CC BY
191
II
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
УДК 327.5
С.В. Старкин СОТРУДНИЧЕСТВО ЕС-НАТО:
ФАКТОРЫ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. НИ. ЛОБАЧЕВСКОГО
В ходе исследования автором установлено, что, во-первых, полноценному сотрудничеству НАТО и ЕС мешают позиции государств-участников, а не сами международные организации; во-вторых, настоящее взаимодействие НАТО и ЕС организуется исполнителями низшего и среднего звена в условиях отсутствия официальных соглашений; в-третьих, контакты между сотрудниками и экспертами расширяются и могут «компенсировать, но не преодолеть» политические разногласия между организациями.
Ключевые слова: ЕС, НАТО, международное сотрудничество, международная и региональная безопасность.
Проблематика НАТО является одной из наиболее актуальных для российского внешнеполитического дискурса как в плане решения конкретных задач, так и в плане их научнотеоретического осмысления. Ключевым фактором в отношениях России с Организацией Североатлантического договора остается неприемлемость для нашей страны планов продвижения военной инфраструктуры альянса к российским границам и попытки придания ему глобальных функций, идущих вразрез с нормами международного права. Стратегия национальной безопасности России указывает, что наша страна «готова к развитию отношений с Организацией Североатлантического договора на основе равноправия и в интересах укрепления всеобщей безопасности в Евро-Атлантическом регионе, глубина и содержание которых будут определяться готовностью альянса к учету законных интересов России при осуществлении военно-политического планирования, уважению норм международного права, а также к их дальнейшей трансформации и поиску новых задач и функций гуманистической направленности» [1]. Следует учитывать также и то обстоятельство, что в современных условиях трансформации глобальных мегатрендов традиционные военно-политические союзы не могут обеспечить противодействие большинству современных вызовов и угроз, являющихся трансграничными по своему характеру, в связи с чем на смену блоковым подходам к решению международных проблем приходит сетевая дипломатия. Концепция внешней политики также подчеркивает необходимость развития диалога с НАТО, констатируя, что «Россия исходит из стратегической общности целей со всеми государствами Евро-Атлантического региона, в том числе со странами - членами НАТО, по поддержанию мира и стабильности, противодействию общим угрозам безопасности - международному терроризму, распространению оружия массового уничтожения, морскому пиратству, незаконному обороту наркотиков, природным и техногенным катастрофам» [2]. Таким образом, необходимость решения внешнеполитических задач России, связанных с развитием Евро-Атлантического диалога, обусловливает необходимость научной рефлексии, касающейся исследования различных аспектов деятельности данного военно-политического блока.
Целью настоящей статьи является анализ институционального взаимодействия между структурами НАТО и ЕС на межправительственном уровне. При этом мы ставим перед собой задачу не только констатировать имеющиеся алгоритмы данного взаимодействия, но выявить имеющиеся в его основе противоречия и прогнозировать дальнейшую эволюцию. Формальные отношения между ЕС и НАТО осуществляются на межгосударственном уровне. Сотрудничество ЕС - НАТО актуализируется в форме совещаний Североатлантического Совета и Комитета по политике и безопасности, первое из которых состоялась 5 февраля 2001 года (до этого они не происходили на постоянной основе). С 2001 года встречи проводятся регулярно - от 4 до 10 раз за год. В период с 2001 по 2003 год на встречах поднимался широкий спектр общих для обеих организаций вопросов. В частности, рассматривались различные аспекты развития ситуации в Афганистане, Молдове, Косово, а также проблемы распространения оружия, терроризма и проблемы энергетической безопасности. Однако с 2004 года масштабы активного взаимодействия ЕС и НАТО значительно уменьшились. В отчете по итогам Совета ЕС в Копенгагене в 2002 году говорится: «Берлинское соглашение будет применяться к тем странам ЕС, кто одновременно является членом НАТО или участником программы «Партнерство ради мира» - то есть к подтвердившим свою готовность сотрудничать с НАТО в двустороннем режиме по вопросам безопасности» [3].
