CC BY
37
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Содержание и специфика советской концессионной политики на Дальнем Востоке в 1920 - 1930-е гг.
С.Г. Кошкарева
Концессионная деятельность на Дальнем Востоке СССР в 1920 - 1930-е гг. стала важнейшим направлением экономического сотрудничества Советов с иностранными предпринимателями. Автор акцентирует внимание на политическом и экономическом аспектах привлечения иностранного капитала. В статье доказывается и раскрывается тезис о том, что в становлении,развитии и свертывании концессионной политики на Дальнем Востоке прослеживаются как общие тенденции, присущие концессионированию в целом по стране, так и особенные черты, характерные только для региона.
The concession policy in the Far East in 1920-1930s was the most important direction of the economic cooperation of the Soviets with foreign entrepreneurs. The author of the article pays special attention to political and economic aspects of attracting foreign capital. The article reveals the fact that the processes of forming, developing and ceasing of the concession policy were typical of concession in the country as a whole but on the other hand they had the features characteristic only of the region.
Концессионная форма вложения иностранных инвестиций в отечественную экономику получила особое распространение на Дальнем Востоке Советского государства в 1920 - 1930-е гг. С помощью концессий планировалось воздействовать на разногласия и противоречия между странами, имеющими свои интересы в этом регионе. Экономическая заинтересованность в освоении природных богатств Дальнего Востока особенно демонстрировалась к этому времени со стороны Японии и США.
В «Тезисах об условиях привлечения иностранного капитала в товарной форме» (29 июля 1918 г.), выработанных СНК, указывалось на возможность и необходимость привлечения иностранного капитала для «организации и устройства государственных предприятий с предоставлением ему в качестве компенсации права на аренду неиспользованных богатств России, преимущественно на Севере и Дальнем Востоке»1. Ранее, еще в мае 1918 г., советское правительство, в частности, выражало готовность предоставления концессий США и другим странам на Командорские котиковые промыслы и лесные богатства Камчатки2.
Объективным внешнеполитическим фактором, который способствовал актуализации концессионной политики, можно считать усиление проникновения зарубежного капитала в дальневосточную экономику в годы Гражданской войны и вооруженной иностранной интервенции, а также возникновение реальной военно-политической опасности для региона со стороны зарубежных стран. Кроме того, существовала и экономическая необходимость привлечения иностранного капитала. Как было отмечено в Резолюции ВЦИК об экономическом положении РСФСР (3 февраля 1920 г.), Гражданская война «породила острый продовольственный кризис, в частности, кризис транспорта, топлива и
Кошкарева Светлана Геннадьевна - старший преподаватель, аспирант кафедры всеобщей истории Камчатского государственного университета имени Витуса Беринга
рабочей силы»3. Работа большинства отечественных предприятий добывающей, перерабатывающей и обрабатывающей промышленности, остановленных в 1918 г., оказалась парализованной практически до конца Гражданской войны и иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке.
23 марта -27 апреля 1921 г. Учредительное собрание ДВР приняло Конституцию ДВР3. В этом документе было зафиксировано, что привлечение иностранного капитала через концессии допускается для восстановления отдельных отраслей народного хозяйства. Следует отметить, что по договору о границах между ДВР и РСФСР Камчатская область была оставлена в составе РСФСР. Договор был заключен в декабре 1920 г. и утвержден правительством ДВР 22 января 1921 г., а Учредительным собранием ДВР -22 марта 1921 г.4 Таким образом, юридические нормы, зафиксированные в Конституции ДВР, не получили своего прямого распространения на территорию Камчатки, а концессионная политика, осуществляемая на Севере Дальнего Востока, безусловно, имела свои особенности на данном этапе.
Решения советского правительства о создании буферного государственного образования на Дальнем Востоке и оставлении Камчатки в составе РСФСР были продиктованы стремлением избежать крупного военного столкновения с иностранными державами. На основе буфера правительство ДВР должно было добиться нейтралитета Японии и вывода ее войск из края. Кроме того, руководители Советской России надеялись такими мерами прорвать экономическую блокаду и открыть выход на зарубежные рынки. В результате искусственно была создана ситуация максимальной экономической конкуренции между представителями иностранных держав (главным образом, Японии и США). США рассматривали Дальний Восток как сферу своих интересов, поэтому американцы не были заинтересованы в укреплении позиций Японии в регионе.
