CC BY
221
© 2006 г. А.А. Хворостяный
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ДОКТРИНЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ АДМИНИСТРАЦИИ Р. РЕЙГАНА
Убедительная победа, одержанная Р. Рейганом на президентских выборах в ноябре 1980 г., ознаменовала окончание периода трансформации внешнеполитической стратегии США, завершение перехода от «разрядки» в советско-американских отношениях конца 1960-х - первой половины 1970-х гг. к новому витку открытой конфронтации. Realpolitik, поборником которой выступал Г. Киссинджер, сменилась мощным возрождением мессианства во внешней политике.
В советской историографии 1980-х гг. уделялось большое внимание рассмотрению изменений в американской внешней политике при новой республиканской администрации [1-5]. Вместе с тем реалии советской действительности тех лет, необходимость строго придерживаться официальной линии КПСС при рассмотрении всех событий, происходивших в мире, не оставляли для отечественных ученых возможности объективного и всестороннего анализа международного положения. В этой ситуации их выводы сводились к обличению американского империализма, его экспансионизма и подчеркиванию той угрозы, которую он представляет для безопасности всего мира.
В 1990 - 2000 гг. интерес к теме в значительной мере был утрачен. По-видимому, это связано как со сложностью исторического анализа событий столь недавнего прошлого, так и с тем, что в условиях американо-российского сближения, происходившего в те годы, немногие стремились «ворошить» непростые и дискуссионные вопросы о причинах и характере нового резкого обострения советско-американского противостояния в 1980-е гг., роли республиканских администраций Рейгана-Буша в завершении холодной войны. Пожалуй, лишь А.И. Уткин в целом ряде своих работ, вышедших в 1990-е гг., неизменно касался анализа внешней политики Рейгана и в частности его концептуальных подходов к советско-американским отношениям [6-8].
Очевидно, что неоконсервативная внешнеполитическая стратегия республиканцев (не утратившая своей актуальности и по сей день) нуждается в дальнейшем исследовании. Ее краеугольным камнем, на котором зиждились все дальнейшие построения, были советско-американские отношения. В настоящей статье предпринята попытка анализа основополагающих тезисов, определявших советско-американские отношения в доктрине национальной безопасности администрации Р. Рейгана.
Если для республиканских администраций Эйзенхауэра, Никсона, Форда был характерен прагматичный подход к советско-американским отношениям, основанный на идеях «реалистического» направления теории международных отношений, предусматривавший возможность мирного сосуществования с СССР и социалистическими странами на основе силового сдержи-
вания и раздела мира на сферы влияния, то неоконсерваторы при выработке своей внешнеполитической стратегии руководствовались в большей степени идеологическими, а не прагматичными установками.
Так, во многих публичных выступлениях президент Рейган прямо апеллировал к «божественному промыслу» и «воле провидения», предопределившей миссию Америки в качестве глобальной защитницы свободы, ведущей борьбу за освобождение мира от тоталитарной тирании. В приветственном слове выпускникам американских военных академий Рейган цитировал папу Пия XII, сказавшего в конце Второй мировой войны: «В руки Америки Бог отдал страждущее человечество» [9, с. 562]. По-видимому, сороковой президент США полностью разделял точку зрения Пия XII. В радиообращении к нации он говорил: «Я всегда полагал, что божественный план поместил этот богатый кон -тинент между океанами, который будет найден людьми со всех уголков земли, имеющих особую любовь к вере, свободе и миру» [10, с. 1521].
Подобное видение глобальной американской «миссии» разделяли практически все представители неоконсервативного лагеря. Так, заместитель директора радиостанции «Голос Америки» С. Крокси подчеркивал: «У Соединенных Штатов уникальная роль в мире. Роль - морального лидера. Соединенные Штаты стоят на стороне добра» [11, с. 31]. Анализируя изменения во внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов в начале 1980-х гг., А. Шлезингер писал: «Отказываясь от ... подхода с позиций национального интереса и рассматривая международные явления сквозь идеологическую, а не историческую призму, президент Рейган возродил мечту о Соединенных Штатах как о нации спасительнице» [12, с. 83].
