CC BY
29
СОВРЕМЕННЫЕ ГОРОДСКИЕ БЫВАЛЬЩИНЫ
Публикация Т.В. КОРЕНЬКОВОЙ
Кафедра гуманитарных дисциплин Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
Бывальщины («Злой дух из телефона», «Николай-угодник», «Аббадона, Элоа», «Домо-венок»? «На небесах» и др.), собранные в Астрахани, Москве и Харькове в 2000 г.
1. ...Это произошло не в моей семье, а у моей бабушки. Она живет со своей дочерью и с внучкой. Они живут втроем... Все началось с того, что сначала были только звонки. Звонки по телефону. Но это были гудки не такие, как вот обычно, когда звонят люди, а такие, как бы отрывные... Как азбука Морзе. Постукивания. До тех пор, пока не снимут трубку. А когда снимают трубку, вначале он... Ну, я не знаю, ему надо было как-то проникнуть в дом (как это уже потом мы обсудили)... Сначала он не разговаривал, а только дышал в трубку. Просто было слышно дыхание, и тетя говорит, что оно, это дыхание, как бы изнутри такое... И ее ошибка была в том, что она с ним заговорила. Она начала с ним разговаривать и просить, чтобы он появился и сказал, [кто он]. (А этого не следовало делать. А вот она просто как бы вызвала его сама и очень жалела потом об этом.) Она сказала: «Появись, то есть приди, и скажи, с чем ты пришел?». Она просто по-хорошему хотела. Она сразу поняла, что это не человек: для человека это было бы нереально... [То, что это не человек, понятно. Вот, допустим, я не знаю свое генеалогическое дерево, а он знает деда моего деда, все имена, хотя мы сами этого уже не помним... Она все это рисовала, делала, собирала, но так. У нее не было всех этих данных. А он знает все! Даже сама бабушка уже этого ничего не помнит.]
...Она взяла трубку, и он начал разговаривать. Но голос у него такой, с хрипотцой. Потом он всегда стал требовать к телефону ее дочь Снежану. Вот он постоянно требовал ее к телефону. Он хотел с ней говорить, потому что, как он потом рассказывал, он хочет завладеть ею. Вот ей как раз 13 лет исполнилось в январе, и он как бы говорит, что «она мне нужна; я ее хочу взять с собой, потому что она еще чистая, и я хочу, чтобы она была со мной; я ее заберу».
После того, как она заговорила с ним, здесь вот начали происходить разные вещи... Предметы летали... Потом она пошла в церковь. (Но так как мы мусульмане, ей в церковь не надо было идти. Хотя она сначала пригласила из мечети муллу, но он ничего сделать не мог. Когда он приехал, в него летали помидоры, там все предметы в него летали. Он тоже никогда с этим не сталкивался: как конкретно все это выводить? Он тем более молодой, поэтому он не в курсе всего этого был.) Потом она приглашала еще нескольких [людей] из разных сел, потому что у нас это [взаимопомощь] как-то сильно так. И никто не мог помочь. Тоже и эти лекари, которые у нас есть. Ну не непосредственно из мечети, а такие, которые на дому лечат или ют что-то... Ну, в общем, она передумала все варианты. Думала она, что, может, хоть кто-то поможет. И вот тогда она уже поняла, что все бесполезно и уже не знала, что делать...
[А почему так получилось?] ...У нее дочь. Ну, она сама казашка по национальности, а отец у нее армянин. И вот мы сделали вывод, что она была как бы не в той вере, ни в этой. И в мечеть она не ходила, и крещенья тоже не принимала,
и в церкви не была. Я не знаю, и вот, может быть, из-за этого она пошла в церковь, приняла сама христианскую веру. Потом дочь также. И потом, вроде бы, приходил поп из церкви, все это освящал. И то же самое произошло, когда пришел поп: все летало в него. Там банка святой воды была, и он [дух] эту банку святой воды выбросил. Поп сам не знал, чего делать. Он сказал: «Вы знаете, я ничем не могу вам помочь. Вам надо обратиться куда-то выше».
[Потом еще там... Ну я не знаю, как об этом говорить... Моя тетя, вот у которой все происходило, она еще до всего этого собиралась продавать дом, а теперь она не может его продать, потому что люди, соседи, которые хотели купить, все знают, что там происходят какие-то вещи. Наш район небольшой, и все люди друг друга знают...
И какая-то сила тетю держит. Она ничего не может сделать. Уже даже сюда [в Москву] приехала от этого. Она уже просто в истерике. «Я бьюсь, — говорит, — лбом об стену».]
