CC BY
68
ВОПРОСЫ ИСТОРИИ
О 2003 г. С.СКазаров
СОРАТНИКИ ПИРРА (просопографический экскурс)
Личность эпирского царя Пирра была настолько яркой и блистательной, что на ее фоне вольно или невольно окружавшие его лица оказывались как бы на втором плане. Поэтому не случайно его полководцы и советники были мало удостоены вниманием таких авторов, как Плутарх, Аппиан или Юстин. Это в свою очередь нашло свое отражение и в новейшей историографии: если Пирру посвящена довольно обширная литература, то его соратники удостоились вниманием лишь немецкого ученого Ф. Сандбергера, посвятившего им свое просопографическое исследование [1].
Однако сохранившаяся античная традиция позволяет нам составить общее представление об окружении этого выдающегося государственного деятеля и полководца. Еще со времен Александра Великого при дворах эллинистических монархов формировался круг доверенных лиц - так называемых друзей (cpiloi), на которых тот или иной правитель мог полностью положиться и которые пользовались у него особым доверием. Не был исключением в этом отношении и Пирр.
В кругу друзей и советников царя Пирра самым выдающимся и блестящим деятелем, без сомнения, был Киней. Античная историческая традиция указывает на его фессалийское происхождение (Plut. Pyrrh. 14; App. Samn. 10,1). Его называли доверенным лицом, послом, министром и даже канцлером Пирра [2]. О его деятельности до 280 г. (здесь и далее все даты указаны до н.э.) нам практически ничего не известно, и впервые образ Кинея обретает реальные очертания благодаря поздней римской традиции [3]. Прежде всего Киней выступает как выдающийся оратор и ученик Демосфена. Его ораторские способности и умения были поставлены на уровень самых известных аттических ораторов (Plut. Pyrrh. 14; App. Samn.10, 1; Dio IX, 40,5).
По сообщению Элиана, именно фессалиец Киней переработал сочинение Энея из Стимфала о военном деле (Aelian. Takt. I, 2). Вполне вероятно, что такая работа Кинея была вызвана утратой сочинения Энея [4], что подтверждает Цицерон в одном из своих посланий (Cic. ad. fam. IX, 25, 1). Решающим аргументом в идентификации соратника эпирского царя с редактором сочинения Энея является то, что в обеих работах упоминается сам Пирр [1, с. 120]. Эти извлечения из работы Энея должны были составлять подготовительные материалы к его труду о тактике [5, с. 681; 6, с. 275]. Вероятно, писательские способности Киней применил и при переработке воспоминаний своего царя. Такое предположение основывается на указаниях Дионисия
Галикарнасского (XX, 10, 4) и Павсания (I, 12, 2) о том, что не один Пирр был автором воспоминаний, что также подтверждает признанный авторитет И.Г. Дрой-зен [7, с. 129], а итальянский историк М. Сегре даже называет Кинея apxiypa|i[meus [8].
Таким образом, проблема идентификации оратора Кинея с вышеназванным военным тактиком может считаться решенной, однако неясным остается вопрос: упомянутый ли Киней является автором не дошедшей до нас «Истории Фессалии»?
И.Г. Дройзен утвердительно отвечает на данный вопрос [7, с. 131], а У. Виламовиц, также идентифицируя их, даже считает, что при этом Кинея можно назвать военным историком [9]. В свою очередь Ф. Якоби указывает, что название этого произведения «Фес-салика», которое мы находим у К. Мюллера и Дрой-зена, весьма предположительно. По его мнению, работа Кинея могла находиться в истории Пирра, содержащей сведения о мифических связях между Фессалией и Эпиром [5, с. 608, 681]. Однако заметим, что другие исследователи весьма осторожно относятся к подобной идентификации [10].
К сожалению, античная историческая традиция не дает нам ответа на вопрос, когда и при каких обстоятельствах состоялось знакомство Пирра с Кинеем? Вполне вероятно, что оно произошло в 291 г. во время похода эпирского царя в Фессалию [6, с. 275; 11, с. 73].