В целях противодействия экономическому и политическому влиянию Японии на Дальнем Востоке России было признано необходимым привлечение американского бизнеса в экономику региона. Так, например, на территории ДВР были подписаны концессионные договоры с представителями
американского капитала - Синклеровской компанией - на разведку и добычу нефти, природного газа и горных смол на Северном Сахалине (территория которого к этому времени находилась в состоянии японской оккупации) и предпринимателем Д. Винтом на аренду золотых приисков в Амурской области5 . Параллельно велись переговоры о предоставлении концессии американскому предпринимателю В.Б. Вандерлипу на Камчатке.
17 февраля 1922 г. в Москве членом коллегии НКИД Л.М. Караханом и председателем Правительства ДВР Н.М. Матвеевым был подписан Договор об экономическом союзе между двумя республиками. Правительство ДВР обязывалось предварительно согласовывать с Правительством РСФСР все заключаемые с иностранными государствами международные акты экономического характера, а также концессионные сделки8 . Таким образом, в области осуществления концессионирования между двумя республиками была намечена общая политическая линия. В решении вопроса предоставления концессии американскому бизнесмену В.Б. Вандерлипу на Камчатке советской властью были поставлены задачи, продиктованные актуальными к этому времени политическими мотивами. Дипломатическое признание правительством США большевистской власти в России считалось первоочередной задачей советского руководства7.
Учитывая специфические условия исторического развития Дальнего Востока, советское правительство стремилось также через концессионную политику решить следующие экономические задачи: 1) способствовать освоению с помощью концессий природных богатств региона; 2) создать собственную производственно-техническую базу за счет дополнительных финансовых источников и иностранного технико-технологического опыта; 3) решить проблему повышения квалификации кадров отечественной промышленности.
10 июля 1921 г. Дальбюро принимает решение, указавшее на допустимость и необходимость заключения концессионных соглашений, которые были признаны политически выгодными8. Дальневосточный регион, таким образом, одним из первых реагировал на реализацию концессионной по-
литики, идущей из центра. Более того, вслед за созданием при СТО 4 апреля 1922 г. Главного комитета по делам о концессиях и акционерных обществах, на Дальнем Востоке был организован свой комитет по делам о концессиях. 15 декабря 1922 г. Дальревком принял Постановление «О дальневосточных рыбных и звериных промыслах», в котором было сказано о том, что все договоры, контракты и другие соглашения, касающиеся рыбных и морских звериных промыслов Дальнего Востока и заключенные до дня воссоединения ДВР и РСФСР (14 ноября 1922 г.) должны быть аннулированы. Для регламентации концессионного дела 16 декабря 1922 г. при Дальревкоме был образован концессионный комитет в составе представителей промбюро, земельного отдела и председателя Дальревкома9.
2 марта 1923 г. на правительственном уровне был принят Декрет «Порядок эксплуатации рыбных и звериных промыслов на Дальнем Востоке». В постановлении было отмечено, что право производства рыбных и звериных морских промыслов в территориальных водах РСФСР, вдоль побережий Японского, Охотского и Берингова морей «предоставляется путем сдачи в аренду с публичных торгов промысловых участков гражданам РСФСР и гражданам других государств»10. Промысловые участки для лова рыбы и крабов, специальные участки для лова трески сдавались в аренду сроком на один год. Вся ответственность по проведению публичных торгов возлагалась на Дальневосточное управление рыболовства во Владивостоке.
Предпринятая 8 марта 1923 г. реорганизация центрального концессионного органа привела к изменению статуса концессионного комитета на Дальнем Востоке. Дальневосточная концессионная комиссия (Дальконцесском) была создана на основании Постановления распорядительного бюро Дальревкома от 17 марта 1923 г. В ее состав вошли пять ответственных работников, назначенных по персональному принципу Дальревкомом11. Дальконцесском реализовывал задачи по руководству, наблюдению и контролю над проведением концессионной политики в Дальневосточном регионе. На вновь созданный орган возлагались следующие функции: осуществление всей подготовительной работы,
предшествующей подписанию концессионных договоров, а также контроль за вступившими в силу контрактами. Право подписания самих концессионных договоров принадлежало исключительно правительству СССР. Все это указывает на то, что Дальконцесском был только промежуточным звеном при рассмотрении и утверждении концессионных договоров.
На специальном совещании Дальревкома, состоявшемся в мае 1923 г., было рассмотрено состояние дальневосточной промышленности12 . Наиболее крупные промышленные предприятия перешли в ведение Дальпромбюро. Право контроля над предприятиями местного значения было предоставлено Губисполкомам, для которых не исключалась возможность участия в концессионировании. Губисполкомы могли проводить предварительные переговоры с концессионерами, но только под контролем Дальконцесскома. Следует подчеркнуть, что концессионная политика в регионе не была сосредоточена в едином местном органе, а осуществлялась на разных уровнях компетенции. Дальконцесском выполнял, главным образом, руководяще-контролирующую функцию проведения концессионной работы на Дальнем Востоке.
