CC BY
59
Татьяна ПАНКОВА-КОЗОЧКИНА, Сусанна БАГДАСАРЯН
СОВЕТСКИЕ НОВАЦИИ В ПРАЗДНИЧНОЙ КУЛЬТУРЕ СЕЛ И СТАНИЦ ЮГА РОССИИ В ЭПОХУ НЭПА
В статье раскрывается процесс внедрения новых советских праздников в историческую повседневность крестьянства Юга России. Показывается, с помощью каких форм воздействия на крестьянство навязывалась советская идеология в праздничной культуре.
In this article the process of introducing new Soviet holidays to historical daily life of southern Russia peasants is revealed. Forms of influence on peasants with the purpose of imposing the Soviet ideology in a festive culture are showed.
Ключевые слова:
антирелигиозная работа, заветы Ленина, избы-читальни, комсомольская ячейка, памятник, митинг, деревенская площадь, советские новации, трибуна; anti-religious work, Lenin's behests, reading rooms, Komsomol division, monument, rally, village square, Soviet innovations, tribune.
ПАНКОВА-КОЗОЧКИНА Татьяна Викторовна — к.и.н., доцент кафедры теории государства и права и отечественной истории ЮжноРоссийского государственного технического университета (Новочерскасский политехнический институт) p_k_t_v@mail.ru
БАГДАСАРЯН Сусанна Джамиловна — к.и.н., доцент; доцент кафедры теории и истории государства и права Сочинского государственного университета bsd73@mail.ru
Практически на всем протяжении 1920 -х гг. праздничная культура российского (в частности, южнороссийского) крестьянства оставалась преимущественно традиционной. Привнесенные в нее советские новации были отчетливо заметны и усиливались с каждым годом в результате целенаправленных дей ствий большевиков. Процесс советизации сельской праздничной культуры, особенности проведения революционных годовщин, а также отношение к ним крестьянства Юга России, — все эти вопросы требуют специального рассмотрения.
Уже 2 декабря 1918 г. Совет народных комиссаров РСФСР утвердил «Правила о еженедельном отдыхе и праздничных днях», согласно которым праздничными днями признавались: 1 января (Новый год), 22 января (годовщина событий 9 января 1905 г., печально известных в отечественной истории как Кровавое воскресенье), 12 марта (низвер -жение самодержавия), 18 марта (День Парижской коммуны), 1 мая (День Интернационала), 7 ноября (День пролетарской революции)1. Впоследствии к отмеченным революционным праздникам были добавлены еще несколько новых. Так, в «Календаре коммуниста на 1928 г.» среди праздничных, нерабочих дней были указаны, помимо вышеперечисленных, еще день памяти В.И. Ленина (но он прихо -дился на 22 января, т.е. совпадал с годовщиной Кровавого воскресе -нья), и день СССР, отмечавшийся 1 июля2.
Внедряемые советской властью праздники во многом противо речили крестьянской традиции. Пожалуй, одним из наиболее ярких примеров противостояния советских и церковных праздников выступает совпадение Пасхи и 1 Мая. Совпадение этих двух празд -ников наблюдалось в 1926 г., когда партийно - советское руковод -ство настоятельно рекомендовало своим сторонникам практико -вать относительно мягкие и осторожные методы антирелигиозной работы, чтобы не оскорблять чувства верующих. Поэтому вместо проведения «комсомольский пасхи», представлявшей собой откро венную и довольно злую пародию на одноименный христианский праздник, в текущем году было рекомендованы более осторожные действия.
Представители власти внушали комсомольцам, что в рамках
1 Декреты Советской власти. — М., 1968, т. 4, с. 123.
2 Календарь коммуниста на 1928 год. С. 16.
Первомая полностью отказываться от мер по борьбе с религией не следует, но праздник «не должен носить явно выра женного антирелигиозного характера»1, потому что «прежний опыт антирелиги озных карнавалов, их издевательского подхода к верующим, дал отрицательные результаты и только ухудшил антирелиги озную пропаганду»2. Чтобы в новых усло -виях добиться вытеснения Пасхи Первым Мая, комсомольским ячейкам, особенно в деревне, следовало «устраивать лекции и доклады, на которых противопостав лять друг другу праздники пасхи и 1 е мая, вскрывая их классовую роль: роль празд ника пасхи — содействие закабаленности трудящихся, роль 1- го мая — содействие освобождению трудящихся от кабалы».
Если центром религиозных праздни -ков в деревне всегда являлась церковь, то организующим центром советского праздника стала деревенская площадь с расположенными на ней культурно просветительными и административными учреждениями, трибуной и памятниками вождям коммунистического движения или борцам за идеалы социализма. Учитывая ограниченные размеры сельских поселе -ний, старый (церковь) и новый (сельсовет, изба читальня, трибуна, памятники) цен тры сельских торжеств зачастую распола гались на одной и той же площади, но тер риториальная близость никоим образом не означала их культурно - идеологического тождества.
