CC BY
36
УДК 392
Chaptykova Yu.I., Cand. of Sciences (Philology), senior researcher, Department of Folklore, Khakass Research Institute of Language, Literature and History
(Abakan, Russia), E-mail: yuliya-hakasiya@mail.ru
Cheltygmasheva L.V., Cand. of Sciences (Philology), lead researcher, Department of Literature, Khakass Research Institute of Language, Literature and History
(Abakan, Russia), E-mail: cheltygmasheval@mail.ru
MODERN STATE OF FAMILY-DAILY CEREMONY FOLKROLE OF KHAKASS PEOPLE. The article attempts to evaluate the modern state of the family-daily ceremony folklore of the Khakass people. The work is based on the analysis of the empirical material of complex folk-ethnographic expeditions in the districts of the Republic of Khakassia. Much attention is paid to the actively functioning genres of ritual folklore, such as good wishes, blessing, tahpah blessing. The work justifies the idea that at present time the genres of family and everyday ritual folklore continue to exist as an organic part of the traditional folk rites: wedding, funeral, ceremony of worship to the spirit of fire От инез1, ceremony on the birth of child, bonds cutting. The authors conclude that ritual poetry is an integral tradition of Khakass people, one of the ethnic characteristics that has preserved in the context of modern globalization reality.
Key words: folklore, family-daily ceremony folklore, customs, rituals, wishes, blessings.
Ю.И. Чаптыкова, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. сектора фольклора, Хакасский научно-исследовательский институт языка, литературы и
истории», г. Абакан, E-mail: yuliya-hakasiya@mail.ru
Л.В. Челтыгмашева, канд. филол. наук, вед. науч. сотр. сектора литературы, Хакасский научно-исследовательский институт языка,
литературы и истории», г. Абакан, E-mail: cheltygmasheval@mail.ru
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ СЕМЕЙНО-БЫТОВОГО ОБРЯДОВОГО ФОЛЬКЛОРА ХАКАСОВ
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 18-012-00695\18-«а».
В данной статье предпринята попытка оценить современное состояние семейно-бытового обрядового фольклора хакасов. В основу работы положен анализ эмпирического материала комплексных фольклорно-этнографических экспедиций по районам Республики Хакасия. Значительное внимание уделено активно функционирующим жанрам обрядового фольклора, как благопожелание, благословение, тахпах-благословление. Обосновывается мысль о том, что в настоящее время жанры семейно-бытового обрядового фольклора продолжают бытовать как органическая часть традиционных народных обрядов: свадебного, похоронного, обряда поклонения духу-хозяйке огня От инез^ обряда по случаю рождения ребёнка, обряда разрезания пут Авторы приходят к выводу о ом, что обрядовая поэзия является составляющей традиционной культуры хакасов, одной из этнических характеристик, которая сохранилась в условиях современной глобализационной действительности.
Ключевые слова: фольклор, семейно-бытовой обрядовый фольклор, обычаи, обряды, благопожелания, благословления.
Современные тенденции в этносоциальных процессах характеризуются, в одной стороны, всеобщей унификацией, утратой её компонентов. С другой стороны, народы стремятся к сохранению своей этнокультурной идентичности, но в измененной форме, трансформировавшись с учётом духовных ценностей народа и современных требований жизни.
Обрядовый фольклор хакасов в большей мере изучался в историко-эт-нографическом аспекте. С позиций филологической науки обрядовая поэзия хакасов практически ещё не подвергалась отдельному исследованию, хотя при проведении обрядов, как известно, важная роль отводится словесному оформлению, часто имеющему поэтическую форму. О существовании у хакасов богатой обрядовой поэзии говорит собранный известным тюркологом Н.Ф. Катановым в конце XIX - начале XX века материал, изданный в IX томе «Образцов народной литературы тюркских племен» в 1907 году [1]. В последующие годы обрядовый фольклор записывался в ходе фольклорных экспедиций сотрудниками Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, созданного в 1944 г Последние экспедиции в сёла и аалы республики были проведены в 2016 и 2018 г Тогда в Аскизском, Таштыпском и Бейском районах наряду с различными жанрами устного народного творчества (мифами, легендами, былич-ками, частушками, тахпахами) был собран материал и по семейно-обрядовому фольклору. Целью данной работы является изучение современного состояния семейно-бытового обрядового фольклора хакасов на основе анализа данных последних полевых исследований. Необходимость обращения к данной теме вызвана отсутствием нового фактологического материала, лингвистических и культурологических сведений об элементах обрядовых действий, бытующих в разных районах республики.
