CC BY
224
© Щепин В.О., Затравкин С.Н., 2015 УДК 613/614:316.42
Щепин В. О., Затравкин С.Н.
СОЦИАЛЬНАЯ ГИГИЕНА КАК ФЕНОМЕН НАУЧНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В МЕДИЦИНЕ КОНЦА XIX — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА
ФГБНУ "Национальный НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко", 105064, г. Москва, Россия
В статье представлены результаты анализа трудов конца XIX — первой четверти ХХ века, посвященных проблемам социальной гигиены. Установлено, что возникновение социальной гигиены было непосредственно связано с кардинальным пересмотром представлений о причинах и сущности болезней, создавшим необходимые условия для переноса в медицину идей и методов политической экономии, социологии и евгеники. Доказано, что возникновение социальной гигиены явилось закономерным следствием тех кардинальных изменений в массовом врачебном сознании, которые характеризуют научную революцию в медицине последней четверти XIX — первой половины ХХ века.
Ключевые слова: социальная гигиена; болезнь; евгеника; научная революция.
Для цитирования: Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 23 (6): 14—18.
Для корреспонденции: Затравкин Сергей Наркизович, institute@mail.ru
Schepin V.O., ZatravkinS.N.
THE SOCIAL HYGIENE AS A PHENOMENON OF SCIENTIFIC REVOLUTION IN MEDICINE OF LATE XIX — FIRST HALF XX CENTURIES
The N.A. Semashko national research institute of public health, 105064 Moscow, Russia The article presents results of analysis of works of late XIX — first quarter of XX centuries devoted to problems of social hygiene. It is established that origin of social hygiene was directly related to crucial revision of conceptions of causes and essence of diseases that created necessary conditions for transfer into medicine ideas and methods of political economy, sociology and eugenics. It is proved that origin of social hygiene was appropriate consequence of those crucial alterations in mass physician's consciousness that characterize scientific revolution in medicine of late XIX — first half XX centuries.
Keywords: social hygiene; disease; eugenics; scientific revolution
Citation: Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2015; 23 (6): 14—18.
For correspondence:Zatravkin S.N., institute@mail.ru
Received 04.06.2015
О возникновении социальной гигиены известны десятки работ, в которых сообщается о зарождении этой важнейшей научной медицинской дисциплины, приводятся имена ее основоположников, разбираются их деятельность и вклад, рассматриваются начальные этапы институционализации социальной гигиены, включавшие создание первых социально гигиенических научных обществ, журналов, кафедр, институтов.
Вместе с тем в отечественной историко-медицин-ской литературе не удалось обнаружить публикаций, в которых раскрывались бы конкретные механизмы возникновения и становления социальной гигиены как самостоятельной научной дисциплины. Авторы известных нам работ (см., например, [1, 2]) либо обходят этот вопрос стороной, либо ссылаются на комплекс причин и условий, сложившихся в Европе на рубеже XIX—ХХ веков. В их числе обычно называют существенный прогресс в развитии социологии, политэкономии и статистики, а также значительную активизацию в Германии, Англии, Франции рабочего движения и появление на политической арене влиятельных социал-демократических и коммунистических партий. При этом конкретные механизмы влияния этих факторов на возникновение социальной гигиены не рассматриваются.
Настоящая публикация призвана восполнить существующий пробел научного знания и одновременно показать, что возникновение социальной гигиены не было результатом случайного стечения обстоятельств, а явилось закономерным следствием кардинальных изменений в массовом врачебном сознании, которые характеризуют научную революцию в медицине последней четверти XIX — первой половины ХХ века.
