1937 Сальникова А. Г. Интеллигенция и императивы России в XXI веке // Там же. С. 124—126.
38 Мордашова Н. В. Русское национальное самосознание и русская идея // Там же. С. 132—134.
39 Прищеп Е. Н. Кооперативные ценности в этнонациональном и глобальном контексте // Там же. С. 141—143.
40 Смирнов Г. С. Ноосферная аксиология : цели и ценности бытия интеллигенции // Там же. С. 36—37.
41 Смирнов Г. С. Российская интеллигенция и модели миропостроения : проблемы устойчивого развития и социальной синергетики // Интеллигенция в процессах преобразования мира : исторические вызовы, социальные проекты и свершения : материалы ХУШ междунар. науч.-теорет. конф. Иваново, 2007. С. 11—14.
42 Шимельфениг О. В., Солодовниченко Л. Я. Две картины мира как социальные проекты // Там же. С. 23—25.
43 Маслехина В. Л. Евразийская идея российских интеллигентов // Интеллигенция современного мира в ее многообразии. С. 61—63.
ББК 60.543.132.1+63.3(2)6-283.2+63.1(2)6
В. С. Меметов, В. В. Комиссаров
СОВЕТСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ: ЕЩЕ РАЗ О ПРОБЛЕМЕ ДЕФИНИЦИЙ
Следует отметить, что в социально-гуманитарных науках нет единого подхода к определению интеллигенции. Существует несколько трактовок, из которых самые известные: социологическая,
© Меметов В. С., Комиссаров В. В., 2014
Меметов Валерий Сергеевич — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории России Ивановского государственного университета, директор НИИ интеллигентоведения при ИвГУ, Заслуженный работник высшей школы РФ, главный редактор журнала «Интеллигенция и мир». [email protected]
Комиссаров Владимир Вячеславович — кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных и социальных дисциплин Ивановской государственной сельскохозяйственной академии имени академика Д. К. Беляева. [email protected]
нравственно-этическая, функциональная и др. Причем в рамках каждого из них есть свои оттенки и нюансы. Так, в социологическом подходе присутствует направление, учитывающее преимущественно социальные характеристики — отношение к собственности, место в общественном разделении труда; есть точка зрения, ставящая во главу угла профессию; есть позиция, в комплексе учитывающая обе группы критериев. Точно также дискутируется вопрос о времени появления интеллигенции: существовала ли она на ранних этапах истории, или ее появление стало следствием модер-низационных процессов в период Нового времени?
Как известно, в советское время утверждается и преобладает социо-профессиональный подход, который, впрочем, с течением времени также приобретает различные оттенки. В 1-м издании Большой Советской энциклопедии «интеллигенция» преподносится как «многозначный термин, впервые введен в русскую литературу в 60-х гг. писателем П. Д. Боборыкиным (1836—1921)... Под термином. тогда подразумевался т. н. образованный авангард. В Германии слово "Intellectuelle" довольно широко употребляется как обозначение особого социального слоя капиталистического общества. Сюда входят инженеры, техники, врачи, адвокаты, художники, артисты, государственные чиновники, служащие и т. п. Во Франции слово "intellectuels" (интеллигенты) тоже начинает применяться для обозначения работников умственного труда. Под термином "интеллигенция" понимают также образованную верхушку какого-либо класса.»1. Следует отметить некоторую гибкость данного энциклопедического определения, несмотря на его марксистскую заданность. Авторы, хотя и говорят о том, что интеллигенция появилась в буржуазном обществе, видят ее истоки в глубине веков. «Интеллигенция как самостоятельная социальная прослойка имеет свою длинную историю и даже "предисторию" (так в тексте. — В. М., В. К.). На протяжении длинного как "предисторического", так и исторического пути развития работники умственного труда жили, как правило, под эгидой правящих классов — рабовладельцев, дворян, духовенства, буржуазии. С техническим прогрессом, развитием городов, ростом торговли, развитием крупного капиталистического производства и машинной техники создаются новые условия для ново-
го вида интеллигенции, колоссально возрастает спрос на людей, умеющих писать, читать, считать»2.
