CC BY
62
УДК 140.8:165:94/99
М.Н. Лященко
СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ И ИДЕЙНО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ОБЪЕКТИВНОМ ЗНАНИИ
В статье рассматривается одна из сложных и неоднозначных тем, касающихся социальнокультурных и идейно-мировоззренческих условий, предшествовавших становлению представлений об объективном знании. Раскрывается влияние идей представителей Ренессанса и эпохи Реформации на общеконцептуальный образ мышления таких ученных, как Ф. Бэкон, Г. Галилей, Р. Декарт и И. Ньютон, мысли которых легли в основу классического образа мышления. Показывается роль Великих открытий и экономических предпосылок в формировании математико-механистического крена классической философии.
Ключевые слова: эпоха Возрождения, Реформация, Человек — «второй бог», переоценка отношения человека ко всему механическому, экспериментализм, однородность пространства.
Вызванная к жизни Авиньонским пленением, эпоха Ренессанса резко противопоставила себя Средневековью и господствующей в ней католической церкви. Именно духовенство стало у гуманистов объектом обличения и язвительной критики. Возрождение выдвигало новую систему взглядов: антропоцентризм (человек объявлялся «вторым богом», «маленьким богом»), вера в человеческий разум, в неограниченные возможности человеческой личности, ярко выраженный индивидуализм и преклонением перед античным наследием, которая пыталась заменить схоластику. Антицерковный характер гуманизма очевиден [15, с. 13-16], но он отнюдь не антирелигиозен, ибо светская философия гуманизма очень тесно вплелась в религию.
Ренессансная мысль смогла выступить в теории познания за авторитет человека, его собственного мнения и опыта. Вот почему Леонардо да Винчи критикует не только схоластов, но и часто тех, кто близок ему по духу: «Хотя бы я и не умел хорошо, как они, цитировать авторов, я буду цитировать гораздо более достойную вещь, ссылаясь на опыт, наставника их наставников. Они расхаживают чванные и напыщенные, разряженные и разукрашенные не своими, но чужими трудами, а в моих мне же самому отказывают; а если меня, изобретателя презирают, насколько более должны быть порицаемы сами, - не изобретатели, а трубачи и пересказчики чужих произведений!» [14, с. 25]. Это теоретическая установка твердо закрепилась в канонах новоевропейской науки. Вот почему сначала Галилей убеждается на собственном опыте в правоте выводов коперниканс-кой системы, что надлунный и подлунные миры ни чем не отличаются друг от друга, а потом толь-
ко принимает ее как объективно существующую реальность. Это ему удалось с помощью своего изобретения (телескопа) открыть наличие кратеров на луне и звездной природы Млечного Пути.
Из приведенной цитаты Леонардо да Винчи видно, что он ценит в человеке изобретательскую «жилку», его творческие силы. Да и на всей эпохи Возрождения чувствуется налет гениальности. И это не случайно, ведь XIII и XIV века стали переломными в жизни европейского общества, открыв человеку новые измерения.
Во-первых, это связано с изобретением компаса, непосредственным следствием чего стали великие географические открытия; достаточно напомнить открытие Америки Колумбом (1492), плавание Васко да Гамы в Индию вокруг Африки (1498), первое кругосветное путешествие Ф. Магеллана (1519-1522). Мировоззрение человека расширилось, обогатилось; он «словно попал из знакомой местности, где он все знал и мог ориентироваться, в чужую, где ему нужно было заново обнаруживать новые точки отсчета и ориентира» [4, с. 6]. Эти систему отсчета и предлагал Ренессанс.
Во-вторых, это появление пороха (XIII в.), который получил широкое распространение в XIV в. и способствовал техническому усовершенствованию европейской армии. Только теперь становится понятным, какую роль это изобретение сыграло в научной деятельности Галилея, который с таким уважением относился к венецианскому арсеналу, технические возможности которого в то время помогли Галилею прейти к экс-периментализму. Да и экономическое развитие Италии XV в. способствовало расширению различных отраслей производства в ее городах. Так, во Флоренции наиболее широкое развитие полу-
чает текстильная промышленность, Милан является городом оружейников и вообще мастеров, занятых обработкой металла, Венеция славится своими изделиями из стекла.
