CC BY
2Сорок лет спустя: личность и история. Часть 2
| й^: 10.31278/1810-6439-2025-23-2-189-206
Юрий Слёзкин, профессор докторантуры Калифорнийского университета в Беркли, старший научный сотрудник колледжа Санкт-Эдмунд-Холл в Оксфордском университете, член Американской академии наук и искусств:
Экономика перестала быть экономной и всё больше зависела от импорта технологий; идеология перестала быть легитимной и превратилась в тень забытого пророчества; общество (согласно статистике алкоголизма, дедовщины и детской смертности, а также в отражении бесчисленных осенних марафонов) село в электричку и уехало в Петушки; отдельно взятые народы устали от дружбы и всерьёз задумались о вражде (или о дружбе с другими народами); работники умственного труда полюбили «потенциального противника» и перенесли карго-культ с недостижимого коммунизма на воображаемый Запад; а партийные вожди, пришедшие к власти после ХХ съезда, простудились и умерли, не оставив наследников.
Какие-то реформы произошли бы в любом случае; остальное было делом рук Горбачёва и толстовской «совокупности воль», когда «всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события».
Как бы ни сочетались силы и воли, трудно представить себе новых российских руководителей, которые не попробовали бы влиться в семью «нормальных» государств. Ещё труднее представить себе западные правительства, которым бы эта идея понравилась.
СМ
Л
н
и (б (Г
Л £
О н и £ £
Л н и о Я V
и >
е
и
н
ф
«
X о а о и
см д
Фэн Шаолэй, руководитель Центра российских исследований в Восточно-
те
с Китайском педагогическом университете:
« .............................................................................
* &
о У китайцев сложилось два впечатления о Михаиле Горбачёве как о по-
5 литике. Первое: невероятные усилия по восстановлению советско-ки-
* тайских отношений. Второе: амбициозное стремление к всеобъемлющим
Ен
15 к распаду Советского Союза. Конечно, не только китайцы продолжают
« размышлять о «феномене Горбачёва» и его исторических последствиях,
реформам и улучшению отношений с Западом, что неожиданно привело
н поскольку он остаётся продуктом эпохи, тесно переплетённым с жизнью Е? целого поколения.
и
н Начнём с первого пункта. В начале 1980-х гг. Китай и СССР демонстри-
* ровали добрую волю и предлагали конкретные шаги для восстановления
& отношений. КНР в то время уже приступила к реформам и реализации по-о
и литики открытости. В 1982 г. Дэн Сяопин выразил надежду, что Москва снизит напряжённость на советско-китайской границе. Горбачёв был одним из ключевых советских политиков, выступавших за восстановление отношений с Китаем. Он как-то заметил, что инерция конфронтации, копившаяся десятилетиями, лишила стороны возможности переломить ситуацию. Любой политик, дипломат или эксперт, который пытается хотя бы немного разрядить напряжение, тут же сталкивается с обвинениями в предательстве национальных интересов. Нужна сильная фигура «наверху», чтобы двигаться вперёд. Заняв руководящий пост, Горбачёв продолжал стремиться к улучшению советско-китайских отношений. 14 мая 1989 г., отправляясь в Пекин, он сказал своему окружению: «Мы должны вести себя как молодые активисты, навещающие старейшин». Спустя два дня он встретился с Дэн Сяопином. По мнению Цянь Цичэня, который отвечал тогда за внешнюю политику КНР, «историческая миссия Горбачёва в Пекине заслуживает самых ярких строк» в истории двусторонних отношений.
Если усилия Горбачёва по нормализации советско-китайских отношений позволили Пекину официальном вступить в новую эру дипломатии ключевых стран и получить широкое международное признание, то его всеобъемлющие внутренние реформы, начатые в 1985 г. и в конечном итоге приведшие к распаду СССР, вызвали яростные споры. Исторические данные показывают, что к концу 1970-х - началу 1980-х гг. все основные мировые державы признавали необходимость преобразований в целях развития и совершенствования
управления. Но почему реформы Горбачёва, которых так ждали, закончились ™
л
На первый взгляд это ключевое различие между 1985-м и 2025-м годами. Сорок лет назад мир приветствовал глобализацию и универсальные ценности, в то время как сегодня тренд сменился на деглобализацию и приоритет национальных интересов. На самом деле баланс глобальных интересов с национальными и этническими требовался тогда, нужен он и сейчас, менялись только акценты. Для любого крупного государства, переживающего период трансформации, перекос в одну из сторон неизбежно ведёт к потрясениям. Эта тема до сих пор остаётся критически важной для размышлений.
Во-вторых, хотя Советский Союз всё ещё был цел и продолжал оказывать значительное влияние, особенно на близлежащие регионы, Горбачёв, прислушавшись к общественным настроениям, согласился на объединение Германии. Само по себе это не было проблемой. Но несмотря на устные заверения США и европейских лидеров, что «НАТО не будет расширяться на восток ни на дюйм», он не получил официальных письменных гарантий.
