CC BY
134
Социология
Михаил АНИПКИН
СОЦИАЛЬНАЯ И СИСТЕМНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ВЛАСТИ: КОНСТРУИРОВАНИЕ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ДЛЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
Проблематика отношений власти рассматривается в контексте различных общественных дисциплин. В политических науках, например, власть часто анализируется через призму дифференциации и интеграции политических элит, где основной акцент делается на изучении политических институтов, избирательных кампаний, отношений внутри господствующих групп, а также процессов демократизации. Социально-экономический подход, в свою очередь, рассматривает политические процессы в терминах социальной и экономической трансформации, чему не всегда уделяется достаточное внимание со стороны политологов. В то же время, в рамках политической экономии существует тенденция концентрировать внимание главным образом на отношениях экономической власти, что применительно к России было связано с анализом процессов приватизации начала 1990-ых гг.
что исследование отношений власти с социологической точки зрения й-то степени преодолеть возможные частные акценты указанных
В этом смысле, на наш взгляд, достаточным эвристическим потенциалом обладают теории интеграции ценностей П. А. Сорокина, а также социальной и системной интеграции Д. Локвуда. Используя эти концепции, весьма важно, на наш взгляд, предложить соответствующие социологические показатели для анализа интеграции отношений власти в России. П.А. Сорокин исходил из того, что поскольку ценности являются наиболее интегрированными компонентами социокультурной системы, то их и следует изучать в рамках социологии для определения уровня интеграции соответствующей социокультурной сис-темы1. Д. Локвуд2, в свою очередь, предложил разделять социальную и системную интеграции. Социальная интеграция затрагивает контекст повседневного взаимодействия людей в конкретных жизненных ситуациях (agency), в то время как системная интеграция относится к институциональному уровню и носит более формализованный характер. Важность разграничения обоих типов интеграции обусловлена тем, что различные общества саморегулируются либо с преобладанием межличностных отношений (социальная интеграция), либо отношений институциональных (системная интеграция). В кризисных ситуациях, по мнению Локвуда, когда, например, разрушаются некоторые социальные институты, общества не распадаются потому, что основная «нагрузка» в регуляции общественных отношений переносится на мир непосредственных отношений между людьми, которые могут и не структурироваться соответствующими социальными институтами.
Ф. Пар кин был, вероятно, первым, кто применил теорию Локвуда к изучению интеграции власти, анализируя социальнополитическую ситуацию в СССР в конце 1960-х — начале 1970-х
1 Sorokin P. Social and Cultural Dynamics. A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, Law, and Social Relationships. Revised and Abridged in One Volume by Author. — Boston: Porter Sargent Publisher, 1957.
2 Lockwood D. Social Integration and System Integration // Explorations in Social Change. - London: Routledge & Kegan Paul, 1964, p. 244-257.
Представляется, позволяет в какс выше подходов.
АНИПКИН Михаил
Александрович
— к.филос.н, доцент
кафедры социологии
Волгоградского
государственного
университета
гг1. Под интеграцией власти он понимал исключительно социальную интеграцию, в то время как системная интеграция, по его мнению, связана с экономическим базисом общества. В соответствии с его подходом социальная интеграция отношений власти относится к структуре элиты и распределению власти между определенными социальными группами. Таким образом, для Паркина социальная интеграция это не что иное, как интеграция или дифференциация элит в обществе, и в этом смысле он достаточно однобоко, на наш взгляд, понимал социальную интеграцию. Особое значение для Паркина является положение так называемого «ведущего» (ascendant) класса в обществе как ключевого индикатора интеграции власти. В соответствии с этим подходом, в том случае, когда власть концентрируется в руках «ведущего» класса, тогда в обществе существует высокий уровень социальной интеграции власти. В том случае, когда «ведущий» класс маргинализирован и не обладает реальной властью в обществе, тогда можно говорить о низком уровне интеграции власти в данном обществе. Здесь следует отметить, что, по мнению Паркина, «ведущий» класс не обязательно является тем классом, который владеет политической властью. Паркин использует СССР и Чехословакию как примеры низкого уровня интеграции отношений власти, поскольку «ведущий» класс, то есть интеллигенция, не обладал реальной политической властью2.
Представляется, что для понимания социальной интеграции отношений власти нам необходимо определить, согласно ли общество в целом с тем, что власти различного уровня осуществляют в решении важных социальных и политических задач. Мы также должны определить, разделяют ли представители общества и власти одни и те же взгляды относительно ключевых политических и социальных вопросов. Говоря иными словами, необходимо проанализировать, продвигают и защищают ли власти различных уровней коллективные ценности и интересы, либо нет. Этот аспект социальной интеграции отношений власти достаточно тесно
1 Parkin F. System Contradiction and Political Transformation // European Journal of Sociology, 1972, № 1 (tome XIII), p. 45-62.
