CC BY
17
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ СТАТУСА И РОЛИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СУБЪЕКТОВ
В данной статье анализируется статус и роль субъекта управления экономическими отношениями как персонифицированной личности, преследующей собственные интересы для блага всего общества. Понимание человека, стремящегося исключительно к достижению личной выгоды, характерно для концепций рационального экономического поведения. Автор рассматривает типологию экономических субъектов, отмечая, что в случае обезличивания в производственных отношениях исчезает индивид как основное действующее лицо в хозяйственно-экономической жизни общества и вместо него возникает институт представительства.
Ключевые слова: экономический субъект, экономические отношения, хозяйственный субъект, выгода личная, рациональное экономическое поведение, персонифицированный субъект, обезличенный субъект, институт представительства.
Философия хозяйства как гуманитарное знание на пути постижения истины предполагает диалог, который характеризуется установлением специфических субъектно-объектных отношений, предполагающих наличие двух, по меньшей мере, высказывающихся субъектов. Здесь отношение человека - субъекта хозяйства - к объекту - природе и культуре - всегда опосредовано отношением к другому субъекту. В качестве субъекта может выступать не только человек (хотя, по определению, субъектом хозяйства является именно он), но и текст, исторический источник, который и предстает в качестве опосредствующих звеньев в процессе познания. Согласимся с A.M. Коршуновым, что «только через такое опосредование и достигается постижение объекта, некоторого фрагмента социальной реальности. Это значит, что в диалоге, в отличие от естествознания, где субъект как бы извне «вычерпывает» знания об объекте, в гуманитарном познании субъект ведет «разговор» с объектом, он «вслушивается» в него» [1, с. 8]. Не случайно гуманитарное познание неотделимо от процесса понимания, представляющего собой специфический способ постижения ценностно-смыслового содержания социокультурных явлений, в том числе человека.
Познает хозяйство не безликий субъект, а философ-личность, для которого отношение к действительности всегда есть диалог. Поэтому в философии хозяйства отношение к объекту опосредовано отношением к другому субъекту, которое включает в себя процесс понимания как способ выражения ценностно-смыслового содержания духовной и материальной жизни. Такой подход предполагает: активность субъекта в процессе познания хозяйственных явлений и во взаимоотношениях с другими субъектами; признание интеллектуальной и хозяйственной свободы других личностей; уважение достоинства и права на всестороннее развитие людей; ответственность каждого мыслящего индивида за себя и других.
В современном исследовании С.Н. Булганиной ставится весьма непростая проблема о сущности субъекта управления экономическими отношениями [2]. Автор считает, что понятие «субъект» в экономической теории шатко и неопределенно, поскольку неясно, идет ли речь о конкретном индивиде, совокупном человеке, социальной группе, классе или институте. Кого имеют в виду исследователи, когда говорят о субъекте управления экономикой и хозяйством? Кто является субъектом рационально принятых решений? Распространяется ли принцип рационального экономического поведения на институционализированных субъектов?
Историко-концептуальная традиция экономического субъекта восходит еще к философским учениям о роли человека в управлении хозяйством, а затем и к проблеме челове-
ка в экономике, что с течением времени привело к выделению двух базовых подходов. В рамках первого экономическим субъектом выступает отдельный индивид, наделенный мотивами рационального хозяйственного поведения. Происхождение этих мотивов остается при этом неизвестным в той мере, в которой они определяются в качестве принадлежащих «человеку вообще». На основе второго подхода выявляются объективированные причины общественного развития, социальных революций, смены общественных систем, которые выступают в роли движущих сил становления экономики. Конечно, сами процессы при этом остаются неперсонифицированными и обезличенными (за исключением мар-ксовой теории в той ее части, где речь идет об основных типах экономических лиц, воплощающих в буржуазном социуме капитал, наемный труд, разные формы капитала и
др.).
Основателем современной теории экономического субъекта как персонифицированной личности, охраняющей собственные интересы для блага всего общества, был Т. Гоббс, полагающий, что личная выгода - самый сильный стимул к деятельности, предопределяющий естественное состояние общества: «войну всех против всех», которая может быть урегулирована только при помощи сильной авторитарной власти.
