CC BY
965
Людмила Борисовна Зубанова
СОВРЕМЕННОЕ МЕДИАПРОСТРАНСТВО:
ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ И ПРИНЦИПЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Автор предлагает эмпирически-фиксируемое и теоретическое значение понятия медиапространства, проводит анализ теорий воздействия СМИ на общество. В статье выдвигается тезис об исследовании ценностного пространства социума через изучение ценностного пространства СМИ. Для реализации этого положения предлагаются методы ценностно-тематического рейтинга информации, контент-анализа текста, методика «взвешивания текстов», технология медиафрейминга.
Ключевые слова: медиапространство, Интернет, социология коммуникации, СМИ, рейтинги в СМИ, медиадискурсы, медиаобраз действительности.
The author offers empirically-fixed and theoretical meaning of “media-space ” notion and analyses the theories of mass media influence on the society. The article points out the necessity of evaluating space socium research through the studies of mass media evaluating space. To realize it the author offers different methods including the methods of evaluating-topical ratings, “weighing texts” method, media-framing techniques.
Key words: media-space, Internet, communication sociology, Mass Media, Mass Media ratings, me-
dia-discourses, media-image of reality.
Новое состояние политико-культурного поля - это состояние актуального прогноза, национально значимая диагностика, ответ на вечно актуальное вопрошание «что делать?», «что нас ждет?», «куда идти дальше?», «вокруг чего сплотиться?». Вариации вопросов образуют центральную точку напряжения - бифуркацию идентификации - кто мы и зачем? Поиск ответов лежит в пределах символического пространства, представляющего собой совокупность идей, мировоззренческих конструктов, своеобразный код массового восприятия себя в мире и мира в себе.
Постижение происходящего здесь и сейчас, по нашему мнению, возможно при попадании в аналогично стремительный ритм - каждодневную изменчивость средств массовой информации, образующих единое медиапространство. Под медиапространством в эмпирически-фиксируемом значении принято понимать всё поле возможности использования потоков информации (значимые для большинства людей газеты, радиостанции, телевизионные каналы); в теоретической перспективе обоснования медиапространства, речь идет о зоне реальных и потенциальных контактов каждого из участников коммуникации, зоне в значи-
тельной мере определяемой оценочными (ценностными) установками адресата. Мы имеем дело с особой организацией пространства, связанной с символическими формами - широкой совокупностью текстов и образов, которые создаются и узнаются субъектами в качестве смысловых конструкций, образующих культурный порядок через модели объяснения реальности. Коммуникация предстает взаимодействием агентов, объединенных смыслом, вкладываемым в транслируемые сообщения, а также последующим эффектом их восприятия.
Пространство действительности, будучи каждодневно обновляемым, благодаря средствам массовой информации становится фиксируемым, запечатленным и упорядоченным в информационных картинах дня, недели, месяца, года, десятилетия. Идеологизация медиапространства представляет систему смыслов, задающих понимание социальной реальности, ценностную интерпретацию событийного поля (идеология в данном случае рассматривается в значении, превосходящем политическую сферу); осуществляет функцию овеществления различных сторон действительности.
Медиапространство систематизирует изменчивость жизни, выполняя функции
референции (создания образцов, легитимизирующих социальные практики и нормирующих отношения к ним) и репрезентации (производство и оформление способов мышления, существующих в обществе в разных социальных группах). Средства массовой информации как «действующие метафоры» (М. Маклюэн) или «современные мифы» (Р. Барт) становятся своеобразными маскировщиками идеологии, обеспечивая символическое единство социальной среды. Этот символический ряд (социально обусловленных символов), сплетающий, по мнению К. Гирца, «паутину значений» современной действительности, призван скреплять общность, объединять рассыпающуюся фрагментарность социального бытия в целостный конструкт упорядоченной повседневности.
Проблема исследования коммуникативных эффектов, осуществляемых при помощи средств массовой информации, представляет особый интерес с позиций социологического прочтения. Социолог, работающий непосредственно с общественным мнением, возникающим по самым различным поводам, осуществляющий качественно-количественный анализ устойчивых и регулярно воспроизводящихся мифологем, стереотипов и ценностных установок -вряд ли может игнорировать влияние такого действенного института конструирования представлений общественности как СМИ, взявших на себя роль «разметчика» поля нашего сознания. Современные исследователи в этой связи нередко опираются на метафору Платона о людях, всю жизнь проживших в пещере, прикованными спиной к свету [9]. Вся палитра их представлений о мире ограничивается узорами теней, игрой света и эхом происходящих за пределами пещеры событий. И эти причудливые отражения реальности воспринимаются ими как непосредственная данность, ставшая для них реальнее реального. А разве каждый из нас, людей современной цивилизации, будучи не в состоянии охва-
тить в личном опыте всего многообразия действительности не пользуется ее заменителями, опираясь на многочисленные стереотипы, которые поставляет нам массовая информация? И разве у большинства не возникает, как писал американский социолог и журналист У. Липпман, «картинка в голове» -представление о мире, сконструированное средствами массовой информации?
