CC BY
178
УДК 39 (571.1)
Социокультурные и социолингвистические
особенности развития малочисленных народов севера, сибири и дальнего востока и организация языкового образования
С.А. БОРГОЯКОВ,
д-р пед. наук, зам. директора по научной работе ФГНУ «Институт образования малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» РАО (Россия, 142712, Московская область, Ленинский район, п. Горки Ленинские)
E-mail: iomnssdvrao@yahoo.com
Т.Н. БОРГОЯКОВА,
канд. филол. наук, вед.н.с. Федеральный институт развития образования МО РФ (Россия, 125319, Москва, ул. Черняховского, д. 9, стр. 1)
В статье проведена типологизация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока на основе характеристики социокультурных и социолингвистических ситуаций в их среде, с учетом которой должна строиться политика в отношении организации языкового образования и проектирования моделей этнокультурной школы.
Ключевые слова: коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, типологизация КМНС, модели языкового образования.
В соответствии с Федеральным законом «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (от 30 апреля 1999 г. № 82-ФЗ) в группу коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (далее малочисленные народы Севера, или КМНС) входят 40 этносов, проживающих в экстремальных условиях циркумполярной зоны и находящихся под особым попечительством государства. Перечень этих народов утвержден распоряжением Правительства Российской Федерации от 17 апреля 2006 г. № 536-р.
В настоящее время языки малочисленных народов Севера характеризуются ограниченным использованием, преимущественно в рамках семьи или малых производственных коллективов, функционирование ряда языков малочисленных народов сведено до минимума. Многие из них стоят на грани исчезновения и занесены в «Красную книгу» языков РФ [1], а также в Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения [2].
Одним из главных средств восстановления и развития этнической культуры КМНС должна стать этнокультурная (национальная) школа, поскольку другие каналы межпоколенной трансмиссии этнокультурной информации (семья, община) в значительной степени разрушены процессами урбанизации и глобализации. При этом очевидно, что реформирование системы этнокультурного образования малочисленных народов Севера должно идти как в рамках общих тенденций развития российского образования, так и с целью обеспечения позитивной социализации и культурно ориентированной интеграции молодежи в современное общество с полноценным освоением навыков проживания в экстремальных природных условиях.
Необходимость особого подхода к модернизации непрерывного этнокультурного образования КМНС обусловлена тем, что этносы, населяющие Север, Сибирь и Дальний Восток, принадлежат к разным языковым семьям, расовым и этническим группам, значительно различаются по уровню своего социокультурного развития, их традиционная культура обладает неодинаковым потенциалом с точки зрения возможности строительства на ее основе этнокультурной школы; причем, культурные и образовательные потребности различных групп в силу их дисперсного расселения не всегда совпадают даже внутри одного этноса. Ярким примером, демонстрирующим разнообразие языковых ситуаций КМНС, является эвенкийский язык, состоящий примерно из 50 говоров, объединенных в 14 диалектов [3]. Вследствие межрегиональных различий в социокультурных условиях жизни эвенков, неравномерно расселенных по 10 субъектам РФ (55,5% — в республике Саха (Я); 7,9% — в республике Бурятия; 11,5% — в Красноярском крае, 10,8% — в
Хабаровском крае и др.), сформировался неодинаковый уровень владения родным языком у разных групп аборигенов. Так, в Амурской области и Хабаровском крае процент эвенков, говорящих на родном языке, высокий, в Эвенкии — примерно 50%, в Якутии и Бурятии — 12-15% [1]. При этом смешанное проживание нескольких этносов в небольших населённых пунктах, характерное для северных регионов, обуславливает необходимость планирования учебного процесса с параллельным изучением нескольких языков в одном классе и одновременным учетом уровня владения учащимися родным языком, который может колебаться в больших пределах — от полного незнания до свободного владения.
Неслучайно исследователи считают, что «нетривиальную типологию языковых и этнокультурных ситуаций у коренных народов Севера можно построить, только рассматривая в качестве исходной единицы языковую общность отдельно взятого поселка, а не этническую группу в целом. Даже в пределах одного района разница между поселками с точки зрения сохранности языка и традиционной культуры народа может быть весьма значительной. ... Только точное знание о том, как в действительности обстоят дела в каждом конкретном поселке, может способствовать выработке адекватных мер по поддержанию и сохранению языкового разнообразия данного поселка, а, следовательно, и всего региона» [4].
В настоящее время, как было отмечено в докладе Правительства Российской Федерации на Постоянном форуме ООН по вопросам коренных народов (2012 г.), «языками, на которых в школе ведётся весь процесс обучения, являются чукотский, эвенкийский, эвенский и юкагирский (то есть на них преподаются неязыковые учебные предметы, такие как математика, физика). В качестве отдельных предметов в российских школах преподаются 17 языков: долганский, ительменский, кетский, корякский, манси, нанайский, нганасанский, ненецкий, нивхский, саамский, селькупский, сойотский, тофаларский, ульчский, хантыйский, шорский, эскимосский, причем, нивхский — на двух диалектах, а хантыйский — на трёх. Причём, сойотский язык стал изучаться в Бурятии с 2005 г., который до недавнего времени был бесписьменным» [5]. В целом чуть более половины детей и подростков КМНС изучают родной язык в школе.
Несмотря на то, что в масштабах страны народы Севера весьма сходны друг с другом и по параметрам социального развития составляют единую группу, и для них характерны: средний или высокий уровень естественного прироста, низкая доля горожан и специалистов с высшим образованием, тем не менее, и в их среде наблюдается определенное разнообразие [6].
Необходимость в типологизации КМНС обусловлена актуальностью организации языкового обра-
зования и модернизации этнокультурной школы с учётом типичных социокультурных и социолингвистических ситуаций в северных регионах страны.
Существенными показателями, определяющими типологию этносоциального развития народа в процессе модернизации, его объективные возможности для самостоятельного развертывания полноценной социально-профессиональной и социокультурной структуры (и, следовательно, самостоятельной образовательной вертикали от детского сада до профессионального образования), являются: численность этноса; правовое положение (статус) КМНС в политико-административной системе государства; степень владения представителями этноса родным языком; параметры социокультурного развития в целом.
