CC BY
147
КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО РОССИИ
И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
И.А. Алебастрова*
Социальная солидарность как фактор эволюции прав и свобод человека и гражданина
Аннотация. В статье анализируются наиболее крупные и заметные направления эволюции института конституционного статуса человека и гражданина. Автор полагает, что к числу таких направлений относятся, с одной стороны, количественное увеличение провозглашаемых прав, расширение круга их обладателей, разрастание и укрепление системы их гарантий, а с другой — рост числа ограничений прав и свобод, а также конституционных обязанностей и сокращение сферы действия принципа равноправия. По мнению автора, одним из важнейших факторов, обусловливающим историческую и современную эволюцию правового статуса личности, выступает социальная солидарность. Наиболее пристальное внимание в статье уделено такой тенденции развития прав и свобод, как постоянный рост количества прав, признаваемых как на конституционном, так и на наднациональном и международном уровне правового регулирования.
Ключевые слова: права и свободы человека и гражданина, поколения прав и свобод, третье поколение прав человека, социальная солидарность.
Институт прав и свобод человека и гражданина с развитием конституционализма претерпел заметную эволюцию, которая продолжается и в настоящее время. Такая эволюция имеет множество проявлений, причем подчас противоположной направленности, и происходит под влиянием множества факторов. Представляется, что главными направлениями развития института конституционных прав и свобод, а также основ правового положения человека и гражданина в целом выступают, с одной стороны, количественное увеличение признаваемых конституциями прав, расширение круга их обладателей, разрастание и укрепление системы их гарантий, а с другой — рост числа ограничений прав и свобод, а также конституционных обязанностей и сокращение сферы действия принципа равноправия.
Каталог данных направлений, воспринимаемый в качестве единой целостной системы, как и исследование каждого из входящих в него направлений эволюции основ правового статуса человека и гражданина по отдельности, позволяют заключить, что такая эволюция во многом произошла под влиянием нарастания в обществе со-
циальной солидарности и потребности социума в дальнейшем укреплении ее начал.
При этом наиболее заметным направлением эволюции института прав и свобод человека и гражданина является количественное разрастание конституционных прав. Представляется, что увеличение числа конституционных прав и свобод наиболее наглядно можно обнаружить на основе анализа этапов их развития, которые в целом совпадают с этапами развития самих конституций и, как отмечается в научной литературе, включают негативное, позитивное и коллективное поколения прав и свобод1.
В конституциях первой волны получили отражение в основном личные и политические права, а также право частной собственности. Эти права имели индивидуальный, вертикальный (свойственный взаимоотношениям человека и власти, представляющий собой щит, предназначенный для защиты «маленького человека» от карающего меча облада-
1 См.: Лихин А.Ф. Правовой статус человека и граждани-
на в контексте научно-технической революции современ-
ного естествознания // Государство и право: вызовы XXI в.: материалы междунар. науч.-практ. конф. Кутафинские чтения: сб. тез. М.: Элит, 2009. С. 257.
© Алебастрова И.А., 2015
* Алебастрова Ирина Анатольевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). [ialebastrova@mail.ru]
123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9.
ющего властью государства) и негативный, то есть «блокирующий» нежелательные действия властей (предполагая лишь запреты их нарушения) характер.
В конституциях же ХХ в. список прав значительно расширился за счет включения в него прав второго поколения — экономических, социальных и культурных, среди которых имеются права не только индивидуальные, но коллективные (право на объединение, в частности — объединение в профсоюзы, право на забастовку), не только вертикальные, но и горизонтальные (действующие в сфере гражданского общества), не только негативные (блокирующие), но и позитивные (предполагающие наличие встречных обязанностей конкретных субъектов, то есть их активную помощь в реализации человеком его прав)2.