У хакасов каждый важный момент в жизни человека сопровождается проведением определённых обрядовых действий, начиная с рождения. По словам информантов, когда новорожденного впервые вводят в дом, обязательно совершают обряд поклонения огню. После того, как родители с ребёнком вместе с хозяевами дома три раза поклонились огню, покормив огонь, хозяйка дома произносит благопожелание, испрашивая у хозяйки огня крепкого здоровья и счастливой судьбы для ребёнка: «От ине, мин син азырапчам. Наа палаа пу турада ислг ползын! Хазых, часкалыг паза таланньн7 осан!» («Хозяйка огня, я тебя кормлю. Пусть новорожденному будет хорошо в этом доме! Пусть он растёт здоровым, счастливым и удачливым!») [2]. После поклонения духу-хозяйке огня От инезi в селах Аскизского района детское темя мажут сметаной, Таштыпского района - сажей или мукой, Бейского - сажей или сметаной. Первый в жизни человека праздник в селах Верх-Таштыпского и Матурского поселений называется «Тун кудеш», в остальных населённых пунктах Таштыпского района, а также в Аскизском и Бейском районе - «Пала тойы» («Праздник в честь новорожденного»). В аале Койбалы Бейского района информантка сообщила, что когда ново-
рожденного вносят в дом, мать с ребёнком кланяется огню четыре раза, хозяйка проводит обряд кормления огня [3]. Без обряда матери с ребенком нельзя пройти в дом, если не проведёшь данный ритуал, может молоко матери пропасть. Отличительной особенностью обрядовых действий является то, что в Бейском районе при проведении обряда кормления духа-хозяйки огня молодая мать с новорожденным кланяются четыре раза, а в Аскизском и Таштыпском районах - нечётное число раз.
Особое значение уделялось порогу дома, не разрешалось наступать на него, сидеть на нём, что было связано с обычаем захоронением под ним «последа» или «детского места» (плаценты, где в течение всей беременности растёт ребёнок). Процесс захоронения последа Н.Ф. Катановым в отчёте о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сентября 1896 года в Минусинский округ Енисейской губернии, описан следующим образом: «Мешочек ребёнка закапывают в ямку. Её выкапывает повитуха. (Затем) берет чашку с мучной кашей и ложкой кладет (кашу на землю) возле ямки (как жертва духу домашнего очага). Повитуха кормит мешочек мучной кашей и спрашивает родильницу: «Право ли или лево?» Эта женщина отвечает: «право!» (Так) спрашивает до 3 раз. Спросивши таким образом, она закапывает мешочек на этом месте» [4, с. 64 - 65].
Современные хакасы верят, что послед охраняет плод в утробе матери, от него зависит будущее здоровье и судьба ребёнка. А.П. Тохтобина из села Таштып рассказала: «Нам старшие говорили, что к порогу надо относиться с уважением, так как под ним захоронен «послед». Поэтому, чтобы ребёнок рос счастливым, на нём нельзя было сидеть и стоять» [2].
Следующим содержательным периодом в жизни ребёнка является период его первых шагов и стрижка волос. Когда ребёнок начинал ходить, совершали обряд «тузах кизерЬ («разрезания пут»): перед ногами мальчика на земле ножом чертили крест, девочки - ножницами. Затем троекратно имитировали разрезание верёвок, будто бы опутавших ноги ребёнка, три раза бросали нож или ножницы между ногами и благословляли: «Азахтарыч чугурк ползын, позыч чапчач пол!» («Пусть ноги твои будут бегучие, а сам будь ловким, проворным!») [2]. Обряд «разрезания пут» бытует в современной обыденности хакасов и является одним из сохранившихся элементов семейной обрядности. Исследователи по этому поводу отмечали: «Подобные обряды знаменовали вступление ребёнка на дорогу жизни. Образ жизни-пути имел, вероятно, универсальный характер. В тюркской традиции он занимал особое место» [5, с. 136].