Восхищение изобретениями и открытиями было свойственно не только Леонардо да Винчи, но и всей эпохе Возрождения, что стало предпосылкой переоценки отношения человека ко всему искусственному и механическому, т.е. сделанному руками человека. Мнение о том, что человек есть «второй Бог» и сотворец Бога на земле, стало решающим фактором в переоценке взгляда человека на механическую «природу», так как созданная человеком вторая природа не уступает ни в чем той природе, которая создана самим Богом. Она также является божественной. С этого времени механистическое миропонимание получило теоретическое оправдание и право быть альтернативой натурализму. Уже позже Бэкон закрепит эту переоценку в классической философии: «Дело и цель человеческого могущества в том, чтобы производить и сообщать данному телу новую природу или новые природы» [6, с. 83]. Механика для древних греков было противоестественным искусством построения машин, оно шло в разрез с природой. Само слово «механика» означает «орудие», «ухищрение», «уловку» т. е. перехитрить природу [7, с. 151]. По словам Л. М. Косаревой, «античные механики могли перехитрить природу, но не познать ее сокровенные глубины» [11, с. 43-44]. Бэкон, наоборот, косвенно утверждает, что механика не противоречит миру природы, а копирует ее и помогает познать. Аналогичную точку зрения при внимательном рассмотрении можно обнаружить и у Г алилея [8, с. 57].
Обратим внимание на знаменитый девиз Бэкона «Знание - сила», который несет в себе двойную смысловую нагрузку. Если оставить в стороне первый смысл о том, что тот, кто владеет знанием, становится сильней, то второй смысл подготавливает эпоху экспериментализма: знание надо взять у природы силой, именно с помощью силы только и возможно добыть истинное знание. Бэкон учил: «природу надо испытывать». Именно этот девиз пронесется сквозь столетия и еще не раз воскреснет в трудах теоретиков механики. Органический космос для греков был живым, а они его частью, из-за этого они не смогли применить к природе механические методы познания, основанные на силе. Им и в голову не приходило его «пытать» или с помощью силы
вырывать у него истину. Истина для греков находилась на поверхности, и познание «принимало скорее форму преобразования субъекта (способа видеть, мысленно воспроизводить, распознавать, интерпретировать, истолковывать всегда уже присутствующую истину): предмет раскрывается в истине, поскольку теоретик научается истинно (умно) видеть, слышать, воспринимать, улавливать смысл» [1, с. 22]. Физика требовала от исследователя более тонкого наблюдения, которое должно было помогать чувствам выхватывать истину, не повреждая природу.
Во второй половине ХШ в. на Западе появляются первые механические часы, к концу столетия уже хорошо известные в Англии. К середине XIV в. имелись сложные конструкции часов с боем и движущимися фигурами (Страсбург, Генуя, Авиньон, Болонья). Вместе с часами в XIII в. получают распространение очки, благодаря которым научились шлифовать линзы, что способствовало конструированию телескопа Галилеем и Кеплером.
XV век ознаменовался великим изобретением Иоганна Гуттенберга - книгопечатным станком. В середине века немецкий изобретатель напечатал так называемую 42-строчную Библию, которая стала шедевром мировой культуры. Книгопе-чатанье произвело переворот в науки. С той поры книги стали дешевле и доступней для широких слоев общества, а вскоре их производство становится массовым, вопреки желанию католической церкви, в руках которой ранее была монополия на производство книжной продукции. Это обстоятельство позволило наладить выпуск альтернативной литературы, которая расходилась в своем миропонимании с церковными канонами.
В лоне самого схоластического учения новая философия пробивала себе путь. В первую очередь это касается учения Николая Кузанского, острие которого было направлено против аристотелевско-птолемеевской картины мира. Он один из первых, кто попытался применить математический метод не только к небесной сфере, но и к земной. Он говорит, что «Бог пользовался при сотворении мира арифметикой, геометрией» [12, с. 106]. Далее он продолжает: «При помощи арифметики бог сделал из мира одно целое. При помощи геометрии он образовал вещи так, что они стали иметь форму, устойчивость и подвижность в зависимости от своих условий» [12, с. 106-107].