В результате Берлинское соглашение стало препятствием на пути активизации сотрудничества ЕС и НАТО, поскольку ЕС избегает участия в формальных переговорах с НАТО по вопросам, выпадающим из компетенции Берлинского соглашения, если от участия в этих переговорах отказывается кто-либо из 27 европейских партнеров. НАТО, в свою очередь, не соглашается на проведение официальных встреч со странами ЕС, которые, по меньшей мере, не являются участниками программы «Партнерство ради мира». Таким образом, если ранее многие вопросы обсуждались в рамках официальных встреч, то в настоящее время таких условий не существует. Так называемая «проблема участия» тесно увязана с давним спором между Турцией (членом НАТО, но не членом ЕС) и Кипром (членом ЕС, но не НАТО). Так, Турция использует свое участие в НАТО для того, чтобы воспрепятствовать Кипру присоединиться к «Партнерству ради мира», а Кипр использует свое членство в ЕС для того, чтобы ни один вопрос, выходящий за рамки Берлинского соглашения, не обсуждался на уровне Североатлантического Совета и Комитета по политике и безопасности. Обе стороны воспользовались этой правовой коллизией для того, чтобы сослаться на партнера при решении вопроса по Кипру. Формально ЕС и НАТО не могут сотрудничать до того момента, пока этот вопрос не будет решен де-юре. Именно по этой причине был сорван План Аннана 2004 года по проведению референдума, касающегося Кипрской проблемы.
Еще одним отрицательным результатом существующих политических коллизий стало изменение формата встреч на уровне глав правительств, начавшихся в 2001 году по инициативе руководства ЕС и Генерального секретаря НАТО с целью обсуждения актуальных проблем. Последняя подобная встреча была проведена в декабре 2003 года. С сентября 2005 года совещания продолжились в рамках так называемых «Трансатлантических мероприятий». Попытка преодолеть насущные политические разногласия была инициирована госсекретарем США Кондолизой Райс. Она воспользовалась трибуной Генеральной Ассамблеи ООН, чтобы призвать министров иностранных дел стран-участников НАТО и ЕС (включая Кипр и Турцию) к неформальному обсуждению возможности преодоления тупика в отношениях двух организаций. С тех пор такие встречи проходят в среднем дважды в год в Нью-Йорке, либо в одной из европейских столиц. Однако продуктивность данной дискуссионной площадки остается весьма сомнительной. С течением времени все реже обсуждались проблемы взаимодействия между ЕС и НАТО, поскольку большее внимание уделялось проблемам нераспространения ядерного оружия, борьбы с международным терроризмом, ситуации на Ближнем Востоке и в Иране и т.д. [4].
В некоторой степени сложившаяся ситуация свидетельствует о том, что сотрудничество между ЕС и НАТО эволюционирует в сторону минимизации. По мнению исследователя
Йоста, «безусловно, неформальный диалог - это лучше, чем ничего, однако перспектива только таких отношений, функциональность которых ограничена, является неприемлемой» [5]. Например, Турцию удовлетворяет идея встреч на уровне премьер-министров в рамках «Трансатлантических мероприятий», при этом страна отклонила предложения перенести это неформальное общение на уровень министров обороны. Эти проблемы говорят о политических настроениях в духе политики «красной черты» в отношениях НАТО и ЕС, устанавливающей формат, в котором организациям приходится взаимодействовать.
Немаловажным вопросом любого двустороннего сотрудничества является проблема непосредственной связи между сотрудниками и руководителями, а также организация эффективного документооборота. Анализ источников показывает, что секретные документы НАТО могут получить только те страны ЕС, которые подписали с НАТО соответствующие соглашения в сфере обеспечения безопасности [6]. Именно по этой причине Берлинскому соглашению изначально был присвоен гриф секретности. Когда НАТО встает перед необходимостью рассылки странам ЕС секретных документов, имеется два пути. Во-первых, если материал составлен в соответствии с установленными требованиями (Берлинским соглашением или аналогичными ему), то секретариат НАТО рассылает их только 26 странам-участникам ЕС (в том числе и Кипру). Во-вторых, если секретные материалы не соответствуют вопросам, регулируемым Берлинским соглашением, например о Косово, Афганистане, терроризме и энергетической безопасности, то их необходимо разослать всем 27 странам ЕС, что является для них невозможным с точки зрения требований секретного делопроизводства. В результате, между ЕС и НАТО осуществляется обмен документами, затрагивающими довольно узкую сферу - непосредственно относящимся к конкретным операциям и вопросам мобилизационной готовности.