...Сначала всем родственникам, а потом всем нашим друзьям он начал звонить. Ну как бы, у всех есть телефоны, поэтому... Ну, не знаю, откуда, чего и где он узнавал. Ну, это ему, наверное, легко сделать... Потом начал угрожать моему папе. Был такой случай: папа приехал к бабушке и говорит, что все это ерунда, вы себе голову забиваете этим всем, что это неправда, такого не может быть. (Ну там еще пошло; все родственники стали между собой ругаться. Мы вообще-то дружно живем, а вот он делал так, что все ругались, потому что друг другу не верили. А тете он [дух] так и сказал: «Я, — говорит, — все равно вас всех рассорю. Вы все равно дружными такими не будете». Так и произошло: какие-то мелочи, все это, ну как бы там, скапливалось.) Ну вот, а мой папа приехал іуда и устроил скандал: «Хватит всех этих имамов. Этого вам не надо. Вы сами себе в голову вбиваете все». И потом, когда он уехал, как раз у меня дома была моя младшая сестренка, он позвонил и начал ее запугивать: «Зарина, я тебя заберу с собой. Ты все равно здесь не будешь. Можешь попрощаться с родителями»... (А это всегда, когда кто-нибудь из родственников остается дома один, начинаются звонки... Или вот это как бы вообще нереально: у нас квартира на втором этаже, а тут начинается стук в окно. Ладно, можно подумать, что там человек стоит стучит, но ведь это второй этаж все-таки. Сестру до слез доводил. Тем более дети, ведь это как-то влияет на психику. Поэтому, если кто-то остается дома один, то старается куда-нибудь уйти там, к соседям или еще куда-то. Потому что если один, то — всё.) Так вот, когда он услышал, что папа так про него говорил... Ну, в общем, когда папа ехал на работу (он говорит: «Я не знаю, как это случилось»), вдруг улетел в канаву. Он висел над обрывом. Еще бы чуть-чуть — и разбился. Может быть, это совпадение, но это как бы накапливалось...
Вот в дом он [дух] теперь никого не пускает. Вот бабушку, например. Она сейчас там не живет [ее отвезли к старшей сестре]. Она говорит: «Я хочу спокойно, эти дни дожить»... Что он делал? Сначала конкретно он никому не угрожал, но угрожал бабушке. Может быть, это какой-то бабушкин враг был, а потом умер или как-то там, но он такой озлобленный именно на нее. Когда она трубку брала, он говорил: «Я тебя убью. Я тебя задушу. Ты утром больше не проснешься»... Она не спала из-за этого, боялась.
А один раз такое было... Она утром проснулась, а около нее лежит галстук. Он был затянут. И что он [дух] этим хотел сказать, никто не знает. А до этого в доме галстука не было: он был у старшей сестры, то есть ее старшей дочери (это галстук ее мужа). В тот вечер он пришел с работы, снял его, а утром просыпается — галстука нет: оказывается, он у бабушки в доме. А бабушка живет в другом селе (до ее дома 3 км), и галстук оказался почему-то там. После этого случая она и решила, что все равно в этом доме ей не жить. ... На новом месте он звонит, но никак не может проникнуть в дом.
Вот и к нам он не может проникнуть, и к бабушке, а к тете может, потому что, я думаю, она сама его как бы вызвала, позвала: «Появись» и все такое...
Потом вот еще у Снежаны есть альбомы. Он сердечки ей рисовал, писал там (это можно посмотреть у нее). По-английски ей писал (она английский учит;
оставляет после себя, когда уходит, маркеры, ручки, и он начинает писать). Она говорила: «Лежу на диване, смотрю телевизор и вдруг слышу, что он здесь, рядом. Слышу, как маркером по бумаге кто-то водит. Бабушки нет (они вдвоем)». Вот в это время он приходит. А в конце он уже ничего не боялся, мог легко проникать в дом везде. Он даже набрал такую силу, что уже мог двигать все (когда они силу набирают, то и начинаются все эти явления). Открывал полки (вот даже если она уберет после себя, он сам вытаскивает альбом, маркер, и сам всем заправляет).
Также в окна стучит... Тетя заходит в дом, только поздоровалась со всеми —• в нее из другой комнаты летит расческа. То есть вообще, летит расческа прямо в лицо! Старался вообще никого в дом не пускать...
Она приезжала в Москву, обращалась к женщине. Та сказала, что все будет хорошо: «Все пройдет, все будет нормально. Вы, главное, внушите себе, что его нет». Ну [тетя] все сделала, как та сказала (я не знаю, что конкретно — нельзя было говорить, чтоб никго не боялся — тогда, может быть, он уйдет). Месяц его не было. Потом она приезжает сюда (она сейчас здесь находится, дочь была гам с бабушкой — бабушку привезли обратно, все вроде бы нормально было) и здесь выясняется, что опять. Опять эти звонки начались, хотя телефон сейчас там отключен: у них линия оборвалась, и бабушка каким-то образом умудряется разговаривать с ним по телефону. Потом опять стуки в окна — открывают дверь, а там никого нет. А она [женщина из Москвы] сказала, что единственная тетина ошибка, может быть, была, что она не предупредила: когда стучат или звонят, если спрашиваешь, а там никого нет, то дверь никогда не надо открывать. Как только открываешь дверь, ты опять его впускаешь в дом. Вот этого никак нельзя было делать, а они открыли дверь... И как теперь? Снежана говорит, придется опять приезжать сюда, опять все заново начинать.