Кузанский не отказывался от аргументации, находящейся в Библии - он активно ее использо-
вал, так как понимал, что это будет неоспоримым доказательством его правоты. «Потому-то и можно говорить, что элементы созданы богом в изумительном порядке, - писал немецкий кардинал, - ибо бог все сотворил в числе, весе и мере; числе принадлежать арифметике, вес - музыка, мера - геометрия» [12, с. 107]. Кузанец, как и Леонардо, видит «смысл в использовании количественных наблюдениях». Но Леонардо да Винчи, в отличие от Н. Кузанского, по большей части старавшегося не выходить за рамки небесной теологии, пытался примирить механику с математикой. Он заявляет: «механика - рай математических наук, ибо посредством нее достигают математического плода». Но Леонардо так и не удалось осуществить задуманное, он так и остался в области чисто эмпирического опыта. Глаз у него «охватывает красоту всего мира», он является «государем математических наук» [14, с. 643]. Но имеется одно идейное соображение, которое объединило двух ученых. Это их нетрадиционный взгляд на Вселенную; для Кузанца она бесконечна, а значит, не имеет центра: ее центр - везде, окружность -нигде. Отсюда неизбежно вытекало следствие, что Земля уже не занимает какое-то привилегированное, центральное положение во Вселенной. Перекликаясь с немецким кардиналом, Леонардо пишет многозначительные слова: «Солнце не движется» [10, с. 141]. Он не только подошел вплотную к идее о бесконечности Вселенной, но и об ее однородности [10, с. 141]. Именно такие идеи находились в «обойме» науки до Коперника.
С появлением гелиоцентрической системы, которая пошатнула здание аристотелевско-птолемеевской картины мира, начинается переворот в науке. Не вдаваясь в подробности и общеизвестные выводы Коперника, выделим предпосылку, сыгравшую огромную роль в становлении нового мировоззрения. Она заключается в том, что коперниканская революция стерла грань между небесным и земным миром, благодаря этому мир не только, как замечает А.В. Ахутин, стал «познавательно однороден» [2, с. 379], но и однороден в пространстве и во времени, что позволило родиться идее эксперимента. Как правильно подчеркнул В.С. Степин, «физический эксперимент предполагает его воспроизводимость в разных точках пространства, а поэтому требует концепции однородного и изотропного пространства (все точки и все направления которого физически одинаковы) [16, с. 47]. Только исходя из этой
фундаментальной предпосылки, Ньютон смог ввести в онтологическую конструкцию абсолютные величины, которые выделяют характеристики пространства (однородность и неподвижность) и времени (равномерность). Они гарантируют не только всеобщность и объективность (истинность) законов, но и служат твердой почвой экспериментально-доказательной науки.
Эта же предпосылка дала возможность отождествить материю с неизменчивыми формами, что дало впоследствии ее измерить и математизировать. Эту мысль Паскаля хорошо выразил А.В. Ахутин: «Из-за единства и однородности природы, математическое конструирование может быть связанным с искусством самой природы» [3, с. 94], т.е. порядок и связь идей схожи с порядком и связью вещей. Метафизика тем самым выступила в роли неизменных форм (законов), а геометрия - мерилом вещественного мира. Хотя впоследствии выяснилось, что метод Паскаля и Спинозы расходится с математизацией пространства Декарта.
Закреплению идеи однородного пространства и основ экспериментализма косвенно способствовали Возрождение и Реформация, а также техническое развитие Европы. Эти два великих процесса начали сокрушать иерархическо-фео-дальный строй, «лишив религиозной санкции, разделение труда на «высшие» и «низшие» сферы, внесли решающий вклад в разрушение социального барьера между механикой и свободными искусствами» [11, с. 54]. Впоследствии Бэкон писал: «.. .глубоко укоренилось ошибочное мнение, считающее искусство и природу, естественное и искусственное чем-то совершенно различным... люди должны проникнуться убеждением в том, что искусственное отличается от естественного не формой или сущностью, а только действующей причиной: ведь вся власть человека над природой ограничивается властью над движением, то есть способностью соединять разъединять природные тела» [5, с. 158-159]. Подводя итог механизации мира, Декарт утвердительно сказал: «Все искусственные предметы вместе с тем предметы естественные» [9, с. 540].
