CC BY
87
УДК 070.15:316.343.725
Н. Н. Аблажей
Новосибирский государственный университет ул. Пирогова, 2, Новосибирск, 630090, Россия
Институт истории СО РАН ул. Николаева, 8, Новосибирск, 630090, Россия
E-mail: ablazhey@academ.org
СОВЕТСКАЯ И ЭМИГРАНТСКАЯ ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ О ВЫСЫЛКЕ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ИЗ СОВЕТСКОЙ РОССИИ
В 1922 ГОДУ *
Статья посвящена реакции советских и белоэмигрантских СМИ на высылку интеллигенции из Советской России в 1922 г. Эмигрантскими СМИ высылка за границу 1922 г. рассматривалась как репрессивная мера, направленная против оппозиционно настроенной в отношении к советскому режиму «буржуазной» интеллигенции. Ключевые слова: пропаганда, эмигрантская пресса, депортация интеллигенции.
Массивы эмигрантской периодики во многих архивохранилищах и библиотеках по всему миру уже на протяжении четверти века привлекают пристальное внимание гуманитариев, изучающих историю русской эмиграции. Эмигрантская пресса как массовый и комплексный источник позволяет использовать материалы периодики в широком диапазоне: от страноведческих до культурологических исследований (в том числе и по истории эмигрантской журналистики). Будучи оппозиционно настроенной в отношении советского режима, она представляет значительный интерес и в контексте изучения формирования общественного мнения, и идеологических процессов. Однако эти сюжеты, как ни странно, оказались «вторичными» для отечественной историографии, изначально ориентированной на изучение именно политической истории эмиграции. Ведущие белоэмигрантские СМИ откликались на все основные политические события в СССР. Со своей стороны советская власть также пристально следила за
эмигрантскими печатными изданиями, справедливо видя в них своих политических оппонентов.
Масштабная высылка из Советской России за рубеж видных деятелей науки и культуры осенью 1922 г., получившая образное название «философского парохода», - одно из знаковых событий советской истории. Следствием укрепления советской власти стало ужесточение борьбы с инакомыслием, а высылка за границу идеологических оппонентов режиму, как один из видов административной высылки (без суда), - еще одной репрессивной мерой.
Уже в мартовской статье «О значении воинствующего материализма», написанной
В. И. Лениным для журнала «Под знаменем марксизма», высылка за границу части интеллектуальной элиты страны была обозначена как первоочередная задача. В мае 1922 г. Ленин предложил заменить применение смертной казни для лиц, активно выступавших против советской власти, высылкой за границу. Логическим продолже-
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 11-01-506а.
1818-7919
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2012. Том 11, выпуск 11: Журналистика © Н. Н. Аблажей, 2012
нием этой линии стала передовица в «Правде», в которой интеллигенция характеризовалась «как коллективный контрреволюционный субъект», «мягкая контрреволюция» и «внутренний враг» Необходимость высылки антисоветской интеллигенции обосновывалась и в статье Л. Д. Троцкого «Диктатура, где твой хлыст» 2, автор которой призывал А. Ахматову, Ю. Айхенвальда и «им подобным» «убраться в лагерь содер-жанства, к которому они принадлежат по праву». Именно статья Троцкого открыла целую серию антиинтеллигентских публикаций в советской прессе.
В середине июня 1922 г. в стране начались массовые аресты интеллигенции, поводом для которых стала критика в адрес советской власти, прозвучавшая в ходе работы всероссийских съездов ученых (агрономического, геологического кооперативного и др.), забастовок профессорско-преподавательского состава и студентов ведущих вузов страны, а также материалы нескольких изданий. В результате репрессий летом 1922 г. в Москве, Петрограде, на Украине и в Грузии было арестовано более 230 чел., треть которых подлежала высылке за границу, а остальные - во внутренние отдаленные районы страны. Высылка за границу прошла пятью партиями, две из которых (23 сентября и 16 ноября) стали самыми массовыми.