...У нас был там дядя. Он здесь работает, а в отпуск ездил туда, где это все происходило... Ну просто было так, что он этому всему не верил. И вот как-то он с ним по телефону разговаривал, и тот ему говорит: «Я тебе все равно докажу, что на самом деле я существую. Ты все равно, — говорит, — узнаешь и поверишь в меня». Й на самом деле, дядя бросал трубку, не хотел разговаривать. И так случилось, что Снежана лежала, смотрела телевизор, а тетя какие-то дела по дому делала. И Снежана говорит резко: «Мам, ты знаешь, как будто что-то залезло в меня. То есть как будто что-то я проглотила. Не могу... как будто что-то мне мешает». А потом, тетя говорит, она стала вдруг вся бледнеть, синеть... У нее такой вид: зеленая вся какая-то, глаза выпучила и как будто бы задыхается. Потом какие-то звуки начала издавать, такие вот гортанные звуки... И она уже просто (как раз они уже в церковь сходили) начала брызгать, молитвы какие-то читать... Дядя подошел, а она бросилась, вцепилась ему в горло... Он говорит, что это была даже больше, чем мужская сила: она с такой силой сдавила горло, что чуть не задушила. Тетя читала все эти молитвы, а он никак не мог девочку отцепить. А девочке 13 лет — ребенок, он мог бы, наверное, отцепить. «А тут, — он говорит, — я не мог с нею справиться. Что-то железное в горло вцепилось — и все». После этого он тоже поверил. Вот тогда и он [дух] тоже успокоился: к нему больше не стал приставать... И вот так вот каждому он пытался доказать, что он существует.
Ну как еще он доказывал?.. Беседовал он со всеми родственниками. Подгадывал как-то... Рассказывал что-то. Сначала, когда тетя с ним разговаривала, думала, что он с добром пришел. Она без мужа живет и думала, что он будет ей помогать, подсказывать, где надо так сделать, где — по-другому. Она только из-за этого... А потом уже в разговоре она все выяснила. Он раз в разговоре спросил: «Знаешь, сейчас мы только говорим, но скоро я тебе буду помогать. Мне нужно набрать силу». Я уже говорила, что расстояние до того места, где бабушка живет, 3 км. Там есть мост. И он говорит: «Там по мосту вдет женщина и ребенок, мальчик, лет (я не помню точно) шесть. Ты, — говорит, — как думаешь: кого мне лучше взять — мать или ребенка?» Она говорит: «Ну как? Если ты добрый, если с добром идешь... то зачем ты будешь это делать?» А он, знаете, как бы выкрикнул
в трубку: «Какой я тебе добрый! Я — дьявол!» Вот просто так выкрикнул: «Я — дьявол!» И вот тут-то до нее дошло, что она не правильно сделала, что пригласила его. Не знаю, чем это закончилось... И в том селе, где тетя живет, начали люди сами по себе умирать. Один просто заснул и не проснулся (во сне умер)... Они всегда там умирали. Может, это только совпадения, но она уже как-то просто внушила это себе на самом деле. [Нам он только угрожает, но пока никого не тронУл.]
...А он говорит, что пришел за Снежаной [2], потому что ему нужна именно она. Он говорит, что хочет, чтобы она была с ним. Чтобы через нее... (вот когда он в нее вселился, мы так думаем, потому что другого объяснения нет), что он через нее хочет управлять. Вот даже она сидит на занятиях в школе, огі с учительского стола сдвигает вазу... На перемене летит ваза и разбивается об пол... Мне кажется, что если б он был в ее «оболочке», то он смог бы управлять... Ему нужно тело.
Было много мнений, кто он и где там находится, но сам он ничего не говорил. Но вот, говорят, что раньше, когда села не было, там было кладбище. Это говорили бабушки-соседки, которые давно там [живут] и слышали от своих родителей... Еще были догадки... В этом селе бабушка живет лет 10—12. А до этого она жила в другом селе. И были попытки [объяснить], что... когда она была молодая, она до 40 лет вообще не пила. И однажды соседка, когда у ее сына была свадьба, ее, мою бабушку, пригласила и заставила [выпить]. Лена сказала: «Я вот купила бутылку «Вермута». И купила лично тебе. Я хочу, чтобы ты выпила». Бабушка выпила всего одну стопочку, и когда она пришла домой, почему-то была очень пьяная. И после этого начала пить. Именно после этого случая. Она пила безбожно, не могла остановиться. И никто не знал, что с ней. Потом уже сказали, когда она ездила к более сильным людям (в Астраханской области это очень сильно распространено), вот сказали, что, когда ей дали бутылку «Вермута», там уже была какая-то трава. А когда ее, бабушку, унесли домой, та женщина бросала ей вслед какую-то траву. Просто она завидовала ей: она никогда не пила, у нее семья была очень дружная, было шесть детей... И вот этот дух, который появился, он говорит, что «это я тебе вслед кидал траву». То есть, откуда он об этом случае знает? «Я, — говорит, — это сделал. Чтобы ты мучилась». Сейчас она уже не пьет, сейчас она уже в возрасте, но лет 10 она пила, и никто ничего с ней не мог сделать: дочери ухаживали, даже к знахарю ездили, — но ничего. Очень сильно так было. И она все это осознавала. И когда не пила, сама говорила: «Зачем она так сделала?»... Он сказал, что это он сделал. Бабушка тоже побоялась: поверила в то, что это он сделал, и то, что он сделать может еще больше.
