CC BY
87
ТЕОРИЯ ГУМАНИТАРНОГО ПОЗНАНИЯ
УДК 130.2
Сопоставление концептуальных полей «богатство / бедность» в китайской и русской лингвокультурах: анализ результатов ассоциативного эксперимента и социологического опроса
Статья посвящена описанию результатов ассоциативного эксперимента и социологического опроса.
Объектом данного исследования является языковое сознание русских и китайцев.
Предметом исследования является сопоставительный анализ концептуальных полей «богатство / бедность» в китайском и русском языковом сознании.
Целью исследования является выявление особенностей концептуализации «богатства» и «бедности» в китайской и русской лингвокультурах: кластеров значений, ценностно-эмоционального компонента, уровня конфликтогенности.
Опираясь на концепцию триангуляционного подхода, суть которого состоит в том, что одна и та же проблема изучается с помощью набора различных методов, для достижения поставленной цели исследователи используют комбинацию методов: психолингвистического (свободный ассоциативный эксперимент) и метода социологического опроса. Первый метод позволяет проникнуть в глубокие пласты языкового сознания, а второй дает четкие статистические данные. Триангуляция допускает получение несовпадающих и противоречивых представлений, не сводимых в одну картину. Данный подход исключает однобокое представление предмета исследования и именно поэтому особенно
Как цитировать статью: Кольцова Н. В., Чулкина Н. Л. Сопоставление концептуальных полей «богатство/бедность» в китайской и русской лингвокультурах: анализ результатов ассоциативного эксперимента и социологического опроса // Ценности и смыслы. 2017. № 1 (53). С.17-33.
Н. В. Кольцова
Аспирант филологического факультета Российского университета дружбы народов
E-mail: [email protected] Nadezhda V Koltsova
post-graduate student of philology faculty Peoples friendship university of Russia, Moscow
Н. Л. Чулкина
Доктор филологических наук, профессор кафедры общего и русского языкознания Российского университета дружбы народов E-mail: nina.tchulkina@ yandex.ru Nina L. Chulkina Doctor of Philology, Professor of the department of general and Russian linguistics People s friendship university of Russia, Moscow
полезен, когда речь идет о психолингвистических исследованиях: изучении сложных процессов, протекающих в языковом сознании, описание и интерпретация которых невозможны без привлечения данных других смежных областей науки.
Изучение концептуальных полей «богатство / бедность» в китайском и русском языковом сознании с использованием указанных методов проводится впервые и дает возможность всесторонне рассмотреть предмет, а также поставить новые научные вопросы.
Поскольку исследуемая проблема комплексная, то представленные в статье результаты являются промежуточными. В дальнейшем проблема будет исследована с помощью дополнительных методик.
Ключевые слова: богатство, бедность, концептуальное поле, триангуляционный подход, ассоциативный эксперимент, социологический опрос.
Введение
Богатство и бедность, представляя собой одну из конвенциональных ценностных диад, является объектом изучения множества наук гуманитарного цикла, в том числе и лингвистических. По мнению российского психолингвиста Е. Ф. Тарасова, на данном этапе развития лингвистической науки одной из задач, стоящих перед учеными, является изучение этнического содержания общечеловеческих ценностей. В условиях глобализации их понимание может способствовать установлению диалога между различными культурами. В связи с этим уже несколько десятилетий отчетливо наблюдается постепенное изменение аспектов изучения языка в направлении от исследования языка как системы в сторону языка как способности — смены чисто лингвистических ценностей в пользу антропоцентрических.
1. Теоретическое обоснование использования триангуляционного подхода в исследовании концептуального поля
Система ценностей и норм поведения каждого человека складывается постепенно в процессе социализации и вхождения в родную культуру. Порой человек не в состоянии объяснить, почему он думает, поступает так или иначе. Психолингвистика, используя язык как средство познания, имеет широкие возможности для объяснения многих явлений, поскольку именно с ним мы «усваиваем» сложившуюся систему ценностей, представлений, от него зависит наше мышление. «Язык происходит... из человека, в языке нет ничего произвольного, конкретный народ говорит так, как думает и думает так, как говорит» [6, с. 13].
С точки зрения психолингвистики, богатство и бедность являются не просто диадой ценностей, а представляют собой концептуальное поле — сущность, не поддающуюся прямому наблюдению. Поэтому концепт богатства и бедности должен исследоваться с позиций комплексного подхода, включающего методики и результаты различных областей гуманитарного знания, не только лингвистического.