Основываясь на таких мировоззренческих позициях, Рейган полагал, что «если Соединенные Штаты бесконечно добродетельны, то Советский Союз бесконечно порочен. он стал. средоточием зла в современном мире» [12, с. 84]. Таким образом, советско-американский конфликт приобретал черты глобальной битвы «между праведным и неправедным, между добром и злом» [12, с. 84]. Рейган утверждал, что, когда в мире творится зло, «нам предписано писанием и Иисусом Христом всеми силами противостоять ему». Все «злое» и «неправедное» в мире отождествлялось Рейганом с Советским Союзом, который, по словам президента, «оставляет за собой право совершать любые преступления, лгать и обманывать» [12, с. 84].
Н. Подгорец подчеркивал, что в основе советско-американского конфликта лежат «фундаментальные философские, идеологические, социально-политические различия... речь идет не просто о наращивании военной мощи конкурирующей, экспансионистской державой. но о гегемонистских устремления тоталитарного антипода, та-
кого как нацистская Германия» [13, с. 39-40], а «со времен поражения во второй мировой войне коммунизм является важнейшей угрозой на Земле» [13, с. 41].
Исходя из такого видения системы международных отношений, Рейган полагал, что «весь спектр отношений с Советским Союзом» должен рассматриваться сквозь призму достижения главной цели, состоящей в том, чтобы «приблизить день, когда все народы мира будут иметь демократическую основу» [14, с. 1457]. Подобные заявления главы Белого дома по сути означали, что Вашингтон взял курс на пересмотр основ ялтинско-потсдамской системы международных отношений, стремился к изменению глобального геополитического статус-кво, сложившегося после окончания второй мировой войны. Такая корректировка подхода к системе международных отношений со стороны Соединенных Штатов, провозгласивших себя «моральным лидером» и главным защитником демократии, свободы и прав человека, обусловила изменения в подходе к конфликтам и кризисам внутри соцлагеря.
Во время польского кризиса администрация Р. Рейгана заняла гораздо более активную позицию по поддержке антикоммунистических, оппозиционных сил в этой стране, чем правительства Эйзенхауэра и Л. Джонсона в 1956 и 1968 гг. Американцы по нелегальным каналам направили «Солидарности» значительные финансовые средства, минитипографии для распространения антикоммунистических материалов, оказывали широкую дипломатическую поддержку [15, с. 117].
После введения в Польше чрезвычайного положения и восстановления контроля над страной коммунистической партии Вашингтон предпринял ряд довольно резких мер, направленных против СССР и стран СЭВ, ранее не характерных для американских администраций в их политике по отношению к соцлагерю. Такими мерами стало эмбарго на ввоз зерна с территории США в СССР, введение высоких цен на польские товары, импортируемые в Соединенные Штаты. Кроме того, американцы попытались оказать давление на европейских союзников с целью срыва совместного проекта СССР и западно-европейских стран по строительству газопровода и транспортировки газа из Сибири в Западную Европу.
Таким образом, очевидно, что с приходом к власти неоконсерваторов во главе с Р. Рейганом во внешнеполитической стратегии США по отношению к Советскому Союзу и социалистическим странам произошел коренной пересмотр основополагающих подходов. «Разрядка» в советско-американских отношениях, «сдерживание», даже в самых его жестких формах времен Трумэна, сменились курсом на «отбрасывание» коммунизма, его устранение с мировой политической арены.
При этом в американской администрации господствовал почти манихейский поход к международным отношениям, при котором все силы, борющиеся с Советским Союзом, относились Вашингтоном к стоящим на стороне «добра», а «каждое международное явление, с которым сталкивалась рейгановская администрация, рассматривалось сквозь искаженную призму антиком-
мунистической идеологии... каждое событие, которое угрожало нарушить глобальный статус-кво, трактовалось как действия в рамках скоординированного коммунистического заговора» [16, с. 227-228]. Сам президент неоднократно подчеркивал: «Советский Союз стоит за всеми происходящими беспорядками. Если бы не он, в мире вообще не было бы конфликтов» [17, с. 172].