После расширения ЕС в 2004 году активизировались контакты между сотрудниками низшего и среднего исполнительского звена, что могло компенсировать, но не преодолеть политические барьеры. Сотрудники ЕС и НАТО самостоятельно пытаются восполнить дефицит политических контактов, переходя на неформальный уровень взаимодействия, однако на ситуацию влияет борьба за сферы политического влияния между различными бюрократическими структурами. Так, совместные совещания сотрудников НАТО с членами Комиссии ЕС вызывают приступы ревности их коллег из Совета. Однако предложение о возможности двустороннего применения Берлинского соглашения (о переводе гражданских активов ЕС к НАТО) вызвало сопротивление Совета [7]. В данном контексте необходимо отметить, что в основе компетенции ЕС лежит «Европейская политика обороны и безопасности». По условиям договора в Ницце (статья 18.4) она «полностью соответствовала» положениям «Общей внешней политике и политике безопасности»; однако по условиям Лиссабонского договора, ее роль в этой области значительно уменьшилась [8]. Взаимоотношения НАТО и ЕС являются частью «Общей внешней политики и политики безопасности», а Комиссия формально исключена из данной области, что означает, что существует все меньше возможностей оформить взаимоотношения Комиссии и НАТО по новому договору. Эти отношения находятся в стадии развития, а «нулевая культура безопасности» препятствовала этому развитию в 1990х гг. До 2004 года между НАТО, Советом и Комиссией проходили семинары по вопросам борьбы с терроризмом. Однако после 2004 года объем классифицированных документов, передававшихся Комиссии был сокращен: ее сотрудники получали через Совет только материалы, относящиеся к Берлинскому соглашению. Комиссия была в курсе вопросов, обсуждаемых на совещаниях Североатлантического Совета и Комитета по политике и безопасности, поскольку делегировала на них своих представителей [5, Р.91]. Кроме того, члены Комиссии также участвуют в работе общих для нее и Совета структурных подразделений, что является единственным связующим звеном Комиссии с НАТО. После 2004 года в связи с уменьшением объемов передаваемой информации эти отношения также трансформировались. Следует признать, что Комиссия, как и НАТО, была настроена на развитие двустороннего сотрудничества, однако сближению воспрепятствовали Турция, Кипр и Греция. Западные исследова-
тели, занимающиеся проблемами оптимизации взаимодействия в формате ЕС-НАТО, полагают, что разноуровневые отношения между подразделениями необходимы для развития дальнейшего сотрудничества. Сотрудники обмениваются информацией, сравнивают имеющиеся у них данные. При этом многие вопросы между персоналом и экспертами НАТО и ЕС решаются неформально, поэтому их результаты затруднительно использовать в официальной политике.
Важным аспектом институционального взаимодействия являются вопросы личных взаимоотношений генерального секретаря НАТО и Верховного представителя ЕС. Формально на совещаниях Североатлантического Совета и Комитета по политике и безопасности они являются сопредседателями. Верховного представителя ЕС приглашают на все встречи Североатлантического Совета на уровне министров иностранных дел и министров обороны. Однако генеральный секретарь НАТО обычно участвует лишь на встречах министров обороны ЕС [5, Р.91]. Известно, что генеральный секретарь НАТО и Верховный представитель ЕС встречаются регулярно, хотя продуктивные отношения между генеральным секретарем Андерсом Фог Расмуссеном и Верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон еще не установлены. Несмотря на регулярные встречи между Хавьером Солана и Якобом де Хооп Схеффером, их личные отношения исследователи описывают как «не очень хорошие» и «непродуктивные» [9]. Тем не менее, по результатам встреч Солана и де Хооп Схеффера неоднократно высказывались предложения по расширению сотрудничества ЕС и НАТО. Бесспорно, что регулярность конфиденциальных встреч высших руководителей НАТО и ЕС, а также понимание ими стратегического характера деятельности возглавляемых ими структур в целом являются ключевыми факторами развития организационного взаимодействия.