Советская пресса откликнулась на эти события всего двумя информационными сюжетами, вышедшими в конце августа 1922 г. В «Известиях» было опубликовано интервью Троцкого американской журналистке, жене Джона Рида, Луизе Брайант, представлявшей главное новостное агентство США - «International News Service» (INS). Троцкий попытался представить высылку как акт «гуманизма по-большевистски», призвав журналистку «реабилитировать советскую власть перед мировым общественным мнением», отметив при этом, что, хотя высылаемые «политически ничтожны», они -«потенциальное орудие в руках наших возможных врагов» и «военно-политическая агентура врага» 3. Фрагменты из интервью
1 Иллюзии контрреволюционной «демократии» // Правда. 1922. 17 мая.
2 Троцкий Л. Д. Диктатура, где твой хлыст // Правда. 1922. 2 июня.
3 Тов. Троцкий об отношении Европы и Америки
// Известия. 1922. 30 авг.
Троцкого перепечатали крупные советские региональные издания.
30 августа 1922 г. в «Петроградской правде» была опубликована информация о решении Петросовета арестовать за антисоветскую деятельность и выслать за границу группу интеллигенции 4. 31 августа 1922 г. в сообщении «Правды» указывалось: «наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов высылаются частью в Северные губернии России, частью за границу <.. .> Среди высылаемых почти нет крупных научных имен». Далее следовало идеологическое разъяснение: «Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех представителей старой интеллигенции, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас лучшая часть специалистов. Но она по-прежнему в корне будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима» 5. Автор статьи выражал уверенность в том, что принятые советской властью меры предосторожности будут, несомненно, с горячим сочувствием встречены русскими рабочими и крестьянами, которые с нетерпением ждут, когда, наконец, эти «идеологические врангелевцы и колчаковцы» будут выброшены с территории РСФСР.
Западная и русская эмигрантская пресса довольно много писала об арестах и последовавшей за ними высылке интеллигенции за границу. Среди эмигрантских изданий наибольшее количество материалов об экстрадиции интеллигенции удалось выявить в рижской газете «Сегодня», берлинских «Руле» и «Днях», парижской газете «Последние новости». Активно комментировали высылку и смежные с ней события также русские эмигрантские журналы: пражские «Воля России» и «Социалистический вестник». Наибольшая публикационная активность зафиксирована в период с сентября по но-
4 Сообщение тов. Мессинга об арестах // Петроградская правда. 1922. 30 авг.
5 Первое предостережение // Правда. 1922. 31 авг.
ябрь 1922 г., что было связано с прибытием в Берлин московской и петроградской групп высланных. Интерес латышских и немецких изданий был вызван тем обстоятельством, что экстрадиция многих шла через Латвию, а всех высланных первоначально приняла Германия. Все материалы в эмигрантских СМИ несут ярко выраженные негативные оценки данного события, нейтрально о высылке отзывается только сменовеховская «Накануне». Пресса транслировала информацию с расчетом на эмигрантскую аудиторию, акцентируя внимание на политическом характере событий. Материалы белоэмигрантской прессы о высылке основывались преимущественно на перепечатках из советских центральных изданий; заметки о высылке написали рижские корреспонденты «Латышского телеграфного агентства», газеты «Сегодня», «Руля» и «Последних новостей». Впоследствии основным источником информации становились сами высланные, интервью с которыми поместил ряд эмигрантских изданий. Эмигрантскую общественность, безусловно, интересовало, какие силы стоят за высылкой и какие политические круги доминируют в большевистской партии. Большинство склонялось к тому, что в «отсутствие Ленина влияние перейдет к левому течению партии».
Высылку 1922 г. следует рассматривать в контексте острейшей идейной борьбы вокруг введения нэпа. Экономические свободы не отменяли тотальный идеологический контроль над общественно-политической и духовной жизнью страны. Как образно отмечали «Последние новости», налицо сочетание «тактики уступок» и «тактики репрессий», причем последняя применяется наряду с «тактикой идейного расслоения своих противников». Большинство высланных считало, что инициатором высылки был Троцкий. Но помимо Троцкого, фрагмент из интервью с которым напечатали «Последние новости» 6, эмигрантская пресса идеологом высылки называла также руководителя Коминтерна и председателя Петроградского совета Г. Зиновьева, который вслед за «гуманистом» Троцким характеризовал высылку как «гуманную меру», заявляя: «.мы знаем, что делаем», не исключая, что «. найдутся люди на Западе,
6 Заявление Троцкого // Последние новости. 1922.
