CC BY
113
СЛОВО СОИСКАТЕЛЮ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ
М. А. Беляева
СОСТОЯНИЕ КУЛЬТУРЫ РЕПРОДУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Автор излагает собственную позицию в отношении содержания и социального назначения культуры репродуктивного поведения, предлагает комплекс критериев - статистический, ценностно-нормативный, потребительский - для определения ее состояния на уровне общества, дает гипотетическую оценку состоянию культуры репродуктивного поведения в российском обществе.
Ключевые слова: культура репродуктивного поведения, повседневные практики репродуктивного поведения, индивид, общество, нормы, квалиметрический анализ, критерии, уровни культуры репродуктивного поведения
The author represents her own position concerning the content and social purpose of reproductive behavior culture, proposes the complex of criteria - "statistic”, "axiological-normative”, "consumptive” - for defining its condition at the level of society, she gives the hypothetic evaluation of the condition of reproductive behavior culture in the Russian society.
Keywords: culture of reproductive behavior, routine practices of reproductive behavior, individual, society, norms, qualimetric analyses, criteria, levels of reproductive behavior culture
Мир повседневности, в котором люди, руководствуясь существующими ценностями и нормами, создают свою собственную социальную реальность, в настоящее время активно изучается различными областями социально-гуманитарного знания [1; 7; 8]. В данной статье с культурологических позиций рассматривается одна из составляющих культуры повседневности -культура репродуктивного поведения.
Понятие культура репродуктивного поведения [см.: 3] мы используем как синоним понятия репродуктивная культура, которое упоминается в энциклопедии «Культурология: ХХ век» наряду с культурами здоровья и рекреации в качестве подструктуры культуры жизнеобеспечения [6], но в целом данный феномен мало изучен.
Мы полагаем, что культура репродуктивного поведения - это один из культурных модусов социальной организации общества, представляющий собой исторически трансформирующуюся систему знаний, умений, ценностей и материальных средств, регулирующих репродуктивное поведение человека, которое может быть направленно на рождение детей или сдерживание фертильности. Культура репродуктивного поведения в своем содержании демонстрирует дуализм пронаталь-ной (продетной) и антинатальной (антидетной) составляющих. Пронатальная составляющая объединяет социокультурную регламентацию усилий, направленных на рождение детей: подготовка к зачатию, беременность, роды, лактация. Антинатальная составляющая направлена на противодействие фертильности, ее блокирование с целью поддержания обратимой или необратимой инфертильности, т. е. бесплодия. Объединяющим началом этих противоположных по своему смыслу составных частей (блоков) репродуктивной культуры является общий блок, который мы назвали ментальным. Он вы-
полняет роль ядра, объединяющего ценности (витальные, социальные, нравственные), нормы (этические, медико-биологические, правовые, этнографические), специальные знания и умения, определяющие выбор тех или иных репродуктивных стратегий.
Данная поведенческая культура является важной характеристикой общества, которая складывается из повседневных практик многих людей репродуктивного возраста, институционального регулирования репродуктивного поведения, состояния потребительского рынка товаров и услуг, действенности механизмов трансляции соответствующих ценностей, норм, знаний, умений.
Кроме того, можно говорить о культуре как о мере освоения индивидом некоего целостного информационно-семиотического пространства, существующего в обществе для удовлетворения тех или иных потребностей. В отношении культуры репродуктивного поведения - это комплекс социокультурных, психологических, физиологических, духовных, экономических потребностей, связанных с продолжением рода.
Глобальный смысл культуры репродуктивного поведения - сохранение человека как биологического вида, тогда как на уровне государства рассматриваемая культура, на наш взгляд, призвана обеспечивать поддержание желаемого типа воспроизводства населения, а на уровне индивида - снижать биосоциальные риски репродуктивного поведения, предупреждая нарушения социального взаимодействия, связанные с рождением или отсутствием детей [подробнее см.: 2, с. 41-51].