Основополагающая идея о социально-экономической обусловленности болезней, вокруг которой на рубеже XIX—ХХ века формировались предмет, цели и задачи социальной гигиены, была впервые высказана и обоснована достаточным фактическим материалом еще в 40—70-х годах XIX века. Основная заслуга в этом принадлежала политическим экономистам и социологам, собравшим статистические данные, прямо свидетельствовавшие о существовании устойчивых взаимосвязей между заболеваемостью и высокой смертностью населения с социально-экономическими условиями (цена на хлеб, материальный достаток, условия проживания и др.) [3]. "Политическая экономия, — писал немецкий врач Э. Кюрц, — опираясь на все более развивающуюся и совершенствуемую статистику, шаг за шагом изучала всю совокупность хозяйственных и культурных условий современного общества, — условий распределения собственности и всякого рода материальных благ, состояние народного продовольствия, условия расселения, влияние путей и средств сообщения, развитие промыслов и профессий, уровня образования и просвещения, социальных взаимоотношений отдельных социальных групп, — и это изучение включало в себя также выяснение значения влияния всех перечисленных экономических и социальных факторов на здоровье и дееспособность, на заболеваемость и смертность индивидуумов и их социальных групп, — включало выяснение вопроса о том, насколько все эти условия нуждаются в улучшении, и какие средства способствуют их оздоровлению" [4, С 3—4].
Однако в середине XIX века эти наработки политических экономистов были практически полностью проигнорированы врачами. Единичные попытки привлечь внимание коллег к проблемам социально-экономической
обусловленности болезней, предпринимавшиеся в конце 40-х годов XIX века немецкими врачами Р. Вирховым и С. Нейманом, закончились полным провалом [3, 5].
Как свидетельствует выполненный нами анализ трудов конца XIX — первой четверти ХХ века, посвященных проблемам социальной гигиены [5—12], основную роль в этом сыграли господствовавшие в тот период представления о причинах и сущности болезней.
Вплоть до начала 80-х гг. XIX столетия под болезнями понимали локальное повреждение клеток, тканей, органов, возникающее в результате воздействия на тело человека неблагоприятных внешних физико--химических факторов и микробов. В массовом врачебном сознании болезни рассматривались как явления сугубо случайные, а организму человека в их возникновении отводилась роль безучастной жертвы [13]. На протяжении большей части XIX столетия, как писал выдающийся отечественный клиницист и патолог Ф.А. Андреев, "надеялись найти разгадку всех болезненных расстройств в изменениях, находимых при вскрытии, а причину болезни искали экзогенно, главным образом, во всесильном воздействии" на тело человека физико-химических факторов и микробов [10, С. 47].
При таком взгляде на причины и сущность болезней влияние социально-экономических факторов на возникновение заболеваний представлялось врачам возможным лишь опосредованно, через действие физико-химических или биологических факторов, на которых и было сосредоточено внимание.
В 80—90-х гг. XIX века в ходе развернувшейся в медицине глобально-дисциплинарной научной революции начался активный пересмотр описанных выше представлений [13]. В результате открытия иммунной системы и исследований в области изучения инфекционной патологии усилиями немецких патологов, клиницистов и эпидемиологов (В. Бенеке, Ф. Марцинуса, Ф. Крауса, А. Готтштейна, Ф. Хюппе, О. Розенбаха, А. Штрюмпеля) было высказано, обосновано и получило признание представление о болезни, как о "сложном явлении", в возникновении которого организм человека играет не пассивную, а активную роль.
Постепенно стало осознаваться, что болезнь — это не случайный эпизод, вызванный стечением ряда случайных неблагоприятных внешних обстоятельств, продукт не только внешних воздействий, но и результат несовершенства в приспособляемости органов и систем данного человека к этим воздействиям. Ф. Хюппе предложил специальную формулу, описывающую болезнь как функцию трех равноценных составляющих: внешних условий, возбудителя и внутреннего состояния организма человека (его предрасположенности к болезням)1. "Считать причиной болезни одного возбудителя это то же, что причиной взрыва пороха считать искру, тогда как действительной причиной взрыва является химический состав пороха, и взрыв обуславливается заключенной в нем потенциальной энергией, — читаем мы в работе одного из последовательных сторонников новых взглядов на болезнь, отечественного врача Т.И. Юдина. — Потенциальной энергией, развивающейся в болезни, и является внутреннее состояние всего организма — его предрасположение, его конституция" [11, С. 129].
