Сопоставительный анализ словесного образа женщины начала и конца 20 века в творчестве Т. Толстой Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 801/3=82(045/046):22

Воронежский государственный

архитектурно-строительный университет ст. преп. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Суханова Т. В. Россия, г.Воронеж, тел. +7(4732)71-50-48

Voronezh State University of Architecture

and Civil Engineering

The chair of Russian language and cross-

cultural communication,

senior lecturer

Suhanova T. V.

Russia, Voronezh,

+ 7(4732) 71-50-48

Т.В. Суханова

СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СЛОВЕСНОГО ОБРАЗА ЖЕНЩИНЫ НАЧАЛА И КОНЦА 20 ВЕКА В ТВОРЧЕСТВЕ Т.ТОЛСТОЙ

В статье рассматриваются некоторые тенденции, характеризующие лексическую репрезентацию образа женщины начала и конца 20 века в рассказе Т. Толстой «Лилит». Выявлены и описаны номинативные единицы, вербализующие образ женщины, и средства художественной выразительности, проведен сопоставительный анализ образа женщины начала и конца 20 века.

Ключевые слова: образ, женщина, лексема, эпитет, метафора, сравнение.

T.V. Suhanova

COMPARATIVE ANALYSIS OF VERBAL IMAGE OF WOMAN OF THE BEGINNING AND THE END OF THE 20TH CENTURY IN T. TOLSTAYA'S

WORKS

This article discusses some of the trends in the lexical representation of the image of women of the beginning and the end of the 20th century in T. Tolstaya's story «Lilith». It identified and described nominative units verbalized image of a woman and means of artistic expression, made a comparative analysis of the image of women of the beginning and the end of the 20th century.

Keywords: image, woman, lexeme, epithet, metaphor, simile.

Образ женщины занимает важное место в творчестве большинства русских писателей, не является исключением в этом плане и творчество Татьяны Толстой. Автор в своих рассказах создает образы не только современниц, но и женщин, живших в другое время. В этом отношении наиболее интересен рассказ «Лилит», в котором Т.Толстая рассматривает «эволюцию» женщины, те изменения, как внешние, так внутренние, которые произошли с ней на протяжении века. В нашей работе мы рассматривали лексические единицы, используемые Т.Толстой для создания образа женщины начала и конца 20 века.

Для репрезентации образа женщины начала 20 века Толстая использует лексемы, обозначающие мифологических существ: ундина, наяда, русалка. Например: «...эти женщины начала века, ундины, наяды.»; «вот они сидят и колышутся, - русалки...» [1; с. 34]. Эти лексемы обозначают мифологических существ, связанных с водой:

Ундина - в фольклоре народов Европы (германские сказания, поверья народов Прибалтики, отчасти древнегреческие мифы) - духи воды, русалки. Это прекрасные девушки, иногда с рыбьими хвостами, которые выходят из воды и расчесывают свои

© Суханова Т.В., 2014

великолепные волосы, пением и красотой завлекая путников в глубины. Могут погубить их или сделать возлюбленными в подводном царстве [3; с. 682].

Наяда - в древнегреческой мифологии женское божество природы, живущее в источниках, полях и лесах. Каждая река, каждое озеро либо ручей в греческой мифологии имели свою наяду. Это веселое племя покровительниц вод, пророчиц и целительниц. Они относятся к потомкам бога Океана и богини Тефиды [3; с. 413].

Русалка - мифологическое и фольклорное человекоподобное существо, преимущественно женского пола (или дух), связанное с водоёмами. В русском фольклоре называется также шутихой, купалкой, водяницей, лоскотухой и другими прозвищами [3; с. 567].

По традиционным русским представлениям, русалки внешне мало отличаются от людей, в поздней русской литературе и кинематографе под западным влиянием, образ русалки приобрёл в нижней части тела вместо ног плоский хвост, похожий на хвост рыбы. Западноевропейские русалки внешний вид унаследовали от художественных изображений гомеровских сирен, славянские же сходны с древнегреческими нимфами.

Божества водной стихии, с ее изменчивостью, мягкостью, бесплотностью, легкостью наиболее ярко и полно отражают образ женщин начала 20 века. Для Толстой эти женщины - воплощение женственности, мягкости, изящества в противовес современным женщинам, в которых преобладает зачастую маскулинное начало.

