CC BY
21
7 Книга глаголемая летописец, писана в лето 6646 сентября в 5 день // БЛДР. XIII век. СПб., 1997. С. 168184.
8 См.: Понырко Н. В. Легенда о граде Китеже: Коммент. // БЛДР. XIII век. СПб., 1997. С. 481.
9 См.: Долгов В. В. Очерки истории общественного сознания Древней Руси Х-ХШ вв. Ижевск, 1999. С. 198.
10 Книга глаголемая летописец, писана в лето 6646 сентября в 5 день. С. 172.
11 Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 294.
12 Там же. С. 295.
13 См.: Тимощук Б. А. Восточные славяне: от общины к городам. М., 1995. С. 108.
14 Там же. С. 117.
15 ПСРЛ. Т. 1. СТб 209.
16 Там же. Стб. 79.
17 Тимощук Б. А. Восточные славяне: от общины к городам. С. 117.
18 Дворниченко А. Ю. Город в общественном сознании Древней Руси ГХ-ХП вв. // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы идеологии и культуры: К 80-летию В. В. Мавродина / Под ред. И. Я. Фроянова. Вып. 10. Л., 1987. С. 21-22.
19 Книга глаголемая летописец, писана в лето 6646 сентября в 5 день. С. 181.
20 См.: Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской. С. 550.
21 Трифонова И. О. Категории и символы древнерусской культуры Х!-ХШ вв: Диплом. работа. Ижевск, 2004. С. 61.
22 См.: Виноградова Л. Н., Толстая С. М. Ворота // Славянские древности: Этнолингвист. слов. / Под ред. Н. И. Толстого. М., 1995. Т. 1. С. 438-442; Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С. 81.
23 Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. С. 295.
24 См.: Трифонова И. О. Категории и символы древнерусской культуры Х!-ХШ вв. С. 64.
25 См.: Виноградова Л. Н., Толстая С. М. Ворота. С. 439.
26 Там же. С. 441.
27 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 32.
28 Там же. Стб. 379.
29 Там же. Стб. 462.
30 Там же. Стб. 441.
31 Там же. Стб. 472.
РЕГИОНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
М. А. Фельдман
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО И УРАЛЬСКИЕ РАБОЧИЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕХНИЧЕСКОЙ УЧЕБЫ НА ПРОИЗВОДСТВЕ
В 1935—1940 ГОДАХ
Начало ХХ! в. принесло возрождение интереса к истории рабочих России. Это связано не только с современными проблемами положения индустриальных рабочих, но и с осознанием глубины противоречий между прежней официальной историей рабочего класса и реалиями ХХ в., которые в свете новых подходов к «рабочей истории», подвергаются интенсивному переосмыслению. К одному из наименее изученных аспектов рабочей истории следует отнести проблему технической учебы на производстве в 19351940 гг. Восторженные описания системы технической учебы в СССР остались в прошлом. В 90-е гг. ХХ в. историки практически не касались этой темы. Осмысление глобальных проблем советской истории, например, причин победы СССР в Великой Оте-
чественной войне неизбежно подводит к вопросу: каким же был советский рабочий к 1941 г.?
Годы первых пятилеток стали периодом значительного численного роста рабочих кадров, еще более внушительной трансформации социального состава рабочего класса. Вместе с тем, масштабные обследования, проведенные институтом экономических исследований Госплана СССР, о распределении рабочего состава по разрядам тарифной сетки в 1927 и 1934 гг. свидетельствовали о незначительных сдвигах в квалификационном составе рабочих промышленности. Обследование охватило 2553,1 тыс. рабочих крупной промышленности на 1 ноября 1927 г., 4993,1 тыс. — на 1 ноября 1934 г., т.е. в обоих случаях более % состава рабочих кадров крупной промышленности. Несмотря на некоторый рост удельного веса рабочих средней квалификации (с 33,8 до 39,3 %) и снижение доли неквалифицированных (с 25,5 до 19,3 %), удельный вес квалифицированных рабочих в промышленности практически не изменился, составив 40,7 % в 1927 г. и 41,4 % в 1934 г. Более того, в ряде ведущих отраслей промышленности удельный вес квалифицированных рабочих даже снизился: в черной металлургии с 35,2 % в 1927 г. до 29,5 % в 1934 г., в сельскохозяйственном машиностроении — с 49,6 до 35,8 %, в транспортном машиностроении — с 51,6 до 48,7 %1.