Выбор критериев, поддающихся объективной оценке и адекватно отражающих состояние культуры репродуктивного поведения - ее уровень применительно к обществу или конкретному индивиду, - слож-
41
ная научная проблема, решение которой тесно связано с применением квалиметрического анализа.
Процесс оценивания лежит в основе квалиметрического анализа, объектом которого может быть все, что представляет собой нечто цельное, что может быть вычленено для изучения, исследовано и познано [10]. Для осуществления квалиметрического анализа необходимо выбрать соответствующие показатели и критерии. Под критериями мы понимаем такие признаки изучаемого объекта, на основании которых производится оценка его состояния, а под показателями - качественные или количественные характеристики этих признаков.
Вероятно, определять состояние репродуктивной культуры необходимо в зависимости от соответствия сущего должному, т. е. некоему идеальному эталону. Но, как всякая социально опосредованная реальность, эталонный образ репродуктивной культуры политически, гносеологически, аксиологически относителен. Если говорить об уровне репродуктивной культуры, опираясь, например, на правовые нормы, то определенные тенденции становятся заметны либо в историческом разрезе, либо в транскультурном измерении (при сравнении правового пространства репродуктивного поведения населения разных стран). Относительны даже медикобиологические нормы, так как их констатация в определенной мере зависит от развития науки и сложившихся условий функционирования системы здравоохранения. Понимая эту относительность, тем не менее мы полагаем, что наличие или отсутствие рассматриваемой культуры как на общественном макроуровне, так и на индивидуальном микроуровне должно определяться тем, насколько повседневные практики репродуктивного поведения соотносятся с существующими нормами.
Соответствие или несоответствие нормам проявляется во всех структурных элементах репродуктивного поведения (репродуктивные потребности, установки, планы, мотивы, действия), но на уровне общества более очевидны и могут быть выражены статистическими показателями внешние характеристики репродуктивного поведения, которые обретают форму репродуктивных действий, психофизиологических и социальных состояний. Проанализируем следующие из них: 1) состояние репродуктивного здоровья населения; 2) продолжительность лактации; 3) количество абортов; 4) распространенность проблемы бесплодия; 5) частота применения хирургического родоразрешения; 6) масштабы юного материнства, отказничества, асоциальной многодетности; 7) показатели материнской и младенческой смертности; 8) процент внебрачной рождаемости; 9) процент одинокого материнства; 10) распространенность тех или иных методов контрацепции; 11) количество детей, рожденных в результате применения вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ); 12) соотношение показателей рождаемости и потребностей общества в воспроизводстве населения на данный исторический момент времени.
Критерии 1-2 находятся в прямой зависимости от репродуктивной культуры: например, чем выше статистические показатели продолжительности лактации (в норме - не менее 6 мес.), тем выше уровень репродуктивной культуры, но это закономерность имеет свои исключения, так как при ряде заболеваний матери грудное кормление становится опасным для ребенка (ВИЧ, гепатиты В, С, Б и некоторые др.). По такому критерию, как репродуктивное здоровье (мужское/женское), существует комплекс медицинских критериев, поддающихся объективной оценке (наличие анатомо-физиологических нарушений, хронических заболеваний, в том числе инфекционной природы).
Показатели по критериям 3-7 находятся в обратно пропорциональной зависимости от уровня репродуктивной культуры, т. е. чем они выше, тем ниже репродуктивная культура. По данным критериям не существует заданной нормы, идеальным было бы сведение их к нулю, что на практике оказывается невозможным. Статистика таких явлений, как бесплодие, имеет только примерное отражение (15-20 %), статистические показатели хирургического родоразрешения, отказничества, асоциальной многодетности не афишируются; наиболее доступны для изучения (но это не значит, что достоверны) статистические показатели искусственных абортов и юного материнства (до 21 года), а также показатели материнской и младенческой смертности.
