CC BY
70
Степукова А. В. Собирательность как логико-лингвистическая проблема / А. В. Степу-кова // Научный диалог. — 2016. — № 2 (50). — С. 114—123.
ешн^МР
Журнал включен в Перечень ВАК
и I к I С н' Б р1вкижл1ч (лкстоку-
УДК 811.161.1'367.622.21
Собирательность
как логико-лингвистическая проблема
© Степукова Александра Владимировна (2016), аспирант кафедры математической лингвистики, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия), icarus_89@mail.ru.
Рассматривается соотношение понимания собирательности в логике и лингвистике. Описываются существующие в логической и лингвистической литературе подходы к пониманию собирательности. Указываются критерии выделения собирательных имен в лингвистике и понятий в логике. Показано, что в лингвистике выделяются три основных подхода, в рамках которых возможно дальнейшее варьирование: грамматический, лексико-грамматический и лексико-семантический. Выделение подходов производится на основании анализа наборов слов, квалифицируемых как собирательные при том или ином подходе. Указывается, что семантическая сторона проблемы в лингвистике недостаточно разработана. В логике выделяются два подхода к собирательности, различающиеся степенью разработанности и точностью даваемых определений. В качестве особенности логических подходов указывается стремление к работе не с изолированными понятиями, а с понятиями, включенными в состав суждения. Показывается, что сопоставление категорий лингвистики и логики затруднено в связи с неточностью даваемых определений. Демонстрируется, что логическая и лингвистическая категории собирательности не совпадают, хотя некоторые группы собирательных с точки зрения лингвистики слов имеют тенденцию выражать собирательные понятия в определенных контекстах. Для изучения соотношения категорий предлагается проводить логический анализ языкового материала.
Ключевые слова: собирательные существительные; собирательные понятия; разделительность; типы понятий; лексико-грамматические разряды слов.
1. Введение
Соотношение логических и лингвистических категорий исследовалось на протяжении всей истории соответствующих наук, так что сама задача по постановке проблемы не является новой. Однако традиционность и устоявшийся характер как изложения проблем, так и предлагаемых решений не являются показателем того, что эти проблемы действительно разрешены.
На первый взгляд, таким традиционным и решенным является вопрос о соотношении логической и лингвистической собирательности. Вместе с тем при ближайшем рассмотрении становится очевидным, что отношения этих категорий на сегодняшний день остаются непроясненными.
2. Собирательность в лингвистике
В русской лингвистике хорошо представлено описание разряда собирательных существительных, однако позиции исследователей по вопросу о том, какие признаки должны лежать в основе выделения этого разряда (семантические, грамматические или их комбинация) и, следовательно, какие слова относятся к этому разряду, расходятся. Поскольку в лингвистических работах учитываемые на практике семантические признаки не всегда эксплицитно указываются, а грамматические признаки слишком общи, чтобы отражать тонкие различия в семантике, оказывается, что показать разницу подходов к собирательности на уровне определений довольно трудно. Поэтому удобно будет осмыслить существующие подходы к собирательности с точки зрения анализа набора слов, квалифицируемых как собирательные при том или ином подходе, а имеющиеся в лингвистической литературе точки зрения будут рассматриваться именно в связи с изменением набора слов, относимых к группе собирательных.
1. собирательность как грамматическая категория. А. А. Колесников рассматривает существительные, обладающие словообразовательными показателями собирательности, как альтернативные формы множественного числа у мотивирующих существительных [Колесников, 1976]. Группа собирательных существительных при данном подходе совпадает с группой, выделяемой в следующем пункте.
1а. собирательность как словообразовательный разряд. При данном подходе за основу берется наличие у существительных специальных словообразовательных показателей — суффиксов и конфиксов — и отсутствие форм множественного числа. Такой подход развивает «Русская грамматика». Семантической характеристикой слов данного разряда является обозначение «совокупности однородных предметов» [Русская грамматика, 1980, с. 461]. При таком подходе собирательными будут существительные студенчество, листва, зверье, матросня, старье и т. д.