Возникло и стало стремительно завоевывать признание врачей учение о конституциях, под которыми
1 В 90-е годы А. Готтштейн и А. Штрюмпель дополнили формулу Ф. Хюппе. Возникновение болезней было поставлено ими в прямую зависимость от силы возбудителей и степени сопровождающих действия этих возбудителей вредностей и в обратную зависимость от конституциональной (врожденной и приобретенной) способности к сопротивлению [11].
понималась совокупность всех морфологических, физиологических, биохимических, психических, эмоциональных особенностей организма, как целого, которые определяют его индивидуальную реактивность на любые внешние и внутренние раздражения [14]. Если эта реактивность оказывается недостаточной или чрезмерной, формируется "болезненное предрасположение" к возникновению болезней. Один из основоположников учения о конституциях В. Бенеке в своем знаменитом труде "Конституция и болезненное конституциональное состояние" (1881) прямо указывал на существование таких предрасположений, при которых воздействие на организм даже обычных внешних факторов способно вызывать заболевания [15]. Крупнейший немецкий клиницист конца XIX — начала ХХ века Ф. Марциус предложил даже отказаться от понятия внешней причины болезни, заменив его понятием "критической точки патогенной предрасположенности" [16].
Что же касается причин формирования тех или иных конституциональных особенностей (индивидуальных конституций), то их происхождение было объяснено последовательно-преемственной фенотипической реализацией генотипа в процессе роста и развития организма в реальных условиях окружающей среды. " Проблема конституции, — писал Т. Юдин, — [должна] пониматься как проблема выявления и развития заложенных в генотипе потенций и их изменений в зависимости от всех окружающих условий" [Цит. по 10, С. 49]. Основной задачей, которую было призвано решить учение о конституциях, стало выяснение того, какие генотипические конструкции и под влиянием каких условий дают те формы фенотипических вариаций, которые клиника называет болезнями, а в число этих условий наряду с физико-химическими были включены также культурные и социально-экономические. Последнее представлялось закономерным, поскольку не возникало сомнений в отношении определяющей роли культурных и социально-экономических факторов в формировании психосоматических особенностей личности человека. "Жизнь сама властно диктует нам требования изучать ее, как обстановку и условия возникновения болезненных нарушений, как результат несоответствия между выносливостью личности и предъявляемыми к ней жизнью запросами ...", — указывал профессор Ф.А. Андреев [10, С. 50].
Возникновение и широкое распространение учения о конституциях сыграло определяющую роль в истории социальной гигиены. Оно позволило дать строгое естественнонаучное объяснение возможных механизмов влияния социально-экономических условий на возникновение заболеваний, главным из которых, безусловно, стало их влияние на формирование конституциональных болезненных предрасположений. Пришло ясное осознание того, что социальные условия играют важную роль в этиологии большинства заболеваний. Пришло осознание необходимости скорейшего переноса в медицину данных, накопленных политэкономистами и социологами, а вместе с ними и методов изучения социальных условий и их влияния на здоровье населения, важнейшим из которых был статистический метод.
Нельзя сказать, что до конца XIX века медицина не использовала этот метод. Например, он активно применялся для изучения эпидемий и причин смертности, учета заболеваемости и выяснения летальности, но отношение врачей к нему оставалось, мягко говоря, сложным. Как указывал один из основоположников социальной гигиены А. Фишер, "... долгое время именно в кругу врачей и гигиенистов наблюдалось пренебрежительное отношение к статистике; ...к ней относились
как к девице легкого поведения или как к лжи в области цифр" [17, С. 22].
В начале ХХ века произошло кардинальное изменение отношения врачей и гигиенистов к статистическому методу, который стремительно приобрел статус одного из ведущих методов познания в медицине. Он стал методом, позволявшим изучать как состояние здоровья различных групп населения, так и отдельные болезни в реальных условиях социальной жизни человека. "Медицина расширила свои рамки, прежде строго замкну -тые в пределах стен больниц, амбулаторий, клиник и кабинетов врачей, — писал в 1925 г. Ф.А. Андреев. — Раскрылась невидимая ранее обширная область труда и быта с их патогенетическим влиянием, не доходившим до мирных и, быть может, чересчур книжных кабинетов ученых, оторванных от этой жизни, стремившихся постигнуть болезнь вне связи с жизнью человека. Жизнь человека в условиях данной среды, данной профессии это и есть та всеобъемлющая широкая клиника, где и надлежит изучать патогенез болезней" [10, С. 51].