Например, одна из родоначальниц второго этапа конституционного развития — Политическая конституция Мексиканских Соединенных Штатов 1917 г. — в числе прав и свобод провозгласила право на образование, право на охрану здоровья, право на жилище, право на государственную поддержку семьи, право на труд. Их включение в тексты конституций было связано с действием тенденции социализации, обосновано нравственными соображениями социальной солидарности и социальной целесообразностью обеспечения стабильности. В межвоенный период социальные права получили отражение и в документах международного права. Более того, как отмечают исследователи, если в конституционном праве социально-экономические права являются правами второго поколения, то международное их признание предшествовало провозглашению личных и политических прав. В рамках Международной организации труда, основанной в 1919 г., был заключен целый ряд конвенций, содержащих всесторонние социальные права-гарантии от сверхэксплуатации уже в 1920-1930-е гг.3
Следует, однако, отметить, что социальные права закрепляются, с точки зрения их юридической значимости, в конституциях различных государств неодинаково. В некоторых из них они признаются непосредственно действующими фундаментальными неотчуждаемыми правами человека, наряду с правами первого поколения (например, Россия, Италия, социалистические страны), в других — провозглашаются в качестве принципов политики государства, не защищаемых судами от злоупотреблений или бездействия законодателя (например, Ирландия, Индия, Испания, Польша), наконец, в ряде стран они вообще не получили или почти не получили отражения в конституциях (США, ФРГ). В юридической литературе указанные подходы не раз
подвергались анализу4. Представляется, что в силу ярко выраженной специфики социальных прав, заключающейся, во-первых, в том, что их реализация не зависит от субъектов их обладания, а определяется прежде всего экономическими возможностями государства и иных субъектов, а во-вторых, в том, что их обеспечение осуществляется нередко на основе конкуренции различных социальных групп, наиболее предпочтительной моделью конституционной регламентации социальных прав является их провозглашение в виде принципов социально-экономической политики государства. Такой подход, с одной стороны, позволяет учесть упомянутые специфические черты социальных прав, а с другой — устанавливает социальные обязательства государства, находящиеся «на виду у всех членов общественного союза»5.
В частности, по общему правилу, суды не могут защищать социальные права в качестве конституционных, но имеют возможность вмешаться в исключительных случаях, когда необеспеченность социальными правами грубо нарушает право на жизнь или человеческое достоинство. Одним из таких исключений стало всемирно известное решение Конституционного суда ЮАР по делу «Правительство Южной Африки и др. против Грутбум и др.» 2000 г., в котором Конституционный суд признал соответствующими Конституции судебные решения, обязавшие муниципалитет предоставить людям, проживавшим в нечеловечески тяжелых условиях, включая детей, жилье с тем, чтобы защитить их от надвигавшейся стихии, а тем самым — от гибели6.
Большинство перечисленных прав связывают определенными долженствованиями (а не только с запретами) не одно лишь государство, но и частных лиц (работодателей, членов семьи, лиц, предоставляющих услуги в сферах образования, здравоохранения, гражданского оборота и т.п.), что позволяет говорить о них как о горизонтальных правах, связывающих узами солидарности людей, являющихся независимыми и равноправными членами гражданского общества7.
2 См.: Ижиков М.Ю. Проблема «горизонтального» действия норм международного права прав человека // ЕврАзЮж. 2012. № 2 (45). С. 12-15.
3 См.: Нуссбергер А. Развитие социальных прав на внутригосударственном и международном уровнях // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 1. С. 108.
4 См.: Уитц Р. Великие обещания перед лицом больших надежд: социально-экономические права в практике венгерского конституционного правосудия // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 1. С. 77-99; Паремур Л., Джанг К. Роль социальных прав в поддержке оппозиции в постапартеидной ЮАР // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 6. С. 126-130; Алебастрова И.А. Социальные права: обещания, пожелания или привидения? // Государство и право. 2010. № 4. С. 30-38.
5 См.: Варламова Н.В. Социальные обязательства государства: проблемы конституционного закрепления // Конституция и экономика: материалы круглого стола 1 окт. 2012 г. М.: Ун-т им. О.Е. Кутафина, 2013. С. 92-112.