Еще какие были догадки? Вот у Снежаны отец (он из Еревана, чистокровный армянин), когда они развелись с тетей, уехал... Вообще, он как-то приезжал лет 6 назад, а потом после этого не было его... И были догадки, что это он: может быть, он умер и хочет забрать ее, Снежану, с собой. Он ее очень любил и всегда приезжал, навещал, а туг 6 лет нет, и ни друзья, никто ничего о нем не знает...
Или вот тоже... Перед тем, как я приехала в Москву (я в Москве уже 3 года), году в 96—97-ом, у меня такая болезнь была: где бы я ни была... ну там и сестры были... это, конечно, детский сад, ну, в общем, я на ложках [гадала]... Просто берешь 4 ложки, на них бумагу такую тонкую наматываешь. Потом задаешь вопрос: «Дух умершего человека, прийди и ответь на наши вопросы». Я настолько в это верила, что я вот чувствовала, что он присутствует. Я себе внушала, открывала форточки, свечку зажигала. Занималась всем этим. Они говорят: задать такой-то вопрос, задать такой-то вопрос, — я задавала. А отвечает он так: ложки когда разворачиваешь обратно, если бумага падает — значит, «да», если все остается на месте — значит, «нет»... Я настолько в это поверила, что когда я держала руку... Вот когда человек биотоки свои проверяет, он чувствует тепло, а я чувствовала тепло от ложек. Вот мне жгло, покалывания какие-то были. И это все я говорила, что это правда... И несколько раз было такое, что когда заканчиваешь и говоришь: «Спасибо, что пришел, ответил на наши вопросы, а теперь
уходи», — а потом спрашиваешь: «Ты ушел?» — и, если ложки так, и бумага падает — «нет». И так было несколько раз, когда я его прогоняла, он говорил мне, что не ушел. Я говорила: «Да ладно, не ушел, так не ушел»— и все равно до конца я не осознавала. Вот, может быть, вот это [сыграло свою роль]. Я у бабушки такое часто делала. Дома редко: раза два—три... Дома всегда уходил, а там он прямо как держался. Может, это также совпадение, я не могу утверждать... [Когда я практиковала, оставалась одна, брала ложки и просто, не задавая вопросов, так делала. Было интересно: я должна была узнать, может, я обманываю там как-то. И так раз 10 — наматываю, раскручиваю, и — она не падает. А когда задаешь вопросы — все это происходит и бумага падает. Я такое в университете юристам показывала, и они были удивлены: такое невозможно! Как ты это делаешь? Наблюдали за мной. И всегда приходил дух, и так получалось. Но здесь, когда я это делала, я его прогоняла, закрывала форточку. Я уж не помню, кто меня этому научил, но я знаю, что на столе этого тоже нельзя делать, ни в коем случае на кровати не делать — только на полу.] Сейчас-то я могу сказать с уверенностью, что так делать нельзя: блуждающих душ очень много и какая из них пристанет — не известно.
Три—четыре варианта у нас было из-за чего это. На вопросы, как его прогнать, он никогда не отвечал. Про себя он очень редко говорит. Когда начинали спрашивать про него, он нервничал. Для того, чтоб мы в него поверили, он делал так: заранее знал, кто что сделает. Звонит, например, тете и говорит: «Твоя племянница Римма сейчас позвонит и скажет то-то, то-то и то-то». Ну как это? И в самом деле, она звонит и спрашивает то, что он сказал. Или: «Вот сейчас, — говорит, — можешь одеваться: за тобой сейчас тот-то приедет. Он уже подъезжает». Тетя кладет трубку — и подъезжает машина». Это он все делает для того, чтобы люди Поверили, что он существует. Шаг за шагом доказывает...
Там много чего еще было. Сначала были стуки в окно ночью, а потом это уже происходило и днем. Средь бела дня! Сидят на кухне... Вот просто смотришь на окно — ничего! — и ты слышишь, что в него стучат. Никакого человека или там чего... И сильно стучат... Потом как-то было такое, что отключили свет. А у бабушки в гостях была женщина. Они сидели ужинали, а когда свет включили, у нее в тарелке оказались гвозди. Что он этим хотел сказать? Почему именно гвозди? Не знаю. После этого она долго не заходила: поняла, что он не хочет ее в доме видеть...