По сути дела, в течение первых десятилетий ХХ века произошла "парадигмальная прививка" представлений о социально-экономической обусловленности болезней и методологических подходов политэкономии и эмпирической социологии в медицину. Основная заслуга в этом принадлежала немецким врачам Т. Вейлю (1904), Ф. Принцигу (1906, 1920), А. Готтштейну (1907, 1920), А. Гротьяну (1912), А. Фишеру (1913), М. Моссе и Г. Ту-гендрайху (1913), А. Эльстеру (1914), Б. Хайесу (1920), опубликовавшим обстоятельные труды, основанные на использовании и анализе статистического материала рождаемости, заболеваемости и смертности в их связи с различными социально-экономическими условиями.
Усилиями названных исследователей, по праву считающихся основоположниками социальной гигиены, возникло и получило широкое признание представление о том, что действие социальных условий различно в зависимости от устойчивости и характера общего социально-экономического положения населения, которое определяется условиями питания, жилища, одежды, труда, удовлетворенности жизнью, воспитания детей и народного образования [8, 17]. Были установлены и раскрыты конкретные механизмы влияния социальной среды, как на возникновение отдельных болезней, так и на заболеваемость населения и отдельных его групп. В частности, А. Гротьян выделил четыре таких механизма:
♦ создание или благоприятствование предрасположению к болезни;
♦ создание условий возникновения болезней;
♦ передача возбудителя болезни;
♦ влияние на течение болезни [8].
Уже в 10-е годы ХХ века в медицине утвердилось представление о так называемых социальных болезнях, к которым стали относить "болезненные состояния", которые, во-первых, находятся в явной причинно-следственной зависимости от социальных условий, во-вторых, имеют большую распространенность и, в-третьих, оказывают значительное влияние на социальные отношения (движение населения, обороноспособность, производительность труда). В числе таких болезненных состояний оказались туберкулез, "вене-ризм и проституция", различные эпидемические заболевания, болезни легких, нервные и психические болезни, алкоголизм, детская смертность [6, 8, 17].
Перенос в медицину представлений и методов политической экономии и социологии стал важным, но не единственным следствием революционного переворота в научных представлениях о болезни и возникновения учения о конституциях. Представление о кон-
ституциях включало в себя не только фенотипическое формирование личности человека, но и генотипический фундамент этого формирования, что предполагает возможность наследственной передачи болезненных предрасположений. Последнее создало условия для привлечения в медицину идей и представлений новой науки, возникшей на рубеже XIX—ХХ веков, — расовой гигиены2 или евгеники. "Расовая гигиена (т. е. евгеника), — писал австрийский анатом Ю. Тандлер, — в сущности есть гигиена конституций и ее целью является конституциональная профилактика" [Цит. по 11, С. 127].
К началу ХХ века евгеника представляла собой самостоятельную область научного знания, разрабатывавшую теоретические основы и практические меры социального и биологического контроля, которые, по словам основоположника этой науки английского ученого Ф. Гальтона, могли бы "исправить или улучшить расовые качества будущих поколений", как физические, так и интеллектуальные [18, С. 44].
В течение первого десятилетия ХХ века идея переноса в медицину идей и представлений евгеники встретила определенное противодействие со стороны ряда врачей и евгенистов. Противники интеграции обращали внимание на известное несовпадение их целей и задач. В частности, указывалось, что при эффективной врачебной помощи и улучшении условий жизни смягчается борьба за существование, выживают люди слабые, с плохими наследственными особенностями, и, таким образом, медицина и гигиена действуют в противоположном евгенике направлении. Однако это противоречие было быстро преодолено. Социалгигиенисты и евгеники согласились, что, с одной стороны, могут существовать и существуют внешние условия, при которых не выживают не только "малоценные", но и "полноценные" в генетическом плане индивидуумы, а с другой — никакие, даже самые совершенные, врачебные и социально-гигиенические меры не в состоянии изменить "негодный человеческий материал". "С социально-гигиенической точки зрения, конечно, следует стремиться к наиболее благоприятному санитарному состоянию народа, — писал А. Фишер, — но самое лучшее питание и прекраснейшее воспитание бессильны там, где имеется налицо неблагоприятное наследственное предрасположение. Как всякие добросовестные специалисты, гигиенисты должны также стремиться к чистоте и доброкачественности своего материала. Социально-гигиенические мероприятия никоим образом не могут улучшить никуда не годный человеческий материал" [17, С. 259].