Информанты описали ряд обычаев, связанных со свадебным обрядом, например, в населённых пунктах Таштыпского района обливание водой из ковша молодых при проведении обряда «сас тойы» («пир волос»). Традиционно на «сас тойы» приводят невесту в дом жениха, расплетают девичьи косички «сурмес» и заплетают две женские косы «тулуч». В данном случае, как писала С.К. Ку-лумаева, косички являются «показателем девичества», а две косы - «показате-
лем того, что она с данного момента становится женщиной и хозяйкой чурта» [6, с. 209]. Н.Н. Тюмерекова из села Верх-Таштып о своём «сас тое» рассказала: «После того, как мне заплели косы, брат Моисея (жениха) вылил на наши головы по ковшу холодной водой, благословляя: «Чуртастарын пик ползын! Чарылыспас полыцар!» («Пусть ваш брак будет крепким! Будьте неразлучными!»). Я думаю, водой поливают, чтобы семья была крепкая, как не разлей вода» [2]. По нашим наблюдениям, данная традиция существует только у жителей Верх-Таштыпского и Матурского поселений Таштыпского района, основное население которых -шорцы.
При полевом исследовании в Бейском районе Республики Хакасия было выявлено, что элементы проведения «сас тойы» сохранились и у жителей данной местности. От А.Н. Качелоровой удалось нам записать благословление, исполняемое при заплетении кос невесты: «При проведении «сас тойы» на жениха с невестой обязательно наряжают в хакасскую одежду. Невесту заводят в отдельную комнату. У жениха отрывают клок волос, вплетают в волосы невесты, косы заплетают вовнутрь. При этом поют песни, благословляют: «Хахан даа ха-зых полыуар, чурттарыуиа толдыра пала-парха ползын, хазааиа толдыра мал-хус ползын! (Будьте всегда здоровыми, пусть дом будет полон детьми-внуками, хлев полон скотом, птицей)» [3].
В традиционном сознании порой образ невесты напрямую соотносится с нечистой силой. Для нейтрализации этой опасности невеста или, как её ещё называют хакасы «наа пала» (досл. «новый ребёнок»), в процессе проведения определённых обрядовых действий, в том числе и почитания огня, на некоторое время изолировалась от общества. Всё это имело символическое значение, воплощая собой идею смерти и последующего возрождения. Как отмечает В.А. Бурнаков, «невеста как представитель чужого рода посредством цикла обрядов должна была умереть (для отцовского рода) и возродиться в родовом сообществе супруга в качестве его нового, хотя и не совсем полноправного члена» [7, с. 179]. Информант Карачаков Никита Николаевич 1943 г.р. из аала Маткечик Бейского района рассказал о том, что видел, когда делали «сас той» брату: невесту привезли, она брыкалась, не хотела, чтоб ей заплетали косы, но её привязали к табуретке и с соблюдением всех обрядов всё-таки заплели косы. После этого, она не могла уже убежать. Невеста была дочерью дяди Егора из того же аала. Будущему свату, когда он пришел за ней, пели:
Орерыу мында - сыыт, сыыт, Пюлу анда - той, той. -У вас тут - плач, плач, У нас там - той, той.
Дядя Егор говорит: «Приведите дочку, хочу её спросить». Когда привели дочь, спрашивает: «Ты согласна выйти за него замуж или нет?». Та отвечает: «Согласна, согласна». Так, нам записать короткую песню, исполняемую сватьей отцу невесты, и слова отца, пришедшего «серпнхЬ» т. е. в погоню за своей дочерью. Удостоверившись в согласии дочери на брак, отец мирно уходил домой, после этого засылали сватов к родителям невесты.
Если родственники не хотели отдавать девушку за данный род, отправлялся сергш, чтобы вернуть похищенную. В таких случаях могли произойти драки, даже убийства. К.С. Чебодаева, информант из аала Куйбышево Бейского района, рассказала о несчастном случае, произошедшем в соседней деревне: «Так, один раз сeргiнxi были сильно озлоблены, забрав невесту, силой бросили её на оседленного коня прямо на железные элементы седла: у девушки случился разрыв внутренних органов, и она погибла» [3]. Но обычно обряд карамчения заканчивался благополучно, создавались счастливые семьи. Несмотря на единичные случаи похищения девушки без её согласия, основным видом заключения брака, как видно по записанным материалам, был обычай умыкания невесты по её согласию. По рассказам информантов, данная традиция повсеместно бытует и сегодня.