В отношении использования междисциплинарного подхода к изучению языка Е. Ф. Тарасов полагает, что особое значение представляет принцип «триангуляции». Триангуляция — термин, заимствованный из геодезии и топографии,— это методика определения местоположения по измеренным расстояниям с трех и более опорных пунктов. В гуманитарных науках суть триангуляционного принципа состоит в том, что одна и та же проблема изучается с помощью набора различных методов, и все полученные результаты рассматриваются как взаимодополняющие. «Сопоставление данных методологических парадигм обнаруживает не их антагонизм, а дополнительность подобно ряду других дихотомий, характеризующих процесс познания» [7, с. 205].
Триангуляция допускает получение несовпадающих и противоречивых представлений, не сводимых в одну картину, но существующих параллельно. Данный подход исключает однобокое представление предмета исследования и именно поэтому особенно полезен, когда речь идет о психолингвистических исследованиях: изучении сложных процессов, протекающих в языковом сознании, описание и интерпретация которых невозможны без привлечения данных других смежных областей науки. Например, в нашем исследовании такими научными областями, данные которых могут быть полезны, являются социология и психология.
Триангуляционный подход, как правило, предполагает использование количественных и качественных методов. Цель качественных исследований — получение данных, объясняющих наблюдаемое явление. Цель количественных исследований — получение и анализ достоверных данных. В гуманитарных науках таким количественным методом, как правило, является опрос закрытого типа. Такая комбинация позволяет расширить область исследования, нивелировать недостатки каждой из методик, а также поставить новые исследовательские вопросы. При данном подходе ученый может обратить внимание на целый круг научных проблем, что может поспособствовать «усилению взаимоинтерпретируемости» методов [11, с. 227].
На данном этапе исследования проблемы в качестве методов были выбраны свободный ассоциативный эксперимент и социологический опрос, проведенные в различные промежутки времени с различными группами респондентов. Соответственно, в этой работе триангуляция осуществляется по признакам использования различных данных и методов.
Ассоциативный эксперимент принадлежит к методам психолингвистики. Ю. Н. Караулов полагает, что именно «ассоциативное поле максимально приближено к отражению некоторых мыслительных образов и структур» [2, с. 17], позволяет проникнуть в глубокие пласты языкового сознания и эксплицировать то, что составляет мало меняющиеся на протяжении многих десятилетий базовые ценности. На уровне интерпретации результатов эксперимента применяется метод кластерного анализа, который представляет собой «математическую процедуру многомерного анализа», позволяющую на основе множества показателей сгруппировать ответы в смысловые блоки (кластеры) таким образом, чтобы единицы, «входящие в один класс, были более однородными, сходными по сравнению с объектами, входящими в другие классы» [4].
Второй метод — социологический опрос — является одним из ведущих методов при изучении сферы сознания людей. Этот метод особенно важен в исследовании социальных процессов и явлений, малодоступных непосредственному наблюдению, а также в случаях, когда изучаемая сфера слабо обеспечена документальной информацией. Открытые вопросы анкеты позволяют «уловить» оттенки настроения и структуры мышления, а также выявить роль интуитивных аспектов в поведении, закрытые — получить четкие статистические данные. Ко всему вышесказанному опрос является наиболее простым и доступным методом сбора информации.
2.1 Процедура проведения и результаты ассоциативного эксперимента
Для получения языковых данных о концептуальном поле «богатство» в исследовании обозначенной проблемы в 2016 году был проведен локальный свободный ассоциативный эксперимент, в котором приняли участие 106 студентов подготовительного факультета Российского университета дружбы народов (РУДН) в возрасте от 16 до 34 лет (средний возраст 20-22 года). Все они являются носителями китайской лингво-культуры и гражданами КНР.
В качестве языкового материала для изучения концептуального поля «богатство / бедность» в русской лингвокультуре были использованы данные «Русского ассоциативного словаря» под редакцией Ю. Н. Караулова. Критерием выборки реакций были возрастные рамки от 16 до 34 лет.