В этой связи тема коммуникативных эффектов давно преобразовалась в проблему коммуникативного воздействия на потребителя информации, войдя в статус одной из наиболее популярных тем современной социологии коммуникаций. Популярной, но далеко не новой. Еще в 1910 г. Макс Вебер сконцентрировал внимание общественности на процессах воздействия прессы на объективные, сверхиндивиду-альные ценности, убеждения и представления. Жесткая критика массовой информации философами Франкфуртской школы сводилась к разрушительности механизмов символического насилия, осуществляемого при помощи информационного давления. Далеко не оптимистический заголовок книги Нейла Постмана «Развлекая себя до смерти» предрекал печальный финал для потребителя, оказавшегося в сетях заманчивой идеологии визуализации действительности.
Индустрия манипуляции образами, запущенная при помощи СМИ, стирая грань между реальностью и ее имиджем, замещая непосредственно переживаемое нагромождением представлений, позволяет исследователям оценивать современную эпоху как «общество спектакля» (Ги Дебор), бесконечную симуляцию, царство чистой видимости. Гиперреальность, созданная средствами медиа, монополизирует трактовку происходящего, конструирует реальность, опираясь на право нетранзитивного (Ж. Бодрийар), то есть не поддающегося обмену мнениями, информационного потока, выступает формой «безответной речи», лишь симулирующей ответ:
«Характерной чертой масс-медиа является то, что они предстают в качестве антипроводника, что они нетранзитивны, что они ан-тикоммуникативны, если мы примем определение коммуникации как обмена, как пространства взаимосвязи слова и ответа» [3].
Реальность как «трансцендентная иллюзия» (Н. Луман), производна по отношению к СМИ, осуществляющим своеобразное ее «удвоение». Одна из наиболее авторитетных концепций «журналистского поля» и «журналистских очков», предложенная П. Бурдье, раскрывает особенности видения происходящего: индивидуальные
(журналисты, редакторы, режиссеры) и институциональные (редакции, издательства, телеканалы) агенты имеют особые очки, благодаря которым позволяют каждому из нас видеть одно и не замечать другого [4]. Это не просто передача информации, но уже передача влияния. Агенты СМИ, согласно «модели привратника» К. Левина, подобно швейцару принимают решение о том, кто попадет в дом, а кто останется за его порогом. Из тысячи происходящих в мире событий мы видим десятки, поданные нам как основные и главные. Современный человек, по выражению американского социолога Д. Рисмена - это «человек-локатор», испытывающий потребность в подсказках, которая с успехом удовлетворяется средствами массовой информации.
Даже краткий экскурс в историю социологических трактовок массовой информации позволяет определять анализ медиавлияния как доминанту интереса социологов. Прежде всего внимание уделялось особенностям эмоционального воздействия, связанного с демонстрацией сцен насилия, порождающих эффекты заражения и приводящих аудиторию (чаще всего, исследовались группы подростков) в сходное эмоциональное состояние. Классики лабораторного изучения медиа-агрессии (А. Бандура, Л. Беркович, У. Липпман) обосновывающие зависимость информационных и поведенческих эффек-
тов опирались на известную дихотомию «стимул - реакция», сформулированную в рамках бихевиористского подхода.
Первый этап в изучении воздействия СМИ на общество, характеризуется исследователями, как этап веры в безграничные возможности информации, этап так называемого «миссионерского вещания» (У. Шрамм). Ставший хрестоматийным пример о массовой панике радиослушателей, воспринявших как реальность события высадки марсиан на землю, в ходе трансляции книги Г. Уэллса «Война миров», усиливал терминологию ма-гически-сакрального действия (теория «магической пули», «теория заговора» и др.).
Со временем идеи безграничного моногосподства СМИ уступают место теориям ограниченно-дифференцированного воздействия массовой информации, а ее влияние оценивается скорее по принципам дополнительного участия (наряду со множеством иных социальных и психологических факторов). «Теория подкрепления» Д. Клаппе-ра представляет действие институтов массовой информации уже не в односторонненаправленном ключе, а как цепь зависимых медиативных «факторов-посредников», сформированных исходя из особенностей индивидуального восприятия и опыта жизни коммуниканта в социуме.