Еще сильнее сужает круг собирательных существительных Э. В. Алексеева, относя к разряду собирательных только слова, образованные от существительных, называющих людей «по социальному, профессиональному, этническому признаку, возрасту, полу, поведению, отношению к общественной, политической группировке» [Алексеева, 1982, с. 37].
1б. собирательность по «правилу треугольника». А. А. Реформатский для определения принадлежности существительного к разряду собирательных предлагает проверку «правилом треугольника» [Реформатский, 1987]: слово является собирательным, если формой единственного числа выражает множественность и мотивировано существительным, имеющим формы обоих чисел. Эти три слова — собирательное и две формы мотивирующего слова — можно представить в виде триады: лист — листва — листья, матрос — матросня — матросы. Правило треугольника применимо и в случаях, когда единственное число употребляется в собирательном значении при наличии у слова множественного: Здесь хорошо щука берёт, Студент-то, он бывает со всячинкой (примеры А. А. Реформатского [Реформатский, 1987]). Формальный критерий для правила треугольника доминирует над семантическим. Н. А. Рюмина несколько расширяет правило треугольника и к разряду собирательных относит также существительные, образованные от прилагательных и причастий, такие как старье, рванье и т. д. Триады для таких слов выглядят следующим образом: старая вещь — старь — старые вещи [Рюмина, 1991, с. 148].
2. собирательность как лексико-грамматический разряд. Русская грамматика говорит и о втором, широком понимании собирательности как лек-сико-грамматического разряда. В этом случае к собирательным относят слова, называющие совокупность предметов (об однородности здесь не говорится), лишенные форм множественного числа [Русская грамматика, 1980, с. 461—462]. Тем самым при выделении разряда собирательных используются морфологический (доминирующий) и семантический критерии. В этом случае ряд существительных из пп. 1а и 1б дополнят слова хлам, мебель, дробь, лом (в значении 'ломаные предметы') и т. п.
При таком подходе собирательными не считаются «существительные, употребляемые в формах ед. ч. в собирательном значении, например: зерно (зерно нового урожая), перо (набить подушки пером), неприятель (войско противника)» [Русская грамматика, 1980, с. 461—462].
3. Собирательность как лексико-семантический разряд. Группу собирательных существительных некоторые исследователи расширяют за счет включения в нее слов, удовлетворяющих семантическому критерию — способности передавать смысл 'множественность, мыслимая как целое', но обладающих полной числовой парадигмой (таких, например, как стадо, артель и т. д.).
Л. М. Навозова предлагает представлять устройство группы существительных с собирательным значением в виде поля с довольно четким ядром и размытой периферией [Навозова, 1985, с. 151—155]. Положение тех или
иных групп слов относительно ядра определяется на основании ряда словообразовательных, грамматических, лексических и семантических признаков. Ядро собирательности, по мнению Л. М. Навозовой, составляют слова, указанные в п. 1а, за вычетом слов типа зверье, старье и т. д., обладающих оценочными переносными значениями (о связи оценочности и собирательности см. [Руденко, 1990, с. 166]) и способных называть не только совокупность в целом, но и отдельные предметы из совокупности. На самой дальней периферии находятся слова типа стадо, оркестр, гарнитур.
Во всех указанных работах авторы при выделении группы собирательных существительных не отказываются от грамматических критериев, даже если и допускают возможность невыполнения части из них. И. Э Есе-левич утверждает, что грамматические признаки собирательных имен меняются с течением времени, и поэтому в основу выделения группы собирательных слов она кладет исключительно семантические критерии. По ее мнению, в значении собирательного слова должно содержаться указание на множественность объектов, их целостный характер, на качественную однородность этих объектов и на неопределенность их количества [Еселе-вич, 1979, с. 13—20]. В этом случае собирательными будут все существительные, приведенные ранее в качестве примеров: студенчество, листва, зверье, матросня, старье, хлам, мебель, дробь, лом, стадо, труппа, имущество, а также существительные, демонстрирующие контекстуальную собирательность (как в предложении Много белки в лесу). Очевидно, что в содержательном плане таким образом выделяемая группа собирательных существительных представляет собой довольно пеструю и разнородную картину.