Эта оплошность в значительной степени привела к нынешней серии кровопролитных конфликтов в евразийском регионе. Размышляя о холодной войне, люди часто вспоминают эпоху активной конфронтации Востока и Запада. Но не менее важно и то, что на протяжении полувека Востоку и Западу удавалось поддерживать стабильность в Европе с помощью геополитических буферов. Память о том, что было прежде, проливает свет на процесс принятия решений сегодня.
Независимо от оценки горбачёвских реформ их опыт останется надолго. Последующие поколения могут относительно легко определять ошибки, приведшие к краху. Но для тех, кто непосредственно вовлечён в события, судить о возможных минусах и правильном балансе в режиме реального времени - чрезвычайно сложная задача.
Владимир Путин придерживается совершенно иных политических взглядов, чем Горбачёв. Однако в поздравительной телеграмме по случаю его
« *
а о
прискорбным провалом? Стоит выделить несколько деталей.
I и
Во-первых, в то время активно обсуждалась книга Горбачёва «Пере- с стройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира». В ней была представлена концепция «общих интересов человечества», вдохновившая многих на реформы и политику открытости. Но, изучив книгу, я не нашёл £ одного важного пункта: мне хотелось узнать, как он планировал защитить *
Ен
национальные и этнические интересы СССР, одновременно продвигая гло- £ бальные интересы человечества. 15
и >
С
и
н
ф
«
X О П О
и
™ 91-летия Путин отметил: «Вы прошли большой, насыщенный жизненный д
путь, по праву снискали высокий авторитет и признание. Отрадно, что се-с годня ваша многогранная работа содействует реализации востребованных социальных, просветительских, благотворительных проектов, развитию международного гуманитарного сотрудничества». Не думаю, что позитивные
«
£ а о
и
и >
С
и
н
ф
«
ж о а о и
£ высказывания Путина о бывшем советском лидере были исключительно * проявлением вежливости. Ключевым элементом реформ, начатых в 1985 г., £ были усилия по прекращению конфронтации холодной войны, устранению 15 угрозы ядерного конфликта и демонтаж жёстко централизованной системы « власти. Провал этих реформ не стоит объяснять ошибочностью изначальных намерений. К сожалению, Горбачёву не удалось найти путь к успешному до-£ стижению целей. Этот урок следует запомнить.
С другой стороны, атмосфера того времени тоже сыграла свою роль. Многие, преисполненные почти радикальной решимости, были готовы добиваться перемен, даже осознавая издержки. В результате, хотя холодная война закончилась, традиционные структуры демонтированы, а ядерное противостояние снизилось, остаётся вопрос: оправдывает ли достигнутый прогресс уплаченную цену и насколько устойчивыми оказались так называемые достижения? За прошедшие сорок лет мир кардинально изменил курс: от приоритета эффективности обратно к приоритету равенства, от глобализации - к национальным интересам и от мирного сосуществования -к враждебному мышлению. Учитывая эти сдвиги, возрождение консерватизма кажется неизбежным. Это бесценный урок того периода.
В конце 1980-х гг. Иммануил Валлерстайн предупреждал: «Мы являемся свидетелями периода, когда смыслы событий 1989 г. спешно и кардинально искажаются». Он отмечал, что пока бывшие коммунистические страны быстро заменяют плановую экономику рынком, Запад ошибочно воспринимает это как победу вильсоновского либерализма и крах ленинизма. Валлерстайн предостерегает: окончание холодной войны и распад СССР одновременно означают и упадок американской гегемонии. По его логике, в начале XIX века Россия помогла британцам победить Францию, позволив Великобритании стать доминирующей глобальной державой. В XX веке Советский Союз помог американцам победить Германию, что обеспечило его собственное возвышение вместе с США. Поэтому крах СССР был не просто распадом одной империи, а результатом глубоких сдвигов в мировой системе. Более того, поскольку холодная война строилась на дихотомии Соединённых Штатов и Советского Союза, исчезновение одного означало, что другой больше не
может сохранять свою изначальную роль. Хотя распада США и не произошло, ™
л
сегодня они явно прилагают огромные усилия, чтобы сохранить позицию
л
гегемона. В то же время, хотя Советский Союз ушёл в небытие, Россия воз- ¡^ рождается из пепла. Логика мировой системы Валлерстайна полностью не § материализовалась, но его предупреждение не стоит забывать. Это третий о важный урок эпохи Горбачёва. 5
На международной конференции в Стамбуле в конце 2011 г. мне вы- * пала честь встретиться с Горбачёвым и провести долгую и незабываемую
Годы оставили свой след, он был склонен к глубокомыслию и рефлексии. Он говорил об одиночестве после смерти жены Раисы, мемуары, которые он мне подарил, назывались «Наедине с собой». Он по-прежнему был глубоко обеспокоен состоянием своей страны и ситуацией на Ближнем Востоке. Но прежде всего он неоднократно выражал восхищение Китаем и его достижениями. На конференции он несколько раз публично одобрительно высказался об успехах КНР в развитии и дипломатии.