Аудитория массовой информации уже не мыслится бесправной мишенью, признается не только в качестве партнера по диалогу, но и заказчиком «информационного меню», рассматривается как рациональноориентированный выборщик, настроенный на удовлетворение информационных потребностей. Теории «активной аудитории» (Д. Шонинг, Д. Андерсон, Д. Мак Квейл, К. Ховлэнд, Д. Клаппер и др.) допускают многообразие позиций потребителя СМИ по отношению к вовлеченности в представленную информационную картину. Так, в проекте Т. Либесса и Э. Каца «Даллас» (анализ позиций аудитории по отношению к одноименному сериалу) на основе иссле-
дования так называемых «индикаторов влияния» были выделены критическая, референтная, реалистическая, игровая, ценностно-зависимая и ценностно-свободная позиции аудитории [14, с. 350].
Обращение к историческим этапам изучения массовой коммуникации необходимо для прояснения современных подходов исследования воздействия СМИ на потребителя. Совокупность эффектов, определяемая в динамике трактовок от форм аффективного воздействия (эмоциональная увлеченность) до осмысленно-рациональных когнитивных последствий (познавательная активность, изменение поведенческих установок), в сегодняшней действительности все чаще выводится в область ценностного воздействия.
Средства массовой информации не просто формируют образ действительности, но и отражают уже существующие в общественном сознании ценности, репрезентируют мир мнений, doxa-сферу «первоначальной очевидности» (Э. Гуссерль). Происходит ситуация ценностного узнавания - когда информация пробуждает в восприятии потребителя комплекс сформированных представлений (закрепляет его или разрушает), резонируя с социальными архетипами сознания.
Здесь мы входим в область трактовок, сформировавшихся в рамках направления, определяемого как «неодюркгеймовские исследования публичного восприятия» [13, с. 25], в основе которых лежит положение о конструировании при помощи масс-медиа коллективных представлений, интегрирующих общность. Информационное поле понимается как основа формирования чувства солидарности аудитории. Отмеченный Ч. Кули фактор приобщения аудитории к «большому сознанию», через совокупность накопленных в ходе восприятия массовой информации «состояний чувствования и отображений», возводит индивидов до уровня, определяемого неодюркгеймов-ским крылом как «коллективная трансцен-
дентальность». Каждодневно накрывающий нас поток информации масс-медиа придает сообщениям своеобразный религиозноидеологический характер верования, в значительной мере мифологизируя медиапространство.
Представляя первичное, упрощенное толкование действительности, разрешая неразрешимость противоречий в общедоступных трактовках, СМИ запускают и организуют своеобразную фабрику мифов. В ней мы встречаемся с некой историей реального, входим, по определению Р. Барта, в метаязык, построенный при помощи расширенной семиотической системы. Выстраивание картины мировоззрения, как отмечает Барт, осуществляется при помощи трехчленного комплекса: означающего, означаемого и знака. Означающее (денотация) находится в системной обусловленности с означаемым (коннотацией) как мыслимым предметом, обеспечивающим понимание тех или иных ценностей в качестве естественных, самоочевидных, соответствующих здравому смыслу [1].
Реальность, согласно постмодернистским воззрениям, не существует в объективности эмпиризма, а является продуктом дискурса, ее кодирование с привнесением ценностно-смысловой направленности превращает представляемое в определенного рода идеологию. Потребитель, как правило, перестает воздвигать жесткую границу между образом и его референтом (заменителем). Так, Ж. Бодрийар указывает на соответствие «онтологического статуса» реальности и ее имиджа, что влечет за собой рождение эпохи «симулакрума» - подобия, видимости, создания особой «гиперреальности». Происходит рождение чувства, определяемого А. Гидденсом «инверсией реальности»: когда в сознании потребителя реальная вещь или событие при их ближайшем рассмотрении видятся менее значимыми по сравнению с тем, как они представлены в СМИ [5, с. 288].
Сообщения, транслируемые в СМИ, организованы в соответствие с определенным ценностным кодом: отражаемой системой взглядов, установок, представлений. В трактовке Ю. Хабермаса - это особая публичная сфера, обеспечивающая возможность широкого общественного диалога, своеобразная легальная платформа общения, понимаемая в нашем случае как арена ценностного обмена. В пространстве диалога воспринимающая аудитория продляет информационный эффект в повседневной практике, воспроизводит полученные знания о мире как сценарии личностного самоопределения в нем.
