CC BY
136
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 947.072.5 (471.327)
СОЦИАЛЬНЫЙ ОБЛИК ОПОЛЧЕНЦА 1812 г.
(НА ПРИМЕРЕ ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)
© л. М. СПИРИДОНОВА Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, кафедра всеобщей истории, историографии и археологии e-mail: [email protected]
Спиридонова Л. М. - Социальный облик ополченца 1812 г. (на примере Пензенской губернии) // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 1005-1009. - Статья посвящена анализу основных социальных характеристик ратников Пензенского ополчения 1812 г., таких как, возраст, семейное положение и сословное происхождение. Ключевые слова: Отечественная война 1812 г., социальные характеристики, ополчение, ратник, унтер-офицер.
Spiridonova L. М. - Social face of the militiaman in 1812 (on the example of Penza province) // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im. V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 1005-1009. - The article is devoted to the analyzes of the major social characteristics of Penza’s militia warriors in 1812, such as age, marital status and dass origin.
Keywords: the Patriotic war of 1812, social characteristics, militia, militiaman, non-commissioned officer.
Основным источником при проведении историко-социологического исследования, касающегося ратников и урядников Пензенского ополчения, служат формулярные списки. К сожалению, в Пензенском госархиве (ГАПО) формулярные списки 1812 г. не обнаружены, поэтому полный состав ополченцев неизвестен. Зато сохранились полковые формуляры 1815 г., когда ратники возвращались в пределы губернии на прежнее место жительства. Хотя это данные 1815 г., но мы можем предполагать, что составленные нами пропорции и вычисления верны и для 1812 г. Эти списки включают воинов состоящих в ополчении «на лицо» на март 1815 г. На основе их анализа мы можем проследить абсолютное сокращение числа ратников с января 1813 г. до апреля 1815 г., т. е. за два года похода и боевых действий. кроме того, формуляры 1815 г. позволяют выявить общие характеристики ополченцев, такие как возраст, семейное положение и сословное происхождение. В результате данного исследования нами было рассмотрено более 4500 формулярных списков.
Формулярный список ополченца включал ряд обязательных параметров: номер, имя, отчество и прозвание, возраст, рост, место жительства, время вступления в полк, также описывались приметы (например: цвет волос и глаз, некоторые физиологические особенности), грамотность, семейное положение, «каким мастерством обучен», не был ли ратник под судом. Все эти показатели сводились в таблицу и каждый воин имел такой формулярный список [1. Л. 217
- Л. 218 об.].
В ГАПО, как уже отмечалось, полные формуляры 1812 г. нами не обнаружены. Можно предположить, что они существовали в двух экземплярах - один хранился в полковой канцелярии, а другой в канцелярии губернатора в г. Пензе. Списки же 1815 г. являются краткими. В них указаны лишь важнейшие данные: имя, отчество, прозвание, возраст (на март 1815 г.), какого селения и помещика ополченец [5. Л. 70 - Л. 252 об.].
Рассмотрим прежде всего распределение ратников-крестьян в полках по уездам Пензенской губернии. Так, по подсчетам с использованием созданной нами электронной базы данных (далее - БД), видно, что 15,7 % ратников происходили из Мокшанского уезда, 14,4 % - из Саранского, 13,3 % - из Чембарского, около 12 % - из Пензенского уезда, 9,2 % - из Инсар-ского, примерно 9 % - из Городищенской округи, 8,6 %
- из Нижнеломовского, около 8 % были выходцами из Керенского уезда, из Краснослободского - 4,1 %, а из Наровчатского - всего около 3 %. Эта разница в количестве поставляемых ратников связана с числом крестьян в уездах. Если, например, в Мокшанском уезде жило наибольшее число помещичьих крестьян (33 888), то и в ополчение с него должно было поступить большее число ратников (1299). И, наоборот, в Наровчатовском уезде крепостные были меньшей частью населения (9072 человек) и количество ополченцев, соответственно, исходя из нормы 4 человека со 100 ревизских душ, всего - 371 человек.
97,5 % ополченцев были выходцами из Пензенской губернии. Оставшиеся 2,5 % включают ратников
из Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Рязанской, Смоленской губерний. Это связано с тем, что помещики иногда отдавали в ополчение крепостных из своих поместий, находящихся в других губерниях. Или же покупали необходимое количество крестьян специально для отдачи в ополчение [33. С. 142].
