CC BY
380
СОЦИАЛЬНОЕ САМОЧУВСТВИЕ, СТИЛЬ ЖИЗНИ И ЭТИКЕТ РУССКОГО ДВОРЯНСТВА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.
Н.С. Фуражева
Кафедра второго иностранного языка Государственная академия славянской культуры ул. Героев Панфиловцев, 39, корп. 2, Москва, Россия, 125373
В статье рассматривается процесс культурно-исторического формирования определенного стиля жизни представителей русского дворянского сословия второй половины XVIII — первой половины XIX в. Автор уделяет внимание как внутренним, так и внешним политическим, идеологическим и культурным факторам, повлиявшим на социальное самочувствие и этическую систему ценностей русского дворянства. Этические принципы получили внешнее выражение в правилах поведения и культуре общения.
На фоне современной культурной ситуации, когда на первый план выступает смоделированная массовой культурой пассивная и ограниченная личность, порой лишенная всяких представлений об основных моральных принципах и достижениях культуры прошлого, наибольшую актуальность приобретают научные исследования, посвященные восстановлению непрерывности культурного потока. В контексте представленной проблемы особое место занимает тема возвращения ко многим лучшим культурно-историческим традициям ушедших эпох.
Изучение особенностей и самого процесса наследования традиций российского общества вызывает необходимость обратиться к исследованию истории культуры русского дворянского сословия периода его расцвета (второй половины XVIII — первой половины XIX в.), в среде лучших представителей которого поддерживались и развивались такие важные понятия, как этика, этикет, чувство стиля и такта, представления о чести и достоинстве личности. К сожалению, в XX столетии тема, связанная с исследованиями культуры русского дворянского сословия, многие десятилетия оставалась закрытой. Отсюда бесчисленные и невосполнимые утраты.
Обращаясь к предыстории рассматриваемого периода, нельзя не вспомнить, что XVIII столетие было временем чрезвычайно взрывных процессов в историческом развитии России и других государств, временем удивительных судеб. Начинают развиваться науки и искусство. «Казалось, Россия сразу была выбита из своей насиженной исторической колеи на какой-то новый путь. Изменился внешний облик русского человека: боярские бороды упали под царскими ножницами, длиннополые кафтаны сменились немецкими камзолами. Русский человек был засажен вплотную за немецкую книжку, из которой он должен был выучить много новых наук, необходимых для военного дела и гражданского управления» (1).
Для строительства нового государства неотложно потребовались офицеры для армии и флота, чиновники и дипломаты, администраторы и инженеры, ученые — все они в основном черпались из дворянской среды. Это время характе-
ризуется еще и тем, что в среду дворянства вливается множество талантливых людей из других сословий. За разные заслуги получили дворянское достоинство, а вместе с ним и крупные земельные владения, чины, звания, ордена Меньшиков, Чернышев, Демидов, Строганов, Гончаров и другие, что, несомненно, раздражало древние дворянские роды. Психология служилого сословия стала фундаментом самосознания дворянина XVIII в. Приобщение к просвещению и государственной службе возводилось в ранг непреложного патриотического долга дворянства (2).
Во второй половине XVIII в. Екатерина II продолжает опираться в своей политике на дворян, щедро раздавая им земельные угодья на Юге и в Поволжье, в особенности были вознаграждены те, кто способствовал приходу ее к власти. Экономическая независимость дворянства, почти даровая рабочая сила, в том числе крепостные мастера, художники, архитекторы давали возможность строить усадьбы в соответствии со вкусами и интересами их владельцев. Способствовал этому и «Манифест о вольности дворянской» (1762), который разрешал дворянам проходить службу, не выезжая из поместий, что давало им возможность непрерывно заниматься хозяйством. «Жалованная грамота дворянству» (1785) увеличивала экономические и политические права и привилегии дворян-помещиков. За ними закреплялось право собственности на землю и крепостных крестьян и разрешалось устраивать у себя в имениях торги и ярмарки и заводить производственные предприятия. Так или иначе, провозглашенная возможность отставки расширяла приватную сферу и стимулировала возникновение фигуры частного человека (3).
Однако необходимо помнить, что история социального и этического развития русской дворянской культуры может рассматриваться с двух позиций: как развитие внутреннее и как результат разнообразных внешних влияний. В нашем случае ни один из названных процессов нельзя рассматривать в отдельности, поскольку это может привести к искажению целостной картины всего явления. К тому же, как показывает история, пересечение различных философских, культурных, социальных систем порой дает совершенно неожиданные результаты.