5 сент.
которые заступятся за обиженных интеллигентов. Возможно, что Максим Горький снова начнет нас поучать, что России нужна
7
интеллигенция» .
Еще в августе крупнейшая эмигрантская газета «Последние новости» поместила на своих страницах три больших передовицы с лаконичными названиями «Советская легальность», «Новый террор» и «Преследования интеллигенции», где характеризовала ситуацию в России как «новую полосу террора», когда «вся русская интеллигенция чувствует себя под ударом и с часу на час ожидает ареста». Издание делало акцент не только на факте массовых арестов среди интеллигенции в столицах, но и на внесудебном характере высылок, прозорливо предполагая, что «высылка за границу большими группами, по-видимому, есть одно из средств, употребляемых большевиками, чтобы отделаться от тех, на кого не поднимается рука и кого нельзя притянуть ни к какому процессу» 8. Следует, впрочем, вспомнить, что именно летом 1922 г. разворачивалась драма вокруг политического процесса над эсерами, хотя широкомасштабная борьба с «буржуазной интеллигенцией» в Советской России действительно началась еще в 1921 г.
Левые эмигрантские издания, летом 1922 г. активно комментировавшие ход судебного процесса над эсерами, первыми откликнулись на высылку двух видных сотрудников Всероссийского комитета помощи голодающим (Помгола) Кусковой и Прокоповича, которые первоначально были приговорены к смертной казни, но благодаря заступничеству Ф. Нансена и президента США Э. Гувера высшую меру наказания им заменили на высылку во внутренние районы страны, а позже, в июне 1922 г., выслали за границу. Большинство исследователей считает, что именно репрессии против членов «Помгола» (август 1921 г.) стали началом репрессий против интеллигенции.
Но если до этого речь шла о единичных фактах, то летом-осенью 1922 г. налицо была спланированная масштабная операция. В первой половине сентября эмигрантские газеты пытались восстановить хронологию нескольких дней второй половины августа,
7 Заявление Зиновьева // Руль. 1922. 10 сент.
8 Новый террор // Последние новости. 1922. 26 авг.; Преследования интеллигенции // Там же. 29 авг.
совершенно справедливо указывая на пик арестов, который пришелся на ночные часы с 16 по 18 августа. Тогда было арестовано более 100 известных представителей русской культуры и науки 9, составлены списки («московский» и «петроградский»), согласно которым и осуществлялась высылка. В середине сентября стало известно еще и о так называемом украинском списке. 27 сентября рижские издания, комментируя прибытие в Ригу первой группы высланных, среди которых были Н. А. Бердяев, П. А. Сорокин, Ф. А. Степун, А. В. Пешехонов и др., сообщили, что основная группа из «московского списка» ожидается в ближайшее время пароходом (приводили и его название -«Обербургомистр Хакен») из Петрограда.
Конечно, для западного читателя, как, впрочем, и для советского, механизм принятия решений оставался за кадром. Еще в мае 1922 г. Ленин написал председателю ГПУ Ф. Э. Дзержинскому записку о необходимости готовить высылку «писателей и профессоров, помогающих контрреволюции». 16 июля 1922 г. Ленин в письме в ЦК предлагает арестовать и выслать без объяснения причин «несколько сот» представителей интеллигенции. Непосредственная подготовка высылки началась 20 июля, органы ГПУ составили три списка: «московский», «петроградский» и «украинский». 9-10 августа списки были утверждены Политбюро и ровно через неделю ГПУ провело массовую операцию по «изъятию» инакомыслящих. 10 августа 1922 г. ВЦИК принял Декрет «Об административной высылке», согласно которому допускалась в административном порядке, т. е. без суда, «высылка за границу или в определенные местности РСФСР».