Наблюдается также и другая тенденция. В каком городе губернии полк формировался, крестьяне «окружающего» уезда и составляли большинство ратников этого полка. Полковых центров было 5: Саранск (1-й пехотный полк), Мокшан (2-й пехотный полк), Инсар (3-й пехотный полк), Краснослободск (4-й пехотный полк) и Пенза (где формировался конный полк) [4. Л. 243 об - Л. 244]. Но, как следует из источников, 4-й пехотный затем был переведен в Наровчат, где и принимал присягу [3. Л. 220; 13. Л. 84 об.]. В 1-м пехотном полку большую часть составляли крестьяне-ратники из Саранского, Городищенского и Нижнеломовского уездов. Во 2-м пехотном - Мокшанского, Пензенского и Чембарского уездов (вместе более 80% личного состава полка). В 3-м полку - Инсарского, Чембарского, Керенского и Нижнеломоского уездов. Конный полк более разнороден в этом плане. Здесь основную часть составляли крестьяне 5 уездов. В артиллерийской команде большинство составляли ополченцы из Пензенского и Городищенского уездов. В двух батальонах 4-го полка должно было быть 1200 человек, из которых 500 человек из Краснослободского уезда, 300 человек из Наровчатовского и 400 человек из Керенского [15. Л. 11 - Л. 11 об.].
Что же касается сословного состава Пензенского ополчения, то оно на 99,5 % состояло из крепостных крестьян. Остальные 0,5 % - выходцы из дворянского сословия [5. Л. 160, Л. 198], лица «духовного звания» [5. Л. 129, Л. 133, Л. 140] и мещане [5. Л. 134 об.]. Дворяне в основном служили урядниками. Но встречается пример, когда А. П. Булушев, дворянин по происхождению, до 1815 г. прослужил простым ратником [5. Л. 160]. Информации о нем крайне мало. Известно только, что на момент формирования ополчения ему было 18 лет, женат не был.
Кроме дворян правительство привлекало на службу в ополчение всех чиновников и людей, как говорили тогда, свободных состояний и с тем обязательным условием, чтобы на поступление таких лиц в ополчение было дано согласие их начальства или общества, к которому они принадлежали [5. Л. 133]. 25 июля 1812 г. вышел указ Св. Синода, в котором говорилось: «Объявить причетникам, детям священно- и церковнослужителей при отцах находящимся и семинаристам не выше риторического класса, что ежели кто из них пожелает, защищая отечество, идти в новое ополчение, на которое призываются все состояния, таковых увольнять беспрепятственно, и для одежды их и на продовольствие дозволить церквам делать из кошельковой суммы, остающейся за содержанием церквей, в знатном количестве, а для того склонять и прихожан на оное пожертвование». Так в Пензенском ополчении было несколько добровольцев - семинаристов [5. Л. 140]. Но, как отмечает
в своей статье А. к. кабанов, на деле оказывалось, что эти «добровольцы», согласно указу Синода, принятому как определенное приказание, прямо пересылались, не с меньшим принуждением, чем помещичьи крестьяне [34]. Так ли было в случае с учениками пензенских семинарий, мы утверждать не можем, т.к. никаких свидетельств этому обнаружено не было. Мещане также неохотно шли в ополчение, т.к. они должны были снаряжать себя за свой собственный счет [33. С. 144]. К тому же, уходя в ополчение, мещанин все равно должен был выплачивать налоги и подати [34]. В формулярных списках ратников Пензенского ополчения от 1815 г. нам встретился только один представитель этого сословия, да и тот - выходец из Киева [5. Л. 134 об.].
но все же записывались в ополчение и добровольцы (вольноопределяющиеся) [5. Л. 133, Л. 134, Л. 134 об, Л. 140]. Среди этой категории преобладают приказно- и церковнослужители. Вольноопределяющиеся должны были нести службу за собственный счет, что опять же снижало их возможности. Следует отметить, что среди вольноопределяющихся представителей крестьянского сословия, а тем более крепостных, не было. Правовое положение владельческих крестьян попросту не позволяло им вступить в ополчение по собственному желанию.
Возрастной состав нижних чинов ополчения по положению дворянства определялся в интервале от 17 до 50 лет [32. С. 58]. Однако встречались случаи, когда в ополчение помещики поставляли подростков 10-14 лет и стариков старше 60 лет, о чем свидетельствуют формулярные списки и рапорты командиров полка [5; 13]. Но, хотя подобные примеры не редки, они вовсе не делали общей картины ополчения.