Важнейшей задачей концессионной политики в регионе считалось привлечение крупного иностранного капитала в целях освоения естественных богатств Дальнего Востока. В отчете Дальревкома за 1923 -1924 гг. было отмечено, что государству не выгодно иметь дело с мелким частнопредпринимательским сектором, поскольку эти концессионеры «лишены возможности сделать что-либо полезное в нашем хозяйстве»13. Сотрудничество с крупным иностранным бизнесом, с точки зрения советского правительства, открывало гораздо больше перспектив в реализации принципов концессионной политики. Только крупный бизнес мог вкладывать значительные капиталы в производство, приносить немалые прибыли государству, а также развивать те отрасли промышленности, которые считались финансово затратными для советской экономики.
За 1923 - 1924 гг. в Дальконцесском поступило около 100 заявок от иностранцев, а подписаны договоры были только с
II14. Большинство заявок носило зондирующий, невыгодный или неприемлемый для советского государства характер. Значительная часть будущих концессионеров из-за отсутствия средств не смогла приступить к реализации своих обязательств в установленные договорами сроки. Права иностранных предпринимателей, вступивших в концессионные соглашения, были, тем не менее, должным образом гарантированы законами Советского государства. Концессионеры имели право напрямую обращаться в Главконцесском и ведомственные органы наблюдения в случае возникновения каких-либо конфликтов с местными властями и наблюдающими органами.
Главными объектами концессионирова-ния выступали природные богатства Дальнего Востока (леса, полезные ископаемые, рыбные ресурсы, пушнина и т.п.), которые являлись достоянием общегосударственного значения. Проведение концессионной политики в регионе осуществлялось через декреты СНК, решения Глав-концесскома и дальневосточных концессионных и руководящих органов. На Дальнем Востоке СССР с середины 1925 г. наблюдалось заметное оживление концессионной политики. Особенно способствовало этому налаживание дипломатических отношений между СССР и Японией, выразившееся в подписании «Конвенции об основных принципах взаимоотношений».
Заключение «Конвенции» в 1925 г. способствовало активизации концессионирова-ния не только в области рыболовных отношений, но и в дальневосточной лесной промышленности. 31 января 1925 г. на заседании Концессионной комиссии ВСНХ СССР был рассмотрен вопрос о выделении объектов целлюлоидных, древесномассных и бумажных концессий на Дальнем Востоке, в Сибири и Европейской части СССР. В принятом постановлении была признана необходимость привлечения крупного капитала из-за границы в целях развития лесной промышленности. На Дальнем Востоке в 1927 г. был подписан концессионный договор на разработку и экспорт леса с японской фирмой «Рорио Рингио Кабусики Кайся»15. Это была единственная лесная концессия в регионе, просуществовавшая до 1929 г. К этому времени уже укрепилась государственная лесная промышленность,
способная решать необходимые экономические задачи.
В декретах по горному делу обосновывалась необходимость привлечения частного капитала, и определялись условия допуска иностранного капитала в отрасль на основе концессионных договоров. Концессионер должен был выплачивать в государственную казну арендный сбор (для предприятий по добыче золота от 3 до 8% в зависимости от вида работ; при добыче угля и руд от 3 до 5% с количества вывозимого продукта по рыночным ценам) и делать необходимые долевые отчисления. Максимальный срок существования концессии не должен был превышать 49 лет16.
Следует отметить, что если в центре советская концессионная политика в конце 1920-х гг. пошла на спад, то на Дальнем Востоке она находилась в стадии подъема. Активизации концессионирования способствовало, в частности, заключение советс-ко-японской Рыболовной конвенции 1928 г.17. Прочные позиции японского капитала можно считать не только особенностью проведения концессионной политики в Дальневосточном регионе, но и следует рассматривать как результат хронологической растянутости новой экономической политики на Дальнем Востоке. Если слом НЭПа в центре произошел в 1928 - 1929 гг., то на Дальнем Востоке этот курс продолжался вплоть до 1933 г. В 1920-е гг. крупная промышленность на Дальнем Востоке развивалась крайне медленно. Это означало, что социалистический уклад занимал в экономике региона меньший удельный вес, чем в экономике европейских районов страны. В результате, несоциалистические уклады ликвидировались крайне медленно, а доля частного капитала в обозначенный период была более значительной, чем в других областях страны.