Определение термина, которым оперируют авторы 2-го издания Большой Советской энциклопедии, более догматическое. Здесь уже нет намека на его многозначность. Интеллигенция обозначается исключительно с классовых позиций, как «социальная прослойка, состоящая из людей, профессионально занимающихся умственным трудом (ученые, инженеры, преподаватели, писатели, художники, врачи, агрономы, большая часть служащих и т. п.)»3. На протяжении небольшой по объему статьи авторы несколько раз особо подчеркивают, что «будучи прослойкой, а не классом, интеллигенция не способна играть самостоятельную политическую роль в общественной жизни»4. Истоки интеллигенции усматриваются исключительно в капиталистическом обществе: «Как социальная прослойка, для которой умственный труд является профессией, источником существования, интеллигенция сложилась в капиталистическом обществе, доведшем противоположность между умственным и физическим трудом до крайнего предела (в докапиталистических обществах такой прослойки еще не было, там имелись лишь зачатки интеллигенции)»5.
Для 3-го издания БСЭ статью про термин «интеллигенция» готовили известные обществоведы 1960—70-х гг. Е. А. Амбар-цумов и Л. К. Ерман. Оставаясь в целом на марксистских методологических позициях, они сумели уйти от узкоклассовой трактовки дефиниции. «Интеллигенция — общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры, — писал Е. А. Амбарцумов. — Вначале под интеллигенцией понимались вообще образованные люди. Это слово нередко и сейчас употребляется в таком значении»6. И хотя энциклопедисты отмечали, что только «с утверждением капитализма начинается подлинная история интеллигенции»7, их взгляд на генезис и формирование данной группы был более широким и гибким. Е. А. Амбарцумов исторически первой группой интеллигенции считал касту жрецов, которая передала эстафету духовенству и служилой интеллигенции периода феодализма, а затем светской интеллигенции эпохи Возрождения. Л. К. Ерман (он готовил раздел статьи, посвященный русской советской интелли-
генции) отнес появление данного социального слоя к древним векам российской истории: «Интеллигенция начала складываться уже в Киевской Руси, где появились первые учителя математики, врачи, летописцы (Нестор), авторы произведений светской литературы и среди них создатель "Слова о полку Игореве"», — писал ученый8. Уход авторов энциклопедии от рафинированного марксистского подхода проявился и в оценках интеллигентского менталитета. «Мировоззрение интеллигенции крайне неоднородно, — отмечалось в БСЭ. — Оно определяется противоположными идейно-политическими функциями разных групп интеллигенции — от социальной критики до защиты и оправдания существующего строя. Отсюда — острота социальных и идейных конфликтов в среде интеллигенции»9.
Ведущим специалистом по истории советской интеллигенции был С. А. Федюкин. И хотя его основные работы были посвящены первым послереволюционным годам и периоду НЭПа, он изучал и послевоенную интеллигенцию. Он сделал интересные и содержательные выводы по формированию, развитию, социальным источникам советской интеллигенции, но в целом был вынужден демонстрировать согласие с догматами официальной идеологии: «И хотя интеллигенция качественно и количественно выросла, усложнились ее функции, изменяется ее доля в составе различных профессиональных групп, все эти изменения не носят принципиального характера... положение интеллигенции в социальной структуре не претерпело существенных изменений и она остается промежуточным, межклассовым слоем.»10
В советское время предпринимались попытки пересмотреть роль и место интеллигенции в условиях советского общества. Особенно эти тенденции характерны для второй половины 1960-х гг. Здесь свое влияние оказал ряд факторов. Во-первых, духовные искания периода хрущевской оттепели, а также ослабление идеологического контроля позволяли по-новому ставить многие проблемы. Во-вторых, научно-техническая революция, влияние которой становилось все более ощутимым, ставила вопрос о пересмотре места и роли интеллигенции. Некоторые социологи вообще отрицали существование при социализме интеллигенции как социального слоя. Они делали такой вывод по критерию отношения к собственности, ибо интеллигенция, в отличие
от рабочего класса или колхозного крестьянства, не относилась ни к государственному, ни к кооперативному секторам экономики (конечно, существование интеллигенции в профессиональном смысле не отрицалось)11. Однако подобная крайняя точка зрения не получила широкого распространения. Философ и социолог Э. А. Араб-Оглы в конце 1960-х гг. заявил о том, что в условиях НТР сфера высшего образования будет расширяться, пока не приобретет всеобщий характер12. Схожие идеи ученый повторял в своих публикациях 1980-х гг.: «В обозримом будущем, по всей вероятности уже в начале следующего столетия (XXI века. — В. М., В. К.), высшее образование станет столь же распространенным и, возможно, обязательным, как сейчас среднее, а такие формы подготовки специалистов высокой квалификации, как аспирантура, ординатура и т. п., окажутся столь же массовыми, как ныне высшее специальное образование»13. Нельзя не отметить, что жизнь подтвердила точность прогноза ученого.