При анализе ассоциаций китайских респондентов на стимул «богатство» МШ было выявлено, что наибольшую долю реакций составляют ассоциаты, связанные с материальными ценностями, преимущественно деньгами (34% реакций на стимул МШ). Нематериальные ценности также составляют значительную долю ассоциаций: для китайских респондентов ценны прежде всего знания и опыт (23% реакций на стимул МШ). У 18% русских респондентов ассоциации также связаны с материальными благами, денежными средствами, 15% — с духовными ценностями и 12% — с национальными богатствами (преимущественно с природными). Как мы видим, концептуальное поле «богатство» в равной степени включает в себя представления как о материальных, так и о нематериальных благах. Ассоциации с материальной сферой видятся достаточно предсказуемыми. Они вполне соответствуют реалиям современного мира и толкованиям русских и китайских словарей:
1.Богатство — 1) см. богатый. 2) Обилие материальных ценностей [5].
2.Богатство — 1) материальные ценности, деньги, драгоценности; роскошь, пышность, великолепие; 2) обилие, разнообразие природных ресурсов; 3) перен. многообразие высоких нравственных качеств [8, с. 71].
3.Также, согласно этимологическому словарю Н. М. Шанского, «богатый» произошло от «богъ» -«богатство, имущество, доля» [10].
[12,
с. 405]. Перевода) разнообразный, большой по размеру (о материальных ценностях, образовании, опыте и др.); 2) становиться богатым.
5.ФШ- тшт^тттшшйтшйт^т-тъ,
[13, с. 260]. Перевод: О материальных благах или части материальных благ, принадлежащих обществу. Слово подчеркивает ценность и изобилие.
Ассоциации с внутренним миром тоже достаточно закономерны. Но у китайцев данные ассоциации проявились более ярко. Дело в том, что в менталитете китайцев укоренен культ учености, ведь образование с древних времен было ключом к успеху. «Учитесь так, как будто вы не в состоянии достичь знаний, словно вы боитесь их потерять» [3, с. 61]. Еще в 7-м веке до н.э. в стране сложилась практика приема на
государственную службу через систему экзаменов (кэцзюй), и любой сдавший экзамен мог изменить свой социальный статус, получив все полагающиеся льготы. Такая же практика существует в КНР и в наши дни, она была возобновлена в начале 21-го века.
В условиях перенаселения конкурс при поступлении на работу, как и в вузы, очень высок.
Основным способом применения своих знаний и опыта с целью получения материальных благ у китайцев является сфера бизнеса, о чем свидетельствуют такие реакции, как: — «акции» (2) (цифры в круглых скобках здесь и далее обозначают количество ответов респондентов — прим. авторов), ШШ- «инвестиции», ШШ — «заниматься бизнесом, посредник» (2) и т.д.
Отношение к состоятельному человеку, согласно полученным реакциям, достаточно неоднозначно. Наиболее показательны были такие реакции на стимул ЖШ(«богач»), как:^Ш-«состоятельный, но малокультурный человек» (18);^Ш — «добиваться» (2),ШШ — «сохранять» (2), А — «жертвовать и помогать нуждающимся»; Ш
Л — «способности» (2);^\Щ, ШШ — «доброта»,,А'№ — «гуманность».
Для того чтобы выяснить, каково отношение к богатым в русском языковом сознании, мы проанализировали реакции на стимул «богатый», поскольку он в отличие от китайского эквивалента ассоциировался в основном с людьми, а не с обилием и разнообразием: бездельник (1), разгильдяй (1), злой (1), подлец (1); щедрый (1), умный (1).
Исходя из представленных реакций, можно сделать вывод, что в китайском сознании «богач», с одной стороны, это состоятельный, малокультурный человек или «мажор», проматывающий свое состояние (22% ассоциатов-синонимов на стимул ЖШ от общего количества реакций). С другой стороны, «богач» — это человек со способностями, особым складом ума, позволившими достигнуть материального успеха, который рационально использует свои денежные средства, а также занимается благотворительностью (12% реакций на стимул ЖШ). В русском языковом сознании скорее складывается отрицательный образ (8% реакций).
И в русском, и в китайском языковом сознании негативных оценок гораздо больше, что свидетельствует о конфликтогенности, при этом в русском языковом сознании такие оценки выражены более ярко.