Аналогичная картина имела место и в крупнейших регионах страны. Так, в 1935 г. Свердловское областное управление народнохозяйственного учета провело обследование уровня квалификации рабочих крупной промышленности области, охватившее 202 513 человек. Оно показало, что к квалифицированным рабочим относилось 36,9 % опрошенных, к полуквалифицированным — 44,0 %, к неквалифицированным — 19,1%2. Таким образом, несмотря на значительное расширение системы подготовки рабочих кадров, квалификационный состав индустриальных рабочих Урала мало изменился по сравнению с началом реконструктивного периода. О значимости проблемы низкой квалификации значительного числа рабочих свидетельствовал, например, тот факт, что 21 % рабочих крупной промышленности Свердловской области не выполнял нормы вы-работки3. С учетом возросшего оснащения промышленности новой, более сложной техникой и оборудованием, которые предъявляли повышенные требования к квалификации рабочих, становится очевидным, что задача профессионального обучения рабочих кадров в середине 30-х гг. приобретала все большую актуальность.
Осознание остроты указанной проблемы нашло отражение в документах декабрьского (1935 г.) пленума ЦК ВКП(б), рассмотревшего специальным вопросом проблемы организации труда и технической учебы рабочих. Решения пленума ЦК представляли наиболее продуманную программу повышения культурно-технического уровня рабочих крупной промышленности из тех, что принимались в 1920-30-е гг. Значительный вклад в разработку основных принципов системы технической учебы рабочих внесло Главное управление учебных заведений Народного комиссариата тяжелой промышленности (НКТП) под руководством Д. А. Петровского4.
Сочетание централизованной, в масштабах всего народного хозяйства, подготовки рабочих, как в рамках профтехшколы, так и непосредственно на производстве, позволяло существенно повысить квалификацию рабочих кадров. Количество рабочих профессий, подготовка по которым становилась обязательной, было увеличено до 500. Новые учебные планы предусматривали овладение рабочими элементами материаловедения, изучение оборудования и инструмента, некоторых основ экономических знаний5. Заметим, что в исторической литературе отсутствует указание на преемственность создания государственной программы техучебы рабочих 1935 г. с теоретическим обобщением опыта профессиональной подготовки кадров за рубежом и в дореволюционной России6, в частности, с законопроектом Министерства промышленности и транспорта, подготовленным в 1915 г. Между тем, исследование архивных материалов и периоди-
ческой печати (см.: «Техническая пропаганда», а затем, «Техническая учеба», «За промышленные кадры») дает основание считать, что в СССР, как до, так и после 1935 г., шло серьезное изучение современного опыта подготовки рабочих кадров в капиталистических странах, прежде всего в США .
Для реализации указанных планов в отраслях крупной промышленности при наркоматах, главках, предприятиях была создана централизованная система руководства профессиональной подготовкой рабочих. В частности, на предприятиях возникали Советы по техническому обучению рабочих во главе с директором. Деятельность самих предприятий оценивалась и по состоянию массовой технической учебы рабочих9. К преподаванию в системе технической учебы привлекли ведущих специалистов предприятий, ученых, преподавателей вузов. В кратчайшие сроки (всего за 70 дней) было
написано и издано 253 учебника по техминимуму для рабочих 403 различных профес-- 10 сий .
Резюмируем: отличиями новой (с декабря 1935 г.) системы технической учебы рабочих без отрыва от производства были, во-первых, обязательность обучения для всех рабочих. Во-вторых, обязательность обучения предусматривала и последовательность прохождения рабочими стадий профессиональной подготовки, включая высшее звено — КМСТ (курсы мастеров социалистического труда), готовящих высококвалифицированных рабочих. КМСТ (курсы с двухлетней общеобразовательной и технической подготовкой) существенно отличались от предшествующей системы подготовки рабочих кадров, т. к. действующие в 1933-1935 гг. производственно-технические курсы второй и третьей ступени за отведенное время обучения могли готовить только рабочих массовых профессий. В-третьих, возникала централизованная система руководства профессиональной подготовкой рабочих, адекватная системе в промышленности. В-четвертых, государство впервые вкладывало крупные инвестиции в подготовку рабочих кадров непосредственно на производстве. В-пятых, создавался разветвленный и централизованный штат преподавателей системы технической учебы рабочих без отрыва от производства. Немаловажно и то, что подготовка рабочих кадров увязывалась с изменением оплаты по труду. По сути, государство провозгласило лозунг всеобщего технического образования.
Анализ архивных источников позволяет сделать вывод о стремлении руководства Наркомата тяжелой промышленности (НКТП) обучить весь состав квалифицированных рабочих на курсах повышения квалификации к 1942 г. и на КМСТ — к 1947 г.11 В записке С. Орджоникидзе, адресованной председателю СНК СССР В. М. Молотову (лето 1935 г.), цель создания КМСТ связывалась с необходимостью формирования высокой культуры труда рабочих. Автор записки подчеркивал актуальность всестороннего изучения рабочими технологических процессов и организации труда, овладение основами прикладных наук, позволяющими усвоить им технические знания для профессионального использования механизмов и агрегатов12. Как представляется, перед нами уникальный документ, позволяющий утверждать о наличии в советском руководстве лидеров, осознававших необходимость осуществления глубоких социальных и культурно-технических программ. К сожалению, известна и драматическая судьба таких политиков.