Так, в 1-м пехотном полку, который при возвращении в Пензенскую губернию насчитывал 1270 человек, доля воинов в возрасте до 20 лет была довольно велика (38,2 %), четверть от общего числа воинов 1-го полка составляли ратники 20-25 лет (28,8 %), а воинов старше 50 лет вообще не имелось (табл. 1).
Во 2-м и 3-м полках картина идентичная. Доля ратников в возрасте до 20 лет составляет 39,1 % и
38,8 % соответственно. Но верхний предел возраста повысился и даже превзошел принятый максимум (50 лет). Во 2-м полку ратников, в возрастном диапазоне от 50 лет было 14 человек, а в 3-м - 11 человек. Всего же в трех пехотных полках количество пожилых (по меркам того времени) составило 26 человек или 0,67 % от общей массы ополченцев.
Основная часть воинов всех 3-х полков находилась в возрасте до 25 лет (64,3 %). Самым молодым ратником был д. С. Коновалов, крепостной графа Шереметева. В 1812 г. ему было всего 10 лет [5. Л. 153 об.]. Этот случай зафиксирован нами в 3-м пехотном полку. В этом же полку служил и самый старейший воин Пензенского ополчения - П. А. Брехов, которому на момент формирования ополчения было уже 67 лет [5. Л. 176 об.]. Спустя 3 года, Брехов, бывший крепостным господина Машкова, благополучно вернулся домой.
Таблица 2.
Семейное положение ратников Пензенского ополчения [5. Л. 7- об-94, Л. 95 об.-123 об, Л. 147-196 об, Л. 198-251]
Полк Холостые Женатые Есть дети
1-й нет данных нет данных нет данных
2-й 26,2% 69,9% 45,2%
3-й 27,9% 69,0% 42,7%
Всего 26,9% 69,5% 44,2%
Таблица 1
Возраст ратников Пензенского ополчения [5. Л. 70 об-Л. 94, Л. 95 об-123 об, Л. 147. - 196 об, Л.198 - 251]
Полк 1-й 2-й 3-й ВСЕГО
Возраст % чел. % чел. % чел. % чел.
до 20 лет 38,2 486 39,1 582 38,8 430 33,6 1497
20-25 лет 28,8 366 23,3 348 25 277 22,2 992
26-30 лет 15 191 8,2 123 9,8 109 9,5 423
31-35 лет 10 127 8,7 130 7,9 88 7,8 345
36-40 лет 6,2 80 7,6 114 8,9 99 6,6 293
41-45 лет 1,5 19 5,7 85 5,7 63 3,8 167
46-50 лет 0 0 1,7 25 2,4 27 1,2 52
51-55 лет 0 0 0,8 12 0,72 8 0,4 20
56-60 лет 0 0 0,06 1 0,3 3 0,08 4
старше 60 лет 0 0 0,06 1 0 0 0,04 2
возраст неизвестен 0,07 1 4,5 67 0,3 3 14,7 655
Что же касается семейного положения, то большая часть всех ополченцев, по данным формулярных списков, имела семью (табл. 2). У половины ратников были дети (44,2 %). А доля холостых составляла
26,9 %.
Интересно посмотреть причины отбраковки ратников. Как выше уже указывалось, некоторые помещики старались сдать в ополчение совсем молодых или старых, что называется «кого не жалко». Так, в Краснослободский уезд вернули 22 воина негодных к службе. Среди них крестьянин Кирей Соловьев помещика Кабанова был болен «левой рукой», Илья Васильев госпожи улыбышевой страдал «падучей болезнью», у Лариона Акимова - «изломаны обе ноги и удушлив в груди»; Василий Михайлов князя Еникее-ва - «стар и без пальца», Иван Афонасьев помещика Третьякова - «глух и стар», а Ефим Сергеев господина Хрущева - «расшиблен от упаду с дерева». В том же Краснослободском уезде из всего недобора в 24 человека, 14 человек числилось за Ряпкинским Чугуноплавильным заводом Шабкина [33. С. 139].