Перенос в социальную гигиену идей и представлений евгеники привел к трем важнейшим последствиям. Во-первых, произошло расширение предмета изучения социальной гигиены за счет включения исследований влияния социально-экономических факторов на состояние здоровья не только существующих, но и будущих поколений. В качестве иллюстрации к высказанному тезису приведем три определения социальной гигиены, датированные 1910—1920-ми годами. "Социальная гигиена есть учение о влиянии, оказываемом экономическими и хозяйственными условиями жизни на состояние здоровья связанных между собой значительных слоев населения и на здоровье их потомства (курсив наш — авт.), а равно о мерах, направленных на основе этих знаний, к улучшению существующих условий
2 Термин "евгеника" был предложен Ф. Гальтоном в 1883 г. Термин "расовая гигиена" как эквивалент англо-саксонской евгеники
был предложен немецким биологом А. Плетцом в 1891 г. В описываемый период термин "расовая гигиена" не вызывал негативных ассоциаций. Синонимом слова "расизм" он станет только после Второй мировой войны.
здоровья этих слоев населения и их потомства (курсив наш — авт.)", говорится в определении социальной гигиены, данным немецким ученым Б. Хайесом [Цит. по 3, С. 128]. Близкое определение давал А. Фишер: "Социальная гигиена — это наука об отношениях между состоянием здоровья и социальными условиями групп населения, связанных между собою местом, временем и социальным положением, а равно и их потомства (курсив наш — авт.)" [17, С. 128]. и третье определение А. Гро-тьяна "Социальная гигиена должна включать также и предупреждение физического вырождения, потому что она имеет целью распространение гигиенической культуры не только на группу близких друг к другу и связанных между собой общественными узами индивидуумов, но и на их потомков (курсив наш — авт.)" [8, Т. 2, С. 419].
Во-вторых, арсенал исследовательских методов социальной гигиены расширился за счет антропометрии, которая стала неотъемлемой частью социально-гигиенических обследований школьников и диспансерных наблюдений широких масс населения.
В-третьих, в рамках социальной гигиены сложился самостоятельный и обширный раздел, получивший наименование "гигиена размножения". Основу этого раздела составила евгеническая концепция "вырождения" ("изменение наследственной субстанции в сторону малоценности"), согласно которой к " негодному человеческому материалу" были отнесены лица, страдающие "болезнями, передающимися по наследству" или имеющие "передающиеся по наследству пороки развития", а также носители "наследственных предрасположений к болезням" [17].
В начале ХХ века "болезнями, передающимися по наследству" считались гемофилия, нервные и душевные болезни, эмфизема легких, слабоумие, глухонемота, дальтонизм, прогрессирующая близорукость, преждевременная катаракта, половые извращения, подагра, сахарный диабет, базедова болезнь, ожирение, псориаз, ихтиоз, разнообразные злокачественные новообразования. Решающая роль наследственного предрасположения признавалась в отношении возникновения туберкулеза, алкоголизма, сифилиса, атеросклероза, рахита, большинства детских инфекций и болезней легких3. К признакам "вырождения" человеческой расы были также отнесены снижение рождаемости, увеличение числа выкидышей и случаев мертворождений, уменьшение способности к грудному вскармливанию, отрицательная динамика антропометрических показателей и увеличение количества мужчин, негодных к военной службе [17].