6 См.: Сакс Э. Судебная защита социально-экономических прав: дело Грутбум // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1. С. 144-145.
7 См.: Кюн З. Горизонтальный конституционализм: три конституционные стратегии стран Центральной Европы // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 2. С. 37-50.
Признание горизонтальных прав человека получило отражение в современных конституциях ряда государств. Так, ч. 3 ст. 35 Союзной Конституции Швейцарской Конфедерации 1999 г. устанавливает: «Власти заботятся о том, чтобы основные права, поскольку они к этому пригодны, реализовывались также между частными лицами». В соответствии с п. 1 ст. 21 Конституции Островов Фиджи 1997 г., права человека связывают: а) законодательную, исполнительную и судебную ветви власти; б) всех лиц, занимающихся социально значимой деятельностью. Согласно п. 3 ст. 34 Конституции Папуа Новая Гвинея 2000 г., права человека признаются во взаимоотношениях между индивидами, равно как между государственными органами и индивидами, а также в отношениях корпораций и ассоциаций, за исключением случаев, прямо предусмотренных Конституцией.
Следует отметить, что значение социальных прав было гипертрофировано социалистическими конституциями, появившимися, как и соответствующие государства, именно на втором этапе развития мирового конституционализма. В них значительно меньше внимания уделяется гражданским правам, выражающим главную изначальную идею конституционализма — идею защиты свободы личности от произвола государства, которая в конституциях социалистической модели была забыта, уступив место идее коллективизма. Именно социально-экономические права признаются первостепенными по значимости в большинстве социалистических конституций. Так, в конституциях СССР и 1936, и 1977 гг. перечень «прав граждан» начинался с права на труд (ст. 118 Конституции 1936 г., ст. 40 Конституции 1977 г.). При этом Конституция СССР 1977 г. провозглашала, что «граждане СССР обладают всей полнотой социально-экономических, политических и личных прав и свобод, провозглашенных и гарантируемых Конституцией СССР и советскими законами» (ст. 39) — как видно, очередность расположения видов прав и свобод весьма красноречиво выражает приоритеты социалистической модели конституционализма.
Именно с социально-экономических прав, прежде всего — с права на труд, начинается перечень прав граждан в большинстве конституций социалистической модели (ст. 40 Конституции Народной Республики Болгарии 1971 г., § 55 Конституции Венгерской Народной Республики 1949 г., ст. 44 Конституции Республики Куба 1976 г., ст. 68 Конституции Польской Народной Республики 1952 г., ст. 18 Конституции Социалистической Республики Румынии 1965 г., ст. 21 Конституции Чехословацкой Республики 1960 г.). Идея о приоритете социально-экономических прав была выражена в известном заявлении советской делегации на заседании Генеральной Ассамблеи ООН
в 1975 г. В заявлении подчеркивалось, что «вопрос о гарантировании индивидуальных прав является вопросом вторичной важности по сравнению с социальными и экономическими правами»8.
Впрочем, некоторые из социалистических конституций исходят (исходили) из признания первенства за политическими правами: участие в управлении, избирательными правами, открывавшими перечень конституционных прав (ст. 21 Конституции Германской Демократической Республики 1968 г., ст. 52 Конституции Корейской Народно-Демократической Республики 1972 г., ст. 34 Конституции Китайской Народной Республики 1982 г., ст. 155 Конституции Социалистической Федеративной Республики Югославии 1974 г.).
Личные же права в любом случае лишь замыкали в социалистических конституциях каталог прав и свобод, что свидетельствует об их отходе от первоначальной идеи конституционализма — идеи ограничения государственной власти во имя обеспечения личной свободы. Это обосновывалось идеями классовой солидарности, но делало затруднительной реализацию идеи солидарности реальных обладателей власти с населением, поскольку первые получали чрезвычайно обширные полномочия при отсутствии механизмов защиты населения от их злоупотреблений.