Техническое развитие Европы сделало возможным для человека понять и уловить то, что технические изобретения (часы) точно «схватывают» закономерности природы, как бы мир представляет собой «беременный механизм» (Бойль). Только так можно понять, почему Гук
рассматривал вращение планет по аналогии с вращением тела, закрепленного на нити, а Ньютон использовал аналогию между вращением Луны вокруг Земли, используя движение шара внутри полой сферы. Ранее это было одним из обстоятельств, подтолкнувших Г алилея начать экспериментировать. Не зря Галилей был инженером в том смысле, который по лингвистическим ассоциациям ближе всего выражается итальянским термином ingenio, - человеком, изобретающим приборы и вместе с тем раскрывающим закономерности природы [13, с. 70]. Хотя сам Галилей так и не выработал четкого понятия эксперимента, так как экспериментализм непосредственно зависит от развития понятия механицизма, это была не вина великого итальянца, потому что только в его философии начинают зарождаться первые механистические представления о мире, и только XVП-XVШ в. мир воспринимается как сложная машина, что окончательно стерло грань между идеальными формами и практической реальностью. Надо признать, что эксперимента-лизм не применим как к представителям оксфордской школы (Роберт Большеголовый и Роджер Бэкон), так и к Леонардо да Винчи. По сути, они оставались эмпириками, которые в силу своей эпохи не смогли выйти за его рамки.
Таким образом, в результате исследования было показано, что ослабление власти католической церкви и их верховного понтифика, вызванное Авиньонским пленением, дали произрасти двум великолепных «цветкам» - Ренессансу и Реформации, которые непосредственно способствовали формированию предпосылок становления представлений об объективном знании. Эпоха Возрождения, поставив во главу угла второго Бога - человека, дала человеку возможность опереться на собственные силы, на свое личное мнение и опыт, тем самым была не только произведена переоценка отношения человека ко всему искусственному и механическому, но и была отвергнута «старая» вера в авторитеты. Реформация социально элиминировала иерархическо-феодальные структуры и «поставила на щит» проблему равноправного отношения ко всем социальным слоям общества, особенно к представителям ремесленного дела. Таким образом, это было социальное оправдание внедрения идеи механицизма.
Не малую долю в развенчание птолемеевско-аристотелевского мироустройства внесли великие географические открытия и появление новых тех-
нических изобретений. Они не только расширили границы мировоззрения средневекового человека, но и открыли новые горизонты для развития средневеково мышления. Эпоха Ренессанса стремительно отреагировала на запросы общества, вызванные новыми открытиями и изобретениями, дав человеку новые гуманистические ценности.
Великую предпосылку о познавательной однородности пространства и времени вынашивала в себе, как позже выяснилось, гелиоцентрическая теория Коперника, благодаря которой начала воедино собираться механическая картина мира с экспериментальной направленностью на математизацию материи.
Библиографический список
1. Ахутин А.В. История принципов физического эксперимента (от Античности до XVII в.). -М.: Наука, 1976. - 292 с.
2. Ахутин А.В. Поворотные времена. - СПб.: Наука, 2005 - 743 с.
3. Ахутин А.В. Понятие «природа» в античности и в Новое время («фюсис» и «натура»). - М.: Наука, - 1988. - 205 с.
4. Большаков В.П. Монтень - великий гуманист эпохи Возрождения (450 лет со дня рождения). - М.: Знание, 1983. - 64 с.
5. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 1. - М.: Мысль, 1971. - 590 с.
6. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. - Т. 2. - М.: Мысль, 1972. - 567 с.
7. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. - М.: Прогресс - Традиция, 2003. - 528 с.
8. Галилей Г. Диалог о двух системах мира птолемеевой и коперниковой. - М.; Л.: Гостехиздат, 1948. - 377 с.