Далее мы переходим к описанию данных о концептуальном поле «бедность». Значительную часть реакций на стимулы («бедность»,
«бедный»), ЩА («бедняк») составляют ассоциаты-синонимы или ас-социаты со схожим семантическим компонентом (23,5% реакций на стимулЙ^; 18% реакций на стимулЩА). Также было выявлено большое количество реакций, обозначающих жизненные трудности (17% реакций на стимул ЩАи 14% реакций на стимулЙ^): й^ — «нужда, трудности» (4),^^ — «мучиться» (4),^Ш — «страдания, невзгоды» (2) и т.д. Вышепредставленные реакции свидетельствуют о сочувственном отношении к бедным людям, а также, вместе с ассоциатами, выражающими масштаб проблемы: ШЖЙШ — «государственная проблема», Ф — «много», — «повсюду», ШФ — «очень много», указывают на
остроту проблемы бедности в Китае. Однако, поскольку правительство КНР на протяжении десятилетий ведет активную борьбу с нищетой, «за три десятилетия экономического роста... более 500 миллионов китайцев переступили черту абсолютной бедности» [1; 287], и данный факт формирует позитивный настрой, находит отражение в обыденном языковом сознании китайцев в виде ассоциатов со значением временного явления, пережитого, а также стремления к решению проблемы (6% реакций на стимулЙ^; 4% реакций на стимул ЩА): — «бороться» (2 ^ — «перемена», — «в прошлом» и т.д.
Выше уже было сказано, что бедность вызывает сочувствие, а также желание помочь (12% реакций на стимулЩА, 3% реакций на стимул Й — «помогать» (3), — «сочувствовать», — «жалеть» и т.д. Бедный человек в обыденном сознании китайца отличается силой воли, трудолюбием и прочими положительными качествами (13% реакций на стимулЩА): ^Л — «трудолюбивый» (4), ШЙ — «добрый», ^^^ — «сильный духом» и т.д.
Однако за последние три десятка лет показатель неравенства населения сильно возрос. Исследование, проведенное Китайским фондом исследования развития, показывает, что коэффициент Джинни за последние годы вырос до 0.48. «Экономисты утверждают, что при коэффициенте Джинни более 0.4 появляется угроза для социальной стабильности общества» [1, с. 287]. Тревожные сигналы можно заметить и в реакциях респондентов. Доля ассоциатов с негативной коннотацией указывает на то, что у некоторой части китайского общества бедный человек вызывает «презрение» как неопрятно выглядящий, ленивый, с низким уровнем культуры (5% реакций на стимулЙ^, 6% реакций на стимулЩА): ^ — «малокультурный», МА — «лентяй», ША — «заурядный
человек»,ЩЩ^Й — «духовно бедный»; — «<истрепанный» и т.д.
В отличие от реакций на группу стимулов, связанных с богатством, в данной группе значительное количество ассоциатов антонимические, что свидетельствует о противопоставлении бедных богатым (11% реакций на стимул^^, 13% реакций на стимулЙА), а также есть ассоциаты, указывающие на социальный характер проблемы (5% реакций на стимул ЙА), что, на наш взгляд, может быть показателем определенной социальной напряженности в китайском обществе и конфликтогенности изучаемых концептов.
У русских респондентов значительную долю ответов на стимулы «бедность» и «бедняк» составляют синонимы — 14% и 23% соответственно. Достаточно много ассоциаций с антонимичными значениями — 7% и 30%, а также отрицательной коннотацией, выражающей пренебрежительное отношение к малообеспеченным людям: порок (8), оборванный (2), бездельник (1), бомж (1), рвань (1), червяк(1) и т.д.— 9% и 13%.
У 11% респондентов ассоциат «бедность» вызвал бурный эмоциональный отклик: ужасающая (1), ужасная (1), хреново (1), хуже некуда (1), великая (1) и т.д. Безусловно, все эти ассоциации свидетельствуют об озабоченности респондентов социальными проблемами в нашей стране, но в отличие от китайцев, взгляды наших соотечественников не столь позитивны и не отражают конструктивного подхода участников в отношении решения проблемы. Согласно социально-психологической теории конфликтов (теории напряженности), подобное настроение — фрустрация — является социальной подоплекой напряженности, неизбежной в индустриальном обществе. Однако «объяснение конфликта с помощью теории напряженности представляет некоторую трудность, так как она не в силах определить, на каком уровне напряжения должен возникнуть конфликт. Показатели напряжения, проявляющиеся в конкретной ситуации, являются индивидуальными состояниями личностей и вряд ли могут быть применимы для прогнозирования коллективных взрывов агрессии» [9].
2.2. Процедура проведения и результаты социологического опроса
С целью получения дополнительных данных об изучаемом концептуальном поле в апреле-мае 2017 года была проведена серия опросов среди китайских и русских респондентов. Опрос был проведен в форме анкетирования, включающего в себя в основном полузакрытые и сво-
бодные вопросы. Вопросы для китайских и русских респондентов были одинаковы, но для первых переведены на родной язык.