В результате такого подхода к советско-американским отношениям афганские моджахеды становились, по словам Рейгана, «примером для тех, кто ценит свободу и независимость во всем мире», а их упорное сопротивление советскому вторжению является результатом «стремления афганцев к свободе». Советский Союз же «фактически в одиночку стоит перед всем миром» [18, с. 1748].
Вместе с тем, несмотря на очевидную идеологизацию подхода администрации Рейгана к вопросам внешней политики, доктрина национальной безопасности опиралась в том числе и на последние достижения теории международных отношений, в частности на возникший в конце 1970-х гг. «неореализм». Возникновение этого направления связывают с выходом в 1979 г. книги К. Уолтса «Теория международной политики».
Попытаемся хотя бы в самых общих чертах рассмотреть теорию Уолтса. «Неореализм» (или «структурный реализм» как изначально именовал его сам автор) рассматривал систему международных отношений как структуру, которая «возникает из взаимодействия государств» и «одновременно сдерживает их от одних действий и стимулирует к другим» [19, с. 29]. Структуру международной политики характеризуют три главных признака. Во-первых, ее анархичность, предопределенная отсутствием единого признанного всеми элементами системы закона поведения в структуре. Отсутствие признанного закона существования приводит к тому, что реальным инструментом международной политики становится прежде всего сила. Во-вторых, главной функцией государства как элемента международной структуры является защита своего суверенитета. «Суверенитет», по Уолтсу, означает, что государство «определяет само, как будет решать свои внутренние и внешние проблемы, включая и то, будет ли оно искать помощи у других через принятие обязательств, ограничивающих ее свободу» [20, с. 111]. Все иные функции государства вторичны, так как без сохранения суверенитета невозможны. И, наконец, третий признак международной структуры - неравное распределение силы между государствами. При этом важно подчеркнуть, что речь идет не о силе отдельных государств, а о распределении силы, которая является свойством структуры. Распределение силы возникает и меняется в ходе взаимодействия ее элементарных частиц друг с другом [20, с. 96].
По мнению В.Н. Конышева, «учение Уолтса хорошо вписалось в существующую политическую конъюнктуру» [21, с. 55], так как популярные в 1970-е гг. идеи транснационализма и взаимозависимости не могли дать теоретического объяснения резкому ухудшению
взаимоотношений между сверхдержавами. Неореализм же давал такое объяснение.
Анархичный характер системы международных отношений, отсутствие общепризнанных законов существования и «власть сильного» влекут за собой постоянное перераспределение силы внутри неё, являющееся результатом взаимодействия составляющих ее элементов. Это в свою очередь приводит к тому, что в определенный момент времени государство, получившее в результате перераспределения наибольшую мощь, стремится к доминированию в системе, поглощению ее более слабых элементов, что неизбежно влечет за собой дестабилизацию всей структуры, повышает уровень конфликтности.
С точки зрения неоконсерваторов таким дестабилизирующим элементом в системе международных отношений является Советский Союз. Еще в ходе предвыборной кампании краеугольным камнем внешнеполитической концепции республиканцев считалась «разрядка», которая стала «дорогой с односторонним движением» в пользу СССР, открыла «окна уязвимости» в системе национальной безопасности США, позволив Советам до невиданных размеров увеличить свою военную мощь. Это повлекло за собой два важных последствия. Во-первых, усилило экспансионистские, агрессивные устремления СССР, стимулировало попытки экспорта революции в страны третьего мира, привело к вторжению в Афганистан. Во-вторых, сами Соединенные Штаты в результате ошибочной политики «разрядки», сменившей «сдерживание», оказались значительно ослабленными в силовом отношении.
Будучи представлена в терминах неореализма, эта концепция могла выглядеть следующим образом: в результате структурных изменений в системе международных отношений, имевших место в период с конца 1960-х до конца 1970-х гг., произошло перераспределение силы в пользу Советского Союза, приведшее к его преобладанию и как следствие к нарушению баланса сил и дестабилизации. В этих условиях первостепенной приоритетнейшей задачей Соединенных Штатов как независимого, суверенного государства, стремящегося оставаться таковым и в дальнейшем, является скорейшее восстановление баланса сил. При этом наиболее эффективным средством достижения этой цели является ликвидация диспропорции в уровне военной мощи.