2 Parkin F. Op. cit., p. 50-52.
переплетается с понятием легитимизированных отношений власти, в том смысле, что легитимизированная власть проводит коллективные общественные интересы и нуждается в одобрении своих действий со стороны общества как основания для готовности подчиняться этой власти3.
С другой стороны, чтобы изучать системную интеграцию отношений власти, необходимо определить, существует ли консенсус между представителями власти и общества по отношению к институциональному аспекту власти. В этом случае нам необходимо определить взгляды по отношению к власти в целом и функционирование государственного аппарата в частности.
Итак, если интеграция отношений власти рассматривается через призму системной интеграции, нам необходимо обратить внимание на институциональный или формальный аспект функционирования власти, то есть социальные институты должны быть помещены в центр социологического анализа. В данном случае, когда мы говорим об уровне социальных институтов, имеются в виду такие институты, как, например, право, государство само по себе с системой центрального, регионального и местного правительства, институт собственности и другие социальные институты. Это значит, что нам необходимо исследовать формальный аспект интеграции власти, то есть взаимное соответствие целого ряда элементов, таких как право, реальная практика организации и распределения власти, функционирование государственного аппарата, этические представления государственных и муниципальных служащих и т. д. В этом случае необходимо проанализировать соответствующие фреймы, которые регулируют отношения власти.
Что же касается социальной интеграции, то, поскольку эта категория относится к уровню эйдженси (agency), то есть к уровню непосредственного поведения людей в процессе регулярного естественно складывающегося взаимодействия, их реальное поведение, аттитьюды по отношению к различным уровням власти, а также их восприятие или их собственное определение власти представляют интерес с точки зрения изучения социальной
3 Buckley W. Sociology and Modern Systems Theory. - New Jersey: Prentice-Hall, 1967, p. 200.
80
ВЛАСТЬ
11’2008
интеграции отношений власти. В данном случае действие (поведение) и восприятие (определение) должны пониматься как два аспекта социальной интеграции - восприятие относится к так называемой «осмысленной» интеграции, используя терминологию П. Сорокина, в то время как действия, в определенном смысле, являются аспектами «каузальной интеграции».
Для прикладного социологического исследования различение системного и социального аспектов интеграции власти может быть осуществлено посредством спецификации соответствующего объекта. Например, в том случае, когда респонденты опрашиваются относительно их видения власти или когда мы анализируем влияние ценностей, относящихся к функционированию власти, мы выявляем системный уровень интеграции власти и таким образом можем делать выводы, относящиеся к этому аспекту. В том случае, когда респонденты опрашиваются относительно их отношения к общим политическим или социальным проблемам, находящимся в центре внимания, мы можем судить о социальном аспекте интеграции власти. Иными словами, когда респонденты опрашиваются относительно характеристик власти как некоей системы, мы выявляем системный аспект интеграции отношений власти. В том случае, когда речь идет о выявлении консенсуса по общим социальнополитическим вопросам, напрямую не касающимся власти как системы, можно сделать выводы о социальной интеграции. Вместе с тем необходимо еще раз подчеркнуть, что даже когда респонденты опрашиваются относительно власти как системы, выводы можно распространить и на уровень непосредственных ежедневных взаимодействий лицом-к-лицу (agency), поскольку респонденты выражают их собственные ценностные ориентации, которые руководят их поведением в так называемом мире «спонтанных социальных реакций», или, как это еще называют, «жизненный мир».
Здесь возникает вопрос, что должно выступать в качестве эмпирического объекта для анализа с целью сделать вывод относительно интеграции отношений власти применительно к конкретному эмпирическому исследованию? В соответствии с логикой данного исследования
этим эмпирическим объектом должны стать, во-первых, ценности, во-вторых, отношения, суждения, оценки респондентов.
Среди огромного количества различных ценностей следует выделить те, которые относятся к организационному и моральному кругу. Организационные ценности связаны с организационной эффективностью и относятся к системной интеграции. Моральные ценности, в свою очередь, структурируют непосредственное межличностное взаимодействие в повседневной жизни и представляются достаточно хорошим индикатором социальной интеграции. Методологическая логика, выстраиваемая в данном случае, следующая: нам необходимо изучить, какие ценности преобладают или являются более значимыми во взаимоотношениях между властями и обычной публикой, с одной стороны, а также какие ценности преобладают внутри отношений власти как института, с другой стороны. Иными словами, речь идет о том, чтобы проанализировать, существует ли консенсус по основным ценностям, как организационным, так и моральным, среди представителей власти и обычной публики.
