СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ РОССИЙСКИМ БЕЖЕНЦАМ в 1920–1930-е годы Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИДЕИ, КОНЦЕПЦИИ, ПОЛИТИКА

З.С. Бочарова

БОЧАРОВА Зоя

Сергеевна, доктор исторических наук,

профессор

кафедры

ЮНЕСКО

по изучению

глобальных

проблем

факультета

глобальных

процессов

МГУ

СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ РОССИЙСКИМ БЕЖЕНЦАМ в 1920-1930-е годы

После Крымской катастрофы и осознания поражения (пусть даже временного) Белого движения и демократической контрреволюции в борьбе с большевизмом в российской эмиграции начинаются новые процессы, которые привели к формированию Зарубежной России - особой формы самоорганизации россиян, оказавшихся за пределами родины в самых разных странах, проявившейся в элементах «внетерриториальной» государственности. Эти элементы включали в себя в том числе социальную помощь, так необходимую подавляющему большинству из 1,5 миллионов беженцев.

Под социальной помощью принято понимать систему социальных мер по оказанию помощи нуждающимся лицам или группам населения, способствующих преодолению или смягчению жизненных трудностей, поддержанию социального статуса и полноценной жизнедеятельности нуждающихся, их адаптации в обществе1. В отношении эмигрантов социальная помощь выражается в повышении (или сохранении) статуса и улучшении их положения, а также в воздействии на среду, в которую включается эмигрант. Масштабная и планомерная работа в отношении эмигрантов, система их защиты и урегулирование статуса беженцев ведут отсчет от российской эмиграции «первой» послереволюционной волны.

Содействие в жизнеобеспечении бывших российских подданных оказывали международные, иностранные и собственно эмигрантские учреждения. Виды и формы помощи были разнообразные. Это и сугубо благотворительная, и правовая, и информационная, и связанная с расселением и трудоустройством и т.п. Особого внимания требовали наиболее уязвимые с социальной точки зрения категории беженцев, не способные обеспечить себя средствами к существованию, т.е. дети, женщины, старики, инвалиды, а также учащаяся (либо желавшая учиться) молодежь.

59

Необычайно тяжелой оказалась первая половина 1920-х годов, когда русские изгнанники находились в поиске пристанища и работы. Тогда же шло становление социальных институтов, учреждений, структурирующих их жизнь. Правительства стран-реципиентов административно и законодательно адаптировались к непрошеным гостям. На этот период пришелся самый высокий уровень активности благотворительной помощи и финансовых вливаний.

Прежде всего заботы о материальном обеспечении бывших подданных Российской империи взяли на себя государства-реципиенты. Поиски механизма решения беженской проблемы велись в первую очередь Францией и Великобританией, которые потратили к августу 1921 г. соответственно 150 млн фр. и 1 млн ф. ст. на поддержку эвакуированных ими россиян. Неудивительно, что европейские лидеры хотели облегчить тяжелую ношу расходов, более или менее равномерно распределить ее между всеми странами, создав международную систему поддержки русских изгнанников. В результате постепенно сложились институты на международном, государственном уровнях, в эмигрантской среде, одной из главных задач которых стала социальная защита беженцев.

«Ликвидация беженской проблемы» (именно так она была сформулирована мировым сообществом) была возложена на Лигу Наций2, в рамках которой возник в 1921 г. верховный комиссариат по делам русских беженцев во главе с норвежцем Ф. Нансеном. В 1930 г. должность верховного комиссара, ставшая вакантной после смерти Нансена, была упразднена, беженская секция расформирована. С 1 апреля 1931 г. учреждалась автономная организация - Международный офис по делам беженцев имени Ф. Нансена во главе с М. Губером, выдающимся юристом, профессором Цюрихского университета, членом Постоянной палаты международного суда в Гааге, председателем МККК3, с 1936 г. - норвежцем, юристом 60

М. Ханссоном. «Единоличное ведение беженцами в лице верховного комиссара» было преобразовано «в управление коллегиальное»4. Во главе Международного офиса стоял Административный совет. Исполнительным органом являлось правление5. Офису было предоставлено право назначать представителей в отдельных странах, непосредственно сноситься с правительствами стран, как состоявших членами Лиги Наций, так и не входивших в ее состав. Его агенты наделялись дипломатическим иммунитетом. Деятельность этой организации предполагалось закончить к 31 декабря 1939 г.

Однако благотворительные программы в планы верховного комиссариата не входили. Приоритетными задачами стали расселение, трудоустройство, репатриация и урегулирование правового положения беженцев. Еще 27 июня 1921 г. на сессии Совета Лиги Наций подчеркивалось, что вопрос о российских беженцах -это вопрос не только «политическо-социальный, но по преимуществу - фи-нансовый»6. Поэтому на состоявшейся в Женеве 22-24 августа 1921 г. конференции уполномоченных заинтересованных правительств7 было высказано пожелание, чтобы Совет Лиги Наций предложил экономической и финансовой комиссиям рассмотреть различные финансовые стороны вопроса и возможность использования фондов прежних российских правительств и других организаций, находившихся за границей. Известный эсер О. С. Минор, возглавлявший подотдел о военнопленных и интернированных Исполнительной комиссии совещания членов Учредительного собрания, в одном из писем так определил держателей средств: «К несчастью, нерв всякой работы - деньги, а они в руках старых «владельцев» в России (чиновников, буржуа, военных и т.п.) и новых ее владельцев, а у нас как ничего не было, так оно и сейчас -ничего нет»8.

В ряду международных благотворительных организаций следует назвать

АРА9, Американский Красный Крест, Международный союз помощи детям10 и др.

Необходимость в благотворительности усиливалась тем более, что привезенные беженцами с собой из России, а также находившиеся за границей остатки российских государственных средств, за счет которых субсидировались общественные организации, иссякали, а число нуждавшихся в заботе росло. Трудоустройство изгнанников, на что делалась ставка, проблему не решало ввиду высокого удельного веса недееспособных лиц и детей. Экономические кризисы, особенно в конце 1920-х годов, пополняли число нуждавшихся в благотворительной помощи безработными, но вполне трудоспособными эмигрантами. В ряде стран (Польша, Германия) круг лиц, требовавших попечения расширялся в связи с закрытием лагерей военнопленных, интернированных, беженцев, содержавшихся на средства местных правительств.

Сложность и одновременно актуальность большего социального внимания для русских беженцев была обусловлена тем, что они в странах-реципиентах образовали особую категорию иностранцев, к которым трудно было применить обычно практикующиеся принцип взаимности либо национальный режим. Многие выходцы из России утратили гражданство, не приняв советскую власть, и имели паспорт, выданный властями уже несуществующей страны (Российской империи), несуществующими правительствами... Российские эмигранты-апатриды не только обладали меньшим объемом прав и свобод, чем граждане страны пребывания, но и были лишены возможности обратиться к дипломатической помощи. Только Лига Наций могла стать гарантом прав и свобод, социальной защиты для лиц без гражданства, хотя и считавших себя российскими подданными, но реально не имевшими за собой страны, обеспечивавшей бы их юридическую защиту. Рассчитывать

на полноценную помощь стран-реципиентов, требующую огромных материальных и финансовых вложений, не приходилось. Вышедшие из войны с расстроенными финансами и разрушенной экономикой, обремененные собственными беженцами, они не в состоянии были взвалить груз полной ответственности не только за своих граждан, но и россиян.

Однако беженскому вопросу в Лиге Наций придавалось второстепенное значение. В Пятой комиссии по социальным вопросам, наряду с беженским, решались вопросы об эсперанто, о торговле женщинами и детьми, о продаже опиума, о борьбе с порнографией и т.д.11 Поэтому решение проблемы целиком лежало на верховном комиссаре по делам русских беженцев -Ф. Нансене, а его авторитет в международном сообществе - безусловен.

Межправительственная конференция 16-19 сентября 1921 г. в Женеве признала необходимым назначить в каждой стране двух представителей по беженским делам: одного от местного правительства, другого от Нансена12. К маю 1922 г. верховный комиссар имел своих представителей в 14 государствах. 12 государств назначили своих представителей13. Однако со временем ситуация менялась, и далеко не всегда в пользу эмигрантов. После 1923 г. в связи с сокращением финансирования верховного комиссариата по делам русских беженцев его представительства стали ликвидироваться. В силу разных причин прекращали свою деятельность российские дипломатические миссии. Так, в начале 1924 г., когда русская колония в Риме выразила желание получить представителя Лиги Наций, ходатайствующему об этом К.Н. Гулькевичу ответили: нет средств14. Отъезд 10 января 1923 г. главы миссии А.М. Петряева из Болгарии явился «первым случаем во всем мире в послевоенное время» и имел «громадное принципиальное значение для русской зарубежной государственности», создав «очень

61

тяжелый прецедент для дипломатических представительств в других странах»15. В январе 1924 г. перестало существовать российское посольство и консульства в Турции. В марте М.Н. Гирс приступил к закрытию представительств в Испании, Бельгии, Нидерландах, Норвегии16. 2 апреля 1925 г. покинул Швейцарию посланник и полпред Временного правительства И.Н. Ефремов17. Главной причиной также являлось отсутствие денег. Даже представителю совета послов при Ф. Нансене К.Н. Гулькевичу с 1924 г. платить в полном объеме прежнее содержание стало невозможно («особенно с учетом высокого курса швейцарских денег»)18. С 1931 г. в Лиге Наций стал обсуждаться вопрос о дальнейшем существовании в различных странах представительств нансеновского бюро19. Сокращение финансирования неминуемо вело к их ликвидации. В резолюции совещательного комитета20 от 21 марта 1932 г. указывалось «на неудобства намеченной в целях экономии замены представителей Офиса им. Нансена в каждой отдельной стране местными чиновниками»21. Кроме того, комитет настаивал на своевременном обсуждении вопроса создания «новой системы защиты беженских интересов к моменту упразднения Офиса»22. Предполагалось постепенно (до 1937 г.) ввести для связи с властями и покровительства эмигрантов особые комитеты из представителей нан-сеновского бюро, беженских, правительственных, краснокрестных организаций стран-реципиентов23.

Чтобы верховный комиссариат по делам русских беженцев не превратился в чисто бюрократическое учреждение, в сентябре 1921 г. при нем образовался совещательный

24

комитет . В комитет вошли представители международных и российских эмигрантских организаций, занимавшихся оказанием помощи беженцам, материально самостоятельных, бюджет которых не зависел от внешних финансовых вливаний. Заседания комитета созывались один раз в три меся-ца25. Он имел трех своих представителей в 62

одном из центральных органов Лиги Наций. В результате в Административный совет, как отмечал В.А. Маклаков, «во имя справедливости... выбирали одного русского Гулькевича с его заместителем Рубинштейном, одного армянина и одного иностран-ца»26. В 1929 г. совещательный комитет поддержал идею создания межправительственной совещательной комиссии и предложил ввести в ее состав своих технических

27 -п

консультантов . В качестве экспертов направили Гулькевича и Петерсена28.

Сначала совещательным комитетом российские эмигрантские организации интересовались мало, и в его состав вошли лишь те, кто имел своих представителей в Женеве: совещание послов, Земгор и РОКК. Именно эти организации играли главенствующую роль в защите интересов всех русских беженцев, поскольку имели уже значительный, накопленный годами, опыт. С течением времени, особенно с конца 1920-х -в 1930-е годы, когда, собственно, российские источники для социальной помощи практически были исчерпаны, и относительно эффективной оставалась лишь забота Лиги Наций, отношение эмиграции к членству в этом комитете изменилось. Из массы организаций, не только всеэмиг-рантских, таких как Земгор или РОКК, имевших свои региональные отделения, но и сугубо местных (а в каждой более или менее крупной колонии их насчитывалось несколько десятков), претендовавших стать посредниками между эмигрантским сообществом и местными органами власти, приходилось выбирать. Русские общественные организации за рубежом стремились стать членами совещательного комитета «в целях получения возможности с большим успехом отстаивать интересы русской эмиграции»29. Возникла угроза потери делового характера комитета, превращения его «в многочисленный парламент с вредным порою для скромной работы направлением, в особенности после допущения в него» организаций, преследующих больше политические, чем гуманитарные цели30. К. Н. Гулькевич предложил образовать особую приемочную

подкомиссию. На заседаниях 15 февраля и 4 сентября 1929 г. был установлен порядок рассмотрения заявлений о приеме в совещательный комитет. Отбирались центральные организации, цели которых не дублировали бы деятельность уже вошедших в его состав. Разбирательство каждого из ходатайств кандидатов в члены комитета длилось в течение шести месяцев, по его результатам на очередной сессии комитет заслушивал соответствующий доклад.

Так, 21 марта 1932 г. на заседании совещательного комитета, где присутствовали Н.Д. Авксентьев (от Земгора), М.М. Федоров (от ЦК по обеспечению высшего образования русскому юношеству за рубежом), К.Н. Гулькевич (от совета послов и Союза инвалидов), В.А. Маклаков (от Эмигрантского комитета), Я.Л. Рубинштейн (от Центральной юридической комиссии) и В. В. Муравьев-Апостол (от Главного управления (старая организация) Российского Красного Креста и Союза врачей), рассматривался вопрос о принятии в состав совещательного комитета пяти русских организаций: Белградского союза русских благотворительных и профессиональных организаций, Русского комитета в Финляндии, Русского попечительного комитета об эмигрантах в Польше, Русского комитета в Югославии, Центрального союза русских обществ в Болгарии. Согласно порядку рассмотрения подобных заявлений, установленному в 1929 г., эти предложения были переданы в Особую комиссию (Sous Comité) для доклада на следующей сессии комитета31.

Особый комитет по делам русских в Финляндии начал ходатайствовать о принятии его с состав совещательного комитета с мая 1931 г. Переписка продолжалась более двух с половиной лет. В результате К. Н. Гулькевич в письме от 30 января 1933 г. оповестил, что его просьба отклонена на заседании 15 декабря 1932 г., «т.к. членами совещательного комитета могут быть только самостоя-

тельные организации. Ваша же получила... два года сряду по 3 тыс. шв. фр. пособий на административные расходы»32.

В таком случае защищать свои интересы в Лиге Наций следовало либо путем непосредственного обращения к русским представителям, либо присоединившись к той организации, которая уже вошла в состав совещательного комитета. Например, к Эмигрантскому комитету в Париже. Он начал свою работу 16 декабря 1924 г. Его создание было обусловлено признанием французским правительством Советского Союза, что повлекло за собой потерю значения посольства и бывших российских консульских учреждений. Члены комитета избирались двумя группами российских организаций: шесть человек от Русского комитета объединенных организаций, в котором были представлены 175 организаций, трое - от Совета общественных организаций. Эмигрантский комитет выполнял посреднические функции между полуофициальным Офисом по защите интересов российских беженцев (эмигрантским учреждением, ставшим преемником русского генерального консульства в Париже), французским правительством и русской колонией. Ввиду его значимости комитет распространял свою деятельность далеко за пределами Франции, в том числе был представлен в международных организациях. В совещательном комитете при Лиге Наций интересы эмигрантов отстаивали В.А. Маклаков, председатель Эмигрантского комитета, и Я.Л. Рубинштейн, член Комитета от Совета общественных организаций, и одновременно Центральной юридической комиссии. Так, в 1931 г. Объединение русских общественных организаций в Загребе (Югославия) во главе с П.М. Боярским обратилось к В.Н. Коковцеву, председателю Русского комитета объединенных организаций, с просьбой принять его под свое покровительство33. Авторитет русских объединений, находившихся во Франции, объясняется тем, что они обла-

63

дали большей осведомленностью и свободой сношений с женевскими учреждениями. В.Н. Коковцев ограничился готовностью «получать. сообщения о возникающих. вопросах повседневной беженской жизни» в Югославии и поделиться теми способами, которыми руководствуется Русский комитет, защищая свои собственные интересы34.

Всего в конце 1935 г. из 38 входивших в совещательный комитет организаций русских насчитывалось 1235.

Совещательный комитет, а также специально созданная в связи с этим при совещании послов в Париже Центральная юридическая комиссия по изучению вопроса о правовом положении беженцев под председательством Б.Э. Нольде, в составе А.Н. Мандельштама, А.А. Пилен-ки, П.П. Гронского, Я.Л. Рубинштейна36, проделали большую работу по подготовке сертификатов для бесподданных россиян, получивших название «нансеновских паспортов». Их введение способствовало упрочению социального статуса беженцев. Пятая комиссия Лиги Наций под нажимом русских организаций не сразу, но согласилась заменить первоначальное наименование «СегиАса! ёе ге:Ти§1е'» (удостоверение беженца) на «СегиАса! ёЧёепи1е» (удостоверение личности), а наименование «беженец» на «русский по происхождению, не приобретший никакой другой национальности»37. Представитель Земго-ра Я.Л. Рубинштейн настаивал заменить название документа, исключив слово «беженский», обязательно в документе оговорить национальность лица, предлагал придать документу значение не только удостоверения личности, но и вписать в него обещание защиты, которую брали бы на себя как правительство, его выдавшее, так и Лига Наций38. 22 апреля 1922 г. М.Н. Гирс циркулярным письмом предлагал своим дипломатическим представителям «ввиду несомненной желательности изменения названия новых документов предпринять в пределах», им «доступным, шаги к тому, чтобы государство, при ко-

64

ем» они были «аккредитованы, в своем ответе секретариату Лиги Наций высказалось в пользу изменений в именовании новых документов и рекомендовало термин «Passeport provisoire»» (временный паспорт)39.

Инициированный совещательным комитетом субсидиарный, т.е. факультативный, вспомогательный, дополняющий, характер нансеновского паспорта, позволял беженцу выбирать наиболее приемлемые варианты решения своих проблем в каждом отдельном случае, ибо положение беженцев в разных странах отличалось многообразием, и правительства неоднозначно относились к обилию форм документов, бывших у них на руках. Принятый сертификат компенсировал вакуум в правовом пространстве беженца, отсутствие удостоверений личности, заменял такие виды документов, которые не признавались теми и ли иными странами (например, выданные старыми российскими посольствами или миссиями в государствах, установивших связи с Советской Россией), и, соответственно, облегчал получение виз и трудоустройство. Однако юристы-эмигранты признавали, что эти паспорта «не помешают правительствам, которые пожелали бы стеснить беженцев, сделать это»40. Более того, они воспринимались как документы, лишь подчеркивающие бездомность их обладателей. Писатель В.В. Набоков отмечал, что иметь нансеновский паспорт значило то же, что быть преступником, отпущенным под честное слово, или незаконнорожденным41. Отсутствие паритета между «удостоверением личности» и полноценным «паспортом» негативно сказывалось на социальном положении русских беженцев42.

Необязательность для правительств решений Лиги Наций в отношении бывших подданных Российской империи, отсутствие гарантий возвращения в страну, выдавшую нансеновский паспорт, неустойчивое положение русских эмигрантских организаций приводило к тому, что социальное и правовое положение бежен-

цев в большой степени оставалось зависимым от доброй воли правительств тех государств, которые их приютили.

С середины 1920-х годов Лига Наций перенесла акцент в решении беженской проблемы на урегулирование личного статуса бесподданных, улучшение их положения путем трудоустройства. Ф. Нансен говорил о более 200 тыс. российских беженцев в Европе, остававшихся без ра-боты43. В связи с этим изменилась структура органов Лиги Наций, которые решали беженский вопрос. Пятая сессия Лиги Наций высказалась за перевод верховного комиссара беженцев из прямого подчинения секретариату Лиги в Международное бюро труда (МБТ)44. С 1 января 1925 г. трудоустройство беженцев было передано именно этому ведомству. А. Тома, директор МБТ, инициировал идею переселения в Южную Америку45.

Предполагалось создать оборотный фонд в размере 100 тыс. ф. ст. для покрытия расходов по перевозке переселенцев и обустройства их на месте46, привлечь к финансированию переселения самих беженцев, изменить режим сертификатов. Эти вопросы были обсуждены на межправительственной конференции, подготовка к которой вызвала очередную волну дискуссий в эмиграции. К. Н. Гулькевич возвратился к идее о передаче права выдачи удостоверений личности Лиге Наций47. М. Н. Гирс, возражая ему, писал, что, во-первых, правительства посчитали бы такой порядок выдачи паспортов несовместимым с территориальным суверенитетом; во-вторых, это привело бы к устранению беженских организаций и снизило бы их авторитет; в-третьих, Лига Наций, к сожалению, до такой степени непопулярна среди беженской массы, что передача ей «функции удостоверения личности, имеющей первостепенное значение в беженском быту, вызвало бы среди этой массы большое неудовольствие»48. Юристы поддержали М.Н. Гирса, отметив, что

монополия органов МБТ нежелательна с точки зрения интересов беженцев, т.к., «имея дело с правительственными органами, беженцы будут лучше защищены от возможных злоупотреблений, чем, имея дело исключительно с органами МБТ, на которые некуда будет жаловаться». За беженцами должно оставаться право обращаться непосредственно к прави-тельствам49. Было поддержано предложение К. Н. Гулькевича постараться убедить правительства, подписавшие Женевское соглашение 1922 г., отчислять в пользу беженской секции примерно 50% с взимаемых с беженских удостоверений паспортных сборов.

10 мая 1926 г. на межправительственную конференцию прибыли представители 24 государств. Как докладывали Б.Э. Нольде и Я.Л. Рубинштейн, правительства не склонны были принимать участие в образовании оборотного фонда и ассигновании средств для него. 12 мая 1926 г. конференция приняла решение о сборе пяти золотых фр. в оборотный фонд, взимаемых как с сертификатов, так и с других документов, получение которых беженцами было обязательно. Устанавливался годичный срок действия беженских удостоверений личности. Предложение о превращении их в нормальный полноценный паспорт конференция отвергла. Таким образом, беженцы-апатриды оставались выделенными из общего числа полноправных граждан50. Правительства «продолжали рассматривать беженцев как элемент опасный, от которого нужно защищаться»51.

Особый (оборотный) фонд52 формировался за счет платных пятифранковых марок, которые наклеивались на беженские зеленые паспорта. По предложению Ф. Нансена в состав постоянной комиссии при верховном комиссариате, контролирующей особый фонд, с совещательным голосом был избран К.Н. Гулькевич. Средства фонда шли на нужды беженцев,

65

прежде всего для облегчения переселения и устройства в заокеанских странах, на возвратные ссуды для колонизации и заселения Южной Америки.

Введение нансеновского сбора взволновало эмиграцию. Оплата в размере пяти золотых фр. для подавляющей массы русских эмигрантов, добывавших себе пропитание тяжелым малооплачиваемым физическим трудом, была обременительна. Сбор взимался с каждого лица, достигшего 16 лет, при получении удостоверения личности. Неимущие от него освобождались, но степень состоятельности такого беженца не определялась. Предполагалось при содействии верховного комиссариата расширить круг лиц, пользовавшихся льго-той53. Эмигранты возражали не против принципа привлечения их к участию в деле устройства их собственной судьбы, но против той формы, в которой эти сборы должны были производиться.

МБТ, не имея больших сумм для помощи переселенцам, разработало следующую схему. Субсидии выдавались взаимо-образно тем лицам, которые в заявке указывали, куда выселяются, нужны ли для этого средства. Для предоставления ссуды необходим был поручитель, удовлетворявший требованиям МБТ. Просьбы о финансировании подавались представителю МБТ по месту проживания. Копию следовало послать К.Н. Гулькевичу, чтобы тот поддержал ходатайствующего перед Лигой Наций54. На VII сессии МБТ А. Тома отчитался о шести тыс. беженцев, которым была оказана помощь по поиску работы.

Представители русских организаций также настаивали на использовании части оборотных средств фонда, формировавшегося из доходов от продажи нансеновских марок, в благотворительных целях (на больницы, школы и т.п.)55. Х сессия Лиги Наций (сентябрь 1929 г.) постановила, «чтобы часть фонда, образуемого от продажи нансеновских марок, была использована для пополнения фондов, учрежденных для оказания помощи беженцам, заслуживающим вспомоществования»56. Так,

66

во Франции половина нансеновского сбора шла в Лигу Наций, а другая половина поступала в распоряжение Распределительного комитета в Париже, который входил в состав Эмигрантского комитета. Распределительный комитет состоял из председателя В.Н. Коковцова и двух членов -Н. Д. Авксентьева и Н. В. Савича. Избирался он один раз в три года Эмигрантским комитетом и утверждался МИД Франции. Средства, полученные от нансеновского сбора, Распределительный комитет направлял в адрес русских благотворительных организаций во Франции57. Но во многих странах эти деньги целиком шли в Женеву.

Следующим шагом Лиги Наций стала подготовка соглашения о юридическом статусе русских и армянских беженцев. 30 июня 1928 г. было подписано межправительственное соглашение о юридическом статусе русских и армянских бежен-цев58. Оно состояло из двух частей. Первая часть (1 ст.) официально закрепила представительства верховного комиссара в различных странах: они должны были выполнять для эмигрантов функции, лежащие обычно на консульствах. Таким образом, вводился совершенно новый институт, не имевший прецедентов в мировой практике. Во второй части (2-9 ст.) оговаривались личные права эмигрантов59.

Нансеновский офис в странах-реципиентах наделялся следующими полномочиями: удостоверять личность и звание беженцев, их семейное положение и гражданское состояние на основании актов, совершенных в России, или фактов, имевших там место (прибегая к помощи свидетелей); удостоверять подписи эмигрантов, копии и переводы их документов, составленных на русском языке, на иностранный язык; удостоверять перед местными властями репутацию, хорошее поведение беженца, прежнюю службу, профессиональную квалификацию, университетские и академические звания; т.е. представители верховного комиссара могли выдавать удостоверения, заменяв-

шие утерянные или оставшиеся в России аттестаты и дипломы об окончании различных учебных заведений, о производственном стаже, принадлежности к сословию присяжных поверенных, к практикующим врачам, к ремесленникам того или иного цеха и пр.; рекомендовать беженца компетентным властям, в частности по вопросам виз, разрешений на жительство, допуска в школы, библиотеки и т.д. Их деятельность не могла носить политического характера и не допускала вмешательства в функции местных властей. Вопрос о признании документов, выдаваемых представителями верховного комиссара, официальными и о разграничении функций нансеновских офисов, местных органов власти, эмигрантских учреждений и советских представительств вызвал на конференции 28-30 июня 1928 г. определенные разногласия. В результате дискуссий было решено предоставить государствам возможность самостоятельно определять приоритетность либо нансеновских офисов, либо местных органов власти, либо эмигрантских учреждений, либо советских представительств в урегулировании положения русских изгнанников.