3. Собирательность в логике
В отличие от лингвистики в логике не наблюдается такого разнообразия в трактовках собирательности. Традиционно в пособиях по логике (будем называть данную трактовку собирательности Собирательностью—1) собирательные понятия определяются как понятия, «в которых мыслятся признаки некоторой совокупности элементов, составляющих единое целое» [Кириллов и др., 2006, с. 36], и противопоставляются несобирательным (разделительным) понятиям. Несобирательным называется понятие, «в котором мыслятся признаки, относящиеся к каждому его элементу» [Кириллов и др., 2006, с. 37]. В качестве примеров несобирательных понятий приводятся понятия «звезда», «командир полка», «государство» [Кириллов и др., 2006, с. 37]. Иногда указывается на однородность объектов, мыслимых как целое в собирательном понятии, однако «однородность»
специально не определяется [Челпанов, 2012, с. 67]. Исходя из таких определений можно заключить, что собирательное понятие соотносится с любой совокупностью элементов (сходных в каком-то отношении) вне зависимости от того, как эта совокупность организована, конечно ли число составляющих ее компонентов, обладают ли они самостоятельностью, взаимодействуют ли эти компоненты и предполагается ли их пространственная и временная соотнесенность. В таком случае собирательными будут и понятие «человечество как все люди, которые когда-либо жили, живут или будут жить», если они мыслятся как нечто целое (как, например, в предложении Человечество идет по пути прогресса), и понятие «горстка черники у меня в ладони» (например, в предложении Я собрал эту горсть черники за той корягой).
Однако характер примеров собирательных понятий, приводимых после таких определений, заставляет либо уточнять определение, либо признавать, что по какой-то причине список примеров, повторяющихся из источника в источник, неполон и не может претендовать на раскрытие всех аспектов логической собирательности. «Полк», «английский парламент», «толпа», «библиотека», «лес», «созвездие» [Челпанов, 2012], «стадо», «стая», «роща», «студенческий строительный отряд» [Гетманова, 1995], «флот» [Гетманова, 1995; Челпанов, 2012] явно соотносятся с объектами, состоящими, как правило, из конечного (иногда даже фиксированного) числа самостоятельных компонентов, существующих в одно время, объединенных пространственно, взаимодействующих друг с другом.
Таким образом, традиционная трактовка собирательности в логике требует уточнения.
Наряду с указанным подходом существует и другой, представленный в работах С. В. Мейена и Ю. А. Шрейдера [Мейен и др., 1976], С. В. Че-банова [Чебанов, 2012] и их сторонников. Данный подход развивает идею о целостном характере объектов, мыслимых в собирательных понятиях. Объекты, соотносимые с собирательными понятиями, представляются совокупностями, построенными на отношении «часть — целое». В собирательном понятии объект мыслится как целое, принципиально делимое на части, при этом составляющие этого целого в общем случае различны, специализированы, локализованы в пространстве (в том числе и ориентированы друг относительно друга) и времени, взаимодействуют между собой, в общем случае их число варьирует в некоторых границах или фиксировано [Чебанов, 2012; Чебанов, 2013], то есть такой объект является внутренней системой как ее определяет Ю. А. Шрейдер [Шрейдер и др., 1982, с. 67—72]; собирательность в данной трактовке будет обозначать-
ся как Собирательность—2. Объект в собирательном понятии мыслится безотносительно к прочим аналогичным объектам. Если объект мыслится как входящий в класс некоторых сходных объектов, он соотносится с разделительным понятием и является элементом внешней системы по Ю. А. Шрейдеру [Шрейдер и др., 1982, с. 67—72]. Необходимо заметить, что помимо собирательных и разделительных в данном подходе недавно было выделено еще два типа понятий — вещественные и популятивные.
Описываемая трактовка собирательности отличается от приводимой в руководствах по логике большей точностью и проработанностью. Вместе с тем ясно, что при данном подходе определить, какие признаки объекта мыслятся в понятии, и, соответственно, указать тип понятия возможно, лишь рассматривая понятие, включенное в суждение, или понятие, снабженное дефиницией. Необходимо заметить, что важность контекста для правильной квалификации понятия иногда подчеркивается и логиками, трактующими собирательность в смысле Собирательности—1 (ср. [Гет-манова, 1995; Кириллов и др., 2006; Челпанов, 2012]), безотносительно контекста понятия рассматриваются, например, в учебнике Ю. В. Ивлева [Ивлев, 2000].