Японский капитал занял прочные позиции в экономике Дальнего Востока после урегулирования ряда политических вопросов в 1925 и 1928 гг. Советская рыбная промышленность как основа развития региона еще находилась в стадии становления, поэтому отказ от дополнительных источников доходов (получаемых от концессий), а также от использования японского технико-технологического опыта в области рыболовства, мог привести в этот период только
к дестабилизации и расстройству рыбной промышленности Дальневосточного региона. Японские концессии в рыбной отрасли еще не исчерпали себя полностью на Дальнем Востоке, а преждевременное свертывание концессионирования было неактуально, так как еще не все задачи концессионной политики в регионе были реализованы. Тем не менее, правительственный курс на свертывание концессионной политики, провозглашенный в конце 1920-х гг. имел свои последствия и на Дальнем Востоке. Так, например, в 1931 г. прекратил свое существование Дальконцесском. Наблюдение за японскими рыбопромышленниками и их концессионными предприятиями стало осуществляться Управлением по рыбному хозяйству Наркомзема РСФСР через «Дальрыбу».
Обострение международной ситуации в ДВР явно ставило под вопрос эффективность советско-японского экономического сотрудничества. С 1932 г. в политических отношениях между СССР и Японией наметились «болевые точки». Оккупация Маньчжурии и создание подконтрольного Японии государства Маньчжоу-Го представляли собой угрозу для советских интересов в Азии. С позиции Маньчжоу-Го японская разведка стала осуществлять экономические и идеологические диверсии на Дальнем Востоке СССР, используя белоэмигрантскую агентуру. Целью этих диверсий было вызвать у населения недоверие к советскому строю. Японская разведка отправляла на территорию СССР памфлеты антисоветского содержания, тексты религиозных проповедей, призывавших «не подчиняться советским антихристам»18. Отношения между СССР и Японией в 1930-е гг. были крайне напряженными. Антикоминтерновский пакт, подписанный между Японией и Германией 25 ноября 1936 г., был явно направлен против СССР. В соответствии с секретным приложением этого документа стороны обязывались не заключать с СССР никаких политических договоров, противоречащих духу данного соглашения. Фактически данное обязательство можно рассматривать как нарушение Портсмутского мирного договора 1905 г. и Пекинской конвенции 1925 г.
К особенностям дальневосточной концессионной политики можно отнести факт существования концессий в регионе прак-
тически до конца Второй мировой войны. Особенно продолжительной была деятельность японских концессий: Ничиро Гио Гио Кабусики Кайся (рыбная промышленность) и Кита Карафуто Кабусики Кайся (добыча угля и нефти на Северном Сахалине). Японские концессии доминировали на Дальнем Востоке как в количественном отношении, так и в качественном (по величине инвестированных капиталов). Япония (в рассматриваемый период) занимала одно из первых мест во внешнеэкономических приоритетах советского руководства. Советско-японское экономическое сотрудничество в регионе имело ряд ярко выраженных преимуществ, среди которых можно выделить: территориальную близость двух государств; сформировавшийся опыт Японии в освоении природных богатств Дальнего Востока России; заинтересованность японских предприятий в развитии затратных для советского уровня экономики отраслей промышленности. В рыбной отрасли, которая была основой развития региона, японские концессии не имели равных себе конкурентов среди других иностранных предприятий.
Дипломатической формой урегулирования советско-японского сосуществования в годы Второй мировой войны стал именно Пакт о нейтралитете (13 апреля 1941 г.), а не договор о ненападении. Отношения между СССР и Японией были в 1930-е гг. накалены до предела, поэтому быстрая ликвидация японских концессий в регионе могла привести к нежелательным внешнеполитическим последствиям. Учитывая эти обстоятельства, нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, выдвигая условия подписания договора о нейтралитете в 1941 г., решительно настаивал на ликвидации японских концессий на Северном Сахалине, но одновременно высказывался за урегулирование таких вопросов, как подписание торгового договора и долгосрочной советско-японской рыболовной конвенции19.
В.М. Молотов в результате добился не только подписания договора о нейтралитете, но и согласия японской стороны на ликвидацию нефтяной и угольной концессий на Северном Сахалине. Об этом было сказано не в самом договоре, а в обмене письмами, не подлежавшими опубликованию, что было фактически равнозначно про-
токолу. Курс на свертывание концессионной политики - это твердая линия поведения советского руководства, проявившаяся, в том числе и в том, что вопрос о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине был неуклонным требованием советской стороны в ходе советско-японских переговоров.