Личные права эмигрантов отныне, как правило, регулировались местным правом, но некоторые статьи допускали отступление в пользу законов добольшевистского периода. Прослеживалась тенденция уравнивания в правах эмигрантов с гражданами стран-реципиентов. Преимущество соглашения заключалось в попытке создания единого правового поля для россиян в рассеянии сущих. Законы, которым были подчинены личные права эмигрантов, становились более устойчивыми, «следовавшими за ними при передвижениях» из страны в страну. При переездах беженец уже не попадал каждый раз под новое право, и правительства обязывались соблюсти ряд социальных гарантий.

20 сентября 1928 г. на сессии Лиги Наций был одобрен план очередной реорганизации дела помощи беженцам, предложенный верховным комиссаром и директором МБТ. МБТ прекращало свое участие в устройстве беженства. Всю работу должен был сосредоточить в своих руках верховный комиссариат с особой состоявшей при нем совещательной комиссией. С утверждением 14 декабря 1928 г. советом Лиги Наций при верховном комиссаре межправительственной совещательной комиссии по делам беженцев для рассмотрения правовых и организационных вопросов60 начался новый этап международной помощи нашим соотечественникам за рубежом. На передний план выходили меры по формированию основ экономической самостоятельности

беженцев61.

На первой сессии совещательной комиссии (16-18 мая 1929 г.) Я.Л. Рубинштейн на примерах показал важность сочетания международного покровительства беженцам с мерами, принимаемыми отдельными правительствами. Совещательная комиссия разделила эту точку зрения и также подчеркнула необходимость признания за беженцами особого статуса62. Ее деятельность свидетельствовала, «что совместные усилия верховного комиссариата и заинтересованных правительств могут заменить отсутствие национальной защиты и обеспечить беженцам легальный статус, чтобы создать необходимые условия для равноправного существования беженцев в странах, предоставивших им

убежище»63.

Политико-правовое покровительство беженцам и гуманитарные функции были разделены с учреждением в 1931 г. Международного офиса по делам беженцев имени Ф. Нансена во главе с М. Губером. Как отмечал Маклаков, Международный офис был создан только для благотворительной и гуманитарной помощи, а правовая помощь оставалась в ведении секрета-

67

риата Лиги Наций без всякого ограничения срока64. Политико-правовая помощь беженцам возлагалась на генерального секретаря Лиги Наций, которому поручалось: а) следить за эволюцией беженской проблемы, б) обеспечивать, упорядочивать и следить за применением существующих Соглашений, в) в случае надобности брать на себя почин пересмотра существующих Соглашений и заключение новых.

Устав Офиса, утвержденный 19 января 1931 г. советом Лиги Наций, определял его как автономный орган, непосредственно подчиненный Лиге Наций, которая назначала председателя, ассигновала средства на его содержание, проверяла через своих ревизоров его отчетность, ежегодно рассматривала отчетный доклад. § 3 Устава определял следующие задачи: Офис 1. «Собирает и объединяет сведения о материальном и моральном положении беженцев, способствует размещению и устройству их, собирая сведения о рынках труда в странах иммиграции, 2. Согласует деятельность и дает директивы организациям помощи, 3. Собирает и распределяет при содействии всех, кто может быть в этом полезен, в частности, при содействии совещательного комитета частных организаций, средства для улучшения существования беженцев, в том числе суммы, выручаемые от продажи нансенов-ских марок, 4. В пределах своей компетенции облегчает применение к частным случаям соглашений, заключенных в интересах

беженцев»65.

Административный совет уточнил роль прежних сохранявшихся представительств комиссариата: представительство интересов беженцев перед местными властями в отдельных частных случаях (визы, право занятия промыслами и трудом, вопрос о праве проживания в стране и т.д.). Порядок подачи ходатайств и пособий не изменился: их рассматривала финансовая подкомиссия совещательного комитета частных организаций (Гулькевич, Клузо [Швейцария], Пашалаян).

Планирующаяся ликвидация Офиса к 31 декабря 1939 г. стимулировала подготов-68

ку конвенции о юридическом статусе русских и армянских беженцев, подписание которой обеспечило бы им гарантированную социальную защиту со стороны правительств стран-реципиентов. Такую конвенцию представители 12 государств подписали 28 октября 1933 г. Ее положения носили уже не рекомендательный, а обязательный характер. Конвенция расширяла соглашение 1928 г., включая несколько пунктов о социальном обеспечении (о льготах относительно вознаграждения рабочих за несчастные случаи, о пособиях больным, безработным и детям, о стипендиях и освобождении от платы за обучение в школах, об устройстве Обществ взаимного вспомоществования и участии в них). Что касается права на труд, то подчеркивалось, что законы по защите национального рынка труда не должны ограничивать беженцев, проживавших не менее трех лет в стране; женатых на подданных данной страны; имевших детей - подданных страны; бывших участников Первой мировой войны. По вопросам образования, организации обществ взаимопомощи, налогового режима и т.д. русские беженцы приравнивались к местным гражданам или к наиболее привилегированным иностранцам. По вопросу о личном статусе устанавливался применявшийся почти повсеместно к бесподданным принцип подчинения законам места жительства (domicile), а за неимением его - законом местопребывания (residence).

Русский комитет объединенных организаций в Париже поручил особой комиссии заняться вопросом реорганизации русской фракции в совещательном комитете. Соответствующий доклад был подготовлен В.Б. Ельяшевичем и представлен экспертам. Комиссия предложила включить в совещательный комитет центральные гуманитарные организации, беженские офисы (во Франции, Германии, Югославии, Румынии) и представителей, избранных от каждой страны специальными объединениями действующих в них гуманитарных организаций66.

По мере приближения срока окончания деятельности Международного офиса по делам беженцев им. Нансена все более четко международное сообщество осознавало неразрешимость проблемы к намеченному рубежу - к концу 1938 г. Когда устанавливались эти сроки, предполагалось, что эмигранты к этому времени либо вернутся на родину, либо ассимилируются. Но на попечении Офиса оставались еще около 600 тыс. беженцев, число которых сократилось за 1936 г. лишь на 100 тыс. преимущественно за счет натурализации армян. Уменьшение числа других категорий беженцев путем натурализации (за 1936 г. не менее чем 1812 чел.67) компенсировалось естественным приростом. Не убывала работа Офиса по выдаче нансе-новских сертификатов, виз, свидетельство-ванию разного рода актов, ходатайствам об отмене высылок, о праве на труд, о материальной помощи, о принятии в госпитали, санатории, приюты и т.д.68 Фонд помощи пополнялся за счет нансеновского марочного сбора лишь немногим более чем наполовину. Было ясно, что ликвидация организации не будет равносильна ликвидации самой беженской проблемы. Принятые решения по налаживанию координации в Лиге Наций деятельности по покровительству беженцам и реорганизации такого центра привели к ликвидации автономной заботы о русских.

В налаживании более или менее стабильной системы помощи соотечественникам за рубежом приоритетную роль сыграли российские эмигрантские представительства. В первую очередь в эту работу включились старые дипломатические и консульские учреждения. Они продолжили деятельность от имени законной власти, от имени России, но уже России зарубежной. Основанием для их существования «было все то же правовое ощущение формального существования национальной России, которую они пред-

ставляли, вопреки насильственному захвату ее территории антинациональной и

69 -гт

неправомерной властью» . Правительственная защита государства, из которого прибывали беженцы, исключалась. Потеря прежней государственной основы в деле защиты державных, национальных и частных интересов русских граждан за границей, породила попытки организационного единения зарубежья. Поэтому русские представительные учреждения (посольства, консульства, позднее превратившиеся в частные беженские организации) и возникшие в условиях эмиграции общественные институты, являлись не только символами российской государственности, но и компенсировали прежние дореволюционные государственные структуры. Они, как правило, пользовались доверием местных властей. В основе таких «доверительных» отношений лежали связи России с иностранными государствами - дипломатические, научные, культурные, общественные, - налаженные еще в довоенный (дореволюционны й) период. Для обустройства беженцев использовались российские зарубежные денежные активы, которые удалось отстоять от претензий Советского государства. Почти все имевшиеся за границей государственные (бывшей Российской империи, белых правительств) финансовые средства, прежде всего дипломатических представительств, перешли в распоряжение совещания русских послов70 во главе со старейшим русским дипломатом М.Н. Гирсом, а после его смерти в 1932 г. -В.А. Маклаковым. Совещание имело своего представителя при верховном комиссаре по делам русских беженцев Лиги Наций - К.Н. Гулькевича71. Представительство эмигрантских интересов на международном уровне расширяло возможности их социальной защиты, влияния на мировое сообщество с целью распространения на другие государства достигнутого

69

в той или иной стране опыта работы в данной области, универсализации / унификации положения беженцев.

Белое правительство за рубежом потеряло свое влияние и значение. Даже авторитет генерала П.Н. Врангеля ограничивался военной средой. Более того, Ф. Нансен поставил условием оказания помощи со стороны Лиги Наций в деле размещения остатков Русской армии в Европе его самоустранение, т.е. освобождение галлиполийцев, находившихся в ужасном положении, от всяких обязательств по отношению к Врангелю как главнокомандующему. Ибо, по международным правилам, любая армия, пересекая границу другого государства, обязана перейти на беженское положение.

Ясно осознавая беспрецедентность масштабов эмиграции и размаха необходимой социальной помощи, политические и общественные деятели инициировали объединение усилий, вылившееся в создание ряда организаций, которые проявили особую активность в деле оказания непосредственной помощи беженцам. Русские гуманитарные организации имели как общеэмигрантское, так и местное, региональное, локальное значение. Образовываясь по функциональному, профессиональному, корпоративному, территориальному, социальному, земляческому (московское, петроградское, крымское, северо-западное и другие землячества) принципу, они оказывали материальную, правовую, трудовую и моральную поддержку своим членам. Имея политически ориентированный состав, практически все декларировали свой гуманитарный, благотворительный характер. Их деятельность охватывала все сферы жизненного пространства россиян за рубежом. Направления и виды деятельности общественных организаций были чрезвычайно разнообразны. Это могла быть как гуманитарная, благотворительная, так и профессиональная, культурно-просветительная, правовая, трудовая, медицинская и другая поддержка. В результате выстраивалась система социальной защиты и помощи, которая облегчала приспособление к чужой,

70

инонациональной среде. Такое единение сыграло огромную роль в самоорганизации российской эмиграции 1920-1930-х годов, урегулировании юридического положения, жизнеобеспечении и адаптации беженцев, позволило отстаивать собственные интересы перед правительствами разных стран, в международных организациях, в том числе в Лиге Наций, сохранить национальные традиции, организовать национальную систему образования, поддерживать и стимулировать активную культурно-просветительскую работу.

Чтобы скоординировать усилия мирового сообщества, уже 13 сентября 1921 г., вскоре после официального вступления Ф. Нансена в права верховного комиссара по делам русских беженцев, представители совещания послов (И.Н. Ефремов), Центральной юридической комиссии (А. Н. Мандельштам), Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей (РЗГК, Зем-гор) (С.В. Панина, Н.И. Астров), РОКК (Ю.И. Лодыженский) добились встречи с ним. Ф. Нансен был обескуражен множественностью точек зрения русских организаций на судьбу соотечественников. К этому времени в его адрес пришли обращения Русского национального комитета72, Русского совета73, в которых заявлялось их исключительное право защиты интересов беженцев74. С.В. Панина постаралась успокоить верховного комиссара, утверждая, что присутствующие представляют благотворительные, аполитичные организации и не отвечают за действия политических групп75. Действительно, почти все организации, которые представляла делегация, вели свою работу еще в ходе мировой или гражданской войн, а в межвоенное двадцатилетие играли всеэмигрантскую роль.

С наплывом беженцев масштабы помощи потребовали образования новых организаций, и их число росло, как снежный ком, практически во всех государствах. Программу деятельности верховного комиссара по делам беженцев русские общественные организации считали целе-

сообразной, но недостаточной, не затрагивающей всех нужд соотечественников.

Стержень социальной работы составила деятельность РЗГК. История Земгора в эмиграции началась с создания единого центрального органа, «согласующего и направляющего деятельность всех работающих за границей земских и городских организаций»76. Под влиянием массовой эвакуации с Юга России бывшие гласные российских земских собраний и городских дум, члены органов местного и краевого управления, находившиеся за рубежом, возобновили свою деятельность в составе Всероссийского земского союза, Всероссийского союза городов.

27 января 1921 г. в столице Франции открылось совещание съехавшихся из разных стран земских и городских деятелей. Оно создало Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей с целью организации помощи нуждавшимся беженцам, используя свой авторитет в международной среде. Главной целью этого «исключительно гуманитарного учреждения» стало оказание всех видов помощи беженцам, без политических различий77. РЗГК ставил прежде всего социальные задачи: 1 ) представительство и защита интересов русских беженцев перед иностранными правительствами и международными организациями; 2) изыскание и распределение денежных и материальных средств; 3) планомерное осуществление различных видов помощи и создания условий для работы беженских организаций; 4) организация помощи на местах и поддержка учреждений, ведающих этой помощью.

Земгор был зарегистрирован в парижской префектуре под названием «Comité des Zemstvos et Municipalités Russes de Secoure des Citoyens russes a l'etranger» и его местонахождением был признан Париж78. Председателями РЗГК являлись Г.Е. Львов, затем А. И. Коновалов,

Н. Д. Авксентьев. Текущая организационная работа была поручена Распорядительной коллегии в составе следующих членов РЗГК: Г.Е. Львова, Г.А. Алексеева,

B.В. Вырубова, В.Ф. Зеелера, В.А. Оболенского, Т.И. Полнера, В.В. Руднева и Л. А. Титова.

В первый год существования образовалось 17 местных организаций Земгора преимущественно в европейских государствах (Германии, ЧСР, Болгарии, Турции, Польше, Финляндии, Эстонии, Египте и др.).

Именно через Земгор шло распределение средств, выделявшихся финансовой комиссией совещания послов. Средства РЗГК складывались из членских взносов (не менее 10 фр. в месяц или единовременно 100 фр.), отчислений отделов, упомянутой финансовой комиссии при совещании послов, субсидий правительств разных стран, иностранных благотворительных организаций, русского финансового и промышленного мира за границей, а также использовались суммы, хранившиеся в иностранных банках на счетах Всероссийского земского союза.

Прекрасно понимая, что решение сложного вопроса об устройстве более двух миллионов русских беженцев не по силам частным гуманитарным организациям, а главное - осуществление социальной помощи, Земгор счел необходимым стать посредником между правительствами стран-реципиентов, международными организациями, Лигой Наций и беженцами. Делегаты РЗГК в Женеве, в совещательном комитете при верховном комиссаре по делам русских беженцев - Н.И. Астров и

C.В. Панина - осуществляли связь с работавшими здесь гуманитарными организациями, Лигой Наций, привлекали внимание мирового сообщества к проблемам эмигрантов. К ним стекалась информация о положении русского беженства, которую систематизировали, сообщали верховному комиссару и другим заинтересованным учреждениям и лицам.

71

Уже в ходе Крымской эвакуации при подходе к Константинополю остатков Русской армии и беженцев проявили себя Земгор и международная благотворительная помощь. В кошмарной обстановке, когда пароходы были буквально забиты и завалены людьми, до крайности переполнены все трюмы, палубы, проходы, мостики, решетки у труб, родилось несколько младенцев, умирали больные и старики. Паек, и без того минимальный, в иные дни отсутствовал вовсе. Военные и торговые, крупные и мелкие суда стали на внешнем рейде Константинополя и выкинули флаги «хлеба» и «воды»79. Это был крик о помощи сотен людей, запертых в плавучие трюмы. 7 декабря 1920 г. князь Г.Е. Львов писал Е. А. Родичевой: «С крымскими беженцами творятся ужасы, до сих пор качаются на волнах и кричат по всему свету: хлеба, но одни не слышат - залили уши золотом, другие слышат и злорадствуют, прости им всем, Господи!»80

Французы не ожидали такого огромного наплыва русских беженцев и не могли их разместить. Для Константинополя такая нагрузка была не под силу. Поэтому быстрой и организованной помощи ожидать не приходилось. Сначала речь шла об эпизодической благотворительности: то американцы подвезут к пароходам молоко и шоколад детям, то французы сгрузят консервы, то русский Земгор поможет хлебом. Международная полиция следила за тем, чтобы русские не сходили с пароходов, так как прибывающие должны были пройти карантин.

Войска после длительного и нудного ожидания были сведены в три корпуса и размещены в лагерях на полуострове Гал-липоли, на острове Лемнос и в районе Чаталджи, в 50 км от Константинополя. Гражданских лиц вначале разместили в десяти лагерях вокруг Константинополя, а затем свели в четыре.

Нормы питания, определенные приказом начальника оккупационного корпуса в Константинополе от 15 декабря 1920 г.81, никогда не выполнялись. В примечании к

72

приказу так и говорилось, что «ввиду больших затруднений подвоза и получения продовольствия весьма вероятно, что выдача всего этого не может быть обеспечена». Неудовлетворительное качество продуктов, недовес, недопоставки (от 10 до 40%) и т.п. были обычным явлением. Добавочного довольствия для кормящих и беременных женщин, детей, больных не предусматривалось. Недостаток продовольствия для этой категории беженцев компенсировал Американский Красный Крест. Он снабжал госпитали, гимназии, приюты молоком, рисом, какао, сахаром, макаронами.

Сфера деятельности Земгора, первоначально чрезвычайно широкая, менялась в зависимости от реальной ситуации. Комитет занимался расселением, прежде всего из Константинопольского района (не только из города, но и беженских лагерей в Ча-талдже, Сан-Стефано, Еди-Куле, Селимье, Тузле, полуострова Галлиполи, о. Лемнос, о. Халки), в те страны, где бежавшие из Советской России могли бы найти себе постоянный заработок, трудоустройством, учетом беженцев, организовывал питательные пункты, общежития, приюты, санатории, бани, обеспечивал бельем, одеждой, оказывал правовую и юридическую, медицинскую помощь, при усиленном внимании детям, женщинам, старикам, больным, ослабленным, создавал библиотеки, театры, опекал школы, т. е. ведал и культурно-просветительскими вопросами, удовлетворением «духовных нужд», воспитанием и образованием детей - «надежды новой свободной России»82. Создавались Бюро по трудовому устройству, всевозможные мастерские и курсы для профессиональной подготовки, курсы иностранных языков, субсидировались ремесленные, небольшие промышленные и торговые предприятия, сельскохозяйственные колонии беженцев и пр. Однако помощь взрослым постепенно все более сокращалась, и в 1930-е годы оказывалась только в случае неотложной нужды, главным образом престарелым, семейным, безработным83. Таким образом, весь

возможный спектр социального обеспечения беженцев находился в зоне внимания РЗГК. Деятельность в культурно-образовательной сфере позволяла не только дать работу интеллигенции, но и выполнить важнейшую для Зарубежной России социальную функцию - сохранить накапливаемый эмиграцией интеллектуальный потенциал.

Со временем РЗГК сосредоточился лишь на помощи в деле обучения беженцев дошкольного и школьного возраста, а также студентов, закончивших средние учебные заведения, находившиеся в ведении Земгора. Культурно-просветительная комиссия Земгора способствовала не только поступлению русских студентов в зарубежные учебные заведения и зачислению их стипендиатами РЗГК, но и ходатайствовала о помощи перед Американским союзом христианской молодежи, АРА и др.

Анализ бюллетеней Земгора дает полную картину гуманитарной деятельности бывших земских и городских гласных. Под патронатом РЗГК создавался и действовал целый ряд учреждений, общественных организаций (союзы студентов, увечных и престарелых воинов и др.). Он стремился к налаживанию сотрудничества со всеми гуманитарными и культурными русскими организациями за границей с целью координации и достижения наибольшей эффективности их усилий. Его представители входили во все сколько-нибудь значащие объединенные общественные организации. Одним из первых таких союзов стал Центральный объединенный комитет (ЦОК), координировавший усилия РОКК, Всероссийского земского союза и Всероссийского союза городов в Константинополе. Он субсидировался союзниками, и через него российские беженцы снабжались продуктами питания, предметами первой необходимости, получали медицинскую помощь, кров.

Земгор организовал юридическую помощь беженцам. С прекращением деятельности за границей российских консульских

учреждений и дипломатических представительств возросла роль российских общественных организаций в сфере правовой помощи беженцам. Они приняли на себя несвойственные им функции, превратившись «в своеобразные публично-правовые

84

институты» . В некоторых странах создавались правовые отделы либо юридические консультации РЗГК. Так, постоянная Русская юридическая консультация Зем-гора в Праге образовалась «для лучшего удовлетворения потребности русских эмигрантов и эмигрантских учреждений в ЧСР в юридической помощи, которая до сих пор оказывалась лишь частично русским и чешским юрисконсультами Комитета Земгора». Постоянно действующий орган призван был заниматься не только оказанием правовой помощи русским по личным делам, но и «с надлежащей авторитетностью научно разрабатывать общие юридические вопросы», возникающие «в международных пределах в связи с положением эмиграции», а также с целью дать необходимую практику молодым русским юристам85. В случае необходимости Земгор снабжал документами, удостоверявшими личность беженца, его семейное положение, образование, профессию, имущественное состояние, правоспособность и т.п.; заверял копии документов, их переводов, подписей; ходатайствовал перед соответствующими местными учреждениями о выдаче внутренних и заграничных паспортов, права проживания в определенных районах; выдавал всякого рода рекомендации, свидетельства о благонадежности и пр. Те же функции брали на себя и другие общественные организации, в частности профессиональные.

После Второй мировой войны деятельность Земгора, хотя и в меньших размерах, продолжалась благодаря самоотверженной работе Н. С. Долгополова и Н. А. Недошивиной86.

Параллельно с Земгором действовало Российское общество Красного Креста

73

(РОКК) (старая организация)87, также охватив широкий спектр социальной помощи и практически все слои беженцев. Постепенно сферы влияния РОКК и РЗГК обособились (и территориально, и функционально). Там, где не проявлял активности РЗГК, преимущественное значение имело РОКК, прежде всего в странах-лимитрофах и на Дальнем Востоке. Определились и приоритетные направления работы. Со временем Красный Крест (старая организация) сосредоточился на медицинской помощи беженцам, а также представительстве и защите их интересов на разных уровнях. Истощив свои средства, он стал изыскивать финансы из других источников, наладив связи с международными краснокрестными организациями.

В 1925 г. через РОКК в Европе было выдано 3 201 556 бесплатных обедов и 892 338 единиц одежды и обуви, а также организовано восемь общежитий и две столовые88. Основные расходы распределялись следующим образом: 51% - на медицинскую помощь, 24% - инвалидам, детям, престарелым, нетрудоспособным, 11% - на питательную и 7% - на благо-

89 тт

творительную помощь . На медико-санитарные учреждения легла задача общего лечения массы беженцев и даже местных жителей. Хирургические госпитали становились общими больницами, хронически переполненными: выздоравливавшие часто оставались на больничных койках сверх срока, поскольку другого пристанища у них не было. Возможности РОКК к середине 1920-х годов значительно сократились. Если в 1921 г. в ведении Главного управления было 13 госпиталей, шесть санаториев, четыре лазарета, 26 столовых, 11 складов, 37 мастерских для беженцев, то в 1925 г. соответственно: четыре (в 1938 - три90), один (в 1938 -три91), три, два, семь и три92. В ведении РОКК в 1921 г. находились 55 специальных амбулаторий. В 1925 г. их осталось 3 093, в 1937 - только пять94.

Одна из амбулаторий располагалась в Берлине, выполняя главую цель - всесто-

74

роннюю помощь российским беженцам в Германии. Но реально амбулатория обслуживала не только выходцев из Российской империи. Врачи амбулатории оказывали бесплатную медицинскую помощь на дому. За 15 лет деятельности амбулаторию посетили 171 955 человек. Наибольший наплыв наблюдался в 19201924 гг. - в среднем по 20 тыс. человек в год. (Ср.: за это же время число обращений в амбулатории Главного управления РОКК (старая организация) составило 1 392 417 (или 587 451 человек)95). В 1925-1929 гг. в амбулаторию обратилось в 2 раза меньше людей. Русская эмиграционная волна отхлынула из Германии. Однако после прихода Гитлера к власти число посещений увеличилось. Чуть больше, чем обычно (на 800), зафиксировано визитов в 1934 г. - 11 244 человек. Это диктовалось процессом общего обеднения русской колонии в Берлине. Если раньше многие вызывали врача на дом, то теперь вынуждены были сами идти до амбулатории, чтобы меньше платить. Однако 3/5 посетителей не смогли заплатить за свои визиты96. Увеличилось число коренных берлинцев, обратившихся в амбулаторию. Более половины (62,6%) прибегнувших к помощи были по национальности русскими, 18,5% - немцы, 11,2% - евреи, 3,7% - украинцы, 1,6% -жители Кавказа, 1,6% - татары, 0,2% -поляки, число которых возросло в 1934 г.97 В первые 5 лет амбулаторию чаще посещали мужчины, в следующие 5 лет их число уравнялось с женщинами, с 1931 г. на девять обратившихся женщин приходилось семь мужчин. Наиболее часто обращались к врачам люди в возрасте от 41 до 50 лет (33% или 3739 из 11 244 в 1934 г.). Среди детей-подопечных многие были воспитанниками русских школ в Германии.

Анализ статистики диагнозов больных показывает, что большая часть лиц, обратившихся в амбулаторию, страдала сердечными заболеваниями, т. е. теми, которые «легко появляются под влиянием

98

жизненных условий» . В первые годы существования амбулатории насчитывалось громадное число обращений по хирургическим вопросам, касавшимся последствий огнестрельных ранений. Лишь со второй половины 1920-х годов их стало меньшинство99. Число ревматиков ограничивалось десятками. Тогда русская колония была моложе, богаче ее представители, лучше условия жизни. В целом, 58,8% составляли внутренние заболевания. Стабильно высоким был процент нервных больных (10,1% в 1934 г.). На первом месте стоял алкоголизм. Реже встречались больные чахоткой, т.к. отмечалось «исключительно хорошее санитарное состояние германских городов, систематическая борьба государства с туберкулезом как социальным злом, предупредительное отношение города к туберкулезному больному, даже если он русский эмигрант»100. Главные причины гинекологических обращений - климакс. У русских беженок этот критический период начинался раньше, чем у местных жителей, что также было связано с тяжелыми условиями жизни.