Весьма противоречивым источником, позволяющим в некоторой степени судить как о планах Пирра, так и о взглядах Кинея, является их известная беседа, приводимая Плутархом (Plut. Pyrrh. 14) и другими авторами (Dio IX, 40, 5; Zon. VIII, 2, 7). Оставив в стороне вопрос об аутентичности данной беседы, отметим здесь главное: выдумкой может быть лишь та часть беседы, в которой говорится о грандиозных планах Пирра. Это могло быть сделано для изображения его неуемных аппетитов и честолюбивых амбиций. Киней же предстает перед нами эпикурейцем, желающим свободы и увеселений без войн и кровопролития [1, с. 121]. Тем не менее он оказался не в силах переубедить Пирра.
В конце 281 г. Пирр отправляет Кинея во главе дипломатической миссии в сопровождении небольшой части воинов в Тарент (Plut. Pyrrh. 15; Zon VIII,
2, 8). Под руководством Кинея должно было находиться около 3 тысяч воинов. Именно его прибытие коренным образом изменило ситуацию в городе. Те, кто ранее склонялись к мирным переговорам с римлянами, теперь заняли противоположную позицию. На наш взгляд, решающую роль в этом должны были
сыграть выдающиеся ораторские и дипломатические способности фессалийца. Политика Тарента по отношению к Риму резко изменила свой характер: мирный и спокойный настрой сменился на военный и решительный. Результатом этого было смещение проримски настроенного стратега-автократора Агиса [6, с. 281; 12].
Вслед за Кинеем в Тарент прибыла еще одна часть эпиротского войска во главе с Милоном, а затем появился и сам царь Пирр со своими основными силами. С частью воинов Киней торжественно встретил его за стенами города. С этого времени военная деятельность Пирра как полководца неразрывно дополняется дипломатической деятельностью, в которой, без сомнения, решающую роль играл Киней, возглавлявший все греческие делегации во время переговоров с римлянами.
Источники, достаточно подробно излагающие эти события, своим тенденциозным освещением делают реконструкцию фактических событий практически невозможной [13].
После поражения римлян при Гераклее состоялся первый обмен посольствами с римлянами. В Рим отправилась греческая миссия во главе с Кинеем. Вероятнее всего главной его целью было разведать настроение римлян, ознакомиться с их военной и политической организацией. Это и понятно, ведь происходили первые политические и дипломатические контакты между греками и римлянами. Более того, как нам представляется, Киней был первым греком, удостоившимся чести посетить Рим с официальным визитом и выступить в сенате.
Заключение мира с последующим военным союзом должно было, по-видимому, стать следующим шагом Пирра. Действительно вся деятельность Кинея в Риме была направлена на установление дружественных контактов с ведущими государственными деятелями Рима. При этом он проявил большую активность. Его многочисленные визиты привели к знакомству со многими сенаторами и знатными людьми Рима (см.: Cic.Tusc. I, 59; Plin Nat. hist.VII, 24, 85; Solinus. Collect.rerum memor. I, 109). Но дары, щедро раздаваемые Кинеем не только сенаторам, но и их женам и детям, были расценены римлянами как попытка подкупа и отвергнуты. Впоследствии не один раз этот эпизод служил примером доблести и благочестия римлян в эпоху ранней республики (Liv. XXXIV, 4, 6; App.Samn. 11, 1; Diod. XXI, 6, 3; Plut.Pyrrh. 18; Dio. IX, 40,40; Val. Max. IV, 3, 14; Zon. VII, 4, 9).
Во время своего пребывания в Риме Киней имел возможность изучить образ жизни и государственное устройство римлян. Результаты своих наблюдений он должен был сообщить Пирру. Когда общественное мнение было должным образом подготовлено Кинеем в пользу заключения мира и союза с Пирром, фессалийский оратор получил возможность выступить в сенате. Такой возможности никто из греков ранее не удостаивался. Киней сообщил об освобождении пленных без выкупа, взамен требуя дружбы с Римом и безопасности для греков Южной Италии.