Следующим за «сас тойы» этапом в свадебной обрядности является «мировая», когда родственники жениха едут договариваться с родителями невесты. Как рассказывали опрашиваемые, обычно делают два «мировых». Первая называется «мг чарас» - малая мировая, на которой частенько встречали кнутом. Некоторые наши собеседники, например, П.П. Тодоякова из села Нижние Сиры, данный обряд называют «хамхы чаразы» («мировая с кнутом») [2]. Следующий приезд носит название «улуг чарас» - большая мировая. На ней окончательно решался вопрос о дате проведения свадьбы. Считалось, что если «чарас» был в текущем году, то и свадьбу надо справлять в этом году: «чыл азырбасха», т.е. дотянуть до следующего года считалось плохой приметой.
В ходе свадебной церемонии проводился специальный обряд «кенге-айиа пазыртханы» («поклонение солнцу и луне»). Этот ритуал почитания молодожёнами солнца отмечен в трудах Е.К. Яковлева, Н.А. Кострова и др. исследователей. Одним из первых его зафиксировал ПФ. Миллер. Исследователь сообщал: «Свахи отправляются к невесте, заплетают ей волосы в две косы, надевают сегедек и затем ведут её к отцу жениха. Она при этом идет согнувшись, опираясь на спину одной из своих свах и ещё закрывает голову платком, чтобы свекор не мог её видеть. Когда она приходит к юрте свекра, там снаружи перед дверью бывает разостлан войлок; она на нём, рядом со свахой, трижды кланяется на восход солнца. А когда она появляется перед свёкром, то снова кланяется трижды ему и точно также свекрови. Свекор желает ей счастья, призывает её ко всему доброму и одаряет какой-либо скотиной» [8]. При этом автор, ссылаясь на материалы вос-
токоведа И.Н. Березина, заостряет внимание на сходстве описанного обрядового действия хакасов с религиозными воззрениями иранцев. Н. Костров в этой связи пишет, что сам обряд «разительно напоминает то уважение, которое в Персии питают женщины к солнцу ... и доныне женщины приписывают таинственную силу солнечному свету и думают, что с помощью известных заклинаний и обрядов, солнечный луч может развить плодородие в не имеющей детей замужней женщине» [9, с. 31]. По мнению известного фольклориста В.Е. Майногашевой, «древне-иранское влияние на тюркоязычных предков хакасов, очевидно, отличалось постоянством в течение целого тысячелетия и охватывало не только материальную культуру, но и народно-поэтическое творчество» [10, с. 99].
В конце XIX века во время свадебной церемонии проводился обряд «кен-ге-айиа пазыртханы» («поклонение солнцу и луне»). С образом солнца связывалась идея плодородия, обилия и богатства. Сегодня обряд «поклонение солнцу и луне» упоминается лишь некоторыми информантами. На традиционных хакасских свадьбах обычно проводят только обряд поклонения огню.
«Раньше на свадьбах обязательно были ряженые кони, были посаженые мать с отцом. Проводили обряд поклонения огню в алачахе, при этом головы молодоженам прикрывали платком. Посаженые родители обязательно должны быть супругами, они вместе с молодыми кланялись огню. Платком укрываются лишь жених с невестой», - рассказывает житель аала Хойбал А.Н. Качелоро-ва [3]. По словам З.М. Чаптыковой из с. Куйбышево Бейского района, старшая невестка, проводя обряд поклонения огню, три раза кланяясь, приговаривает: «Прай ниме чахсы ползын, хазых чурт ползын, анданмындаг ниме полбазын!» («Пусть у вас будет всё хорошо, пусть чурт ваш будет благополучным, несчастья проходят стороной!)» [3].