Наибольшая проблема с поставкой «неспособных» ратников была в Чембарском уезде (табл. 3). Еще в октябре Чембарский предводитель дворянства узнавал у Г. С. Голицына, можно ли отдавать в воины «кривых правым глазом, но крепкого сложения». На что пензенский гражданский губернатор разрешения
не дал [4. Л. 370 об], но доля «отбракованных» из Чем-барской округи, все равно, была велика. Так, зафиксирован случай, что 65 воинов, приведенных из Чембара, были больны заразными болезнями [4. Л.-588-588 об]. Часть ратников, отправленных из Городищенского уезда в 1-й пехотный полк, также оказалась «совершенно к службе неспособными» [4. Л. 560]. Но эти случаи, к сожалению, не являлись единичными. По медицинским освидетельствованиям больных и «неспособных» ратников поставляли дворяне Краснослободского, Керенского и других уездов [4. Л. 455-456, Л. 618 об-619].
Поставляя крестьян для ополчения, дворяне старались сэкономить и на их обмундировании. Так, по свидетельству начальника конного полка Л. А. Безобразова некоторые, «из числа поступивших к нему в полк воинов, не снабжены одеждою и имеют на себе только самую ветхую крестьянскую, а вместо сапог -лапти» [4, л. 466]. Несоответствие одежды ратников с образцами отмечал и начальник Пензенского ополчения Н. Ф. Кишенский [4. Л. 344 об-345, Л. 398 об, Л. 551, Л. 589 об-590 об.].
К «нижним чинам» ополчения относился также и младший командный состав - унтер-офицеры или урядники. Но их количество было не велико и составляло в соотношении с рядовыми пропорцию примерно 1:23. В документах часто их не отделяют от рядовых,
Таблица 3
Число «отбракованных» и «недоимочных» воинов по уездам на момент выступления Пензенского ополчения в поход
[12. Л. 509, Л. 511, Л. 515, Л. 516, Л. 518, Л. 601 об, Л. 602, Л. 608, Л. 609 об, Л. 611.]
Уезд Число «недоимочных» Число «отбракованных»
Городищенский 10 -
Инсарский 24 -
Керенский 51 -
Краснослободский 10 -
Мокшанский 6 -
Наровчатский 1 -
Нижнеломовский 7 -
Пензенский - -
Саранский 1 -
Чембарский - 20
поэтому не всегда возможно установить число возвратившихся унтер-офицеров.
Судя по формулярным спискам, средний возраст унтер-офицеров Пензенского ополчения составлял 23 года [5]. Довольно молодой возраст урядников свидетельствует не только об отсутствии боевого опыта, но и об отсутствии опыта какой-либо службы вообще. Например, самому младшему унтер-офицеру
Н. М. Разумовскому в 1812 г. было 15 лет. Происходил он из духовного звания и с 1810 г. занимал должность копеиста в гражданском суде. 3 декабря 1812 г. по собственному желанию поступил в конный полк Пензенского ополчения [6. Л. 125 об-126; 8. Л. 102 об-103].
Большинство урядников происходило из крепостных крестьян и ничем по знаниям и опыту не отличалось от основной массы ратников [5. Л. 70 об, Л. 75 об, Л. 80 об-83, Л. 95 об, Л. 108-108 об, Л. 109 об-113, Л. 198-251]. Но среди унтер-офицеров встречались и вольноопределяющиеся - выходцы и из других сословий. Часть урядников была выходцами из духовного звания [5. Л. 126 об, Л. 129, Л. 133, Л. 140, Л. 182;
6. Л. 125 об-126, Л. 451 об-Л. 452]. Так, И. В. Гвоздев, выходец из священнических детей, по собственному желанию поступил в 1-й пехотный полк Пензенского ополчения с «переименованием» в урядники. В этом чине он служил до роспуска ополчения. Несколько раз был представлен к награде за отличия при осаде Гамбурга, а также «за хорошую службу и усердие». Но как видно из его формулярного списка 1817 г., к тому времени награды он еще не получил [6. Л. 451 об-Л. 452].
Среди представителей младшего командного состава были и однодворцы, мещане, обер-офицерские дети и даже дворяне [5. Л. 133, Л. 134 об, Л. 160, Л. 198]. Трудно составить пропорцию, но видимо, до 80 % урядников - крепостные, 10 % - из духовного звания и мещан, 5 % - из офицерских детей и 5 % (или менее) - из дворян.