Так или иначе, социально-экономические права — это права второго поколения, выражающие идею солидарности общества и государства со слабозащищенными слоями населения. Их важность заключается в том, что именно они порождают ответственное правительство9, именно от уровня их обеспеченности, по справедливому замечанию В.Д. Зорькина, зависит в настоящее время судьба свободы и демократии. «Демократические ценности становятся для граждан ценностями... только начиная с определенного уровня благосостояния общества. Обездоленный народ мало приспособлен к отстаиванию демократии. Демократия — это удел обществ, благополучных в экономическом и социальном отношении. В связи с этим реализация гражданских и политических прав тесно связана с реализацией экономических и социальных прав. Исходя из этого, проблему защиты социальных прав можно назвать одним из вызовов нашего времени»10. Данные права служат дополнительными гарантиями, условиями реализации прав первого поколения11.
Как видно, идея социальных прав направлена на укрепление социальной солидарности, причем не
8 Малевич Ю.И. Права человека в глобальном мире. М.: АСТ, 2004. С. 42.
9 См.: Паремур Л., Джанг К. Указ.соч. С. 129.
10 Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XX в. 2-е изд. М.: Норма, 2008. С. 93.
11 См.: Варламова Н.В. Классификация прав человека: подходы к проблеме // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 4. С. 159-161.
только в собственно социальной сфере, но и в политической — олицетворяемой демократией и политическими правами. Данный тезис подтверждается тем обстоятельством, что борьбу за социальные права рабочий класс развернул одновременно с требованиями прав политических. Тем не менее следует учитывать, что их эффективная реализация возможна только в контексте сохранения иных конституционных прав и ценностей конституционализма.
На новый уровень идея социальной солидарности в сфере прав человека была поднята с формированием концепции прав третьего поколения, которые ее разработчик так и назвал — права соли-дарности12. Данная концепция была разработана в конце 70-х гг. ХХ в. чешским правоведом, директором Департамента ЮНЕСКО по правам человека и миру, затем — первым главой Международного института прав человека в Страсбурге К. Васаком. Он сформулировал тезис о том, что третье поколение прав должно окончательно утвердить права как «единую общемировую ценность, объединяющую людей, принадлежащих к разным цивилизациям, религиям и культурным сообществам»13.
Появление прав третьего поколения вызвано комплексом причин. Это стремление не допустить повторения ужасов мировых войн, тем более — в ядерном варианте, распад колониальной системы и возрастание экономического неравенства между развитыми и развивающимися странами, экологический кризис, опасность использования изобретаемых технологий во вред человечеству14. Перечисленные глобальные проблемы можно решить лишь общими усилиями всех стран, народов, государств, иных публичных, а также частных институтов, индивидов и мирового сообщества. При этом главное бремя в их решении и ответственность за это ложится на успешные страны и их население. Для повышения эффективности этих усилий путем придания им системного и скоординированного характера и были сформулированы права третьего поколения как притязания людей на поддержку мирового сообщества. Эти права К. Васак предложил именовать правами солидарности, поскольку они призваны преодолеть автономию отдельных индивидов, конкурирующих между собой, и обеспечить социальную солидарность, что позволит людям полностью раскрыть свой потенциал посредством совместного участия в социальной жизни различных сообществ, к которым они принадлежат15.
В их число, по мнению Васака, входят право народов освободившихся стран на развитие, то есть не только на сохранение самобытности, но и на достойные условия жизни, что предполагает встречные обязанности как публичной власти самих соответствующих государств, так и международного сообщества; право на мир, на пользование всеобщим культурным наследием и техническими достижениями человечества, на благоприятную окружающую среду и на гуманитарную помощь и защиту16. Как видно, права третьего поколения — это права народов и отдельных индивидов, наименее благополучных в экономическом и культурном отношениях. Их выделение представляет собой экстраполяцию прав первого и второго поколений (среди прав третьей волны имеются аналоги тех и других) на взаимоотношения крупных общностей. Их реализация действительно требует высокой степени солидарности — солидарности всего человеческого сообщества17. По данной причине такая реализация невозможна без активного участия в ней международного права и межгосударственных объединений.