Наряду со сбором, систематизацией и анализом статистических и антропометрических данных другой важнейшей задачей "гигиены размножения" являлась научная разработка практических мер, направленных на оздоровление расы и противодействие ее вырождению. Как свидетельствует анализ трудов А. Гротьяна [8] и А. Фишера [17], все многообразие разработанных "гигиеной размножения" мер было сгруппировано по четырем основным направлениям. Первое — борьба с понижением рождаемости, предусматривавшая разработку законодательных инициатив по охране материнства, института семьи, организации материальной помощи многодетным семьям, запрещению абортов, ограничению распространения "искусственного бесплодия". Второе — охрана "зародышевой материи от вредностей", борьба с
3 По данным А. Гротьяна, в Германии в конце 1910-х годов на 100 тыс. человек населения приходилось около 400 душевнобольных и идиотов, 150 эпилептиков, 200 алкоголиков, 30 глухонемых, 250 калек и 500 легочных больных в далеко зашедшей стадии, из которых более 2/3 получили предрасположение к заболеванию по наследству [8].
сифилисом и проституцией, туберкулезом, профессиональными интоксикациями. Третье — борьба с размножением малоценного элемента: добровольная4 или принудительная сегрегация5 и стерилизация малоценных производителей, введение паспортов здоровья для вступающих в брак. Четвертое — поощрение размножения особо здоровых людей: увеличение им заработной платы, налоговые и жилищные преференции и др. В 1920—1940-е годы в решении двух последних задач социально-гигиенические мероприятия осуществлялись параллельно с практической реализацией многочисленных евгенических программ, принятых на государственном уровне многими странами Европы (Швеция, Дания, Норвегия, Германия, Англия), СССР6 и США.
На протяжении большей части первой половины ХХ века "гигиена размножения" активно развивалась и рассматривалась как один из важнейших разделов социальной гигиены. О том, какое значение придавалось этому разделу, могут свидетельствовать слова основоположников социальной гигиены. А. Гротьян называл евгенику "вершиной социально-гигиенического мышления" [11, C. 13], а Н.А. Семашко подчеркивал, что "основной целью социальной гигиены является оздоровление расы, так называемая евгеника" [6, C. 81].
Отношение к евгенике и "гигиене размножения", кардинально изменилось после Второй мировой войны, которая, по выражению П.Д. Тищенко, завершилась не только разгромом фашизма, но и полным идеологическим поражением евгенического движения. В Европе этот термин полностью исчез из научной литературы. Те, кто занимался евгеникой, стали медицинскими генетиками, антропологами, медицинскими социологами или остались социалгигиенистами [21].
Однако все это произойдет позднее. Если вернуться к событиям последнего десятилетия XIX — первых десятилетий ХХ века, то на основании представленных материалов можно констатировать, что возникновение социальной гигиены непосредственно связано с пересмотром представлений о причинах и сущности болезней, стало результатом нескольких последовательных "парадигмальных прививок" в медицину из социологии, политической экономии и евгеники и может по праву считаться одним из важнейших феноменов научной революции в медицине конца XIX — первой половины ХХ века, определившим значительное расширение предметной области медицины.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лисицын Ю.П. Наука об общественном здоровье и здравоохранении. В кн.: Очерки истории медицины XX века. Москва—Казань; 2006; т. I: 41—6.
2. Венгрова И.В., Шилинис Ю.А. Социальная гигиена в СССР (очерк истории). М.; 1976.
3. Френкель З.Г. Общественная медицина и социальная гигиена. Л.; 1926.
4. Kürz E. Soziale Hygiene. Berlin; 1907.
5. Гуревич З.А., Семашко Н.А. Социальная гигиена. В кн.: БМЭ. 1-е изд. М.; 1935; т. 31: 172—82.
6. Семашко Н.А. Введение в социальную гигиену. М.; 1927.
7. Gottstein A. Allgemeine Epidemiologie. Leipzig; 1897.
8. Гротьян А. Социальная патология: Пер. с нем. М.; 1925.
9. Дыхно М.А. Социальная патология. В кн.: Социальная гигиена: Руководство для студентов-медиков и врачей / Под ред. А.В. Молькова и Н.А. Семашко. М.—Л.; 1930: т. 3.