В первых числах октября, сразу по прибытии первых высланных в Берлин, в «Руле» вышло интервью известного писателя и историка, бывшего редактора «Русского богатства» В. А. Мякотина, который подробно рассказал журналисту С. И. Левину, специализирующемуся на интервью с крупными деятелями эмиграции, о массовых репрессиях в Советской России против представителей науки и культуры осенью 1922 г. Именно из этого интервью зарубежная аудитория узнала о 134 депортированных из страны 10. Мякотин проинформировал, что сам был
9 Аресты в Советской России // Руль. 1922. 2 сент.
10 Беседа с Мякотиным // Руль. 1922. 1 окт.
допрошен по семи вопросам, после чего ему было предъявлено обвинение с формулировкой «не примирился с советской властью» и на этом основании объявлено решение о высылке его из страны. Его свидетельства полностью соответствовали реальности: действительно, со всех арестованных взяли письменные ответы на заранее подготовленные стандартные вопросы об отношении к советской власти, проводимой большевиками политике, ситуации в вузах и роли эмиграции [Очистим Россию., 2008. С. 10]. Спустя три дня «Руль» в передовице, комментировавшей высылку интеллигенции, охарактеризовал ее, во-первых, как «гримасу истории» на фоне призывов к возвращению на родину, во-вторых, как внесудебный произвол и наказание за инакомыслие, за отказ «служить советской власти» 11, поскольку высылаемым людям, в массе своей далеким от политики, инкриминировалось неприятие советских идеалов и несогласие с навязываемой стране идеологией.
В этом же номере был дан комментарий доклада «О положении в Советской России», сделанного в Берлине на общем собрании Союза русских журналистов и литераторов (на нем председательствовал В. И. Немирович-Данченко) высланным из Советской России социологом П. А. Сорокиным. Он характеризовал демографическую и экономическую ситуацию в стране как катастрофическую, особо отметив кризис высшей школы и гонения на церковь 12. Весьма критичным было выступление в «Руле» и бывшего министра Временного правительства и редактора «Русского Богатства» А. В. Пе-шехонова, который охарактеризовал советскую власть как «коммунистическую диктатуру». По его мнению, «власть советов» не больше чем «декорация» 13, так как вся власть в стране сосредоточена не в представительских и государственных учреждениях, а в партии; решения в стране принимаются узкой группой лиц из Политбюро. В условиях, когда в стране нет общественно-политической жизни, «на долю русской интеллигенции, которая находится теперь за границей», выпадает задача «. наметить пути дальнейшей общественной борьбы».
11 Высылка из России // Руль. 1922. 5 окт.
12 Доклад проф. П. А. Сорокина // Руль. 1922. 5 окт.
13 Русская интеллигенция за рубежом. Что рассказывает А. В. Пешехонов // Сегодня. 1922. 10 окт.
Доклад Сорокина, интервью Мякотина и Пешехонова привлекли особое внимание информационного отдела ГПУ, которое перепечатало их в специальных обзорах эмигрантской прессы [Очистим Россию., 2008. С. 365, 368, 372].
В канун прибытия в Германию второй партии высланных берлинские «Дни» поместили большую статью, целиком посвященную собранию с участием русских ученых, организованному по инициативе немецкого Красного Креста и «Общества изучения Восточной Европы» (Б080). В приветственных речах профессоров
В. И. Ясинского, С. Д. Франка и А. А. Ильина было отмечено, что «. высланные не считают возможным скрывать своего тяжелого душевного состояния в связи с высылкой... за пределы горячо любимой родины», что никто из них «не искал возможности добровольного выезда за границу», ими движет «здоровый патриотизм», они готовы и дальше работать на благо России. Крупнейший специалист по России, политический деятель и историк Отто Гетч (Хетч), приветствуя представителей русской профессуры и литературы от лица немецких ученых, подчеркнул, что их работа крайне интересна и важна для немецкого ученого мира, а интерес к России в «немецком об-
14
ществе очень велик» .