Однако на сегодняшний день комплексного отражения права третьего поколения ни в международном праве, ни в национальных конституциях не имеют18. В юридической литературе подчас само их существование в качестве прав ставится под сомнение ввиду их всеобъемлющего и неопределенного характера, что создает трудности их юридизации19. Тем не менее в ряде документов как международного, так и внутреннего права данные права признание получили.
В наибольшей степени это относится к праву на благоприятную окружающую природную среду. Например, ст. 24 Африканской хартии прав человека и прав народов от 26 июня 1981 г. провозглашает, что все народы имеют право на общее удовлетворительное состояние окружающей среды, благоприятное для их развития. Согласно ст. 11 Дополнительного протокола к Американской конвенции о правах человека в сфере экономических, социальных и культурных прав (Сан-Сальвадорский протокол) от 17 ноября 1988 г., каждый имеет право жить в здоровой окружающей среде. В Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. право на благоприятную окружающую
16 См.: Ibid. P. 837.
12 См.: Vasak K. For the Third Generation of Human Rights: The Rights of Solidarity // Inauguration Lecture to the Tenth Study Session of the International Institute of Human Rights. 1979. 2-27 July.
13 Ibid.
14 См.: Варламова Н.В. Третье поколение прав человека? // Российский юридический журнал. 2011. № 2 (77). С. 9-18.
15 См.: Vasak K. Pour une troisième génération des droits de
l'homme // Studies and Essays on International Humanitarian
Law and Red Cross Principles / ed. by C. Swinarski. Hague,
1984. Р. 839.
17 Cm.: Wellman C. Solidarity, the Individual and Human Rights // Human Rights Quarterly. A Comparative and International Journal of the Social Sciences, Humanities and Law. 2000. Vol. 22. № 3. P. 640-641.
18 Cm.: Alston P. A Third Generation of Solidarity Rights: Progressive Development or Obfuscation of International Human Rights Law? // Netherlands International Law Review. 1982. Vol. 29. P. 307, 315-316.
19 Cm.: Cranston M. Human Rights: Real and Supposed // Political Theory and the Rights of Man. / ed. by D.D. Raphael. Bloomington: Indiana University Press, 1967. P. 43-51.
среду явно не выражено. Однако ЕСПЧ исходит из того, что серьезное загрязнение окружающей среды или высокий уровень шума может неблагоприятно сказаться на благополучии индивида, его частной и семейной жизни, препятствовать ему пользоваться собственным жилищем, а также уменьшить стоимость собственности и привести к невозможности ее продажи, то есть фактически к ее частичной экспроприации, что нарушает обязательства государства в рамках ст. 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни) и ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции (защита собственности)20.
Перестало быть редкостью провозглашение права на благоприятную окружающую среду в конституциях национальных государств, принятых в последние десятилетия. Оно провозглашается и обеспечивается системой гарантий в Конституциях РФ 1993 г. (ст. 42), Бразилии 1988 г. (ст. 225), Республики Хорватии 1990 г. (ст. 69), Монголии 1992 г. (ст. 16), в Хартии основных прав и свобод Чехии 1991 г. (ст. 35), во французской Хартии окружающей среды 2004 г., в Конституции Кыргызской Республики 2010 г. (ст. 10) и т.д.