«Несмотря на свои достижения, Китай остаётся скромным и осторожным», - сказал он. Особое впечатление произвела сохранившаяся привязанность Горбачёва к Китаю после единственного визита в 1989 году. «Как бы мне хотелось ещё раз приехать в Китай, вновь побывать в Пекине и Шанхае и своими глазами увидеть изменения, которые там произошли», - признался он. К сожалению, я не смог помочь ему осуществить это желание. Тем не менее я твёрдо уверен, что дружба и сотрудничество, которые он когда-то укреплял между двумя великими соседями, сохранится для будущих поколений.
беседу. Он уже не был тем энергичным лидером, которого я каждый день * видел по телевизору во время учёбы в Советском Союзе в середине 1980-х. «
и >
С
и
н
ф
«
X О П О
и
Мохаммад Маранди, профессор Тегеранского университета:
Назначение Михаила Горбачёва генеральным секретарём ЦК КПСС стало поворотным моментом и ознаменовало начало преобразований в Советском Союзе и в мире. Хотя условия для изменений сложились давно, горбачёвские перестройка и гласность ускорили процесс и в конечном итоге привели к распаду страны. Реформы, основанные на новом политическом мышлении, были направлены на модернизацию советской системы и снижение напряжённости холодной войны. Однако их результаты оказались куда глубже, чем ожидалось, произошло переформатирование всей мировой гео-
политики. Сегодня эпоха Горбачёва вызывает вопрос: что было исторически неизбежно, а что пошло бы иначе при другом руководстве или принятии альтернативных решений?
В Иране реформы Горбачёва нашли отклик в политических кругах, поскольку концепции перестройки и открытости были знакомы стране после Исламской революции 1979 года. Хотя СССР воспринимали негативно, пребывание Горбачёва у власти способствовало постепенному улучшению советско-иранских отношений. Распад Советского Союза вызвал в Иране смешанные чувства. Большинство иранцев выступали против коммунистического правления, но было широко распространено мнение, что Соединённые Штаты используют перестройку и гласность для проникновения в страну и подрыва её изнутри. Такое восприятие усиливало опасения по поводу аналогичного вмешательства США в иранскую политику, что обусловило настороженное и часто критическое отношение к наследию Горбачёва.
Сегодня Горбачёва часто поминают в Иране в ходе политических дискуссий - в качестве предостережения. Если считается, что политик наивен в отношении Запада, его сравнивают с Горбачёвым. Распространены опасения, что реформы с благими целями могут непреднамеренно привести к ослаблению национального суверенитета из-за влияния поддерживаемых Западом акторов на гражданское общество и СМИ. Так отражается более глубокая обеспокоенность по поводу непредвиденных последствий политической открытости и реформ. В этом смысле эпоха Горбачёва оказала неоднозначное и длительное воздействие на иранский политический дискурс.
Роберт Легвольд, почётный профессор Колумбийского университета (США):
В марте 1986 г. мы с коллегой по Колумбийскому университету Северином Бялером организовали встречу ведущих советологов нашей страны, чтобы оценить произошедшее на XXVII съезде КПСС. По мнению большинства участников, Михаил Горбачёв осознавал растущее число неудач Советского Союза, включая кровоточащую рану Афганистана. Но они полагали, что его реакция будет ограничена сложившейся ситуацией. Самый смелый прогноз дал Джерри Хаф: по его мнению, Горбачёв мог стать новым Яношем Кадаром. Мы были не единственными, кто недооценивал Горбачёва и потенциал его исторических преобразований, - таких было немало и в СССР.
см
л н
и (б (Г
л £ а о н и £ £
Л н и о Я V £
и
с
и
Ф «
X о а о и
и >
С
и
н
ф
«
X О П О
и
Но рассматривать эти исторические преобразования в перспективе слож- ™ но, потому что намеченные цели так и не были достигнуты, а постулаты, на
л
которых они строились, оказались ошибочными. Возможно, именно поэто- ¡^ му оценки постфактум в основном сосредоточены на негативной стороне §
Л
истории. Спустя сорок лет перемены, которые принесла эта историческая о интерлюдия, практически исчезли, превратившись в подобие исторического £ же миража. Однако со временем историки, в том числе российские, начнут * рассматривать семь лет пребывания Горбачёва у власти как один из самых £
м
ярких периодов в тысячелетней истории России, особенно если он окажется предвестником пути, на который страна когда-нибудь вернётся. «
Если оценивать масштаб разрыва с тем, что существовало раньше, перемены, запущенные Горбачёвым, были экстраординарными. Он признавал, что с системой что-то в корне не так, ещё в 1983 г. в беседах с Александром Яковлевым в Канаде, где тот был послом СССР. Однако план преобразований формировался медленно. Кампания по ускорению 1986 г. ещё не стала перестройкой, это был первый шаг к освобождению экономики и общества от мёртвого груза закостенелой советской бюрократии. Импульс к полномасштабным реформам - перестройке - был более революционным. Горбачёв и его соратники-шестидесятники стремились вернуть советскую систему к тому, что считали ленинскими идеалами, к «социализму с человеческим лицом» - системе, открытой для демократии и уважения личности и базовых свобод.