Деятельность амбулатории не ограничивалась медицинской помощью, включала и профилактическую заботу: выдача мыла, предоставление ночлега, бесплатная выдача лекарств за счет частных благотворителей и организаций. С осени 1930 г. они ежемесячно выделяли 240 марок на квартирную помощь. Условия проживания в предоставляемых квартирах были вполне сносными: теплая вода, душ. Ночь стоила 45 пфеннигов. С декабря 1931 г. германские власти всех нуждавшихся в крове помещали в городские ночлежные дома. За счет благотворителей выдавались карточки на бесплатные обеды в городской столовой, а также одежда101.

Однако деятельность РОКК (старая организация) не во всех странах была признана равно эффективной. Например, в

Австрии, согласно записке юрисконсульта Главного комитета Всероссийского земского союза Е.А. Фальковского от 12 апреля 1922 г., существование местного отделения РОКК во главе с уполномоченным Н.П. Шабельским «отличала полулегальность» и «стремление поменьше попадаться на глаза». Небольшое управление, созданное во второй половине 1920 г., ютилось в русской секции испанского посольства. Вывески на улице не было, и найти его без точного знания адреса не представлялось возможным. Е. А. Фальков-ский выделял только две стороны деятельности, удовлетворявшей беженские нужды. Лечебную помощь русские получали в амбулатории, коечных больных размещали в местных больницах, инвалидов (бывших военнопленных) врач посещал на дому. Всю эту работу организовывал один платный местный врач-австриец. Он вел прием у себя на дому 3 раза в неделю по 2 часа. Русского врача не нашли, да ему и не разрешили бы практику.

Красный Крест отозвался на нужду в питании, хотя собственной столовой не имел. Для обедов выдавались карточки в одну из столовых местного благотворительного общества, имеющего свои пункты в 30 местах города. Сначала они выдавались бесплатно, затем ввиду вздорожания обедов и уменьшения средств, бесплатную помощь сократили до минимума. С большинства кормившихся взималась половина себестоимости обеда, 80 кр. (столько же стоила газета), остальную половину доплачивала организация. Всего проходило около 3 тыс. обедов в месяц.

Большую поддержку русским в Вене оказал Американский Красный Крест, раздавший при ликвидации свои вещевые запасы через РОКК. Когда запасы кончились, прекратилась и вещевая помощь.

«Таким образом, - ехидно писал Е.А. Фальковский, - начав с внешнего инкогнито на воротах здания, Красный Крест

75

и дальше в своей помощи действует без имени, без флага, без физиономии. Должно быть, такова венская вредная атмосфера»102.

Приграничные государства сыграли особую роль в судьбе российской эмиграции 1920-х годов. Они стали и «воротами» в Европу, и местом прибежища. Немногие изгнанники из России попадали на Запад, миновав их. Положение наших соотечественников в государствах, созданных на территории бывшей Российской империи, было крайне трудным. В лице русских здесь видели враждебную силу, которая могла бы разрушить суверенитет страны, мстили им за прежнее вхождение в состав России и ограничение возможной самостоятельности, непомерно развивали у своего населения национальное чувство, переходящее в шовинизм. Боле того, обострение отношений с русскими иногда служило «у небольших чиновников способом достижения успехов по службе»103.

Новорожденные государства с трудом воспринимались бывшими подданными Российской империи как чужая территория. А молодая политическая элита всячески старалась подчеркнуть свою независимость. Как писал Н.И. Астров секретарю верховного комиссариата Лиги Наций по делам русских беженцев о русских в Польше, они находились «в особом непри-

104 Т7

вилегированном положении» . И даже русского меньшинства как такового власти старались не признавать, указывая, что существует украинское, белорусское, рус-синское и т.д., но не русское население.

Русский вопрос здесь невозможно было решить однозначно. Часть россиян имела исторические корни, кто-то оптировался, получив гражданство, другие являлись собственно беженцами. Фактически на плечи русских беженских организаций легла забота и о представителях всех этих групп, ибо они мало чем были связаны с новой государственностью: не знали языка, сохраняли тесные связи с Россией и даже предполагали туда вернуться.

Обратимся к опыту Польши. Содействовали российской эмиграции централь-

76

ные учреждения, находившиеся в Варшаве: Русский комитет в Варшаве, бывшая миссия Красного Креста105, Русский политический (эвакуационный) комитет. Они имели свои отделения по всей Польше. На помощь отчасти приходили местные организации, образовавшиеся с благотворительными, культурно-просветительскими, религиозными и другими целями.

Функции между этими организациями распределялись следующим образом. Русский комитет в Варшаве взял на себя культурно-просветительную, правовую и трудовую помощь. Бывшая миссия Красного Креста осуществляла все виды призрения и благотворительности. Русский политический (эвакуационный) комитет заботился об интернированных. В 1921 г. был образован Русский попечительный комитет об эмигрантах в Польше (РПК). В Уставе организации, зарегистрированной 9 августа, говорилось, что ее цель -оказание юридической помощи, духовной и материальной поддержки, охрана интересов эмигрантов, представительство перед властями, культурно-просветительная работа106. Ему выдавали средства Земгор (деньги, инвентарь, имущество, одежду, белье), представительство Лиги Наций (на правовую и материальную помощь для вывоза во Францию), представитель Врангеля генерал П.С. Махров (деньги, одежду), Британско-американский комитет (деньги, вещи). Председателем комитета стал П. Э. Бутенко107, членами правления П.Н. Маслов, Ю.Я. Азаревич108. Денежную и материальную помощь просили инвалиды, больные, неимущие на одежду, дорогу (как внутри Польши, так и за рубеж), на получение паспортов, ходатайствовали о бесплатных визах и т.д.»109. Чтобы исключить случаи обмана, правление РПК просило своего представителя в лагере Стржалково оповестить увольняемых из лагеря и уезжавших в отпуск, что они могут рассчитывать на оказание помощи комитетом только тогда, когда будут снабжены этим представителем удостоверениями110. До апреля 1923 г.

правовую помощь комитет оказывал преимущественно интернированным. Около 2,5 тыс. разинтернированных с помощью РПК выехало на работы в Польше, в 1923 г. - до 1 тыс. - во Францию111.

В пограничных городах помощь Зем-гора ограничивалась исключительно кругом лиц, прибывавших из Советской России. Здесь же концентрировались и репатрианты. На большее средств не хватало. Местные старосты не давали развернуть работу русских организаций, Например, в Ровно осенью 1921 г. был арестован назначенный туда представитель Русского комитета. Весной 1922 г. власти выслали представителя РОКК доктора Крайса, жившего в городе с 1917 г. Он заведовал столовыми для беженцев в Ровно и пограничных пунктах, оказывал правовую помощь. С его высылкой эта деятельность прекратилась112.

Большую правительственную помощь русские беженцы получали в ЧСР, КСХС, Болгарии, Франции. Создание благоприятной социальной среды помогало повысить общественно полезную, производительную активность и реализовывать жизненные права эмигрантов.

Отличительной чертой российской эмиграции в КСХС и Болгарии стало наличие значительного количества военных чинов, нетрудоспособных (инвалидов и детей), нуждавшихся в оказании помощи и неспособных перебраться в более благоприятные места жительства. Правительства этих стран включали в бюджет расходы, необходимые для поддержки русских, разрешили обмен русских денег (керенок, романовок) по льготному курсу. Но уже с апреля 1920 г. Болгария, а с июля КСХС вынуждены были отказаться от такого рода благотворительности. Льготный размен денег был заменен безвозмездными субсидиями или ссудами, выдаваемыми ежемесячно. С увеличением числа беженцев правительство выделило дополнительные

средства, но размер ежемесячных безвозмездных ссуд был сокращен113.

На обустройство последней крымской эвакуации в Сербии российским послом в США Б.А. Бахметевым были переведены в Париж для Земгора 400 тыс. долларов114.

Отдельным социальным группам россиян за рубежом уделялось специальное внимание. Одной из наиболее незащищенных являлась категория инвалидов. Учитывая недавнее окончание Первой мировой и гражданской войн, а значит и высокий удельный вес пострадавших, значение заботы о них трудно переоценить.

В первую очередь определенные льготы и выплаты получили комбатанты -участники Первой мировой войны. Например, Франция выплачивала пенсии инвалидам - чинам Русского экспедиционного корпуса. Более того, пенсии сохранялись и в случае их возвращения на родину. Следовало только подать соответствующее заявление. Так, в российскую миссию Красного Креста, занимавшуюся организацией возвращения на родину россиян из Франции (1923 г.), репатрианты обращались с просьбами о пересылке в Россию предназначавшейся для потерявших трудоспособность солдат пенсии французского правительства (С. Д. Брусникин, потерявший 10% трудоспособности и получавший пожизненную пенсию в 240 франков в год, по 60 франков каждые 3 месяца115). К слову, коллегия НКИД также рассматривала вопрос о пенсиях солдатам экспедиционного корпуса и вынесла постановление: от солдат, восстановленных в гражданстве и вовлеченных в военные действия насильственно, обманом, признать возможным принимать ходатайства о пенсии за военные увечья или до или после Брест-

Литовского мира116.

В сентябре 1930 г. междуправительственная совещательная комиссия, заслушав доклад верховного комиссара по делам

77

беженцев, констатировала, что некоторые страны нашли возможным уравнять русских военных инвалидов-беженцев со своими собственными инвалидами. В одних странах подобное уравнение допускалось законом, в других - закон был соответственно изменен. Комиссия считала целесообразным обратить внимание стран, кои не могли принять указанного решения, на желательность пойти по

этому пути117.

Наибольшее число инвалидов проживало в странах, где разместились преимущественно военные чины (Болгария, Югославия). Регулярно сюда из Константинополя эвакуировали инвалидов I и II категории.

Инвалидами I категории (разряда) признавались лица, утратившие полную (100%) трудоспособность (полная слепота на оба глаза, ампутация или полная деформация обеих рук, ног или одной руки и ноги одновременно и др.); II - утратившие трудоспособность наполовину (50-100%). Были разработаны правила учета русских инвалидов за границей, перечень увечий, повреждений здоровья и болезней, влекущих внесение в список тяжело увечных инвалидов и признание утратившим трудоспособность, и приложение к ним118.

Ни в одной стране не было так много русских инвалидов, нигде они не пользовались такой поддержкой, как в Югославии. По сведениям Державной комиссии к 1 января 1926 г. число нетрудоспособных русских беженцев достигало 2032 человек119. Здесь русские инвалиды были уравнены с сербскими и получали постоянную пен-сию120. В 1926 г. вступил в силу закон о помощи русским инвалидам, в значительной степени облегчавший их положение. С 1 апреля 1926 г. пенсию получали те из русских инвалидов, участников Первой мировой войны, которые были признаны инвалидами Высшей медицинской комиссией при Державной комиссии до 24 декабря 1925 г. Инвалиды 1-й группы (категории), потерявшие 100% трудоспособности, ежемесячно получали 800-400 динаров, 2-й

78

(потерявшие 75-100% трудоспособности) -400-200 динаров, 3-й (утратившие 50-75% трудоспособности) - 200-100 динаров. Однако эти мизерные суммы люди получали с большими задержками. Помощь инвалидам не ограничивалась выплатой пособий. Им предоставлялось право бесплатного лечения на всех курортах Сербии и Воеводины. В наиболее привилегированном положении находились военные инвалиды. Всего к 1926 г. в КСХС для выплат 1954 русским военным инвалидам государство тратило 6 млн динаров в год121. Практически безотказно правительство удовлетворяло просьбы о бесплатном лечении на курортах, в санаториях и больницах, о выдаче троекратного половинного годового проезда по железной дороге, бесплатного направления на лечение, о протезах, направляло «для дожития» в сербские инвалидные дома, на инвалидные заводы для изучения ремесел (как и сербов-инвалидов)122. Согласно «Инструкции по применению постановления о приеме на работу иностранных граждан», опубликованной в № 230 правительственной газеты «Служебный вестник» от 4 октября 1935 г., военные инвалиды имели право на свободное и беспрепятственное занятие трудом на основании имевшихся у них на руках решений министерства социальной политики (МСП) и назначении им пособия по инвалидности. Те из инвалидов, кто не получал денежного пособия и не имел решений МСП, должны были сами, равно как и члены их семей, выбирать рабочие карты на общих основаниях123.

Во многих странах создавались Союзы русских инвалидов. Так, в другой балканской стране через Комитет по делам русских беженцев в Болгарии распределялась на инвалидов почти половина государственной ежемесячной субсидии (1 млн левов) - 400 тыс. Суммы предназначались членам Союза инвалидов. Кроме того, инвалиды получали «нансеновский паспорт» по льготному тарифу. Значительный объем помощи провоцировал злоупотребления. Практиковалось зачисление в Союз «мертвых душ», «своих людей». Так, в 1930 г. по

ведомостям в Союзе инвалидов числилось более 2 тыс. человек. А фактически с женами и детьми насчитывалось около 900. Все служащие Комитета по делам русских беженцев в Болгарии были зачислены в Союз инвалидов. Член Комитета, представитель совета послов и нансеновского офиса Б.С. Серафимов являлся почетным членом Союза и также имел право на получение пособия124.

В день памяти Св. Николая Чудотворца, помощника и покровителя бездомных и сирых, отмечался День русского инвалида. Издавалась газета «Русский инвалид»125, журнал «Инвалид». В призыве русских писателей «К русским за рубежом» звучали слова, побуждавшие к благотворительности: «Тысячи наших инвалидов - без помощи и без приюта. ... Тысячи могил безвестных раскиданы по свету. Сколько самоубийств с отчаяния, от безучастия! .Они остались верны чести и долгу. Это наш русский паспорт. . Россия ничего не может. Делать за нее -наш долг. . Нашей платой мы не оплатим долга, но мы доплатим сердцем, чувством братства». Писатель И. С. Шмелев, входивший в состав редакции газеты «Русский инвалид», бывший членом Бюро при ЦК по устройству Дня помощи русским инвалидам в ряде своих статей, например, «Мятый пар», «Снова напоминаю вам.», «Забыть преступно!», развивал эту идею. Забота об инвалидах, по И.С. Шмелеву, должна была связать эмиграцию нравственными узами.

Огромную социальную роль сыграла работа с детьми, подростками, молодежью - человеческим ресурсом зарубежной России. Система помощи им выстраивалась постепенно и включала деятельность по предотвращению денационализации, психологической, материальной, финансовой поддержки, попытки организации и структурирования российской (национальной) образовательной среды и включение в местную. Структуризация вылилась в соз-

дание детских садов, приютов, школ, курсов, вузов, детских и молодежных организаций, культурно-просветительных учреждений, специально ориентированных общественных организаций. В результате неимоверных усилий удалось создать систему образования на русском языке, привлечь международную благотворительность, правительственную помощь.

По данным верховного комиссара по делам русских беженцев Ф. Нансена, в 1923 г. среди беженцев в Европе было около 400 тыс. детей. Земгор считал эту цифру значительно преувеличенной и говорил в свою очередь о 45-50 тыс. детей беженцев, нуждающихся в помощи126. В докладе совещательного комитета частных организаций при Лиге Наций говорилось, что к 1931 г. в Западной Европе находилось 78 тыс. русских и армянских детей-беженцев моложе 14 лет и 30 тыс. в возрасте от 14 лет до 21 года. А из 90 тыс. русских детей 69 тыс. нуждались в помо-

127 ^

щи . Эта самая незащищенная часть диаспоры требовала особой заботы.

На формах и содержании социальной работы сказался целый ряд обстоятельств. В условиях эмиграции сложился особый культурно-исторический тип детства. Изменились формы и характер взаимодействия взрослых и детей, их статус, пространство жизнедеятельности, национальные культурные, этнические, религиозные обычаи переплетались с традициями стран нового проживания. Традиционные институты, способствовавшие социализации, поддерживавшие молодое поколение, переживали кризис, выполняемые ими задачи трансформировались. На общественные институты легла двуединая задача. Во-первых, борьба с денационализацией и, во-вторых, сохранение морального и физического здоровья детей. Когда закончилось «сидение на чемоданах», важно было включить молодежь в адаптационную систему.

На протяжении 1921-1922 гг. важнее всего было разместить детей как одну

79

из самых уязвимых беженских категорий в благоприятных для жизни условиях. В дальнейшем встала задача их обучения и социализации. Прежние российские дипломатические миссии обращались к правительствам разных стран с просьбой принять детей из Константинопольского района. Русские организации ходатайствовали перед бельгийскими и голландскими властями о принятии по 200 детей, которых предполагалось свести в отдельные школы с русским обучением128. Всероссийский союз городов в Константинополе совместно с Русской академической группой обратился с подобной просьбой ко многим странам Европы и Америки129. При участии верховного комиссара по делам русских беженцев Лиги Наций за последние месяцы 1922 г. из Турции вывезли в августе - 17 детей, в сентябре -75, в октябре - 24, в ноябре 358130. В 1929 г. здесь оставалось только 50 русских детей, которые не получали образования, и Лига Наций предполагала возможность их обучения лишь после эвакуации в другие страны131. Основная нагрузка по приему и обустройству детей легла на Балканские страны, Бельгию, Чехословацкую республику (ЧСР).

Зачастую дети эвакуировались вместе с учебными заведениями, продолжившими свое существование на славянской земле, детские дома переехали в Бельгию, Америку и другие страны. По настоянию Лиги Наций русские школы покинули Константинополь зимой 1922/23 гг. Гимназию А.В. Жекулиной направили в Чехословакию, в Моравскую Тржебову132. В начале 1922 г. Болгария приняла гимназию Нератовой, 2-ю дамскую начальную гимназию, Галлиполийскую гимназию. Кузьмина-Караваева в Константинополе собрала детей, которых родители не в состоянии были содержать, и сирот, и вывезла их в Брюссель. Через бельгийские дамские благотворительные комитеты она добилась получения средств для создания приюта, который просуществовал 18 лет133. В Бельгии, в Намюре, като-

80

лическая церковь создала пансион св. Георгия (Institut Saint-Georges), в котором дети эмигрантов жили «по-русски». Вне пансиона они посещали католический коллеж, где обучение шло на французском языке. Многие родители первоначально опасались давления на детей с целью перехода их в католическую веру. Но, за редчайшими исключениями, эти опасения не оправдались. Помощь бельгийской католической церкви являлась бескорыстной. Неудивительно, что католические учебные заведения пользовались доверием русских родителей, более того, они не отказались от них и с улучшением материального положения.

Войны, эвакуации, эмиграция способствовали росту беспризорности. Регулярная смена места жительства, отсутствие родителей порождали психологический синдром неустроенности, нестабильности. Исключительные, необычные события при нормальных условиях жизни становились за рубежом рядовыми (смена школы, изменение общества, языка, круга общения и пр.). Только треть детей жила в условиях сравнительно благоприятных. Более 40% из них вынуждены были работать, помогать семье134. Но самая большая проблема состояла в том, что многие подростки участвовали в войне, пережили смерть родителей, потерю родных и близ-ких135. Так, в одной из Константинопольских гимназий из всего состава мальчиков 20% были на войне, из них 30% - георгиевские кавалеры136. Бывали среди фронтовиков раненые, контуженные и инвалиды. «С жестокой гражданской войны дети приносили с собой ужасные приобретения фронтовой и беженской жизни», «потеряв все свои детские черты, с растоптанной, измученной и старческой душой, душой все видевшей, все знающей до дна»137. Данные обстоятельства накладывали особый отпечаток на организацию детской помощи, требовались особые формы заботы о них. Следовало не только избавить детей от физических страданий, материальной и бытовой неустроенности, но и

обеспечить психологической поддержкой. «Не верьте, что бездомного ребенка можно спасти концентрированным молоком и какао, - писал «Бюллетень Земгора», -так вы спасете только зверька. Необходимо спасти в ребенке человека, русского

138

человека» .

На Балканах младшая возрастная группа составила 15-18% (около 10 тыс.) от общего числа эмигрантов139, причем преимущественно - это дети без родителей140. В КСХС из каждой сотни детей и подростков у 28 за границей не было ни родителей, ни родственников, ни близких знакомых, которые могли бы заботиться об их материальной и нравственной поддержке. Среди мальчиков доля одиночек достигала 40%141. Даже при наличии родителей лишь 60-70% детей проживали вместе с ними. Приют они находили в интернатах. Например, в Болгарии в 1925 г. приблизительно 1200 русских детей содержали родители, а 1400 жили в школьных интерна-тах142. В Югославии лишь 68,61% детей проживали с родителями, а 21,75% - в интернатах, 2% - у родственников, 0,19% были усыновлены143. Даже в Праге большая часть гимназистов пребывала в пансионе и менее половины - с родителями (в 1930 г. из 298-108)144. Это говорит о низком материальном уровне жизни учащихся и родителей, об их территориальной разобщенности либо о наличии детей-сирот. Многие дети получали дотации в том или ином виде. В этом смысле, можно выделить пять групп учащихся: 1) находившиеся на полном пансионе; 2) получавшие полное (400-450 крон) иждивение на руки; 3) получавшие обмундирование, деньги на трамвай и обучение; 4) получавшие только обеды; 5) не получавшие материальной поддержки. В Финляндии доля детей, пользовавшихся бесплатным содержанием в интернате, достигала всего 10%, в Эстонии - 6%. В Германии работали две русские гимназии - св. Георгия и гимназия, основанная Русской академической

группой, но лишь русско-немецкая гимназия (бывшая гимназия пастора Мазин-га), приступившая к занятиям 17 августа 1922 г., имела интернат, где воспитывались 52 мальчика145. В Болгарии, КСХС около 73%, а в Чехословакии до 90% учащихся проживали в интернатах бесплатно. Во Франции бесплатных интернатов для детей не имелось.

Интернаты становились домом не только для сирот, но и для детей, имевших родителей, но остававшихся беспризорными в силу стечения обстоятельств: либо из-за родительского безденежья и занятости, либо нахождения матери и/или отца на территории других государств или в Советской России. Более того, зачастую материальное и моральное положение в семьях было гораздо хуже, чем в школьных интернатах. Содержание в приютах, детских домах, интернатах стало одной из форм поддержки детей и их родителей, часто за счет средств РЗГК или местных правительств. Деятели Педагогического бюро по делам средней и низшей русской школы за границей полагали, что условия интерната позволяют лучше адаптировать детей к новой жизни, сохраняя в них национальные черты146, помогают материально поддержать детей.

Положение русских детей в разных странах147

Страна Количество неимущих детей Количество детей без родителей Количество голодающих детей Количество детей, лишенных необходимой одежды

Турция 250 50 200 200

Финляндия 1000 Отсутствуют подробные данные

Греция 250 90 125 125

Германия (Берлин) 125 23 17 80

Югославия 1500 800 1200 1200

Шанхай 1849 Отсутствуют подробные данные

Австрия 62 9 | 50 | 50

81

Из таблицы видно, что дети русских беженцев остро нуждались в материальной помощи, особенно в Китае, Югославии, а также в Финляндии. Бедностью отличалась харбинская эмиграция. «Общество вспомоществования нуждающимся учащимся городских школ» снабжало учеников из бедных семей одеждой и обувью. Для детей, оказавшихся в Маньчжурии после гражданской войны, открывались различные летние классы, где они могли заниматься ремеслами для улучшения материального состояния. Харбинский комитет помощи русским беженцам имел собственную среднюю и несколько начальных школ, открыл профессиональные курсы, выпускал учебники148. В Шанхае в конце 1920-х годов существовало четыре русские школы, где обучались 379 детей149. Источниками их содержания были частные вложения, но годовой дефицит (1928) составил 18 тыс. долларов, требовалось объединение всех возможных фондов, чтобы школы смогли продолжить свою работу. 150 детей оставались без всяких средств и были лишены возможности обучаться. Для нормального функционирования школьного образования нужно было

->-> 150

33 тыс. долларов .

В Финляндии на помощь для 1 тыс. детей требовалось около 10 тыс. долларов в год для покрытия самых острых нужд151. В русском лицее в Выборге к концу 1920-х годов обучалось 150 детей, 92 из них - неимущие, в начальной школе - 32. На необходимейшие расходы лицея требовалось 60 тыс. финских марок. Для классической гимназии св. Алексея в Лу-коле (Ьико1а) требовалась ежегодная дотация в размере 84 тыс. финских марок, а для приюта при нем, в котором жили 30 бедных детей, - 72 тыс. В колледже в Териоках из 124 учащихся 102 было неимущих, в начальной школе - 34; в школе в Райволе (Яа1уо1а) из 80 - 74 бедных; в школе в Келломаки (Ке11ошак1) из 41 ученика 32 - неимущие152. К 1924/25 учебному году обеспеченными могли считаться только две русские школы в Гельсингфорсе (начальная и средняя). Русская пе-82

чать в эмиграции опасалась, что все остальные русские школы в Финляндии

будут закрыты153.

Ф. Нансен в своем докладе ассамблее Лиге Наций о содержании и воспитании русских детей-беженцев в сентябре 1922 г. отмечал, что в Эстонии, Латвии находилось приблизительно по 2 тыс. детей эмигрантов, из которых только половина получала какую-либо поддержку, остальные жили в большой нужде. Периодическая помощь поступала от ХСМЛ, правительств (зимняя одежда, обувь). Большинство детей, которым не было возможности помочь, от 8 до 12 лет, вынуждены были оставаться дома. Поэтому верховный комиссар рекомендовал все средства направлять на помощь детям: требовалось не более 1 фунта ст. ежемесячно на каждого ребенка, т.е. всего по 2 тыс. фунтов154. Бюллетень № 7-8 от 15 октября 1921 г. информировал, что в Эстонии один из секретарей Американского ХСМЛ Роопес, выросший в Петербурге, обратил внимание на ужасное положение детей, разбросанных по всей стране, находящихся почти поголовно в крайне неудовлетворительном состоянии, дичавших день ото дня, т.к. усилия, предпринимавшиеся местными общественными и педагогическими силами, из-за бесправного положения беженцев и отсутствия денег не увенчались успехом. С помощью заведующего культурно-просветительной частью местного Эмигрантского комитета М. И. Соболева была создана школа в Немме. В наихудшем положении находились дети в Польше из-за постоянного притока беженцев из России. Воспитательными учреждениями были охвачены лишь 1 тыс. детей. К общеевропейским проблемам - голод, нужда, отсутствие одежды - здесь добавлялись

болезни155.