А. К. Останин попытался обосновать появление новой рабочей интеллигенции и фактическое сращивание в рамках единой социальной группы технических специалистов и высококвалифицированных рабочих: «Научно-техническая революция создает материальную основу для качественных сдвигов в структуре рабочих кадров, и это прежде всего связано с изменениями в содержании их труда, с ликвидацией физического неквалифицированного труда, с быстрым ростом слоя высококвалифицированных рабочих, рабочих-интеллигентов, близких по содержанию своего труда и культурно-техническому уровню к ИТР»14. Вопрос о слиянии интеллигенции с другими социальными группами, в контексте марксистской идеи о преодолении различий между умственным и физическим трудом, рассматривал и С. А. Федюкин. Но он видел это как дело далекого будущего: «Однако слияние рабочих, крестьян, интеллигентов в единую социальную общность — процесс весьма длительный. Придет время, и интеллигенция перестанет быть особым социальным слоем»15.
Заметное место в интеллигентоведческом дискурсе занял вопрос об определении, признаках и отличительных чертах отечественной интеллигенции советского периода, которая также может именоваться социалистической интеллигенцией. В данном случае мы имеем дело с разными трактовками и подходами. В
самом простом варианте для обозначения советской интеллигенции использовалось универсальное понятие, применимое также и для других исторических категорий интеллигентов. Другие авторы пытались выделить для социалистической интеллигенции особенную дефиницию. В советское время базовым критерием для определения социальных классов и групп было отношение к собственности и средствам производства. Исходя из этого, советский социолог М. Н. Руткевич давал следующее определение: «Под интеллигенцией (в узком, непосредственном смысле) в социалистическом обществе мы понимаем социальную группу, слой, состоящий из лиц, профессионально занимающихся высококвалифицированным умственным трудом, требующим специального среднего или высшего образования»16. Здесь явно мы имеем дело с модифицированным марксистским (точнее — ленинским) определением, основанным на критериях профессии и образования. Схожее понимание советской интеллигенции можно увидеть и у соавтора М. Н. Руткевича по коллективной монографии — В. Е. Вигдорчика: «Интеллигенция — особый социальный слой, состоящий из людей умственного труда, для которых интеллектуальный труд является профессией, единственным, или по крайней мере, главным источником существования и выступает как основная сфера деятельности»17.
С подобной трактовкой не соглашался социолог А. К. Останин: «Данное определение верно, но оно не выражает эволюции трудовой деятельности интеллигенции под влиянием научно-технической революции. Для значительной части интеллигенции характерным является не "чистый" умственный труд. Современная научно-техническая революция превращает многочисленные отряды не только ИТР, но и ученых в активных работников, сочетающих в своем труде умственные и физические функции, где умственные функции определяют содержание и характер труда»18. В этом мнении явственно чувствуется влияние марксистской идеи о размывании границ между умственным и физическим трудом. Конечно, и в советское время предпринимались попытки использовать нравственно-этические критерии при определении интеллигенции, но они наталкивались на резкие возражения. Например, уже цитировавшийся М. Н. Руткевич писал по данному поводу: «Включение нравственных признаков в
критерий, отделяющий одни социальные группы от других, не выдерживает критики. Гражданская активность и высокая мораль есть признаки передового человека нашего (т. е. социалистического. — В. М., В. К.) общества, к какой бы общественной группе он ни относился. Выделять же интеллигенцию по этим признакам как социальный слой представляется безнадежной путаницей»19.