Главная цель перестройки - восстановление жизнеспособности системы - оказалась её главной уязвимостью из-за неспособности увидеть, что система фатально порочна и её не спасти. Однако это не умаляет значение трансформации политической жизни. Эйфория освобождения от застоя и удушающего существования при предшественниках Горбачёва ощущалась в каждом новом проявлении свободы. Реакции аудитории на фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние» осенью 1986 г.; очередях в 5 утра по средам, чтобы успеть купить свежий номер «Московских новостей» и насладиться тем, что было похоже на свободу слова в уже неконтролируемой прессе; в том, что люди буквально прилипали к телеэкранам, чтобы следить за работой Съезда народных депутатов 1989 году. Но к 1990 г. эйфория стала проходить, потому что полки магазинов опустели, а готовность идти на следующие необходимые шаги экономической реформы иссякла. Тот факт, что стремление Горбачёва к экономическим преобразованиям (или способность их осуществлять) в конце концов натолкнулось на стену, не должен заслонять важнейшую перемену, которая произошла в те годы: у людей исчез страх. К 1987 г. и затем на протя-
™ жении пятнадцати лет после распада Советского Союза писатели,художники, л
журналисты, учёные, эксперты и даже политики высказывали своё мнение,
¡^ действовали, исходя из своих убеждений, пытались организовать поддержку
§ своих политических идей, не опасаясь последствий. а
о Разочаровывающая последняя глава этих семи лет также не должна
£ умалять необычайный эффект от сочетания устремлений Горбачёва к пере* менам дома и его кардинально иного подхода к внешнему миру. Хотя в то £ время мало кто это признавал, решимость Горбачёва избавиться от оков за-15 костенелой советской системы позволила ему терпимо относиться к свободе « в других сферах - например, принять «свободу выбора», которую, как он н заявил, должны иметь страны Восточной Европы. В одночасье он отбросил ^ все оправдания советских вторжений 1956, 1968 гг. и менее решительного в 1979-м. Он сделал это, руководствуясь ошибочной параллелью, заложенной в основу перестройки, - открытие системы восстановит её легитимность.
и
Ф
X
& Тем не менее он это сделал.
о
и Его идея «общеевропейского дома» тоже базировалась на заблуждении,
что жизненно важные социалистические идеи могут соседствовать с капиталистическими. Но здесь были зачатки и более масштабной модели преобразований. Вероятно, его замысел в чём-то похож на неудачные попытки построить евроатлантическое сообщество безопасности, о котором лидеры США, Европы и России регулярно говорили на протяжении двадцати лет после окончания холодной войны.
Однако фундаментальный разрыв с прошлым заключался в отказе от базового принципа советской внешней политики - «классового подхода» к внешнему миру. Как я писал в то время, Горбачёв «отбросил в сторону самую священную из советских внешнеполитических концепций - представление, что элементарная динамика международной политики заключается в напряжённости между двумя историческими социальными порядками: социализмом и капитализмом». Взамен он предложил идею универсальных ценностей и взаимозависимости наций.
Последствия этого исторического поворота кардинально изменили направление советской внешней политики. Советские вторжения в целях поддержки «национальных освободительных движений» прекратились, обширные обязательства по ведению борьбы в отдалённых регионах мира тоже остались в прошлом. Теперь приоритет был отдан коллективному реагированию на глобальные проблемы, а не угрозам со стороны потенциальных противников. Насилие перестало использоваться как инструмент
борьбы с недовольством внутри страны и метод сохранения контроля СССР ™ над слабеющим Варшавским договором.
Самое главное, что высказанная Горбачёвым в конце 1985 г. идея, что ¡^ национальная безопасность Советского Союза зависит от взаимной безопасности, задала принципиально иное направление развития советско-
«
а о
и
и >
С
и
н
ф
«
X О П О
и
американских отношений. 5
В начале правления Горбачёва, предчувствуя, что новый советский лидер *
Ен
принесёт нечто новое, нью-йоркский фонд Корпорации Карнеги организовал £ конференции для американских сенаторов и членов палаты представителей * (со временем они стали регулярными), чтобы обсудить перемены в СССР. « Тогда многие парламентарии задавались вопросом: «В наших ли интересах, чтобы Горбачёв добился успеха?» Ведь тогда противник станет более мощным и опасным. Когда меня пригласили выступить, я подчеркнул, что всё зависит от того, как будет развиваться политика Советского Союза в отношении США в процессе преобразований.
Последовавшее «принципиально иное направление» изменило сценарий. Соединённые Штаты из врага превратились в желанного партнёра. Трудно представить, что Брежнев мог бы участвовать в саммите в7, а Горбачёв сделал это в июне 1991 г. и призвал оказать помощь, необходимую для создания рыночной экономики в Советском Союзе. Более того, Горбачёв, потрясённый чернобыльской катастрофой, присоединился к Рональду Рейгану в благородном, хотя и неправильно понятом стремлении снять вопрос ядерного оружия в двусторонних отношениях. Процесс контроля над ядерными вооружениями был запущен за шестнадцать лет до того, как Горбачёв пришёл к власти, но никогда раньше (и никогда больше) усилия не имели такого мощного импульса, который давала приверженность советского лидера своим идеям, пока все эти усилия не сошли на нет в наши дни.