Освоение цикла специальных технических дисциплин, получение общеобразовательных знаний в объеме семи классов позволяло готовить на КМСТ рабочих, способных выполнять наиболее сложные и ответственные работы по своей специальности13. Сопоставление планов руководства Наркомата тяжелой промышленности 1936 г. с последующими публикациями в периодической печати, принятыми в 1936-1940 гг. отраслевыми программами, позволяет говорить о преемственности основных идей.
Насколько успешно выполнялись эти планы? Вывод, содержащийся в историографии советского периода, однозначен: основные задачи, стоящие перед системой технической учебы рабочих на производстве, к 1941 г. были достигнуты14. Соответствует ли такой вывод истине? Рамки публикации вынуждают нас в основном ограничиться освещением проблемы работы КМСТ в 1936 — июне 1941 гг.
Соединение принципов обязательности и последовательности стадий обучения с жестким контролем тоталитарного государства (например, увольнение за несданный те-хэкзамен) действительно позволяло вовлечь в систему техучебы подавляющую часть рабочих СССР. В целом по стране к концу 1936 г. на каждые 100 рабочих тяжелой промышленности приходилось 40 рабочих, сдавших техминимум, и 24 человека, продолжавших техучебу15. Техническое обучение рабочих положительно сказывалось на их производственной деятельности. Так, на Уралвагонзаводе (Нижний Тагил) среди рабочих-сдельщиков, сдавших гостехэкзамен, лишь 3,1 % не выполняли нормы, в то время как в среднем по заводу этот показатель равнялся 16,2 %16.
На предприятиях тяжелой промышленности современных Свердловской и Пермской областей контингент рабочих, охваченных техучебой, распределялся к 1937 г. следующим образом: на курсах техминимума — 50 тыс. человек (49,5 %), на стахановских курсах — 33 тыс. (32,7 %), на КМСТ — 10 тыс. (9,9 %), в школах ФЗУ — 8 тыс. (7,9 %). Аналогичная структура технического обучения рабочих сложилась и в Челябинской области, где за 1936-1938 гг. 57 330 рабочих тяжелой промышленности сдали гостехэкза-мен на курсах техминимума, 22 763 — закончили стахановские курсы, 10 000 — школы ФЗУ; около 5 000 рабочих тяжелой промышленности обучались на КМСТ17.
Вместе с тем, развертывание системы технической учебы встретило ряд препятствий. Очевидно, сама методика планирования воспроизводства кадров была несовершенной. Вышестоящие организации навязывали предприятиям нереальные задания, выполнение которых сдерживалось факторами, носившими в условиях централизованной плановой экономики хронический характер: слабая материальная заинтересованность рабочих в повышении своей квалификации, большая текучесть рабочей силы, низкая трудовая дисциплина и т. п. Крайне неравномерным был охват рабочих технической подготовкой по отдельным отраслям промышленности. Если в тяжелой индустрии во второй пятилетке удалось охватить техучебой почти % рабочих, то в других отраслях этот показатель был значительно ниже. Так, в местной промышленности Свердловской области к началу 1936 г. техминимум проходили лишь 6,5 % рабочих18.
К негативным факторам изучаемого явления можно отнести известное принижение роли технической интеллигенции, подозрительное и даже враждебное к ней отношение со стороны ряда партийных деятелей и многих рабочих. Сотни инженерно-технических работников уральских предприятий были обвинены в 30-е гг. в «контрреволюционном саботаже» и «контрреволюционной агитации» и приговорены к различным срокам тюремного заключения, лагерям и расстрелу. Естественно, что все эти отрицательные явления не могли содействовать высокому уровню профессионального обучения рабочих кадров на предприятиях Урала. Планы подготовки рабочих высокой квалификации систематически не выполнялись промышленными предприятиями. Так, по Свердловской области план 1936 г. был выполнен на 66,6 %, по Челябинской — на 75 %, по местной промышленности Башкирской АССР — на 66,1 %19.
