CC BY
68
Хачак Белла Нальбиевна
соискатель кафедры уголовного права Краснодарского университета МВД России,
г. Краснодар
Совершенствование теории и практики борьбы с преступностью
путем применения гендерного подхода
В
последнее время ученые и практики активно дискутируют по поводу произошедших в последние годы изменений, внесенных в УК РФ и УИК РФ. Главный вывод, отражающий основную проблему состояния российского уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, состоит в том, что, как заметил А.Э. Жалинский: «Настала пора переосмыслить некоторые аспекты доктрины прав и свобод человека и гражданина. Надо перейти от доктрины индивидуализма и установления гарантий для отдельного индивида к доктрине общественной безопасности и обеспечения прав большинства населения... Российскому обществу нужна единая концепция, единая стратегия борьбы с преступностью. Сейчас ее, к сожалению, нет»1.
Что касается данной темы, в частности, относительно применения гендерного подхода в процессе совершенствования уголовного законодательства и правоприменительной практики, а, в целом, и в процессе формирования уголовной политики на перспективу, то следует выделить следующие способы, составляющие метод данной деятельности.
Во-первых, это накопление, систематиза-
ция и обобщение недостатков уголовного законодательства, выявленных при его применении. Данное исследование содержит анализ пробелов и недостатков уголовного и уголовно-исполнительного российского законодательства, а также обоснование нецелесообразности существования отдельных норм уголовного и уголовно-исполнительного права, негативного значения отдельных из них для теории и правоприменительного практики.
Во-вторых, требуется постоянный и систематический анализ исторических источников российского и зарубежного законодательства и законодательной практики. Данный этап (в большей части, в рамках изучения советского уголовного законодательства) также был пройден при исследовании проблемы учета гендерного признака, а также при сравнительном анализе уголовного законодательства некоторых стран зарубежья. Несомненно, результаты и выводы исторического и международного анализа поставленной нами проблемы выявили некоторые абсолютно новые, требующие нового дополнительного осмысления, ее грани и аспекты.
В-третьих, обязательно изучение достижений законодательной техники зарубежных систем современности, современных прогрессивных технико-юридических методик, направленных на изыскание новых подходов конструирования уго-
1 Жалинский А.Э. Уголовное право. 2004. № 4. С. 116- 117.
209
ловно-правовых норм, уточнение и дополнение их (а также исключение из уголовного закона старых, потерявших актуальность или не соответствующих требованиям исторических условий и обстановки, иным условиям).
Следует уточнить, что в плане изучения гендерного подхода и, в целом, гендерного анализа законодательства, мы столкнулись с немалыми трудностями в плане отсутствия репрезентативных эмпирических данных и в целом юридической литературы по данному вопросу. Фактически, все доктринальные источники, посвященные вопросам гендерной тематики, существуют лишь в рамках социологии.
Между тем, в любом из учебников по уголовному праву, уголовно-исполнительному праву, криминологии обязательно несколько разделов или тем посвящено вопросам дифференцирования субъектов преступлений исходя из тендерных особенностей (признаков). Например, в уголовном и уголовно-исполнительном праве -специфика уголовной ответственности и, в особенности, наказания женщин, совершивших преступления и осужденных, в криминологии существует раздел, посвященный криминологической характеристике женской преступности. Это положение не случайно и обусловлено реалиями сложившейся ситуации в сфере женской криминальной активности и наличием связанных с ней определенных предпосылок.
Никто из ученых и практиков не оспаривает необходимости дифференцирования (исходя из гендерного признака субъекта преступления), но, вместе с тем, не существует специального метода, включающего разработанные наукой и практикой критерии, лежащие в его основании. Более того, можно сказать, что существующее законодательство не подвергается пересмотру устаревших (и морально, и юридически) положений, ущемляющих права одних субъектов по сравнению с другими по гендерному признаку. Например, можно отметить ст. 173 УК РФ о применении отсрочки отбывания наказания исключительно в отношении женщин-матерей, но, почему-то, не предусмотрена возможность ее применения в отношении мужчин, воспитывающих малолетних детей. Или, например, пожизненное лишение свободы возможно лишь в отношении мужчин, но неприменение данного вида наказания в отношении женщин, исходя из существующих в Конституции России и УК РФ принци-
пов равенства и справедливости, представляется явно необоснованным.
Следует согласиться с К. Панько, который считает, что в сфере совершенствования уголовного закона необходимо не только изучение достижений правовой науки, но и выявление тенденций развития форм уголовного права. Хотя, как отмечает указанный автор, «в современный период заметно усилилось внимание юристов к логико-семантическому, логико-структурному анализу нормативных предписаний, законодательных и правоприменительных актов»1, следует более глубоко и комплексно, в социальном и историческом «разрезе» видеть проблемы, мешающие свободному развитию правотворческой мысли, максимальной реализации гарантий демократических прав и свобод человека и гражданина.