В то время как Горбачёв вместе с Рейганом, а затем Джорджем Бушем-старшим постепенно растапливали лёд в некоторых сферах двусторонних отношений, сосредоточившись на расширении сотрудничества, возник новый и, к сожалению, недолговечный феномен. Они стали доверять друг другу. На конференции в Принстоне в 1996 г. Анатолий Черняев отмечал: «У меня есть записи, сделанные во время бесед Горбачёва с Бушем и Бейкером [на саммите на Мальте в 1989 г.], которые доказывают, что между ними действительно сложились хорошие личные отношения, что Горбачёв доверял этим людям. У меня складывалось впечатление, что это было взаимно». Спустя сорок лет доверие между лидерами России и США равно нулю.
™ Сейчас, сорок лет спустя, размышляя о наследии Горбачёва, многие согла-л
сятся с утверждением литературоведа Юрия Лотмана, что в России самые рал
¡^ дикальные перемены, вопреки своим внешним проявлениям, на самом деле укрепляют традиции общества, которое они призваны изменить. Но может быть, ещё через сорок лет это наследие получит более глубокий резонанс,
«
£ а о
£ которыйперевеситсожаления? £
о ............................................................................
15 Александр Ракович, научный сотрудник Сербского института новейшей
истории:
Е? До окончания холодной войны граждане Советского Союза активно стре-
н мились к стандартам и предполагаемым гражданским свободам, которые
* предлагал Запад. Более того, в то время Запад имел гораздо более гуманное
& лицо, чем сейчас, поскольку два противоборствующих идеологических блока о
и корректировали друг друга. Однако сразу после падения Берлинской стены Запад продемонстрировал совершенно иную, экспансионистскую политику в отношении Восточной Европы, намереваясь дотянуться до России и разбить её как минимум на три части. Борьба сербского народа против Запада и НАТО в 1990-е гг. предотвратила немедленную кампанию Запада против России, которая был несколько дезориентирована после самороспуска и распада СССР.
Оглядываясь назад, мы можем сказать, что перестройка была процессом, который должен был предоставить гражданам Советского Союза больше свобод изнутри и одновременно связать их с теми странами мира, которые раньше были «запретным плодом». Однако, анализируя события тех лет, мы можем ясно видеть, что перестройка оказалась наивной и ошибочной, она привела к саморазрушению Советского Союза и потере стены из стран, защищавшей Москву от западного империализма. Кроме того, перестройка привела к децентрализации и дроблению Русской православной церкви в соответствии с вновь установленными границами.
Распад советской империи, в которой выросло несколько поколений, неизбежно должен был привести к утрате уверенности россиян в себе и длительному поиску новой государственной опоры и фундамента. В то же время десятки миллионов русских остались за пределами Российской Федерации, и Россия не получила никаких гарантий их будущего. Сегодняшняя Россия пытается исправить эти печальные последствия перестройки.
Начало перестройки было встречено в социалистической Югославии с надеждой, что советский социализм, как и югославский, движется к открытию страны для мира. Оттепель в отношениях между Востоком и Западом также вполне устраивала Югославию. Однако по мере приближения конца единой Югославии сербам стало очевидно, что из-за перестройки и, как её следствия, распада Советского Союза Москва не сможет сосредоточиться на Балканах, и сербы останутся в одиночестве.
Сян Ланьсинь, приглашённый научный сотрудник Белферского центра Гарвардского университета, заслуженный научный сотрудник Центра Стимсона (США):
Политика Михаила Горбачёва, особенно перестройка, привела к неста- *
бильности и в итоге распаду Советского Союза. Она отражала ошибочную &
о
веру, что окончание холодной войны сделает СССР снова великим. Но и Горбачёв добровольно согласился с поражением в холодной войне, поэтому изначальное основание политического союза, которое зиждилось на доминировании конкретных этносов в разных республиках, вряд ли могло устоять. Что ещё важнее, у русских не было опыта управления государством, которое не является полиэтнической империей. Дин Ачесон критически оценил фундаментальную проблему, с которой столкнулась постимперская Британия в своём знаменитом высказывании: «Британия потеряла империю, но пока ещё не нашла для себя новую роль». Можно было бы сказать так: Россия потеряла империю и теперь должна научиться управлять Российским государством.
Неудивительно, что Владимир Путин называет катастрофой распад Советского Союза, который он связывает с неуверенным руководством. Для Путина геополитические последствия очевидны: Горбачёв ослабил россиян, уязвил их национальную гордость и подорвал авторитет России в мире. Он даже не наладил толком отношения с Западом, на что была нацелена перестройка, а его «общеевропейский дом» оказался фантазией и фикцией. Китайский лидер Си Цзиньпин полностью разделяет мнение Путина о Горбачёве, но идёт ещё дальше, называя крах советской коммунистической системы делом рук «кучки парней без яиц», имея в виду советское руководство при Горбачёве.