На учете Детского комитета Российского Красного Креста были более 2 тыс. семей русских эмигрантов.

Определенный финансовый ресурс создавался в ходе проведения Дня русско-

го ребенка, инициированного в 1928 г. Педагогическим бюро по делам средней и низшей русской школы за границей. Курировал проведение акции Центральный комитет (ЦК) Дня русского ребенка, куда вошли представители Педагогического бюро по делам средней и низшей школы, Земгора, Всероссийского союза городов, Союза русских академических организаций. Решалась триединая задача: воспитание, пропаганда, сбор денежных средств для нужд детских эмигрантских учреждений. При ЦК существовал Центральный фонд, куда поступали собранные средства. Его председателем избрали князя П. Д. Долгорукова, а членами в разное время состояли Н.А. Цуриков, А.В. Жеку-лина, А. Л. Бем и др. Помимо центрального действовали местные комитеты по проведению мероприятий по празднованию Дня русского ребенка, сохраняя полную автономность, с учетом особенностей положения в отдельных странах. Отчисления в Центральный фонд составляли 10%

от собранной суммы156.

Впервые День русского ребенка праздновался 25 марта 1929 г. в 12 странах Европы (Бельгия, Болгария, Италия, Латвия, Литва, Норвегия, Польша, Югославия, Финляндия, Франция, ЧСР, Эстония), с 1930 г. присоединились Харбин (Китай) и США157. В Нью-Йорке Общество попечения о русских детях работало еще с 1926 г., а к середине 1930-х годов его отделения распространились по всей стране158. Наиболее значительные суммы денег собирали крупные русские колонии в ЧСР, Болгарии, Югославии, США, Харбина. Лишь Франция проводила мероприятие недостаточно масштабно. А.Л. Бем 14 февраля 1936 г. писал из Праги В.В. Рудневу: «Дорогой Вадим Викторович, пишу Вам по просьбе кн. Петра Дмитриевича Долгорукого, который, как Вы знаете, тяжело заболел. Дело в том, что на этих днях будет от имени Комитета "Дня русского ребенка" разослано, как всегда, обращение об обу-

стройстве повсеместно сбора на русских эмигрантских детей. Такое обращение будет направлено и в "Последние новости". Но так как Париж Дня русского ребенка не устраивает, то могут возникнуть сомнения, следует ли печатать обращение. Мы очень просим Вас обратить внимание "Последних новостей" на общее принципиальное значение этого объявления, которое обыкновенно дает толчок устройству сборов в разных местах русского рассеяния вне Франции. Конечно, если бы Париж мог к этому дню присоединить и свои сборы на помощь детям, было бы очень хорошо. Но нам важно, чтобы наше обращение появилось в наиболее читаемой эмигрантской газете. Очень Вас просим оказать возможное влияние в этом направлении»159.

Исключение составила Ницца, где Комитет Дня русского ребенка зарекомендовал себя столь хорошо, что уже в 1931 г. был преобразован в Общество помощи русским детям во главе с графиней Е.В. Уваровой160. Созданный по инициативе членов Комитета детский сад для русских детей способствовал тому, что уже через год язык становился родным даже для тех, кто не говорил по-русски. Столь же успешно работали курсы для детей, посещавших французские школы. В то же время в Копенгагене ограничивались лишь обходом с копилкой православных церквей, русских библиотек, детских домов. В Бейруте деньги собирали в единственном православном храме. В Швеции не было условий для проведения этих мероприятий. А.А. Рубец, выпускник Александровского императорского лицея, а теперь священник, писал П. Д. Долгорукову, что из-за незначительной численности эмиграции (130-160 человек) русская жизнь в стране практически замерла, а церковь посещали лишь 510 человек в день161.

В США и Харбине появились специальные издания. Сборник «День русского ребенка» выходил в Сан-Франциско (1934—

83

1955) под редакцией русского педагога Н.В. Борзова и являлся ежегодным изданием ко Дню святой Пасхи. История журнала начинается с момента, когда Общество помощи детям русской эмиграции стало проводить в первое воскресенье после Пасхи благотворительные мероприятия, названные Днем русского ребенка. С 1934 г. к этому Дню был приурочен выпуск одноименного ежегодника, все средства от продажи которого шли на поддержку обездоленных русских детей, разбросанных по всему миру. Первые номера выходили тиражом в 250 экземпляров и объемом в 30-80 страниц, впоследствии тираж был доведен до 1 тыс. экземпляров, а объем составлял около 300 страниц большого формата. Здесь помещались биографии знаменитых русских людей, отделы религиозный, патриотический, литературно-педагогический и юно-шеско-детский162. На обложке журнала был помещен рисунок Г.А. Ильина, изображавший трех русских детей-сирот. Журнал сыграл большую роль в сборе средств на материальную поддержку нуждавшихся детей. Но главное - это реализация задачи противостояния денационализации подрастающего поколения, приобщение детей к русской культуре и тем самым - к оставленной родине, пробуждение у детей на чужбине чувства «внутреннего единения и братства». В одной из редакционных статей провозглашалось: «Наш журнал ставит своей задачей показывать прелесть своего родного, национального, религиозного»163.

После начала Второй мировой войны на одном из заседаний ЦК Дня русского ребенка было принято решение о продолжении работы до тех пор, «пока настойчивые попытки найти эмигрантскую организацию, которая согласилась бы принять на себя обязанности Комитета и его название, не увенчались успехом»164. В 1940 г. координация международного празднования Дня русского ребенка была передана в США165.

Однако чтобы охватить всех русских детей, собственных ресурсов русского зарубежья оказалось недостаточно. Хотя

84

за границей удалось использовать на беженские нужды российские денежные зарубежные активы, требовались государственные и благотворительные источники стран-реципиентов и международных организаций. Задача актуализировалась поскольку лидеры русских общественных организаций в эмиграции зачастую отмахивались от проблем создания национальных образовательных учреждений. 15 октября 1921 г. А.В. Жекулина, возглавлявшая школьную секцию Всероссийского союза городов (ВСГ) и Объединение русских учительских организаций за границей (ОРУОЗ), с болью писала Н.И. Астрову о своих неудачных переговорах по поводу устройства молодежи и финансирования образования: «Бахметьев, непонуждаемый и непонукаемый никем, ответил мне вежливым отказом, ссылаясь на недостаток денег, и переслал меня к проф. Виноградову, с последним мы вступили в энергичную переписку. Милюков на мои просьбы муссировать этот вопрос в газетах, подогреть этот вопрос в иностранной русской прессе, даже мне не ответил - вот фактически как обстоит оборотная сторона этого, я скажу, насущнейшего дела -воспитание нашей будущей общественности. Не отмахивайтесь сейчас от студентов, господа, - это будущая Россия. Не придавать значения интеллигентским кругам нельзя, а поэтому сейчас этой молодежи надлежит подать руку помощи и, не мечтая сделать из них партийных людей, - помочь им сделать из себя образованных граждан»166. И далее продолжала: «Беда именно в том, что мы не хотим помогать друг другу. Послы не помогают Комитету [РЗГК], Комитет не помогает отдельным организациям, а страдают от этого единственная наша надежда - молодежь и дети. Я себя ловлю на жестокосердии. Но мне сейчас совсем не жалко ни стариков, ни старух, себя в том числе, ни бывших сановников, ни генералов, они свое отжили, свою какую-то долю имеют. У них есть хоть прелесть воспоминаний радостных и тяжелых, а у молодежи и

того нет. Провозиться в крови и ужасах -7 лет, голодать на каких-нибудь островах -8-й, не видать своей Родины, не знать той минуты, когда они в нее вернутся, - это просто кошмар, и я понимаю их, понимаю, что их тянет к книжке, тянет к размеренной учебной жизни, где... они будут находить отдых от пережитого»167.

Изменение политической ситуации в странах расселения эмиграции также сказывалось на образовательных правах иностранцев. Так, после прихода фашистов к власти в Германии был принят закон о недопущении детей иностранных евреев в школы, ссылаясь на принцип взаимности. Он вызвал беспокойство российской эмиграции. Юрист А.А. Гольденвейзер назвал эту проблему «капитальнейшей важности». Он разослал письма Я.Л. Рубинштейну и К.Н. Гулькевичу, представляющих эмиграцию в Лиге Наций, чтобы они постарались не допустить применения этого закона к русским беженцам168.

Постепенно сокращали или совсем прекращали свою помощь как международные организации (МККК, Христианский союз молодых людей (ХСМЛ), Международное общество помощи детям и др.), так и стран проживания (красно-крестные, молодежные и др.), и даже русские благотворительные общества. Так, с

1922 г. сворачивали деятельность учреждения YMCA, на Балканах в 1923 г. закрылась ранее широкая деятельность Американского Красного Креста, с 1 мая

1923 г. в Сербии прекратил питание детей МККК, Yong Men's Christian Association закончила помощь школьному делу в Эстонии. Поэтому русские школы постоянно находились под угрозой закрытия. Например, с истощением кредита на призрение 3 тыс. детей представитель Лиги Наций в Софии Коллинс требовал, чтобы Союз городов отправил учеников старших классов гимназий на работы, детей же младшего возраста разместил во Франции по крестьянским семьям. Это требование

Коллинса вызвало естественную озабоченность участью детей, чтобы младшие воспитанники русских гимназий не превратились в батраков французских крестьян. Представитель Земского союза в Болгарии в письме от 29 июля 1922 г. предостерегал, в случае, если средства не будут выделены, учебные заведения придется закрыть, а большинство детей вернуть в Константинополь к родителям, не имевшим пока необходимость покидать город. Он настаивал также, чтобы «вопрос о судьбе упомянутых детей был разрешен в направлении более отвечающем их духовному развитию и воспитанию»169.

Наиболее приемлемой организационной формой для «духовного развития и воспитания», психологической и материальной поддержки, интеллектуального развития и проявления других видов заботы о детях и молодежи стали образовательные учреждения и внешкольная работа. Молодое поколение эмигрантов максимально пытались включить как в местную, так и в созданную за рубежом национальную (русскую) систему образования. На русские учебные заведения падала гуманитарная задача, компенсаторная функция подготовки кадров, необходимых как для будущей (постбольшевистской) России, так и для самой эмиграции (в частности, педагогических). Оставалось решить существеннейшую проблему финансирования и материального обеспечения.

Финансовые источники составили русские национальные средства (общественных организаций, казенные деньги); государственные ресурсы стран-реципиентов, частная благотворительная помощь, а также международных учреждений и общественных организаций отдельных государств, прежде всего США. Документы свидетельствуют, что школы обеспечивались за счет русских казенных, общественных и частных средств только на 21%, на 79% - за счет иностранных средств, главным образом славянских государств

85

(76% государственных и 3% - частных). Это данные за 1924 г.170

Великобритания продолжала опекать беженцев, вывезенных с территории России, и конечно, взяла на себя покровительство над русскими детьми. Прежде всего, следует отметить деятельность английского благотворительного фонда «Помощь и восстановление России» (Russian Relief and Reconstruction Fund). К концу 1922 г. он содержал 600 учеников, которых удалось не только спасти от гибели, но дать им образование и воспитание -как основу для их социализации. Общежитие с малышами посетили весьма влиятельные лица, среди которых - Нансен, Гаррингтон и др., и они «с величайшей похвалой отзывались о результатах, достигнутых воспитателями»171. Накануне нового 1923 г. бывший спикер палаты общин Ульсуотер и двое членов палаты, полковник Уорд и Лемсон, в письме в редакцию «Times» напоминали о возрастающей необходимости новых пожертвований на содержание русских школ, находившихся в Константинополе. Содержание здесь одного ученика в год обходилось в 25 фунтов стерлингов172.

The British Relief and Reconstruction Fund финансировал находившиеся в окрестностях Константинополя две средних школы, остававшиеся еще к концу 1923 г.: одна из них, British Orphanage for Russian Boys, в Буюк-Дере (в марте 1924 г. после пожара была переведена в Эренкею), другая - на о. Проти с 60 девочками. На Про-ти русскую школу поддерживал Коффей. В Буюк-Дере обучалось около 200 мальчиков от 9 до 19 лет. По программе, языку преподавания они оставались русскими, большое внимание школы уделяли изучению иностранных языков, профессиональному обучению (столярное, слесарное, сапожное, переплетное, портняжное дело, рисование, резьба по дереву, садоводство, огородничество), естествознанию. Однако внутренняя организация школ соответствовала принципу английских «домов»173. По расчету Коффея, по-86

сле сокращения расходов на содержание обеих школ, требовалось в месяц 60 фунтов стерлингов дополнительно к ассигнуемому Лондоном бюджету. В связи с этим была объявлена подписка среди английской и американской колоний в Константинопольском районе.

В октябре 1925 г. в Константинополь прибыл Аткинсон, представитель Великобритании (от Австралии) в Комитете Лиги союзов детей, участвовавшей в этой благотворительной организации большими денежными вкладами. К этому времени в русской школе в Эренкее были соединены отделения для мальчиков и девочек. В поисках возможностей устроить судьбу детей у Аткинсона возникла идея отправить всех круглых сирот, т.е. около 30 детей, в Австралию, где они должны быть помещены в специальные училища для иммигрантов-фермеров, откуда выпускались подготовленные пионеры-земледельцы с перспективой стать хуторянами-собственниками на началах долгосрочного правительственного займа. Им отводились земля, постройки, скот, орудия по минимальной оценке и все это погашалось небольшими выплатами. Осуществление плана требовало немалых усилий в отношении выполнения или обхода формальностей.

Председатель русской Организации по содействию и помощи русским беженцам в Турции А.Ф. Шебунин со скептицизмом отнесся к такой инициативе. Его обеспокоила возможность превращения русских детей в австралийских фермеров, которые, конечно, будут потеряны для России. Однако лучшей альтернативы для «спасения молодых жизней»174 зарубежная Россия предложить не могла. Подавляющее большинство детей было разбросано по иностранным школам. Оканчивающие среднюю школу не были обеспечены дальнейшим образованием. Два старших класса упомянутой Эренкейской школы поехали во Францию рабочими - одни по обычным контрактам, другие через посредство Comite de Protection des Enfants

immigres специально на сельские работы по фермам. «Дай им Бог, - писал А.Ф. Шебунин, - не погибнуть, надрывая свои неокрепшие молодые силы на черной и тяжелой работе. Такие удары не-

175

легко переживаются» . В ответном письме М.Н. Гирс писал, что не следует «в наших условиях обездоленного и безденежного беженства осложнять и без того сложную задачу помощи ему, тем более что иного выхода нет, и речь идет ныне о спасении молодых жизней»176.

На Коффее оставалась дальнейшая опека не уехавшей части питомцев на о. Проти. Он устроил пять воспитанниц своей школы в Американский госпиталь, точнее - в школу при нем для подготовки сестер милосердия. Предполагалось довести их число до 18. Этим девушкам будущее было обеспечено: они либо должны были остаться в здешнем госпитале, либо могли быть перевезены в Америку. Существовала возможность послать их в американскую Высшую медицинскую школу для получения полного медицинского образования177. Кроме госпиталя четыре питомца Коффея были отданы в Константинопольский коллеж - женское училище параллельное мужскому Роберт-коллежу. Оба они были очень дороги, и за помещенных туда русских платили частные лица, привлеченные к этому Коффеем. Он вел также обширную переписку с Америкой и рассчитывал, что «вскоре завербуют еще нескольких добрых американцев», которые дополнительно дадут средства еще на 6-8 новых воспитанниц178.

Вопрос об организации учебного дела для детей из России собственно в Англии получил некоторое развитие. Хотя русская школа здесь так и не была создана, в 1920 г. Русско-британское братство ходатайствовало об учебных льготах, устройстве дополнительных курсов, возможности приема экзаменов179. Первая ступень английских учебных заведений была доступна всем детям эмигрантов, т.к. обуче-

ние было бесплатным. Известно, что к 1930 г. 170 детей бывших российских граждан посещали английские школы первой ступени (primary schools)180. Плата же в средних учебных заведениях была высока. Лишь немногие обеспеченные люди могли себе позволить такие расходы. Часть учащихся рассчитывала на поддержку русских благотворительных организаций. Субсидии на обучение в английских школах предоставлял Русский фонд помощи, охвативший 16 детей в возрасте от 8 до 16 лет181, Российское общество Красного Креста, которое в 1929 г. выделило 900 ф. ст. для 150 детей, а также снабжало их питанием и одеждой182.

Наиболее продуктивной для преодоления денационализации оказалась система летних детских лагерей, организованных благодаря финансовой поддержке РОКК. Они начали устраиваться с 1922 г.183 Расходы по содержанию детей и персонала, включая и проезд, взяла на себя Культурно-просветительная комиссия при Русской академической группе. Содействие в устройстве летних детских лагерей оказывали как представители эмиграции, так и английские общественные деятели.

Обучение русским предметам осуществлялось силами русских учителей-эмигрантов, проживавших в Англии. В начале 1920-х годов их насчитывалось здесь около 20 человек. Однако, не имея достаточного поля педагогической деятельности, они постепенно покидали страну или находили другой труд, в результате чего к середине 1920-х годов их оставалось уже 10 человек184.

Получить высшее образование эмигрантская молодежь могла в английских вузах. В Лондоне был организован Союз русских студентов, одной из задач которого являлась подготовка молодежи к поступлению в вузы. Он насчитывал более 60 членов. В его распоряжении было помещение, полученное от Всемирного союза студентов, где устраивались еженедель-

87

ные лекции и собеседования. Расходы на его деятельность покрывались благотворительными взносами частных лиц. В проведении занятий ему помогало Русское экономическое общество, члены которого читали лекции по различным вопросам экономики. Союз русских студентов хлопотал об устройстве своих членов в английские учебные заведения и старался изыскать средства для неимущих185.

Пособия молодым людям, готовящимся к поступлению в высшие учебные заведения, выдавал Земско-городской комитет. По сообщениям «Вестника самообразования» за 1923 г., было отпущено на эти цели в Англии 2500 франков186. Студентов поддерживали также Российский Красный Крест и Русский фонд помощи.

К началу 1924 г. в различных высших учебных заведениях за границей обучалось 8500 студентов. Несмотря на энергичную деятельность всех заинтересованных организаций, людей неравнодушных к судьбе молодых россиян, более 50% студентов, покинувших пределы России, не были обустроены в новых для них обстоятельствах.

Русские студенты-эмигранты находились в крайне тяжелых материальных условиях, что не только отразилось на успешности академической работы, но и вынуждало студентов бросать учебу, уезжать в провинцию на работу. Так, например, русские студенты обратились к ректору Варшавского университета, а через него и к министру народного просвещения Польши, с просьбой о предоставлении возможных льгот при взносе платы за слушание лекций, практические занятия, лабораторные работы. Речь шла не о претензиях на бесплатное обучение, но об отсрочке взносов до окончания вуза187. Чтобы дать возможность студентам окончить учебу и не тратить время на приискание средств к существованию, надеясь на филантропическую помощь общества, необходимо было примерно 63 злотых на каждого, кроме квартиры. Поэтому Союз русских студентов в Польше призывал к человеколюбию и обращался с просьбами

88

188

о помощи . Тяжелые жизненные условия сказывались на здоровье учащихся. Почти все члены Союза страдали малокровием и легко и часто подвергались всевозможным заболеваниям. Часть студентов поразили брюшной тиф и чахотка, которые привели даже к смертельным случаям. Некоторые из-за нужды кончали жизнь

самоубийством189.

Средств для безбедного существования студентам, как правило, не хватало. Например, предварительные расчеты «Союза российских студентов в Германии» на содержание одного студента (комната - 150-200 марок, освещение, отопление - 5, стирка белья - 30, расходы на платье, обувь - 100, право учения -400-1500 марок в семестр, учебные пособия - 300-800 марок в семестр190) сильно расходились с суммами благотворительной помощи.

И обучающиеся, и остававшиеся вне вузов студенты старались самоорганизоваться, несмотря на политические разногласия. Практически во всех центрах проживания эмиграции образовывались союзы русских студентов. Они способствовали устройству в вузы, оказывали посильную финансовую (оплата за право-учение, обеды, содержание общежитий и т. д.191) и материальную помощь особо нуждавшимся молодым людям192. Через студенческие организации реализовыва-лись культурно-просветительские запросы эмиграции. Так, существовавшее с 1920 г. при Тартуском университете Общество русских студентов имело библиотеку, столовую, студенческий хор, драматическую труппу193.

Предстояла долгая и кропотливая работа по созданию широкой и всесторонней поддержки молодежи. В западноевропейских странах существовала более или менее развитая система стипендий для малоимущих студентов, но она обеспечивала лишь малую долю нуждавшихся в помощи. Отнять часть этих ограниченных средств в пользу эмигрантов значило вызвать общественный скандал. Легче было

действовать более независимым международным организациям. Помощь частных лиц диктовалась тем или иным интересом к России. Однако все предпринимаемые меры не носили комплексный, систематический, регулярный и долгосрочный характер. Поэтому надежды возлагались на государственную помощь, ибо поддержку молодого поколения зарубежной России можно расценивать как вложение политического капитала.

Известные благотворительные зарубежные организации, филантропы-иностранцы предоставляли десятки, и даже сотни стипендий для русских студентов. Создавались специальные эмигрантские организации для патронажа, сбора средств на содержание и обучение молодежи. Крупнейшим и известнейшим из них был американский комитет по образованию эмигрантской молодежи, созданный по инициативе профессора-археолога Томаса Уиттемора, знатока православного церковного искусства, американского благотворителя. Ежегодно комитет перечислял на обучение студентов-эмигрантов 1 млн 500 тыс. франков. Размеры стипендии колебались от 200 до 420 франков194. 4 мая 1921 г. «Последние новости» писали, что Т. Уиттемор заявил о своем намерении отправить за свой счет в Америку для продолжения образования до 40 русских студентов. К 1923 г. на стипендии Т. Уиттемора учились во Франции 70 русских студентов (Лилле 25, в Лионе - 30, в Пуатье - 15), и эту цифру филантроп обещал довести до 100. В германских вузах он поддерживал 40 человек195. В 1923/24 учебном году число «студен-тов-уиттеморовцев» составляло 500 человек. В одном из писем в отдел Земгора в Германии сообщалось, что уиттеморов-ская стипендия давала возможность «не только учиться, но к тому же и кое-что жевать, и кое-чем прикрываться»196.

Благотворительная американская организация УМСД (Христианский союз

молодых людей)197 выделяла стипендии для обучения русских в европейских странах, организовывала заочные образовательные курсы, снабжала бельем, обувью, одеждой. Ее деятельностью были охвачены 45 стран. На средства УМСД и штаб-квартиры Христианской федерации в Женеве был образован американский фонд помощи русскому студенчеству. Русские организации в Болгарии ходатайствовали перед ней о даровании 10 тыс. франков в месяц для оплаты расходов по ведению занятий в Русской высшей школе в Болгарии198. УМСД активно содействовал студентам в Германии. Распределение помощи происходило не только среди русских, но и украинских и грузинских студентов. Комитет, состоявший из представителей УМСД и трех студенческих союзов в Германии, назначал а) полную стипендию (400 [с сентября 1921 г. - 500] марок в месяц, обеденные карточки и плата за правоучение); либо б) половинную стипендию (200 (с сентября 1921 г. - 250) марок, обеденные карточки и плата за правоучение); либо в) плату за правоуче-ние и обеденные карточки. В течение летнего семестра 1921 г. помощь получили 129 человек. С сентября 1921 г. полную стипендию получали 64 человека, половинную 32, плата за правоучение компенсировалась 34 человекам199. Всего УМСД выдал на основании заключения Союза русских студентов в Германии свыше 300 стипендий (400 марок в месяц, а также белье, обувь, бесплатные обеды, плата за учение нуждавшимся)200. РЗГК также для вюнсдорфских учащихся в Политехникуме высылал белье «ввиду острой нужды в нем»201. В польском лагере для военнопленных и интернированных Тухола УМСД содержал на свои средства школу грамотности, целый ряд специальных курсов, театр, чайную202. Союз ходатайствовал о приеме в вузы Германии той части студентов, которым была обещана его помощь после поступления.

89

С марта 1922 г. УМСЛ минимизировал материальную помощь203, т.к. высказывалось мнение о необходимости направления всех средств для голодающего населения Советской России204. Сокращение деятельности еще не значило ее окончательное свертывание. «Бюллетень студенческого зала Всемирного христианского союза молодых людей» 11 ноября 1922 г. писал о затянувшихся переговорах с Во-нунгсамтом Берлина о получении студенческого зала в Шарлоттенбурге в 14 комнат и обращался ко всем студентам дать сведения о свободных помещениях, которые отвечали бы требованиям и которые можно было бы приобрести205. 25 сентября 1923 г. секретарь Американского христианского союза молодых людей Г.Г. Кульман оповещал Джона Мотта, генерального секретаря Русского отделения международного комитета христианского союза молодых людей: «Ввиду все возрастающих экономических затруднений в Германии мы принуждены принять весьма для нас тяжелое решение закрыть на неопределенное время Вюнсдорфскую техническую школу, которая в течение двух с половиной лет стремилась дать русской молодежи практические знания, необходимые для будущей работы на их Родине»206. Таким образом, американский фонд, хотя и кратковременно, дал возможность получать регулярную поддержку нуждавшимся студентам.

Верховный комиссариат по делам русских беженцев Лиги Наций также считал помощь детям и студентам актуальнейшей задачей. Этому вопросу посвящали много времени и сил его представители в разных странах. Так, представитель верховного комиссара по делам русских беженцев в Германии М. Шлезингер, о котором парижские «Последние новости» 16 сентября 1924 г. писали, что он свои главные усилия направляет на организацию помощи учащимся и детям, предоставил некоторым студентам возможности получать бесплатные обеды за счет нансеновского предста-вительства207. Делегат верховного комите-

90

та в Австрии, зная о бедственном положении русских студентов в этой стране и пытаясь изменить ситуацию, сумел добиться уравнения русских и австрийских студентов в оплате за обучение208. А.А. Котельников, нансеновский представитель в Греции, покровительствовал русской гимназии в Афинах и т.д.