В исследовании приняли участие 79 китайских респондентов, все они являются гражданами КНР и на момент проведения исследования обучались в Российском университете дружбы народов на подготовительном факультете или проходили учебную стажировку в Московском городском педагогическом университете. Возрастная категория информантов: 18-32 года. Средний возраст: 20-23 года. Гендерный состав группы неравномерен: 52 женщины и 27 мужчин.
Русскоговорящих респондентов было столько же — 79. Для исследования мы привлекали студентов из Института иностранных языков Московского городского педагогического университета, с факультета юриспруденции Российского государственного гуманитарного университета и факультета журналистики и переводоведения Российского университета дружбы народов. Возрастная категория информантов: 17-25 лет. Средний возраст респондентов: от 18-ти до 22-х лет. Гендерный состав группы не равномерен: 63 женщины и 16 мужчин.
Стоит отметить, что культурная идентичность являлась единственным достаточным критерием валидности участия в проведенных нами опросах носителей русского и китайского языков. Также мы придерживаемся мнения о том, любой носитель русского языка, вне зависимости от национальной принадлежности, является представителем русской лингвокультуры и, соответственно, в его сознании отражены ценностные предпосылки указанной культуры.
При непосредственном анализе результатов опроса необходимо в первую очередь разобраться, с чем прежде всего ассоциируются богатство и бедность (ФШ и Й) у носителей китайской и русской лингвокультур. Респондентам были даны следующие варианты: А) с разнообразием чего-либо; В) с природными ресурсами; С) с материальным достатком; Б) с большим количеством чего-либо; Е) с богатым внутренним миром, знаниями, опытом, а также было дано право дать свой ответ.
Русские ассоциируют богатство и бедность прежде всего с материальной сферой: так ответили 52% и 54% респондентов соответственно. У 22% богатство ассоциируется с внутренним миром, и у 28% бедность ассоциируется со скудностью чего-либо (см. Рис. 1, 2).
Подавляющее же большинство китайских респондентов (71%) ответили, что богатство у них ассоциируется с «богатым внутренним миром,
знаниями и опытом», а бедность, соответственно, с их скудностью (49% респондентов). И 29% респондентов ассоциируют бедность с низким материальным достатком (см. Рис. 1, 2).
Рисунок 1
богатство
г!л~1—I
ответь! русских ответы китайским респондентов респондентов
■ разнообразие чего-лнво я природные ресурс*
■ матер ильный достаток й большое-количество чего-либо И богатый внутренний мир
80,00* 60.004 40,00* 10,00* 0,00*
Рисунок 2
Если рассуждать далее о богатстве и бедности с точки зрения мате-
риального достатка, то, согласно проанализированным данным, для 83% русских и 70% китайских респондентов «богатство» не является одной из первостепенных жизненных ценностей. Среди таких, как душевная гармония, семья, здоровье, отдых, карьера, дружба и образование, подавляющее число респондентов поставили «богатство»на последние места, а 8% как китайских, так и русских участников опроса не включили в список ценностей вообще. Первостепенными ценностями, как для русских, так и для китайцев, являются семья и здоровье.
В одном из пунктов анкеты респондентам было предложено ответить, на что бы они потратили крупную сумму денег. Вопрос предполагал свободный ответ: 34% русских участников и 23% китайских ответили, что полностью или частично потратили бы ее на семью и близких или приобрели что-то для них, что подтверждает приоритет семьи как ценности. Таким образом, достижение материального благополучия можно рассматривать как инструментальную ценность, позволяющую достичь наивысших целей.
Нельзя не отметить прагматизм и предприимчивость китайцев, их деловой подход к распоряжению денежными средствами: 42% респондентов потратили бы денежные средства на инвестиции и бизнес, которые позволили бы преумножить имеющееся благосостояние. Русские респонденты отдали приоритет путешествиям и развлечениям, а также покупке недвижимости.
Далее, от ценностной стороны вопроса перейдем к оценочной. Респондентам было предложено выбрать основную характеристику богатого человека и охарактеризовать его жизнь. Ответы на этот вопрос были более разнообразны, особенно у русских респондентов — одна треть участников предпочли дать свой ответ, не представленный среди вариантов опроса.