В годы третьей пятилетки предполагалось увеличить удельный вес рабочих, обучающихся на повышенных формах технического образования, прежде всего, на КМСТ. План расходов по сети технического образования на третью пятилетку по предприятиям тяжелой промышленности СССР предусматривал расходы в размере 3 млрд руб., из них более половины (1594,6 млн руб.) направлялось на содержание КМСТ. В то же время на содержание ФЗУ предусматривалось выделение втрое меньшей суммы — 17 %; курсов
техминимума — только 6 %; 20 % расходов шли на такую форму обучения, как курсы целевого назначения, формирующиеся на базе стахановских школ и курсов20. Согласно планируемым нормам, в тяжелой промышленности СССР обучению подлежали почти 7 млн рабочих, 22,4 % которых должны были проходить подготовку на КМСТ. Судя по расхождению плановых показателей набора и выпуска рабочих кадров (соответственно, 7 и 5 млн человек), Главное учебное управление наркомата тяжелой промышленности в августе 1937 г. заранее учло и высокий процент отсева слушателей. Этим, а также более долгим сроком обучения, можно объяснить тот факт, что за 1938-1942 гг. выпускники
КМСТ должны были составить 18 % обучаемых в сети технической учебы рабочих. Од-
21
нако в 1942 г. этот показатель возрос до 25 % .
Аналогичная картина складывалась и в отраслевом разрезе. Так, в 1938-1942 гг. 55 % рабочих-металлургов Урала должны были пройти подготовку на стахановских курсах, а 20 % рабочих — на КМСТ22. Курсы техминимума предназначались только для вновь поступивших рабочих с целью обучения элементарным техническим навыкам23. Обращалось внимание и на значимость, которая придавалась обучению на КМСТ: согласно приказу наркома черной металлургии (1939 г.) слушателям КМСТ очередной отпуск предоставлялся только летом; кроме того, они же получали дополнительный пятидневный отпуск в конце учебного года и десятидневный — для сдачи госэкзаменов24.
Став высшим звеном курсового обучения рабочих, курсы мастеров социалистического труда должны были приступить к массовым выпускам начиная с 1937 г. Анализ типовых учебных планов курсов мастеров позволяет сделать вывод, что обучение на них давало рабочим весьма солидную общеобразовательную, общетехническую и специальную подготовку. Рассмотрим в качестве примера учебный план КМСТ металлургов. Программа двухгодичных курсов была рассчитана на 1196-1358 часов (в зависимости от специальности); из них на общеобразовательные предметы отводилось 62,8 % учебного времени, на общетехнические — 15,8 %, на специальный цикл — 21,4 %. Низкий уровень образования рабочих вынуждал уделять много внимания общеобразовательным предметам. Тем не менее, на курсах мастеров рабочие получали основательную техническую и специальную подготовку (от 446 до 556 часов). За 2-2,5 года учебы учащиеся КМСТ, осваивая специально-технические дисциплины, получали и общеобразовательные знания в объеме семи классов. Это позволяло готовить на КМСТ рабочих, способных выполнять наиболее сложные и ответственные работы по своей специальности.
Следует отметить усилия по созданию основательной методической базы КМСТ. Так в 1938-1939 гг. для КМСТ черной металлургии СССР было издано 11 учебников, разработано 193 учебных программ по специальным дисциплинам. Преподавательский состав КМСТ отрасли к февралю 1941 г. насчитывал 970 штатных преподавателей, в том числе 527 (54 %) с высшим образованием25. На Урале число штатных преподавателей КМСТ с высшим образованием было меньше: не более 25 %. Доминировали (49 %) преподаватели со средним образованием и педагогическим стажем до 5 лет26.
В первые годы существования КМСТ слушателями становились все желающие. В результате КМСТ оказались неподготовленными к массовому наплыву рабочих, нередко не имевших и начального образования. Так, на Магнитогорском металлургическом комбинате на КМСТ в 1936-1937 гг. записалось более трети рабочего коллектива (около 6 тыс. рабочих). Четверть из них не закончила и 4-х классов27. В принятых в 1938 г. и последующих годах положениях о КМСТ вводились, во-первых, экзамены для поступающих на курсы; во-вторых, комплектование проводилось из числа рабочих, имевших начальное образование; в-третьих, предпочтение отдавалось рабочим-стахановцам, сдавшим ГТЭ28.
Реальность — низкий уровень общеобразовательной подготовки советских рабочих — диктовала иные требования. В составе слушателей, вновь принятых на КМСТ Наркомата вооружений СССР, осенью 1939 г. 8,4 % имели образование ниже 4 классов;
34.6 % — 4 класса; 32,2 % — 5-6 классов; 24,8 % — 7 классов и больше. Как видно из приведенных данных, крупнейшим массивом (43 %) выступали рабочие, имеющие начальное образование и ниже. Заметим, что уровень общеобразовательной подготовки у рабочих-оружейников был выше, чем у рабочих промышленности в целом. Показательно деление рабочих-оружейников, принятых на КМСТ по производственному стажу: 54 % работали на производстве более 6 лет; 17,2 % — 4-5 лет; 28,8 % — менее 3 лет. Градация по возрасту показывает преобладание рабочих двух возрастных категорий: старше 30 лет (44,4 %) и 19-29 лет (40,5 %)29. Как видно, основным контингентом новых слушателей КМСТ являлись кадровые рабочие, проработавшие не менее 6 лет, старше 30 лет, с образованием 4-6 классов. Аналогичную картину дают данные по гра-
30
жданскому машиностроению . Мы привели статистику по КМСТ за 1939 г. Сопостав-
31
ление с аналогичными материалами за 1936 г. показывает, что именно такая категория рабочих и преобладала среди слушателей КМСТ второй половины 30-х гг.