Впоследствии оппоненты Гоббса выдвинули аргументы, обосновывающие возможность достижения гармонии личной выгоды и общественных интересов, в частности, определили разделение труда как объективную тенденцию экономического развития. Именно разделение труда, по их мнению, позволяет каждому реализовать свои цели посредством принятой в действие личной выгоды. Индивид делает так, чтобы больше «выгадать». Это делается через увеличение объема деятельности, которой он занят в системе разделения труда. Повышение продуктивности его труда приносит выгоду обществу в целом, т. к. способствует повышению общего благосостояния.
Развитие торговли и выдвижение в ХУП-ХУШ вв. меркантилистов обозначили новый аспект поведения экономического человека. При этом государством ставилась прежняя задача: создать условия для соответствия деятельности экономического субъекта, движимого эгоистической личной выгодой, интересам обогащения государства. Изменились лишь действующие лица: законодатель, определяющий условия торговли, и торговец, действующий эгоистически.
Что касается теоретиков-меркантилистов, то они не ставили себе задачу беспристрастного описания «рядового» экономического субъекта. В центре внимания была фигура законодателя. Обсуждению подлежали лишь условия, на которых он может разрешить своим подданным действовать по собственному усмотрению в соответствии с их природными эгоистическими наклонностями, которые законодатель должен подчинить интересам государства.
Первым экономическим учением, положившим определенное представление о человеческой природе в основу целостной теоретической системы, стала концепция А. Смита. Человек, принимаемый ученым, был максимально приближен к реальному характеру, включающему, кроме стремления к личной выгоде, еще ряд склонностей и свойств. По его мнению, реализация личной выгоды не всегда способствует частными общественным интересам. Если исследуемый экономический человек - предприниматель, то он стремится к максимизации прибыли, а норма прибыли обратно пропорциональна общественному благосостоянию. Поэтому интересы предпринимателя в малой степени используются с выгодой для общества. Если же это не предприниматель, а рабочий, то он, участвуя в разделении труда, обладает определенной специализацией. Чем больше развита специализация, тем быстрее рабочий превращается в простого исполнителя непонятных для него операций. Это отрицательно влияет на его физическую природу. Несмотря на то, что специализация выгодна для общества, она становится вредной для личности, в этом случае также проявляется несоответствие интересов общества и личности. Объясняется такое положение тем, что источником богатства общества Смит считал не личную выгоду, как было традиционно принято, а в инстинктах человека, особенно, в инстинкте созидания.
Ученый начинает свою теоретическую систему с определения природы человека и вносит это представление в основу всей системы. Свойства человека, по Смиту, определяют все виды его хозяйственной деятельности [3, с. 27-29], при этом одним из важнейших является склонность к обмену «одного предмета на другой». Второе - эгоизм, стремление к личной выгоде, «одинаковое у всех людей постоянное и неисчезающее стремление улучшить свое положение» [3, с. 253]. Первое свойство ведет к разделению труда, второе побуждает индивида к выбору максимально выгодного для него вида деятельности из числа тех, на которые он способен.
В работе «Богатство народов» А. Смит соглашается с выводами своих предшественников о том, что личный интерес в конечном счете служит благополучию общества, но при этом он не соглашается с методами хозяйствования, которые оправдываются при абсолютизации личной выгоды. Согласно исследователю, однозначная исключительная абсолютизация личной выгоды недостаточно конкретно определяет все многообразие эффективных хозяйственных методов. Наряду с этим он обращает внимание на то, что первопричиной богатства общества является производительный труд. Объем национального продукта детерминирован в первую очередь производительностью труда нации, которая зависит от разделения труда, а оно, по Смиту, результат не мудрости человека, а определенной склонности человеческой натуры к обмену, к ведению меновой торговли. Он подчеркивает, что это стремление человека торговать уникально. «Никто еще не видел, чтобы собаки между собой добровольно обменивали одну кость на другую». В процессе обмена как продавец, так и покупатель считают, что они реализуют свой личный интерес и получают выгоду. Разделение труда поддерживается желанием удовлетворения личной выгоды, но при этом личную выгоду получает и другой участник обмена.