СМИ как арена ценностного обмена, безусловно, не делает каждого участника коммуникации полноправным партнером общения. Адекватность восприятия и интерпретации текстов выступает индикатором распределения читателей в зависимости от уровня семиотической подготовки (о чем свидетельствуют крупномасштабные социологические исследования Т. М. Дридзе «Общественное мнение», А. В. Жаворонкова «Правда 1991» и др.). Декодирование информации, осуществляется неравнозначно, образуя ситуации прочтения и интерпретации, обозначенные С. Холлом как: доминирующее или «гегемонистское» прочтение, когда читатель полностью разделяет коды текста; «переговорное», обсуждаемое прочтение - частичное разделение, при модификации текста в соответствии со своими ценностными предпочтениями и интересами; оппозиционное, контргегемонистское прочтение -удержание в сознании воспринимающего альтернативной системы соотнесения [Цит. по:
11, с. 78].
Насколько соответствуют представления аудитории, понимаемые в терминологии С. Московичи как социальные репрезентации (исходные представления) в их ценностной основе с тем, что отображено в СМИ? В каком случае мы можем говорить о предлагаемых версиях реальности с пози-
ций ценностно-ориентированного характера? Избирательность внимания коммуникаторов была определена еще в концепции «установления пунктов повестки дня» (У. Липпман, Б. Коген, Д. Шоу) обнаруживающей определенное соответствие между структурой новостей (информационной картиной дня транслируемой в СМИ) и ее важностью для конкретного человека.
Ценностная составляющая видится нам в том, что декларируемая функция информирования представляет собой не столько информацию о происходящем событии, сколько о событийности происходящего - присваивает событиям ценностную значимость, придает им собственно статус событийности («мы делаем новости!»). Равно как не вызывает сомнений и тот факт, что удельный вес информационного массива на определенную тему также подкрепляет статус значимости информации, обеспечивает ее узнаваемость для воспринимающей аудитории (переводит сообщение в ценное для меня). Выстраивание приоритетов - интенсификация количественно-качественного освещения определенных проблемных зон и ценностей, зачисляет их в зону доминирующего смысла, повышенной значимости для получателя.
Безусловно, ценностное представление текста не обеспечивает автоматической четкости считывания его реципиентом в качестве рационально и осмысленно воспринимаемого набора транслируемых ценностей. Потребитель имеет дело в большей мере с неким «расплывчатым» образованием, оседающим в виде выраженного мнения, которое тем больше воздействует на выбор его решений, чем менее он осознает его авторство.
В современном социологическом знании остается открытым вопрос о том, насколько предлагаемые ценности являются признаваемыми и разделяемыми потребителем (естественная основа принятия), а насколько мы имеем дело с односторонне внедряемой (искусственно навязанной)
10
идеологией. В социологии массовых коммуникаций сформировались две традиции в рассмотрении данной оппозиции: либе-
ральная, определяющая работу СМИ в направлении «снизу вверх» - ориентация на интересующее аудиторию, опора на сложившуюся, а потому и востребованную ценностную основу общества; и радикальная, выстраивающая вектор «сверху вниз» - ориентация на конкретизированный «узкий» интерес, ценностные установки культурных элит, групп влияния и т. д. Это снова область спора сторонников теории активной аудитории (не столько воспринимающей, сколько диктующей ценности и смыслы в качестве информационной повестки дня) и сторонников однолинейного воздействия СМИ.
На наш взгляд, ценностная основа современного медиапространства определяет ситуацию присвоения транслируемых ценностей и смыслов в качестве основы мировосприятия потребляющего. Не случайно теория когнитивного диссонанса Леона Фестингера указывает на поиск потребителем информации определенного «когнитивного баланса» - соответствия собственных ценностных установок транслируемым через СМИ, стремление к внутреннему равновесию, обеспечивающему психологический комфорт.
Формирование наших представлений о мире и себе при помощи СМИ (превращение информации в «ценную для меня») укладывается в позицию, определенную Дж. Мидом как «окольный путь через других»: осознание собственной идентичности возможно в том случае, если индивид смотрит на себя глазами других, когда в теории «зеркального Я» именно СМИ предстают подобного рода зеркалом.
Еще большее воздействие, на наш взгляд, может оказывать ценностная персонификация поля СМИ - особая форма одушевления ценности через значимых персон. Ценностное производство как порождение новых смыслов и ценностей, как
опыт мировоззренческой рефлексии, диагностики состояния духовных основ, возможен при исследовании агентов духовноинтеллектуального производства или тех, за кем закрепилось устойчивое обозначение «властителя дум».
Доминирующая в исследованиях СМИ концепция непосредственного одноступенчатого влияния информации на потребителя была оспорена Полем Лазарс-фельдом, зафиксировавшим возрастание информационного эффекта за счет лиц, получивших в его терминологии определение «лидеров мнений». Одноступенчатая модель коммуникации (СМИ - получатели) трансформировалась в двухступенчатую: (СМИ - лидеры мнений - получатели): на первом этапе главным становится передача информации, на втором в действие вступает уже передача влияния.