1) Численность малочисленных народов Севера за период между двумя Всероссийскими переписями населения (2002-2010 гг.) выросла с 244 тыс. чел. до 257,9 тыс. чел. (т.е. на 13,9 тыс. чел., или на 5,7%). Однако прирост отмечен только у 14 этносов, у 24 — наблюдалось сокращение численности. При этом численность ряда КМНС прирастала гораздо более высокими темпами (например, теленгитов — на 55%, сойотов — на 30%, челканцев — на 38%, тубаларов — на 26%, эвенов — на 14%, долган — на 9%, эвенков — 8% и хантов — на 8%).
По мнению демографа-североведа Д. Богоявленского, среднегодовой прирост численности тех или иных народов свыше 1,4-1,8% с демографической точки зрения невозможен и имеющиеся показатели роста некоторых КМНС в пределах 20-50% достигнуты за счёт недемографических факторов [7]. Это относится как к приросту теленгитов, челкан-цев, тубаларов и сойотов, так и к убыли тувинцев-тоджинцев (-58,2%), чулымцев (-45,9%) и вепсов (-28,0%). Скорее всего, это свидетельствует о каких-то этнических процессах — смене этнической идентификации. Многоэтничный состав городов и поселков, рост образовательного уровня малочисленных народов Севера, однотипная структура занятости и образа жизни способствуют росту числа этнически смешанных браков среди аборигенов. Потомки от таких браков, как правило, выбирают «коренную» («статусную») этническую принадлежность одного из родителей, что существенным образом влияет на демографическую ситуацию [8].
Что касается народов, численность которых уменьшилась, то и здесь нет единственного фактора, ответственного за этот процесс. Более быстро уменьшаются культурно русифицированные и/или ме-тисированые. Из-за несовершенства методики перепись не учитывает варианты двойной или даже тройной этнической идентичности. Как отмечает В.В. Степанов, в России неоднозначная этническая идентичность характерна не менее чем для 10% населения, в том числе и для малочисленных народов Севера [9]. Так, среди жителей полуострова Камчатка — ительменов — широко распространены браки с русскими. Часть ительменов, давно
перешедшая на русский язык, именует себя одновременно ительменами, русскими, камчадалами. Неожиданные колебания численности этносов вызваны не только демографическими и ассимиляционными процессами, но и неспособностью переписи учесть сложность этнической ситуации среди КМНС.
В целом в группу народов с устойчивой положительной динамикой входят следующие этносы: ненцы, численность которых за 2002-2010 гг. выросла с 41,3 до 44,6 тыс., эвенки — с 35,5 до 38,4 тыс., ханты — с 28,7 до 30,9 тыс., эвены — с 19,1 до 21,8 тыс., манси — с 11,4 до 12,3 тыс. и долганы — с 7,3 до 7,9 тыс. человек.
Говоря о расселении малочисленных народов Севера, можно отметить, что они концентрируются в основном в 7 регионах: Тюменской области — 28,9%, Республике Саха (Якутия) — 15,5%, Хабаровском крае — 8,7%, Чукотском автономном округе -6,5%, Красноярском крае — 6,3%, Камчатском крае — 5,6%, Кемеровской области — 5,2%.
Нет сомнений, что численность и компактное проживание этноса являются одним из важнейших условий использования его языка в средствах массовой информации, в практике проведения культурных мероприятий, а самое главное — в образовательном процессе школы.
2) Законодательное регулирование жизнедеятельности коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока происходит на нескольких уровнях.
На международном уровне единственной имеющей обязательную силу конвенцией, направленной именно на защиту региональных языков и языков меньшинств, является Европейская хартия региональных языков и языков национальных меньшинств, принятая Комитетом Министров Совета Европы 25.06.1992 г. и вступившая в силу 01.03.1998 г. Российская Федерация подписала Хартию 10.05.2001 г., но не ратифицировала её [10].
Однако, по мнению экспертов, российский исторический опыт и современная практика сохранения языков национальных меньшинств, а также предусмотренный Конституцией России и другими законодательными актами правовой механизм защиты региональных языков или языков меньшинств во многом превосходит большую часть положений, содержащихся в Хартии. При этом в России в настоящее время не существует какого-либо законодательного акта, который противоречил бы нормам Конституции Российской Федерации о запрете дискриминации по признаку языка, о свободе выбора языка, о сохранении и развитии всех языков РФ. Учитывая, что ратификация Хартии объективно связана с решением целого ряда сложных вопросов политического, законодательного и организационно-финансового характера, России целесообразна не безусловная ратификация, а выборочный, с учетом европейской практики, вариант. Например, рати-
фикация тех положений, где содержатся общие цели и принципы, или заявление о защите языков коренных малочисленных народов, что будет вполне объяснимо [10].
На федеральном уровне общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации регулируются Конституцией РФ (ст. 15, ч. 4). Для защиты и развития языков народов России на конституционном уровне существуют как специальные меры, посвященные языкам, так и регламентация образования. Конституция определяет, что государственным языком является русский язык, а также «Российская Федерация гарантирует всем народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития» (ст. 68 п. 3). При этом понимание термина «родной язык» в субъектах Российской Федерации, как правило, толкуется как родной нерусский язык, вне зависимости от того, обладает ли он статусом государственного языка в данном субъекте.
В федеральных законах «Об образовании» и «О языках народов Российской Федерации» подчеркивается, что граждане РФ имеют право на получение основного общего образования на родном языке, а также на выбор языка обучения в пределах возможностей, предоставляемых системой образования, закрепляются правовые гарантии равноправного развития языков как необходимого условия сохранения и развития языков и этнических культур.