Итак, понимание человека, стремящегося исключительно к достижению личной выгоды, характерно для концепций рационального экономического поведения, главным мотивом которого является собственный интерес, имеющий отношение к повышению благосостояния и к денежному накоплению. Действующим элементом этой группы экономических теорий является эгоистический экономический человек, движимый естественным стремлением к личной выгоде. Таковы люди с точки зрения экономических теорий английской классической школы (Смит, Рикардо, Дж.С. Милль), маржинализма (Джевонс, Вальрас, Менгер) и неоклассического направления (Маршалл, Фридман и др.).
Дальнейшее развитие проблема человека как субъекта экономических отношений получила в теориях неоклассического направления, в частности, в работах представителей австрийской школы. Однако здесь можно обнаружить некоторое сужение проблемы, т. к. экономический человек предстает теперь уже только в качестве агента рынка, осуществляющего свободный выбор вариантов своего экономического поведения в отношении ограниченных ресурсов. Происходит сведение экономического человека к «продавцу - покупателю», а последних - к потребителю. От экономического человека в теории неоклассиков остается лишь предпосылка экономической свободы индивида, которая закладывается в свою очередь в основание экономической теории в качестве принципа методологического индивидуализма (Й. Шумпетер).
В работах Л. фон Мизеса и Ф. Хайека индивид уже действует в определенной институциональной среде, его поведение ставится в зависимость от них. Помещение индивида в исторически определенную институциональную среду, с одной стороны, конкретизирует проблему экономического субъекта, делая ее специфически исторической, т.к. предполагается, что институты изменяются, эволюционируют, влияя тем самым и на поведение индивидов. С другой стороны, тот факт, что между индивидами и институтами не прослеживаются связи генезиса и развития, обнаруживается вновь в том, что индивид лишается прежней активности и утрачивает свойства субъекта.
Неоинституциональное направление экономической теории (Р. Коуза, А. Алчяна, Х. Демсеца, О. Уильямсона и др.), также сохранив предпосылку о свободе индивидов в процессе принятия хозяйственных решений, попыталось представить их в качестве сторон
контракта как специфического капиталистического института. Здесь институциональная среда понимается как совокупность норм и правил поведения, в основном правового характера. Поведение индивида при этом, так же как и его свобода, провозглашаемая в качестве предпосылки, вновь ограничивается, но теперь уже не столько стихией рынка, сколько институтами, в том числе правовыми. В то же время для неоинституционального направления характерно преодоление прежней ограниченности в понимании основных действующих в экономике лиц. Они выводят на арену хозяйственной жизни и других субъектов - организации, государство и иные структуры.
Как пишет С.Н. Булганина, «постановка и решение проблемы экономического субъекта как специфически исторического "действующего лица" открывает возможности для объяснения многих процессов. Каким образом и почему на арене экономической действительности, наряду с индивидом или вместо него, появляются другие участники - фирмы, домашние хозяйства и государство. Почему экономически активный индивид, начинавший в эпоху Нового времени как предприниматель, превращается в потребителя, а если и продолжает оставаться хозяйствующим субъектом, то только на периферии господствующей социально-экономической системы, уступая место в ее центрах другим действующим лицам» [2, с. 23]. В работе об экономическом субъекте она дает ему довольно любопытную интерпретацию, вполне адекватную концептуальным построениям Ю.М. Осипова, отмечая, что исторически первым возникает хозяйственный субъект, в средневековье, не знающее экономики, и только в период, предшествующий капитализму, появляется тот, кого впоследствии назовут экономическим субъектом.
В эпоху средневековья и ранее люди преимущественно занимались хозяйственной деятельностью, но она не была еще экономической, поскольку не подчинялась извлечению выгоды для большинства населения. Зачатки экономической деятельности персонифицировались в лице торговцев, ростовщиков и тех производителей, которые более или менее регулярно работали на рынок. И только по мере совпадения, сращения хозяйственной деятельности с торговлей и политикой произошла трансформация субъекта хозяйствования, из которого стал выделяться собственно экономический субъект. Однако еще в течение нескольких столетий в качестве хозяйствующего субъекта и субъекта политики выступали одни и те же индивиды, точнее, один и тот же класс - класс земельных собственников, дифференцированных между собой по масштабам владений.