В XVIII в., со времени царствования Елизаветы Петровны, русская дворянская культура начинает подвергаться мощному влиянию французской культуры, французского языка, и, самое главное, французской идеологии. В свою очередь, Екатерина II, пытаясь прослыть просвещенной императрицей, предлагает перенести в Петербург издание знаменитой Энциклопедии, преследуемой во Франции. На русскую почву начинают проникать идеи французских просветителей. Дидро и д'Аламбер получают от императрицы приглашение посетить российскую столицу. А с 1763 г. государыня завязывает оживленную переписку с Вольтером, которая продолжается до смерти последнего в 1778 г.
Не отстают от царицы и ее приближенные. Преуспевали в этом и граф А.П. Шувалов, которому Вольтер посвятил свою трагедию «Олимпия», и Д.А. Голицын, на средства которого в Гааге печаталось запрещенное во Франции сочинение Гельвеция «О человеке», и граф Г. Орлов, и Кирилл Разумовский, приглашавшие в Россию изгнанного из Франции Жан Жака Руссо.
Но, надо заметить, что «французским влиянием (хотя и во многом поверхностным) были охвачены не только самые верхи господствующих классов России. Оно было значительно шире. С духовной жизнью Франции знакомились мелкопоместные дворяне, чиновники, многие образованные люди страны. Ряд произведений французских писателей, появившихся в канун революции 1789 г., проникал в Россию в переводах или в рукописных вариантах» (4).
Грянула Великая Французская революция, но ее события не были восприняты однозначно в различных слоях российского общества. К примеру, Этьен Дю-мон, пастор реформатской церкви Петербурга, свидетельствует о том, что многие молодые люди выражали «свое сочувствие революции», многим она «вскружила голову», а «права человека стали всеобщим катехизисом». И даже среди «вельмож, важных помещиков» находились сторонники радикальных преобразований, которые поддерживали французскую «систему со всеми крайностями» (5). С другой стороны, А.Р. Воронцов летом 1791 г. в своей записке по поводу французской революции писал графу А.А. Безбородко о том, что, если образ правления, основанный на принципах «мнимого равенства», утвердится во Франции, то это приведет к пагубным последствиям и в прочих государствах, с той только разницей, что в одних раньше, а в других позже (6).
Кровавые события во Франции конца XVIII в. потрясли многих русских мыслителей того времени, отозвались в умах и остались в памяти как современников, так и потомков. Уже в 1844 г. В.Ф. Одоевский писал: «Вспомните о французской революции; люди поднялись против угнетения, против деспотизма, как они его называли, — пролиты реки крови; и, наконец, сбылись на деле мечты Руссо и Вольтера; люди, к величайшему удовольствию, добились до республиканских форм, а с ними — до Робеспьера и других господ того же разбора, которые, под защитою тех же самых форм, показали на деле, а не на словах, что значит угнетение и варварство» (7). При этом французские события не были только событиями чужой истории, опыт Великой французской революции неизменно прилагался русскими мыслителями к судьбе России.
Несмотря ни на что, французское влияние продолжало свое распространение в среде русского дворянства. И дело даже не в том, что в конце XVIII и практически на всем протяжении XIX в., французский язык становится повсеместно языком общения светского общества, не в увлечении французской культурой и французскими модами, хотя все это, несомненно, имело место, а в том, что французское влияние начинает приобретать еще одну форму — форму заимствования различных идей, касающихся общественного устройства, а также идей религиозного характера. Многие из них проникали на русскую почву благодаря заграничным путешествиям русских дворян и усилиям французских воспитателей и учителей, приезжавших в Россию.
После Отечественной войны 1812 г. на волне патриотизма наблюдается спад интереса ко всему французскому. Некоторые дворяне из патриотических соображений принципиально исключили из своей речи французский язык, но французское влияние нельзя было полностью вычеркнуть из русской жизни, к тому же многие и не захотели этого делать.
Помимо некоторых отрицательных моментов, влияние Запада имело и множество положительных сторон для российского привилегированного сословия. Благодаря проведенным реформам, ориентированным на западный тип цивилизации, в XVIII в. Россия начинает оформляться как европейская держава. Под воздействием реформ появляются новые поведенческие ориентиры. Причем образцы культуры поведения и общения формируются именно в среде дворянства. Здесь возникает некий культурный синтез. К исконным нравственным понятиям, выработанным прежними веками, таким как почитание Бога, уважение и почтение к возрасту, родовитости, социальному положению, скромности добавились новые моральные позиции: самоуважение, основанное на внутреннем достоинстве и чести, обходительность, благодарность, благопристойность, уважение к женщине (8).