Сначала он говорил, что не хочет, чтобы о нем кто-то знал. Потом проходит неделя и он говорит, что, напротив, хочет. Говорит: «Скажи всем, что я есть». Может быть, когда он был слабым, он не хотел, чтобы все знали...
Очень обозлился, когда в первый раз пригласили имама. А у моей у старшей тети зять араб, ливанец. Шиит, кажется (мы шииты, нуда, и он тоже). Он молится
5 раз в день на коврике, на Мекку, все как положено. И вот когда ой первый раз приехал туда, он [дух] звонит по телефону и говорит: «Что это у вас за мулла сидит на кухне?» То есть он его принял за муллу. Он боялся, что он что-то может сделать. Но зять побоялся: он никогда с этим не сталкивался. И была такая версия, что если бы он взялся, если бы он начал молиться (он знает Коран, весь!), то... Но он отказался молиться в этом доме. Наверное, побоялся, что не справится. Но дух его испугался: «Скажи, — говорит, чтоб он ушел. Если не сделаешь, я сделаю плохо». Еще почему араб очень побоялся: у него маленький ребенок, сын, и он также говорил о том, что может найти общий язык с его сыном. А он еще не знал, как можно от него избавиться, поэтому очень боялся за сына... Вот он и берет именно детьми. Маме говорит: «Я возьму твою дочь. Однажды ты проснешься, а она мертвая лежит». Или еще один раз говорит: «Я сейчас нахожусь у Гули (а у нее сын маленький). Я, — говорит, — сейчас играю с Рустамом». Тетя тут же берет трубку, перезванивает Гуле: «Возьми, — говорит, — Рустама на руки и пока не отпускай его. Пусть он лучше с тобой будет». Она говорит: «Да нет, вот он тут спокойно играет (а он такой мальчишка, что на месте не сидит, а тут вдруг...). Я, — говорит, — сама удивляюсь: сидит уже полчаса с игрушками. Не плачет, ничего. Нормально играет». Каким образом он с ним
играл? У ребенка-то не спросишь: он еще и говорить толком не умеет, ему сейчас где-то год и восемь [месяцев]...
Собака вообще никак не реагирует на него. Когда кто-то из людей приходит — всегда лает. А тут — тишина. Сколько это продолжалось (а началось все с сентября месяца [1]), и собака — ни разу! Тетя уже привыкла и говорит, что если собака не лает, не открывайте дверь. И вот она очень нервничала из-за того, что, когда она уехала в Москву, ей сказали категорически, что дверь нельзя открывать (она, кажется, даже сама предупредила). А если спросите и там не ответят, то лучше не открывайте ни в коем случае. Но они вот все равно открыли дверь, бегали по двору (там у бабушки особняк), вокруг дома — искали.
Потом еще... У нашего дяди дети здесь в Москве. Он и говорит: «Ты мне не веришь. Ты — человек, тебе не дано того видеть, что в данный момент делают твои дети там, в Москве. А я, — говорит, — вижу: Гульнаша сейчас сидит на занятиях, Дима пошел на репетицию». Вот такие [дела]. [Дядя спросил:] «Ну и что ты мне такого сказал? Что ты знаешь имена моих детей?» А он: «Ну, я тебе еще скажу» — и перечисляет имена их друзей, кто, с кем и где был. Все знает. Правда, он про меня не говорит. Может, это потому, что я далеко от этого?..
И еще что интересно. Сейчас тетя здесь. И начались звонки. Обычные, вот как городская связь. Берешь трубку... Я как-то допоздна не спала. В пол[овине] второго ночи зазвонил телефон. Я беру трубку и слышу дыхание (вот то, что они говорили) внутри. А тетя мне говорит: «Кто это?» Я просто побоялась сказать, что это дыхание какое-то. Может, кто-то ошибся... Москва — большой город, мало ли... Но когда со всем этим уже связана, начинаешь как-то себе внушать... Она говорит: «Кричи в трубку: «Пошел вон!» — просто больше никак». Я растерялась и бросила трубку. Она сказала: «Почему ты не кричала ему?» Потом я сидела и ждала, чтобы сказать, но никто больше не позвонил.
Теперь пошли звонки в домофон... «Кто там?» — в ответ — тишина. Ну, бывает, ошибаются. Я не могу утверждать с уверенностью, что это он. Но вот мы снимаем квартиру. Когда въехали, все было нормально. Приехала тетя — начались совпадения. Каждый день. В день по несколько раз. В определенное время: в четыре утра может позвонить, в пол[овине] второго ночи...
Также (это было, наверное, в декабре), когда у моей сестры муж уехал в командировку. А у нее двое маленьких детей, и она попросила, чтобы я у нее неделю [пожила]. И эту всю неделю с утра звонил телефон. Я в семь встаю. А в пол [овине] седьмого каждое утро — звонок по телефону и молчание... Сейчас тетя приехала, поэтому у меня все «обострилось», а тогда-то я думала: ну, кто-то ошибается. Он у меня был своеобразным будильником. Но, может, это и не он.