Совершенствование фактически любой сферы общественных отношений в современном праве имеет уже существующую базу - международный опыт. Конституция России, в ч. 4 ст. 15, устанавливает, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Общеизвестно, что до настоящего времени как в теории, так и в правоприменительной практике существует коллизия между приоритетами норм международного права и отечественным законодательством. Прав В. Ершов, когда отмечает, что, несмотря на очевидное признание в вышеуказанном конституционном положении превалирующего значения международных норм, «с другой стороны, Конституция РФ в отдельных статьях устанавливает приоритет «позитивного» законодательства...»2.
Невозможно совершенствовать законодательство, не учитывая особой социальной важности института семьи, его традиций, евгеники (наука о наследственном здоровье человека и путях улучшения его наследственных свойств, возможных методах влияния на улучшение, оздоровление эволюции человечества и т.д.). Коммунистическое понимание брака, как основы семейных отношений, состояло в том, что, вступая в брачный союз, человек не только осуществлял свой выбор, но еще и исполнял свой долг перед государством, обществом. «Согласно такой догматике супружеские отношения становятся публичными и принимают характер обязанности. При этом личный характер отношений отодвигается
1 Панько К. О методологии изучения законодательной техники в уголовном законодательстве // Уголовное право. 2005. № 1. С. 62.
2 См.: Ершов В. Правовая цивилизация: теоретические и практические вопросы международного права // Российская юстиция. 2004. № 5. С. 7.
_210
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2007 • №4(18)
на второй план, делая акцент на внешнюю форму. Итог: уголовная ответственность за прелюбодеяния, гласное разбирательство внутрисемейных конфликтов, поражение в правах незаконнорожденного потомства и т.д.
Семья - «ячейка общества» - приобретает социальную значимость, но не в смысле ее охраны со стороны публичных институтов от внешних посягательств, а в смысле ее подчинения общим интересам. В материалах Верховного Суда Ирландии по делу Х., по которому рассматривалось право незаконнорожденных детей на наследственное имущество, отмечено, что «нормы о наследовании при отсутствии завещания, хотя и являются дискриминационными, оправданы как надлежащее средство для выполнения государством своей обязанности защищать семью согласно другой статье Конституции, а семья, упомянутая в Конституции - это семья, основанная на браке» . Следует подчеркнуть в этой связи особую роль международных институтов контроля за соблюдением прав человека и, особенно, осужденных, а также значение Уполномоченного по правам человека в России. Преследуя цель контроля и обеспечения принципов законности, равенства, справедливости, гуманизма, Уполномоченный по правам человека, реализуя свою компетенцию (в том числе, посещая учреждения системы УИС, рассматривая жалобы осужденных, встречаясь с их родственниками, выдвигая предложения об изменении законодательства, инициируя проведение амнистий и т.д.), способен быстро и эффективно отреагировать на вопиющие факты нарушений основных прав человека, особенно в отношении наиболее уязвимых лиц (каковыми зачастую, например, являются женщины - подследственные и осужденные).
Интересна мысль, отраженная в Докладе Уполномоченного по правам человека, о проведении женских амнистий (наряду с ювенальны-ми амнистиями в отношении несовершеннолетних осужденных). Разумеется, главным основанием освобождения при такой амнистии будет являться не собственно признак половой принад-
лежности из всей совокупности гендерных особенностей, а социально-ролевой статус женщины-матери (беременная, мать малолетних или несовершеннолетних детей).
Вместе с тем, хотелось бы заметить, что не следует игнорировать охрану прав и интересов тех осужденных отцов малолетних детей, которые, при наличии необходимых предпосылок субъективного и объективного характера, точно также способны осуществлять родительские функции. Те же необходимые дополнительные льготы (например, предоставление достаточно частых свиданий с детьми), несомненно, должны распространяться и на добросовестных родителей-отцов. В противном случае мы снова наблюдаем основанное на предрассудках и, в целом, несправедливости отношение к презумпции материнства перед отцовством, о котором уже писали в предыдущих разделах работы. Уже отмечалось, что во всем цивилизованном мире уже давно отцовство признано абсолютно равным по социально-правовому статусу институтом, и мать несовершеннолетнего ребенка фактически (например, во многих странах Европы) не имеет никаких особых преимуществ перед его отцом.
Современная доктрина прав человека основана на принципах уважения человека, равенства всех людей в правах, неотчуждаемости прав и свобод человека, ответственности личности перед обществом, а государства - перед личностью за их обеспечение. Идея высшей ценности человека, его достоинства, прав и свобод независимо от половой принадлежности, социальных и иных признаков является необходимым условием общественного согласия, залогом гражданского мира, внутренней и внешней политической стабильности. Нельзя не согласиться и с тем, что культура процесса реализации прав и свобод человека, особенно имеющих гендерное значение, призвана способствовать становлению демократического общества, нейтрализации причин и условий, способствующих развитию социальных и межнациональных конфликтов, росту преступности в государственном и международном масштабе.
211
1 Романовский Г. Евгеника и публичный статус семьи // Российская юстиция. 2004. № 4. С. 66.
2 Дженис М., Кэй Р., Бредли Э. Европейское право в области прав человека. Практика и комментарии. М., 1997.
С. 275.