А.Н. Качелорова вспоминая, как раньше справляли свадьбу, рассказывает: «Как-то на трёх наряженных лошадях поехали в Аскизский район, повезли ^рпн (вино и продукты, приготовленные для поездки к родственникам). Это было лет 30 назад. Кони накрыты плюшем, звенят бубенцы. Сначала проходит свадьба парня, потом везут фпн. Родственники невесты канатом перекрывают дорогу, требуют выкуп. Пропускают лишь тогда, когда дадут выкуп. Приехавшие гости садятся за приготовленные столы, гости невесты пока не садятся за стол, угощают гостей жениха. Родственники жениха обязательно везут гостинцы (тулуп): 4 ящика вина, мясо, еду. Существует также вид взаимопомощи «стол кррерЬ, когда гостей приглашают к себе брат, дядя невесты» [3]. Традиционно на свадьбах пелись специальные тахпахи-благословления, проводились ритуальное зажигание очага и кормление «хозяйки огня». У «хозяйки огня» просили благослов-ления: «От инез^ чурт инез^ азырапчам сiрернi! Пюнеч хада амзабызычар, пюнеч хада азырыначар! Чииттерге (аттарын адапчалар) полызычар, оларны корчер!» («Хозяйка огня, хозяйка дома! С нами пригубите, с нами отведайте! Будьте благосклонны к молодым (называются имена молодых), присматривайте за ними!») [2]. На свадьбе молодым обычно говорят благопожелание-алгас: «Хазых чуртачар! Тураа толдыра пала ползын! Хазаага толдыра мал турзын! Удур-т6дiр п^зт, ынаг полычар! Пастарыч агарганча, лс^ч саргалганча, чарылыспин хада чуртачар!» («Будьте здоровы! Пусть дом будет полон детей! Пусть в загоне будет много скота! Будьте дружны, понимайте друг друга! До поседения волос, до пожелтения зубов живите вместе неразлучно!») [5]. Свадебную процессию украшали такие игровые моменты как перекрытие дороги перед новобрачными и выкуп за возможность пройти дальше, проверка жениха на трудолюбие.
В традиционной культуре хакасов воззрения о смерти являются одним из основных детерминантов жизненных ценностей и ориентиров в поведении людей. Обязательным в одевании покойного являлось использование ношеной одежды, отрезались пуговицы, проводился обряд разрезания верхней одежды. Дед Т.М. Побызаковой из Аскизского района говорил: «Соокл чазаба^ач» («Покойника нельзя наряжать») [2]. Отрезанные пуговицы позже передавались детям покойного со словами «талааны палаларына халзын» («пусть его счастье останется детям»), т.е. чтобы счастье, дарованное судьбой покойному, не ушло вместе с ним в «иной» мир, а осталось с его детьми.
По традиции для умершего на отдельном столе ставили чашку, куда пришедшие на похороны клали угощение для покойного, при этом говорили: «Мын-нач ч^еч, мыннач азыран^ач пол партырзыч» («Отсюда питающимся, отсюда кормящимся стал») [2]. По словам Н.Н. Тюмерековой из села Верх-Таштып, угощение кладут, обращаясь со словами к покойному: «Мин (позыныч адын адапча) килдiм, тулуп салчам. Астабин, сухсабин анда чор, той-пай сал андалыларнач хада» («Я (называет своё имя) пришел к тебе, кладу тебе тулуп (угощение). Будь там сытым, пир-той справляй с находящимися там») [2].
В каждом районе обряды, проводимые на похоронах и поминках, различаются. Как рассказывает А.Н. Качелорова из Бейского района, она не раз ездила в Аскизский район провожать в «последний путь» родственников. Там порядок проведения обрядовых действий отличается от их местных обычаев. В Аскиз-ском районе поминальный стол на кладбище накрывают при покойном, т. е. до того, как его похоронят. Пищу, собранную пришедшими прощаться с покойным, кладут в огонь для последней тризны. Здесь, в аале Койбалы Бейского района, огонь разводят и проводят обряд кормления после того, как покойного похоронят. Сжигают три чашки еды, сначала кормит супруг или же супруга, потом дети. А.Н. Качелорова говорит: «Одной рукой берёшь, в разные стороны кладёшь, немного оставляешь в ладони, всё нельзя класть. Так и кормим, хозяйку огня кормим вначале, проговаривая: «Сегодня день поминовения (имя усопшего/
усопшей, например, Зоя), дух Огня прими угощение, у Зои не отбирай». Когда проводят обряд кормления духа покойного, произносят: «Я тебя Зоя угощаю, не ходи там голодной» [3]. Обязательным моментом является то, что перед тем, как кормить духа умершего, сначала проводят обряд почитания огня, кормят хозяйку огня От-ине.