Ю. М. Лотман говорит о двойном увеличении объема информации за счет своеобразного пробуждения смысла, когда транслируемые лидерами ценности выполняют роль катализатора, способствующего возрастанию объема информации внутри сознания реципиента (порождение смысла за счет пробуждения). Неслучайно в избирательных кампаниях внимание уделяется тому, чтобы образ кандидата ассоциировался с актуальными проблемами общества, а актуальные общественные проблемы (точнее, декларируемые пути выхода из них) были олицетворены с конкретным человеком. Такой прием обеспечивает своеобразное взаимовозрастание значимости -имидж кандидата придает определенный вес проблеме, а актуальность поднимаемой проблемы возрастает с авторитетом лидера.
В условиях огромного потока информации, получаемой из внешнего мира, человеческое сознание во избежание перегрузки вынуждено прибегать к «спасательному кругу» избирательного восприятия, селективного отбора обрушивающихся на него материалов. Персонификация транс-
11
лируемых ценностей, смыслов и значений помогает реципиенту ощутить большую сопричастность с происходящими событиями, идентифицировать собственный мир с образом, выстраиваемым средствами массовой информации. Образ действительности становится одушевленным и приближенным к потребителю через участие тех, кто взял на себя функцию его прояснения - лидеров мнений, значимых персон, личностный вес которых, позволяет воспринимающей аудитории доверять транслируемой информации (или, хотя бы прислушиваться к ней).
Благодаря участию лидеров мнений коммуникация осуществляется в логике превращения «незнакомого в знакомое» (С. Московичи) с использованием механизмов анкоринга и объективации [Цит. по, 10, с. 70-71]. Суть первого процесса по С. Московичи заключается в своеобразном «заземлении», «заякоривании» незнакомых идей, сведении их к привычным категориям и образам, перемещении в контекст повседневного опыта; механизм объективации обеспечивает преобразование абстрактного знания в область конкретизации. Вспомним в этой связи и о введенном П. Бергером и Т. Лукманом механизме конструирования представлений - хабитулизации [2] - «оп-ривычнивании», превращении в повседневность (механизм содержательно созвучный веберовской ритуализации).
Исследуемый в теориях массовой коммуникации «эффект ореола» (или «эффект нимба»), распространяющийся на авторитетную, популярную персону, - во многом создается благодаря частоте присутствия публичного лица в СМИ. По мысли П. Бурдье, в современном обществе понятие «быть», трансформируется в «быть замеченным у журналистов», что способствует, согласно Л. Паэнто, формированию сообщества «медиатических интеллектуалов», контролирующих рычаги символической власти над сознанием воспринимающей аудитории. «Люди известности»
(Л. Е. Гринин) становятся новой властвующей информационной элитой, или, как некогда определил Р. Миллс - «классом профессиональных знаменитостей» (the professional celebrities), определяют барометр общественного мнения, нормируя социальные представления и модели желаемого устройства общества, контролируя в нем «власть наименований и классификаций» (П. Бурдье).
Современные герои СМИ, лидеры мнений, оказываются «держателями лингвистического капитала» (П. Бурдье), транслируя с общественной трибуны (в обновленном статусе - масс медиа) наиболее ценные ориентиры общественного развития, облекая личностную оценку действительности в ранг всеобщности, оказываясь связующим звеном между миром массовой информации и нуждающимся в ориентации индивидуальным сознанием потребителя.
Итак, ценностная персонификация медиапространства увеличивает эффект воздействия на потребителя через «одушевление ценности», действующий механизм проекции (когда харизматический вес героя переносит дополнительную нагрузку на транслируемую им информацию). Олицетворенная ценность (как ценность, провозглашаемая значимым лицом) приводит к возникновению чувства «высокой определенности» (М. Маклюэн), переводит сообщение из разряда абстракции в сферу предельной конкретизации.
Таким образом, ценностное пространство социума может быть исследовано через изучение ценностного пространства современных средств массовой информации (медиапространство) в свою очередь организованного лидерами мнений, персонифицирующими и олицетворяющими ценности, приближая их к массовому принятию и признанию большинством через личностное влияние лидера. Ценностная персонификация определяет ситуацию, в которой индивиду-
12
альные видения мира становятся обобщенной интерпретацией духа времени.