Прибытие петроградской группы высланных в Берлин в середине ноября стало для эмиграции новым информационным поводом вернуться к теме высылки. Прибывший в немецкий порт Штеттин 14 ноября 1922 г. пароход «Пруссия» был встречен представителями германского Красного Креста, а 19 ноября вокзал «обрусевшего» Берлина во время встречи с высланными был просто переполнен. В составе этой группы прибыло 17 профессоров и литераторов, среди них философы Н. О. Лосский и И. И. Лапшин, историк Л. П. Карсавин, юрист А. А. Боголепов, экономист Б. Д. Бруц-кус и др. После прибытия питерской группы в «Руле» появилась статья с символическим названием «Щедрый дар», суммировавшая оценку эмиграцией высылки за границу видных представителей российской интеллигенции: «. эта высылка представляет
щедрый незаменимый подарок эмиграции», призванный «послужить связующим звеном
14 Вечер в честь высланных // Дни. 1922. 17 нояб.
между эмиграцией и родиной» 15. Констатировалась, что высылка подрывает «престиж» советской власти, поскольку она «нашла такой широкий отголосок не только в России, но в Европе».
В очередной раз попытку объяснить позицию советской стороны предприняла сменовеховская газета «Накануне», опубликовав статью Б. Дюшена. Акцентируя внимание на том, что и в послереволюционной эмиграции «десятки людей, среди которых немалое число обладает крупными именами в искусстве, литературе, науке и философии, подвергнуты остракизму и выброшены бурными валами российской революции в среду почти двухмиллионной эмиграции, сложившейся самоходом, самоуходом и бегством», автор делает вывод, что эмигранты 1922 г. «не хотели покидать отечество, вынужденные к тому суровой рукой государственной власти» 16. Газета задается вопросом: «Почему же советская власть была вынуждена заметную часть старой русской интеллигенции отправить за границу?» Поиск возможного ответа труден не только для эмиграции, но и для многих в Советской России. С одной стороны, опасно «выпустить за границу целую армию талантливых агитаторов, настроенных отрицательно к советам и революции, дать им возможность организоваться и организовать “общественное мнение”». Но резон все же есть, и в ближайшее время практика его обозначит, когда закончится «танц-парад» эмиграции вокруг высылки, а психологический и материальный груз изгнания окажется очень тяжелым, так как «изгнание - кара тяжелая»; «новые» эмигранты в полной мере оценят груз «гонения», несмотря на то, что многим из них «заманчиво было пожить в свободных европах». Соглашаясь с тем, что крайне мало публичности и информации о причинах высылки, «Накануне» справедливо замечала: суть акции большевиков в том, что «некоторые интеллигентские круги не хотели и не смогли принять Октябрьскую революцию со всеми из нее вытекающими социальными последствиями». Да, суда не было, но «выступления и деятельность представителей изгнанничества является прокурорской речью против них самих. Они являют-
15 Щедрый дар // Руль. 1922. 22 нояб.
16 Изгнание интеллигентов // Накануне. 1922. 26 нояб.
ся лучшим доказательством принципиальной правильности мероприятий, предпринятых советской властью против них, хотя бы и на основании «предчувствий». Сразу же после выхода этой статьи, затронувшей в том числе и финансовую сторону экспроприации, целиком легшую на плечи советской республики, члены группы высланных приняли коллективное решение не отвечать на эти выпады и не вступать в дискуссию с «Накануне». Разъяснения по финансовому вопросу, с целью предупреждения дальнейших «бестактных выходок по адресу высланных», все же дала газета «Дни», констатировав, что «никаких «прогонных» и «подъемных» никому советская власть не выдавала, оплатив высланным (без учета членов семей) стоимость билетов 17.
Вплоть до августа 1923 г. эмигрантская пресса постоянно возвращалась к теме высылки, стараясь упомянуть о каждом таком случае. Наиболее подробные комментарии вызвали приезды в сентябре и декабре группы высланных интеллигентов из Грузии, в январе 1923 г. - из Украины. Значительный резонанс получила высылка из Петербурга арестованного еще в августе редактора журнала «Экономист» Д. А. Лотухина, а также философа и богослова С. Н. Булгакова.