Данные лексемы актуализируют следующие признаки: «неземная», «божественная», «женственная», «красивая», «слабая», «беззащитная», «кокетливая», «мягкая», «нежная»:

«Они смотрят на воду, они сидят у воды, они сами - вода, эти женщины начала века, ундины, наяды, глубокие омуты, двуногие воронки, венерины мухоловки. Сырые и пышные, в платьях, подобных пене в полете, высоко подколов волнистые волосы..., укрыв лица кисеей, чтобы загар не пристал к сливочной коже, они сидят на морском берегу... Они сидят, они лежат, бескостные, струящиеся, охотно слабые, - чудное розовое, непропечённое тесто с цукатами родинок, тронь пальцем - останется ямка».

«Вот они сидят и колышутся, - русалки, росянки; рассеянно слушают, как колышется внутри них их собственное, внутреннее море, рассеянно смотрят синими и зелеными глазами в зеленый и синий, бегучий и пляшущий на ветру внешний простор. Белые водовороты тел увенчаны шляпами, каждая, как клумба, как сад, как взбегающий на гору город»[1; с. 35-36].

Татьяна Толстая не случайно выбирает мифологические персонажи, связанные с водой. В данных контекстах отчетливо прослеживается сравнение женщины, ее внешнего облика и внутреннего мира с водной стихией («Они смотрят на воду, они сидят у воды, они сами вода.»). Толстая подчеркивает мягкость женщины, изменчивость, нежность, отстраненность от реальности, возвышенность. Для этого она использует различные приемы:

Использование лексем, описывающих действие и образ действия: смотрят непристально, не вглядываются, тронь пальцем — останется ямка, колышутся, рассеянно слушают, рассеянно смотрят.

Использование эпитетов, метафор: глубокие омуты, двуногие воронки, венерины мухоловки, пышные, волнистые волосы, сливочная кожа, бескостные, струящиеся, слабые, чудно-розовое, непропеченное тесто, белые водовороты тел, лохнесский изгиб белой шеи.

Интересно, что в данных контекстах наряду с описанными признаками, характеризующими образ женщины, актуализируются и другие признаки, такие как опасность, коварство.

Данные признаки репрезентируются лексемой росянка и словосочетанием венерина мухоловка. Росянка (лат. Вгдяега) - род плотоядных растений семейства Росянковые (Ого^егасеае), встречаются на болотах, песчаниках, в горах - почти на любых видах почв. Венерина мухоловка (лат. Пгопава ттс1ри1а) - вид хищных растений из монотипного рода Дионея семейства Росянковые (рто5етасеаё) [2; с. 564]. Кроме того, данные признаки содержатся и в лексемах ундина, русалка. Известно, что данные мифологические персонажи, несмотря на свою красоту и привлекательность, были опасны и могли погубить людей.

Таким образом, вводя в описание образа женщины начала 20 века названия хищных плотоядных растений и мифологических существ, прекрасных, но враждебных человеку, Толстая подчеркивает противоречивость сущности женщины: с одной стороны, она мягкая, женственная, отрешенная от реальности, нежная, слабая, красивая, но, с другой, в ней есть и сила, и коварство, и опасность, которые, возможно, и скрываются под внешней беззащитностью.

Еще одним приемом, который помогает создать образ женщины начала 20 века, является ввод в описание лексем, обозначающих предметы гардероба, аксессуары, материал, из которого они изготовлены: шляпа, вуаль, кисея, муслин. Например: «Они смотрят, но не всматриваются, они прикрыли глаза кисеей и вуалями, - на что им мир, он уже пойман, уловлен, водружен на голову!... На одной шляпе - сирень, на другой - крыло райской птицы, а эта захотела пришпилить целый корабль. Я цвету, я летаю, я сейчас уплыву!»; «Белые водовороты тел увенчаны шляпами, каждая как клумба, как сад, как взбегающий на гору город. Легкие, пышные цветники, взбитый белок, черные муссы, сиреневые водопады....»[1;37]. В данных контекстах Т. Толстая, используя эпитеты, метафоры и сравнения создает воздушный, нежный, изысканный образ.