Однако, оказываясь в поле социологических воззрений, нельзя упускать из вида проблему измерения ценностного пространства средств массовой информации. Здесь уместно будет вспомнить известную модель коммуникативного процесса Г. Лас-свелла, согласно которой, акт коммуникации понимается по мере осмысления вопросов: «кто сообщает - что сообщает - как - кому - с каким эффектом» [15]. Процесс коммуникации, таким образом, связывается с анализом управления (коммуникатор), содержания (сообщение), средства (канал коммуникации), результата (реципиент). По сути, все компоненты данной коммуникативной цепи рассматриваются в качестве объекта социологического исследования эффективной коммуникации и могут быть переведены в количественные измеряемые показатели при помощи рейтингов СМИ.
Логика рейтингового исследования выглядит следующим образом: коммуникатор - оценка его деятельности аудиторией -рейтинг коммуникатора. Можно признать справедливость такого логического ряда -средства массовой информации, работающие на массовую аудиторию, безусловно, зависят в своей деятельности от ее оценок. Само определение массовой информации предполагает и массовое подключение к ней, и, соответственно, успешное функционирование СМИ зависит от степени массового завоевания аудитории. Однако в результате мы получаем рейтинг не столько содержания СМИ, сколько реакций на него потребителей - по сути, это рейтинг аудиторных предпочтений, интересов и запросов - исследование реакции на сообщение, а не самого сообщения, которое остается «за кадром». Следовательно, можно признать, что данный вид рейтингов СМИ, направленный на изучение эффектов предпочтений, выступает действенным, но не всеохватным индикатором оценки эффек-
тивности коммуникативного процесса, а, следовательно, не может рассматриваться в качестве единственного вида рейтингового исследования масс-медиа.
Предлагаемый нами вид рейтингов СМИ определяется как ценностнотематический рейтинг информации. Схема его изучения представляет собой движение, предполагающее обратный поворот, где СМИ не являются зависимым объектом оценки собственной аудиторией, а рассматриваются как самостоятельный предмет исследования, в котором базой оценки выступают пропагандируемые сообщения (а не реакции на них получателей). Связь с реципиентом учитывается и в данном виде рейтинга, с той лишь разницей, что ведущей категорией в диаде «СМИ - аудитория» становится не столько популярность и узнаваемость источника, сколько эффективность «попадания» информационных посланий в ценностную среду населения.
Таким образом, мы можем выделить два наиболее общих вида рейтингов средств массовой информации, концентрирующих внимание на эффектах предпочтения и ценностном воздействии информации: рейтинги предпочтений аудитории и ценностно-тематический рейтинги СМИ.
В социологических исследованиях средств массовой информации, опорой может служить метод контент-анализа текстов - методика выявления частоты появления, интересующих исследователя характеристик. Эти характеристики фиксируются в точных, объективных и измеряемых показателях, оценку содержанию сообщения.
Многообразие методологических подходов к анализу текстов может распределяться по степени формализации аналитических процедур: от понимающего, качественного анализа до формализованного количественного подсчета. Тематический разброс возможностей применения метода разнообразен: изучение национальной, политической, профессиональной принадлежности
действующих лиц в газетных материалах (Б. Берельсон, П. Сальтер, А. Шай); анализ биографий (Л. Левенталь); лингвопсихологическое осмысление речевой деятельности (Ч. Осгуд); методика социолингвистического исследования адекватности понимания текстовой информации (Б. А. Грушин, Т. М. Дридзе). Особое внимание проблема моделирования социального взаимодействия посредством определенных лингвистических конструктов получает в лингвосоциологической традиции (Р. Белл, Р. Гроссе, А. Нойберт, Л.Б. Никольский и др.), социолингвистике и социологии языка. Рассмотрению языковой коммуникации как действенного механизма ценностной политики и пропаганды посвящены исследования Р. Барта, Р. М. Блакара, Т. Водака.
Американский исследователь массовых коммуникаций Дж. Гербнер предпринял попытку свести все многообразие кон-тент-аналитических методик к ответам на следующие вопросы: с их помощью исследователь узнает, что в сообщениях есть (что предлагается общественному мнению, как много и с какой частотой), что из этого важно для коммуникатора (в каком контексте подается и в каком порядке важности), что из этого представляется коммуникатору хорошим или плохим, правильным или неправильным (в каком свете подается, с какой точкой зрения, какими аргументами снабжается), что соотносится с чем и как (в какой логической и причинной структуре существует). Таким образом, систематизировав все ответы на заданные вопросы, мы можем выйти к пониманию ценностнотематического рейтинга СМИ, ранжирующего содержательную основу сообщений в зависимости от их ценностного наполнения.