...А гадать на ложках меня научила сестра [учить гадать на картах нельзя, можно только смотреть, как гадают, и если у тебя есть предрасположенность к этому, то все пойдет само]. Она училась в медицинском колледже в Астрахани. И вот она приехала как-то домой. Вечером осталась у меня и показала мне это гадание, потому что вся группа у них была этим увлечена... Вызывали духов. Та же «Панночка помэрла...». Это когда человека поднимают вчетвером (я не знаю, как), а потом он [человек ] остается как бы в невесомости. У них это получалось... Все они связаны в основном с тем, что вызывают этих духов из потустороннего мира...
Потом еще умер тесть брата. Вот недавно. От рака за неделю сгорел. Не знаю, врад ли это связано... Но теперь думаю, а вдруг? Мне нельзя было гадать в это время. Тетя меня предупредила, но я была в такой растерянности (это потом я узнала, что как раз в таких ситуациях ни в коем случае нельзя гадать — карты вообще воспрещаются)... У меня подруга гадает (она из Дагестана, у них это семейное; они могут там отвороты, привороты делать). И вот она погадала и говорит: «Я тебе скажу, но только ты близко к сердцу не принимай это». Я говорю: «А что такое?» Она говорит: «Я здесь разложила и сразу вижу — у твоих родственников смерть». А потом об этом случае гадала и сказала: «Своими силами вы от него не избавитесь. А надо куда-то обратиться, и срочно, иначе это может
засосать. Так карты выпадают». Там была дама молодая... Ну, я не знаю, какой там принцип. Но она сказала, что по картам он преследует именно Снежану.
Тетя еще говорила, что однажды она видела на стене тень паука, но никакого паука не было, а только какое-то пятно—не пятно показалось перед ней. Это, она говорила, он так хотел показать ей себя, чтоб она еще больше в него поверила.
Произошел такой случай, что ночью я спала одна (у меня своя комната). И вот мне будто что-то снится, что разговариваю с каким-то мужчиной. О чем — я не помню. Если бы запомнила, я бы, наверное, записала. Может, это как-то было связано... Я просыпаюсь с ощущением, что сон продолжается. Но я понимаю, что я уже открыла глаза. И как с окна — из мрака... вот как бы оболочка какая-то. Как в простыню, что ли, завернут. То есть лица и тела его я не вижу, но я понимаю, что это — мужчина. Почему-то... Простыня, оболочка — пустая, очертания тела мужчины... Я просыпаюсь и начинаю молиться. Прочитала молитву от страха. По-мусульмански, из Корана, то есть по-арабски. Когда прочитала молитву, то такое ощущение, что... падает лунный свет из окна, и я вижу, как будто это было облако, и оно расплывается по комнате... Такое ощущение... Может быть, это внушение? Я сестре сказала. А она во все это не верит. Даже когда она была там, он к ней никогда не мог подобраться. Он говорил: «У нее зеленые глаза — она плохая». А она не верит нам: «Как вы во все это верите?!» Она даже дяде моему, вот которого душили, сказала: «Ладно, эти верят во все это. Но как вы-то, — говорит ему, — поверили?». А он ей ответил: «Надь, ты — дура!». Так и сказал, я просто передаю его слова. Я бы тоже во все это не поверила, если бы не явления, о которых я рассказала.
С-а, 1980 г. р.; с. Красный Яр, Красноярский район, Астраханская область; запись — в Москве
2. Тема [задуманного мною научного исследования] была очень интересная на самом деле: тема Абаддоны, падшего ангела, легенда, которая действительно имеет старые-старые корни и охватывает, наверно, и литературу, и фольклор всех народов. Заниматься было интересно, хотя и сложно. Но отказалась я не по этой, естественно, причине... А просто действительно стало как-то очень-очень страшно, когда начитаешься на ночь про дьяволов, падших ангелов, всяких шайтанов... Видимо, я это сделала больше, чем нужно... И вот ночью у меня... (как мне кажется, сам собой, хотя... ну не знаю) раскололся вдруг подсвечник, и в ту же ночь (!), ну, не раскололся, а просто треснул цветочный горшок из-под алоэ [3]. Вот и все... И как-то страшно, на самом деле очень страшно... Поэтому я сразу отказалась [от этой темы].
3. ...У нас вообще очень старый дом [дому 135 лет}. Он некогда относился к богадельне. Стоит около монастыря. И вообще очень много монастырей и церквей в округе. Одну часть дома снесли, поэтому стена очень-очень неровная. Поэтому там всегда какие-то шумы... Ну, в общем, дом — живой. Его всегда чувствуешь [4]: настроение, что там происходит... В принципе, дому не все равно: кого принимает, кого не принимает...