Следующим источником напряженности в Брюсселе выступает соперничество стран-участниц, конкурирующих за первенство в миссиях и руководство ими. Нужно пояснить, что речь идет не о соперничестве ЕС и НАТО или генерального секретаря НАТО и Верховного представителя ЕС - смысл проблемы заключается в том, что страны используют площадки НАТО или ЕС как инструмент для решения собственных внешнеполитических задач. Прекрасной иллюстрацией данного тезиса могут служить миссии в Дарфуре [10], которые можно идентифицировать как противостояние между Парижем и Лондоном: Париж пытался блокировать участие Северо-Атлантических структур в делах Африки, а Лондон - избежать маргинализации НАТО в конфликте. По общепризнанному экспертному мнению, данная ситуация сгенерировала напряженность в работе штабных подразделений в ходе организации и руководства операцией, координационный и начальный этапы которой были безнадежно провалены. Между НАТО и Еврокомиссией также существуют специфические взаимоотношения. Подход руководителей НАТО к этим отношениям был различным. Генерального секретаря Робертсона они не слишком занимали, однако де Хооп Схеффер попытался превратить НАТО в «политически универсальную» организацию и расширить сотрудничество между Еврокомиссией и НАТО. На практике встречи между генеральным секретарем НАТО и президентом Еврокомиссии проводятся без лишнего шума, судя по всему, без проблем, но и без реальных результатов. Таким образом, сотрудничество НАТО и ЕС в Брюсселе зафиксировано на уровне секретариата, гражданского или военного. Когда это сотрудничество достигает определенного уровня, на котором необходимо принимать политические решения, реального взаимодействия не происходит.
Генерал Дэвид Лики (глава Военного штаба ЕС) обратил внимание на то, что «корень проблемы в отношениях ЕС и НАТО нужно искать на высшем уровне, в позициях некоторых государств, а не в самих организациях» [11]. С его мнением трудно не согласиться. Политический блок проблем мешает официальному сотрудничеству военных структур в Брюсселе. Верховным военным органом в ЕС является Военный Комитет Европейского Союза [12, с. 74]. Он открыт к диалогу, поскольку большинство начальников штабов стран-участниц являются также военными представителями в военном комитете НАТО. Начальники штабов
встречаются дважды в год для обсуждения проблем ЕС и трижды в год - для обсуждения проблем НАТО. Кроме того, Военный Комитет Европейского Союза собирается на уровне военных представителей, которые также участвуют в совещаниях НАТО [12, с. 74]. Председатель Военного Комитета Европейского Союза принимает участие в работе Североатлантического Совета и Комитета по политике и безопасности, Совета ЕС и военного комитета НАТО.
В состав секретариата Совета ЕС входили военный и гражданский Директораты, играющие ключевую роль в развитии Общей политики безопасности и обороны (в настоящее время они слились в единый Директорат по планированию и управлению кризисными ситуациями). Военный директорат занимался конфиденциальными мероприятиями по организации связи НАТО с ОВПБ, а также «реализацией Берлинского соглашения и переговорами для оптимизации сотрудничества ЕС и НАТО на местах» [10, Р.37]. В рамках операций по Берлинскому соглашению контакты у ЕС и НАТО имеются между всеми вышеуказанными подразделениями. Со стороны ЕС данная норма до настоящего времени не отработана, поскольку члены ЕС предпочитают действовать в составе 27 стран.
На уровне министров обороны и военных представителей официальные встречи проходят в формате 28-26. Со стороны министров обороны предпринимались попытки преодолеть политические разногласия, но не все они увенчались успехом. В частности, была попытка встретиться неформально в формате 28-27 с главами государств, но она провалилась, поскольку Турция отказалась участвовать в данном мероприятии. На уровне военпредов прорывов в том, чтобы собрать всех заинтересованных функционеров на одной площадке, также достигнуто не было - даже на неофициальном уровне [7].
В связи с этим, единственным каналом полноценного сотрудничество НАТО и ЕС на настоящий момент является деятельность аппарата заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе. В соответствии с Берлинским соглашением, в тех случаях, когда ЕС оставляет за НАТО право назначить руководителя силами альянса в Европе для операции под эгидой ЕС, исходным вариантом является именно кандидатура заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе [13]. Этот механизм, как предполагается, должен способствовать тому, чтобы заместитель главнокомандующего действовал эффективно и обладал всей полнотой власти. Например, по соглашению заместитель главнокомандующего становится руководителем операции «Альтея», что «облегчает делегирование полномочий», «оптимизирует» использование сил и не допускает «дублирования функций» [14, с. 146].