Для эмпирического исследования следует выбрать три социальные группы: «обычная публика», представители власти различного уровня и представители интеллигенции. Все исследование, на наш взгляд, необходимо проводить на территории одного из субъектов Российской Федерации.
Для определения соответствующих организационных ценностей для исследования можно обратиться к известному социологу, специализирующемуся в области организационной теории, А. Этциони1. Он рассматривает различные типы организационной власти, в частности, организационные ценности. В соответствии с его точкой зрения, исполнительность, согласие с правилами, готовность подчиняться (compliance) является одной из основных характеристик любой социальной организации, без которой организация не может существовать. Этциони выделяет три типа власти с тремя типами подчинения: «принудительная власть» (физическая), «ремурена-
1 Etzioni A. A Comparative Analysis of Complex Organizations. On Power, Involvement, and Their Correlates. — New York: The Free Press, 1961.
тивная» (материальная) и «нормативная власть» (символическая)1. Следуя парсо-нианской парадигме системного подхода, Этциони исследует проблемы системной интеграции с точки зрения «нормативного функционализма». Он использует термин «консенсус» с целью анализа уровня организационной интеграции2. Этциони иллюстрирует шесть сфер организационной готовности подчинения (исполнительности) следующим образом:
1) консенсус по общим ценностям. Очевидно, что здесь присутствуют явные параллели с концепциями П. Сорокина и Т. Парсонса, в соответствии с которыми ценности являются важнейшими факторами социальной и культурной интеграции;
2) консенсус по организационным ценностям;
3) консенсус по средствам;
4) консенсус по участию;
5) консенсус по выполнению обязательств;
6) консенсус по когнитивным позици-ям3.
Поскольку в данном случае речь идет об изучении ценностного консенсуса, представляется плодотворным использовать понятие «исполнительность» (готовность соглашаться с существующими порядками, правилами - compliance) как основную организационную ценность для определения степени консенсуса по ней между представителями чиновничества, интеллигенции и обычной публики. Таким образом, мы сможем делать выводы относительно этого важного аспекта интеграции отношений власти. Другая организационная ценность, которая может быть выбрана для эмпирического исследования, это «профессионализм». В организационной теории профессионализм также был описан как важная черта бюрократической организации, о чем писал, например, Элброу4. Таким образом, «исполнительность» и «профессионализм» выбраны нами как наиболее яркие организационные ценности, которые индикатируют системный аспект интеграции отношений власти. Другая группа ценностей относится к моральной сфере. Нами были выбраны следующие
1 Etzioni A. Op. cit., p. 5
2 Etzioni A. Op. cit., p. 232
3 Etzioni A. Op. cit., p. 233-234.
4 Albrow M. Bureaucracy. - London: Macmillan,
1970.
моральные ценности, которые, в свою очередь, индикатируют уровень социальной интеграции отношений власти: «ответственность», «порядочность» и «честность».
В данном случае мы понимаем моральные ценности как измерения или проявления доверия. Доверие понимается как личное доверие, а не как «обобщенное доверие» в том смысле, который в него вкладывал Р. Патнем5. Поскольку личное доверие это моральный феномен, мы используем моральные категории как измерения этого доверия. Гипотеза представляется следующим образом: в российской политической культуре власть имеет тенденцию к персонификации, следовательно, в прикладном социологическом исследовании необходимо апеллировать к личному доверию, что является моральной категорией. Таким образом, пять ценностей были выбраны и могут быть предложены для социологического анализа социальной и системной интеграции власти:
а) исполнительность;
б) ответственность;
в) порядочность;
г) профессионализм;
д) честность.
Как уже упоминалось, исполнительность и профессионализм относятся к так называемой организационной эффективности. Остальные ценности относятся к морали. Таким образом, у нас появилась своеобразная шкала важных ценностей, включающая как типично организационные, так и типично моральные ценности. Использование моральных категорий с отнесением их к политической власти в российской политической и культурной традиции имеет достаточно глубокие корни. Как уже говорилось, власть в России всегда имела тенденцию к персонификации.
Использование предложенных показателей в прикладных социологических исследованиях позволит, на наш взгляд, более осмысленно подойти к анализу глубинных процессов во власти в современном российском обществе, что может способствовать корректировке современной политики выстраивания властных отношений в России.
5 Putnam R. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. - Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993.