4 В целях обеспечения добровольной сегрегации и стерилизации вводилось евгеническое просвещение (специальные курсы в учебных заведениях, добрачные консультации и т. д.).
5 Изоляция с раздельным содержанием полов.
6 В СССР все евгенические программы были закрыты в середине 1930-х годов одновременно с началом репрессий в отношении генетики.
10. Андреев Ф.А. Здравоохранение, академическая медицина и медицинское образование. Социальная гигиена. 1927; 2 (10): 42—63.
11. Юдин Т.И. Евгеника: учение об улучшении природных свойств человека. М.; 1928.
12. Mosse M., Tugendreich G. Krankheit und Soziale Lage. München; 1913.
13. Сточик А.М., Затравкин С.Н. Научная революция в медицине последней четверти 19 — первой половины 20 веков. Сообщение 3. От К. Бернара до У Кеннона: утверждение новой картины исследуемой реальности. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 3: 49—56.
14. Богомолец А.А. Введение в учение о конституциях и диатезах. 2-е изд. М.; 1928.
15. Плетнев Д.Д. Очерк из истории медицинских идей. В кн.: Плетнев Д.Д. Избранное. М.; 1989: 243—80.
16. Магин М. Краткая систематизированная история представлений о болезни. Отечественные записки. 2006; 1: http://www.strana-oz.ru
17. Фишер А. Основы социальной гигиены: Пер. с нем. М.; 1929.
18. Galton F. Inquiries into the Human Faculty. London; 1883.
19. Штехер Г.Г. Вырождение и евгеника: Пер. с нем. М.—Л.; 1927.
20. Weingaart P., Kroll J., Bajertz K. Rasse, Blut und Gene. Frankfurt-nа-Мaine; 1988.
21. Тищенко П.Д. Вызов познанию: Стратегии развития науки в современном мире. М.; 2004.
Поступила 04.06.2015
REFERENCES
1. Lisitsyn Yu.P. The science of public health and health care. In: Essays on the History of Medicine of the XX Century. [Ocherki istorii meditsinyXXveka]. Moscow—Kazan'; 2006; Vol. I: 41—6. (in Russian)
2. Vengrova I.V., Shilinis Yu.A. Social Hygiene in the USSR (Outline of the History). [Sotsial'naya gigiena v SSSR (ocherk istorii)]. Moscow; 1976. (in Russian)
3. Frenkel' Z.G. Social Medicine and Social Hygiene. [Obshchestven-naya meditsina i sotsial'naya gigiena]. Leningrad; 1926. (in Russian)
4. Kürz E. Soziale Hygiene. Berlin; 1907.
5. Gurevich Z.A., Semashko N.A. Social hygiene. BME. 1st Ed. Moscow; 1935; Vol. 31: 172—82. (in Russian)
6. Semashko N.A. Introduction to Social Hygiene. [Vvedenie v sotsial'nuyu gigienu]. Moscow; 1927. (in Russian)
7. Gottstein A. Allgemeine Epidemiologie. Leiptsig; 1897.
8. Grot'yan A. Social Pathology. [Sotsial'naya patologiya]: Transl. from Germ. Moscow; 1925. (in Russian)
9. Dykhno M.A. Social pathology In: Social Hygiene: A Guide for Medical Students and Doctors. [Sotsial'naya gigiena: Rukovodstvo dlya studentov-medikov i vrachey] / Eds by A.V. Mol'kov, N.A. Semashko. Moscow—Leningrad; 1930: Vol. 3. (in Russian)
10. Andreev F.A. Health care, academic medicine and medical education. Sotsial'naya gigiena. 1927; 2 (10): 42—63. (in Russian)
11. Judin T.I. Eugenics: the Doctrine of the Natural Properties of Human Improvement. [Evgenika: uchenie ob uluchshenii prirodnykh svoystv cheloveka]. Moscow; 1928. (in Russian)