По данным Всесоюзной переписи населения 1939 г. на КМСТ обучались около 30 тыс. уральских рабочих32. В приказе наркома черной металлургии СССР от 28 апреля 1939 г. отмечалось, что КМСТ оправдали себя как звено техучебы рабочих33. В силу этого удельный вес финансирования КМСТ в общих расходах на подготовку рабочих кадров был весом: в отраслевом плане на 1941 г. из 15 млн руб. на долю КМСТ приходилось 4,4 млн руб., или 29 %34. Между тем, выпуски слушателей КМСТ росли медленно, а в 1940 г. обнаружили тенденцию к сокращению35. Отчеты самих КМСТ и вышестоящих органов указывают по сути дела на одну причину, связанную с большим отсевом учащихся. Однако в отчетной документации речь , фактически, велась о следствии, а не причинах. К последним следует отнести высокую текучесть рабочих кадров, репрессии, не миновавшие рабочие коллективы, массовый призыв в армию после введения закона о всеобщей воинской повинности. Укажем и еще на один негативный фактор: в труднейших условиях конца 30-х годов рабочим было сложно выдержать напряжение почти трех лет учебной программы, предусматривавшей четыре дня занятий в неделю.
И все-таки главной причиной выступало снижение реальных расходов на содержание КМСТ. Справка о массовом техническом обучении рабочих черной металлургии СССР в 1938-1940 гг. дает весьма показательную картину: в 1938 г. расходы на КМСТ составили 18 млн руб. (60 % всех расходов на техническую учебу в отрасли); в 1939 г.—
15.7 млн руб., в 1940 г.— 9,3 млн руб., в 1941 г.— 4,4 млн руб. (29 %). Становится понятным тогда и сокращение контингента вновь принятых на КМСТ: 18 731 рабочий-металлург в 1938 г., 17 591 — в 1939 г., 7408 — в 1940 г., 3760 — в 1941 г. (по плану). В целом, расходы на техническую учебу рабочих-металлургов без отрыва от производства сократились в два раза: с более чем 30 млн руб. в 1938 г. до 15 млн руб. в 1940 г.36
Между тем, уже первые выпуски КМСТ дали промышленности отряд высококвалифицированных рабочих: в 1938 — июне 1941 гг. КМСТ окончили, например, 2048 уральских рабочих, занятых в черной металлургии, т. е. 2,5 % всех металлургов Урала37. Большой практический опыт рабочих (стаж более трех лет в среде слушателей КМСТ составлял 84,4 %), соединенный с почти трехлетним теоретическим и практическим обучением, позволил существенно пополнить ряды мастеров, бригадиров, инженерно-технического персонала. Примерно половина выпускников КМСТ перешла в различные звенья управленческого аппарата, остальные продолжали работать на своих
38
местах .
В пользу эффективности высшего звена технического образования рабочих говорят и факты создания в ряде наркоматов курсов по подготовке техников из числа выпускников КМСТ . В 1939 г. 2 тыс. рабочих-металлургов СССР, успешно закончивших КМСТ (Н всех выпускников КМСТ в отрасли в 1939 г.), были зачислены на курсы по
40
подготовке техников .
Что же касается критики КМСТ, прозвучавшей, на заседании секретариата ВЦСПС 9 сентября 1940 г., совещании начальников управлений технического обучения рабочих наркоматов СССР в Госплане 17 декабря 1940 г., а также в печати41, то она имела вполне конкретное объяснение, вытекающее из финансовой политики того времени. Если говорить о содержании критики, то следует признать несостоятельность аргументов о высокой текучести КМСТ и низкой успеваемости учащихся. Отсев с КМСТ
42
за 1938-1940 гг. сократился с 34,8 до 12,6 % , а успеваемость учащихся выросла с 89 до 97 %43.
Подлинные причины критики и призывов к закрытию КМСТ, на наш взгляд, были связаны с курсом на экономию средств в сфере подготовки рабочих кадров. Как было показано выше, он определился с начала третьей пятилетки, а усилился в ходе войны с Финляндией. Обратимся к документу, впервые вводимому нами в научный оборот. Постановление Экономсовета СНК СССР от 3 февраля 1940 г. приняло решение о сокращении расходов на подготовку и переподготовку рабочих кадров в сумме 1,2 млрд руб. (Напомним, расходы на техническое образование рабочих на третью пятилетку намечались в пределах 3 млрд руб.) В ходе обсуждения в Госплане СССР путей выполнения принятого решения, расходы на КМСТ предполагалось оставить только для обучения набранных слушателей44. Критика КМСТ со стороны послушных Сталину секретариата ВЦСПС и руководства Госплана45, по сути, стала прикрытием сокращения финансирования и масштабов работы на КМСТ.