В итоге С.Н. Булганина приходит к выводу, что проблема субъекта хозяйствования и экономического субъекта должна решаться сквозь призму исторического субъекта, который является предметом исследования более широкой области социально-гуманитарного знания. Поэтому теория экономики, по ее мнению, не может вместить в себя такую трактовку и ограничиваются постановкой вопроса о субъекте, как таковом. «В экономической теории с момента ее возникновения господствуют концепции, в которых на первый план выходят либо "естественно-экономический порядок", либо стихийные рыночные силы ("невидимая рука", "спонтанный экономический порядок"), либо институты: от государства (у Кейнса) до норм и правил (у неоинституционалистов), или технико-технологические изменения в качестве самостоятельных сил в технократических концепциях. Представители этих теорий исследуют обезличенные, по сути, хозяйственные процессы, либо персонифицированные, но никак не индивидуализированные, то есть такие, в которых бы действительно свободные индивиды свободно принимали хозяйственные решения» [2, с. 34]. Именно в философии хозяйства можно достичь консенсуса, поскольку здесь неизбежно идет речь не только об историческом субъекте, но и в полной мере о человеке культуры, носителе определенной ментальности, этнонациональных стереотипов и норм.
Соответственно, типология экономических субъектов С.Н. Булганиной не ограничивается исключительно экономической сферой и предполагает включение также хозяйствующих субъектов, вписанных в определенный исторический контекст общественного развития, что позволяет их именовать также историческими субъектами. Причем важно
отметить, что в данном случае речь идет о персонифицированных субъектах, которые отличаются от неперсонифицированных, или обезличенных, имеющих субъектоподобную форму. Последние делятся исследователем на:
- структурированные обезличенные субъекты (например, стоимость как рынок, институты как правила и нормы);
- овещненные процессы и отношения (товары, деньги, капитал);
- институционализированные обезличенные субъекты, в качестве которых выступают различные организации, коллективы, сообщества и пр.
В случае обезличивания в производственных отношениях исчезает индивид как основное действующее лицо в хозяйственно-экономической жизни общества и вместо него возникает институт представительства. Это означает, что конкретный человек, являясь персонифицированным лицом в определенных экономических отношениях, уступает свою роль субъекта обезличенному субъекту, наделяя его при этом функциями личного представительства. Так, по мнению С.Н. Булганиной, «возникает проблема репрезентативности или представительства, которая в материальном производстве принимает форму сначала персонификации индивидов (и их отношений), которые лишь играют экономические роли, то есть представляют собой хозяйственные процессы, структуры или экономические институты, являясь их носителями или функционерами. По мере дальнейшего разделения деятельности и углубления разделения труда, представительство принимает форму "овещнения лиц и персонификации вещей". Вещи (средства производства, например, которые сами являются опредмеченными способностями индивидов, или золото, само будучи лишь знаком, символом, представителем денег, которые являются формой отношений между людьми, и т.п.) надевают на себя человеческие маски и действуют от их имени. В то время как сами отношения индивидов внешне выступают как обезличенные. Таковы, например, рыночные отношения, в том числе ценообразование, конкуренция, распределение и перераспределение ресурсов, доходов и т. д. Создается объективная видимость действия "невидимой руки", "стихии рынка"» [2, с. 45-46].
Итак, разные способы существования индивида в качестве участника хозяйственной деятельности отражают многообразие форм его включения в общественное производство. По мере развития человеческого общества меняются и формы замещения индивида, одной из них становится институт, который концентрирует в своих «руках» и «деятельности» целеполагание, выбор средств, контроль.
Литература
1. Коршунов A.M. Диалог, понимание и воображение // Возможности и границы познания. М., 1995.
2. Булганина С.Н. Природа и структура экономических субъектов. Оренбург, 2003.
3. Смит А. Исследование о природе и кризисах богатства народов. М., 1962.