Согласно законодательству нормативные правовые документы федерального уровня должны применяться на всей территории России. Такое условие должно ставить все языки КМНС в одинаковое положение, т.к. государство берет на себя обязательства по защите всех «территориальных» языков. Однако порядок и организационные формы учета интересов культурных и языковых сообществ в значительной мере определяются сложившейся в России системой федерального устройства. Провозглашая принцип этнического и языкового равноправия, законодательство регионов, согласно сложившейся практике, приоритетное внимание уделяет «титульным» категориям населения, а также коренным (автохтонным) этническим общностям, проживающим на данной территории длительный исторический срок. Тем самым «законодательно закрепилась диспропорция, установившаяся с советских времен, согласно которой, только представители «титульных национальностей» (т.е. обладающие своими национально-административными территориями») вправе удовлетворять свои этнокультурные потребности во всех сферах — политической, экономической, культурной. В то же время нетитульные этнические категории могут рассчитывать только на удовлетворение культурных прав, что приводит к сокращению внимания со стороны государства к языкам таких сообществ» [11]. Поэтому, несмотря на то, что малочисленным народам Севера гарантирован осо-
бый правовой статус, реальное положение разных этносов в политико-административной системе государства неодинаковое. Следовательно, языки КМНС объективно имеют разный статус и соответственно этому их можно объединить в несколько групп.
В первую группу можно включить ненецкий, мансийский, хантыйский, чукотский языки, относящиеся к титульным негосударственным языкам РФ — название языка соотносится с названием народа (этноса), давшего название субъекту РФ (Ненецкий, Ханты-Мансийский, Чукотский, Ямало-Ненецкий автономные округа), но статус языка не определен в государственных документах. Следовательно, ни один из языков КМНС в России не является государственным (официальным), а стало быть, и не располагает той инфраструктурной обеспеченностью, которой обладают государственные языки. Однако наличие субъектности в политико-административной системе государства позволяет «этническим» регионам в дополнение к действующим федеральным законам принимать специальные законы, нормативно-правовые акты и целевые программы, ориентированные на адресную поддержку языков, литературы и культуры конкретных этносов. Кроме того, титульные языки де-факто получают гораздо большие преференции по части бюджетных затрат на поддержку и развитие.
Так, в Ханты-Мансийском автономном округе-Югре создана значительная правовая база по малочисленным народам Севера, в том числе по вопросам защиты, сохранения и развития их языков. Здесь принят специальный закон «О языках коренных малочисленных народов Севера, проживающих на территории Ханты-Мансийского автономного окру-га-Югры» (2001 г.), в котором предусмотрены различные меры поддержки языков ханты, манси, ненцев. В Законе «Об образовании в Ханты-Мансийском автономном округе-Югре» регламентируется создание условий для изучения в государственных и муниципальных образовательных организациях родных языков, литературы и культуры народов ханты, манси и ненцев, а также иных предметов этнокультурной направленности [12].
Аналогичные нормы по защите и развитию языков КМНС имеются в законодательстве других вышеназванных субъектов РФ.
В ряде случаев автохтонным народам предоставляются территории с чертами автономии местного значения: Вепсская национальная волость в Республике Карелия (упразднена в 2005 г.), Эвено-Бы-тантайский национальный район в Якутии, в Красноярском крае — Таймырский Долгано-Ненецкий и Эвенкийский муниципальный районы (до 2007 г. автономные округа в составе РФ) и др. Языки данных этнических сообществ — языки с официальным статусом, используются наравне с государственным языком субъекта РФ (вепсский — в Республике Карелия; долганский, чукотский, эвенкийский, эвенский, юкагирский — в Республике Саха (Я)),
а также могут использоваться в официальном делопроизводстве и признаются местным официальным языком в местах компактного проживания этих этносов (селькупский, ненецкий, мансийский, хантыйский).
В третью группу входят остальные языки малочисленных народов Севера, положение и возможности которых в основном определяются федеральными нормативно-правовыми актами.
Хотя «высокий» статус титульных языков ещё не свидетельствует об их широком использовании во всех сферах общественной жизни региона, т.е. в условиях общения, массовой коммуникации, делопроизводстве, образовании, книгоиздании, духовной культуре, но наличие собственной административной единицы повышает их самостоятельность, субъектность, уровень политических правомочий и возможности языка в образовательной сфере.
В реальности обеспечение поддержки этих языков осуществляется выборочно, прежде всего, там, где существует возможность и имеется желание самого населения. По этому поводу ВА. Кряжков отмечает: «право народов на родной язык, его сохранение и развитие — это вопрос, который находится в зоне ответственности как самих этнических сообществ, так и государства, которое берет на себя обязательства по мере необходимости и возможности содействовать им в решении данного вопроса» [13]. Так, федеральным законодательством России, субъектам Федерации дано право устанавливать квоты для представительства коренных малочисленных народов в законодательных (представительных) органах субъектов Российской Федерации и представительных органах местного самоуправления. Этим правом сумели воспользоваться некоторые субъекты такие, как Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа. В этих регионах вопросы сохранения и развития родных языков находятся под пристальным вниманием государственных и общественных структур.
Парадоксальность языковой ситуации у малочисленных народов Севера состоит в том, что уровень владения родным языком снижается, несмотря на последовательную государственную языковую политику, особенно в сфере образования — открытие кочевых школ, дифференцированное обучение родным языкам и литературе и др. Так, по данным Департамента по делам народов и федеративным отношениям Республики Саха (Якутия), увеличение количества школ с преподаванием родных языков коренных малочисленных народов Севера с 1989 по 2008 гг. составило 89,5%, а увеличение количества учащихся, изучающих родной язык, за этот же период составило 75,5% [14]. При этом исследователи отмечают низкую эффективность преподавания языков коренного населения в школе. При всем позитивном отношении аборигенного населения к своим этническим языкам в реальной практике они предпочитают русский язык.
3) Для характеристики современного состояния языков КМНС в научной литературе применяются несколько классификаций.