По замыслу архитекторов соглашения, для своего времени данный алгоритм был оптимален: он позволял избегать функционального дублирования, обеспечивал Верховный штаб объединенных сил НАТО в Европе широкими полномочиями, гарантировал использование военных и штабных возможностей НАТО в интересах ЕС, делегировал вопросы стратегическое руководство операцией заместителю верховного союзного главнокомандующего в Европе.
Однако анализ конкретных операций продемонстрировал, что предложенная схема оказалась сверхидеалистичной и неработоспособной. Во-первых, страны ЕС смогли вести операции с помощью национальных вооруженных сил без привлечения ресурсов Верховного штаба объединенных сил НАТО в Европе или собственного постоянного штаба. Во-вторых, военная политика некоторых государств показывала восприятие Берлинского соглашения как временного исключения, а не как постоянно действующего нормативного акта. В связи с этим, только 8 военных миссий ОВПБ использовали Берлинское соглашение и Верховный штаб объединенных сил НАТО в Европе [15].
Порядок организации военной операции в соответствии с положениями Берлинского соглашения выглядит вполне логичным: всей миссией руководит Совет; в пределах своих полномочий штаб заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе, Верховный штаб объединенных сил НАТО в Европе, Командование объединенными силами НАТО в Неаполе (в случае операции «Альтея») и командование на местах (в Сараево) фор-
мируют коллегиальные органы командования. Тревогу ЕС всегда вызывало то, что в этой ситуации предпочтение отдается НАТО, а не ЕС. Однако в случае руководства операцией, ЕС должен быть уверен в том, что заместитель верховного союзного главнокомандующего в Европе будет отчитываться перед ним. Именно этот порядок был отработан при проведении операции в Македонии, соответствующей Берлинскому соглашению. Однако имеются примеры, когда ЕС действует на той же территории, что и НАТО (например, в Афганистане и Косово) без предварительных договоренностей. Именно в данной ситуации необходимы коммуникативные функции заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе. В ходе первых операций по Берлинскому соглашению связь между секретариатом Евросоюза и штабом заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе осуществлялась регулярно, в том числе, в ходе личных встреч. Затем эта традиция продолжилась в рамках всех других операций, не относящихся к Берлинскому соглашению - причем также на высшем уровне Директората по планированию и управлению кризисными ситуациями и самого заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе.
Доминирование нормативно-правовых актов, регулирующих все сферы деятельности западных институтов, известное как «тирания права», обусловливает некую дилемму в решении межорганизационного взаимодействия. С одной стороны, среди представителей европейской и НАТовской бюрократии имеется осознание факта, что любую проблему можно решить в рабочем порядке на неформальном уровне. Однако, с другой стороны, без формальных протоколов и отлаженных механизмов на всех уровнях возможно заключение лишь отдельных двусторонних соглашений по принципу ad hoc, что, естественно, увеличивает процессуальные сроки их принятия. При этом постоянно существует проблема информационного обеспечения и обмена данными. Исходя из этого, европейские функционеры и чиновники НАТО предпочитают иметь единое соглашение, регулирующее вопросы военной сферы, которое позволит регулировать весь спектр вопросов посредством аппарата заместителя верховного союзного главнокомандующего в Европе с помощью одного меморандума о взаимопонимании. Отечественный исследователь Ю. Надточей полагает, что в настоящее время «.. .большое значение приобретают не громоздкие договоры, а политические институты, формирующие новую культуру доверия в Европе и Евро-Атлантике. Таковая сложилась в НАТО, членам которой удалось сформировать «сообщество безопасности», перейти от основанной на юридических договоренностях модели безопасности «гарантийного типа» к интеграционной модели, предполагающей отказ от многих механизмов взаимного военного контроля в пользу «безусловного» доверия [16].