Вследствие своей близости к верховной власти и будучи особенно значимым на весах политики, дворянство призвано было стать эталоном для подражания в глазах представителей остальных сословий Российской империи. Русский историк конца XIX века И. Порай-Кошищ по этому поводу замечает: «Социальное положение дворянства определяется не одной внешней его стороной — названием, титулами, чинами, отправлением служебных обязанностей, — а стороной внутренней, существенной именно тем, чтобы оно было аристократией в точном смысле этого слова, т.е. прогрессивным строем лучших, самых развитых людей в государстве, чтобы оно было вожатым своих соотечественников, готовым на великий гражданский подвиг приносить в жертву свое время и свой труд, когда дело идет об общественных интересах, о том, чтобы помочь Родине и добрым примером, и советом, и делом» (9). Рациональная схема иерархии социальных и моральных ценностей, обосновывавшая такое убеждение, сохраняла актуальность в XVIII в. Затем на смену ей пришли более сложные концепции общественного устройства, и постулат о нравственной высоте дворянина постепенно преобразовался в чисто этическое требование: «Кому много дано, с того много и спросится» (10).
Едва ли не самой главной сословной добродетелью считалась дворянская честь. «Для человека дворянского авангарда следование велению высокого долга предопределено было понятием чести, а осознание долга, в свою очередь, формировало это понятие» (11). Являясь основным законом поведения дворянина, честь безоговорочно преобладала над другими соображениями вроде выгоды, успеха и даже безопасности. В любой момент представитель дворянского сословия мог быть вынужден отстаивать свою честь с оружием в руках. При этом, выходя на поединок, дворянин готов был драться не только за свою репутацию, то есть за честное имя частного лица, он вступался за достоинство человека, находящегося на определенной общественной позиции, защищал свое право принадлежать привилегированной социальной организации.
После манифеста 1762 г. требование обязательной службы приобрело статус нравственного закона и еще долгое время не ставилось под сомнение многими людьми, принадлежащими к разным кругам дворянского сословия. Даже дворянин, не состоящий на государственной службе, вынужден был заниматься делами своего имения и своих крестьян. Как замечает один из пушкинских героев: «Звание помещика есть та же служба. Заниматься управлением трех тысяч
душ, коих все благосостояние зависит совершенно от нас, важнее, чем командовать взводом или переписывать дипломатические депеши» (12).
Большинство дворян средней руки, проводивших зимние месяцы в Москве, Петербурге или крупных губернских городах, летом обязательно наезжали в деревню, в свои поместья. На лоне природы, в кругу семьи можно было забыть о столичной суете, отдохнуть. Здесь не требовалось особо четкого соблюдения светского этикета, но этические принципы оставались неизменными.
В процессе взаимодействия и общения помещиков с их крепостными слугами выходили на поверхность и становились очевидными как положительные, так и отрицательные нравственные качества обитателей господского дома. С одной стороны сословные различия создавали социально-психологический барьер между владельцами усадьбы и крестьянами, что нередко приводило к многочисленным конфликтам, несправедливому обращению с крепостными, крестьянским бунтам, а с другой — помещики всегда были очень близки к крестьянству, жили рядом с ним, знали его проблемы.
Для многих дворян усадьба становилась «первым университетом». Здесь, окруженный любовью родителей и близких людей, дворянский ребенок получал первоначальные знания и нравственные установки. Во многих дворянских семьях родители и многочисленные члены семьи личным примером оказывали влияние на формирование образа мыслей и становление характера молодого человека. «Дворянское воспитание — это прежде всего строго установленный старшим поколением стиль жизни» (13). Имеется в виду тот стиль поведения, который усваивался отчасти сознательно, отчасти бессознательно под влиянием привычки и подражания. Речь идет не о каких-либо теоретических предписаниях, а о традиции, которая не поддавалась обсуждению и которую старались соблюдать неукоснительно. «Правила хорошего тона отнюдь не сводились к набору рекомендаций типа: в какой руке держать вилку, когда следует снимать шляпу и т.д. Разумеется, этому дворянских детей тоже учили, но подлинно хорошее воспитание основывалось на ряде этических постулатов, которые должны были реализовываться через соответствующие внешние формы поведения» (14). Этические принципы находили свое выражение в повседневной жизни, поведении и культуре общения.
Основными правилами этикета, прежде всего, были — умение вести себя достойно и естественно в любой обстановке, умение общаться наравне как с людьми вышестоящими, так и с теми, кто гораздо ниже по социальному положению, а также умение скрывать свои мысли и чувства от посторонних.