Эмигрантские издания также пытались дать оценку и оценить масштабы высылок политических заключенных во внутренние районы страны 18. Эмигрантская пресса подробно освещала и культурные инициативы, которые были реализованы высланными, в первую очередь создание в Берлине по инициативе Н. А. Бердяева, И. А. Ильина,
С. Л. Франка и других «Религиозно-философской академии», «Русского научного института», преподавателями которого стали 20 высланных ученых, и других организаций.
Эмигрантская периодика оперативно отреагировала на высылку интеллигенции, которая, однако, в среде эмиграции вызвала двоякую реакцию. Как справедливо отмечено В. Костиковым, с одной стороны, это был восторг, ибо эмиграцию подкрепили своим авторитетом ученые с мировым именем; кроме того, подтверждался тезис об иррационализме большевиков, способство-
17 О высылке интеллигенции // Дни. 1922. 1 дек.
18 Информация о массовых высылках в Советской России // Дни. 1922. 1 нояб.
вавший дискредитации советской власти. С другой стороны, крайнее удивление, ибо изгнание большой группы ученых никак не согласовывалось с политикой нэпа и контрастировало с ощутимыми послаблениями в контроле над идеологической жизнью страны в сравнении с периодом «военного коммунизма» [1990. С. 16]. По мнению М. Е. Главацкого, «экспатриация инакомыслящей интеллигенции в 1922 г. явилась логичным шагом в развитии внутренней политики страны. Ее главной причиной можно назвать попытку власти установить жесткий идеологический контроль, удалив из страны интеллектуальную элиту - тех людей, которые могли мыслить свободно, самостоятельно анализировать обстановку и высказывать свои идеи, а зачастую и критиковать существующий режим [2002. С. 24-25]. А. В. Квакин акцентирует внимание на том, что высылка стала возможной в силу того, что в обществе сформировался образ «старой» интеллигенция «как врага» [2002.
С. 67]. Глубинный смысл высылки состоял не столько в наказании несогласных, сколько в том, чтобы запугать интеллигенцию, именно это и было отмечено историком-диссидентом и эмигрантом «третьей волны» М. Геллером в статье под названием «Первое предостережение - удар хлыстом» [1978].
Первые оценки такого резонансного события, как высылка группы интеллигенции из Советской России, сделанные в эмигрантской прессе, ярко доказывают тот тезис, что вполне современный вопрос о том, почему не состоялся «диалог» российских интеллектуалов и российской власти и возможен ли он вообще, был поставлен еще в начале 1920-х гг.
Список литературы
Геллер М. С. «Первое предостережение» -удар хлыстом (К истории высылки из Советского Союза деятелей культуры в 1922 г.) // Вестн. рус. христианского движения. 1978. № 127. С. 187-232; Вопросы философии. 1990. № 9. С. 37-66.
Главацкий М. «Философский пароход»: год 1922-й. Историографические этюды. Екатеринбург, 2002.
Квакин А. В. Осмысление «философского парохода» 1922 года (к 80-летию административной высылки большевиками значи-
тельной группы видных российских интеллигентов) // Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции: Тез. докл. Меж-дунар. конф., посвящ. 80-летию «философского парохода». Пермь, 2002. С. 67-68.
Костиков В. Изгнание из рая // Огонек. 1990. № 24. С. 14-16.
«Очистим Россию надолго.» Репрессии против инакомыслящих. Конец 1921 - начало 1923 г.: Документы / Под ред. А. Н. Ар-тизова, В. С. Христофорова. М., 2008.
Материал поступил в редколлегию 13.06.2012
N. N. Ablazhei
SOVIET AND EMIGRANT PERIODICALS ON DEPORTATION OF INTELLIGENTSIA FROM SOVIET RUSSIA IN 1922
The paper is devoted to the reaction of the emigrants' mass media to deportation of intelligentsia from Soviet Russia in 1922. The deportation is presented as a repressive tool used by the Soviet government, which was focused on terrorizing the «old» bourgeois intelligentsia in Russia, which was traditionally opposed to the regime.
Keywords: propaganda, emigrants' mass media, deportation of intelligentsia.