В схематичном виде доктрина национальной безопасности США может быть представлена следующим образом:
Таким образом, фундаментальным положением внешнеполитической доктрины республиканцев стал тезис о военном преобладании СССР, являвшимся глобальным дестабилизирующим фактором. «Силовое преобладание» СССР затрагивало весь спектр жизненно важных внешнеполитических интересов и представляло «смертельную опасность» для существования самих Соединенных Штатов, «свободы» и «либеральных ценностей» во всем мире. Ликвидация этого превосходства объявлялась Рейганом приоритетной задачей Соединенных Штатов. «Я не хочу
жить в мире, в котором Советский Союз будет номером первым», - заявлял американский президент [22, с. 201].
В то же время Рейган неизменно подчеркивал, что все усилия в области военного строительства будут предприниматься Соединенными Штатами исключительно с целью адекватного ответа на колоссальное наращивание военной мощи со стороны СССР, обеспечения обороноспособности США, предотвращения нового глобального конфликта. «В течение моей жизни, -указывал Рейган в радиообращении к нации, - прошло две мировые войны. Мы не начинали их ... сделали все возможное, чтобы избежать их. Но мы не были подготовлены (к войне. -А.Х.) . будь мы лучше готовы, мир мог бы быть сохранен».
Основной угрозой национальной безопасности США, по мнению главы Белого дома, являлось то, что в течение прошедшего десятилетия Советы построили огромный арсенал нового стратегического ядерного оружия, которое способно к прямому удару по Соединенным Штатам» [23, с. 443]. Иллюстрируя советское военное превосходство, Рейган приводил весьма впечатляющие данные: «С 1969 г. СССР построил пять новых классов межконтинентальных баллистических ракет и восемь раз модернизировал их. За то же время Советский Союз создал четыре класса баллистических ракет подводных лодок, построил свыше 60 субмарин» [23, с. 443]. Президент подчеркивал «ветхость» американских вооружений, снижение их конкурентоспособности по сравнению с советскими: «Советский Союз выпустил несколько сот новых бомбардировщиков. наши В-52 были развернуты более четверти века тому назад, несколько сот уже списано» [23, с. 444].
«Теперь давайте рассмотрим объем силы, - призывал американцев Рейган, - с 1974 г. Соединенные Штаты произвели 3050 единиц тактической авиации. Советский Союз в два раза больше. Мы произвели 27 субмарин, Советский Союз - 61. Соотношение по бронемашинам, включая танки, 5:1 в пользу Советов. Мы произвели 950 ракетных и артиллерийских установок, тогда как советы более 13000, соотношение 14:1» [23, с. 444].
Столь подробное рассмотрение соотношений различных систем вооружений обусловлено тем, что именно из этой широко разрекламированной диспропорции вытекал один из важнейших концептуальных тезисов доктрины национальной безопасности. Впечатляющее военное превосходство СССР ведет к росту его экспансионистских притязаний, непосредственно угрожает национальной безопасности США, «затрагивает наши жизненно важные интересы и интересы наших союзников» [23, с. 444]. Рейган указывал на проникновение «советского влияния на территорию Латинской Америки, Никарагуа, Сальвадора. Они (Советы. - А.Х.) имеют базы в Эфиопии и Южном Йемене, около нефтеносных месторождений Персидского залива. впервые в истории советский военно-морской флот стал силой на юге Тихого океана» [23, с. 444].
Ответные меры США
Из этих угроз геополитическим интересам и национальной безопасности США вытекают и ответные меры, которые срочно необходимо было предпринять Вашингтону для восстановления глобального равновесия, защиты стратегически важных регионов. Такими мерами должны были стать массированное наращивание вооружений (как стратегических, так и обычных), комплексная модернизация американских вооруженных сил. «Я знаю, - говорил Рейган в радиообращении к нации, - что многие из вас всерьез верят, что ядерное замораживание продвигает дело мира. Но замораживание сейчас сделает нас менее, а не более безопасными, увеличит, а не уменьшит риск войны» [23, с. 446].