У нас еще и домовенок живет... Там есть определенные дни, когда нужно оставлять что-то домовенку. Я не знаю, как там в славянских обычаях, надо посмотреть... А потом, более того, — этого домовенка я заберу [с собой на другую квартиру]. Я знаю, как это делается. Просто берешь веник и говоришь: «Ну все. Уезжаем. Поехали с нами». Для этого надо, чтобы все вещи были уже вынесены и тот последним уходил из дома. Берешь этот веничек, сажаешь домовенка, и домовенок, если он действительно хочет тебя опекать и заботиться о тебе, он поедет с тобой.
Н-я, 1976 г. р.; Москва
4. Щочь, когда ей было что-то около 2 лет, только-только говорить начала,] как-то ни с того ни с сего (мы совсем о другом говорили)... мне на полуслове заявила: «Мама, а ты знаешь, — говорит, — я когда была на небе, там все голу-бое-голубое. Там есть ангелы». Ну, я говорю (ну так, в шутку): «А ангелы — это мальчики или девочки?» (Ну, кого она там, мол, видела.) А она: «Мам, ну ты же знаешь: ангелы —не мальчики и не девочки, это просто — ангелы. У них есть крылышки. Они летают на крылышках». Потом она мне говорила, что там видела Бога. Ну, я говорю: «А с чего ты решила, что это Бог?» — «А я знаю, что это — Бог. Он был весь старенький-старенький. С белой бородой. Весь белый и во всем белом»... (Без понятия: она не знала, как объяснить. Но знала, что это — Бог.)
А еще рассказывала про моего дедушку, ее прадедушку (он за несколько месяцев до рождения дочери умер.) Она говорит: «Когда я была на небе, ко мне приходил дедушка Андрей и сказал, что скоро я появлюсь на свет и что скоро у меня будет мама». Я, мол, переживала и у него спросила: «А мама будет хорошая или плохая?». А он сказал: «Мама у тебя будет хорошая». Я еще говорю: «А может, к тебе бабушка приходила моя? Или дедушка Саша?» (А бабушка еще была жива, когда она родилась.) Она говорит: «Нет, ни бабушки, ни дедушки Саши не видела. А дедушку Андрея видела», — и пальчиком на фотографию его показала... Она его раньше никогда не видела, только на кладбище, и вот фотография — и всё... На кладбище есть и фотография бабушки (она [дочь] еще грудная была, когда та умерла), но говорила только о дедушке [который умер до ее рождения].
[Вот интересно, что о ней говорит брат мужа моей подруги.] ...Ну, он с детства увлекался всякой такой магией, занимался такими сверхъестественными делами. Черную магию изучал, белую магию изучал (ну, это так, вроде бы). Сам по себе или литература там у него была — я не знаю... Пытался там делать какие-то обряды... (Не знаю, не знаю... Это ж буквально все со слов... А знаешь, как люди...)
Пытался вроде бы бесов себе в слуги... (ну как это?) ...вызвать, что ли, чтоб были его слугами. Ну, там надо было выстругать какую-то фигурку из дерева, отнести куда-то в сопки, в горы, в пещеру [5]. (Потом обряд этот очень долго длится. То ли месяц...) Дома проводятся обряды, читаются молитвы, заговоры, какие-то книги. А потом он должен идти в эти сопки, туда, назад. И уже там окончательный обряд проводится (именно наедине с этой вот статуэткой). И вот, когда он туда пошел, этой статуэтки там в пещере не оказалось. И он это дело так до конца не довел... А цель была — подчинить себе беса: что он ни скажет, бес все сделает...
Раньше он еще и кошек ловил для жертвоприношений. А моя подруга их отпускала. Но это он поначалу, когда еще совсем был молодой... А потом стал серьезно изучать магию... А сейчас вообще у него планы — уйти в монастырь... Он сказал, что понимает, что все-таки грешно заниматься этим, что это все плохо. И... вот он говорит, что его все-таки тянет в монастырь... Он ведь коснулся всего этого. Запачкал, как говорится, свою душу — хочет очистить (действительно, это все страшно). Ну, и он говорит, что постепенно теряет свою силу (может быть, потому, что не хочет этим заниматься)...
Он изучал вроде бы, как дата рождения влияет на судьбу человека... (Я не знаю, ведь, если предсказать судьбу по дате, то надо брать и время рождения человека, как в астрологии. А он берет только число и год. Даже время суток не берет в расчет. А сколько людей родилось в это время?! Так, мне кажется, предсказать судьбу... ну это будет не совсем точно.) ...Он взрослым кое-что предсказывал и за детей говорил...
Об одной девочке он сказал, что она не доживет даже до средних лет, рано умрет, очень больной ребенок. Ну, это действительно: на нее посмотришь — не скажешь, что это здоровый ребенок... Но он ее не видел — чисто так сказал, по дате рождения. (Он ее потом уже видел, после того, как все это рассказал.)