Поскольку в СССР праздник был секуляризован и церковь утратила в нем свою системообразующую роль, на ее место пришли представители власти и работники изб читален (клубов), кото рые в советской доколхозной деревне занимались организацией торжествен ных ритуалов и контролем за их прове дением. Трибуна также стала необходи мым центральным элементом советского праздника в нэповской деревне: «...в селе праздник. Крестьян собралось до 2.000 человек. Музыка гремит. Сверкают белые платки крестьянок. Посреди деревни трибуна, выкрашенная красной краской»3. Поскольку одним из важней -
1 К празднованию 1-то мая // Молот, 1926, 27 марта.
2 Лебедев Л. Как проводить пасхальные дни // Молодой ленинец, 1926, 20 апр.
3 Куропаткина А. Вот и берите пример // Крестьянка, 1923, № 15, с. 7.
ших мероприятий в рамках советских торжеств являлся митинг, проводившим его представителям власти было намного удобнее держать речи и провозглашать лозунги с трибуны, возвышаясь над тол пой и притягивая к себе ее внимание.
Что касается памятников, то для рос сийской деревни это было совершенно новое культурное явление, привнесенное советской эпохой. Нет нужды доказывать, что ведущими функциями памятников (зачастую однотипной массовой скуль птуры, которая стала феноменом совет ских времен) являлась политическая аги тация и политическая же идентификация. Памятники не только пропагандировали идеалы коммунизма, но и постоянно напо минали советскому гражданину, в какой стране, с каким политическим режимом и каким социально экономическим строем он живет.
В советской деревне эпохи нэпа, в кото рой еще не успела угаснуть память о лише ниях, трагизме и героизме Гражданской войны, в которой многие крестьяне одно временно демонстрировали симпатии к советской власти и критичное отношение к большевистскому режиму, памятники зачастую сооружались не в честь живых и почивших вождей компартии (как это будет уже в следующем десятилетии), а в знак уважения к подвигам борцов за новую жизнь. Обычно сельские памятники в рас -сматриваемый период времени представ ляли собой небольшой обелиск с красной звездой наверху, сооруженный над моги -лами красноармейцев или «красных пар тизан» (последние, как правило, являлись местными уроженцами), погибших в боях с белогвардейцами. Нередко такие захоро -нения устраивались на центральной пло -щади сельского поселения, превращаясь в мемориалы.
Сооружение подобного рода памят -ников проходило достаточно активно, поскольку в деревне оставалось немало соратников погибших «солдат револю ции», желавших увековечить память о них в сознании подрастающих поколе ний. Энергия непосредственных участ -ников боев Гражданской войны, которые страстно боролись за сохранение памяти о минувших героических событиях и о дорогих их сердцу погибших участниках этих событий, материализовывалась в этих памятниках.
Впрочем, не все жители раздираемых
социальными противоречиями сел и ста ниц Юга России в 1920 х гг. расценивали советские памятники, и в том числе обе лиски над могилами красноармейцев, как объект поклонения. Зажиточная верхушка деревни, которой не за что было любить советскую власть, вряд ли смотрела на такие сооружения с должным пиететом. Наиболее же негативное отношение к советской символике наблюдалось в каза чьих станицах, что неудивительно: ведь большинство казаков в годы Гражданской войны воевали против большевиков и потому считали себя побежденными, а коммунистов — оккупантами1. Так что понятно, почему осенью 1925 г. в станице Ищерской Наурского района Терского округа Северо Кавказского края «груп пой хулиганов была поломана решетка и вымазан грязью памятник на могиле рас стрелянных красноармейцев»2.
В станице Наурской того же района во время празднования 8 й годовщины Октябрьской революции выступавший на митинге представитель Наурского райи сполкома попенял местным жителям, что на торжества пришло мало казаков. Можно представить себе, как он был шокирован, когда с ответной речью выступил предсе датель станичного совета, резко заявив ший: «Наше гордое казачество никогда не пойдет на эти могилы и не ходило, так как в них зарыты красноармейцы, которые в свое время расстреливали нас». На дворе стоял 1925 г., на который пришелся пик прокрестьянской (и, добавим, проказа чьей) политики «лицом к деревне», чем, по видимому, и объяснялось довольно непринужденное поведение председателя Наурского стансовета. Но можно прак тически со стопроцентной уверенностью утверждать, что рано или поздно он за него поплатился.
Приведем еще один факт, который, надо думать, был более обидным для больше виков, чем вышеприведенные примеры негативного отношения терских казаков к советским памятникам и могилам красно армейцев. На сей раз речь идет о казаках
1 Скорик А.П., Тикиджьян Р.Г. Донцы в 1920-х годах: очерки истории. — Ростов н/Д, 2010, с. 14, 45-48.