Субсидии для функционирования национальных образовательных учреждений также выделялись непосредственно из бюджетов российских посольских фондов. Например, российское посольство в Болгарии после апреля 1922 г. ежемесячно на содержание учебных заведений и интернатов для детей выделило всего 165 тыс. левов: а) гимназии в Горно-Панич - 120 тыс. левов; б) интернату в Варне - 36 тыс.; в) на пособия гимназистам - 9 тыс. Пособия женщинам и детям: 1500 по 300 левов, итого 450 тыс. Расходы на учебники и книги 5 тыс.209 Из того же отчета за 1922/23 гг. следует, что Союзу городов на ремонт зданий гимназий в Болгарии было выделено 129 600 левов; гимназии Нератова на приобретение одежды и посуды 29 тыс. левов, на отправку 13 студентов, принятых на стипендии проф. Т. Уиттемора во Францию, - 29 362 левов210.

Патронаж содержания и образования российского студенчества взял на себя Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей (ЦК), созданный в 1921 г. в Париже по инициативе Русского национального комитета. Основная деятельность ЦК протекала в Париже, хотя и охватывала всю Европу, где были образованы его отделения. Устав Комитета211 был зарегистрирован на основании французского закона от 1 июня 1901 г. об ассоциациях и фиксировал, что юридическим местопребыванием комитета является Париж (бульвар С. Мишель, V). ЦК учреждался «с целью обеспечить находящемуся за границей русскому юношеству обоего пола возможность получения или продолжения образования в высших учебных заведениях Франции и других стран».

В соответствии с уставом он производил регистрацию русского студенчества в различных государствах, обследовал их материальное положение, а также абитуриентов, изыскивал способы обеспечения русскому учащемуся юношеству возможность получения высшего образования за границей и устанавливал порядок пользования стипендиями. Для этого Комитет вступал в сношения с правительствами, органами городского самоуправления и другими органами публичной власти, а равно с учеными и высшими учебными учреждениями, благотворительными, профессиональными и иными обществами, а также с частными лицами, способными оказать Комитету содействие в достижении его целей в пределах всего российского зарубежья. Привлеченные средства он направлял на устройство общежитий для русских студентов в университетских городах, учреждение стипендий, освобождение от платы за учение и право пользования лабораториями, снабжение студентов необходимыми учебными пособиями, на улучшение материальных условий жизни своих подопечных, предоставление им возможности трудоустройства и т.д.212 Все прочие вопросы (учебно-педагогического характера, определение качества академической подготовки обращающихся к содействию Комитета молодых людей, степени пригодности каждого из них к продолжению образования на том или ином факультете или в специальном высшем учебном заведении, распределение по категориям, установленным Комитетом для получения стипендий) оставались в ведении Русской академической группы в Париже.

Душой и двигателем ЦК стал М.М. Федоров, которого называли «отцом русского студенчества за рубежом». Общественный деятель, кадет по политической ориентации, министр торговли и промышленности в кабинете С.Ю. Витте, глава Областного комитета союзов городов и земско-город-

ского комитета по снабжению армии, инициатор созыва Национального съезда в эмиграции, он стал душой Комитета и вложил все свои силы в дело помощи студентам. Его отделения были образованы в целом ряде европейских стран.

В Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей входили общества, учреждения, организации, а также, по особому постановлению Комитета, отдельные лица. Их представляли по два делегата от каждого, и по одному от юридического, историко-филологического и физико-математического русских факультетских отделений при Парижском университете, Русского народного университета при Русской академической группе. Таким образом, в него вошли представители почти всех русских эмигрантских организаций: Земгора (Кровощеков), для связи с Совещанием послов - М.В. Бернацкий, представители Красного Креста, торгово-промышленного союза, Академического союза, студенческих организаций, Национального комитета и др.213 Текущую работу вел ежегодно избираемый президиум (бюро), состоявший из председателя, двух его заместителей и двух членов Комитета.

Средства Комитета складывались из членских взносов, пожертвований и других источников. Чтобы собрать деньги Федоровский комитет организовывал вечера, лекции, лотереи, концерты, доклады, подписные листы, помещал пламенные воззвания в эмигрантских газетах и т. д. За 1921 г. он собрал 1 млн франков. Центральным комитетом за полтора года своего существования на нужды российского студенчества было израсходовано свыше 180 тыс. фр.214 В 1922-1923 учебном году Центральному комитету удалось выдать только 26 стипендий, в 1930-1931 уже 400, но затем его работа пошла на убыль ввиду уменьшения притока средств, и к 1936 г. существенно сократилась. Всего же, по данным Центрального комитета по

91

обеспечению высшего образования, в 1922-1929 гг. сумма вложенных средств на помощь студентам правительствами разных стран, общественными и частными (иностранными и русскими) организациями и частными лицами составила 170 млн франков215. 7500 студентов получили стипендии (во Франции - 450, в Бельгии - 210, в Италии - 10 и т. д.).

М.М. Федоров обращался с просьбами к союзам русских студентов в разные страны прислать сведения о количестве русских студентов, числе уже обучавшихся в вузах, в том числе сколько из них - за свой

216

счет, сколько пользуются льготами . Он призывал увеличить число мест для русских студентов во Франции, Бельгии, Швейцарии, Англии, США, прежде всего из самых неблагоприятных для русской эмиграции стран (Константинополя, Греции, Румынии, Польши), ассигновать средства на их содержание. Одним из главных критериев для кандидатов в студенты было знание языка той страны, в которой предоставлялись места в университетах.

Как правило, места в вузах для русских студентов распределяло Объединение русских эмигрантских студенческих организаций (ОРЭСО)217, с которым М. М. Федоров тесно сотрудничал. ОРЭСО было создано в 1921 г. в Праге на Первом эмигрантском студенческом съезде. К этому времени студенческие организации находились в 22 странах. Всего через ОРЭСО прошли 12 тыс. студентов. В 1923 г. Объединение было принято Советом международной студенческой конфедерации в качестве ее свободного члена, что утвердил конгресс Конфедерации в 1924 г. Правление ОРЭСО находилось в Праге. Его председателем первоначально являлся И.А. Черкесов, затем П.В. Влезков, Н. Неандер. Съезды и конференции ОРЭСО проходили преимущественно в «русском Оксфорде» -

в Праге218.

ОРЭСО представлял русское студенчество за границей на международном уровне. В разное время в Объединение входили 54 организации из 17 государств

92

Европы, двух - Африки и по одной из Азии и Америки. Организационная деятельность была направлена на выяснение числа бывших студентов российских высших учебных заведений за границей, перемещение студентов в страны, дающие возможность учиться или работать, изыскание средств для материальной и академической помощи учащимся и желающим учиться, улучшение правового положения студенчества, культурно просветительскую работу и т.д. В августе 1922 г. состоялась одна из поездок П. В. Влезкова, председателя правления ОРЭСО в Праге и секретаря этого правления Д.И. Мейснера в Женеву «для пропаганды дела помощи русскому студенчеству в центре американских культурно-благотворительных организаций и в Лиге Наций». В связи с этим М. Н. Гирс писал представителю совещания послов при Лиге Наций К.Н. Гулькевичу о поддержке их во время пребывания в Женеве: «Совещание послов со своей стороны оказало им в бытность их в Париже посильную помощь, и ныне я был бы Вам весьма благодарен за оказание им возможного содействия в предпринятом ими деле»219.

М.М. Федоров и представитель международного отдела ОРЭСО Н.Н. Дорофеев отстаивали интересы российского юношества на конференциях международной студенческой взаимопомощи. При их активной позиции в 1922 г. в Югославии на конференции в Сремских Карлов-цах были приняты: обращение к правительству США о предоставлении русским студентам права на въезд, как это было в свое время разрешено немцам; проект создания в Швейцарии международного студенческого санатория для туберкулезных. Конференция решила увеличить расходы на питание, одежду, обувь, изыскав около 85 тыс. швейцарских франков, на организацию и поддержку кооперативов, устройство лагерей в Германии, общежитий в Югославии - свыше 15 тыс., на переезд, устройство и продолжение образования около 6 тыс. фр.220 Русская делега-

ция проинформировала участников конференции в частных беседах и специальных совещаниях о положении студенчества, его нуждах, духовных запросах, после чего швейцарцы создали в Цюрихе Комитет помощи российским студентам, который учредил стипендии в швейцарских университетах. Специально созданный оркестр, по инициативе Комитета, гастролировал по Швейцарии. Все сборы от концертов шли в помощь русским студентам. Скоординированные усилия не пропали даром. Если в 1921 г. определить в вузы удалось 1,5 тыс. студентов, то в 1922 г. до 4 тыс.221

Предоставление мест для учащейся молодежи зависело от стоимости обучения в той или иной стране. Так, в Женеве для содержания и обучения одного студента требовалось 150 франков в месяц, в Дрездене -25, т.е. на те же деньги в Германии могло бы обучаться шесть студентов. Однако уговорить швейцарцев дать деньги на содержание студентов в более дешевых странах не удалось. И.Н. Ефремов обвинял М.М. Федорова в излишней оптимистичности и игнорировании местных условий. В Швейцарии 300 русским студентам, уже обучавшимся к этому времени несколько лет в местных университетах, было отказано в помощи. Поставить в привилегированное положение студентов, привезенных из других стран, было бы со швейцарской стороны нелепо222. Попытки ЦК получить хотя бы несколько стипендий в Швейцарии остались тщетными. Правительственные круги ссылались на трудное положение казны и большую помощь, уже оказанную русским беженцам. Поездки М.М. Федорова в Лозанну, Женеву, интенсивные переговоры с дипломатическими представителями Швейцарии в Париже успеха не принесли. К 1923 г. стало ясно, что «дело о приеме русских студентов в швейцарские университеты нужно считать окончательно неудавшимся»223. Не дали

результатов усилия М. М. Федорова по устройству на учебу в Голландии 12 студентов-кораблестроителей.

Поэтому последовали ходатайства о размещении в европейских вузах русских студентов за счет швейцарских муниципальных, кантональных или общегосударственных сумм. 5 декабря 1922 г. М.М. Федоров писал И.Н. Ефремову: «Задача эта представляется чрезвычайно важною и неотложною, т. к. ввиду почти полного разрушения школы в России именно русская молодежь, выброшенная за границу, доучившись здесь, должна будет восстанавливать Россию из развалин.. ,»224

Глава ЦК неоднократно обращался к мэрам, ректорам университетов, надеясь, что города изыщут средства на содержание небольшого количества студентов, а университеты освободят их от оплаты за обучение. Затем следовали обращения к правительствам для компенсации учебным заведениям затраченных на русских студентов средств. Содействовать этому призваны были местные русские комитеты, в которые входили в основном представители русских организаций, достаточно авторитетных в эмигрантской среде и среди западной общественности.

В начале 1923 г. Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей возбудил ходатайство перед министром иностранных дел Чехословакии о предоставлении возможности хотя бы части русских студентов из Польши учиться, а равно студентам, бедствующим в Турции, Болгарии, Румынии, Греции. Федоров лично говорил по этому поводу с Бене-шем и получил обещание продолжать устраивать русских студентов в Чехии. Следило за этим делом Объединение русских эмигрантских студенческих организаций (ОРЭСО), которое должно было позаботиться, чтобы молодые люди из указанных стран попали в ЧСР.

93

Одновременно были предприняты меры давления на правительство в Польше, в том числе через общественные круги, входившие в Славянский комитет, чтобы то пошло навстречу русскому студенчест-ву225. В конце 1924 г. М.М. Федоров поднимал вопрос об учреждении в Варшаве Польско-русского комитета попечения о русских студентах, привлекая польских членов Славянского комитета, созданного в 1923 г., известного польского деятеля Р.В. Дмовского, проф. Л.И. Петражицкого и др. Однако эти попытки закончились

безуспешно226.

При содействии президента Франции Р. Пуанкаре М. М. Федоров добился для многих русских правительственных стипендий либо освобождения от оплаты за право обучения. Так, в 1922 г. правительство ассигновало 400 тыс. франков для оплаты лекций русских профессоров и помощи студентам, в 1923 г. - 500 тыс.227 Правительственные стипендии выдавались особой комиссией, во главе которой стоял Л. Жантиль (позже Э. Журноль), а членами ее являлись М. М. Федоров, представители Русской академической группы. Городские власти Парижа в 1923 г. приняли на свое попечение девять студентов-эмигрантов. Всего за счет русских эмигрантских организаций, французской казны, муниципалитета, спонсора-француза Шапталя, американской помощи к этому времени во Франции содержалось 115 студентов. Из них 80 человек проживали в бараках на бульваре Журдан, где был организован интернат для русских студентов при денежной поддержке министерства иностранных дел, Сорбонны и французско-русской комиссии. Позже из 500 находившихся во Франции русских студентов 200 обучались за свой счет228. Стипендия для русских студентов во Франции была невысокой и составляла не более 300 франков в месяц, поэтому ЦК организовал в помощь студенчеству ряд общежитий, где за небольшую плату студенты получали полное содержание. Второй секретарь Полномочного Пред-

94

ставительства СССР во Франции Л. Гель-фанд сообщал 15 марта 1928 г. в Москву в Наркомат иностранных дел, что Федоровский комитет получает в среднем 190 государственных и городских стипендий для белого студенчества229. За бортом высшей школы во Франции оставались 700 юношей, 200 из которых окончили средние учебные заведения. Они работали на заводах, рудниках, рыболовецких судах и т.д.230 Многие приехавшие из Болгарии, Югославии в Париж абитуриенты вместо университета работали на заводе, иногда вскладчину содержали своего стипендиата в университете. «Драма этой молодежи в том, - писали эмигрантские «Последние новости», - что дверь высшей школы для них остается закрытой. Беженская гимназия упирается тут в тупик. Выйти из него значило бы дать будущей России не одну сотню превосходных интересных работников»231.

В Италии серьезную и важную услугу Центральному комитету оказали дипломатические представители в Риме: И.А. Пер-сиани и при Папском Престоле А. И. Лыса-ковский, а также Русская академическая группа в Риме. Ходатайство перед итальянским правительством увенчалось успехом. Русские студенты были освобождены не только от платы за обучение, но и некоторые получили стипендии по 3 тыс. лир в год от государственного казначейства. Только в 1923 г. по представлению Центрального комитета в итальянские высшие школы пришло шесть стипендиатов и четыре были приняты по распоряжению Папского Престола в Миланский католический университет.

Лояльное отношение к предоставлению образования русскому юношеству продемонстрировала Бельгия, которая до 1935 г. не признавала СССР, и это обстоятельство благоприятно сказалось на социальной поддержке российской эмиграции. Четыре бельгийских университета открыли свои двери для русской молодежи: католический университет в Лувене, государственные университеты в Генте и

Льеже и Брюссельский свободный университет. Прекрасно было поставлено образование в высших технических и агрономических учебных заведениях, где учились несколько десятков русских студентов. И в католическом университете в Лувене, где преподавали исключительно на французском языке, и в епископальных коллежах232 молодые эмигранты могли учиться бесплатно. Причем во многих коллежах они бесплатно питались. Поступившие в Брюссельский, Льежский и Гентский университеты оказались в гораздо более тяжелом положении. Одновременно с учебой приходилось работать на шахтах или чернорабочими. Однако родители старались дать высшее образование свои детям, с тем чтобы те не повторили их судьбу.

1 июля 1922 г. М.М. Федоров представил председателю Совета министров Бельгии ходатайство об ассигновании из государственной казны средств на содержание русских студентов, поступающих в высшие учебные заведения страны, к которому сочувственно отнеслись лидеры основных политических партий в парламенте. На помощь русским студентам пришли католические организации и торгово-промышленные круги. В 1923 г. на средства государственных, общественных и благотворительных организаций во Франции и Бельгии было размещено до 400 студентов233. В том же году Земско-городскому комитету удалось в Бельгии учредить для окончивших Нарвскую гимназию несколько стипендий. Большинство ее выпускников в течение года вели трудовую жизнь в качестве простых рабочих на заводах в Эстонии и только после этого смогли получить возможность учиться в Бельгии. В Льежском университете, Брюссельских политехникумах, за счет сумм, собранных кардиналом Мерсье, учились десятки россиян234. В Лувенском университете благодаря моральной и материальной помощи кардинала Мерсье было создано общежитие для русских студентов.

Кардинал Мерсье235 с самого начала установил тесные контакты с русскими беженцами. Он поручил канонику Десэну организовать помощь прибывающим в Бельгию. Так был учрежден Comité de Secours aux étudiante russes (Комитет помощи русским студентам) во главе с кардиналом Мерсье. Центральный комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей создал в Брюсселе свой филиал под руководством выдающегося политического и промышленного деятеля, министра образования Франки, а также крупного финансиста Катье. В него вошли крупные промышленники, ректоры и директора всех высших учебных заведений Бельгии и все организации, уже работавшие в деле помощи русскому юношеству, Союз бельгийских студентов, бургомистры большинства университетских городов, представители русской Академической группы в Бельгии и видные члены русской колонии в бельгийской столице. С русской стороны от ЦК вошел профессор Д.В. Яковлев, от бельгийского филиала - профессор Н.Н. Салтыков и В.С. Нарышкина. По почину бельгийского Комитета в университетских городах страны открылись местные отделения помощи российским студентам. Как значилось в записке Русского национального комитета в Париже (начало 1923 г.), предполагалось открытие отделов Комитета во всех университетских городах с мэрами во главе236. Масштаб работы в стране филиала Центрального комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей определялся значительной заинтересованностью бельгийских деловых кругов в развитии русской промышленности и наличием в прошлом серьезных связей с Россией.

Осенью 1923 г. было собрано 200 тыс. фр. Кроме того, бельгийские промышленники способствовали выделению такой же суммы правительственного ассигнования в помощь русским студентам. Бельгий-

95

ское Бюро труда, руководимое профессором Д.В. Яковлевым, заключило несколько соглашений с промышленными кругами об ассигновании дополнительных средств для студентов, получавших в вузах технические специальности. Материальные возможности позволили принять в бельгийские вузы по рекомендациям Федоровского Центрального комитета 80 стипендиатов; через некоторое время их стало 200 человек. Стипендиатам выплачивалось ежемесячно 300 франков. Сверх того каждый студент получал 500 франков на покупку книг, учебных пособий и на экстренные расходы. При содействии супруги председателя бельгийского Комитета г-жи Катье в Брюсселе открылось общежитие на 12 мест. Российские студенты проживали в нем до получения работы или стипендии.

В отличие от других стран стипендиаты в Бельгии должны были по окончании вузов возвратить суммы, потраченные на их образование.

В 1924 г. число русских студентов-эмигрантов, окончивших университет в Бельгии, составил примерно 40 человек, и в 1926 г. был создан Союз русских, окончивших высшие учебные заведения в Бельгии (устав опубликован лишь в 1933 г.)237, с целью оказать помощь студентам-соотечественникам. Союз выдавал студентам стипендии, которые те, закончив вуз, воз-вращали238.

Правительственные взносы, да и в целом вклад в образование русских беженцев, были особенно велики в Чехослова-кии239 и Югославии. В конце 1923 г. в ЧСР обучалось до 5 тыс. российских студентов-стипендиатов (в том числе 2 тыс. в Украинском университете), в Югославии -1300. Щедрость проявило правительство Франции, денежные отчисления для учебы молодых россиян делали Болгария, Польша, Германия, Италия и др. Кроме того, помощь оказывали французские банки, Красный Крест, частные организации.

Ярким примером деятельности местного отделения Федоровского комитета

96

служит созданный в октябре 1921 г. Комитет по обеспечению образования русских студентов в Чехословакии. (В 1926 г. он объединился с Комитетом по обеспечению образования украинских студентов.) Создание Комитета в ЧСР было связано с активизацией прибытия партий беженцев, большую часть которых составляла молодежь, в том числе нуждавшаяся в продолжении образования. В ноябре 1921 г. чешское правительство приняло группы численностью 328, затем 194 русских студентов из Константинополя и 105 из Галлиполи240.

Инициаторами создания такого комитета выступили профессура чехословацких вузов во главе с тогдашним деканом механического отделения политехнического института профессором Фельбером при содействии торгово-промышленных кругов с лидером Ганушем (главным управляющим заводов Шкода), а с увеличением потока беженцев и правительство в лице министерства иностранных дел. К 1 января 1922 г. на иждивении Комитета состояли 1474 студента. Основное местопребывание Комитета - Прага, вместе с тем он имел отделения и в других городах, где учились русские и украинские студенты (Брно, Пшибрам, Братислава).

Главным условием оказания помощи являлась успешная учеба. Учебные успехи рассматривались 3 раза в год в специальной комиссии. Комиссия состояла из главы Комитета (представителя Министерства иностранных дел), чиновника контрольного отдела Комитета, представителей русской и украинской профессуры, а также студенчества, врача.

Первоначально Комитет обеспечивал учебными пособиями, одеждой241, жилищем, организовывал стирку, питание. С увеличением наплыва студентов стали выплачивать адресные пособия деньгами (кроме одежды и учебных пособий). В начале 1922 г. сумма пособия составляла 580 крон, к 1928 г. - 450. Причем оплата за учебу, экзамены и т.п. вносилась непосредственно в вузы. По мере того как студенчество об-

живалось, сокращались те или иные виды помощи (в случае неуспеваемости или улучшения материального положения студентов). Выплачивались так называемые «сокращенные» (ниже обычной на 50 крон), «частичные» (помимо понижения стипендии, не выдавалась одежда) и «академические» (только оплата учебных пособий и обучения) стипендии.

Наибольшее количество студентов, подопечных Комитета, приходилось на 1924 г. (3180), затем численность их сокращается. А расходы на одного студента достигают своего максимального уровня в 1922 г. (1015,65 крон)242.

С ростом числа русских студентов увеличивалось количество поддерживаемых преподавателей и к концу 1922 г. достигло 67 человек. В течение 1923 г. получали помощь 94, в 1924 г. - 147, в 1925 г. - 142, в 1926 г. - 130 профессоров. К 1 августу 1927 г. получили помощь от Комитета по обеспечению образования русским и украинским студентам 96 членов Совета русских профессоров, образованного в сентябре 1921 г.: четыре штатных и 47 нештатных профессоров, три инженера, 20 доцентов и 22 кандидата на профессорские должности. Эта статистика показывает, что в первую очередь материальная помощь оказывалась малообеспеченным.

Студентам, находившимся на иждивении Комитета, не разрешалось подрабатывать, чтобы они могли, насколько это возможно, интенсивно заниматься науками. Регулярно оплачиваемую работу студент может принять только с ведома Учебного отдела. Студент был обязан: 1) все свое время и здоровье посвящать занятиям по специальности и общему своему образованию; 2) регулярно посещать лекции и упражнения, на которые записался, представлять к установленному сроку свидетельство об успехах; 3) вести себя всегда и везде прилично, как требует честь русского студента; 4) воздерживаться от всякой активной политической дея-

тельности в политических партиях, как чехословацких, так и русских, не принимать активного участия в различных политических выступлениях. За нарушение правил студент подвергался различного рода взысканиям, вплоть до исключения с

иждивения243.

Кроме материальной и финансовой помощи Комитет по обеспечению образования русским и украинским студентам в ЧСР содержал четыре общежития: «Сво-бодарна» в Либне (до 1926 г.), в городской богадельне им. Св. Варфоломея на Вышеграде, в здании слепых на Смихове (упразднили весной 1926 г.), позже был специально построен дом в Страшницах, куда в январе 1922 г. вселились 382 студента, прибывших из Салоник, Констан-

244

тинополя, Туниса .

Комитет заботился и о состоянии здоровья молодежи. При нем была организована амбулатория с двумя врачами-эмигрантами, бесплатный зубоврачебный кабинет. Туберкулезных больных взял на свое попечение Чехословацкий Красный Крест.

Кроме того, поддержкой Комитета по обеспечению образования русским студентам в Праге пользовались Русская реформированная реальная гимназия в Праге в Страшницах, русская гимназия ВСГ в Моравской Тршебове, Центральный союз чехословацких студентов (Ярников фонд)245.

С конца 1927 по 1930 г. Комитет был ликвидирован. Перестали существовать и учрежденные им общежития. Остатки студентов расселили по частным квартирам.

С 1930 г. ни один из поступивших в высшие школы Чехословакии русских молодых людей не был принят на стипендию Комитета. Эта постепенная ликвидация помощи студенчеству послужила толчком к созданию Фонда помощи русским студентам в Чехословакии 29 ноября 1930 г. Он был организован по инициативе русских эмигрантских организаций в Чехословакии и при поддержке чешских общественных деятелей как неполитиче-

97

ское общество с уставом, утвержденным МВД ЧСР, действующее на всей территории страны. Ее цель - предоставление стипендии и любой другой помощи русским студентам-эмигрантам. Им предоставлялись беспроцентные займы, которые можно был вернуть единовременно или периодическими взносами, но не позднее 5 лет по окончании высшей школы246. Председателем Фонда был член чехословацкого парламента и председатель чехословацкого национального совета Адольф Прокупек.

Гораздо труднее шел процесс адаптации российского студенчества в других европейских странах. Например, в Англии, несмотря на то что там несколько раз побывал председатель Центрального комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей М.М. Федоров, а в состав английского Комитета помощи российскому студенчеству вошли такие авторитетные люди, как граф П.Н. Игнатьев, бывший министр просвещения, барон А. Ф. Меендорф, дипломатический представитель Е.В. Саб-лин, дело продвигалось весьма трудно. Государственных субсидий фактически не было, английская общественность прохладно отнеслась к бедственному положению молодых россиян. Только около 100 русских студентов обучались в Англии, и те за свой счет.

Если в европейских странах обучение студента-эмигранта ложилось тяжелым бременем на бюджеты государственных или муниципальных органов, то в США, несмотря на ужесточение иммиграционной политики, предусматривался допуск в страну студентов вне квоты.

Журнал «Студенческие годы» в 1923 г. (№ 3) писал, что американские вузы отличала дешевизна, а иногда и бесплатность обучения, в отличие от Европы, где могли себе позволить учиться лишь люди более или менее обеспеченные. Студенты, принятые в высшие школы США, могли получать стипендии. Поэтому основной задачей для желавших обучаться в амери-

98

канских вузах было накопить (или раздобыть) денег для переправки через океан. Проезд в III классе от Праги до Нью-Йорка стоил 105 долл., плюс виза -10 долл. Кроме того, нужно было иметь небольшую сумму на первое время, до приискания работы247.