12. Mosse M., Tugendreich G. Krankheit und Soziale Lage. München; 1913.
13. Stochik A.M., Zatravkin S.N. The scientific revolution in medicine in the last quarter of the 19th — the first half of the 20th centuries. Part 3. From Claude Bernard to Walter Cannon: approval of a new picture of reality. Problemy sotsial'noy gigieny, zdravookhraneniya i istorii meditsiny. 2015; 3: 49—56. (in Russian)
14. Bogomolets A.A. Introduction to the Study of Constitutions and Diathesis. [Vvedenie v uchenie o konstitutsiyakh i diatezakh]. 2-nd Ed. Moscow; 1928. (in Russian)
15. Pletnev D.D. Essay on the history of medical ideas. In: Pletnev D.D. Favorites. [Pletnev D.D. Izbrannoe]. Moscow; 1989: 243—80. (in Russian)
16. Magin M. Brief systematic history of ideas about the disease. Otechestvennye zapiski. 2006; 1: http://www.strana-oz.ru (in Russian)
17. Fisher A. Fundamentals of Social Hygiene. [Osnovy Sotsial'noy gi-gieny]: Transl. from Germ. Moscow; 1929. (in Russian)
18. Galton F. Inquiries into the Human Faculty. London; 1883.
19. Shtekher G.G. The Degeneracy and Eugenics. [Vyrozhdenie i evgenika]: Transl. from Germ. Moscow—Leningrad; 1927. (in Russian)
20. Weingaart P., Kroll J., Bajertz K. Rasse, Blut und Gene. Frankfurt-na-Maine; 1988.
21. Tishchenko P.D. Call Knowledge: Strategy of Development of Science in the Modern World. [Vyzov poznaniyu: Strategii razvitiya nauki v sovremennom mire]. Moscow; 2004. (in Russian)
© Коллектив авторов, 2015
УДК 617-001-02:614.8:629.113]:312.6
Какорина Е.П.1, Андреева Т.М.2, Поликарпов А.В.3, Огрызко Е.В.3
СОСТОЯНИЕ ДОРОЖНО-ТРАНСПОРТНОГО ТРАВМАТИЗМА ПО ДАННЫМ ОФИЦИАЛЬНОЙ МЕДИЦИНСКОЙ СТАТИСТИКИ
Министерство здравоохранения Российской Федерации, 127994, г. Москва, Россия; 2ФГБУ "Центральный научно исследовательский институт травматологии и ортопедии им. Н.Н. Приорова", 127299, г. Москва, Россия; 3ФГБУ "Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения", 127254, г. Москва, Россия
Представлено состояние дорожно-транспортного травматизма и оказания медицинской помощи пострадавшим в дорожно-транспортных происшествиях на догоспитальном и госпитальном этапах. Предложены рекомендации по внесению дополнений в отчетные формы федерального (отраслевого) наблюдения для обеспечения полноты информации.
Ключевые слова: дорожно-транспортное происшествие; дорожно-транспортный травматизм; федеральные (отраслевые) формы наблюдения.
Для цитирования: Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 23 (6): 18—24.
Для корреспонденции: Какорина Екатерина Петровна, KakorinaEP@rosminzdrav.ru
KakorinaE.P.1, Andreeva T.M.2, PolikarpovA.V.3, OgryzkoE.V.3 THE STATE OF TRAFFIC TRAUMATISM ACCORDING DATA OF OFFICIAL MEDICAL STATISTICS
1Minzdrav of Russia, 127994 Moscow, Russia
2The N.N. Priorov central research institute of traumatology and orthopedics, 127299 Moscow, Russia
3The central research institute for health organization and informatics of Minzdrav of Russia, 127254, Moscow,
Russia
The article presents situation with traffic accident traumatism and medical care support of victims of traffic accidents at pre-hosspital and hosspital stages. The recommendations are proposed concerning insertion of additions into reporting forms of federal (sectoral) monitoring to guarantee fullness of information.
Keywords: traffic accident; traffic accident traumatism; federal (sectoral) forms of monitoring
Citation: Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2015; 23 (6): 18—24.
For correspondence: Kakorina E.P., KakorinaEP@rosminzdrav.ru
Received 20.04.2015
