CC BY
116
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 22 (276).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 27. С. 67-72.
Н. В. Добычина
СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ ПРОСТРАНСТВЕННОГО ВОСПРИЯТИЯ В КОНТЕКСТЕ ФЕНОМЕНОЛОГИИ
В статье рассматривается формирование пространственных моделей сознания в теоретических построениях классических феноменологических методологий и в современных когнитивных науках. Предложены принципы междисциплинарного исследования пространственного моделирования.
Ключевые слова: созерцание, стратегии, модель, смысл, пространство, восприятие.
Теория пространства и пространственного восприятия является одной из актуальных проблем, освещаемой в междисциплинарном синтезе феноменологии и современных когнитивных наук.
Различные исследования становления пространственного восприятия часто встречаются в самых многообразных аспектах философского знания. Вопрос о том, как наше сознание формирует ту или иную модель пространства, остается мало разработанным. Особенно важным понимание этих процессов становится в связи с развитием науки и техники, когда возможно существование не только окружающей нас природной действительности, но и искусственно созданных компонентов реальности.
В данной статье речь пойдет о том, как формировались пространственные модели сознания в теоретических построениях И. Канта. Э. Гуссерля и М. Хайдеггера. Нами рассмотрены точки соприкосновения и различия построения пространственных моделей, теории пространственного восприятия, представленные в современных когнитивных науках.
Сначала необходимо обозначить парадигматические границы, в рамках которых мы рассмотрели данную проблематику, и выделить основные ключевые понятия. Анализ когнитивных способностей феноменологической трансформации сформировал предпосылки для развития современных когнитивных наук. Применение классических феноменологических методологий в современных когнитивных науках позволяет смоделировать более объемную и многоплановую модель пространственного восприятия. Пространственные модели конституируют в себе мир явлений, который существует параллельно с миром предметов. Эти миры существуют по своим априорным правилам и
не могут взаимодействовать. Для того чтобы определить все возможные конфигурации и связи мира вещей и феноменов, с учетом достижений науки и философской рефлексии, недостаточно специальной терминологии, которая, с одной стороны, наследовала бы притязательность феноменологической традиции, а с другой, не ограничивалась бы ее излишней умозрительностью. Предназначение феноменологии восприятия состояло в том, чтобы дать понимание того, как может складываться феноменальный мир.
М. Хайдеггер определял «Критику чистого разума» И. Канта как возможность объяснения феномена человеческого знания на фундаментальном предположении о его конечности, указывая на созерцаемое чистого акта созерцания: «Данное созерцаемое в чистом созерцании предстает предварительному обозрению непредметно и нетематично. Предварительно обозревается при этом единое целое, которое делает возможным структурирование множественного как имеющегося наряду -с-, под- и за-. То, что созерцается в этом “способе созерцать”, не есть просто ничто»1.
Другая субстанциальная возможность определить трансцендентально-эстетический горизонт состоит в открытии созерцания, где пространственно-временные модели становятся созерцаемыми априорными формами чувственности. Кант запрещает концептуальное определение пространственно-временных моделей: «Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чистое созерцание»; «время есть не дискурсивное, или как говорят, общее понятие, а чистая форма чувственного созерцания»2.
Итак, именно в этом можно определить противоречие, которое видно в том, что в итоге Кант приходит исключительно к поня-
тиям пространства и времени как очевидным модусам созерцания, несмотря на то, что самим Кантом они определяются разной природой эмпирического созерцания.
Таким образом, объективной становится необходимость существования обособленного созерцательного модуса, который смог бы привести к рассудочному содержанию трансцендентально-эстетического горизонта, который предшествует форме эмпирического созерцания. Возможность этого типа созерцания определяется конституирующим его актом чистого сознания, при этом становится возможным некоторое объединение созерцательных актов.
Но необходимо отметить принципиально разную природу эмпирического и чистого созерцательных актов. Кант трактует природу созерцания чистого акта как понимание самой природы акта созерцания. Кант обозначает сущность акта созерцания, указывая на чистые созерцания как «первоначальные представления». По мнению Канта, откуда бы ни происходило наше познание, оно всегда покоится на внутреннем чувстве, и под внутренним чувством он понимает - время. В человеческой восприимчивости есть некоторое единство, которое конструируется из чистых форм созерцания, таких как пространство и время. Чистые формы созерцания объединяют все данные в однородный пласт восприятия. Синтез аппрегензии (трансцендентальный синтез схватывания в созерцании последовательных представлений, относящихся к настоящему) дает возможность объединить в один пласт наши впечатления благодаря их соотношению с временем, - как внутренней чувствительной форме.