Студенты направлялись преимущественно на север США - в Сиетл, штат Вашингтон, в Нью-Йорк и Калифорнийский университет. В Сиетле приехавшие встречали поддержку в местной православной миссии. В церковном доме было устроено общежитие. В местной русской колонии образовался Комитет помощи, устраивавший на работу на лесопилки, фабрики, фер-мы248. Приемом русских студентов в Калифорнии, которых в 1923 г. насчитывалось около 120249, занимался секретарь Христианского союза молодых людей по делам иностранных студентов на тихоокеанском побережье США, специалист по России, профессор Дж.М. Дэй. Наши соотечественники заканчивали также университет штата Пенсильвания, Колумбийский университет, Массачусетский технологический институт, Сиракьюзский университет и др.

Студенческая стипендия в американских вузах не обеспечивала прожиточного минимума. Хотя М.М. Федоров в одной из статей писал, что студентам в США оказывалась помощь предоставлением бесплатного обучения и выдачей денежной поддержки, а возможность заработка можно было сочетать с посещением высшей школы250, учеба отнимала ежедневно до 5-6 часов. Поэтому работать и учиться было почти невозможно. Единственный выход - работать летом и учиться зимой на сделанные сбережения. Так устроились 90 студентов, которым помог Фонд помощи русским студентам в Америке в 1923 г. Зная какое-либо ремесло (плотницкое, каменщика, столярное и т.п.), можно было заработать летом до 6-8 долл. в день. Работа на фабрике и заводе давала до 25-28 долл. в неделю. За 65-75 долл. можно было снять хорошую комнату с электричеством, ванной, сытый и вкусный

стол. Но такие заработки, дающие возможность не только хорошо жить, но и накопить, обусловливались знанием английского языка. Без знания языка даже хорошие специалисты превращались в простых, плохо оплачиваемых чернорабочих251.

Сравнительно хорошая оплата труда, относительная устойчивость доллара позволяли делать сбережения и откладывать средства для учебы. Успевавшие студенты могли получить от культурно-благотворительных организаций ссуды до окончания образования.

При участии бывшего российского посла Б.А. Бахметева и поддержке американской деловой элиты в 1920 г. был создан Русский студенческий фонд. Фонд оказывал помощь в получении либо завершении высшего образования русским студентам, молодым американцам, русские родители которых оказались в США. К 1924 г. его содействием воспользовались 94 студента, в 1924/25 учебном году - 100252. Условием оказания такой помощи являлась хорошая учеба. 44% получавших помощь показали «отличную», 33% - «хорошую», 22% - «среднюю» и лишь 1 % - ниже «средней» успевае-мость253. За 25 лет фонд помог 650 русским иммигрантам, обучавшимся в 106 различных колледжах и университетах254.

В Калифорнийском университете был организован Комитет по изысканию стипендий для русских студентов. Программой смогли воспользоваться около 500 русских студентов, приехавших из Китая. Ограничительные годовые квоты прежде всего касались азиатских стран, и для организации переезда русских студентов в вузы США из Китая было образовано Общество помощи студентам. У его истоков стояли Харбинский союз студентов, Общество вспомоществования воспитанникам и воспитанницам высших учебных заведений. Общество помощи студентам и Христианский союз молодых людей в 1921 г. приступили к реализации

программы отправки групп русских студентов из Китая на учебу в Америку и Европу. При Обществе помощи студентам была создана особая комиссия, в задачу которой входило обеспечение визовой поддержки, организация поездки, выдача ссуд, пособий на обустройство в США. Отбор студентов осуществляло специальное Бюро.

Получив возможность въезда в страну без квотных ограничений с целью обучения, эмигрантская молодежь, особенно с Дальнего Востока, приобретала шанс для улучшения своего материального положения, могла выбраться из нужды, реализовать себя на американском континенте, но и, вероятнее всего, ассимилироваться в новой среде. Положительная тенденция их социальной мобильности проявлялась более четко, чем у сверстников в Западной Европе и тем более в Китае. Однако потенциал ученых и студентов из России приумножал интеллектуальную копилку США. При этом они не становились дополнительной нагрузкой на социальную систему этой страны. Но для России оставались потерянными.

Забота о молодом поколении оставалась одной из приоритетных задач не только общеэмигрантских организаций, но и региональных в тех странах, где проживали русские беженцы. Так, Совещание русских общественных организаций и учреждений в Германии, образованное в сентябре 1922 г., выделяло, помимо жилищной помощи, вопрос «об оказании поддержки русскому студенчеству» и делало попытки (правда, безуспешные) «создания в Берлине Русского университета по образцу существовавшего в Праге»255. Германское правительство также на межведомственных совещаниях неоднократно обсуждало вопрос о помощи русской молодежи256. Известны факты частичного финансирования МИДом эмигрантских учебных заве-дений257. А на Совещании русских общественных организаций и учреждений в Гер-

99

мании обсуждалось состояние дела помощи русским детям в Германии и ход переговоров с представителем Лиги Наций по этому вопросу258. Члены Совещания посещали бараки в Темпельхофе, предназначенные для студенческого общежития259, обращались в министерство внутренних дел в Германии по поводу решения местных властей Тюрингии облагать большим налогом иностранцев, постоянно проживавших там, «с просьбой взыскивать указанный налог, принимая во внимание

степень состоятельности отдельного пла-260

тельщика» , и т. д.

Для поступления в вузы необходимо было иметь аттестат зрелости, в крайнем случае официальные студенческие документы (например, в Польше). В условиях беженской жизни многие из абитуриентов оказывались без надлежащих документов. В таких случаях после коллоквиума, организуемого академической группой, студентам выдавались аттестационные документы, необходимые для продолжения учебы261.

Безусловно, на возможности обучения эмигрантов влияло то обстоятельство, что они оказались в особой правовой ситуации, а их юридический статус был урегулирован только к концу 1920-х годов. Зачастую необходимо было восстановить дипломы или другие надлежащие документы, подтверждавшие полученное образование или обучение в том или ином учебном заведении, прерванное войнами, научную степень преподавателя. Дети в эмиграции не всегда могли опереться на родителей. За этой категорией русских не стояло государство, которое могло бы защитить их интересы. Требовалась легализация полномочий каких-либо органов, обеспечивших бы им правовую защиту в образовательной сфере. И такими органами стали бывшие российские посольства, местные государственные учреждения, занимавшиеся беженскими проблемами, эмигрантские общественные организации и представители Ф. Нансена. Одной из функций нансеновского офиса в странах-реципиентах с 1928 г. было заверение ко-100

пий документов эмигрантов, составленных на русском языке, и их переводов на иностранный язык; подтверждение перед местными властями прежнего места службы, профессиональной квалификации, университетских и академических званий беженца. Представители верховного комиссара могли выдавать удостоверения, заменявшие утерянные или оставшиеся в России аттестаты и дипломы об окончании различных учебных заведений, о производственном стаже и пр.; рекомендовать беженца компетентным властям, в частности по вопросам виз, разрешений на жительство, допуска в школы, библиотеки и т.д.262 Выполнение этих функций расширяло круг лиц, получавших возможность обучения. Лишь после подписания Конвенции о юридическом статусе русских и армянских беженцев 28 октября 1933 г. у эмиграции появились официальные основания для отстаивания своих интересов. По вопросам образования и ряду других русские беженцы приравнивались к местным гражданам или к наиболее привилегированным иностранцам.

Еще в Гражданскую войну посольства и дипломатические миссии имели право создавать экзаменационные комиссии в тех странах, «где в них будет надобность», в составе русских преподавателей, которым удалось найти работу в местных образовательных учреждениях263. Эти комиссии принимали переходные экзамены, а также экзамены на аттестат зрелости, что давало возможность молодым людям продолжить образование в высших учебных заведениях вне России. Как правило, испытательные комиссии считались постоянными и принимали экзамены в течение года. Первоначально созданные при российских посольствах, они могли функционировать при общественных организациях, а после образования русских академических групп (РАГ) утвердились при последних.

Эффективной формой социальной помощи, а также альтернативой вынужденной денационализации стала организация

системы образования на русском языке, что потребовало значительных материальных, финансовых, трудовых вложений. Цели удалось достичь при содействии местных правительств, как фактор помещения ими политического капитала, но по инициативе и опоре на РЗГК и русские академические группы.

Если РЗГК со временем сосредоточился на помощи в деле образования беженцев дошкольного и школьного возраста, а также студентов, закончивших средние учебные заведения, находившиеся в его ведении, то Русский академический союз, объединявший региональные академические группы, определял политику в сфере высшего образования. Фактически функции отделов Земгора могли быть значительно шире. Например, Учебный комитет при Всероссийском союзе городов в Болгарии мог заверить свидетельства об окончании курса, ходатайствовал перед болгарскими властями о предоставлении учащимся в русских школах прав и льгот, коими пользовались учащиеся в болгарских учебных заведениях соответствующих типов264.

К концу 1920-х годов, за восемь лет своего существования, РЗГК больше половины общей суммы затраченных денег отдал на школьно-просветительские нужды - 1 709 162 доллара (58,1%). Причем удельный вес этих затрат с каждым годом возрастал - от 20 до 88,19%. Но, если в 1927 г. Земгор поддерживал 80 культурно-просветительских учреждений и 4 тыс. детей, в 1929 г. только 55 (16 детских садов, 8 начальных школ, 17 средних школ, 4 приюта и 10 интернатов) и 3 тыс. детей на попечении. К 1930 г. под его патронатом среднее образование получили 2200 россиян, почти половина которых (800 человек) поступила в высшие учебные заведения265. Он выдавал стипендии студентам, окончившим курс средних учебных заведений за границей, находившихся в его ведомстве. Так, из 5 млн 600 тыс. франков, израсходованных в 1925 г. в ка-

честве материальной помощи эмигрантам, более 4 млн 600 тыс. франков были использованы на образование266. Помимо финансовой помощи Земгор устраивал для студентов общежития, выделял одежду, предоставлял возможность бесплатного лечения и пр.

Культурно-просветительная комиссия Земгора способствовала не только поступлению русских студентов в зарубежные учебные заведения и зачислению их стипендиатами РЗГК, но и ходатайствовала о помощи перед Американским союзом христианской молодежи, АЯА267.

На 1 января 1924 г. в европейских государствах (преимущественно в славянских) насчитывалось 83 русские школы с 6765 уча-щимися268. Русская инициатива здесь проявилась в создании средних школ, т.к. начальное образование почти всюду было всеобщим и бесплатным. Главная их задача состояла в том, чтобы «дать образование и воспитание в истинно национальном и патриотическом духе на православных началах», «сохранить детей для будущей России»269. В странах-лимитроофах с ростом русофобских настроений число русских школ уменьшалось. Так, в Латвии после майского государственного переворота 1934 г. в 1933/34 учебном году осталось только 187 основных школ вместо 215, а число учащихся сократилось на тысячу. Число средних школ (одной городской и четырех частных) сократилось к 1940 г. до двух (государственные в Риге и Ружице)270. В Финляндии росту числа русских школ препятствовало то обстоятельство, что вступительные экзамены в высшие учебные заведения страны проходили на финском или шведском языках по программам финляндских гимназий271.

Русские высшие учебные заведения были созданы лишь в Праге, Париже, Харбине. Русским Оксфордом называли Прагу, поскольку правительство не просто поддержало, но целиком взяло на себя финансирование русских учебных заведений.

101

С целью организации национального образовательного пространства был создан Русский академический союз (РАС). Он сложился в начале 1920-х годов, объединил преподавателей и ученых, работавших ранее в высших учебных заведениях России. Материальное положение профессуры оставалось довольно тягостным и часто зависело от места работы и проживания. Так, например, в КСХС преподаватели, не получившие место в сербских университетах (примерно половина от общей численности), вынуждены были тратить в 6 раз больше времени, чтобы заработать сумму равную (или меньшую) той, что причиталась штатным университетским кадрам. Причем разница в зарплате ординарных и гонорарных профессоров также была существенной272.

Особенно остро встал вопрос об обеспечении книгами, о научной атмосфере, в которую окунулся русский преподавательский состав. Показательным в этом отношении является письмо от 23 июня 1923 г. Д.Н. Иванцова273 Н.И. Ефремо-ву274, русскому посланнику в Женеве, в котором изложены трудности положения русских ученых в этой стране и среди них - материальная необеспеченность («заработка [даже при нескольких службах] в лучшем случае хватает на пищу и помещение. Покупка нового костюма или даже обуви - это событие в жизни русского профессора; к нему долго готовятся, о нем долго вспоминают»275). Свое письмо Иванцов заключил словами: «Как и все русские беженцы, я могу засвидетельствовать, что, по-своему, сербы делают для русских все, что могут, и даже больше того. И я должен прямо заявить, что испытываю чувство живейшей благодарности. Но я считаю, что было бы преступлением перед русской наукой замалчивать тот факт, что, несмотря на всю гостеприимность сербов и на все их желание помочь русским ученым, обстановка, которую они могут предложить и предлагают, объективно поистине ужасающа, и что ужас ее заключается не в тех или других 102

отдельных минусах, а во всем ее укладе. Самый уровень, самый стиль сербской жизни таков, что лицам со сколько-нибудь серьезными духовными запросами пребывание в Сербии и мучительно, и опасно»276. Показательным можно считать письмо бывшего ректора Киевского университета Спекторского Евгения Ва-сильевича277, председателя академической группы в Югославии, от 9 июня 1923 г. тому же адресату - И.Н. Ефремову. В этом письме он также изложил проблемы, возникающие в работе ученых и преподавателей в КСХС: 1) «Мы лишены возможности печатать наши научные труды, имеющиеся у нас в рукописях. Конечно, мы участвуем в сербских, хорватских, словенских и иностранных изданиях. Но, как русские ученые, мы бы хотели печататься также и по-русски. Наша мечта - издавать периодический научный журнал (вроде издающихся при Берлинской академической группе «Трудов русских ученых за границей»). 2) Мы лишены возможности ездить в другие страны (особенно с высокой валютой) для занятий в библиотеках и лабораториях крупных научных центров. 3) Мы лишены возможности посылать за границу для усовершенствования тех молодых людей, из которых мы готовим будущее поколение русских ученых, которые должны придти нам на смену. Мы лишены возможности приобретать книги, хотя бы такие, какие всегда должны быть у нас под рукой: энциклопедии, справочники, основные руководства по специальным наукам, текущие научные журналы. Наши жены и дочери моют полы, стирают белье, мы колем дрова, таскаем ведра с водой. Живем мы на окраинах в нездоровых сырых помещениях, за которые платим очень высокую квартирную плату, поглощающую нередко половину нашего бюджета. Для иллюстрации опишу хотя бы свою собственную квартиру. Она состоит из двух комнат со стеклянной дверью прямо во двор, немощеный, в глубине которого находится очень примитивное

сооружение для известных отправлений. В моей комнате, имеющей в длину всего метра, нет ни печки, ни дымохода. Посему зимой все стены влажные, все предметы покрываются зеленой плесенью. В другой комнате, которая немного больше, живет моя падчерица - учительница (с высшим образованием) и в то же время кухарка, прачка, судомойка и т. д., в чем я ей помогаю. За все это я плачу 744 динара в месяц. Зарабатываю же я как гонорарный профессор Белградского университета 1410 динаров в месяц, имеющий 31 день, и 1380 динаров в месяц, имеющий 30 дней. Описываю свою квартиру не как исключение, а как общее правило. Некоторые коллеги даже зави-

278

дуют мне» .

Поэтому для гуманитарной и профессиональной поддержки образовывались русские академические группы. Они были созданы в 17 странах. Центральной являлась Русская академическая группа в Париже.

РАГ в Париже, согласно уставу, являлась самостоятельным обществом, зарегистрированным по французскому закону об Ассоциациях 1901 г. Ее цель - «поддерживать постоянное соприкосновение между находящимися за границей русскими университетскими деятелями, в целях взаимной помощи, как в области их научной деятельности, так и в области практической; изучать систему школьного образования во Франции, имея в виду сближение между французской и русской педагогией; поддерживать связь с работой учащихся и студентов, получающих образование во Франции, содействуя их школьному или университетскому образованию; распространять во Франции более глубокое познание русского языка и России»279. Воссоздание академического сообщества позволило получить возможность защищать свои интересы, публиковать труды, обеспечить научную смену. Поэтому одной из важнейших стала забота об обучении молодежи за границей. РАС осуществлял прием экзаменов, трудоуст-

ройство научных работников, налаживал связи с русскими и иностранными учеными и учебными учреждениями, представлял все русские академические организации за границей перед правительственными, общественными и научными кругами, материально и морально поддерживал молодых ученых, молодежь, поступающую в вузы, организовывал русские высшие и средние учебные заведения. Академические группы играли роль официальных учреждений, занимавшихся вопросами науки и образования русских за рубежом, и признавались местными властями. По уставу 1921 г., важнейшей целью РАС являлось «оказание поддержки молодым силам русской науки»280. Различные отделы отвечали за деятельность не только научных сил, но и за организацию высшего образования и устройство в вузы Европы студенческой молодежи, отдел средней школы ведал организацией среднего образования для юношества. Так, в Ревеле (Эстония) РАГ основал политехнические курсы (Нарвская, 69)281.

Союз русских академических организаций разработал устав, правила приема экзаменов и защит магистерских и докторских диссертаций в соответствии с требованиями университетов и вузов.

Русские академические силы, участвуя в эмигрантских организациях, имея связи с зарубежными правительственными и общественными кругами, сделали многое для создания национальных высших учебных заведений вне границ России, добывания средств для российского студенчества за рубежом, устройства русских студентов для учебы, а профессорско-преподавательского состава на работу в зарубежные вузы. В июне 1922 г. А.Н. Анциферов, отчитываясь перед правлением Союза русских академических организаций о деятельности парижской группы, доложил, что французское правительство приняло решение о приеме 300 русских студентов в вузы страны, включая 100 человек, находящихся во Франции, и 200 из Туниса282. Профессор

103

Ломшаков весной 1923 г. был командирован в США как представитель российских эмигрантских академических кругов с особой запиской к американскому правительству и к американской организации Карне-ги, подписанной всеми российскими организациями Парижа, Лондона, Берлина, Брюсселя, Праги, Белграда, Швейцарии283. Этот акт призван был способствовать субсидированию русской высшей школы за рубежом. Русская академическая группа вела переговоры с представителями Чехословакии о переезде в эту страну молодых русских ученых, а также ученых и профессоров, не имеющих работы. Предполагалось, что молодым ученым будут отпускать 1800 крон в месяц, а профессорам - по 2000 крон. Эти суммы позволяли продолжить как преподавательскую, так и научную работу284. РАГ в Таллинне способствовала организации Высших политехнических курсов, первого русского высшего заведения в Эстонской республике. Подобных примеров можно приводить много.

Академические группы обменивались протоколами и постановлениями для изучения опыта, а также состава, квалификации их членов для привлечения, возможной компенсации тех или иных специалистов в разных странах, для работы в университетах285. Однако зачастую связи академических групп друг с другом были менее тесными, чем с другими профессиональными и общественными организациями, учебными заведениями (Русским юридическим факультетом в Праге, Комитетом по обеспечению образования русских студентов за границей, обществом русских юристов в Париже, Союзом инженеров во Франции, европейским центром фондов Карнеги, Совещанием русских послов, Финансово-торговым и промышленным союзом, Земгором, Делегацией верховного комиссариата по делам русских беженцев при Лиге Наций во

Франции и др.)286.

Издания для вузов готовились под контролем русских академических групп, но

при финансовой поддержке местных правительств, благотворительной помощи.

Правовой статус образовательных учреждений диктовал источники их финансирования. Учебные заведения, как правило, работали под патронатом министерств просвещения либо иностранных дел стран пребывания. Высший надзор над Русским институтом сельскохозяйственной кооперации в Праге, например, осуществляло Министерство земледелия ЧСР. От доброй воли местных властей зависело признание законной силы документов, выдаваемых русскими учебными заведениями. Так, афинской русской гимназии греческое правительство в 1927 г. особым декретом даровало исключительное право (сравнительно с другими иностранными учебными заведениями, находившимися в Греции) поступления ее воспитанников в Афинский университет им. Каподиастриа287. Ряд ее выпускников продолжили образование также в Пражском, Лувенском политехникуме288. Русская школа была уравнена в правах с болгарской, югославской, чехословацкой. Так, 16 октября 1922 г. министр народного просвещения КСХС в письме, адресованном Всероссийскому союзу городов сообщил о присвоении русским учебным учреждениям статуса правительственных средних школ289. Более того, правительства славянских стран, в отличие от западноевропейских, считали свидетельства и дипломы об образовании, а также научные степени, полученные в России до Февральской революции, имеющими законную силу. Лишь Болгария и Сербия допускали возможность обучения в местных вузах не только на государственном, но и на русском языке.

Русские вузы со второй половины 1920-х годов серьезно озаботились уравниванием дипломов своих выпускников с дипломами местных университетов. Так, открытый Земгором (1925) в Париже Русский коммерческий институт 30 декабря 1926 г. был включен распоряжением МНП

104

в число частных учебных заведений, признаваемых государством, и его воспитанники могли получать официальные дипломы, что облегчало их трудоустройство. С 1926 г. начал работать Франко-русский институт - высшая школа социальных, политических и юридических наук, дипломы которого приравнивались к дипломам французских факультетов. Диплом об окончании Русского высшего технического института в Париже (открыт 4 октября 1931 г.) приравнивался к аналогичным, выдававшимся во французских технических «эколь суперьер». А вот для трудоустройства выпускников Института ориентальных (восточных) и коммерческих наук, открывшегося в 1925 г. в Харбине, достаточно было иметь свидетельство о прослушанных курсах, и диплом о высшем образовании не требовался290.

С фашистской оккупацией Европы встал вопрос о нострификации дипломов выпускников русских вузов зарубежья. Например, речь шла о «приравнении лиц, окончивших Русскую высшую школу техников путей сообщения в Праге, к лицам, окончившим немецкие высшие учебные заведения», сохранении «ставок и положения, равноценного немецким инженерам», дабы отличаться от «подсоветских инженеров» (остарбайтеров). Так, архитектор Л.С. Лада-Якушевич, заместитель руководителя профессионального союза русских инженеров и техников в протекторате Чехия и Моравия, передал 28 июля 1941 г. В.Л. Остен-Сакену, руководителю профессиональных русских союзов в Германии, 40 прошений о признании звания «дипломированного инженера» и посылал 300 крон на расходы, связанные с ностри-фикацией дипломов русских инженеров из Праги в Берлинском министерстве народного просвещения. В сопроводительном письме он пояснял: «Получение звания "Дипломированного инженера" в настоящий момент приобретает для нас все большее и большее значение, т.к., чем

далее, тем теснее происходит совместная работа русских инженеров с немецкими

фирмами»291.

Важнейшую социальную роль играл вопрос о трудоустройстве выпускников вузов не только русских, но и стран проживания. Осложнения стали ощутимы после 1925 г. с насыщением зарубежного рынка квалифицированного труда. Использовались все возможные пути решения проблемы и прежде всего международные возможности. Русские представительные организации начали переговоры о трудоустройстве с Международным бюро труда и его директором А. Тома, а также Комитетом международной помощи студентам в Европе во главе с Г. Конрадом. Без наличия связей возможности дипломированному инженеру устроиться на работу были ограничены. Общественные организации способствовали трудоустройству выпускников вузов. Особоуполномоченный РОКК в Швейцарии Н. А. Касьянов в ходе личных переговоров с Сербской миссией в Берне возбудил вопрос о предоставлении возможности окончившим курс швейцарских университетов русским врачам получить места работы в Сербии292. В Швейцарии Союз христианской молодежи, Женский союз подыскивали работу для русских студентов и студенток. Студенческие союзы изыскивали собственные ресурсы. Так, Русский студенческий союз в Германии, вначале состоявший из 95 членов, к 1 июля 1922 г. - 510, 191 из которых обучались в вузах, 120 человек устроил на работу через свое бюро труда. Каждый трудоустроенный таким образом должен был отчислять 5% заработной платы в фонд Союза293. Бюро труда Русского национального студенческого союза в Германии заключило соглашение с одним из берлинских банков, в силу которого банк отпускал по ордерам Бюро труда со своих складов по пониженной цене для всех русских беженцев в Германии и за грани-

105

цей платье мужское и детское, наряды дамские и детские, принадлежности мужского и дамского туалета, чулки, носки,

294

обувь и прочее .

Административная, судебная, адвокатская, медицинская или военная карьера, как правило, для русских эмигрантов была недоступна из-за отсутствия гражданства. Так, многие выпускники бельгийских вузов поехали работать в Бельгийское Конго, как, например, доктор Б. А. Корнилов, основавший впоследствии русский Красный Крест в Брюсселе295. Особоуполномоченный Российского общества Красного Креста (РОКК) в Швейцарии Н. А. Касьянов в ходе личных переговоров с Сербской миссией в Берне возбудил вопрос о предоставлении возможности окончившим курс швейцарских университетов русским врачам получить места работы в Сербии296. В Швейцарии Союз христианской молодежи, Женский союз подыскивали работу для русских студентов и студенток. Обострилась ситуация в ЧСР. 1 марта 1925 г. Н.И. Астров писал К.Н. Гулькевичу, представителю совещания послов: «Как Вам известно, в высших учебных заведениях Чехословакии обучается до 4,5 тыс. русской молодежи. Беженская страда вступает в новую стадию. По установленному здесь правилу, студент, оканчивающий курс, получает 500 крон ликвидационных и снимается с иждивения правительства. Нечего и говорить, что никаких надежд устроиться в Чехословакии нет не только для всей массы оканчивающих курс, но даже для отдельных лиц». В том же письме он информировал, что в Праге существует Русский торгово-промышленный комитет, который объединяет представителей организаций, озабоченных судьбой студентов-выпускников вузов, а также представителей академической группы. После весеннего семестра, т.е. летом 1925 г., следовало трудоустроить более 300 выпускников различных специальностей - техников, юристов, медиков и др. Их предполагалось направить во Францию297, 106

ввиду того что Международное бюро труда, в лице А. Тома, и верховный комиссариат по делам беженцев, в лице секретаря Джонсона, заключили соглашение с французским министерством труда. Однако открытыми оставались вопросы о визах, будут ли приняты во внимание «профессия и факультет, пройденный ищущим работу», и т.д.298 Пока решался вопрос об отъезде молодых специалистов во Францию, они нанимались «на земельные и строительные работы, подметальщиками улиц». «Но их и оттуда гонят по требованию коммунистов, - жаловался Н. И. Астров К. Н. Гулькевичу в письме от 28 мая 1925 г. - Из Франции идут отвратительные вести. Говорят, что министр земледелия взял назад свои обещания»299.