Внутренний мир не должен был выставляться напоказ непрошеным свидетелям. Как сильные радости, так и сильные огорчения не могли обременять окружающих.
Помимо привитых с самого раннего детства основных нравственных установок и правил поведения развитию этического начала русского дворянина также во многом способствовало стремление к постоянному самообразованию и самосовершенствованию. Принцип самосовершенствования становился основополагающим для довольно обширной категории образованных российских дворян. «Вос-
питывать себя значит подчинять волю свою, как главную силу человека, чистым нравственным правилам для чистых целей, или, другими словами, значит получать с ранних лет направление к усвоению справедливости, честности и доброты, т.е. таких личных свойств, которые составляют существенное условие хорошего человека» (15).
Мы пришли к выводу, что особое социальное самочувствие русского дворянства второй половины XVIII — первой половины XIX в. формировалось постепенно под влиянием многочисленных социально-политических и идеологических факторов и культурных процессов, происходивших внутри страны и за ее пределами. К первым следует отнести многотрудный процесс формирования Российской империи в XVIII столетии и образование единого благородного сословия, включившего в свои ряды как представителей старой знати, так и выходцев из других сословий, получивших дворянское звание за особые заслуги перед Отечеством. Отмена обязательной государственной службы на законодательном уровне стала стимулом свободного самоопределения русского дворянина, а статус единой сословной организации послужил причиной возникновения новой корпоративной этики, закрепившей социальные позиции дворянства.
Этические установки русского дворянина во многом складывались под идеологическим и религиозно-философским влиянием французской культуры, что порой приводило к преобразованию некоторых русских традиционных ценностей. Внешним проявлением этических принципов российского дворянства стал этикет. Хорошие манеры поведения в обществе и особое искусство общения, предполагавшие сдержанность чувств и, в то же время, свободное обращение с людьми разного социального положения прививались дворянским детям с самого раннего возраста и, в дальнейшем, в рамках наследственной традиции, передавались уже следующим поколениям дворянской семьи.
Таким образом, в нерасторжимом единстве этического и этикетного начал постепенно исторически складывался стиль жизни русского дворянского сословия второй половины XVIII — первой половины XIX в.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) Кизеветтер А. А. Русское общество в восемнадцатом столетии. — Ростов-н-Д, 1904. — С. 8.
(2) Марасинова Е.Н. Вольность российского дворянства (Манифест Петра III и сословное законодательство Екатерины II) // Отечественная история. — 2007. — № 4. — С. 23.
(3) Там же. — С. 31.
(4) ИтенбергБ.С. Россия и Великая Французская революция. — М., 1998. — С. 9.
(5) Дневник Этьена Дюмона об его приезде в Россию в 1803 г. // Голос минувшего. — 1913. — № 2. — С. 153.
(6) Итенберг Б.С. Россия и Великая Французская революция. — С. 15.
(7) Одоевский В.Ф. Русские ночи. — Л., 1975. — С. 145.
(8) Курочкина И.Н. Формирование и развитие российского этикета во второй половине XVIII в. — М., 1998. — С. 3.
(9) Порай-Кошиц И. История русского дворянства от IX до конца XVIII века. — СПб., 1900. Репринтное издание. — М., 2003. — С. 34.
(10) Муравьева О.С. Как воспитывали русского дворянина. — СПб., 2001. — С. 31.
(11) Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты. Изд. 2-е. — СПб., 2002. — С. 20.
(12) Пушкин А.С. Роман в письмах // Собр. соч. в 10 т. — М., 1975. — Т. 5. — С. 412.
(13) Захарова О.Ю. Светские церемониалы в России XVIII — начала XIX в. — М., 2003. — С. 75.
(14) Муравьева О.С. Как воспитывали русского дворянина. — С. 88.
(15) Порай-Кошиц И. История русского дворянства... — С. 36.
SOCIAL WELL-BEING, LIFESTYLE AND ETIQUETTE OF THE RUSSIAN NOBILITY IN THE SECOND HALF OF THE 18th CENTURY -THE FIRST HALF OF THE 19th CENTURY
N.S. Furazheva
Department of Second Foreign Language State Academy of Slavic Culture Geroev Panphilovtsev Str., 39, korpus 2, Moscow, Russia, 125373
The article deals with the process of cultural and historical formation of the particular lifestyle of the Russian upper class representatives in the second half of the 18th century — the first half of the 19th century. The author pays attention to the internal and external political, ideological and cultural factors which affected the social well-being and ethical value system of the Russian nobility. The ethic principles found external expression in the rules of polite behavior and culture of communication in society.