Краткий обзор факторов институционального взаимодействия между ЕС и НАТО позволяет не согласиться с данной точкой зрения и сделать вывод о том, что, во-первых, полноценному сотрудничеству НАТО и ЕС мешают позиции государств-участников, а не сами международные организации; во-вторых, настоящее взаимодействие НАТО и ЕС организуется исполнителями низшего и среднего звена в условиях отсутствия официальных соглашений; в-третьих, контакты между сотрудниками и экспертами расширяются и могут «компенсировать, но не преодолеть» политические разногласия между организациями. Однако настоящей проблемой, по мнению представителей западного экспертного сообщества, является тот факт, что в связи с отсутствием прогресса в отношениях ЕС и НАТО страны-участники могут смириться с мыслью, что данные отношения изжили себя в историческом контексте. В структурных подразделениях и научных центрах НАТО и ЕС в данной связи царят как чувство разочарования, так и желание найти оптимальное решение. Следует предположить, что для изменения ситуации не хватает некоей «шоковой терапии», катализатора, которым может стать, например, решение болезненного кипрского вопроса или втягивание совместных контингентов НАТО и ЕС в долгосрочную и непредсказуемую военную операцию.
В заключение можно обозначить целесообразность постановки вопроса о том, какие выводы из проведенного анализа можно сделать с точки зрения реализации российских
внешнеполитических интересов. Поддерживая основные положения доктринальных документов, изложенные в начале данной работы, мы можем предположить, что рыхлость институционального взаимодействия ЕС-НАТО, высокая степень бюрократизированности и формализма при принятии даже незначительных решений, присущие современной западной политической культуре, могут быть эффективно использованы российской дипломатией в контексте переговорного процесса с ЕС и НАТО.
Библиографический список
1. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.scrf.gov.ru/documents/1/99.html (Дата обращения 01.12.2013).
2. Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации В.В.Путиным 12 февраля 2013 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/6 D84DDEDEDBF7DA644257B160051BF7F. (Дата обращения
01.12.2013).
3. From Laeken to Copenhagen. European defense: core documents [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.iss.europa.eu/uploads/media/chai57e.pdf (Дата обращения 01.12.2013).
4. Старкин, С.В. Анализ разведывательной информации по транснациональному терроризму в современных внешнеполитических условиях: подходы американских теоретиков [Текст] // Гуманитарные исследования. 2011. № 1. С. 6-12.
5. Yost, D.S. NATO and international organizations [Текст] / D.S. Yost. - Rome: NATO Defense College. - 2007.
6. Final Communique of the Ministerial Meeting of the North Atlantic Council, Berlin, 3 June 1996. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.nato.int/docu/pr/1996/p96-063e.htm (Дата обращения
01.12.2013).
7. Smith, S. J. EU-NATO cooperation: a case of institutional fatigue? // European Security. 2011. V. 20. № 2. P. 243-264. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://dx.doi.org/10.1080/09662839.2011.557771 (Дата обращения 01.12.2013).
8. Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European
Community. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/
cmsUpload/ cg00014.en07.pdf (Дата обращения 01.12.2013).
9. EU-NATO: the framework for permanent cooperation and Berlin Plus. [Электронный ресурс] // Режим
доступа: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cmsUpload/03-11-11%20Berlin%20Plus%20press%
20note%20BL.pdf (Дата обращения 01.12.2013).
10. Grevi, G., Helly, D., and Keohane, D., eds. European security and defence policy: The first 10 years (1999-2009) [Текст] / G. Grevi, D. Helly, D. Keohane. - Paris: European Union Institute for Security Studies. - 2009.
11. Leakey, L.G.D. Joint and separate priorities for the EU and NATO in 2008 in revisiting NATO ESDP
relations / L.G.D. Leakey. 2008. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www. securityde-
fenceagenda.org/Portals/7/ 2009/Publications/NATO-ESDPRelationsDP.pdf (Дата обращения 01.12.2013).
12. Howorth, J. Security and defense policy in the European Union [Текст] / J. Howorth. - New York: Pal-grave MacMillan. - 2007.
13. EU-NATO: the framework for permanent cooperation and Berlin Plus. [Электронный ресурс] // Режим
доступа: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cmsUpload/03-11-11%20Berlin%20Plus%20press%
20note%20BL.pdf (Дата обращения 01.12.2013).
14. NATO handbook, 2006. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.reliefweb.int/rw/ lib.nsf/db900sid/ HMYT-6R8PNL/$file/nato-handbook-jun2006.pdf ?openelement (Дата обращения
01.12.2013).
15. Jaap de Hoop Scheffer key note speech: NATO and the EU: time for a new chapter. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.nato.int/docu/speech/2007/s070129b.html (Дата обращения
01.12.2013).
16. Надточей, Ю. Военные игры России и НАТО: о мерах доверия [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2773#top (Дата обращения 01.12.2013).