СМ
Л
н
и (б (Г
Л £
О н и £ £
Л н и о Ж
£
и >
С
и
см
л н
и (б (Г
Л £ а о
Гленн Дисэн, профессор Университета Юго-Восточной Норвегии:
Усилия Горбачёва по реформированию стагнирующего Советского Союза и прекращению конфронтационной блоковой политики были необходимы 2 и достойны одобрения. Двухполюсная система борьбы за глобальное первенство, состоявшая из соперничающих военных блоков с несовместимыми идеологиями, неизбежно вела к чрезвычайно деструктивной
и
15 политике с нулевой суммой. Однако желание идеалистов преодолеть « силовую политику часто приводит к пренебрежению силой. Горбачёв вы-
и >
С
и
н
ф
«
X О П О
и
свободил националистические импульсы, которые разрушили Советский Союз, и подорвал равновесие, необходимое для строительства «общеевропейского дома».
Когда присутствует баланс сил, борьба с нулевой суммой может быть заменена сотрудничеством для укрепления неделимой безопасности, потому что, если есть ожидание взаимности, признаются определённые ограничения. Односторонние уступки Горбачёва, ослабление и в конечном итоге распад Советского Союза нарушили баланс, а следовательно, и необходимость считаться с интересами Москвы. Иной исход был бы возможен, стройся идеализм Горбачёва на силовых реалиях. Завершение холодной войны односторонними уступками привело к капитуляции. В 1990 г. замминистра обороны США Пол Вулфовиц отмечал: «С окончанием холодной войны мы можем безнаказанно использовать нашу армию. Советы не придут, чтобы нас заблокировать. У нас есть пять, может быть, десять лет, чтобы вычистить все эти старые советские суррогатные режимы, как в Ираке и Сирии, прежде чем появится следующая сверхдержава, которая бросит нам вызов».
Вместо сохранения паритета, необходимого для достижения обязывающих договорённостей по созданию инклюзивной европейской архитектуры безопасности, отсутствие стратегического баланса позволило Вашингтону строить новую Европу без России. Сейчас, когда НАТО себя исчерпала и появились новые центры, формируется новый баланс. России тоже следует учиться на ошибках оппонентов и стремиться построить Вестфальскую международную систему, основанную на балансе сил, чтобы смягчить соперничество в сфере безопасности, а не нанести поражение противникам.
Мартин Хоффманн, исполнительный директор Германо-российского форума: Восприятие Михаила Горбачёва в Германии значительно изменилось за де-
&
сятилетия, особенно после событий 2014 и 2022 годов. После объединения о Германии, прежде всего в 1990-е гг., он считался архитектором единства 5 и был провозглашён иконой мирных политических и общественных пере- *
Ен
мен в Европе. Однако растущая напряжённость между Западом и Россией £ и взвинчивание украинского конфликта заметно изменили отношение к Гор- 15 бачёву, который, по мнению западных элит, недостаточно дистанцировался «
и >
С
и Ен Ш S X о а о и
от российской власти в её критике расширения НАТО на восток.
В политическом и медийном пространстве воссоединение Германии всё с чаще интерпретируют как результат усилий Запада, в частности США. Смена перспективы усугубляется приходом молодых поколений, которые не застали 1980-е и 1990-е гг. и не испытывают эмоциональной связи ни с Горбачёвым, ни с Россией. Для них он скорее историческая фигура, усилия которой по установлению мира в итоге потерпели крах из-за геополитических амбиций Москвы. Тем не менее для старшего поколения он остаётся символом мирных перемен, связанных с восточной политикой Вилли Брандта и идеей «общего европейского дома».
Парадоксально и обидно, что Горбачёв даже в Германии потерял статус миротворца. Но он остаётся символом надежды, доказавшим, что мир в Европе возможен и Россия способна вносить в его укрепление значительный вклад. Его двойственное наследие отражает как потерянные надежды прошлого, так и вызовы для общего мирного будущего на континенте, которое без России невозможно.
Бертран Ренувен, основатель и лидер Nouvelle Action Royaliste, французского роялистского движения, возникшего после раскола с Action Française,участник президентских выборов 1974 года. В начале 1990-х гг. занимался оценкой реформ в посткоммунистических странах и перспектив европейского единства:
Многие аналитики рассматривают дипломатические процессы через призму якобы объективных закономерностей, продиктованных историей, экономикой или национальной психологией. Общественности предлагают
™ упрощённые схемы, которые скрывают неопределённость процессов и нел
однозначность их исходов. Зачастую такие концепции выдвигаются, чтобы
л
¡^ перечеркнуть прежние догмы, столь же категорично утверждавшие прямо
§ противоположное. а
о В 1970-е гг. французские интеллектуалы, перешедшие от ультралевых
£ взглядов к правозащитной риторике, заявляли, что Советский Союз никогда не избавится от тоталитаризма, хотя после смерти Сталина тоталитаризм уже фактически сошёл на нет. Те же самые люди в 1991 г. провозгласили «по-
м
беду Запада» над коммунизмом. Уверенные, что институты представительной « демократии сами по себе обеспечат народам процветание, они подготовили
и >
С
и
н
ф
«
почву для неолиберальных экономистов, навязавших новую версию «естественного хода вещей» - необратимый переход к рыночной экономике, который принесёт всеобщее благополучие после краха коллективистской системы.