87% китайских респондентов оценивают жизнь богатого человека, как «счастливую» (43), «веселую» (14), «беззаботную»
(9), а также^^^^ «разнообразную» (1), ^^ «насыщенную» (1) и { «можешь делать, что хочешь» (1).
Богатого же человека характеризуют как хорошо образованного 35% респондентов, трудолюбивого — 29%, и обладающего острым умом, особыми способностями — 29% респондентов (см. Рис. 4). Оценки бедности, можно сказать, прямо противоположны: 58% считают, что такая жизнь очень трудна, и 16,5% — что скучна. Отношение к бедному человеку
строго отрицательное: ленив — 57%, не обладает высоким уровнем культуры — 19%, не обладает высокими способностями — 13% и не имеет образования — 8% (см. Рис. 3).
Конфуцианство — как этическое учение, представляет собой предписания, прежде всего для «элиты», желающей сохранить централизацию власти. Поэтому идеалом человека — благородным мужем (цзюнцзэ) — является человек небедный. Разумеется, не тот, который стремится к благополучию любыми путями, занимается не своим делом, иначе это противоречило бы принципам учения, но тот, который, «если есть возможность добиться богатства, то ради этого.. .готов стать возницей» [3, с. 49]. Поэтому, несмотря на то, что положение человека в некоторой степени определялось волей Неба, человек мог влиять на свою судьбу. Бедность традиционно воспринималась как следствие лени или отсутствия способностей. В трактате «Беседы и суждения» сказано: «Те, кто обладают врожденными знаниями, стоят выше всех. За ними следуют те, кто приобретает знания благодаря учению. Далее следуют те, кто приступает к учению, встретившись с трудностями. Те же, кто, встретившись с трудностями, не учатся, стоят ниже всех» [3, с. 137].
Ответы русскоязычных респондентов более противоречивы. В два раза меньше русских респондентов — 44% — полагают, что жизнь обеспеченного человека счастлива, весела и беззаботна; 38% считают, что трудна и ответственна, а 9% придерживаются мнения, что есть «свои плюсы и минусы».
Личностные характеристики также разнятся, но в целом более схожи с ответами китайских респондентов: 36% отмечают трудолюбие, 15% — острый ум, 11% — хорошее образование и 18% респондентов полагают, что богатый человек отличается низким уровнем культуры (2), беспринципностью (6), и заносчивостью (6) (см. Рис. 4).
Что касается бедности, то 77% респондентов сходятся во мнении, что жизнь таких людей очень трудна. Но 20% процентов респондентов считают, что такое положение является результатом их лени (15) и равнодушия (1), а более половины отмечают исключительно положительные характеристики бедного человека: щедр — 19%, духовен — 16%, «скромен» и «стремится к высшему» — 16%, добр — 14% (см. Рис. 3).
Отношение русского народа к феноменам богатства и бедности издавна является глубоко противоречивым, что объясняется, в первую очередь, наличием двух полярных точек зрения. Представителями
первой точки зрения богатство воспринимается как некое негативное явление, состояние, достигнутое зачастую неправедным, обманным путем. В таком контексте обладатель крупного денежного состояния («богач») — человек, заведомо обладающий полным набором негативных личностных качеств: нечестный, жадный, жестокий, заносчивый, готовый ради повышения своего благосостояния пойти на преступление, наживающийся на честном труде и страданиях других людей. Бедный человек, таким образом, в противовес богачу, становится обладателем многих положительных качеств — он умен, трудолюбив, сострадателен.
Рисунок 3 Человек с низким достатком
00.ИВ4 50,00?»
.гаде; 30.00« 10. «г* ода
1
■
.11 1н 1 11 ||
ответы РУССКИ!
ответы (шта#ю\™ ресгтоидекги
■ оФлядает нмккм урнйен культуцы ■ щедр
■ лении * :.,<■■■■ ■<•
■ добр щ не овлэдает нысантм и способности мл
■ не имеет обрзюнания
Рисунок 4
Противоположная точка зрения в русской культурной традиции не столь распространена, тем не менее в последнее время доля ее сторонников в российском обществе, особенно среди молодых людей, постоянно увеличивается. Эта вторая позиция основана на мысли о том, что богатство является символом жизненного успеха, показателя ума и трудолюбия. При этом бедность с такой позиции оценивается как неспособность организовать себя и свой труд разумно, признак лени, глупости и беспечности человека. Такая точка зрения в своей основе схожа с позицией швейцарского религиозного деятеля XVI века Жана Кальвина, считавшего успех в делах и обогащение признаком богоизбранности. В фольклоре такое восприятие богатства отражено, в первую очередь, в ряде пословиц и поговорок: «Богатство разум рождает», «У лентяя кошелек пуст», «Как потопаешь, так и полопаешь» и т.п. Кроме того, такое качество состоятельных людей, как находчивость, показано одной из черт новгородского былинного героя — богатого купца Садко.