Также советские обществоведы предпринимали попытки дать отличительные черты советской послевоенной интеллигенции. Одним из них был известный ученый С. А. Федюкин. Он выделил следующие признаки:
1) заметный численный рост интеллигенции, ставший следствием интеллектуализации жизни общества и мощного развития его производительных сил. В итоге интеллигенция составила 1/5 часть от самодеятельного населения СССР;
2) народный характер советской интеллигенции, она, по мнению С. А. Федюкина, рекрутировалась преимущественно из рабочих и крестьян;
3) отсутствие кастовости и элитарности советской интеллигенции, ее открытость для представителей других социальных групп;
4) важным признаком советской послевоенной интеллигенции С. А. Федюкин называл ее интернациональный характер, возникновение национальных кадров интеллигенции в союзных и автономных республиках СССР;
5) мировоззрение интеллигенции, ее приверженность идеа-
20
лам марксизма-ленинизма .
Позиция С. А. Федюкина более чем уязвима для критики в части отсутствия кастовости и элитарности. Уже в советское время возник ряд известных интеллигентских династий. Это А. Н. Туполев, который еще при жизни передал руководство своим КБ сыну А. А. Туполеву, причем назначение было оформлено решением Политбюро ЦК КПСС. Можно вспомнить академическую династию Крыловых — Капиц (академик-кораблестроитель А. Н. Крылов, его зять — физик, академик и нобелевский лауреат П. Л. Капица и сыновья последнего — геофизик и членкор АН СССР А. П. Капица, физик и телеведущий С. П. Капица). В этом же ряду известные востоковеды и директора Государственного Эрмитажа Б. Б. и М. Б. Пиотровские. Данные фамилии были
на слуху уже в советское время. Причем кастовость и элитарность — это не плохо и не хорошо. В данном случае мы имеем дело с объективным процессом, опровергающим доводы С. А. Федюкина. Сложно воспринимать всерьез и тезис о приверженности интеллигенции идеалам марксизма-ленинизма; перестройка и демонтаж советской системы выявили прямо противоположную тенденцию. Впрочем, здесь вина не столько интеллигенции, сколько партийных идеологов, предпочитавших не развивать идеологию, а оставаться на ортодоксальных позициях.
Следует заметить, что по этому вопросу могут быть и иные точки зрения. Так, Г. А. Будник отмечает: «Советская интеллигенция в большинстве своем искренне разделяла социалистические идеалы и активно сотрудничала, несмотря на многие неосуществленные надежды, с политическим режимом, являясь в то же время источником явной и тайной оппозиции»21.
Нельзя обойти вниманием и вопрос о социо-профессиональной структуре советской интеллигенции. Социолог В. Е. Вигдорчик выделял в рамках советской интеллигенции три основные группы. Во-первых, это технико-экономическая интеллигенция, к которой ученый относил ИТР, агрономов, зоотехников, планово-экономических и статистических работников. Во-вторых, это работники государственного аппарата и общественных организаций. Здесь мы видим партийных аппаратчиков, комсомольских, профсоюзных функционеров, работников общественных, кооперативных и контрольно-ревизионных органов. В эту группу В. Е. Вигдорчик включил генеральский, адмиральский и офицерский корпус Советской армии, сотрудников КГБ и МВД, а также «военнослужащих из числа сержантского состава, связанного с высококвалифицированным трудом по обслуживанию новейшей боевой техники». В-третьих, это научно-культурная интеллигенция, к которой относились научные работники, учителя, воспитатели, деятели литературы и искусства22. Несложно заметить, что гипотеза В. Е. Вигдорчика повторяет схему Л. К. Ермана, предложенную для типологии российской интеллигенции начала ХХ в., в которой выделялись три основных профессиональных отряда: идеолого-управленческая интеллигенция; интеллигенция, осуществляющая социокультурные услуги; хозяйственно-управленческая интеллигенция23.