В документах международного права уделяется заметное внимание и иным правам третьего поколения: на развитие, мир, доступ к мировому культурному наследию. Так, Резолюцией 41/128 Генеральной Ассамблеи ООН от 4 декабря 1986 г. была одобрена Декларация о праве на развитие21. Данное право провозглашается в ней как неотъемлемое право человека, в силу которого каждый человек и все народы имеют право участвовать в таком экономическом, социальном, культурном и политическом развитии, когда могут быть полностью осуществлены все права человека и основные свободы, а также содействовать ему и пользоваться его благами (п. 1 ст. 1). «Государства должны. обеспечить, в частности, равенство возможностей для всех в том, что касается доступа к основным ресурсам, образованию, здравоохранению, питанию, жилью, занятости и справедливому распределению доходов. Должны быть приняты эффективные меры по обеспечению активной роли женщин в процессе развития. В целях ликвидации всех социальных несправедливостей должны быть проведены соответствующие экономические и социальные реформы». В отношении права народов на развитие в п. 2 ст. 4 Декларации подчеркивается: в дополнение к усилиям, предпринимаемым развивающимися странами, необходимо эффективное международное
сотрудничество в предоставлении этим странам средств и возможностей для ускорения их всестороннего развития.
Права третьего поколения провозглашаются в международном праве не только в декларациях, но и в договорных нормах регионального характера. Так, Американская конвенция о правах человека 1969 г.22 содержит право на прогрессивное развитие (ст. 26). В Африканской хартии прав человека и народов 1981 г.23 имеются нормы о праве народов на экономическое, социальное и культурное развитие (ст. 20, 22), на равноправный доступ к общему наследию человечества (ст. 22), на национальную и международную безопасность и мир (ст. 23). Арабская хартия прав человека 2004 г.24 провозглашает право народов на свободно ими определяемое экономическое, социальное и культурное развитие (ст. 2).
Своеобразным проявлением права на свободное развитие, обусловленным солидарностью, можно считать и декларирование в конституциях ряда государств прав языковых, национальных, религиозных и иных меньшинств. Так, Конституция Болгарии в ст. 36 подтверждает право граждан, для которых болгарский язык не является родным, изучать свой родной язык и пользоваться им.
Одним из проявлений права на развитие, в том числе на конституционном уровне, стало также повышение внимания и заботы по отношению к людям, страдающим различными заболеваниями, к их специфическим правам, проблемам — с целью их интеграции в общество. В данной связи заслуживает внимания признание международными и наднациональными организациями, а также целым рядом современных государств особого статуса, причем в некоторых странах — статуса государственного языка, жестового языка глухих. Так, в 1988 и в 1998 гг. были приняты две резолюции Европарламента о жестовых языках глухих25, которые призывали страны — члены Евросоюза официально признать национальные жестовые языки. В 2006 г. Генеральной Ассамблеей ООН принята Конвенция о правах инвалидов26, в которой упомянуто в том числе признание, поощрение к использованию и содействие в использовании в официальной сфере жестовых языков.
Гарантии использования глухими людьми языка жестов закреплены в законодательстве ряда государств, причем в некоторых — на кон-
20 См.: Постановления ЕСПЧ: Powell and Rayner v. the United Kingdom, 21 February 1990. Par. 40; Lopez Ostra v. Spain, 9 December 1994. Par. 51; Guerra and Others v. Italy, 19 February 1998. Par. 60; Kyrtatos v. Greece, 22 May 2003. Par. 52; Hatton and Others v. the United Kingdom, 8 July 2003. Par. 96.
21 URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/decla-rations/right_to_development.shtml
22 URL: http://www.oas.org/dil/treaties_B-32_American_Con-vention_on_Human_Rights_sign.htm/
23 URL: http://www.african-court.org/en/court/mandate/gen-eral-information/
24 URL: http://www.lasportal.org/wps/portal/las_en_human-rights/hompage/
25 URL: http://www.europarl.europa.eu/plenary/en/texts-ad-opted.html/
26 URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conven-
tions/disability/
ституционном уровне. Например, в соответствии с § 17 Конституции Финляндии 1999 г. право тех, кто пользуется языком жестов, должно регулироваться законом. Аналогичные нормы имеются в конституциях Португалии, Венесуэлы, Австрии, Кении. Согласно ст. «О» Конституции Венгрии 2011 г., Венгрия не только защищает язык жестов для глухих и слабослышащих, но признает его частью венгерской культуры. В Новой Зеландии (с 2006 г.) и Исландии (с 2011 г.) язык жестов имеет статус одного из государственных языков.