9. Декарт Р. Избранные произведения. - М.: Госполитиздат, 1950. - 710 с.
10. Зубов В.П. Физические идеи Ренессанса // Очерки развития основных физических идей. Сборник статей / Отв. ред. А.Т. Григорьян, Л.С. Полак. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1959. -С. 129-155.
11. Косарева Л.М. Рождение науки Нового времени из духа культуры. - М.: Ин-т психологии РАН, 1977. - 358 с.
12. Кузанский Н. Избранные философские сочинения об ученом незнании, об уме, о не-ином, о бытии возможности. - М.: Соцэктиз, 1937. - 362 с.
13. КузнецовБ.Г. Галилей. - М.: Наука, 1987. -326 с.
14. Леонардо да Винчи. Избранные естественнонаучные произведения. - М.: Изд-во Акад. наук, 1955. - 1207 с.
15. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII вв. - М.: Высшая школа, 1984. - 448 с.
16. Степин В. С. О прогностической природе философского знания // Вопросы философии. -1986. - №> 4. - С. 40-57.
УДК 113/119:101.8
В.Г. Мушич-Громыко ЧТО ТАКОЕ КОСМОЛОГИЯ?
Во Вселенной для человека есть два самых важных объекта: сама Вселенная и сам человек. Вселенную нельзя изучать вне такого контекста, как человек, а человека нельзя изучать вне контекста под именем «Вселенная». Человекоразмерный фактор многослоен. Антропный принцип обращает внимание только на первичный слой соотносительности Вселенной и человека (на чисто физические параметры). Требуется выработать такие подходы, которые бы при объяснении такого объекта, как Вселенная, учитывали и иные характеристики человека.
Ключевые слова: антропный принцип, идеальный субстрат, космология, диалектика, мягкость, жесткость.
Заявленная вопросом тема статьи обозначает собою обращение к основаниям естествознания, а далее и к основаниям космологии философской прежде всего. Идею Вселенной можно рассматривать под углом астрономии, астрофизики, планетологии, астробиологии, астрохимии, специальной и общей теории относительности, квантовой механики, наконец. (Для последней характерны логические структуры в виде двух разнородных по своей природе составляющих, которые в своей конкретной детерминации предопределяют лишь статистические (вероятностные) предсказания; результаты индивидуального измерения над квантовыми объектами в общем случае непредсказуемы; распределения гравитационных обычных масс и масс темной материи вполне могут во Вселенной подчиняться статистическим распределениям.) Но рассмотренная таким образом идея Вселенной будет являться физической космологией, в которой не нашлось места такому сложному космологическому объекту, как человек. Для «включения» в космологию человека, видимо, необходимо сформулировать идею Вселенной, не «выпадая» из астрофизических идей и представлений. Антропный принцип, устанавливающий зависимость существования человека от физических параметров (физических инвариантов) Вселенной, вроде бы решает эту проблему, но он скорее решает её в ключе материального присутствия Вселенной в объекте под именем «человек»,
упуская из вида существенные его характеристики в виде способности к деятельности, которая либо совпадает с общей направленностью изменения Вселенной, либо не совпадает. Указанный штрих отношений Вселенной и человека мы должны распространять и на понятие «человеческая цивилизация». Антропный принцип, следовательно, «не поддерживает» идею, согласно которой человека нужно рассматривать как социальное существо, которое понимает необходимость и возможность выхода в большой Космос для возможного его освоения в ключе ненару-шения динамики изменений космологического пространства при одновременном решении в человеческой цивилизации гуманно-гуманитарной проблематики. Основные теоретические положения в существующих идеях Вселенной обращаются к принципам теоретических исследований вообще - для того, чтобы можно было осуществить синтез научных фундаментальных идей для последующего использования этого синтеза уже для изучения такого глобального объекта, как Вселенная. Но опять же не произносится никаких слов о значимости такой компоненты Вселенной, имя которой - «человек».
Осуществим некоторую пробу в составлении определения космологии как науки в ключе того, что мы сказали выше. Космология - это процесс, участие в процессе, объяснение этого процесса. Слова «космология - это процесс» необходимо понимать в русле того, что понятие «Вселенная»