Критерии 8-9 были актуальны в недавнем прошлом, но сегодня они уже не могут свидетельствовать об уровне репродуктивной культуры, так как понятие внебрачное рождение детей основано на понимании брака как юридически санкционированного отношения полов, тогда как реальная практика брачных отношений уже не укладывается в эти рамки. Не может служить критерием и одинокое материнство, в том числе и изначально внебрачное, так как данное явление не сводимо к наличию или отсутствию репродуктивной культуры, а определяется демографическими диспропорциями на брачном рынке, ценностными и экономическими переменными, определяющими общее состояние института брака и семьи.
Критерии 10-11 еще более неоднозначны в своем содержании, так как, например, в отношении методов контрацепции важны не столько общие статистические показатели, сколько структура потребляемых методов, их характеристики, причем мерилом оценки может быть как эффективность, так и отсутствие вредных побочных действий или этическая приемлемость. Можно ли по степени распространения ВРТ выносить положительные или отрицательные суждения о состоянии культуры репродуктивного поведения? Эта проблема требует отдельного научного исследования.
Что касается критерия 12, то, на наш взгляд, чем меньше разрыв между показателями рождаемости и потребностями общества в данный исторический момент времени, тем в большей мере репродуктивная
42
культура отвечает своему назначению, следовательно, тем выше ее уровень.
Таким образом, оценивая состояние репродуктивной культуры, можно судить о ее уровне в рамках конкретного общества прежде всего по статистическим показателям здоровья матери и ребенка (продолжительность лактации, степень распространения абортов, бесплодия, юного материнства), а также демографическим данным, отражающим естественное движение населения (уровень материнской и младенческой смертности, суммарный коэффициент рождаемости).
Многочисленные социологические, демографические [5], медико-социальные исследования свидетельствуют о том, что Россия принадлежит к числу стран с высоким уровнем (по сравнению со среднеевропейскими показателями) искусственных абортов, бесплодия, материнской и младенческой смертности, юного материнства, но в последнее десятилетие наблюдалась положительная динамика соответствующих показателей. Так, например, в 2000-2009 гг. уровень абортов, согласно официальной статистике [9], постепенно снижался, и в 2007 г. он впервые оказался ниже числа рождений; уровень материнской смертности за тот же период снизился с 39,7 до 22 (промилле), а младенческой - с 15,3 до 8,1; суммарный коэффициент рождаемости за рассматриваемый период, наоборот, вырос с 1,195 до 1,537, но все равно далек от коэффициента (2,2), при котором процессы смертности и рождаемости были бы примерно равны, обеспечивая желаемое для России простое воспроизводство населения. В целом все рассматриваемые показатели нельзя назвать благополучными, что позволяет оценить состояние репродуктивной культуры в российском социуме как неудовлетворительное.
Но для более глубокого анализа состояния репродуктивной культуры помимо статистического критерия мы предлагаем использовать ценностно-нормативный и потребительский критерии. Ценностнонормативный критерий отражает состояние этических, правовых и этнографических норм в данном обществе. В России состояние этих норм можно оценить как противоречивое, поскольку существуют противоречия между:
• интересами государства и интересами конкретного человека в отношении желаемого числа детей в семье;
• потребностью в детях и нарастающей тенденцией индивидуализма;
• религиозной этикой и этикой, формирующейся в массовом сознании, в отношении репродуктивного поведения;
• медицинскими рекомендациями относительно необходимых условий подготовки к беременности, а также ее протекания, и реальным состоянием российской повседневности;
• научными представлениями о начале человеческой жизни (зачатие) и ее правовым определением (рождение);
• внутрисемейными и внесемейными ценностями, порождающими конфликт между родительскими и профессиональными ролями;
• растущими показателями внебрачной рождаемости и необходимостью полноценного воспитания детей в полной семье.
Обозначенные противоречия являются следствием утраты традиционных и неопределенности (аномии) современных ценностей, замешанных на идеях толерантности и «всепобеждающей» свободы личности.