29 апреля 1927 г. М.Н. Гирс разослал циркулярное письмо своим представителям с просьбой содействовать трудоустройству русских студентов, окончивших вузы ЧСР, в различных европейских странах. В нем, в частности, говорилось: «Лишь в редких единичных случаях им удается получить заработок в Чехословакии, хотя бы даже и в виде физического труда. Для большинства же окончание высшей школы является не радостным событием, а осложнением в жизни, ибо с этим связано автономное прекращение выдаваемого им иждивения. .Правление Союза академических организаций постановило, по словам В. Г. Рафальского, обратиться в Лигу Наций с просьбой о действии, равно как и к президенту САШ Кулиджу, дабы ходатайствовать о включении в русскую квоту хотя бы нескольких десятков лиц, окончивших высшие учебные заведения в Чехословакии»300.

В отличие от Западной Европы, выпускники американских вузов находили работу преимущественно по специальности. В Калифорнийском университете российские студенты предпочитали поступать на факультет горного дела. Его питомцы практически все устроились на высокооплачиваемую работу. К 1937 г. лишь шесть русских закончили философский факуль-

тет Калифорнийского университета, пятеро из них защитили докторские диссертации. Некоторые шли изучать славистику, и преуспевали в этом. Однако перспективы были менее благоприятными: их ждала работа в библиотеке, переводчиками, преподавателями, и зарплата была невелика301.

Трудоустройству выпускников вузов способствовало Объединение русских, окончивших высшие учебные заведения (ОРОВУЗ), созданное в сентябре 1930 г. в Париже. Председателем федерации стал И.Г. Савченко, генеральным секретарем - В.А. Лазаревский. Ее целью была защита академических, правовых, трудовых и культурно-национальных интересов тех, кто закончил вузы за границей, а также координация деятельности подобных союзов в различных странах. Проблема трудоустройства бывших студентов, получивших высшее образование, в полный рост встала уже в 1925 г. Положение осложнялось безработицей в послевоенной Европе. Поэтому учащимся было выгодно как можно дольше просидеть на студенческой скамье. ОРОВУЗ занималось поиском работы, оказанием правовой, материальной помощи выпускникам вузов, обучением прикладным знаниям и ремеслам.

Широкая гуманитарная помощь европейских стран, местных учебных заведений и преподавателей, а также общественных организаций, инициатива и огромный труд российской академической среды, Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей позволили тысячам студентам-эмигрантам получить высшее образование за пределами покинутой ими родины. Считается, что лишь немногим более половины ушедшего из Советской России юношества имело возможность продолжать учиться. Остальные зарабатывали хлеб насущный, едва способный их прокормить, тяжелым физическим трудом. Сотни пребывали в концентрационных

лагерях (в Румынии, Польше) и продолжали жить в тяжелейших условиях (в Турции, Болгарии, Греции).

В ходе социализации осуществлялась финансовая, материальная и психологическая помощь, шла борьба тенденций восприятия местных норм, языка, использования институтов адаптации, освоения культурного, информационного пространства страны проживания, и борьба за сохранение национальной идентичности. Условия для поддержки соотечественников создавали российские общественные организации, выступившие в качестве компенсационных институтов, заполнивших ниши и пробелы в правовом поле и в сфере социальной защиты международного и правительственного уровня. Но поскольку опыта взаимодействия с такой особой категорией иностранцев как русские беженцы не было накоплено ни в одной стране, самоорганизация частично компенсировала отсутствие соответствующих институтов в принимающем обществе. Ряд стран оказали предельно высокий для них уровень материальной помощи, предоставили значительную долю самостоятельности для жизнеобеспечения эмиграции. Отчасти в таких обществах россияне сыграли цивилизаторскую роль. Противоположный полюс представляли страны, в которых превалировала тенденция к ассимиляции, запрету деятельности российских общественных организаций.

Для бедных эмигрантов, оказавшихся почти на улице, в некоторых странах появились специальные приюты. Самый известный - Сент-Женевьев-де-Буа, основанный княгиней Мещерской. В 1935 г. В.Б. Ельяшевич приобрел имение «Вишневый сад» в департаменте Ионн в Бюсси-ан-От в Бургундии (150 км от Парижа), где устроил Дом отдыха для русских культурных работников и церковь. В 1946 г. он подарил имение православной церкви для устройства в нем мона-

107

стыря (в настоящее время это - Покровская женская обитель). Подобный дом был устроен писателем Г.Д. Гребенщиковым в США - Чураевка. И в предместье Варшавы, называвшемся Прага, существовал такой приют для русских беженцев302.

Эмигрантские объединения дифференцировались не только по функциональному предназначению, но и согласно социальной ориентации, в соответствии с которой оказывалась благотворительная и социальная помощь. Скажем, Союз русских предпринимателей и финансистов защищал интересы капитала, одним из первых поставил вопрос о легализации российских финансов за границей, юридическом статусе предпринимательского дела и т. п. В Исполнительную комиссию совещания членов Учредительного собрания, задача которой была «выступать в защиту права русских граждан за грани-цей»303, обращались за помощью преимущественно рядовые солдаты, земледельцы, рабочие. «Поверьте, - писал О.С. Минор, - что мы работаем в полном сознании и с горячим желанием помочь. Дело вовсе не в вознаграждении. В свое время я получил вознаграждение в виде 20 лет каторги за «работу» по освобождению родного народа. Мы все работаем

304

не за деньги» .

Формой поддержки стала взаимовыручка между соратниками по партии. В первую очередь речь, безусловно, идет о социалистах и анархистах. Когда Е.Д. Кускова получила известия о тяжелой болезни меньшевика А.Н. Потресова, она обратилась с призывом о помощи в разные инстанции, к разным людям, в том числе к С. П. Постникову в Прагу. «Получила несколько писем о тяжкой болезни Ал[ександра] Ник[олаевича] Потресова, -писала она. - В том числе от жены. Его положили в госпиталь известного диагноста, prof ТгешопП'я. А сегодня я получила еще два письма - от Валентинова (Юрьевского) и от Португейса. Диагноз поставлен. Он скоро умрет и в страшных муче-108

ниях. Но им надо помочь: нищета у них полная. «Записки социал[-демокра-та]»305 - не заработок. Жили лишь массажем Ек[атерины] Ник[олаевны] А теперь она парализована. Валентинов пишет, что она шатается, до того истощена.

Я пыталась достать деньги у частного лица, - у инженера, хорошо знавшего Ал[ександра] Ник[олаевича] по Петербургу. Но он как раз сейчас потерял работу (к тому же живет в Берлине.) и сделать ничего не может. Нельзя ли обратиться Вам и Вашим друзьям к здешним социал-демократам? Ведь он всю жизнь служил социал-демократии и служил в благородной недемагогической форме. В Париже социал[истические] партии расщеплены, ругаются и - как пишет Валент[инов] - к ним обращаться тяжело. Америка, куда написал Иванович, - вряд ли откликнется. Нельзя ли тут? Ведь это последняя по-

306

мощь, - это скоро кончится.»

Таким образом, попытки сохранения прежней социальной среды не увенчались успехом. Как отметил Ю. Рапопорт, в зарубежной России продолжали действовать не только прежние духовные и религиозно-нравственные начала, но и совокупность прежних социальных норм, определявших общественное положение людей, иерархические традиции, взаимоотношения. Для многих эмигрантов, особенно тех, социальный статус которых понизился, идея принадлежности к единому целому, воплощавшему старую Россию, являлась необходимой опорой, придавала смысл жизни в чужих краях307. В эти годы в Париже было более 300 организаций. Все эти общества устраивали заседания, обеды, «чашки чая», служили молебны и панихиды. Приходя на эти собрания, шоферы такси или рабочие завода снова становились полковниками или мичманами флота, портнихи - институтками, скромные служащие - сенаторами или прокурорами»308. Однако необходимость интеграции все ярче обнаруживала себя. С помощью социальной работы формировалась, поддерживалась, изменя-

лась система общественных отношений и связей, в которые мигранты включались на новом месте.

Система защиты русских интересов зависела от благосклонности правительств. Эмигрантам удалось лишь в незначительной степени блокировать агрессивную среду, связанную с суровыми условиями конкуренции на трудовом рынке, закрытостью местной системы здравоохранения, ограничениями в получении образования и т.д. Массового повышения статуса эмигрантов

достичь не пришлось. Тем не менее активное воздействие на среду, в которую они включились, привела к формированию их особого статуса и заложило основы новой юридической отрасли, касающейся беженцев. Взамен на благотворительную помощь принявший русских изгнанников мир получил их интеллектуальный и культурный потенциал, социально-демографический, духовный ресурс - ценнейший капитал, какой только можно инвестировать в страну пребывания.

Примечания

Социологическая энциклопедия: В 2 т. / Рук. науч. проекта Г.Ю. Семигин; гл. ред. В.Н. Иванов. - М.: Мысль, 2003. - Т. 2. - С. 461.

Лига Наций - международная межправительственная организация, действовавшая в 19201946 и декларировавшая в качестве основных целей развитие сотрудничества между народами и гарантию мира и безопасности. Местопребывание основных органов (Ассамблея и Совет) Женева.

См.: Закон и суд: Вестник Русского юридического общества. - Рига, 1931. - № 17. - Стб. 552; Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1940: В 2 кн. - М., 1998. - Кн. 1. - С. 42; Таубер Л.Я. Лига Наций и юридический статут русских беженцев. -Белград: б/и, 1933. - С. 17.

Русская эмиграция: Альманах, 1920-1931 гг. - Белград, 1931. - Вып. 2. - С. 14. В состав Административного совета входили, согласно предложениям русских экспертов, председатель и три члена межправительственной совещательной комиссии по делам беженцев, три члена от совещательного комитета частных организаций, по одному представителю от МККК, Лиги Красных Крестов, Комитета международного союза помощи, представитель директора МБТ, представитель генерального секретаря Лиги Наций. На ближайшие три года был избран следующий состав Административного совета: председатель - М. Губер, представитель генерального секретаря Лиги Наций - Ж. Авеноль, заместитель - Крно, представитель директора МБТ - А. Тома, заместитель - Чайльдс, председатель межправительственной комиссии - Л. Навай, от той же комиссии члены Фелькерс (германский генеральный консул), Фирлингер (посланник Чехословакии), Рафаэль (представитель Греции при Лиге Наций), заместители - Шуменкович (сербский посланник), Антониаде (румынский посланник), Фольк-манс (Латвийский посланник) и Гвяздовский (советник польской делегации при Лиге Наций); от совещательного комитета частных организаций - К.Н. Гулькевич, заместитель Я.Л. Рубинштейн, Пашалаян, заместитель Генемиан (армяне) и Гольден, заместитель Меккензи (англичане); от международных организаций помощи - Чираоло (итальянец, Международный комитет помощи) и полк. Бикнель (американец, Лига Красных Крестов), их заместители: Франсуа (бельгиец, Международный комитет помощи) и Вернер (швейцарец, МККК). Правление офиса: председатель М. Губер, члены - Л. Навай (Франция) и К.Н. Гулькевич (русский), заместители - Рафаэль и Пашалаян // Закон и суд. - 1931. - № 20. - Стб. 644. Следующий состав Административного совета: председатель - не назначен, вице-председатель - Антониаде (с июня 1935 г.); от секретариата Лиги Наций - Авеноль, от МБТ - Батлер; председатель межправительственной комиссии - Рафаэль (с октября 1935 г.), члены комиссии - Реффи (Франция, с марта 1935 г.), Антониаде, Субботич (Югославия, с октября 1935 г.), заместители Фолькманс, Романелли (Италия), Антонов (Болгария, с марта 1935 г.), Эдмонт (Англия, с марта 1935 г.), члены от беженских организаций - Гольден (Объединенный британский комитет),

109

Гулькевич (до июля 1935 г.), Пашалаян (ЦК армянских беженцев), члены от организаций помощи - Свифт, Чираоло // АВП РФ.Ф. 05. Оп. 16. П. 116. Д. 13. Л. 299.

6 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 56. Л. 5-7.

7 В конференции приняли участие представители 10 стран (Болгарии, Китая, Финляндии, Франции, Греции, Польши, Румынии, Швейцарии, Чехословакии и Югославии) и международных организаций (Международного бюро труда, МККК, Лиги обществ Красного Креста и Международного общества помощи детям). Постановление конференции 22-24.08.1921 см.: Бюллетень № 7-8 Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей. (Далее: Бюллетень РЗГК) 15 октября 1921 г. - С. 17-21.

8 ГА РФ.Ф. 5804. Оп. 1. Д. 46. Л. 156 об.

9 АРА (American Relief Administration) - Американская администрация помощи во главе с Гувером (Хувером) Герберт Кларк (1874-1964) в 1919-1923 гг. - американская государственная организация экономической и финансовой помощи странам Европы, пострадавшим в Первой мировой войне.

10 Международный союз помощи детям - создан после Первой мировой войны с целью оказания помощи детям в государствах, пострадавших от войны, уделял внимание и вопросу помощи детям русских беженцев. I Международный конгресс состоялся в феврале 1920, тогда союз объединял пять национальных организаций, к апрелю 1921-12, во II Международном конгрессе приняли участие 36 государств.

11 ГА РФ.Ф. 5804. Оп. 1. Д. 46. Л. 5.

12 Там же. - Л. 191.

13 Там же. - Л. 192.

14 Там же. - Ф. 6094. Оп. 1. Д. 44. Л. 10.

15 Протокол беседы епископа Серафима Лубенского и представителей русских общественных организаций в Болгарии с российским дипломатическим представителем в Болгарии А.М. Петряевым 16 декабря 1922 г., София // Новый исторический вестник. - М., 2002. -№ 2 (7). - С. 222.

16 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Л. 28. В письме М.Н. Гирса К.Н. Гулькевичу от 20 марта 1924 г. говорилось также о возможном закрытии российского дипломатического представительства в Швеции.

Там же. - Д. 45. Л. 9. Там же. - Л. 28.

Там же. - Д. 53. Л. 22. Письмо А.А. Гольденвейзера К.Н. Гулькевичу от 17 августа 1931 г. См. о нем ниже.

Там же. - Ф. 6076. Оп. 1. Д. 20. Л. 1. Там же.

23 См.: Наш век. - Берлин, 1932. - 12 июня.

К.Н. Гулькевич писал, что комитет был образован по почину и стараниями Л. Вольфа, представителя Еврейского колонизационного общества при Лиге Наций // ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 13. Л. 16 об.

ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 1126. Л. 110.

См.: Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов 1934-1940.: В 2 кн. - М, 1998. - Кн. 1. - С. 343-344. ГА РФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 86. Пер. с фр. яз. Л.В. Руснак. ГА РФ.Ф. 6076. Оп. 1. Д. 20. Л. 1.

ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 13. Л. 11, 11 об., 16 об., 20-25, 37, 40 и др.

Имеется в виду деятельность четырех украинских организаций в эмиграции // ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 13. Л. 33. ГА РФ.Ф. 6076. Оп. 1. Д. 20. Л. 1. ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 13. Л. 20-25. ГА РФ.Ф. 6076. Оп. 1. Д. 7. Л. 1-5. 34 Там же. - Л. 2 об.

Чему свидетели мы были. Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1940: В 2 кн. - М., 1998. - Кн. 1. - С. 343. Помимо указанных, в комитет входили ЦК попечения о студентах,

110

Союз инвалидов, Центральная юридическая комиссия, пражский и белградский Земгоры, Союз земледельческих колоний в Праге, Русский попечительный комитет в Польше, Педагогическое бюро в Праге. См.: Последние новости. - Париж, 1935. - 3 ноября.

36 Таубер Л.Я. Лига Наций и юридический статут русских беженцев. - Белград, 1933. - С. 4.

37 Там же. - С. 36.

38 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 46. Л. 420-421. Доклад Я.Л. Рубинштейна от 8 февраля 1922 г.

39 АВПРИ.Ф. 317. Оп. 820/3. Д. 56. Л. 16 об.

40 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 1126. Л. 6.

41 Набоков В.В. Другие берега. - Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1954. - С. 236.

42 Подробнее см.: «Крайне неприятные ограничения, установленные в Германии для нансенов-ских паспортов». Письмо С. Д. Боткина В. А. Маклакову. 1934 г. / Публ. З.С. Бочаровой // Исторический архив. - М., 2005. - № 5. - С. 53-64.

43 АВПРФ.Ф. 04. Оп. 50. П. 314. Д. 54 725. Л. 19. Записка А.М. Макара, полпреда СССР в Норвегии М.М. Чичерину от 31 мая 1926 г. См. также: Последние новости. - Париж,1924. - 16 сентября.

44 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 27.

45 Там же. - Ф. 5913. Оп. 1. Д. 28. Л. 2.

46 Там же. - Ф. 5913. Оп. 1. Д. 28. Л. 2.

47 К.Н. Гулькевич писал, что эксперты совещательной комиссии высказались за отмену нансе-новских удостоверений личности в пользу документа, величаемого «паспортом» (внешний вид которого был бы, по словам Г., «не наш лист, а книжка») и обеспечивающего обратную визу в страну, выдавшую его. Проблема заключалась в том, кто будет их выдавать. К.Н. Гуль-кевич считал, что владелец удостоверения находится под защитой беженской секции МБТ и Лиги Наций в лице Ф. Нансена // ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 3. Л. 62.

48 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 33. Письмо М.Н. Гирса К.Н. Гулькевичу от 17 августа 1925 г.

49 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 42. Письмо М.Н. Гирса К.Н. Гулькевичу от 7 сентября 1925 г.

50 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 28. Л. 4.

51 Там же.

52 Таубер Л.Я. Указ. соч. С. 55; ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 28. Л. 5.

53 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д 11. Л. 44-45.

54 Там же. - Ф. 6094. Оп. 1. Д. 108. Л. 22-22 об.

55 ГА РФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 71. Пер. с фр. яз. Л.В. Руснак.

56 Бюллетень № 55 РЗГК. - 15 декабря 1929 (Париж.) - С. 14.

57 Русские во Франции. - С. 3.

58 Германия, Австрия, Бельгия, Болгария, Франция, Литва приняли его полностью; представители Польши, Румынии, КСХС и Швейцарии не приняли его первую часть; Греции и Эстонии -частично и с большими ограничениями; Египет, Финляндия и Чехословакия подписать соглашение отказались.

59 См.: Таубер Л.Я. Указ. соч. - Приложение 1. - С. 29-30; Последние новости. 1928. - 10 июля.

60 В нее вошли представители 14 правительств и восемь экспертов (в том числе три юриста-эмигранта (К.Н. Гулькевич, Я.Л. Рубинштейн, Б.Э. Нольде) с правом совещательного голоса). Председателем комиссии был назначен французский делегат юрист Л. Навай (ёе ЫауаШеэ). Ее первая сессия состоялась 16-18 мая 1929 г. // Таубер Л.Я. Указ. соч. - С. 28; Русский альманах. - С. 55.

61 Последние новости. 1928. - 26 сентября.

62 Закон и суд. - 1929. - № 3. - Стб. 91-94.

63 ГА РФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 138. Пер. с фр. яз. Л.В. Руснак.

64 Альманах: Русская эмиграция, 1920-1931 гг. - Белград, 1931. - Вып. 2. - С. 44.

65 Закон и суд. - Рига, 1931. - № 20. - Ст. 643; АВПРФ.Ф. 0415. Оп. 12. П. 9. Д. 17. Л. 15-16; Ф. 05. Оп. 16. П. 105. Д. 8. Л. 297-298. Секретная справка о Бюро Нансена от 17 ноября 1935 г.

66 Последние новости. - Париж, 1935. - 17 ноября.

67 Беженский вопрос в XVIII сессии Лиги Наций. (Письмо их Женевы) // Закон и суд. -Рига, 1938. - № 2. - Ст. 3900. Эти данные касались Болгарии, Греции, Данцига, Франции,

111

Китая и Югославии. Германия, Финляндия, Латвия и ЧСР указали, что у них нет официальных статистических данных о натурализации.

68 С июня 1935 г. по июнь 1936 г. отмечено было 113 839 случаев вмешательства нансеновского бюро по защите интересов беженцев // Закон и суд. - Рига, 1937. - № 3. - Ст. 3549.

69 АВПРИ. Ф. 166. Оп. 508/3. Д. 56. Л. 80 об. Письмо Г.Э. Божинского-Божко В.Н. Штрандтману от 1 мая 1933 г.

70 Как пишет О.В. Будницкий, Русская политическая делегация в Париже фактически распоряжалась деньгами, находившимися только в Европе. К.К. Миллер, агент министерства торговли и промышленности в Японии, Б.А. Бахметев, российский посол в США, и финансовый агент С.А. Угет соглашались переводить деньги лишь на конкретные нужды // Диаспора. Новые материалы. - Париж; СПб.: Athenaeum-Феникс, 2002. - Т. 4. - С. 465-467. Так, в 1923 г. К.К. Миллер по ходатайству М.Н. Гирса переслал 6 тыс. франков для уплаты вознаграждения личному составу Управления правительственного уполномоченного по делам русских беженцев в КСХС // АВПРИ.Ф. 166. Оп. 508/3. Д. 62. Л. 9.

71 Преемником Гулькевича в 1935 г. был избран Я.Л. Рубинштейн. В воспоминаниях И. Гессена «Годы изгнания. Жизненный отчет» (Париж: YMCA-Press, 1979. - С. 69) ошибочно указан 1930 г. Подробности избрания Рубинштейна см: Ст-й А. Как был в действительности выбран Я. Л. Рубинштейн // Последние новости. - Париж, 1935. - 3 ноября.

72 РНК - создан на съезде Русского национального объединения (5-12 июня 1921 г., Париж), в котором приняли активное участие представители Торгово-промышленного объединения, Парламентского комитета, Русского Совета, редакции газеты «Общее дело» (В.Л. Бурцев), правых кадетов и октябристов. В Комитет вошли 74 человека. Председатель - А.В. Карташев, товарищи председателя В.Л. Бурцев, М.Л. Киндяков, Е.П. Ковалевский, П.Б. Струве, М.М. Федоров.

73 Русский совет был создан при главнокомандующем П.Н. Врангеле, претендовал быть преемственным органом законной российской власти, объединяющим представителей различных политических течений (монархисты, кадеты, социал-демократы (меньшевики), сосредоточил в своих руках значительные финансы. Его торжественное открытие состоялось 05.04.1921 г. Две трети его членов из общего числа 30 избирались от парламентского комитета, земского и городского союзов, торгово-промышленной и финансовой группы, русской академической группы, одна треть назначалась Врангелем. Старшим товарищем председателя являлся И.П. Алексинский, вторым товарищем В.В. Мусин-Пушкин. Основными программными принципами Совета стали «продолжение борьбы с большевиками, предоставление народам России свободного решения вопроса о формах ее государственного устройства, сохранение всех сил и средств, необходимых для воссоздания будущей России». Выполнив главную задачу - эвакуацию остатков Белой армии из Турции и размещение ее на Балканах, - Совет превратился в арену для политической борьбы, что способствовало прекращению его деятельности. Последнее заседание состоялось 20.09.1922 г.

74 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 127 б. Л. 27 об.; Д. 7. Л. 24.

75 Там же. Д. 1126. Л. 194.

76 В Советской России Земгор официально был распущен в 1918 г.

77 Неполитический характер Земгора подчеркивался особо. Например, Комитет отказался участвовать в совещании русских организаций по поводу приглашения представителей советской власти на предстоящую конференцию в Генуе // Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей. Отчет о деятельности (февраль 1921 - апрель 1922 гг.). - Париж, 1922. - С. 16.

78 ГА РФ.Ф. 6006. Оп. 1. Д. 8. Л. 144. Устав см.: там же, л. 144-147.

79 Русские в Галлиполи: сб. статей, посвященный пребыванию 1-го Армейского корпуса Русской армии в Галлиполи / В.Ф. Баумгартен [и др.]; ред. комисс.: Г.Ф. Волошин [и др.]. - Берлин: EAG Druck, 1923. - С. 16-19.

80 Полнер Т.И. Жизненный путь кн. Г.Е. Львова. Личность. Взгляды. Условия деятельности. -Париж, 1932. - С. 293.

81 На одного человека в день устанавливались следующие нормы: хлеб обыкновенный или бисквитный - 500 гр; муки или соответствующих продуктов - 150 гр; мясо свежее или мороже-

112

ное - 300 гр, либо консервное - 250 гр; овощи сухие или продукты, их заменяющие - 100 гр; соль - 20 гр; жиры - 20 гр; чай - 7 гр; сахар - 20 гр. Всего на 4 франка или 39,97 пиастров // Бюллетень № 1 Российского Земско-Городского Комитета помощи беженцам. 25 февраля 1921 г. - Париж, 1921. - С. 11.

82 Бюллетень № 1 Российского Земско-Городского Комитета помощи беженцам. 25 февраля 1921 г. - Париж, 1921. - С. 8.

83 Русские во Франции. Справочник / Под ред. В.Ф. Зеелера. - Париж, 1937. - С. 56.

84 Русские в Праге. 1918-1928 гг. Прага, 1928. [Repr.]. - Praha: Narodni knihovna v Praze, 1995. - С. 15.

85 ГА РФ.Ф. 5764. Оп. 6. Д. 4. Л. 9.

86 Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека. 1920-1970. - Париж: Libr. des cinq continents, 1971. - С. 225.