Таким образом, мы подходим к постановке вопроса о том, как способность к объединению разных форм впечатлений может стать способностью к репродукции этих форм? Этот вопрос также можно рассматривать как вопрос о возможности соотношения репрезентативных способностей сознания с пространственно-временным восприятием. М. Хайдеггер полагал, что для Канта репрезентация - это репродукция наличного, а не временного, так как временность репрезентации безразлична для Канта в том понимании, что внутреннее ощущение времени для репродукции уравнивается до наличного. Репрезентация есть созерцание, но созерцание, происходящее «без присутствия предмета в
настоящем», так как предмет выступает бытийным модусом наличного бытия, которое является настоящим.
Кант абстрагирует созерцания от чувственности и утверждает, что все явления сформированы в пространственно-временных моделях. Таким образом, Кант показывал, что чувственное созерцание в понимании пространства и времени подчиняется трансцендентальному единству апперцепции, и именно в этой форме созерцание является значимым. Рассматривая проблему воображения, Кант разделял его на репродуктивное и продуктивное, репродуктивное не имело статуса трансцендентальной функции, продуктивное наделялось некими рассудочными понятиями, применимыми к пространственно-временным категориям.
Все объекты внешнего мира, по утверждению Канта, находятся в неком внешнем поле нашего восприятия, то есть они находятся вне нас самих, но, тем не менее, все эти объекты расположены в границах некоторого пространства, которое мы пытаемся определить для себя эмпирическим путем. Мы определяем физические характеристики всех объектов пространства посредством некоторого особого внутреннего состояния, при помощи априорных форм, существующих в нашем сознании. Посредством которого мы наделяем объекты в пространстве определенным внешним видом, размером, фактурой, задаем правила соотношения объектов внутри пространства.
Но понимание пространства не может быть постигнуто только из наших эмпирических о нем представлений, понимание пространства должно существовать в априорной форме, из которой возможно бы было черпать как бы заранее те или иные ощущения для построения концептуальных пространственных пластов. Понимание пространства в нашем сознании строится из созерцательных образов объектов внешнего мира. Пространство выступает как такая форма восприятия, отсутствие которой невозможно представить, но вот представить отсутствие объектов внутри пространственных моделей можно. Таким образом, оно выступает как необходимое условие возможности существования всех предметов и объектов.
Это априорная форма восприятия, в которой возможно существование универсума. Наше сознание созерцает пространственные
объекты благодаря получению той или иной информации об объектах и их пространственных характеристиках. Многообразие представлений о частях пространства является ошибочным, так как пространство вне зависимости от тех частей, на которые мысленно возможно его разделение, является единым и всеохватывающим. Так же вне зависимости от действий, которые мы производим, пространство вокруг нас остается единым и представляет собой единую априорную форму созерцания. Перейдем к феноменологическому пониманию пространственных моделей. Предположим, что в феноменологическом понимании пространственные модели выступают как некая данность, в отличие от отдельной вещи или предмета, познание которого нам доступно. Сделаем вывод о том, что для решения проблемы пространственных моделей нам понадобится не только чисто онтологическое разъяснение, но и возможность понять, как они нам даны феноменологически.
Далее следует выдвинуть предположение, которое поможет объяснить, почему феноменология предпринимает попытки объяснить проблему становления пространственных моделей при помощи понятия ‘горизонт’. Понимание пространства в феноменологическом смысле выступает как граница опыта. Границы могут не иметь физических ограничений, могут быть непрерывными или иметь несколько ориентирующих дискретных точек. Способность к пространственному восприятию строится из необходимости обновления пространственных ощущений на основе имеющегося опыта прошлого. Новые поведенческие стратегии возникают из соотношения внутренних представлений и состояния физического внешнего мира. У Гуссерля опыт тождественен трансцендентальной субъективности, так как стоит, по его словам, вне нее. Универсум истинного бытия предстает как трансцендентальная субъективность. И здесь мы сталкиваемся с онтологическим вопросом о том, конечна ли она или бесконечна?
Трансцендентальная субъективность тождественна единству интенциональных актов, которые определяют потенциально возможное и действительно осуществленное. Можно сказать, что трансцендентальная субъективность бесконечна. Она представляется как всеобъемлющее объединение интенциональных актов
и находится в том, что предшествует содержанию. Возможность построения пространственных моделей - это феноменологическое завершение трансцендентальной субъективности, которое происходит с помощью различных действий, таких как восприятие и представление.
К примеру, при воспоминании мы можем построить логическую цепь с доступного нам момента из прошлого до момента настоящего, придавая им ту форму и тот объем, которые мы считаем нужными, наполняя или исключая пространственные объекты, но путем воспоминаний мы не можем исчерпать весь объем трансцендентального пространственного представления о прошлом. Пространственные модели сознания в феноменологии - это не только конструируемые нами ограниченные модели, но и совокупность интенциональных актов. «Горизонт» - это нечто с подвижными границами, то есть, когда мы меняем точку зрения, познавательную перспективу, линия горизонта, граница перемещается, вбирая в себя новые области.