Заметным явлением в позднесоветской историографии стала монография Л. Я. Смолякова, посвященная социально-философ-
24
ским аспектам изучения советской интеллигенции . И хотя она написана в русле марксистской методологии, автор довольно смело трактовал многие аспекты и вопросы интеллигентоведения. Л. Я. Смоляков отказался признавать понятие «интеллигенция» чисто русским явлением, в связи с чем даже подверг ревизии теорию происхождения этого слова от писателя П. Д. Боборыкина25. Ученый исходил из универсального понимания интеллигенции, критиковал попытки искать ее истоки только в капиталистическом обществе: «Все дело в том, что интеллигенция возникла не в недрах капитализма, а еще в античном мире, на заре истории классового общества, в связи с развивающейся потребностью в духовном производстве и его субъектах. Что же касается капитализма, то он действительно расширил функции интеллигенции, численно увеличил ее, наложил отпечаток на ее социальный облик»26. Так же широко ученый подошел и к истории отечественной интеллигенции, рассматривая ее генезис от самых истоков: «Возникновение и функционирование интеллигенции на Руси непосредственно связаны со всем культурно-историческим процессом, обусловленным становлением классового общества и государственности»27.
Таким образом, и в советский период, несмотря на господство социально-профессионального подхода в марксистском варианте, шла напряженная работа по уточнению определения и структуры советской интеллигенции. Конечно, идеологический догматизм серьезно осложнял исследовательскую работу. Многие перспективные направления интеллигентоведения, а именно — нравственно-этическая трактовка, концепция новой интеллигенции, возникающей в условиях НТР, искусственно блокировались и тормозились. Тем не менее, общие результаты и выводы ведущих интеллигентоведов заложили основу современного научного видения интеллигенции и, в силу этого, сохраняют свою актуальность и по сей день.
Примечания
1 Большая Советская энциклопедия. М., 1937. Т. 28. Стб. 608.
2 Там же. Стб. 610—611.
3 Большая Советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1953. Т. 18. С. 270.
4 Там же. С. 270—271.
5 Там же. С. 270.
6 Большая Советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1972. Т. 10. С. 311.
7 Там же.
8 Там же. С. 314.
9 Там же. С. 313.
10 Федюкин С. А. Партия и интеллигенция. М., 1983. С. 204.
11 Классы, социальные слои и группы в СССР. М., 1968. С. 137—138.
12 Араб-Оглы Э. А. О социальных последствиях научно-технической революции // Научно-техническая революция и общественный прогресс. М., 1969. С. 28—29.
13 Араб-Оглы Э. А. Обозримое будущее: социальные последствия НТР : год 2000. М., 1986. С. 175.
14 Останин А. К. Влияние научно-технической революции на изменения социально-классовой структуры советского общества // Научно-техническая революция и общественный прогресс. С. 110—111.
15 Федюкин С. А. Указ. соч. С. 204.
16 Классы, социальные слои и группы в СССР. С. 136—137.
17 Там же. 167.
18 Останин А. К. Указ. соч. С. 99.
19 Классы, социальные слои и группы в СССР. С. 143.
20 Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция. М., 1972. С. 457— 458.
21 Будник Г. А. Высшая школа и интеллигенция : советский воспитательный и образовательный эксперимент, 1945—1985 годы. Иваново, 2003. С. 40.
22 Классы, социальные слои и группы в СССР. С. 169.
23 Ерман Л. К. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966. С. 14.
24 Смоляков Л. Я. Социалистическая интеллигенция: социально-философский анализ. Киев, 1986.
25 Там же. С. 11—16.
26 Там же. С. 17.
27 Там же. С. 92.