Политическая обстановка в Италии - поражение при Гераклее, переход части италийцев на сторону Пирра, туманные перспективы с грозным противником уже почти склонили римлян к заключению перемирия. Однако планы Кинея внезапно рухнули, как карточный домик: римляне отказались от заключения договора, выдвинув одно непременное условие: Пирр должен покинуть землю Италии, иначе война с ним будет продолжаться (Plut. Pyrrh. 19; App. Samn. 10, 1; Eutrop. II, 13).
Что послужило причиной столь резкой перемены со стороны римлян, тема особого разговора, но факт остается фактом: отказ римлян от предложений Пирра означал неудачу дипломатической миссии Кинея. Не имея полномочий на принятие римских условий, ему пришлось вернуться в Тарент для обсуждения их требований с Пирром.
Без сомнения, Киней хорошо разобрался в политической ситуации. Он убедился в необходимости заключения мира с римлянами. Описывая свои впечатления о Риме, он сравнивал сенат с «собранием царей» (Liv. IX, 17, 14; Flor. I, 13, 20; Plut. Pyrrh. 19; App.Samn. 10, 9; Just. XVIII, 2, 10; Eutrop. II, 13), a Рим - с Лернейской гидрой (Plut. Pyrrh. 19; Flor. I, 13, 19; Dio IX, 40, 28). Сохранилось интересное, но довольно сомнительное упоминание Плиния о суждении Кинея о вине из Ариции (Plin Nat. hist. 14, 1). Для того чтобы убедить Пирра, без сомнения, он мог немного сгустить краски, однако его предложения должны были базироваться на трезвом анализе соотношения как сил Пирра и его союзников, так и набирающего мощь Рима, который к тому же находился на грани заключения военного союза с Карфагеном. Мудрый политик, Киней не мог не понимать, что даже такому прекрасному полководцу, как Пирр, вести одновременно борьбу против Рима и Карфагена явно не под силу.
Киней принимает активное участие в приеме римского посольства во главе с Г. Фабрицием. При этом он рассказывает римлянину о Греции, о ее философах, в том числе и об Эпикуре. Это свидетельство, вероятно, исходит из римского источника и содержится у Плутарха (Plut. Pyrrh. 20) и Валерия Максима (Val. Max. IV. 3, 6).
Относительно вопроса о возвращении пленных Пирр также должен был советоваться со своим соратником [1, с. 125]. При этом Киней ратовал за освобождение пленных без выкупа и за заключение договора с Римом (Dio. IX, 40; Zon. VII, 4, 4). Однако, как нам уже известно, Пирр не всегда принимал его советы.
После битвы при Аускуле 279 г. состоялись новые переговоры, а позднее, летом 278 г., Киней должен был повторно вести переговоры в Риме [14, с. 476]. Несмотря на новое поражение, римляне вновь, как может показаться, проявили неуступчивость. Заключенное ранее перемирие не было ратифицировано по одной причине: карфагеняне опередили Пирра с заключением союзного договора (Polyb. III, 25, 1; Diod. XXII, 7, 5; Just. XXVIII, 2, 6). Подробности этой миссии Кинея неизвестны, но, видимо, она, как и первая,
окончилась неудачей. Мир Пирра с Римом при посредничестве Кинея так и не был заключен.