Опросы общественного мнения, проведенные Д. Ян-келовичем и Л. Калагеном, демонстрировали, что обращения Рейгана имели определенный успех среди американцев. Около 50 % опрошенных полагали, что «русские почувствовали, что на данный момент имеют превосходство над США и стремятся к его наращиванию в дальнейшем», 78 % опрошенных считали, что «СССР стремится к большему влиянию на нефтедобывающие страны Ближнего Востока» [13, с. 31].
Безусловно, определенное влияние на состояние общественного мнения оказала и мощная кампания в поддержку наращивания военной мощи и увеличения оборонных расходов, развернутая в консервативных средствах массовой информации США. Так, Н. Подгорец на страницах «Комментри» писал: «В 1970-е гг. существовала иллюзия того, что Советы в действительности не агрессивны», но после вторжения в Афганистан «она попусту исчезла» [13, с. 31]. У Лакэр утверждал, что «без военной мощи сдерживание не более чем политический блеф» [24, с. 25]. Р. Пайпс отмечал, что «причины советской агрессивности разнообразны и многочисленны, некоторые из них коренятся в русской истории и географии, другие - в теории и практике марксизма-ленинизма» [25, с. 15]. По его мнению, «противоположно здравому смыслу говорить о сокращении оборонных расходов в пользу образования и медицины» [25, с. 15]. Но, пожалуй, наиболее четко и лаконично сформулировал подход неоконсерваторов к вопросам военного строительства П. Глянн, писавший, что «политическая свобода на Западе покоится на мощи американского арсенала» [26, с. 27].
Под аккомпанимент подобных заявлений уже с 1981 г. Соединенные Штаты берут курс на массированное военное строительство всех видов вооружений. В течение первого президентского срока Рейгана с 1981 по 1985 г. администрация запланировала увеличение расходов на обычные вооружения в два раза, и на развитие стратегической составляющей - в 2,6 раза [7, с. 213]. В абсолютном выражение только на развитие стратегических вооружений в этот период было потрачено 222 млрд дол. [7, с. 213].
Как отмечает А.И. Уткин, «главным качественным ориентиром рейгановского военного строительства стало превращение прежней триады стратегических вооружений в стратегическую систему, состоящую из пяти компонентов» [7, с. 213]. К традиционной триаде, включавшей межконтинентальные баллистические ракеты наземного и морского базирования, а также стратегическую авиацию, были добавлены крылатые ракеты наземного, воздушного и морского базирования и ракеты средней дальности.
Весной 1981 г. министр обороны США К. Уайн-бергер провозгласил доктрину «длительной обычной войны», в которой прямо указал на необходимость подготовки Соединенных Штатов к возможному глобаль-ному вооруженному конфликту. «Мы должны быть готовы к ведению обычной войны, которая может распространиться на многие части земного шара», -заявил американский министр обороны [27]. При этом он не преминул подчеркнуть: «Если мы ценим нашу свободу, мы должны быть в состоянии защитить себя в войнах любого размаха и характера» [27]. Президент высказывался еще более откровенно: «Когда дипломатические методы терпят неудачу, мы должны быть готовы воевать, и в случае необходимости - умирать за то, во что мы верим, за американский образ жизни» [28, с. 1416].
Однако перечень масштабных проектов в области военного строительства, выдвинутых администрацией Рейгана, не ограничивался только лишь развитием стратегических и обычных вооружений. В марте 1983 г. президент озвучил план создания и развертывания системы противоракетной обороны космического базирования, способной перехватывать тяжелые межконтинентальные баллистические ракеты потенциального противника в воздухе при подлете к территории США.
Создание такой системы вооружений стало бы революцией не только в военном деле, но и в стратегических подходах сверхдержав к вопросам обеспечения своей безопасности. В предыдущие почти сорок лет глобальная стабильность зиждилась на принципе «гарантированного взаимного уничтожения», т.е. на признании и СССР, и США того факта, что в случае применения ими ядерного оружия противник неизбежно нанесет ответный удар, сопряженный с невосполнимыми потерями для нападавшего. Этот принцип являлся убедительным «сдерживающим» фактором в периоды кризисов, таких, например, как Карибский.