Резюме
В последние десятилетия отчетливо наблюдается постепенное изменение аспектов изучения языка в направлении от исследования его как системы в сторону языка как способности — смены чисто лингвистических ценностей в пользу антропоцентрических.
Такой переход предполагает использование междисциплинарных подходов к изучению, одним из которых является триангуляция. В гуманитарных науках суть триангуляции состоит в том, что одна и та же проблема изучается с помощью набора различных методов и все полученные результаты рассматриваются как взаимодополняющие, поэтому данный подход исключает однобокое представление предмета исследования.
В качестве методов нашего исследования были выбраны свободный ассоциативный эксперимент и социологический опрос, проведенные в различные промежутки времени с различными группами респондентов.
Результаты ассоциативного эксперимента свидетельствуют о том, что:
1. Концептуальное поле «богатство» в обеих лингвокультурах в равной степени включает в себя представления как о материальных, так и о нематериальных благах.
2. Отношение к состоятельному человеку достаточно неоднозначно. И в русском, и в китайском языковом сознании негативных оценок боль-
ше, что таит в себе конфликтогенность, при этом в русском языковом сознании такие оценки выражены более ярко.
3. Китайцы в целом сочувственно относятся к небогатым, но оценки их также противоречивы: с одной стороны, бедный человек отличается рядом положительных качеств, с другой — вызывает презрение. На проблему бедности китайцы смотрят конструктивно, выражают необходимость борьбы с ней.
4. У русских респондентов стимул «бедность» вызвал бурный эмоциональный отклик, что, безусловно, свидетельствует об озабоченности респондентов социальными проблемами в нашей стране, но, в отличие от китайцев, ответы наших соотечественников не свидетельствуют об оптимистичном взгляде на ее решение.
Результаты социологического опроса свидетельствуют о том, что:
1. Подавляющее большинство китайских респондентов ассоциируют богатство и бедность с «внутренним миром, знаниями и опытом», в то время как у русских респондентов лексические репрезентанты ассоциируются прежде всего с материальной сферой.
2. Для большинства русских и китайских респондентов богатство не является одной первостепенных жизненных ценностей, а скорее является средством достижения жизненного благополучия.
3. Китайские респонденты отличаются особым прагматизмом, предприимчивостью и деловым подходом в отношении распоряжения материальными благами, стремятся к их преумножению. Русские респонденты отдают приоритет путешествиям и развлечениям, а также покупке недвижимости.
4. Отношение китайских респондентов к богатству и бедности однозначно. Богатого человека характеризуют как хорошо образованного, трудолюбивого и обладающего острым умом, особыми способностями, полагают, что он ведет насыщенную и веселую жизнь. Отношение к бедному человеку строго отрицательное, респонденты дают такие характеристики, как лень, низкий уровень культуры, отсутствие способностей и образования.
5. Ответы русскоязычных респондентов в отношении феномена богатства более противоречивы. Респонденты полагают, что жизнь обеспеченного человека не только счастлива и весела, но и трудна, полна ответственности. Личностные характеристики также разнятся: респонденты отмечают не только трудолюбие, острый ум, образован-
ность, но и низкий уровень культуры, заносчивость и беспринципность такого человека.Что касается бедности, то большинство респондентов сходятся во мнении, что жизнь малообеспеченных людей очень трудна, и, по мнению определенной части респондентов, является следствием их лени, вместе с тем бедный человек отличается щедростью и добротой.
Дальнейшей перспективой описанного исследования может стать проведение эксперимента с визуализацией языковых единиц, репрезентирующих изучаемое концептуальное поле.
Литература
1. ИшмуратоваВ. Г. Борьба с бедностью в КНР: исторический опыт, проблемы и перспективы. СПб.: научно-производственная компания «РОСТ», 2014. С. 287-291.
2. КарауловЮ. Н. От структуры ассоциативного словаря к структуре языковой способности // Вестник Российского университета дружбы народов. Филология, журналистика. 1994. № 1. С. 14-26.