Исходя из степени сохранности языков малочисленных народов Севера, ВА. Роббек выделил следующие группы: а) народы, сохранность языков которых не вызывает особых тревог, по крайней мере в обозримом будущем: долганы, чукчи, ненцы; б) народы, сохранившие языки более чем на 50%: ханты, коряки; в) народы, языки которых имеют неблагоприятные показатели по большинству признаков, их сохранение зависит от усилий государства: эвенки, эвены, селькупы, нанайцы; г) народы, языки которых имеют неблагоприятные показатели по всем параметрам и находятся на грани исчезновения: юкагиры, кеты, эскимосы, саамы, энцы, ороки, алеуты [15].
Одна из наиболее известных классификаций языков КМНС была предложена Н.Б. Бахтиным, выделившим группы языков по нескольким взаимосвязанным признакам, как: «распределение степени владения языком по возрастным группам, степень владения языком (активное или пассивное), процент людей в той или иной возрастной группе, владеющих языком, и степень владения нетитульным языком (русским, якутским и т.д.) [16].
По мнению ДА. Функа, набор таких критериев должен быть гораздо более полным и включать дополнительные параметры: архивы и публикации фольклорных материалов; лингвистические исследования данного языка вкупе с этнологическими работами об истории и культуре данной этнической группы; словари; учебники и учебные пособия по данному языку и литературе для начальной и средней школы; преподавание данного языка в школе; преподавание в школе на данном языке всех или хотя бы основных гуманитарных предметов; изучение данного языка и подготовка учителей в вузах (с уточнением — подготовка в местах компактного проживания данной этнической группы или же только в «столицах», например в Санкт-Петербурге); художественная литература (собственная и переводная) на своем языке; Средства массовой информации (СМИ), в том числе радио- и/или телевидение на этом языке. Учитывая произошедшее расширение в начале 2000-х годов списка КМНС за счёт малочисленных народов Южной Сибири и Европейского Севера России и быстрые темпы языкового сдвига среди них, Д.А. Функ предложил классификацию, включающую шесть групп языков КМНС [17].
Для характеристики языковой ситуации активно используются данные переписей населения. Однако необходимо отметить, что количество реально владеющих языками КМНС меньше, чем тех, кто называет эти языки родными, т.к. перепись в силу своих ограниченных возможностей, не может выяснить степень языковой компетенции населения [9].
По такому показателю как «численность лиц, владеющих данным языком» (перепись 2010 г.), можно выделить следующие группы КМНС:
а) 2 этноса, у которых доля, владеющих родным языком, более 50%: вепсы (60,9%), тувинцы-тод-жинцы (96,1%);
б) 12 этносов, у которых доля, владеющих родным языком, менее 50%: ненцы (49,1%), телеуты (36,9%), чукчи (32%), ханты (31,0%), эскимосы (29,2%), селькупы (28,0%), челканцы (26,2%), кумандинцы (25,5%), эвены (25,9%), юкагиры (23,1%), шорцы (22,0%), коряки (20,9%);
в) 24 этноса, у которых доля, владеющих родным языком, менее 20% (алеуты, долганы, кеты, манси, нганасаны, саамы, удэгейцы, энцы и др.).
При всей значимости общей языковой картины у определенного этноса для организации языкового образования более важным является знание ситуации в каждом конкретном регионе и даже в отдельно взятом поселке, которые трудноуловимы переписями.
В целом, как отмечают этнологи и лингвисты, динамика языковых процессов выглядит как процесс массового перехода малочисленных народов Севера с этнических языков на русский, минуя (для большинства из них) стадию двуязычия.
4) Сохранение и возможности развития языков малочисленных народов Севера зависят и от параметров социокультурного состояния этноса в целом (уровень урбанизации, качество жизни, уровень образования населения).
Урбанизированность малочисленных народов Севера растёт, хотя она остается намного ниже, чем в среднем по стране: в 2002 г. в городских поселениях жили 30,3% КМНС, а в 2010 г. — 32,5%.
Высокие темпы прироста числа горожан характерны для шорцев (72,6%), манси (57,3%), вепсов (56,4%) и хантов (38,4%), что, в первую очередь, связано со строительством поселков нефтяников, с добычей каменного угля, и, что, конечно, не является признаком настоящей урбанизации. Наименее урбанизированными являются ненцы (21,4%), челканцы (19,6%), тубалары (18,2%), теленгиты (8,1%), сойоты (7,1%), чулымцы (7,3%) и тувинцы-тод-жинцы (0,2%).
Концентрация аборигенного населения в городах — яркое свидетельство изменений всей прежней этнокультурной среды жизнедеятельности людей, базировавшейся на традиционных способах хозяйствования и видах труда. Многие исследователи расценивают современные сдвиги в жизни северных сообществ как исключительно негативные, полагая, что они ускоряют распад системы традиционных ценностей этих народов и способствуют утрате их этнической идентичности: «В городах и поселках Севера, где численно преобладает приезжее население, происходит тотальная диэтнизация аборигенов, выражающаяся в потере национальных традиций и языка в течение жизни уже одного поколения. И это не удивительно: языки, одежда, обувь, традиции коренных северян рождены в среде кочующих оленеводов, охотников и рыболовов и в
современной оседлой, тем более урбанизированной, среде они не находят применения» [18].
Сегодня стратегия развития образования должна ориентироваться не только на традиционные ресурсы — общественные финансы, но и на новые типы ресурсов. В первую очередь это семья, а также, что очень важно для образования и социализации детей и подростков аборигенных народов — это имеющийся социальный капитал региональных сообществ в целом и этнических общин в частности.
Экономический и социальный прогресс общества определяется таким показателем как качество жизни населения. Показатели качества жизни являются актуальными и для коренных малочисленных народов Севера, так как в настоящее время в мире всё чаще ставится вопрос о необходимости участия этих народов в принятии решений, затрагивающих их интересы. Однако сегодня единого подхода к тому, как оценивать качество жизни, нет ни в России, ни за рубежом. Отечественная традиция оценки качества жизни населения в целом, не только аборигенов, пока что не выработана [19].