К 278 г. Пирр уже принял решение переправиться на Сицилию. Для предварительных переговоров с сицилийскими городами было отправлено посольство, которое вновь возглавил Киней. По мнению немецкого ученого Э. Ольсхаузена, Киней посетил Сиракузы, Акрагант и Тавромений: Хотя о ходе переговоров и их результатах нам ничего неизвестно, однако, судя по тому, что условия устроили Пирра, можно предположить, что Киней выполнил его поручение. Также следует согласиться с мнением Э. Ольсхаузена, что успешная переправа на Сицилию была подготовлена Кинеем [15]. Это последняя достоверная информация о Кинее. По мнению Б.Г. Нибура, он умер во время сицилийской экспедиции Пирра [16], что подтверждают и другие исследователи [6, с. 455; 11, с. 73]. Если вспомнить, что Киней еще был учеником Демосфена, то он дожил до очень преклонного возраста.
Дальнейшие действия Пирра на почве дипломатии были столь неудачны, что это позволило некоторым исследователям считать, что после смерти Кинея Пирр пользовался услугами «недостойных советников» [17, с. 207]. Другие весьма позитивно оценивают деятельность Кинея [18], отдельные считают наличие источников недостаточным для подобной оценки [7, с. 131; 14, с. 476; 17, с. 207]. По сообщениям Плутарха (Plut. Pyrrh. 14) и Диона Кассия (Dio IX, 40, 5) Пирр высоко ценил Кинея. Он говорил, что Киней ВЗЯЛ больше городов с ПОМОЩЬЮ слова (...TOIS Xoyois), нежели он сам с помощью оружия (...TOIS О7ttans).
Оценивая данные античной исторической традиции, можно сказать, что, хотя Пирр и не всегда считался с мнением Кинея, без сомнения, этот многосторонне развитый человек занимал выдающееся место среди советников царя и оказал значительное влияние на его правление.
Кроме дипломата и оратора Кинея, к числу лучших стратегов Пирра в первую очередь можно отнести Милона. Этот верный соратник Пирра, по словам У.фон Хассела, «выполнял самые неблагодарные задачи» [19]. Перед своим прибытием с главными силами 'в Италию Пирр направил сюда трехтысячный отряд, во главе которого находились Киней и Милон. Если первому предстояло решать чисто дипломатические задачи, то на долю последнего отводились сугубо военные вопросы.
Прибыв в Тарент, Милон предпринял решительные шага. Он первым увидел, что войска, обещанные Пирру тарентинцами, существуют только в их воображении, и информировал об этом царя. Кроме того, прибытие Кинея и Милона положили конец колебаниям тарентинцев, не оставив им выбора. Милон лично занялся охраной городских стен (Zon. VIII, 2, 8). Между ним и тарентинцами установились хорошие отношения, и его солдаты были снабжены необходимым продовольствием.
Совместно с прибывшими войсками Милона та-рентинцы активизировали свои действия против римлян. Милон изгнал консула Луция Эмилия Барбулу из
соседних с Тарентом областей Апулии, при этом союзный флот постоянно беспокоил отступающих по побережью римлян. Об участии Милона в битве при Гераклее, к сожалению, ничего неизвестно, но можно предположить, что и он был в числе победителей.
Свидетельством высокого положения Милона при дворе Пирра может служить его участие на Совете после Гераклеи, где обсуждался вопрос о возможном возвращении пленных и о перспективах продолжения войны. Мнения соратников Пирра разделились: если Киней предложил отпустить пленных и заключить перемирие, то Милон настаивал на полном разгроме побежденного врага, выступал как сторонник решительных и жестких мер против римлян. Однако на этот раз Пирр взял сторону Кинея.
Когда в 278 г. Пирр переправился на Сицилию, он поручил Милону охрану Тарента и прилегающих к нему областей. Тот должен был взаимодействовать с Локрами, где во главе гарнизона стоял сын Пирра Гелен, которого позднее, однако, отец отозвал на Сицилию.
Воспользовавшись отсутствием Пирра в Италии, римляне повели наступление на города Великой Греции. Они осадили Кротон, но прибывший сюда из Тарента Милон отбросил их от города. Тогда римляне пошли на хитрость: они сделали вид, что предприняли марш против соседних Локр, и когда греческий гарнизон покинул Кротон, чтобы прийти на помощь Локрам, римляне вступили в незащищенный город (Front. III, 6,4).