2 Из информационной сводки Терского окрот-дела ОГПУ в окружком РКП(б) о праздновании
8 - й годовщины Великой Октябрьской социали -стической революции. 18 ноября 1925 г. // Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917-1929 годах. - Ставрополь, 2007, с. 317.
кубанских. Если верить Губенко, началь -нику политотдела Старо- Корсунской МТС (а документации и сообщениям сотрудников политотделов МТС в боль шинстве случаев можно верить), то на всем протяжении 1920 х гг. в Корсунской возвышался обелиск в память о корнилов цах, зарубленных красными партизанами и захороненных в станице, как будто та находилась не в СССР, и в ней не суще ствовало советской администрации. На цоколе памятника было высечено посвя щение: «Спите, орлы боевые, / Спите с покойной душой, / Вы заслужили, род -ные, / Славу и вечный покой»3.
Даже во время сплошной коллективи зации ни местные руководители, ни акти висты почему то не тронули памятник ненавистным белогвардейцам. По словам Губенко, вплоть до осени 1932 г., когда ста -ница за невыполнение завышенного плана хлебозаготовок была занесена на «черную доску» и здесь начались репрессии против местных жителей, «партийные и советские ее организации не осмелились стереть эту зовущую корниловскую память». После прочтения подобных сообщений понима ешь, что историческая реальность всегда многомерна и не может быть сведена к единому знаменателю.
Вместе с тем коммунистическое бого борчество имело в качестве одного из результатов возникновение и закрепле -ние в массовом сознании нового веро учения, которое постепенно приобрело статус религии и которым, как нетрудно догадаться, стал марксизм ленинизм (с конца 1920 х гг. и до 1953 г. в отношении советского «символа веры» следует при менять название «марксизм ленинизм сталинизм»). Вряд ли правомерно обви нять лидеров компартии, убежденных атеистов и материалистов, в сознательном стремлении сформировать новую рели гию. Очевидно, превращение марксизма из философской концепции в набор непреложных (фактически религиозных) догматов было обусловлено минимальной грамотностью огромного большинства населения СССР и особенно специфи ческими чертами общественного созна ния, которые не могли быть устранены в исторически краткий период времени. Эти черты - богоискательство, дуализм
3 Губенко Я. Колхозы Кубани станут подлинно большевистскими // Политотделы Северного Кавказа за работой. — Ростов н/Д, 1933, с. 27.
в восприятии мира, патернализм и пр., — привели к тому, что граждане Советского Союза (Советской России) поспешили заполнить вакуум, образовавшийся в их сознании после разрушения духовной монополии православия, новыми рели гиозными установками в виде марксизма ленинизма.
Соответственно, советский празд ник очень скоро трансформировался из гражданского ритуала в ритуал, близкий к религиозному. Основные компоненты советского праздничного ритуала, сохра нявшиеся в неизменном виде десятиле тиями, создавали у сторонних наблю -дателей устойчивое впечатление о его родстве с церковным действом. Шествия «трудящихся» заменили крестный ход, проводившиеся по одному и тому же сце нарию митинги пришли на смену бого служению, вместо ликов святых над тол пами празднично настроенных граждан СССР возносились портреты лидеров Коммунистической партии.
Первый же и вечный лидер большеви ков — В.И. Ленин — после своей смерти прошел процесс мифологизации и обо жествления, подобно римским императо рам (правда, И.В. Сталин заметно опере -дил своего предшественника, потому что пережил то же самое еще при жизни). Не удивительно, что одним из важнейших элементов советского праздника (вне зависимости от того, проходил ли он в деревне или городе) стали изображения Ленина, а также постоянные напоми нания о его священных заветах. Можно без преувеличения говорить о том, что в
традиционалистском сознании крестьян основатель Советского государства занял место верховного существа. Поскольку заветы Ленина приравнивались едва ли не к библейским, они постоянно озвучи вались или присутствовали в виде лозун гов как в ходе различных хозяйственно политических кампаний, так и на торже ственных мероприятиях и на праздниках. Например, участники состоявшегося в июне 1924 г. 6 - го Ставропольского губерн -ского съезда комсомола заявляли, что ленинские заветы «останутся навсегда нашим победоносным светочем в борьбе с мировым капиталом к последнему и самому главному этапу через социализм к коммунизму»1.
Но, хотя анализ сущностных характе ристик советского праздника позволяет говорить о нем как о своего рода рели гиозном торжестве, пропагандируемые большевиками торжественные обряды внешне резко отличались от церковных. Советский праздник представал как празд -ник гражданский, заметно отличавшийся от религиозного праздника. Он настой -чиво внедрялся в праздничную культуру сел и станиц Юга России, а вместе с ним проникала и советская идеология. Однако о полной и окончательной победе совет -ских новаций в 1920 - е гг. говорить не при -ходится.
1 Российский государственный архив социально - политической истории (РГАСПИ), ф. 65, оп. 1, д. 121, л. 12.