Некоторые регионы страны разрабатывают собственные программы мониторинга социально-экономической ситуации в соответствии со специальными законами. Так, в Ханты-Мансийском автономном округе принят закон «О качестве жизни населения Ханты-Мансийского автономного округа-Югры» (2006 г.), в котором качество жизни определяется как совокупность, прежде всего, социально-экономических критериев, отражающих уровень и степень достигнутого благосостояния человека в различных сферах его жизнедеятельности, как основного условия устойчивого социального развития гражданского общества и личности [20].
В отношении больших регионов — субъектов Федерации или страны в целом, применяется введенный ООН международный показатель «Индекс развития человеческого потенциала» (ИРЧП), который базируется всего лишь на трех компонентах — уровне доходов, уровне образования и уровне долголетия населения. Из-за отсутствия достоверных данных использовать технологию расчёта ИРЧП применительно к аборигенам напрямую невозможно. Однако показатели ИРЧП регионов, в которых проживают КМНС, являются важной дополнительной характеристикой условий жизни этих этносов.
Россия по Индексу человеческого развития (ИЧР) в 2013 г. поднялась на 55 место среди 186 стран мира, попав в группу высокоразвитых стран. Среди регионов России лидирующие позиции в рейтинге ИЧР принадлежат Москве и Санкт-Петербургу, затем Тюменской и Сахалинской областям. В первую десятку рейтинга из регионов, в которых проживают КМНС, вошли Красноярский край (7 место), Томская область (9 место) и Республика Саха (Якутия) (10 место). Среди регионов с самыми низкими показателями ИЧР оказались Забайкальский край (72 место),
Республика Алтай (78 место) и Республика Тыва (80 место) [21].
Показатели ИЧР свидетельствуют об имеющейся дифференциации населения разных регионов по качеству жизни. Хотя такое сравнение условно из-за внутрирегиональных неравенств населения по доходу и т.д., оно все же позволяет оценить, в каких частях страны имеются более благоприятные условия для развития человеческого потенциала. Чаще всего проблемы сохранения и развития языков КМНС решаются во взаимосвязи с задачами этнокультурного развития регионов в целом. Поэтому в регионах с высоким ИЧР для сохранения и развития языков и культур малочисленных народов Севера помимо политических и экономических условий имеется дополнительный ресурс — социокультурный потенциал общества.
Не случайно в Тюменской области и Республике Саха (Якутия) помимо активной разработки нормативно-правовых актов по сохранению и развитию языков и этнических культур принимаются другие целевые программы. Например, в Ямало-Ненецком автономном округе был реализован проект перевода законов, касающихся коренных малочисленных народов, на ненецкий, хантыйский и селькупский языки [22]. В докладе Правительства РФ было отмечено, что «школы Республики Саха (Якутия) в 2009-2011 гг. получили около 12 тыс. экземпляров учебной литературы на эвенском, эвенкийском, чукотском и юкагирских языках; в Ханты-Мансийском автономном округе — Югре изданы и поставлены в образовательные учреждения 36 комплектов учебников и учебных пособий по мансийскому языку, 128 — по хантыйскому языку в разрезе диалектов» [5].
Одним из показателей качества жизни аборигенов являются показатели образования.
Сегодня по формальным критериям уровень образования населения России один из самых высоких в мире. Доля населения без образования и с начальным общим образованием составляет менее 2%. Одной из самых низких является и доля лиц с основным общим образованием — 9% [23].
Аналогичные показатели, характеризующие уровень образования малочисленных народов Севера, свидетельствуют об их значительном отставании от средних показателей по стране. Среди КМНС в возрасте 15 лет и старше начальное образование имеют 8% населения, основное общее образование — 24%. Таким образом, доля северян без образования и с начальным и основном общим образованием в 3 раза больше, чем в среднем по стране. При этом среди ненцев и хантов таковых еще больше: среди ненцев без образования и имеющих начальное образование 23%, а основное общее образование — 35%, среди хантов — 13% и 27% соответственно.
В России самая высокая доля населения с третичным, т.е. со средним и высшим профессиональным образованием (47%) [23]. Среди КМНС этот
М 47
показатель равен 36%. Относительно высокую долю лиц со средним и высшим профессиональным образованием имеют сойоты (52%), вепсы (48%), ительмены (46%), кумандинцы (46%) и манси (46%). Самые низкие показатели по этому уровню образования зафиксированы среди тувинцев-тоджинцев (21%) и ненцев (21%).
Несмотря на все преобразования, модернизацию жизни коренных народов, важнейшим полем для этнических языков является традиционная культура, традиционное природопользование, сохранение которых является условием использования языков КМНС, передачи традиций на языках, развитие фольклора на языках и т.п. Языки малочисленных народов Севера лишь в некоторой степени зависят от системы общего и профессионального образования. Пример тувинцев-тоджинцев и ненцев показывает, что, чем больше народ сохранил традиционный образ жизни, менее приобщен к благам современной техногенной цивилизации, в том числе образованию в его современном виде, тем выше у них показатели владения родным языком.
Для полноценного функционирования языков малочисленных народов Севера должна быть мотивация, как у взрослых (родителей), так и у детей. Пример вепсов свидетельствует, что ни высокие показатели урбанизации и уровня общего и профессионального образования не сопровождаются как у многих КМНС процессами потери родного языка. Известно, что урбанизация в других странах происходила гораздо раньше, чем в России. Однако, традиционная культура этих народов и их языки, не только сохранились, но и преумножились. Чтобы предотвратить потерю языков необходимо языки и компоненты культуры вместе с их носителями адаптировать к процессам урбанизации и глобализации. Для этого необходимо перенимать опыт других стран и народов и разрабатывать отечественные технологии модернизации КМНС для переориентации их с традиционной на инновационную культуру.
Таким образом, дифференциация языковых и этнокультурных ситуаций у коренных малочисленных народов Севера обусловлена интегративным воздействием на их культуры совокупности факторов. Ни один из этих факторов без интеграции и взаимодействия с другими не может оказать позитивного влияния на решение проблем сохранения и развития языков КМНС. Проведенный анализ взаимосвязи социокультурных факторов и социолингвистических ситуаций позволил осуществить группировку региональных ситуаций по типичным признакам и объединить этносы в три группы с целью организации дифференцированного языкового образования в рамках вариативных моделей этнокультурной школы, теоретические основы проектирования которых авторами описаны ранее [24].