& А поскольку, как говорится, счастье не приходит в одиночку, провозгла-и сили, что рынок и демократия сольются в едином процессе глобализации, который обеспечит человечеству вечное процветание.
Именно через эту призму - сочетание эмоций и идеологии - воспринимались реформы, начатые Михаилом Горбачёвым во второй половине 1980-х годов. Многие рассматривали его дипломатические инициативы сквозь привычные стереотипы - как очередную уловку «коварного коммунизма» и неисправимой коллективистской системы. Однако наряду с этим антисоветским скептицизмом существовала и другая точка зрения: искреннее восхищение Горбачёвым, которого чествовали как миротворца и великого реформатора. Окончание холодной войны, зафиксированное на мальтийском саммите в декабре 1989 г., либерализация советского режима, реформы в сельском хозяйстве, развитие мелкого частного бизнеса и реформирование государственных предприятий воспринимались как начало плавной трансформации общества, социальных норм и массового сознания.
Политический кризис 1991 г., распад Советского Союза, гиперинфляция, дефицит товаров и разгул экономической преступности рассматривались скорее как закономерные и неизбежные этапы перехода к демократии и рыночной экономике. Катастрофический характер этого перехода в 1992-1998 гг. практически не обсуждался во французском политическом истеблишменте, интеллектуальной среде и прессе.
Франция, как никакая другая западноевропейская страна, могла сыграть ключевую роль в переходе России к новой политической, экономической
и >
С
и
н
ф
«
и социальной системе. Французская академическая среда обладала глубо- ™
л
кими знаниями о советской экономике, которые могли бы сыграть важную
л
роль в её трансформации. ¡^
Вместо разрушения коллективистской экономики во имя иллюзорного §
«перехода к рынку» можно было выстроить промышленное и сельскохо- о
зяйственное производство в рамках смешанной модели, объединяющей £
государственный и частный секторы в едином проекте экономической ре- *
конструкции и социальной защиты. Такая система требовала сильной поли- £
тической власти, способной ставить общественные интересы выше частных, *
а также независимой судебной системы и правоохранительных органов, « защищённых от давления и коррупции.
Обладая богатым опытом государственного управления, Франция могла
предложить модель смешанной экономики, которая успешно применялась
после войны, когда государственные и частные предприятия сотрудничали
в рамках индикативного планирования. &
о
Такой подход позволил бы сохранить значительный государствен- и ный промышленный и коммерческий сектор, учитывая сложившиеся производственные связи, а также провести контролируемую приватизацию предприятий, не отвечающих критериям общественной полезности. Защита внутреннего рынка, контроль за движением капитала, стимулирующая экспорт денежно-кредитная политика и налоговые механизмы, направленные на инвестиции в производство и сохранение социальной защиты, поддержали бы сложный процесс перехода от коллективистской экономики к децентрализованной системе, сочетающей национальное развитие, свободную торговлю в частном секторе и социальную экономику - ключевой элемент французского опыта.
Западные элиты навязали постсоветским государствам две опасные иллюзии. Первая - вера в «переход к рынку» как естественное продолжение успеха неолиберализма на Западе, хотя в действительности государство всегда оставалось основным гарантом экономического роста и социальной стабильности. Вторая - иллюзия, что Европейский союз готов поделиться своим кажущимся процветанием с новыми членами и предложить государствам российской, центральноазиатской и кавказской периферии универсальную модель успешного развития.
Умалчивалось, что Европейский союз годами выстраивал сложную систему договоров и институтов управления, так и не сделав выбор между межправительственным сотрудничеством и наднациональным управлением,
™ между эффективной европейской интеграцией и подчинением Соединённым д
и >
С
и
н
ф
*
о а о и
Штатам. Не упоминалось и о том, что благосостояние не будет распределено
те
¡^ равномерно, а сохранится в большей степени у тех, кто уже его имеет, тогда
§ как новые члены союза станут поставщиками дешёвой рабочей силы. а
и
£ .............................................................................
* Флеминг Розе, главный редактор газеты Рп'ИеЬ$Ьгеуе1 (Дания):
н
О .............................................................................
м
Самой важной характеристикой Горбачёва было то, что он в значительной « степени отказался от применения силы против своих политических оппонентов, хотя были исключения: Грузия в 1989 г., Азербайджан в 1990 г. и Литва в 1991-м. Если бы он отправил Бориса Ельцина послом на Кубу в 1988-м вместо того, чтобы дать ему незначительный пост в Москве, многое потом выглядело бы иначе.