В начале 1930-х гг. закончило свою деятельность большинство ранее созданных концессий на территории СССР в связи с истечением срока договоров или досрочным выкупом их имущества Советским государством. Однако продолжало действовать лишь несколько концессионных соглашений, сохранявшихся в интересах поддержания сложившихся международных отношений. Японские концессии на Дальнем Востоке относились именно к этой категории. Следует также отметить, что в годы Великой Отечественной войны советское руководство получало дополнительный доход от деятельности сохранившихся концессий. В условиях военного времени правительство было заинтересовано в использовании легальных финансовых источников, позволяющих облегчить бремя войны.
Таким образом, в становлении, развитии и свертывании концессионной политики на Дальнем Востоке прослеживают-ся кэк общие тенденции, присущие кон-цессионированию в целом по стране, так и особенные черты, характерные только для региона. Единственной гарантией эффективной деятельности концессий в СССР была заинтересованность самого государства в их существовании. Как только эта заинтересованность исчезала, концессия была обречена. Ликвидацию концессий на Дальнем Востоке можно считать закономерным результатом трансформации внутриполитического курса советского правительства. Создание конкурентоспособных государственных предприятий, понимание идеологической несовместимости концес-сионирования с курсом на построение социалистической экономики, изменение внешнеполитических позиций Советского Союза способствовали окончательной ликвидации концессий на Дальнем Востоке. Концессии в регионе сохранялись гораздо дольше, чем в целом по стране (практически до конца Великой Отечественной войны). Именно эксплуатация природных ресурсов стала основой концессионирования на Дальнем Восто-
ке (разведка и добыча золота, рыболовные концессии, добыча угля и нефти и т.д.). Европейские и американские фирмы проявляли большую заинтересованность в получении концессий на советском Дальнем Востоке, однако именно японские компании смогли на длительное время закрепиться в дальневосточной экономике, что объясняется, главным образом, геополитическими и внешнеполитическими причинами.
Литература и источники:
1. Маръясова, Н.В. Иностранный капитал на Дальнем Востоке России в 20 - 30-е гг. (концессии и концессионная политика Советского государства) / Н.В. Маръясова. - Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2000. - С. 17.
2. Stephan John J. The Russian Far East. A history. - Stanford, California: Stanford University Press, 1994. - P. 164.
3. Декреты советской власти. 10 декабря 1919 г. - 31 марта 1920 г. - М.: Политиздат, 1975.- Т. VII. - С. 180.
4. Мухачев, Б.И. Мероприятия коммунистической партии и советского правительства по борьбе с иностранной экспансией на Камчатке (1920 - 1921 гг.) / Б.И. Мухачев // Вопросы истории советского Дальнего Востока. - Владивосток: АН СССР, 1974. - Кн. 1. - С. 91.
5. Дальний Восток России в период революций 1917 года и Гражданской войны / Отв. ред. Б.И. Мухачев. - Владивосток: Дальнаука, 2003. - Т. 3. - Кн. 1. - С. 457.
6. Там же. - С. 458.
7. Советско-американские отношения. Годы непризнания. 1918 - 1926. Документы / Под ред. А.П. Яковлева. - М.: Демократия, 2002. - С. 145.
8. Маръясова, Н.В. Указ. соч. - С. 21.
9. Там же. - С. 29.
10. Алексин, М.С. Современное положение рыбной промышленности на Дальнем Востоке и ее ближайшие перспективы / М.С. Алексин // Рыбные и пушные богатства Дальнего Востока. - Хабаровск: Научпром-бюро Далърыбохоты, 1925. - С. 5.
11. Маръясова, Н.В. Указ. соч. - С. 32.
12. Там же.
13. Что сделала советская власть Даль невосточного округа за год (Краткий очерк Дальревкома за 1923 - 1924 гг.). - Хаба-
ровск, 1924. - С. 63
14. Мандрик, А.Т. Особенности хозяйственного освоения Дальнего Востока Рос-сии в период новой экономической политики / А.Т. Мандрик // Вглядываясь в прошлое: Дальневосточное общество в конце 1917 - 50-е гг. XX в. - Владивосток: ДВО РАН, 2004. - Кн. 2. - С. 138.
15. Маръясова, Н.В. Указ. соч. - С. 44.
16. ГАХК. - Ф. 937. - Оп. 1. - Д. 8. - Л. 241.
17. Рыболовная конвенция между Со-
юзом ССР и Японией со всеми относящимися к ней материалами. - М.: Издание литиздата НКИД, 1928. - 48 с.
18. Честь и верность. 70 лет военной контрразведке Тихоокеанского флота / Под ред. H.H. Соцкова. - Владивосток: Русский остров, 2002. - С. 126.
19. Сиполс, В. СССР и Япония: договор 1941 г. / В. Сиполс // Проблемы Дальнего Востока. - 1996. - №5. -С. 110.