Наличие подобных противоречий мешает созданию адекватного законодательства. Для нашего законодательства характерно то, что отдельные репродуктивные процессы становятся объектом отраслевого правового регулирования, в рамках которого могут формулироваться отдельные репродуктивные права гражданина. Например, Федеральный закон «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан» в ст. 35 закрепляет право каждой женщины самостоятельно решать вопрос об искусственном оплодотворении и имплантации эмбриона. В то же время отсутствует закон, который бы профилированно осуществлял правовое регулирование репродуктивных прав граждан. Начиная с 1990-х гг. ведутся дебаты о его принятии, существует проект такого закона («О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления»). Если проводить сравнения, то на постсоветском пространстве в ряде государств - Армении, Молдове, Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане - уже приняты специальные нормативные акты, посвященные именно репродуктивным правам как самостоятельной категории. Главные дилеммы подобных законов, тесно связанных с состоянием репродуктивной культуры общества, заключаются в определении момента начала человеческой жизни, в отношении государства к искусственному прерыванию беременности и вспомогательным репродуктивным технологиям. Следует отметить, что в России правовое регулирование репродуктивного поведения является одним из самых либеральных в мире, но предоставленная свобода в репродуктивном самоопределении граждан оборачивается в том числе неблагоприятными статистическими показателями здоровья матери и ребенка и естественного движения населения, рассмотренными выше.
Наряду со статистическим и нормативным критериями для анализа состояния культуры репродуктивного поведения конкретного общества мы предлагаем оценивать потребительский критерий, иллюстрирующий степень потребительского спроса и доступности определенных групп товаров и услуг (медико-социальных, психолого-педагогических, юридических), связанных с пронатальной или антинатальной составляющими репродуктивного поведения. Детальное исследование потребительского критерия выходит за рамки нашей статьи, но в качестве иллюстрации приведем два примера, отражающих его состояние в российском обществе.
Первый из них связан с доступностью и потребительским спросом на контрацептивы. По сравнению с
43
советским прошлым ассортимент соответствующей фармацевтической продукции вырос в десятки раз, но отдельные товары, а именно - приборы самонаблюдения для женщин (персональный монитор «Persona», компактный минимикроскоп «Maybe baby» и т. п.) ограниченно представлены на отечественном рынке. Они появлялись в продаже в 2000-2005 гг., но практически исчезли в силу низкого покупательского спроса. Использование подобных приборов является ярким индикатором сознательного и грамотного подхода к регулированию фертильности на основе этически и валеоло-гически приемлемых методов (ритмический метод).
Другой пример относится к пронатальной составляющей культуры репродуктивного поведения. Речь идет о просветительских программах для будущих родителей, которые мы рассматриваем как особые культурные практики, способствующие трансляции репродуктивной культуры. За последние 15 лет этот сектор дополнительного образования взрослого населения стремительно развивался, но скорее не вширь, а вглубь, совершенствуя содержание и методики своей работы. Общее количество участников таких программ растет медленно, так как обращение за психолого-педагогической помощью в целях повышения репродуктивной культуры не является этнографической нормой, кроме того, такой вид платных образовательных услуг доступен в основном жителям крупных городов.
На основании предлагаемых критериев: статистического, ценностно-нормативного и потребительского, рассматриваемых в комплексе, можно сделать вывод о состоянии репродуктивной культуры населения в целом, представив его в виде условных обозначений: К1-К2-К3, где К1 (т. е. критерий 1) соответствует статистическому критерию, К2 - ценностнонормативному, К3 - потребительскому.
Если каждый из предлагаемых критериев оценивать в пределах троичной системы - высокий, средний, низкий, тогда количество комбинаций будет равно 27 (3, возведенное в 3 степень, как число размещений с повторениями из трех элементов по три [4, с. 11]), все они представлены в таблице.
Высокому уровню культуры репродуктивного поведения соответствуют такие сочетания статистического,
ценностно-нормативного и потребительского критериев, когда все три или не менее 2 показателей из трех имеют высокие значения в сочетании со средним значением (всего возможно 4 таких комбинации: см. табл.).
Следует отметить, что высокая оценка статистического критерия не означает буквально высоких значений выбранных статистических показателей, а говорит о том, что наблюдаемые и статистически отражаемые показатели здоровья матери и ребенка, а также естественного движения населения позволяют делать вывод о высоком уровне культуры репродуктивного поведения.