Особый аспект содержания права на развитие составляют права человека, их гарантии и ограничения, связанные с научно-техническим прогрессом. Именно он обусловил, например, появление в конституциях информационных прав и свобод (на информацию, ее свободный поиск, производство и распространение), углубление содержания традиционных прав и свобод (например, конституции стали провозглашать не только тайну переписки, но и тайну коммуникаций в целом, подразумевая также тайну телефонных, телеграфных и электронных сообщений). К концу ХХ в. появляются права, вызванные стремлением не допустить влияния вредных последствий научно-технического прогресса на человека27. Так, Конституция Португалии гарантирует сохранение генетической индивидуальности человека, в частности в ходе создания, развития и использования технологий и в ходе научных экспериментов (ст. 26). Конституция Швейцарской Конфедерации 1999 г. в ст. 119 устанавливает, что человек должен быть защищен от злоупотреблений при осуществлении зачатия с
медицинской помощью и от генной инженерии, а также запрещает любую форму клонирования и вмешательство в генотипы гамет и человеческих эмбрионов. Ст. III Конституции Венгрии 2011 г. запрещает евгеническую практику и репродуктивное клонирование людей. Конституции ряда стран (например, Португалии в ст. 35, Польши в ст. 51) провозглашают и гарантируют право на защиту персональных данных. Стремление облегчить страдания неизлечимо больных людей в условиях технологизации обусловило активизацию обсуждения целесообразности признания не только права на жизнь, но и права на «достойную смерть», то есть на эвтаназию28.
Итак, развитие каталога прав человека во многом определяется вектором нарастания в обществе солидарности. Как справедливо отмечается в литературе, солидарность в широком смысле проявлялась в концепции и содержании прав человека как таковой. Она подразумевалась правами и первого (взаимное признание и уважение членами сообщества свободы друг друга), и второго (ответственность государства и институтов гражданского общества за обеспечение каждому человеку достойных условий жизни) поколений, которым в разной степени присущи «коллективное измерение»29 и определенный «минимум солидарности»30. На значительно более высокий уровень социальную солидарность в сфере прав и свобод поднимают права третьего поколения. Тем самым получил признание тезис о том, что именно солидарность в современном мире становится главной гарантией самореализации и свободы личности.
Библиография:
1. Варламова Н.В. Социальные обязательства государства: проблемы конституционного закрепления // Конституция и экономика: материалы круглого стола 1 октября 2012 г. М.: Ун-т им. О.Е. Кутафина, 2013. С. 92—112.
2. Ижиков М.Ю. Проблема «горизонтального» действия норм международного права прав человека // ЕврАзЮж. 2012. № 2 (45). С. 12-15.
3. Кюн З. Горизонтальный конституционализм: три конституционные стратегии стран Центральной Европы // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 2. С. 37-50.
4. Лихин А.Ф. Правовой статус человека и гражданина в контексте научно-технической революции современного естествознания // Государство и право: вызовы XXI в.: материалы междунар. науч.-практ. конф. Кута-финские чтения: сб. тез. М.: Элит, 2009. С. 253-259.
5. Нуссбергер А. Развитие социальных прав на внутригосударственном и международном уровнях // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 1. С. 101-118.
6. Паремур Л., Джанг К. Роль социальных прав в поддержке оппозиции в постапартеидной ЮАР // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 6. С. 126-130.
7. Сакс Э. Судебная защита социально-экономических прав: дело Грутбум // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1. С. 139-155.
8. Уитц Р. Великие обещания перед лицом больших надежд: социально-экономические права в практике венгерского конституционного правосудия // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 1. С. 77-99.
9. Marks S.P. Emerging Human Rights: A New Generation for the 1980-s? // Rutgers Law Review. 1981. Vol. 33. P. 435-441.
10. Vasak K. For the Third Generation of Human Rights: The Rights of Solidarity // Inauguration Lecture to the Tenth Study Session of the International Institute of Human Rights. 1979. 2-27 July.