На поминках, в двадцать дней, сорок дней надо готовить по три чашки еды и ими кормить покойника. Первое кормление проходит в шесть утра, когда солнце всходит, а две чашки сжигаются потом, т.е. на кладбище. На полгода две чашки сжигают: одну чашку еды дома при проведении обряда кормления, вторую - на кладбище. На годовщину сжигают одну чашку, т.е. кормление происходит только на кладбище, поскольку дома уже не проводится обряд кормления. Тогда и заканчиваются все мероприятия, связанные с обрядом кормления, почитания покойного. Чашку, с которой кормили покойного, оставляют там, на могилке или же отдают на память родственникам. Если чашку, обычно бывает железная, оставляют на месте, то отсекают камнем (хыйых идерге «таснау ойа саапча»), чашка тогда якобы становится предметом потустороннего мира.
Как отмечают информанты, когда человек умирает, то на похороны обязательно колят скотину («хыйыхтапчалар»). На сороковину голову барана, быка варят, мясо убирают, оставляя только череп. Его кидают в сторону захода солнца.
А.Н. Качелорова о некоторых особенностях проведения похорон в Бейском районе так рассказывает: «На похоронах не всю пищу, приготовленную для по-
Библиографический список
койного, забирают на кладбище. После возвращения с кладбища оставленную еду кидают в сторону восхода солнца, приговаривая: «Пюсер паза айманма, пютеу саринзар пахлаба, палалар саринзар фбе, пала-пархаларыу хазых ползын» («Больше к нам не возвращайся, больше не гляди в нашу сторону, в сторону детей-внуков не смотри, пусть дети-внуки твои будут здоровы)» [3]. После годовщины, ходят на кладбище только на Радоницу. Для умерших это праздник, они высматривают, смотрят на ту дорогу, по которой везли его хоронить, туда и смотрят, ждут. Вера в возможность существования души человека после смерти в ином мире определила появление похоронных обрядов, обеспечивающих благополучный переход покойного в «другой» мир.
Таким образом, в данной работе в качестве исследовательской задачи на основе анализа материала экспедиций 2016 и 2018 г была определена попытка изучения современного состояния жанров семейно-обрядового фольклора. По словам информантов из Таштыпского, Аскизского и Бейского районов, при проведении свадебного, похоронного и др. обрядов хакасы произносят благословения, благопожелания («алгас состерЬ), испрашивая здоровье, благополучие, достаток, удачу для себя, своей семьи и рода. Именно обрядовая поэзия, передаваясь из поколения в поколение, донесла до нас бесценные свидетельства народного восприятия, взгляды предков на природу и попытки воздействовать на нее силой слова. Она является составляющей традиционной культуры, одной из этнических характеристик, которая сохранилась до наших дней и бытует наряду с явлениями современной цивилизации.
1. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. Радловым. Ч. IX: Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов: тексты, собранные и переведённые Н.Ф. Катановым. Санкт-Петербург, 1907.
2. Материалы фольклорной экспедиции 2016 г «Хакасский фольклор: современное состояние и проблемы сохранения». Рукописный фонд ХакНИИЯЛИ. Ф-1; оп. 2; д. 2120.
3. Материалы фольклорной экспедиции в Бейский район Республики Хакасия. 2018 г Рукописный фонд ХакНИИЯЛИ. Ф-1, оп. 2, д. 2161.
4. Катанов Н.Ф. Отчет о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сентября 1896 года в Минусинский округ Енисейской губернии. Казань: Типо-литография Императорского Казанского университета, 1897.
5. Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев А.М., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. Новосибирск: Наука. Сиб. Отд-ние, 1989.
6. Кулумаева С.К. Материалы Н.Ф. Катанова по свадебному обряду хакасов. Научное наследие Н.Ф. Катанова и современное востоковедение. Материалы Международной научной конференции. Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2003: 182 - 185.
7. Бурнаков В.А. Ткань в ритуальной практике хакасов. Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2012; Том 11; вып. 5: Археология и этнография:175 - 186.
8. Миллер Г.Ф. Описание сибирских народов. Москва, 2009.
9. Костров Н.А. Кизильские татары. Казань, 1853.