Уже в конце 1970-х - начале 1980-х гг. в Комитете начальников штабов вооруженных сил США на теоретическом уровне разрабатывалась возможность ве-
дения «ограниченной ядерной войны», т.е. обмена точечными ударами с применением ядерного оружия по стратегическим военным, промышленным объектам, узлам связи и управления, экономическим и политическим центрам. Эти разработки явились первым ударом по «гарантированному взаимному уничтожению». Рейган же по сути предлагал полностью пересмотреть этот принцип.
В радиообращении к нации президент спрашивал своих соотечественников: «Что если бы свободные люди могли жить, зная, что их безопасность основывается не на угрозе ответного ядерного удара со стороны США на советскую ядерную атаку, что мы могли бы перехватить и уничтожить баллистические ракеты прежде, чем они достигли бы нашей собственной земли или территории наших союзников?» [28, с. 1416]. Признавая, что этот проект чрезвычайно сложен технологически и высокозатратен, Рейган вместе с тем задавался вопросом: «Не стоит ли инвестиций освобождение мира от угрозы ядерной войны?» [29, с. 447]. «Америка сегодня, - утверждал Рейган, - обладает технологиями, способными. значительно уменьшить соблазн Советского Союза угрожать Соединенным Штатам или их союзникам»[29, с. 448].
Не вдаваясь в споры о том, возможно ли было с технической точки зрения (и если «да», то в какие сроки) создать такую систему противоракетной обороны, был ли это проект блефом с целью вовлечь СССР в очередной высокотехнологичный виток гонки вооружений или искренним стремлением Рейгана и его окружения обезопасить территорию США от ядерной атаки, отметим другую знаковую черту этой программы. С провозглашением стратегической оборонной инициативы (СОИ) можно говорить о важном концептуальном изменении в подходе администрации Рейгана к отношениям с Советским Союзом.
Именно с этого момента речь уже не идет о ликвидации отставания, «окнах уязвимости» и т.д. Соединенные Штаты берут курс на достижение собственного военного превосходства, доминирование в области стратегических вооружений и ведение переговоров с СССР с позиций силы, т.е. по сути склоняются к той политике, за которую так нещадно критиковали СССР в конце 1970-х гг.
За два месяца до публичного озвучивания программы СОИ, в январе 1983 г., Белый дом принял директиву N800-75, предусматривавшую дополнительное финансирование оппозиционного движения в Восточной Европе в размере 108 млн дол. «В основе директивы, - вспоминал позднее Р. Пайпс, - лежала убежденность, что изменение советской политической системы с помощью внешнего нажима вполне в наших силах... она. четко сформулировала, что нашей следующей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы» [15, с. 222].
Таким образом, можно утверждать, что именно в период с января по март 1983 г. известная рейгановская формула «мир через силу» наполняется реальным содержанием, по-настоящему становясь внешнеполитической доктриной республиканской администрации. Суть ее со-
стояла в принуждении Советского Союза к соглашению по ограничению вооружений через силовое давление, основанное на превосходстве в военной мощи.
Как заявил президент при создании агентства по контролю за вооружениями и разоружению: «Мы будем работать над соглашениями, которые действительно расширят безопасность, укрепляя мир через сдерживание . нам не нужны соглашения ради соглашений» [30, с. 213]. «Мы сделали Америку более сильной и более безопасной, - заявлял Рейган, - сегодня мы можем вести переговоры с позиции силы» [31, с. 1750]. В интервью журналу «Тайм» накануне президентских выборов 1984 г. он подчеркивал: «Теперь они (Советы. - А.Х.) убедились, что мы не собираемся позволять им сохранять или увеличивать их превосходство в вооружениях, они знают нашу мощь. За прошедшие четыре года они не получили ни одной новой территории. За четыре года до этого были Эфиопия, Афганистан, Южный Йемен» [32, с. 1849].
Таким образом, суммируя основные концептуальные положения внешнеполитической стратегии администрации Р. Рейгана, неоконсервативная доктрина национальной безопасности Соединенных Штатов выглядела следующим образом: в 1970-е гг. Советскому Союзу удалось достичь военного превосходства над США, что привело к дестабилизации силового равновесия в системе международных отношений, затронуло весь спектр жизненно важных американских интересов. В этой ситуации приоритетной задачей Соединенных Штатов был провозглашен адекватный силовой ответ на рост военной мощи СССР, выразившийся в наращивании собственных вооруженных сил и совершенствовании систем вооружений.