Сталинское руководство могло провозгласить высокую цель сближения культурно-технического уровня рабочих и инженерно-технических работников, продиктованную нуждами индустриализации, экономической целесообразностью, логикой теории и практики технического образования. Но тратить каждый год на обучение одного рабочего на КМСТ до 500 руб. (при альтернативе расходов в 35-40 руб. в стахановских школах и на курсах, 60 руб. — на курсах техминимума46) власть не желала. Можно было бы такую экономию объяснить возрастанием военной угрозы. Однако государство мирилось с колоссальными финансовыми потерями из-за текучести кадров. В справке, составленной статистиками в апреле-октябре 1941 г. для высшего руководства СССР о ходе выполнения третьего пятилетнего плана, говорилось о том, что потери от брака за 1938-1940 гг. в промышленности составляют 5,9 млрд руб., из них 4 млрд руб. в машиностроении, включая оборонное производство. Бракованными оказались, например, 10 % выплавленного в СССР чугуна и 5 % проката47. Как видно, потери от брака почти в пять раз превышали сокращение расходов на техническую подготовку кадров. Сиюминутная экономия средств оборачивалась куда более крупными потерями.
На упомянутом совещании в Госплане СССР 17 декабря 1940 г. приводился такой факт: в 1936-1940 гг. технической учебой было охвачено 20 млн человек. Закончили учебу — 15 млн трудящихся. Ставка на количественные показатели в данном случае обернулась потерей средств на обучение 5 млн человек. Характерен пример Магнитогорска, где число обученных в системе техучебы в 1,7 раза превышало численность рабочих комбината48.
Результат был закономерным: во всем народном хозяйстве СССР в 1936-1940 гг. КМСТ окончили 223,4 тыс. чел. С учетом слушателей, сдавших экзамены в первом полугодии 1941 г., число выпускников КМСТ в промышленности СССР, по имеющимся в нашем распоряжении данным, не превышало 100 тыс.49, составляя примерно 1 % от
числа рабочих промышленности страны. На Урале к июлю 1941 г. КМСТ окончили около 2 % рабочих цензовой промышленности Урала, т. е. примерно 16 тыс. рабочих. Более высокий показатель выпусков КМСТ на Урале можно, в частности, объяснить наличием в регионе двух из семи в СССР институтов технической учебы рабочих; более серьезным подходом местных органов власти к указанной проблеме50. На ряде крупных предприятий Урала КМСТ выпустили значительные контингенты обученных рабочих: например, на Магнитогорском комбинате — 1141, на ЧТЗ — 433, на Ижевском и Вот-кинском заводах — 1784 человек51. Это был золотой фонд советского рабочего класса. Выскажем предположение, требующее большего круга доказательств, чем я располагаю в данное время: в своей массе выпускники КМСТ в 1941-1945 гг. получили «бронь» и были оставлены на своих предприятиях.
Однако даже в ведущих отраслях промышленности Урала (черной и цветной металлургии и машиностроении) к июлю 1941 г. КМСТ окончило не более 2,5 % рабочих. С учетом замыслов руководства СССР относительно обучения на КМСТ значительной части производственного персонала можно сделать вывод: возможности повышения культурно-технического уровня трудящихся в высшем звене технической учебы рабочих были далеко не реализованы. Так, в сводной справке ЦУНХУ по итогам технической учебы рабочих СССР в 1936-1940 гг. было отмечено, что 70 % обученных рабочих завершили занятия на курсах техминимума и краткосрочных курсах подготовки, т. е. прошли только первоначальную подготовку52. Значение данного явления также необходимо рассматривать, как пример истинного отношения советского руководства к проблемам модернизации промышленности.
Вместе с тем, в годы третьей пятилетки прослеживаются и позитивные сдвиги в системе подготовки рабочих кадров. В 1938 — июне 1941гг., в отличие от периода второй пятилетки, когда подавляющая часть рабочих прошла только начальную форму те-хучебы — техминимум, основное внимание стало уделяться развитию более высоких видов технической учебы — стахановским школам и стахановским курсам. Для повышения качества подготовки рабочих кадров вводились дифференцированные учебные программы с учетом требований каждой профессии на данном предприятии и с обязательным изучением методов труда лучших стахановцев. Проблема заключалась в том, что для Сталина и большей части сталинского руководства вопросы повышения культурного уровня рабочих не являлись основополагающими. Вот почему советские лидеры так легко были готовы расстаться с достижениями и находками, рожденными в нашей стране в 1920-30-е гг. в социальной и культурной сфере. Такой подход обусловил незавершенность планов повышения общекультурного, технического, в частности, уровня советских рабочих.