Методологическая основа данного подхода лежит в плоскости дискурсивных практик изучения масс-медиа. Теория дискурса в современных исследованиях довольно часто рассматривается в качестве необходимого основания социального ана-
лиза, претендуя на особый статус «дискурсивной онтологии» (Р. Харрэ). Понятие медиадискурса является производным от общей концепции дискурса и может трактоваться как: «совокупность процессов и продуктов речевой деятельности в сфере массовой коммуникации во всем богатстве и сложности их взаимодействия» [6, с. 21]. Дискурсивная практика исследования текстов позволяет рассматривать материал не в узкоприкладном значении (как сугубо лингвистическую конструкцию), а как к целостную коммуникацию, для которой характерны с одной стороны повышенный интерес к более продолжительным чем предложение отрезкам речи, и, с другой стороны, чувствительность к контексту социальной ситуации.
Методические приемы анализа текстового материала не основываются на полном заимствовании контент-аналити-ческих процедур (с их количественно выраженной определенностью), равно как нельзя говорить и о разработке принципиально нового контент-аналитического подхода. Специфика изучения заключается в усилении качественно-нарративной составляющей, концентрации на неявно выраженном содержании текстов.
Концентрация на поиске неявного содержания текста совсем не свидетельствует о полном отсутствии явно выраженных единиц анализа (на уровне конкретных слов, понятий, утверждений). Сущность психосемантического подхода к выявлению скрытых структурных инвариант текстов определяет так называемый «словарь внутренних смыслов», выражаемых с помощью обычной базисной лексики [12]. Опираясь на нормы классического контент-анализа, следует привлекать дополнительные - семиотические модели коммуникации, концентрирующие внимание не только на оценочно-смысловой функции передачи информации, но и на так называемых «знаках второй категории» (Г. Шпетт) - психологи-
14
чески-субъективном содержании текста, отражающем своеобразный «интимный смысл», эмоциональную нагрузку сообщения. Таким образом, в качестве методических основ исследования могут использоваться принципы латентного кодирования, направленные на поиск и последующую интерпретацию скрытых, имплицитных значений содержания текста.
Основой такого рода контекстного прочтения выступает методика предикативного анализа текста Т. М. Дридзе (выявление макропредикатов), в основе которой лежит представление о тексте как иерархии коммуникативных программ, позволяющих выделять, так называемую «предикацию первого порядка», проще говоря - основную мысль: «...анализируя тот или иной текст как воплощение коммуникативно-познавательного намерения его автора, как иерархию содержательносмысловых блоков - предикаций» [7, с. 82]. По сути, перед нами предстает система завершенных высказываний; завершенность высказывания, по мнению М. М. Бахтина, измеряется возможностью партнера по коммуникации занять в отношении высказывания ответную позицию.
Интерпретация сообщения будет осуществляться и с опорой на методику «взвешивания текста» А. А. Леонтьева, выделившего ряд базовых предпосылок анализа: 1. возможность выделения в тексте оценочных суждений относительно тех или иных объектов; 2. возможность сведения множества оценочных суждений относительно данных объектов к некоторому обобщенному виду; 3. возможность представить текст в виде иерархии предикативных высказываний - как иерархическую систему предикаций первого, второго, третьего порядка; 4. возможность установить функциональную эквивалентность текстовых высказываний и трансформированных условных знаковых моделей (приписывание веса отдельным оценочным суждениям).
Итогом работы становится составление словаря объектов с последующей их иерархизацией (рейтинговым распределением). При применении методики взвешивания текста мы получаем организованный набор (или систему) оцениваемых объектов с приписанными им качественными и количественными характеристиками.
Как можно убедиться, в основе методики лежит фильтрация ценностного массива (своеобразная фильтро-концентрация текста) - то есть, с одной стороны, отделение от ненужного, не имеющего ранг ценностно-значимой информации; с другой, концентрация на ценностной определенности. Выделяя основную тему повествования с последующим выстраиванием ценностной конструкции, мы опираемся на технологию фреймирования (медиа-фрейминга), оцениваемую специалистами как особую практику селекции текста - выборку определенных его аспектов, придания им большей заметности и значимости в исследуемом массиве информационных материалов [8, с. 14].
Форма публичного дискурса, ориентированного на массового адресата, предполагает тип взаимодействия, созвучный теории диалога М.М. Бахтина, обеспечивающий актуализацию ценностей воспринимающей аудиторией. В результате образуется коллективно-вырабатываемое ценностно-смысловое поле информации - фиксируемое нами как медиаобраз действительности. Это не столько статичное образование, сколько постоянно обновляющаяся ценностная коммуникация. При этом, понимание ценностной коммуникации как формы диалога не предполагает толкования в терминах прямой интерсубъективности (характерной для начального этапа трансмиссионных моделей коммуникации, действующих по принципу «ввода - вывода», эффективного взаимодействия кодирующих и декодирующих устройств). Коммуникация понимается не как однолинейная трансляция информации (манифестация
15
намерения), а как обмен смыслами (соучастие партнеров коммуникации).