К примеру, возьмем классическую механику и общую теорию относительности. Классическая механика не объясняла феномен гравитации, а только регистрировала в виде формулировок физических законов. А теория относительности, вбирая в себя классическую механику, пытается объяснить феномен гравитации как результат кривизны пространства, то есть ее мировоззренческий горизонт шире, чем у классической механики. Феномен пространственного восприятия у Гуссерля не ограничивается геометрическими подходами, а связан с явлением «плотского сознания» как структурной основы актов сознания, которые образуются в ходе каждодневного опыта. Обычная двухмерная картина перцептивного восприятия достраивается в нашем сознании в трехмерность, и «акт рефлексии не должен ставить под сомнение природу пространственного конституирования в целом»3. Согласно теории восприятия по Гуссерлю, телесный опыт как структура сознания предстает в актах аппрезентации, - это понятие Гуссерль вводит для обозначения «горизонтной отсылки за пределы присут-ствующего»4.
Очевидно, что конструирование пространственных моделей значительно отличается от
традиционного представления о перцептивных ощущениях и теории предметных качеств мира вещей: «В актах аппрезентации телесный опыт предстает как такая структура сознания, в которой осуществляется корректировка прямого и опосредованного видов опыта. В описании актов аппрезентации конкретизируется гуссерлево понимание очевидного как того, что не сводится к данностям прямого созерцания, но что все-таки укоренено в интуициях. Роль интуиции в процессе начала, дополнения, достраивания и завершения опыта становится очевидной именно в актах аппрезентации»5.
Следуя логике рассуждений, рассмотрим пространственные модели в современных когнитивных науках. Итак, необходимо отметить, что изучение пространственных моделей актуализируется в современной науке в связи с возросшим интересом к изучению проблем интеллектуального поведения и искусственных систем. Способности пространственной навигации и ориентации основаны на поведенческих стратегиях, на соответствии внешних и внутренних представлений
о физическом мире. Внутренние представления могут быть субъективно искажены. Для создания пространственного поведения необходимо получение пространственных ориентиров, которые отражают внутренний опыт, знания, цели и мотивации системы. Следовательно, пространственное восприятие, как и пространственное моделирование, может быть вычислимым, оно состоит из восприятия характерных физических пространственных данных, из которых возникают стратегии, изменение и развитие жизненного опыта, влияющего на процессы пространственного восприятия.
Для актуализации пространственного поведения необходимо наметить ориентиры, которые бы отражали внутренний опыт, знания, цели и мотивации системы. Эти ориентиры должны быть основаны на данных, из которых возникают стратегии изменения и развития жизненного опыта. Это влияет на процессы пространственного восприятия и специфику поведенческих моделей, а также на биологическую информацию, получаемую от перцептивных данных. Пространственное познание, в свою очередь, состоит из двух разных, но взаимосвязанных перспектив: кодирования внешних и внутренних стимулов и выявления их влияния на поведение.
Исследование пространственного восприятия строится на визуальном и других видах восприятия (слуховых, обонятельных, тактильных), которые включают разные уровни понимания пространства, что позволяет конструировать сложные модели пространственного восприятия. Для того чтобы эти разные уровни могли моделироваться в пласты пространства, необходимо учитывать такие факторы, как поведение, восприятие, кодированные пространственные границы, местоположение и местонахождение объектов, обозначение ориентиров в пространстве. Пространственное восприятие и познание зависит от познавательных, поведенческих, эволюционных, нейроанатомических и нейрофизиологических особенностей. Прежде всего, необходимо определить, каковы предпосылки пространственного поведения и пространственного моделирования? Чаще всего под фундаментальной основой для пространственного поведения понимаются процессы получения данных от внешних раздражителей, ориентиров и чувственного восприятия внешних стимулов и их воздействие на внутренние восприятие, например, кинестетика и визуальные изображения. Построение моделей пространственного восприятия у разных живых систем зависит от различных поведенческих условий6. Так, некоторым необходимо обязательное получение сенсорной и визуальной информации, другим достаточно слуховых, обонятельных и тактильных ощущений. Из-за отсутствия визуальной информации многие живые системы теряют возможность пространственной навигации и ориентации. Структура взаимодействия внешних и внутренних пространственных ощущений определяет задачи пространственного поведения. Визуальная информация и кинестетика работают взаимодополняющее, но иногда и противоречиво. Таким образом, формируется еще один актуальный вопрос пространственного восприятия, а именно приоритетность локализации поступающих сигналов. К примеру, для многих живых существ, обитающих на поверхности земли, приоритетом ставится определенный ориентир. У разных видов живых систем за обработку сигналов пространственной ориентации отвечают различные области нейронов. Опытным путем было подтверждено, что гиппокамп и окружающие его нейронные области активизируются вы-
борочно, в зависимости от типа реализуемой пространственной стратегии. Полученный же в результате пространственный опыт также изменяет области нейронов, ответственные за обработку моделей пространственного восприятия окружающей среды. Частая тренировка пространственного ориентирования, связанная, к примеру, с моделированием пространственных маршрутов, с построением виртуальной навигации, ведет к повышению пространственных стратегий и расширению поведенческих горизонтов, улучшение пространственных навыков навигации и пространственной памяти. Исследования показали, что дифференциальные изменения в передней и задней части гиппокампа отражают его общую внутреннюю реорганизацию в ответ на необходимость хранить более подробные представления о пространственных моделях.