Существенным показателем роли родных языков в учебном процессе является использование их в качестве языка обучения. По поводу необходимо-
сти реализации прав малочисленных народов, связанных с доступом к образованию, судья ЕСПЧ от РФ А.И. Ковлер отмечает: «Возможность обучения на родном языке — одно из основных требований представителей национальных меньшинств во всем мире, ведь получение знаний на доступном для понимания языке — один из залогов приобретения социального статуса. Но у этой проблемы есть и культурная сторона: обеспечить передачу культурных ценностей каждому новому поколению» [25]. Поэтому, несмотря на то, что для многих представителей малочисленных народов Севера родным стал русский язык, для того, чтобы защитить права человека на образование, на свободу творчества, сохранение исторического и культурного наследия (с. 43-44 Конституции РФ), необходима реализация модели школы, в которой родной язык является языком обучения в начальной школе, а в основной и средней школе — ведётся как предмет. Эта модель школы при особых усилиях государства и общества может быть реализована в местах компактного проживания долган, ненцев, тувинцев-тоджинцев, хан-тов, эвенков, эвенов и чукчей. Сегодня эти языки в основном обеспечены учебниками и учебными пособиями по этническим языкам во всех классах средней школы или ведется работа по их разработке.
Для второй группы этносов должна быть реализована модель школы, в которой родной язык изучается как предмет в 1-4 (9,11) классах. К этой группе могут быть отнесены вепсы, коряки, манси, нанайцы, нивхи, саамы, селькупы, сойоты, шорцы, юкагиры, эскимосы и др.
К третьей группе относятся этносы, родной язык которых находится на грани исчезновения и их изучение в общеобразовательной школе традиционными способами в настоящее время затруднительно (ительмены, кереки, тофалары, чулымцы, ульчи, энцы и др.). Для реализации языковых прав данной группы этносов помимо использования возможностей общеобразовательной школы необходимо творческое внедрение современных технологий практической андрагогики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Языки народов России. Красная книга. Энциклопедический словарь-справочник. — М.: Academia, 2002. — 378 с.
2. UNESCO Interactive Atlas of the World's Languages in Danger. Адрес доступа: http://www.unesco.org/new/en/ culture/themes/endangered-languages/atlas-of-languages-in-danger/ (дата обращения 02.11.2013).
3. Булатова Н.Я., Бахтин Н.Б., Насилов Д.М. Языки малочисленных народов Севера / Малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока: Проблемы сохранения и развития языков. — СПб: ИЛИ РАН, 1997. — С.15.
4. Казакевич O.A. Функционирование языков коренных малочисленных народов на территории Ямало-Ненецкого АО, Туруханского р-на Красноярского края и Эвенкийского АО. Адрес доступа: http://lingsib.iea.ras. ru/ru/round_table/papers/kazakevich1.shtml (дата обращения 02.11.2013).
5. О реализации политики устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. Адрес доступа: http:// www.milli-firka.org/content/DBAGADGG/title/ (дата обращения 02.11.2013).
6. Сусоколов АА. Проблемы социально-демографического развития этносов России и задачи национальной школы // Теория и практика образовательной политики в условиях модернизации полиэтнического общества. Сб. статей, посвященный 75-летию чл.-корр. РАО М.Н. Кузьмина. В 2-х ч. — М.: ИНПО, 2006. — Ч. II. — С. 50-67.
7. Богоявленский Д. Последние данные о численности народов Севера. Адрес доступа: http://www.kykhkykh.org/ 17-obshchestvo/179 (дата обращения 02.11.2013).
8. Пивнева Е. Поддержка и развитие финно-угорских языков в контексте этнокультурной ситуации / Правовой статус финно-угорских языков и этнокультурные потребности российской школы / Под ред. В.А. Тишкова. — М.: ИП А.Г. Яковлева, 2011. — С. 64-89.
9. Степанов В. Российский опыт этнической статистики коренных малочисленных народов Севера. Адрес доступа: http://demoscope.ru/weekly/2008/0319/analit03.php (дата обращения 02.11.2013).
10. Языковое многообразие Российской Федерации: проблемы и перспективы / Информационно-аналитические материалы Государственной Думы. — 2010. — Вып. 24. Адрес доступа: http://iam.duma.gov.rU/node/8/4384/13967 (дата обращения 02.11.2013).
11. Тишков ВА., Степанов В.В., Функ ДА., Артемен-ко О.И. Статус и поддержка языкового разнообразия в Российской Федерации. Экспертный доклад. Адрес доступа: http://www.coe.ru/doc/men/info/ (дата обращения 02.11.2013).
12. Закон Ханты-Мансийского автономного округа-Югры от 1 июля 2013 г. № 68-оз «Об образовании в Ханты-Мансийском автономном округе — Югре». Адрес доступа: http://www.rg.ru/2013/07/01/hmao-zakon-obrazovanie-reg-dok.html (дата обращения 02.11.2013).
13. Кряжков ВА. Коренные малочисленные народы Севера в российском праве. — М., 2010. — С. 387.
14. Мигалкин А.В. Об изучении языков коренных малочисленных народов Севера в средних общеобразовательных учреждениях Республики Саха (Якутия). Адрес доступа: http:// www.council.gov.ru/files/journalsf/item/20090923151430. pdf.
15. Роббек ВА. Новые альтернативы в теории и практике организации образования в целях сохранения языков
малочисленных народов Севера / Образование как фактор развития языков и культур этнических меньшинств. — СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1998. — С. 53.
16. Бахтин Н.Б. Языки народов Севера в ХХ веке. Очерки языкового сдвига. — СПб., 2001. — 339 с.