10. Майнагашева В.Е. Хакасский героический эпос алыптыг нымах: поиски исторических реалий и периодизация (избранные труды). Абакан: ООО «Книжное издательство «Бригантина», 2015.
References
1. Obrazcy narodnoj literatury tyurkskih plemen, izdannye V. Radlovym. Ch. IH: Narechiya uryanhajcev (sojotov), abakanskih tatar i karagasov: teksty, sobrannye i perevedennye N.F. Katanovym. Sankt-Peterburg, 1907.
2. Materialy fol'klornoj 'ekspedicii 2016 g. «Hakasskij fol'klor: sovremennoe sostoyanie i problemy sohraneniya». Rukopisnyj fond HakNIIYaLI. F-1; op. 2; d. 2120.
3. Materialy fol'klornoj 'ekspedicii v Bejskij rajon Respubliki Hakasiya. 2018 g. Rukopisnyj fond HakNIIYaLI. F-1, op. 2, d. 2161.
4. Katanov N.F. Otchetopoezdke, sovershennojs 15 maya po 1 sentyabrya 1896 goda v Minusinskijokrug Enisejskojgubernii. Kazan': Tipo-litografiya Imperatorskogo Kazanskogo universiteta, 1897.
5. L'vova 'E.L., Oktyabr'skaya I.V., Sagalaev A.M., Usmanova M.S. Tradicionnoe mirovozzrenie tyurkov Yuzhnoj Sibiri. Chelovek. Obschestvo. Novosibirsk: Nauka. Sib. Otd-nie, 1989.
6. Kulumaeva S.K. Materialy N.F. Katanova po svadebnomu obryadu hakasov. Nauchnoe nasledie N.F. Katanova i sovremennoe vostokovedenie. Materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Abakan: Izd-vo HGU im. N. F. Katanova, 2003: 182 - 185.
7. Burnakov V.A. Tkan' v ritual'noj praktike hakasov. Vestnik NGU. Seriya: Istoriya, filologiya. 2012; Tom 11; vyp. 5: Arheologiya i 'etnografiya:175 - 186.
8. Miller G.F. Opisanie sibirskih narodov. Moskva, 2009.
9. Kostrov N.A. Kizil'skie tatary. Kazan', 1853.
10. Majnagasheva V.E. Hakasskij geroicheskij 'epos alyptyr nymah: poiski istoricheskih realij i periodizaciya (izbrannye trudy). Abakan: OOO «Knizhnoe izdatel'stvo «Brigantina», 2015.
Статья поступила в редакцию 10.12.18
УДК 82
Shatalova N.S., Doctor of Sciences (Pedagogy), Professor, Moscow State Linguistic University (Moscow, Russia), E-mail: shatalova59@mail.ru Shatalova L.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Medical Institute of the People's Friendship University (Moscow, Russia), E-mail: luidmila.shatalova@mail.ru
MEANS OF OBJECTIFYING THE HISTORICAL CONTEXT IN MILITARY PROSE: FACT, DOCUMENT, FICTION. The article explores one of the ways of presenting reality in a literary text - documenting and analyzing the means of objectifying the historical context in military prose on a specific text material of the novel by V.O. Bogomolov "The Moment of Truth". It is stated that the historical truth of events, their maximum reliability, accuracy and brevity of the chronotope is achieved by the organic inclusion of real and fictional military documents in the text of the novel. This technique allows structuring the artistic time and space of the novel, deepening the drama and tension of the depicted military events with a minimal degree of adaptation by the author of real documents. Stylistic duality of military documentation, its importance for the creation of a meaningful and linguistic capacity in the presentation of the "philosophy of war" is noted. Military documents (fictitious and real) are the actual basis of the associative and subtext content of the novel. The work determines artistic expressive functions of military-business speech in the language characteristic of the characters of the novel.
Key words: text, military discourse, means of objectifying historical context, polyphonic narrative, informative and analytical genres, types of military documentation, military professional speech.
Н.С. Шаталова, д-р пед. наук, проф. каф. РКИ, Институт международных образовательных программ, Московский государственный лингвистический университет, E-mail: shatalova59@mail.ru
Л.С. Шаталова, канд. филол. наук, доц. каф. рус. языка, Медицинского институт, Российский университет дружбы народов, г. Москва, E-mail: luidmila.shatalova@mail.ru