87 Российское общество Красного Креста (старая организация) (РОКК) - возникло в 1879, 06.01.1918 распущено советским правительством, но продолжило свою деятельность за границей, используя имевшиеся на его счету средства. 26.02.1921 в Париже было организовано Главное управление РОКК, объединявшее уцелевшие части старой организации. Международный комитет Красного Креста в качестве национального краснокрестного общества России признавал до 15.10.1921 именно его, позже - советский Красный Крест, образовавшийся 20.11.1918. Для решения текущих вопросов старой организации была образована Особая комиссия, в которую вошли П.Н. Игнатьев, Б.Е. Иваницкий, Б.Э. Нольде, А.Д. Чаманский, М.Л. Киндяков, Э.П. Беннигсен, Г.Г. Витте, Д.В. Яковлев, Н.С. Долгополов, Г.А. Алексеев. Ю.И. Лодыженский являлся представителем РОКК (старая организация) при Международном комитете Красного Креста и при международных организациях в Женеве.

88 Русский Красный Крест после 1917 года. Очерк деятельности Российского общества Красного Креста (старой организации). - Париж, б. г. - С. 35.

89 Русский Красный Крест после 1917 года. - С. 36.

90 Последние новости. - Париж, 1938. - 3 декабря.

91 Там же.

92 Русский Красный Крест после 1917 года. - С. 34.

93 Русский Красный Крест после 1917 года. - С. 34.

94 Последние новости. - Париж, 1938. - 3 декабря.

95 Русский Красный Крест после 1917 года. - С. 34.

96 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1371 к. Оп. 1. Д. 1 а. Л. 25-26.

97 Подсчитано по: Там же. Л. 15.

98 РГВА.Ф. 1371 к. Оп. 1. Д. 1 а. Л. 16.

99 Там же. Л. 19.

100 Там же. Л. 18.

101 В 1934 эта фирма предоставила 24 новых рубахи, 24 пары новых кальсон, 72 пары новых чулок // Там же. - Л. 23.

102 ГА РФ.Ф. 6140. Оп. 1. Д. 8. Л. 11.

103 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 391. Л. 3.

104 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 391. Л. 3.

105 Миссия РОКК после заключения Рижского договора (12. Х. 1920 г.) была переименована в бывшую миссию и взята под покровительство Международного Комитета Красного Креста. До весны 1922 г. миссия практически работала самостоятельно, лишь при внешних сношениях обращаясь к посредничеству МККК.

106 ГА РФ.Ф. 5814. On. 1.Д. 7. Л. 1-3.

107 До высылки из Польши в начале 1922 г. ген. П.С. Махрова, ген. Новикова, Л.И. Любимовой (представитель РОКК), Б.Р. Гершельмана и др. председателем Комитета был ген. Л. Ивановский.

108 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 6. Л. 39.

109 Там же. - Д. 24. Л. 1-44 и др.

110 Там же. - Л. 59.

111 См. подробнее: Бочарова З.С. «.Не принявший иного подданства». Проблемы социально-правовой адаптации российской эмиграции в 1920-1930-е годы. - СПб.: Нестор, 2005. - С. 54-55.

113

112 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 15. Л. 141.

113 Подробнее см.: Алексеева Е.В. - Указ. соч. - С. 36; Козлитин В.Д. - Указ. соч. - С. 9, 14.

114 Бюллетень № 3-4 РЗГК. 15 мая 1921 г. - С. 50.

115 АВПРФ.Ф. 0510. П. 1. Д. 6. Л. 2.

116 АВПРФ.Ф. 136. Оп. 8. Д. 140. П. 108. Л. 34.

117 Закон и суд. - Рига, 1931. - № 17. - Стб. 551.

118 ГА РФ.Ф. 5856. Оп. 1. Д. 536. Л. 20.

119 АВПРИ.Ф. 166. Оп. 508/3. Д. 108. Л. 1 об.

120 Бюллетень № 59-60 РЗГК. 15 мая 1930 г. - С. 20.

121 АВПРИ.Ф. 166. Оп. 508/3. Д. 108. Л. 16.

122 Там же.

123 Там же. - Д. 59. Л. 68.

124 ГА РФ.Ф. 9145. Оп. 1. Д. 55. Л. 17-19.

125 В 1924-1929 гг. вышло пять специальных выпусков газеты. С 1930 г. она стала ежемесячной.

126 Волошина В.Ю. Образ Родины в представлениях детей-эмигрантов в 1920-е годы // Мир детства в русском зарубежье. III Культурологические чтения «Русская эмиграция ХХ века» (Москва, 25-27 марта 2009). - М.: ДМЦ, 2011. - С. 35.

127 Закон и Суд. - Рига, 1931. - № 17. - Стб. 551.

128 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 419. Л. 10 об.

129 Там же. - Д. 401. Л. 3 об.

130 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 43. Л. 23.

131 ГА РФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 142.

132 См. подробнее об этом направлении «русской акции» в Чехословакии: Егорова К.Б. «Русская акция» Т. Г. Масарика в поддержку образования детей из семей русских эмигрантов // Мир детства в русском зарубежье. III Культурологические чтения «Русская эмиграция ХХ века» (Москва, 25-27 марта 2009). - М.: ДМЦ, 2011. - С. 28-33.

133 Страна Синей птицы. Русские в Бельгии: Сб. ст. / Пер. с нидерл. и фр.; под общ. ред. Э. Ваге-манса. - М.: Наука, 1995. - С. 294.

134 Например, обследование в Эстонии показало, что ученики гимназий в летнее время трудились на фабриках и заводах (12%), на сельскохозяйственных работах и в пастухах (5%), на сланцевых, лесных, топографических, малярных и кровельных работах (3%).

135 См.: Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники / Сост. Л.И. Петрушева. - М.: ТЕРРА, 1998.

136 Бюллетень № 5-6 Российского Земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей (далее: Бюллетень РЗГК). - Париж, 1921. - 15 июля. - С. 33.

137 Бюллетень № 9-10 Российского Земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей. 15 декабря 1922. - Париж, 1922. - С. 56-57.

138 т

Там же.

139 Йованович М. Поколение чужбины. Дети русских эмигрантов на Балканах в 1920-1940-е годы // Родина. - М., 2002. - № 3. - С. 76.

140 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 419. Л. 10 об.

141 Там же. Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. Л. 56.

142 Йованович М. Поколение чужбины // Родина. - М., 2002. - № 3. - С. 78. Сноска № 7. Газета «Дни» от 23 июля 1924 г. сообщала, что общее количество учащихся в Болгарии составляло 1550 человек, из них 911 проживало в интернатах. Здесь же имеются сведения, что большинство детей в Эстонии также проживают в интернатах.

143 Димич Л. Русские школы в Королевстве Югославии 1920-1941 // Русская эмиграция в Югославии. - М.: Индрик, 1996. - С. 134. Димич ссылается на исследование М. Йовановича.

144 Русская эмиграция: Альманах, 1920-1930 гг. - Белград, 1931. - Вып. 1. - С. 20.

145 Руль. - Берлин, 1922. - 26 августа.

146 Дети эмиграции: Сб. статей под ред. В.В. Зеньковского. - Прага, 1925. - С. 9.

147 ГАРФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 141.

148 Харбинский комитет помощи русским беженцам. 1923-1938. Отчет о деятельности. - Харбин, 1938. - С. 29.

114

149 ГА РФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 143.

150 Там же.

151 Там же.

152 ГАРФ.Ф. 7067. Оп. 1. Д. 365. Л. 142.

153 Последние новости. - Париж, 1924. - 16 сентября.

154 РГВА.Ф. 720 к. Оп. 1. Д. 105. Л. 143 об.

155 Там же.

156 Петрушева Л.И. Роль эмигрантских общественных организаций в сохранении национальных культурных традиций. День русского ребенка (конец 1920-х - 1930-е гг.) // Социально-экономическая адаптация российских эмигрантов (конец Х1Х-ХХ вв.): Сб. ст. / Под ред. Ю.А. Полякова, Г.Я. Тарле. - М.: ИРИ РАН, 1999. - С. 143.

157 Если Л.И. Петрушева, опираясь на архивные данные, пишет, что День русского ребенка был проведен в США в 1930 г. (Там же. - С. 144), то А.Б. Ручкин указывает на 1932 г. как год начала празднования Дня русского ребенка: Ручкин А.Б. Русская диаспора в Соединенных Штатах Америки в первой половине ХХ века. - М.: Изд-во Нац. ин-та бизнеса, 2006. - С. 393.

158 Ручкин А.Б. Русская диаспора в Соединенных Штатах Америки в первой половине ХХ века. -М.: Изд-во Нац. ин-та бизнеса, 2006. - С. 378-381.

159 «Современные записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. - М.: НЛО, 2012: В 4 т. - Т. 2. - С. 230.

160 Петрушева Л.И. Роль эмигрантских общественных организаций в сохранении национальных культурных традиций. День русского ребенка (конец 1920-х - 1930-е гг.). - С. 143-144.

161 Там же. - С. 144.

162 Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия: история и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека (1920-1970). - Париж, 1971. - С. 76-77; Лисица О.В. День русского ребенка // Литературная энциклопедия русского зарубежья 1918-1940. - М., 2000. - Т. 2: Периодика и литературные центры. - С. 113.

163 День русского ребенка. - Сан-Франциско, 1952. - № 19. - С. 30.

164 Петрушева Л.И. Роль эмигрантских общественных организаций в сохранении национальных культурных традиций. День русского ребенка (конец 1920-х - 1930-е гг.). - С. 148.

165 Ручкин А.Б. Русская диаспора в Соединенных Штатах Америки в первой половине ХХ века. -М., 2006. - С. 394.

166 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 401. Л. 5 об.

167 Там же. - Л. 5 об.-6.

168 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 53. Л. 53.

169 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 42. Л. 15-15 об.

170 Бочарова З.С. Положение русских детей в эмиграции (по материалам Бюллетеней Земгора) // Мир детства в русском зарубежье. III Культурологические чтения «Русская эмиграция ХХ века» (Москва, 25-27 марта 2009). - М.: ДМЦ, 2011. - С. 24.

171 Руль. - Берлин, 1922. - 17 декабря.

172 Там же.

173 Петрушева Л.И. Отцы и дети русской эмиграции // Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники. - М.: ТЕРРА, 1997. - С. 11.

174 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 65. Письмо М.Н. Гирса А.Ф. Шебунину.

175 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 60. Письмо А.Ф. Шебунина М.Н. Гирсу от 6 октября 1925 г.

176 Там же. - Л. 65.

177 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 45. Л. 61-62.

178 Бочарова З.С., Сурин А.В. Образовательная помощь иностранной благотворительности детям русского зарубежья в 1920-е гг. // Берега. Информационно-аналитический сборник о русском зарубежье. - СПб.: ИКЦ «Русская эмиграция», 2008. - Вып. 9. - С. 16.

179 Кудрякова Е.Б. Российская эмиграция в Великобритании в период между двумя войнами - М.: ИНИОН РАН, 1995. - С. 51.

180 Там же.

181 Ганц Н. Англия // Бюллетень Педагогического бюро. - Прага, 1923. - № 2. - С. 46.

115

182 Кудрякова Е.Б. Указ. соч. - С. 52.

183 Грабовый В. Англия // Русский учитель в эмиграции: Сб. ст. / Об-ние русских учительских орг. за границей. - Прага: б/и, 1926. - С. 190.

184 Там же. - С. 191.

185 Хроника. Англия // Вестник самообразования. - Берлин, 1923. - № 7. - С. 23.

186 Деятельность Российского Земско-городского комитета в области народного образования // Вестник самообразования. - Берлин, 1923. - № 6. - С. 15.

187 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 30. Л. 4.

188 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 30. Л. 8.

189 т

Там же.

190 ГА РФ.Ф. 5859. Оп. 1. Д. 23. Л. 15.

191 Союз русских студентов в Польше при содействии уполномоченных ЗГК вывез много студентов из лагерей для интернированных, оплачивал проезд в Варшаву из студенческого общежития под Варшавой в Воломине, выдавал 58 человек бесплатные обеды в Американской столовой Красного Креста и чай с хлебом (1,25 кг) утром и вечером., студентам, выезжающим за границу, выдавал пособия // ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 15. Л. 8. Русский студенческий союз в Германии на 1 июня 1921 г., насчитывавший 700 человек, имел свои отделения в провинциальных городах - Кеттеле, Гейдельберге, Галле, Дрездене и др. Оказывал субсидии (в 1921 г. по 100-300 марок), привлек материальную поддержку YMCA. Союз содержал беженскую столовую (в 1921 г. 3 тыс. обедов в месяц). Вместе с YMCA хлопотал о приеме в берлинские вузы, имматрикуляции студентов, открытии студенческого клуба с читальней и библиотекой, курсов немецкого и английского языков // ГА РФ.Ф. 5853. Оп. 1. Д. 19. Л. 177, 176, 175; Ф. 5846. Оп. 1. Д. 26. Л. 2.

192 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 30. Л. 1-2.

193 Исаков С.Г. Русские в Эстонии: 1914-1940: Историко-культурный очерк. - Тарту, 1996. -С. 61; Русское национальное меньшинство в Эстонской республике (1918-1940) / [С. Исаков, Г. Пономарева, И. Раясалу и др.]; под ред. С.Г. Исакова. - Тарту; СПб., 2001. - С. 131-132.

194 Зарубежная русская школа, 1920-1924. - Париж: Rapid-Impr., 1924. - С. 262.

195 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 36.

196 ГА РФ.Ф. 6006. Оп. 1. Д. 9. Л. 44.

197 Первый Христианский союз молодых людей был создан в 1844 г. в Лондоне. На первом месте по числу членов стояла американская организация.

198 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 401. Л. 4.

199 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 26. Л. 16.

200 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 26. Л. 2.

201 ГА РФ.Ф. 5804. Оп. 1. Д. 46. Л. 108, 122, 128, 143.

202 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 15. Л. 135.

203 ГА РФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 26. Л. 17-18, 34.

204 Там же. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 401. Л. 4.

205 ГА РФ.Ф. 5859. Оп. 1. Д. 40. Л. 7.

206 ГА РФ.Ф. 5859. Оп. 1. Д. 23. Л. 4.

207 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 8. Л. 4.

208 Последние новости. - Париж, 1924. - 16 сентября.

209 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 42. Л. 225.

210 Там же. - Л. 226.

211 ГАРФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 60-64.

212 Там же. - Л. 61.

213 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 2 об. Список, датированный маем 1923 г., состоит из 17 организаций: 1. Главное управление Российского общества Красного Креста; 2. Объединение земских и городских гласных за границей; 3. Объединение русских эмигрантских студенческих организаций; 4. Российский финансово--промышленный торговый союз; 5. Русский национальный комитет; 6. Отдел русского национального союза во Франции; 7. Русская академическая группа в Париже; 8. Русский народный университет; 9. Русский отдел французской лиги начальников частей и солдат участников войны; 10. Общество «Société d "Oeuvre d"

116

Enseignement pour les Réfugiés Russes»; 11. Совещание послов; 12. Союз русских инженеров во Франции; 13. Союз русских офицеров участников войны; 14. Союз русских студентов во Франции; 15. Союз русских казачьих групп; 16. Управление морского агента; 17. Управление генерала Хольмсена // ГАРФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д 59. Л. 65.

214 ГА РФ.Ф. 5837. Оп. 1. Д. 76. Л. 419.

215 См.: Русская эмиграция во Франции (1850-е - 1950-е гг.). - СПб., 1995. - С. 110; Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения) / Под ред. Е.И. Пивовара. - М., 1994. - С. 94.

216 ГА РФ.Ф. 5859. Оп. 1. Д. 23. Л. 6.

217 ГАРФ.Ф. 5846. Оп. 1. Д. 25. Л. 1-2.

218 См.: Информационный бюллетень ОРЭСО. - Прага, 1923. - № 1, 3-7; Слоним И. Студенчество за рубежом // Воля России. - Прага, 1922. - № 7. - С. 43-54; Постников Е.С. Студенчество России и проблемы получения высшего образования в эмиграции // Российское зарубежье: история и современность / Под ред. А. В. Серегина и др. - М.: Рос. ин-т культурологии, 1998. -С.92-102 и др.

219 Там же. - Ф. 6094. Оп. 1. Д. 42. Л. 59.

220 ГА РФ.Ф. 5837. Оп. 1. Д. 76. Л. 2.

221 ГА РФ.Ф. 5837. Оп. 1. Д. 686. Л. 38.

222 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 6-6 об.

223 Там же. - Л. 29.

224 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 2.

225 ГА РФ.Ф. 5746. Оп. 1. Д. 25. Л. 9-10.

226 Там же. - Л. 10.

227 Там же. - Л. 33.

228 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Л. 59. Л. 33-34.

229 АВП РФ.Ф. 0136. Оп. 8. П. 139. Д. 581. Л. 1.

230 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Л. 59. Л. 34.

231 Последние новости. - Париж, 1924. - 7 мая.

232 В Бельгии коллеж - высшая ступень католической средней школы.

233 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 53.

234 Там же. - Л. 34.

235 Мерсье Дезире-Жозеф, кардинал - в 1906-1926 гг. был архиепископом Мехеленским, примасом Бельгии. Союз русских, окончивших высшие учебные заведения в Бельгии, установил памятную табличку на русском языке в надгробной капелле кардинала в мехелинском соборе св. Ромбаута.

236 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 34.

237 Страна Синей птицы. Русские в Бельгии: Сб. ст. / Пер. с нидерл. и фр.; под общ. ред. Э. Ваге-манса. - М.: Наука, 1995. - С. 288.

238 9 января 1978 г. Союз, как просуществовавший более 50 лет, возглавляемый В.Н. Котлярев-ским, получил право именоваться «Королевским» и стал общепризнанным и влиятельным объединением.

239 См. подробнее о мотивах помощи правительства Чехословакии: Савицкий И.П. Как строился «Русский Оксфорд». Золотой век русского высшего образования в Чехии // Русское слово. -Прага, 2008. - № 8.

240 Русские в Праге. 1918-1928 гг. / Редактор-издатель С. П. Постников. - Прага, 1928. - С. 71.

241 1 пальто на весь учебный период, 1 костюм, 1 шляпу, пара ботинок, 2 пары белья, 6 пар носков, 6 носовых платков на каждый год. См.: Русские в Праге. - С. 71.

242 Русские в Праге. - С. 72.

243 Постников Е.С. Студенчество России и проблемы получения высшего образования в эмиграции // Культурная миссия российского зарубежья. История и современность. - М.: Российский институт культурологии, 1999. - С. 100.

244 Русские в Праге. - С. 71.

245 Там же. - С. 81.

117

246 ГА РФ.Ф. 5913. Оп. 1. Д. 392. Л. 1.

247 Дни. - Берлин, 1924. - 12 марта.

248 Студенческие годы. - Прага, 1923. - № 3. - С. 38.

249 т

Там же.

250 См.: Федоров М.М. Положение русского студенчества за границей // Вестник РНК. - Париж, 1923. - № 6. - С. 39.

251 Студенческие годы. - Прага, 1923. - № 3. - С. 38.

252 Там же. - 1925. - № 1. - С. 46.

253 Нитобург Э.Л. Судьбы русских иммигрантов второй волны в Америке // Отечественная история. - М., 2003. - № 2. - С. 112.

254 Нитобург Э.Л. Судьбы русских иммигрантов... С. 112.

255 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 8. Л. 1.

256 Там же. - Л. 5.

257 Schlögel K. Berlin: «Stiefmütter unter den russischen Städten» // Der grosse Exodus: die russische Emigration und ihre Zentren/ 1917 bis 1941/ - München, 1994. - S. 239.

258 ГА РФ.Ф. 5814. Оп. 1. Д. 8. Л. 12.

259 Там же. - Л. 18.

260 Там же. - Л. 22.

261 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 54.

262 Таубер Л.Я. Лига Наций и юридический статут русских беженцев. - Белград, 1933; Последние новости. - Париж, 1928. - 10 июля.

263 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 64. Л. 4.

264 ГА РФ.Ф. 5767. Оп. 1. Д. 5. Л. 90-90 об.

265 Бюллетень № 55 Российского Земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей. - Париж, 1929. - С. 8.

266 Тимонин Е.И. Национальная культура русского зарубежья, (1920-1930). - Омск: Изд-во Си-бАДИ, 1997. - С. 33.

267 АРА (American Relief Administration) - Американская администрация помощи - американская государственная организация экономической и финансовой помощи странам Европы, пострадавшим в Первой мировой войне.

268 Зарубежная русская школа 1920-1924. - Париж, 1924. - С. 266.

269 Совещание по борьбе с денационализацией, созванное педагогическим бюро по делам средней и низшей русской школы за границей. - Прага, 1924. - С. 6.

270 Левицкий Д. О положении русских в независимой Латвии // Новый журнал. - Нью-Йорк, 1980. - № 141. - С. 232.

271 Нехорошев Н.И. Положение русских беженцев в Финляндии // Вестник РНК. - Париж, 1924. -№ 10. - С. 127.

272 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. Л. 138.

273 Иванцов Дмитрий Николаевич (1886-1973) - окончил юридический факультет Московского университета, оставлен для подготовки к профессорскому званию. В 1915 г. сдал магистерский экзамен и был зачислен приват-доцентом при кафедре политэкономии и статистики в Московском университете. В 1916 г. избран профессором Института сельского хозяйства и лесоводства в Харькове, в 1919 г. профессор Политехнического института в Екатеринодаре. С 1923 по 1930 гг. профессор Русского института сельскохозяйственной кооперации в Праге и до 1945 г. профессор Свободного университета в Праге. В 1946-1947 профессор в УННРА - университете в Мюнхене. Переехал в США, где читал лекции в Фордгамском и Колумбийском университетах: Записки русской академической группы в США. - Нью-Йорк, 1967. - Т. 1.

274 Ефремов Иван Николаевич (1866-1945?) - дворянин, крупный помещик, юрист, историк, дипломат. Закончил физико-математический факультет Московского университета, мировой судья. Депутат I, II, IV Государственных дум, близко примыкал к октябристам, министр юстиции, министр государственного призрения Временного правительства, посланник и полпред Временного правительства в Швейцарии, способствовал тому, чтобы швейцарское правительство присоединилось к дипломатической блокаде Советской России. С 1926 - эксперт по российским делам правительства Швейцарии. С 1925 - председатель Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции.

118

275 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. - Л. 138.

276 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. д. 16. Л. 142.

277 Спекторский Евгений Васильевич (1875-1951) - философ, юрист. Родился в семье мирового судьи. В 1898 закончил Варшавский университет, получив степень кандидата права за работу «Жан-Жак Руссо как политический деятель». В 1913 был избран профессором по кафедре энциклопедии и истории философии права юридического факультета Киевского университета Св. Владимира. С 1918 декан юрфака, затем ректор Киевского университета. В 1920 эмигрировал в Югославию, был профессором Белградского университета. В 1924-1927 профессор и декан Русского юридического факультета в Праге, затем вернулся в Белградский университет. В 1930-1945 - ординарный профессор университета в Любляне, чл.-корр. Сербской академии наук и Славянского института в Праге. В 1945 перебрался в Италию, с 1947 в Нью-Йорке, профессор Свято-Владимирской православной Духовной академии. Председатель Русской академической группы в США (с 1948).

278 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. Л. 13-13 об.

279 Там же. - Л. 84.

280 ГА РФ.Ф. 5767. Оп. 1. Д. 51. Л. 38-39.

281 Русская эмиграция. Альманах. 1920-1930 гг. - Белград, 1931. - Вып. 1. - С. 23.

282 Руль. - Берлин,1922. - 27 июня.

283 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 59. Л. 30.

284 Там же. - Ф. 5913. Оп. 1. Д. 401. Л. 1-2.

285 Там же. - Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. Л. 129.

286 ГА РФ.Ф. 5760. Оп. 1. Д. 16. Л. 132-133.

287 Бюллетень № 61-62 РЗГК. 15 июля 1930. - Париж, 1930. - С. 18.

288 ГАРФ.Ф. 5781. Оп. 1. Д. 4. Л. 2.

289 Там же. - Ф. 5771. Оп. 1. Д. 14. Л. 12.

290 Павловская М.А. Востоковедение в Институте ориентальных и коммерческих наук в Харбине, (1925-1941) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. - Владивосток: Дальнаука, 2000. -С. 80-88.

291 РГВА.Ф. 1371 к. Оп. 1. Д. 2. Л. 341, 127.

292 Вестник Российской торговой палаты. - Лозанна, 1920. - № 5. - С. 46.

293 Руль. - Берлин,1922. - 14 июля.

294 ГА РФ.Ф. 5815. Оп. 1. Д. 29. Л. 62.

295 Страна Синей птицы. Русские в Бельгии. - С. 290.

296 Вестник Российской торговой палаты. - Лозанна, 1920. - № 5. - С. 46.

297 ГА РФ.Ф. 6094. Оп. 1. Д. 7. Л. 29.

298 Там же. - Л. 29, 30.

299 Там же. - Л. 32 об.

300 АВПРИ.Ф. 317. Оп. 820/3. Д. 60. Л. 1-1 об.

301 Батожок И.А. Русские студенты из Китая в Калифорнии (1920-1923) // Наука и культура русского зарубежья: Сб. науч. трудов СПбГАК. - СПб.: СПбГАК, 1997. - С. 143.

302 Лосский Н.О. Воспоминания. Жизнь и философский путь. - СПб.: СПбу, 1994. - С. 266.

303 ГА РФ.Ф. 5804. Оп. 1. Д. 19. Черновик записки О.С. Минора в Лигу Наций, для конференции по делам русских беженцев, от 6 сентября 1921 г.

304 ГА РФ.Ф. 5804. Оп. 1. Д. 46. Л. 81.

305 Журнал «Записки социал-демократа» был основан А.Н. Потресовым в 1931 г. при материальной поддержке русских социал-демократов в Нью-Йорке. Вышло 23 номера.

306 Цит. по: Бочарова З.С. Русский мир 1930-х годов: от расцвета к увяданию зарубежной России // Русский мир в ХХ веке: В 6 т. / Под ред. Г. А. Бордюгова и А.Ч. Касаева; Предисл. А.М. Рыбакова. - М.: АИРО-ХХ1; СПб.: Алетейя, 2014. - Т. 3. - С. 157-158.

307 Рапопорт Ю. Конец Зарубежья // Современные записки. - Париж, 1939. - № 69. - С. 376.

308 За рубежом: Белград-Париж-Оксфорд. (Хроника семьи Зерновых). - Париж: УМСА-Ргезз, 1973. - С. 123, 125.

119