Низкому уровню культуры соответствуют комбинации, в которых все три заданных критерия или не менее двух из них имеют низкие значения (всего возможно 7 таких комбинаций: см. табл.). Соответственно среднему уровню соответствуют 16 комбинаций с разнообразным сочетанием высоких, средних и низких значений по выбранным критериям (при необходимости в рамках среднего уровня можно сделать дополнительные градации).
Гипотетически, на наш взгляд, ситуацию в России отражает комбинация «НСН», где Н обозначает низкий уровень культуры репродуктивного поведения по оценкам статистического и потребительского критериев; С -средний уровень по оценке ценностно-нормативного критерия, что в целом говорит о низком уровне культуры репродуктивного поведения, но улучшение некоторых демографических и медико-социальных показателей последних лет позволяет предположить развитие положительной динамики в дальнейшем.
Таким образом, для оценки состояния культуры репродуктивного поведения как социокультурной характеристики конкретного общества мы предлагаем использовать диагностический комплекс из трех критериев - статистического, ценностно-нормативного, потребительского. Статистический критерий складывается из ряда показателей, отражающих состояние здоровья и естественного движения населения. Нормативный критерий демонстрирует состояние этических, правовых и этнографических норм в данном обществе, а потребительский - степень доступности и потребительский спрос на определенные группы товаров и услуг, связанные с репродуктивным поведением.
Возможные комбинации выбранных критериев
'"'"-^К2-К3 К1 ВВ ВС СВ СС СН ВН НВ НС НН
В ВВВ ВВС ВСВ ВСС ВСН ВВН ВНВ ВНС ВНН
С СВВ СВС ССВ ССС ССН СВН СНВ СНС СНН
Н НВВ НВС НСВ НСС НСН НВН ННВ ННС ННН
Прим.: К1 - значения статистического критерия, К2-К3 - возможные комбинации показателей ценностно-нормативного и потребительского критериев культуры репродуктивного поведения; В, С, Н - высокий, средний, низкий показатели репродуктивного поведения по выбранному критерию.
1. Беловинский, Л. В. Культурно-исторические аспекты повседневности: содержание, структура и динамика: автореф. дис. ...
д-ра ист. наук / Л. В. Беловинский. - М., 2003. - 48 с.
2. Беляева, М. А. Культура репродуктивного поведения в контексте междисциплинарного синтеза: моногр. / М. А. Беляева. -Екатеринбург, 2009. - 176 с.
3. Беляева, М. А. Педагогическое осмысление понятия «репродуктивная культура» / М. А. Беляева // Понятийный аппарат педагогики и образования: сб. науч. тр. / отв. ред. Е. В. Ткаченко, М. А. Галагузова. - М.: Владос, 2007. - Вып. 5. - С. 273-285.
4. Виленкин, Н. Я. Комбинаторика / Н. Я. Виленкин. - М.: Наука, 1969. - 328 с.
5. Демографические исследования: сб. / отв. ред. А. И. Антонов. - М.: КДУ, 2009. - 292 с.
6. Культурология: ХХ в. [Электронный ресурс] / под ред. С. Я. Левита. - Режим доступа: http://www.philosophy.ru/edu/ ге17епс/к.Ыт1#ВМ90040.
7. Лелеко, В. Д. Культурология повседневности: становление и современное состояние / В. Д. Лелеко // Фундаментальные проблемы культурологии: в 4 т. Т. I. Теория культуры / отв. ред. Д. Л. Спивак. - СПб.: Алетейя, 2008. - С. 377-389.
8. Магомедова, А. А. Феномен повседневности (социально-филос. анализ): автореф. дис. ... канд. филос. наук / А. А. Магомедова. - СПб., 2000. - 28 с.
9. Федеральная служба государственной статистики [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/ connect/rosstat/rosstatsite/main/popu1ation.
10. Федюкин, В. К. Основы квалиметрии: учеб. для вузов / В. К. Федюкин. - М.: ФИЛИНЪ, 2004.
45