17. Функ ДА. Сохранение и развитие языков коренных малочисленных народов Севера Российской Федерации / Север и северяне. Современное положение коренных малочисленных народов Севера, Сибири и дальнего Востока России. — М.: ИЭА РАН, 2012. — С. 51-61.
18. Южаков АА., Мухачев А.Д. Этническое оленеводство Западной Сибири: ненецкий тип. — Новосибирск, 2001. — С. 9-10.
19. Новикова Н.И., Степанов Б.Б. Индикаторы качества жизни коренных малочисленных народов Севера Сахалинской области / Исследования по прикладной и неотложной этнологии. — М.: ИЭА РАН, 2010. — Вып. 217. — С. 6.
20. Закон Ханты-Мансийского автономного округа «О качестве жизни населения Ханты-Мансийского автономного округа-Югры» от 28.02.2006 г. № 35-оз.
21. Программа развития ООН опубликовала доклад о развитии человеческого потенциала в регионах России на 2013 год. Адрес доступа: http://www.adminta.ru/index. php/news/6663-2013 (дата обращения 02.11.2013).
22. Новикова Н. Поддержка и развитие финно-угорских языков. Правовой аспект / Правовой статус финно-угорских языков и этнокультурные потребности российской школы / Под ред. В.А. Тишкова. — М.: ИП А.Г. Яковлева, 2011. — С. 56-63.
23. Стратегия-2020: Новая модель роста — новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года. Адрес доступа: http://2020strategy.ru/2020 (дата обращения 02.11.2013).
24. Боргояков СА., Черноглазкин С.Ю. Теория и методология развития этнокультурного образования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока // История и педагогика естествознания. — 2012. — № 4. — С. 40-46.
25. Ковлер А.И. Международно-правовая защита языковых и культурных меньшинств (практика ЕСПЧ) // Мир коренных народов. Живая Арктика. — 2011. — № 26. — С. 25-27.
SOCIAL AND CULTURAL AND SOCIOLINGUISTIC FEATURES OF THE DEVELOPMENT OF NUMERICALLY SMALL PEOPLES OF THE NORTH, SIBERIA AND THE FAR EAST AND THE ORGANIZATION OF LANGUAGE EDUCATION
Borgoyakov S.A., Professor, vice-director, Institute of education of the indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East (Gorki Leninskie, Leninsky district, Moscow region, 142712, Russian Federation)
Borgoyakova T.N., Ph. D., Leading Researcher, Federal Institute of Education Development (9, Chernyakhovsky st., Moscow, 125319, Russian Federation)
ABSTRACT
The article suggests typologization of the indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East on the basis of the characteristics of the their ethno-cultural and socio-linguistic situations, that should be taken into account in the building of the policy dealing with the organisation of the language education and the projecting of the models of the ethnocultural schools.
Keywords: indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East, typologization of the IP of the North, models of language education.
REFERENCES
1. Yazyki narodov Rossii. Krasnaja kniga. Enciklopedicheskij slovar'-spravochnik [The languages of the peoples of Russia. Red data book. Encyclopedic dictionary.]. Moscow: Academia Publ., 2002. 378 p.
2. UNESCO Interactive Atlas of the World's Languages in Danger. Available at: http://www.unesco.org/new/en/culture/ themes/endangered-languages/atlas-of-languages-in-danger/ (accessed 02.11.2013).
3. Bulatova N.Ja., Vahtin N.B., Nasilov D.M. Jazyki malochislennyh narodov Severa. Malochislennye narody Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka: Problemy sohranenija i razvitija jazykov [Languages of numerically small peoples of the North.
Small-numbered peoples of the North, Siberia and the Far East: problems of preservation and development of languages]. Sankt-Peterburg: ILI RAN Publ., 1997. P.15.
4. Kazakevich O.A. Funkcionirovanie jazykov korennyh malochislennyh narodov na territorii Jamalo-Neneckogo AO, Turuhanskogo r-na Krasnojarskogo kraja i Jevenkijskogo AO [The functioning of the indigenous minority languages in the Yamalo-Nenets Autonomous area, Turukhansk district of the Krasnoyarsk territory and Evenki Autonomous area]. Available at: http://lingsib.iea.ras.ru/ru/round_table/papers/kazakevich1.shtml (accessed 02.11.2013).
5. O realizaciipolitiki ustojchivogo razvitija korennyh malochislennyh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka Rossijskoj Federacii [On the implementation of the policy of sustainable development of indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East of the Russian Federation]. Available at: http://www.milli-firka.org/content/DBAGADGG/title/ (accessed a 02.11.2013).
6. Susokolov A.A. Problemy social'no-demograficheskogo razvitija jetnosov Rossii i zadachi nacional'noj shkoly. Teorija i praktika obrazovatel'nojpolitiki v uslovijah modernizaciipolijetnicheskogo obshhestva. Sb. statej, posvjashhennyj 75-letiju chl.-korr. RAO M.N.Kuz'mina [Problems of social-demographic development of the peoples of Russia and tasks of the national school // Theory and practice of educational policy in conditions of modernization of multi-ethnic society. Sat. articles, dedicated to the 75th anniversary of corresponding member Corr. RAO M.N.Kuzmin]. Moscow: INPO Publ., 2006. Vol. II,-pp.50-67.
7. Bogojavlenskij D. Poslednie dannye o chislennosti narodov Severa [Recent data on the number peoples of the North]. Available at: http://www.kykhkykh.org/17-obshchestvo/179 (accessed 02.11.2013).
8. Pivneva E. Podderzhka i razvitie finno-ugorskih jazykov v kontekste jetnokul'turnoj situacii / Pravovoj status finno-ugorskih jazykov i jetnokul'turnyepotrebnosti rossijskoj shkoly. Pod red. V.A.Tishkova [Support and development of Finno-Ugric languages in the context of ethno-cultural situation. Legal status of the Finno-Ugric languages and ethnic and cultural needs of the Russian school. Ed. V.A.Tishkov]. Moscow: Publ. A.G.Jakovlev, 2011, pp. 64-89.