Новое политическое мышление было прекрасной идеей, но столь же наивной и утопичной, как и идеи коммунизма. То же относилось и к стремлению Горбачёва и значительной части российской элиты добиться признания Запада и включения в западное сообщество в качестве равноправного партнёра. Спустя сорок лет игра вокруг объединения Германии и вопрос о новом порядке европейской безопасности кажутся центральными. Почему Горбачёв изменил свою позицию по вопросу о вхождении Германии в НАТО, не потребовав ничего принципиального взамен? От категорического «нет» объединённой Германии в НАТО к безоговорочному «да»? Много лет спустя советник Джорджа Буша-старшего по национальной безопасности Брент Скоукрофт всё ещё не понимал, почему Горбачёв не сделал канцлеру Германии Гельмуту Колю выгодное предложение о выводе всех советских войск в обмен на воссоединённую, но нейтральную Германию, что, по мнению Скоукрофта, поставило бы вопрос о присутствии американских войск в Европе и будущем НАТО.
Горбачёв размышлял о национальном вопросе, вспоминая Ленина, но в отличие от последнего, он считал этот вопрос положительно решённым в СССР. Это он утверждал в книге о перестройке и новом политическом мышлении, которую продиктовал летом 1987 года. Однако к распаду Советский Союз привёл именно национализм, в том числе и в России, где Борис Ельцин использовал либеральный национализм в борьбе с Горбачёвым и союзным центром. Если бы Горбачёв лучше понимал националистические механизмы, он, возможно, спас бы страну так же, как это сделал Ленин со своей
формулой «национальный по форме, социалистический по содержанию». Ленин был единственным лидером после Первой мировой войны, который смог собрать большую часть распавшейся империи в новое государственное образование.
Оглядываясь назад, уже не кажется, что распад Советского Союза и его экономический крах был совершенно неизбежным. У Горбачёва было довольно ограниченное понимание того, как работает рыночная экономика, и это определило реформы, которые в ряде областей оказались катастрофическими и только ускорили упадок.
Чжан Шухуа, профессор Института политических наук Академии общественных наук КНР, исполнительный президент Китайской ассоциации политологии:
........................................................................................................................................а
о
В современном мире складывается сложная, запутанная ситуация. Между- и народное сотрудничество находится в упадке, а соперничество и игра, в которой участвуют ведущие державы, всё более интенсивны. В то же время искусственный интеллект, биотехнологии и т.д. меняют человеческое общество. Мировая политика находится на перепутье истории: возобладают ли мир и сотрудничество или война и конфронтация? Наша планета подобна гигантскому кораблю, попавшему в шторм, и разумные государственные деятели - несомненно, ключевая сила, способная им управлять.
Разумные государственные деятели должны обладать чувством исторической миссии и глобальным видением, быть готовыми жертвовать личными и групповыми интересами. Им не следует ограничиваться узким кругом - необходимо обращаться к широким массам, заботиться о прогрессе всего мира и благополучии человечества.
Разумные государственные деятели призваны сделать мир краеугольным камнем своей работы и активно продвигать диалог и переговоры между странами. В международных спорах сила способна обеспечить временное сдерживание, но построить долгосрочный мир трудно.
Пламя израильско-палестинского конфликта бушует давно, унося бесчисленное число жизней и уничтожая дома. На данном этапе разумные государственные деятели должны отказаться от узкого геополитического мышления, отстаивать справедливость, строить коммуникационные мосты, призывать конфликтующие стороны отбросить ненависть и стремиться к ре-
СМ
Л
н
и (б (Г
Л £
О н и £ £
Л н и о Я V £
и >
С
и
ф «
X а
™ шению ключевых проблем, таких как территориальные и религиозные споры, путём мирных переговоров. Посредством диалога нужно искать общие инте-С ресы, регулировать разногласия с помощью компромиссов и толерантности. Это позволит вселить надежду на мир и стабильность в регионе и даже во всём мире.
«
£ а о
и
и >
С
и
н
ф
« *
о а о и
£ Приоритетное внимание разумные государственные деятели должны
* уделять развитию. Развитие - ключ к решению всех проблем. Содействие £ глобальному прогрессу должно стать важной миссией для разумных госу-15 дарственных деятелей. Осознавая растущий разрыв между Севером и Югом, « а также по-прежнему острые проблемы бедности, голода и т.д., разумные государственные деятели должны сообща способствовать построению экономики открытого мира. Развитым странам пора взять на себя больше ответственности, обеспечить техническую и финансовую поддержку развивающимся, помочь им повысить качество инфраструктуры, образования и здравоохранения, сократить разрыв между богатыми и бедными, стремиться к всеобщему развитию и процветанию.
Разумным государственным деятелям также важно уважать различные культуры, продвигать обмены и взаимное обучение между цивилизациями. Разные страны и этнические группы обладают уникальной культурой и ценностями, которые в совокупности образуют блистательную галактику человеческой цивилизации. Необходимо ликвидировать культурные барьеры, содействовать обменам и стремиться к пониманию и доверию между этническими группами. Культурные различия - движущая сила взаимного обучения и всеобщего прогресса, а не источник конфликтов.
На постоянно меняющейся мировой арене разумные государственные деятели - защитники мира, сторонники развития и проводники цивилизации. Только руководствуясь рациональностью и ориентируясь на взаимовыгодное сотрудничество, мы выберемся из густого тумана и приведём мир к блестящему будущему.