27 См.: Поплавская Е. Защита основных прав и свобод в цифровую эру в Польше // Сравнительное конституционное обозрение. 2010. № 6. С. 4-13.
28 См.: Капинус О.С. Эвтаназия в свете права на жизнь. М.: Камерон, 2006. С. 164-193.
29 Vasak K. Pour une troisième génération des droits de l'homme. P. 843.
30 Marks S.P. Emerging Human Rights: A New Generation for the 1980-s? // Rutgers Law Review. 1981. Vol. 33. P. 435, 441.
References (transliteration):
1. Varlamova N.V. Sotsyal'nye obyazatel'stva gosudarstva: problemy konstitutsionnogo zakrepleniya // Konstitutsyya i ekonomika. Materialy kruglogo stola 1 oktyabrya 2012 g. M.: Un-t im. O.E. Kutafina, 2013. S. 92—112.
2. Izhikov M.U. Problema «gorizontal'nogo» deystviya norm mezhdunarodnogo prava prav cheloveka // EvrAzYuzh. 2012. № 2 (45). S. 12-15.
3. Kyun Z. Gorizontal'nyy konstitutsionalizm: tri konstitutsionnye strategii stran Tsentral'noy Evropy // Sravnitel'noye konstitutsionnoe obozrenie. 2006. № 2. S. 37-50.
4. Lihin A.F. Pravovoy status cheloveka I grazhdanina v kontekste nauchno-tekhnicheskoy revolutsii sovremennogo es-testvoznaniya // Gosudarstvo i pravo: vyzovy XXI v.: materialy mezhdunar. nauch.-prakt. konf. Kutafinskie chteniya: sb. Tez.. M.: Elit, 2009. S. 253-259.
5. Nussberger A. Razvitie sitsial'nykh prav na vnutrigosudarstvennom I mezhdunarodnom urovnyakh // Sravnite'noe konstitutsionnoye obozrenie. 2008. № 1. S. 101-118.
6. Paremur L., Dzhang K. Rol' sotsial'nykh prav v podderzhke oppozitsii v postaparteidnoy YUAR // Sravnitel'noye konstitutsionnoe obozrenie. 2009. № 6. S. 126-130.
7. Saks E. Sudebnaya zashita sotsyal'no — economicheskih prav: delo Grutbum // Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie. 2006. № 1. S. 139-155.
8. Uitts R. Velikie obeshchaniya pered litsom bol'shikh nadezhd: sotsyal'no-ekonomicheskie prava v praktike vengersk-ogo konstitutsionnogo pravosudiya // Sravnitel'noe konstitutsionnoe obozrenie. 2008. № 1. S. 77-99.
Материал поступил в редакцию 30 октября 2014 г.
Social solidarity as a factor for the evolution of basic human rights and freedoms of individual and citizen
ALEBASTROVA, Irina Anatolievna — PhD in Law, Associate Professor of the Department of Constitutional and
Municipal Law of the Kutafin Moscow State Law University.
[ialebastrova@mail.ru]
123995, Russia, Moskva, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9.
Review. The article provides analysis of the most significant directions in the evolution of the institution of constitutional status of individual and citizen. The author supposes that these directions include on one hand the growing quantity of the proclaimed rights, and widening the scope of the persons entitled to these rights, growing and strengthening of the system of its guarantees on one hand, and on the other hand growth of limitations to the rights and freedoms, as well as constitutional obligations and shrinking of the sphere of application of the equality principle. In the opinion of the author one of the most important factors providing for historical and modern evolution of the legal status of a person is social solidarity. The most scrupulous attention is paid to the tendency for the constant growth of quantity of rights recognized at the constitutional, supranational and international levels of legal regulation.
Keywords: basic human rights and freedoms of individual and citizen, generations of basic rights and freedoms, third generation of human rights, social solidarity.