9. Stepanov V. Rossijskijopyt jetnicheskojstatistiki korennyh malochislennyh narodov Severa [Century Russian experience of ethnic statistics of indigenous peoples of the North]. Available at: http://demoscope.ru/weekly/2008/0319/analit03.php (accessed a 02.11.2013).
10. Jazykovoe mnogoobrazie Rossijskoj Federacii: problemy i perspektivy. Informacionno-analiticheskie materialy Gosudarstvennoj Dumy [The linguistic diversity of the Russian Federation: problems and prospects. Information and analytical materials of the State Duma]. 2010. Issue 24. Available at: http://iam.duma.gov.ru/node/8/4384/13967 (accessed 02.11.2013).
11. Tishkov V.A., Stepanov V.V., Funk D.A., Artemenko O.I. Status i podderzhka jazykovogo raznoobrazija v Rossijskoj Federacii. Jekspertnyj doklad [Status and support linguistic diversity in the Russian Federation. Expert report]. Available at: http://www.coe.ru/doc/men/info/ (accessed 02.11.2013).
12. Zakon Hanty-Mansijskogo avtonomnogo okruga-Jugry, 1 ijulja 2013, №68-oz «Ob obrazovanii v Hanty-Mansijskom avtonomnom okruge-Jugre» [Law of the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug-Yugra, 1 July 2013 №68-oz «On education in the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug-Yugra»]. Available at: http://www.rg.ru/2013/07/01/hmao-zakon-obrazovanie-reg-dok.html (accessed 02.11.2013).
13. Krjazhkov V.A. Korennye malochislennye narody Severa v rossijskom prave [Indigenous numerically small peoples of the North in Russian law]. Moscow, 2010, p. 387.
14. Migalkin A.V. Ob izuchenii jazykov korennyh malochislennyh narodov Severa v srednih obshheobrazovatel'nyh uchrezhdenijah Respubliki Saha (Jakutija) [About the study of the languages of indigenous peoples of the North in secondary General education institutions of the Republic of Sakha (Yakutia)]. Available at: http://www.council.gov.ru/ files/journalsf/item/20090923151430.pdf.
15. Robbek V.A. Novye al'ternativy v teorii ipraktike organizacii obrazovanija v celjah sohranenija jazykov malochislennyh narodov Severa. Obrazovanie kak faktor razvitija jazykov i kul'tur jetnicheskih men'shinstv [New alternatives in the theory and practice of organization of education in order to preserve the languages of numerically small peoples of the North. Education as a factor of development of languages and cultures of ethnic minorities]. Sankt-Peterburg: RGPu Publ., 1998. p. 53.
16. Vahtin N.B. Jazyki narodov Severa v XX veke. Ocherki jazykovogo sdviga [Languages of peoples of the North in the twentieth century. Essays language shift]. Sankt-Peterburg, 2001. 339 p.
17. Funk D.A. Sohranenie i razvitie jazykov korennyh malochislennyh narodov Severa Rossijskoj Federacii. Sever i severjane. Sovremennoepolozhenie korennyh malochislennyh narodov Severa, Sibiri i dal'nego Vostoka Rossii [Preservation and development of languages of indigenous numerically small peoples of the North of Russian Federation. North and northerners. The modern status of indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East of Russia]. Moscow: IEA RAN Publ., 2012, pp. 51-61.
18. Juzhakov A.A., Muhachev A.D. Jetnicheskoe olenevodstvo Zapadnoj Sibiri: neneckij tip [Ethnic reindeer herding Western Siberia: Nenets type]. Novosibirsk, 2001, pp. 9-10.
19. Novikova N.I., Stepanov V.V. Indikatory kachestva zhizni korennyh malochislennyh narodov Severa Sahalinskoj oblasti. Issledovanija po prikladnoj i neotlozhnoj jetnologii [Indicators of the quality of life of indigenous numerically small peoples of the North of Sakhalin region. Research on applied and emergency Ethnology]. Moscow: IEA RAN, 2010. Issue. 217, p.6.
20. Zakon Hanty-Mansijskogo avtonomnogo okruga «O kachestve zhizni naselenija Hanty-Mansijskogo avtonomnogo okruga-Jugry» [Law of the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug «On the quality of life of the population of the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug-Ugra»]. 28.02.2006, no. 35-oz.
21. Programma razvitija OON opublikovala doklad o razvitii chelovecheskogo potenciala v regionah Rossii na 2013 god [The UN development program issued a report on human development in Russian regions in 2013]. Available at: http://www. adminta.ru/index.php/news/6663—2013 (accessed 02.11.2013).
22. Novikova N. Podderzhka i razvitie finno-ugorskih jazykov. Pravovoj aspect. Pravovoj status finno-ugorskih jazykov i jetnokul'turnye potrebnosti rossijskoj shkoly. Pod red. V.A.Tishkova [Support and development of Finno-Ugric languages. Legal aspect. Legal status of the Finno-Ugric languages and ethnic and cultural needs of the Russian school. Ed. V.A.Tishkov]. Moscow: Publ. A.G.Jakovlev, 2011, pp. 56-63.
23. Strategija-2020: Novaja model' rosta — novaja social'naja politika. Itogovyj doklad o rezul'tatah jekspertnoj raboty po aktual'nym problemam social'no-jekonomicheskoj strategii Rossii na period do 2020 goda [Strategy 2020: a New growth model — a new social policy. Final report on the results of expert work on urgent problems of social-economic strategy of Russia for the period till 2020]. Available at: http://2020strategy.ru/2020 (accessed 02.11.2013).
24. Borgojakov S.A. Chernoglazkin S.Ju. Istorija ipedagogika estestvoznanija — History and Pedegogy Natural Science. 2012, no. 4, pp.40-46.
25. Kovler A.I. Mir korennyh narodov. Zhivaja Arktika — World of indigenous peoples. Living Arctic, 2011, no.26, pp.25-27.
50 --
ИСТОРИЯ И ПЕДАГОГИКА ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ № 1 • 2014