Процесс роста технической оснащенности предприятий наряду с мероприятиями по осуществлению профессионально-технической подготовки рабочих кадров сопровождался изменениями в характере и уровне квалификации рабочих. Рост культурно-технического уровня советских рабочих признают и зарубежные исследователи53. Менялось и само понятие «квалифицированный рабочий». Например, по тарифно-квалификационному справочнику 1926 г. токарю 6-го разряда полагалось нарезать простую резьбу, разбираться в несложных чертежах, при этом не упоминалось о классе точности. Справочники 1931-1938 гг. требовали от того же токаря умения разбираться в сложных чертежах и выполнять работу с точностью до 0,02 мм. А справочники 19381940 гг. устанавливали, что токарь 6-го разряда должен знать основные принципы теории резания металлов и их сплавов, самостоятельно рассчитывать наиболее выгодный режим обработки металлов54.
Возрастанием критериев квалификации объясняется в значительной мере тот факт, что удельный вес квалифицированных кадров в составе промышленных рабочих в пе-
риод с 1927 по 1937 г. фактически не изменился, составив соответственно 40,7 и 40,5 %55. Тем не менее, абсолютная численность квалифицированных рабочих в промышленности возросла за годы довоенных пятилеток почти в 3 раза при, как уже отмечалось, возрастании самих критериев квалификации.
Вместе с тем, как нам представляется, и степень механизации производственных процессов в советской промышленности к 1941 г., и масштаб изменений в самом рабочем классе СССР, существенно завышены в известных нам исторических исследованиях. К 1941 г. средний разряд рабочих крупной промышленности Урала составлял 4,14,5, то есть был ниже верхней границы сложности работ. С наиболее сложными заданиями могли справляться только рабочие 6-8 разряда, удельный вес которых только на средних по размерам заводах машиностроения Урала превышал рубеж 25 % . На предприятиях-гигантах этот показатель, в связи с более высокой текучестью кадров, был ниже: колебался от 10 % на ЧТЗ до 23 % на Пермском (Мотовилихинском) орудийном заводе56.
Подводя итоги, следует сказать, что если масштабность созданной системы теху-чебы рабочих в 30-е гг. в СССР позволила освоить новые производственные мощности, то последовательность стадий обучения, в соединении с обязательностью самой профессиональной подготовки, вела к росту численности квалифицированных кадров в рабочих коллективах. Несмотря на сложную судьбу, система техучебы рабочих, созданная в декабре 1935 г., может рассматриваться в качестве основы формирования в Советской России современного индустриального рабочего. Она же стала одной из причин победы СССР в Великой Отечественной войне.
Примечания
1 См.: Индустриализация СССР. 1933-1937 гг.: Док. и материалы. М., 1971. С. 475; Вдовин А. И., Дроби-жев В. З. Рост рабочего класса СССР. 1917-1940 гг. М., 1976. С. 97, 205.
2 См.: Хозяйство Свердловской области: 1935-1936. Осн. показатели. Свердловск, 1936. С. 190.
3 Там же. С. 19.
4 См., напр.: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 7. Д. 108. Л. 4. Выскажем мнение, что история разработки госпрограммы технической учебы рабочих декабря 1935 г. и деятельность Д. А. Петровского, погибшего в ходе репрессий 1937 г., нуждается в специальном исследовании.
5 См.: Новая система массовой техучебы рабочих тяжелой промышленности. М.; Л., 1936; Вдовин А. И., Дробижев В. З. Рост рабочего класса СССР.
6 См.: Кидд В. А. Пути и формы распространения профессиональных знаний. Петроград, 1916; В. А. Кидд систематизировал сведения об источниках и формах финансирования сети подготовки рабочих кадров в развитых странах Запада; обратил внимание на взаимосвязь всеобщности и обязательности школьного образования и качества профессиональной подготовки рабочих; пришел к выводу о том, что первая мировая война ускорила разработку государственных законопроектов о профессиональном образовании.
7 См.: Материалы по техническому и ремесленному образованию. Вып. 10. Петроград, 1917.
8 См., напр.: РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 29. Д. 411. Л. 1; Горский С. Школа фабрично-заводского ученичества на заводе Форда // За промышленные кадры. 1935. № 9-10.
9 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 52. Л. 73-74.
10 Козлов В. А., Хлевнюк О. В. Начинается с человека. Человеческий фактор в соц. строительстве: итоги и уроки 30-х годов. М., 1988. С. 174.
11 РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 7. Д. 108. Л. 47; Д. 217. Л. 17-18.
12 Там же. Л. 47-52.
13 См.: Новая система массовой техучебы рабочих тяжелой промышленности. М.; Л., 1936. С. 13-15.