При этом Вашингтон не отрицал принципиальную необходимость диалога с Москвой, но, как неоднократно заявлял Рейган, «Америке не нужны переговоры ради переговоров». Белый дом был заинтересован в заключении соглашений на условиях Соединенных Штатов, так как только в этом случае они могли обеспечить реальное укрепление американской безопасности и глобальной стабильности. Ведение же переговоров в таком ключе было возможно только после достижения Соединенными Штатами силового превосходства над СССР. Это положение составляло сердцевину рейгановской концепции мира через силу. Таким образом, согласно неоконсервативной доктрине национальной безопасности, наращивание вооружений открывало путь к более стабильному безопасному будущему.
Начавшийся во второй половине 1980-х гг. переговорный процесс по сокращению вооружений между СССР и США был также объявлен неоконсерваторами прямым следствием успешного силового давления Вашингтона. Крах Советского Союза и социалистического лагеря в Европе в начале 1990-х гг., по их мнению, также стал прямым следствием успеха политики «мира через силу», триумфом американской стратегии и дипломатии. И хотя очевидно, что коллапс мирового социализма был связан с гораздо более глубокими причинами, нежели силовое давление со стороны
США, за Р. Рейганом, благодаря его жесткой позиции в отношении СССР, прочно закрепилась слава победителя в холодной войне.
Литература
1. Арбатов А.Г. Военно-стратегический паритет и политика США. М., 1984.
2. Баталов Э.Я., Малашенко И.Е., Мельвиль А.Ю. Идеологическая стратегия США на мировой арене. М., 1985.
3. Егорова Е.В. США в международных кризисах. М., 1983.
4. Пономарева И.Б., Смирнова И.А. Геополитика империализма США. М., 1986.
5. Мельвиль А.Ю. США - сдвиг вправо? М., 1986.
6. Уткин А.И. Американская стратегия для XXI века. М., 2000.
7. Уткин А.И. Единственная сверхдержава. М., 2003.
8. Уткин А.И. Вызов Запада и ответ России. М., 2005.
9. Weekly СошрИайоп of Рге81(1еп11а1 Documents. 1981. Vol. 17. № 22.
10. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1982. Vol. 18. № 47.
11. Cropsey S. Why American Needs a Strong «Voice» Abroad. The Latter. Institute for Contemprorary Studies. 1983. Jan. - April.
12. Шлезингер А. Циклы американской истории. М., 1992.
13. Podhoretz N. The Future Danger // Commentary.
1981. April.
14. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1982. Vol. 18. № 45.
15. Швейцер П. Победа. Минск, 1995.
16. Keglye Ch., Wittkopf E. The Reagan Administration World View. Orbis. Spring. 1982.
17. Smith H Reagan: What Kind of World Leader? // N.Y. Times Magazine. 1980. Nov.
18. Weekly Сompi1ation of Рresidentia1 Documents. 1983. Vol. 19. № 52.
19. Waltz K. Realists Thought and Neorealist Theory. Rothsein R. The Evolution of Theory of International Relations. Columbia, 1991.
20. Waltz K. Theory of International Politics. Addison-Wesley, 1979.
21. Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб., 2004.
22. The official Ronald Reagan Quote Book. St Louis, 1980.
23. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1983. Vol. 19 № 15.
24. Laquer W. Reagan and the Russians // Commentary.
1982. Jan.
25. Pipеs R. How to Cope with Soviet Threat. A long term strategy for the West // Commentary. 1984. Aug.
26. Glynn P. Why an American Arms Build up is morally necessary // Commentary. 1984. Feb.
27. International Herald Tribune.1981. May. 7.
28. Weekly Сompi1ation of Presidential Documents. 1983. Vol. 19. № 41.
29. Weekly Compilation of Рге81(1еп11а1 Documents. 1983. 31. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1983. Vol. 19. № 12. Vol. 20. № 45.
30. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1983. 32. Weekly Compilation of Presidential Documents. 1983. Vol. 19. № 6. Vol. 20. № 48.
Ростовский государственный университет 27 марта 2006 г