Не боевые должности в эскадронах и батальонах занимали главным образом вольноопределяю-
щиеся из духовного сословия. Это вполне объяснимо, т.к. такие должности требовали грамотности. Так, в 1-м эскадроне конного полка «квартирмейстером» был Хрисандр Жуков - дьяк из Саратовской губернии [5. Л. 129], а писарем - Прокофий Усков, крепостной с. Тарханы [5. Л. 129 об.]. В 3-м эскадроне оба фанен-юнкера вольноопределяющиеся: Семен Врацкий из Пензенской духовной семинарии и Петр Мижуев - приказнослужитель. Вахмистр иван Постников - также из духовного звания (Саранского уезда, с. Булгакова) [5. Л. 140].
Таким образом, социальный анализ ратников пензенского ополчения подтверждает, что помещики использовали формирование ополчения как повод избавиться от неугодных и социально - опасных крестьян, а также крестьян из экономически слабых и малообеспеченных крестьянских хозяйств. Дворянство поставляло ратников в ополчение медленно, неохотно, нередко - пожилых или увечных (кого не жалко хозяину или самые бесполезные для сельских обществ). Помещики стремились отдать в ополчение тех крестьян, которые по физическим характеристикам не подходили для приема по рекрутским наборам. Нередко с ними была солидарна и община. Дворяне хотели сохранить крестьян, которые были более выгодны с экономической точки зрения, тех, кто исправно платил все подати. Но все же, нельзя не отметить, что основная масса ратников поступила в ополчение вовремя. К тому, большинство помещиков Пензенской губернии были малопоместными, поэтому вполне понятно их желание сохранить хороших работников [2; 6; 7-11; 14, Л. 98 об-99; 16-31].
Возраст половины ополченцев не превышал 25 лет. Молодые ратники, в основном, не имели своих крепких хозяйств. Оставлять в деревне семейных и зажиточных было выгоднее как помещику, так и самой общине. Некоторые помещики даже покупали крестьян у соседей специально для сдачи в ополчение вместо своих.
Вопреки общепринятому мнению о том, что в 1812 г. во всей империи наблюдался подъем патриотизма и народного духа - за исключением губерний, занятых неприятелем, все было иначе. Настроения в обществе в целом были патриотическими, но при этом все слои населения были не против извлечь и свою выгоду из сложившейся ситуации. Большая часть дворян весьма сдержанно отнеслась к формированию ополчения. Многие помещики заботились больше о сохранении своих доходов, чем о защите родины. А сами крестьяне, в силу своего подневольного положения, не могли проявить должного патриотизма. Выходцы из других слоев также не приняли значительного участия в формировании ополчения. Их доля среди ратников составила всего лишь 0,5 %.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Государственный архив Пензенской области (далее -ГАПО) Ф. 5. Оп. 1. Д. 399.
2. ГАПО Ф. 5. Оп. 1. Д. 404..
3. ГАПО Ф. 5 Оп. 1. Д. 411.
4. ГАПО Ф. 5. Оп. 1. Д. 440.
5. ГАПО Ф. 5 Оп. 1. Д. 529.
6. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 516.
7. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 554.
8. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 1485.
9. ГАПО Ф. 6. Оп. 1. Д. 1778.
10. ГАПО Ф.6. Оп. 1. Д. 2050.
11. ГАПО Ф. 132. Оп. 1. Д. 673.
12. ГАПО Ф. 196. Оп. 1. Д. 367. Приводится число на момент выступления Пензенского ополчения в поход (январь 1813 г.)
13. ГАПО Ф. 196. Оп. 1. Д.378.
14. ГАПО Ф. 196. Оп. 1. Д
15. ГАПО Ф. 196. Оп. 1. Д
16. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
17. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
18. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
19. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
20. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
21. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
22. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
23. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
24. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
25. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
26. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
27. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
28. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
29. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
30. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
31. ГАПО Ф. 196. Оп. 2. Д
419.
1194.
327.
509.
900.
984.
1253.
1388.
1916.
1928.
1960.
2257.
2327.
2751.
2752. 3375. 3570.
. 3725.
32. Бабкин В. И. Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года. М.: Соцэкгиз, 1962. 212 с.
33. Белоусов С. В. Провинциальное общество и Отечественная война 1812 года (по материалам Среднего Поволжья). Пенза: ПГПУ, 2007. 260 с.
34. Кабанов А. К. Ополчения 1812 года // Отечественная война и русское общество / Под ред. А. К. Дживеле-гова, С. П. Мельгунова и В. И. Пичета. М., 1912. Т. V. С. 43-74.