А об Алене... он вообще никогда ее не видел... Чисто так перебирали имена подружек, и он сам остановил. Говорит: «Какая у нее дата рождения?» Она и сказала, когда. А он говорит: «Денег у нее таких больших не будет никогда. Но
у нее высокое духовное начало»... А когда дается высокое духовное начало — материальное забирается... Ну, сказал, что в семье у нее все будет хорошо, замуж она выйдет нормально. Он сказал, что у нее есть способность есть... (он вообще сказал, что она — не обычный ребенок). Будет способность лечить людей. И из-за того, чем она будет заниматься, ей будет угроза жизни. Где-то так тоже в средние года. Вроде бы не конкретно, а возможно... Она [подруга] спросила: «Может, порча на ней есть?» — «Нет, — говорит, — порчи на ней нет, но какое-то зло ее коснулось. То есть защиты Божьей она не имеет». (Почему, я так толком и не поняла. Я тоже не могу понять, как вот все это можно совместить: высокое духовное начало и вот это...) А уже потом, когда Лара рассказывала, что Алена говорила, когда была маленькая, он говорит: «Не с проста ж она там была. Небесная канцелярия, — говорит, — не ошибается и просто так подсознание открытым не оставляет». (Мы ведь рождаемся — не помним ничего, что с нами прежде было, начинаем новую жизнь. Но про прошлую жизнь она ничего не говорила, а вот именно что на небесах... Мне тяжело это понять. Я вообще тогда была в шоке: я ж никогда не разговаривала с нею ни на какие религиозные темы — и вот такое она мне выдавала! Ведь все совпадает: в Библии там и все таким же языком... Она ж этого не знала — еще маленькая была.)
[А о защите Божьей что интересно.] Цепочки с крестиками мы теряем постоянно. И цепочки рвутся, и веревочки развязываются почему-то постоянно. Падают крестики... Раз, два, три... я как-то не обращала на эго внимание, а потом [после его слов] мне как-то и жутко было. Наверное, что-то такое есть [а иначе откуда он, брат мужа подруги, знал про нее? Она очень подвержена сглазу, негативного эмоционального воздействия. Кто-то в чем-то позавидует ей, и на ней это тут же сказывается — не защищена, не может сопротивляться. На себя много берет].
Вот даже последний случай. У нас было 3 крестика. Ну, один-то дома еще лежит (тот, которым мы ее крестили — она его не надевает). А было еще 2 крестика, а цепочек я уже, наверное, штуки 3 перекупила... И сегодня [непосредственно перед началом записи беседы], когда я передавала новый крестик, этот крестик упал. Ну, не знаю. Может, случайно. Посмотрим, как она этот будет носить.
Э-а, 1963 г. р Харьков, Украина ПРИМЕЧАНИЯ
1. С сентября 1999 г.
2. В последующих комментариях интервьюируемая высказала предположение, что «нецер-
ковное» имя также сыграло свою отрицательную роль — оно не смогло защитить девочку от наваждения. Сходные рассуждения высказывались и в сугубо христианской семье, проживающей в другом регионе (см. ниже № 4): в рассказе Э. о дочери, крещенная Еленой, она была по ошибке записана в документах под неканонической, простонародной формой этого имени — Алена. Данное обстоятельство, по мнению рассказчицы, важно учитывать, чтобы точнее понять все происходящее с девочкой.
3. Начиная работать над данной темой, H., кроме «Messias» Ф.Г. Клопштока (история ангела Abbadonaa), «Аббадоны» В.А. Жуковского, «Аббадоны» Н.А.Полевого, «Сегелие-ля» В.Ф. Одоевского, — предполагала обратиться и к поэмам А. де Виньи и К.К. Слу-чевского — «Элоа». Характерно, что исследовательница-филолог в этой ситуации не обратила никакого внимания на очевидный стороннему взгляду фонетический перевертыш: алоэ/элоа. О некоторых аспектах этого образа см.: Вестник РУДН. Серия: Литературоведение. Журналистика. № 3 (1998), с. 115, 118).
4. Позже Н. сообщила, что внимательно относилась к такого рода явлениям и ее бабушка.
Она — украинка, жена высокообразованного муллы из Поволжья, в 1970-х гг. «своими
молитвами вымолила» тяжело болевшую внучку, когда врачи уже сказали, что спасти девочку нет никаких шансов.
5. События, о которых ведется речь, происходили в Крыму в 1990-х гг.
MODERN URBAN SUPERSTITIUOS TALKS
Coll. by Tatiana V. KOREN’KOVA
Department of Humanities Peoples’ Friendship University of Russia
6, Miklukho-Maklaya st., 117198 Moscow, Russia
Modem urban superstitious talks («An Evil Spirit, coming through telephone», «Abbadona (or Eloa)», «A little brownie», «Child’s memory about the Heaven» etc.) collected in Astrakhan, Moscow (Russian Federation) and Kharkov (the Ukraine) in 2000.