Тяжелой неудачей для Милона была последующая потеря Локр. Восставшие внезапно горожане перебили эпирский гарнизон и открыли ворота римлянам. Однако, несмотря на потерю двух городов, Милон четко контролировал ситуацию в Тарепте, удержав город до прибытия Пирра.
Покинув Италию в 275 г. во второй раз и уже, как оказалось, навсегда, Пирр вновь доверил Милону защиту Тарента и, как и в первый раз, оставил с ним своего сына Гелена. И на этот раз Милон удержал ситуацию под контролем, успешно отбив предпринятую против него атаку части горожан во главе с неким Никоном (Zon.VIII, 6, 10-12).
В 273 г. Пирр отозвал своего сына Гелена с частью войск в Эпир, готовясь к решающей схватке с Антигоном Гонатом. По мнению Б.Низе, сохранение эпир-ского гарнизона в Таренте во главе с Милоном свидетельствовало о том, что Пирр не смирился с поражением в Италии и имел серьезные намерения продолжить войну (см. также: Paus. I, 10, 1).
После гибели Пирра Милон оказался в безнадежном положении. Борьба за город потеряла для него всякий смысл, и теперь предстояло с чсстыо выйти из создавшегося положения. Как сообщает Фронтин (III,
3, 1), римский консул Папирий Курсор, подошедший к Таренту, обещал Милону и его воинам полную безопасность в случае содействия в сдаче города. Отправившись лично послом к консулу с согласия тарентинцев, Милон передал гражданам условия римлян, которые и были приняты при его активном содействии. Большинство исследователей единодушны
во мнении, что Тарент не был захвачен силой оружия. После этих событий, Милон, вероятнее всего, был отозван в Эпир Александром, сыном и наследником Пирра. О его дальнейшей судьбе, к сожалению, ничего неизвестно. а
У Плутарха мы узнаем имя еще одного друга и соратника Пирра Мегакла (Plut. Pyrrh. 16, 17).В первом эпизоде он сопровождал Пирра, совершавшего осмотр позиций римского войска. Именно к Мегаклу была обращена известная фраза царя «порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский, а каковы они в йеле - посмотрим». Едва ли, как нам кажется, царь стал бы делиться впечатлениями с простым воином. Скорее всего это был человек из ближайшего окружения царя, причем сведущий в военном деле.
Во втором эпизоде Пирр обменялся с Мегаклом одеждой и оружием, что в конечном итоге спасло жизнь царю: приняв Мегакла за Пирра, на него устремилось множество врагов, и один из них, Дексий, сразил его и сорвал с него шлем и плащ, думая, что убил самого Пирра. ■
Совершить подобный поступок - рискнуть своей жизнью ради спасения жизни царя и друга - мог только очень близкий ему человек. Не случайно Дионисий Галикарнасский отмечает, что царь был в великой печали за своего «верного и преданного друга». И у нас нет оснований сомневаться в достоверности этого факта.
К конникам личной охраны Пирра принадлежал македонянин Леоннант, сын Леофанта. В битве при Гераклее, находясь рядом с царем, он предупредил его об опасности и в нужный момент спас Пирра от грозного италийца Оплака (Plut. Pyrrh. 16; Dion Hal. XIX, 12, 1; Zon. VIII, 8,3).
Подобно другим эллинистическим монархам, Пирр старался привлечь к своему двору представителей интеллектуальной элиты тогдашней эпохи. Несмотря на то, что большую часть своей жизни Пирр проводил в войнах и походах, мы видим в числе его соратников не только полководцев и воинов, но и тех, чьим оружием было перо.
В их числе оказался известный поэт, автор многочисленных эпиграмм Леонид Тарентский. О жизни и деятельности этого поистине талантливого поэта сохранилось мало достоверной информации, но кое-какие факты все-таки нам известны.