Кроме того, обработка временной информации в гиппокампе способствует формированию пространственной картины воспоминаний и последовательности событий, помогает развивать способность пространственного обучения для решения пространственных задач. При производстве сложных пространственных стратегий гиппокамп играет решающее значение для кодирования пространственных раздражителей и формирования ассоциаций пространственным настоящим и имеющимся пространственным опытом. Однако роль участия гиппокампа в процессах конструирования пространственных моделей еще до конца не изучена. Возможность переработки пространственных данных, формирование пространственных представлений в нейроанатомических структурах оказывается специфичным. Для решения разных типов задач пространственного обучения активизируются различные нейронные структуры. Так, к примеру, различаются зоны активации гиппокампа при моделировании нового пространственного маршрута и известного или уже пройденного маршрута. В первом случае в процессе конструирования новой пространственной модели используются одни области гиппокампа, а при конструировании ранее известного маршрута в процесс конструирования необходимо включаются те области гиппокампа, которые уже содержат навигационные данные. Понимание механизмов пространственной навигации является необхо-
димым для создания подобных стратегий в искусственных средах.
Возможно, исследование пространственного восприятия в междисциплинарном аспекте позволит понять механизмы воздействия между пространственным моделированием и восприятием пространства. Закодированная навигационная информация осуществляет влияние на решение пространственных задач, позволяет выделить общее и различное в моделях пространственного познания и восприятия. Если удастся выработать парадигму, согласно которой будут определены механизмы пространственного восприятия, возможности кодирования и декодирования пространственной информации, а также будут определены нейрофизиологические структуры, отвечающие за процессы пространственного восприятия и моделирования, то эти процессы станут доступными не только для живых систем, но и для моделирования искусственных систем.
Итак, можно сделать некоторые выводы, определяющие основные черты, сближающие феноменологические теории пространства с концепциями пространственного восприятия в современных когнитивных науках:
1. Общим можно определить чистый механизм получения и обработки пространственной информации, так Кант говорил о «вещах в себе», как о вещах, зависимых от нашего априорного созерцания. Это некий трансцендентальный источник, от которого постоянно идет сигнал, который транслируется в виде пространственно-временного ориентира.
2. В нейрофизиологии так же информационный поток сигналов от внешних раздражителей поступает на сенсорную матрицу, воздействует на определенные поля нейронов, аккумулируется и воспроизводится в виде пространственной ориентации.
3. С точки зрения нейрофизиологии, пространственная модель - результат исключительно физических процессов обработки информации мозгом. Остается нерешенным вопрос, в какой момент происходит переход от чисто физических процессов к пространственному моделированию и к образному мышлению. Необходимым является исследование механизмов пространственного моделирования и восприятия в функционировании живых систем, так как эмпирическим путем определено, что в основе этих механизмов лежат некоторые принципиально общие
принципы, например, обработка пространственной информации при помощи декодирования поступающих внешних сигналов. Так человек, конструируя пространство, отталкивается от когнитивных пространственно-сенсорных способностей, необходимых для координации и построения объектов внутри пространственных моделей. Зрительное восприятие при этом играет ведущую роль, но пространственное ориентирование возможно также при помощи слуховых, тактильных, обонятельных и вестибулярных анализаторов. Результаты работы этих анализаторов, в свою очередь, являются фундаментом для формирования тех или иных поведенческих стратегий. Понимание принципов реализации этих стратегий поможет в осознании закономерностей системного поведения при решении тех или иных пространственных задач.
Примечания
1 Хайдеггер, М. Кант и проблема метафизики : пер. с нем. / М. Хайдеггер ; пер., послесл. О. В. Никифорова. М. : Логос, 1997. С. 26.
2 Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант. М. : Мысль, 1994. С. 51, 55.
3 Серкова, В. А. Феноменологическая дескрипция / В. А. Серкова. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. С. 121.
4 Гуссерль, Э. Картезианские размышления /
Э. Гуссерль. М. : Наука, 2006. С. 83.
5 Серкова, В. А. Феноменологическая дескрипция. С. 121.
6 Dolins, F. L. Spatial Cognition, Spatial Perception : Mapping the Self and Space / F. L. Dolins, R. W. Mitchel. Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2010. Р. 351.