Как можно убедиться, обозначенные нами подходы к изучению поля массовой информации базируются на качественноколичественных принципах исследования, совокупность которых позволит обеспечить эмпирическую фиксацию медиаобраза действительности, выстроить основные сценарии ценностного самоопределения, обобщающие духовно-символическое пространство современного российского общества.
Перспективным направлением исследования медиаобраза действительности является изучение Интернет-пространства, превратившегося в арену значимой общественной коммуникации; объединяющего особое сообщество активных адресатов и адресантов (исследователями отмечается особая коммуникативная активность Интернет-пользователей - повышенная страсть к дискуссиям, спорам, обсуждениям). Перенесение информационно-коммуникативной активности на взаимодействие в режиме онлайн, актуализирует использование новых социологических техник опросов (рассылка анкет по электронной почте, размещение
текстовых анкет в Группах новостей (newgroups), Интернет-форумы, телеконференции (Bulletin Boards), Web-страницы (анкета в формате HTML) и Web-опросники, online-фокус-группы).
Итак, любой текст СМИ может рассматриваться в качестве носителя ценностного содержания. Вместе с тем, любой перевод сообщения в социологически фиксируемое ценностное выражение, носит весьма приблизительный и условный характер. Тем не менее, переведя содержание сообщений в ценностный ряд, мы можем получить рейтинг как отдельной статьи или передачи, так и в сумме ранжирование ценностной составляющей СМИ. Анализ полученных результатов приобретает особую значимость при соотнесении их с личностными ценностями аудитории и может свидетельствовать об их полном или частичном совпадении или несовпадении. Данный показатель представляет собой идентификационный коэффициент, определяющий оптимальность сообщения с точки зрения устойчивости и распространенности в современный период.
1. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт; сост., общ. ред и вступ. ст. Г. К. Косикова. -М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. - С. 537-540.
2. Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. - М.: Академиа-Центр, Медиум, 1995. - 321 с.
3. Бодрийар, Ж. Реквием по масс-медиа / Ж. Бодрийяр / Поэтика и политика: альманах Рос.-фр. центра социологии РАН. - М.: Ин-т эксперим. социологии; СПб.: Алетейя, 1999. - С. 220.
4. Бурдье, П. О телевидении и журналистике / П. Бурдье; пер. с фр. Т. В. Анисимовой и Ю. В. Марковой; отв. ред и предисл. Н. А. Шматко. - М.: Фонд науч. исслед. «Прагматика культуры», Ин-т эксперим. социологии, 2002. - 160 с.
5. Гидденс, А. Опосредование опыта / А. Гидденс // Назаров, М. М. Массовая коммуникация и общество. Введение в теорию и исследования / М. М. Назаров. - М.: Аванти плюс, 2003.
6. Добросклонская, Т. Г. Медиадискурс как объект лингвистики и межкультурной коммуникации / Т. Г. Добросклонская // Вестн. МГУ. - Сер. 10 «Журналистика». - 2006. - № 2.
7. Дридзе, Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации / Т. М. Дридзе. - М.: Наука. - 1984.
8. Землянова, Л. М. Медиадискурсы и новостные фрейминги (исследования современных зарубежных коммуникативистов) / Л. М. Землянова // Вестн. МГУ. - Сер. 10 «Журналистика». - 2006. - № 2.
9. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием / С. Г. Кара-Мурза. - М.: Эксмо, 2003. - 832 с.
10. Макаров, М. Л. Основы теории дискурса / М. Л. Макаров/ М.: ИТДК «Гнозис», 2003.
16
11. Назаров, М. М. Массовая коммуникация и общество. Введение в теорию и исследования / М. М. Назаров. - М.: Аванти-плюс, 2003.
12. Новикова, М. Н. Психосемантический подход к выявлению скрытых структурных инвариант текстов / Скрытое эмоциональное содержание текстов СМИ и методы его диагностики / М. Н. Новикова; под ред. А. А. Леонтьева, Д. А. Леонтьева.- М.: Смысл, 2004. - С. 95-118.
13. Терин, В. П. Основные направления исследований теории массовых коммуникаций / В. П. Терин //
Социс. - 1997. - № 1.
14. Хермес, Д. Активность аудиторий / Д. Хермес // Медиа. Введение / под ред. А. Бриггза, П. Кобли; пер. с англ. Ю. В. Никуличева. - 2-е изд. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.
15. Lasswell, H. D. The Structure and Function of Communication in Society / H. D. Lasswell // The Com-
munication of Ideas / ed. L. Bryson. - N. Y.: Harper and Brothers, 1948. - P. 37-51.
17