Покинув Тарент, Леонид отправился в Эпир сначала к царю Неоптолему, а затем, после смерти последнего, оставался при дворе Пирра [20]. Поскольку сам он был родом из Тарента, можно допустить, что он сопровождал Пирра во время его переправы в свой родной город. Его эпиграмма, посвященная пожертвованию Пирра, может свидетельствовать о том, что он мог находиться рядом с царем во время его Западной кампании. Возможно, что лишь после смерти Пирра он начал жизнь странствующего поэта, завершил ее в Египте и был похоронен в Александрии [21].
Также рядом с Пирром во время его войн и походов находился его придворный историк Проксен, ко-
Ростовский государственный педагогический университет
торый должен был не только составлять героическую родословную своего царя, но запечатлевать все его победы на полях сражений [22].
Итак, в ближайшем окружении Пирра находились не только отважные полководцы и воины, как Милон или Мегакл, но и образованнейшие люди того времени типа оратора и дипломата Кинея, поэта Леонида из Тарента, историка Проксена, что в свою очередь добавляет новые штрихи к портрету самого Пирра.
Литература ,
1. Sandberger F. Prosopographie zur Geschichte des Pyrrhos. Stuttgart, 1970.
2. Beloch CJ. Griechische Geschichte. Bd. 4. Abt. 1. Berlin, 1927. S. 551.
3. Niese B. Zur Geschichte des pyrrhischen Krieges // Hermes. 1896. T. 31. S. 506.
4. Fischer H. Quastiones Aenaeanae. Giessen, 1914. S. 66.
5. Jacoby F. Fragmente des griechischen Historiker. Vol. 3. Berlin, 1923. S. 681.
6. Leveque P. Pyrrhus. Paris, 1957. P. 275.
7. Droysen J.G. Geschichte des Hellenismus. Bd. 3. Gotha, 1878. S. 129.
8. Segre M. La fonti di Pausania per la storia dei Diado-chi // Historia. Vol. 2.1928. P. 224.
9. Wilamovitz-Moelledorf U. Hellenistische Dichtung in der Zeit des Kallimachos. Berlin, 1924. S. 36.
10. Westlake H.D. Thessaly in the fourth century B.C. L., 1935. P. 44;
11. Nederlof A.B. Plutarch's Leven van Pyrrhus. Leyde, 1940. P. 73.
12. Wuilleumier P. Tarente les origines a la conquete romaine. Paris, 1939. P. 108.
13. Leßowitz M.P. Pyrrhus' negotiations with Romans 280-278 B.C. // Harvard Studies in Classisal Philology. 1959. Vol. 64. P. 147.
14. Stahelin F. Kineas // RE. Bd. 11.
15. Olshausen E. Prosopographie der hellenistischen Koe-nigsgesandten. T.l. Lovanii, 1974. S. 272-273.
16. Niebuhr B.G. Römische Geschichte. Bd. 3. Berlin, 1874. S. 562.
17. Schubert R. Geschichte des Pyrrhus. Königsberg, 1894.
18. Herzberg G. Rom und König Pyrrhus. Halle, J870. S. 68; Mommsen T. Römische Geschichte. Bd. 1. Berlin, 1854. S. 399.
19. Hassel U. Pyrrhus. München, 1947. S. 67.
20. О творчестве Леонида из Тарента подробнее см.: Hansen В. De Leonida Tarentino. Diss. Leipzig, 1914; Gigante M. L'edera di Leonida. Napoli, 1971.
21. Чистякова H.A. Греческая эпиграмма. VIII - VI вв. до н.э. Л., 1983. С. 178.
22. О Проксене специально см.: Susemihl F. Geschichte der Literatur in der Alexanderzeit. Bd. 1. Leipzig, 1891. S. 559; Ziegler K. Proxenos // RE. Bd. 23, Hbbd. 35. Sp. 1033-1034.
_______________________________________________4 ноября 2002 г.