Совсем иной в произведении предстает женщина после революции. На смену женственности приходить маскулинность, образ женщины приобретает такие черты, как грубость, жесткость, сухость, твердость. Для раскрытия этих черт Т. Толстая использует стилистически сниженную лексику, лексемы, обозначающие предметы мужского гардероба: «Какая-нибудь Сонька-комиссарша, эскадронная шкура, в кожаной куртке с мужского плеча, в фуражке с лакированным козырьком на стриженом затылке... покажет гражданину Жуку кузькину мать. Пых! Синий дымок, и нет Жука, а его золотые очечки будет с гоготом надевать на реквизированную кобылу»[1; с. 38].

В данном примере мы видим, что женщина входит в совершенно не свойственную ей роль солдата, борца, занимая место мужчины, при этом она теряет женские качества, как внешние, так и внутренние, и приобретает мужские: жесткое поведение, грубость, мужская одежда и стрижка. Это однозначно оценивается Толстой отрицательно, т.к. для описания она использует лексику, имеющую негативную, грубую стилистическую окраску (показать кузькину мать, комиссарша, эскадронная шкура, гогот).

Далее тема изменения женщины развивается. Толстая подчеркивает отсутствие женственности, используя эпитеты, сравнения, метафоры: тупые носки туфель, тесный подол, стреноженные коленки, тело, как у солдата, женщина-мальчик, тонкая, как игла, шляпа-каска, красный рот — монмартрский вампирчик, призрак с

пустыми глазами. При этом Толстая подчеркивает, что изменения женщины тесно связаны с изменением общества, что женщина поставлена в такие условия, когда она уже не может быть женственной: «Расчесали отросшие кудри, щипцами завили какие-то локоны, хорошо бы бант. Но бант для красавиц и в праздники, обычная же гражданка, на трамвае едущая в учреждение наравне с мужчинами, обычная гражданка надевает берет... Берет - та же каска, только мягкая... Подними воротник пальто, папиросу в зубы, ветер дует в спину»[1; с. 39]. В данном примере Толстая не случайно подчеркивает именно социальную роль женщины, два раза называя ее гражданкой. Место женщины в обществе изменилось, она уже не мать и жена, а прежде всего гражданка. И именно с этим связаны изменения ее внешнего облика и поведения. Затем Толстая описывает женщину конца 20 века: «Дик и страшен лик свободы для того, кто пропустил два поколения. Вместо молодых приличных женщин - таборы босоногих цыганок, табуны мотоциклетных менад. Вместо платьев - ночные сорочки, вместо шляп - волосы-волосы-волосы» [1; с. 40]. Здесь Толстая подчеркивает бесстыдство, отсутствие скромности, распущенность современных женщин, что опять же противопоставляется женственности, поскольку стыдливость и скромность исконно были основными положительными женскими характеристиками. Для этого она вводит в описание лексемы табор, табун, цыганка, менада (менады - в древнегреческой мифологии спутницы и почитательницы Диониса. С древнегреческого «менады» переводится как «безумствующие». Также назывались вакханками (по имени Диониса - Вакх), бассаридами - по одному из эпитетов Диониса - «Бассарей») [3; с. 516], что вызывает ассоциации с разгульной жизнью, распутством и бесстыдством.

Таким образом, можно сделать вывод, что в рассказе «Лилит» Татьяна Толстая описывает изменения, произошедшие во внешнем и внутреннем облике женщины на протяжении столетия. Если женщина начала века предстает перед читателями в образе «идеала» женственности: нежной, мягкой, утонченной, изысканной, слабой, скромной, но притягательной, волнующей, поэтичной, возвышенной, то после революции женщина теряет многие положительные женские качества и приобретает мужские (жесткость, грубость, твердость, отсутствие стыдливости и другие), что оценивается Татьяной Толстой отрицательно.

Библиографический список

1. Толстая Т. Река Оккервиль. М., 2005. 464 с.

2. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь русского языка. М., 2011. 960 с.

3. Щеглов Г.В., Арчер В. Мифологический словарь. М., 2006. 793 с.

References

1. Tolstaya T. River Okkervil. M., 2005. 464 p.

2. UshakovD.N. Great Dictionary of the Russian language. M., 2011. 960 p.

3. Sheglov G.V., Archer V. Mythological Dictionary. M., 2006. 793 p.