14 См.: История советского рабочего класса: В 6 т. / Гл. редкол.: С. С. Хромов (гл. ред.) и др. М., 1984. Т. 2. С. 231.
15 См.: Дейнеко М. М. 40 лет народного образования в СССР. М., 1957. С. 234.
16 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 33. Д. 195. Л. 93.
17 См.: Техн. пропаганда. 1936. № 10. С. 15; Урал. рабочий. 1938. 18 янв.; Челяб. рабочий. 1938. 29 дек.
18 См.: Бюллетень I областного съезда Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Свердловской области. 1935. № 11. С.11.
19 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 297. Л. 15.
20 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 7. Д. 216. Л. 9.
21 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 7. Д. 216. Л. 7-8.
22 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 6. Л. 60-66.
23 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 51. Л. 16.
24 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 2-3; Ф. 8875. Оп. 47. Д. 52. Л. 72.
25 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 250, 251, 265, 343, 346-351.
26 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 346-351; Ф. 7297. Оп. 7. Д. 325. Л. 8.
27 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 7. Д. 395. Л. 7-8.
28 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 108. Л. 130.
29 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 152.
30 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 225.
31 См.: За промышленные кадры. 1936. № 15-16. С. 52.
32 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 336. Д. 306. Л. 7; Д. 323. Л. 7; Д. 331. Л. 7; Д. 334. Л. 7; Д. 336. Л. 7; Д. 350. Л. 7.
33 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 52. Л. 69.
34 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 77.
35 РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 17. Д. 833. Л. 16, 20.
36 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 79-81.
37 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 79-81; ГАСО. Ф. 841. Оп. 2. Д. 46. Л. 223.
38 ГАСО. Ф. 1150. Оп. 1. Д. 838. Л. 131; Ф. 122. Оп. 2. Д. 1236. Л. 136.
39 Техн. учеба. 1939. № 6. С. 62; РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 1-3.
40 РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 79-81.
41 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 192-195; ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 24. Д. 59. Л. 14-20.
42 См.: Сенявский С. Л., Тельпуховский В. Б. Рабочий класс СССР (1938-1965 гг.). М., 1971. С. 269.
43 Средние данные по 14 металлургическим заводам Урала и ЧТЗ. Подсч. по: РГАЭ. Ф.8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 346 — 351; Наш трактор ( многотиражная газета ЧТЗ), 1940, 8 января.
44 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 41. Д. 554. Т. 2. Л. 129-130.
45 Речь идет о заседании секретариата ВЦСПС 9 сентября 1940 г. - См.: ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 24. Д. 59. Л. 14-20; и о совещании в Госплане 17 декабря 1940 г. - РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 192-195.
46 РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 38. Д. 394. Л. 260.
47 РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 293. Л. 35.
48 См.: Борьба партийных организаций Урала за развитие тяжелой промышленности в период строительства социализма. Вып. 1. Челябинск, 1978. С. 84, 91.
49 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 17. Д. 833. Л. 3, 7; Ф. 4372. Оп. 38. Д. 348. Л. 28; Ф. 7963. Оп. 2. Д. 165. Л. 57-57об; Ф. 8875. Оп. 47. Д. 109. Л. 79-81; ГАСО. Ф. 841. Оп. 2. Д. 46. Л. 223; ГАЧО. Ф. 485. Оп. 6. Д. 766. Л. 4 об, 172-175; 180-181.
50 Руководство Наркомата Черной металлургии постоянно выделяло работу уральских предприятий по постановке техучебы рабочих. См.: РГАЭ. Ф. 8875. Оп. 38. Д. 307. Л. 2.
51 Подсчитано по: Борьба партийных организаций Урала за развитие тяжелой промышленности в период строительства социализма. Вып. 1. С.91; РГАЭ. Ф. 8815. Оп. 2. Д. 12. Л. 67; Ф. 7963. Оп. 2. Д. 149. Л. 53; Д. 165. Л. 54; ЦДНИЧО. Ф. 124. Оп. 121. Д. 1. Л. 57; Суханов А. И. Рабочий класс Удмуртии (18611986 гг.). Ижевск, 1987. С. 53.
52 Подсчитано по: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 17. Д. 833. Л. 1-2.
53 См., напр.: Anderle V. Workers in Stalins's Russia: Industrialization and social change in a planned economy. 1988. Р. 204.
54 См.: Квалификационно-тарифный справочник по металлообрабатывающей промышленности. М.; Л., 1940. С. 21, 49.
55 См.: История советского рабочего класса. Т. 2. С. 206; Изменение социальной структуры советского общества: (1921 — середина 1930-х годов). М., 1979. С. 211.
56 См.: Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914-1941 гг. Екатеринбург, 2001. С. 257-258.