3. Конфуций. Лунь юй. М.: Восточная литература, 2001. 163 с.
4. Краткий психологический словарь / сост. Л. А. Карпенко; под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М.: Политиздат, 1985. 431 с.
5. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 2010 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ozhegov.textologia.ru/letters/%C1%E Е/?я=743&^=%С1%ЕЕ (дата обращения: 08.05.2015).
6. Попова З. Д., Стернин И. А. Язык и национальное сознание. 3-е изд., пере-раб. и доп. Воронеж: Истоки, 2007. 61 с.
7. Ростегаева Н. И. Методология и методы социологии в трансформирующемся обществе // Социология: методология, методы, математические модели. 1997. № 8. С. 190-205.
8. Словарь-тезаурус синонимов русской речи / под общ. ред. Л. Г. Бабенко. М.: АСТ-Пресс книга, 2007. 512 с.
9. ЦибульскаяМ. В., Яхонтова Е. С. Конфликтология // Московский международный институт эконометрики, информатики, финансов и пра-ва. М., 2003 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ebib1io.ru/book/bib/06_ management/konflito1ogiaj/posob/docs/piece002.htm (дата обращения: 27.08.2017).
10. Шанский Н. М., Боброва Т. А. Школьный этимологический словарь русского языка. 2-е изд. М.: Дрофа, 1997, 398 с.; 3-е изд., испр. М.: Дрофа, 2000. 399 с. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.s1ovorod.ru/etym-shansky/ shan-b.htm (дата обращения: 27.08.2017).
11. ЯнчукВ. А. Введение в современную социальную психологию. Минск: АСАР, 2005. С. 353-388.
12. %5Шо- ш-.
Й^Е^®, 2005„ 1869^„
13. ^МгЙ^ЁРШИШРГд4
% 2002о 1166^0
References
• Ishmuratova, V. G. Bor'ba s bednost'yu v KNR: istoricheskie, problemy i perspektivy. SPb.: nauchno-proizvodstvennaya kompaniya «ROST», 2014. S. 287-291. [In Rus].
• Karaulov YU.N. Ot struktury associativnogo slovarya k strukture yazykovoj sposob-nosti // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Filologiya, zhurnalistika. 1994. № 1. S. 14-26. [In Rus].
• Konfucij. Lun' yuj. M.: Vostochnaya literatura, 2001. 163 s. [In Rus].
• Kratkij psihologicheskij slovar' / Sost. L. A. Karpenko; Pod obshch. red. A. V. Petrovskogo, M. G. YAroshevskogo. M.: Politizdat, 1985.— 431 s. [In Rus].
• N. M. Shanskij, T. A. Bobrova. Shkol'nyj ehtimologicheskij slovar' russkogo yazyka. 1-e izd. 1994; 2-e izd. M.: Drofa, 2000, 399 s.; 3-e izd., ispr. M.: Drofa, 2004. [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://www.slovorod.ru/etym-shansky/shan-b.htm (data ob-rashcheniya: 27.08.2017). [In Rus].
• OzhegovS.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. 2010 [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://ozhegov.textologia.ru/letters/%C1%EE/?q=743&lets=% C1%EE (data obrashcheniya 8.05.2015). [In Rus].
• Popova Z. D., Sternin I. A. Yazyk i nacional'noe soznanie. 3-e izd., pererab. i dop. Voronezh: Istoki, 2007. 61 s. [In Rus].
• Rostegaeva N. I. Metodologiya i metody sociologii v transformiruyushchemsya ob-shchestve // Sociologiya: metodologiya, metody, matematicheskie modeli. 1997. № 8. S. 190-205. [In Rus].
• Slovar'-tezaurus sinonimov russkoj rechi / pod obshch. red. L. G. Babenko. M.: ASTPress kniga, 2007. 512 s. [In Rus].
• Cybul'skaya M.V., Yahontova E.C. «Konfliktologiya» / Moskovskij mezhdunarodnyj institut ehkonometriki, informatiki, finansov i pra-va. M., 2003 [Elektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://www.ebiblio.ru/book/bib/06_management/konflitologiaj/po-sob/docs/piece002.htm (data obrashcheniya: 27.08.2017). [In Rus].
• Yanchuk V. A. Vvedenie v sovremennuyu social'nuyu psihologiyu. Minsk: ASAR, 2005. S. 353-388. [In Rus].
^,2002„1166^„
^Ep^if, 2005„ 1869^„