Очевидно, что Собирательность—2 шире Собирательности—1. Так, понятие будет охарактеризовано в смысле Собирательности—2, но не Со-бирательности—1, если части объекта, мыслимого в понятии, прзнают-ся принципиально разнородными и несамостоятельными (например, как в понятии «двигатель» в предложении Ему пришлось перебрать весь двигатель).
4. Соотношение категорий в лингвистике и логике
Сравнение логических и лингвистических трактовок собирательности затруднено в связи с тем, что лингвистика, характеризуя слово как собирательное, как правило, отталкивается от его формы, уделяя анализу содержания недостаточно внимания. Факты возникновения контекстных собирательных значений у слов фиксируются и изучаются еще реже. Для логики же принципиально важен тот факт, что с одним именем могут соотноситься понятия разных типов. Такое положение дел заметно осложняет соотнесение представления о собирательности в лингвистике и логике.
Такое соотнесение можно начать с анализа сопоставления логической Собирательности—2 с лингвистическими трактовками. Собиратель-ность—2 наиболее очевидно будет соотноситься с периферией лексической собирательности (в трактовке Л. М. Навозовой), а именно со словами, называющими наборы, комплекты, сервизы, гарнитуры и т. д., то есть
целостные образования, которые при утрате какой-то части теряют эту целостность. Соотноситься с Собирательностью—2 имеют тенденцию и слова-названия совокупностей (типа делегация, артель, оркестр). Однако в контексте эти слова могут развить значения, которые будут соотноситься с понятиями других типов (например, в предложении В фестивале примут участие молодежные оркестры из разных городов России понятие, стоящее за словом оркестры, будет разделительным). Вместе с тем Собирательность—2, очевидно, шире лингвистической собирательности: любой объект, представляемый как множество фрагментов или частей, будет описываться Собирательным—2 понятием.
Что касается Собирательности—1, то она также соотносится с периферией лингвистической собирательности: наиболее очевидна ее связь с названиями совокупностей типа делегация, артель и т. д.; если учитывать критерий «однородности» элементов, названия наборов будут связываться с Собирательными—1 понятиями постольку, поскольку части совокупности схожи друг другом. С лингвистической собирательностью типа 1 и 2 логическая Собирательность—1 будет пересекаться: понятия, соотносимые со словами типа матросня, листва, зверье, мебель, дробь, будут характеризоваться как собирательные только при конкретной предметной отнесенности этих существительных: матросня с такого-то корабля, мебель в значении меблировки, дробь из данного патрона и т. д., то есть когда обозначаемые количества единиц можно охарактеризовать именно как целые. Вместе с тем способность называть именно целые количества единиц в большой степени зависит от лексического значения слова.
5. Выводы
Ни в лингвистике, ни в логике не существует однозначного понимания собирательности, при этом лингвистика обладает большим разнообразием точек зрения по этому вопросу.
Несмотря на устоявшийся характер, традиционные определения собирательности, приводимые в руководствах по логике, легко проблематизи-руются и нуждаются в уточнении.
Для лингвистики более существенными являются формальные критерии собирательности, однако эти критерии не позволяют получить отчетливой семантической картины в отношении класса слов, относимых к собирательным.
В связи с этим затруднено сопоставление логических и лингвистических подходов к собирательности, поскольку формальные характеристики имен для логики несущественны.
Возможным путем разрешения этой проблемы является логический анализ языкового материала, но для этого слова должны быть включены в контекст или снабжены подробным толкованием.
Приводимые в словарях толкования редко отражают информацию, необходимую для логики.
Тем не менее некоторые группы слов обнаруживают тенденцию к обозначению определенных типов понятий. Как логически собирательные оцениваются понятия, стоящие за словами, рассматриваемыми на периферии лингвистической собирательности в трактовке Л. М. Навозовой.
Литература
1. Алексеева Э. В. Имена собирательные в современном русском языке / Э. В. Алексеева // Филологические науки. — 1982. — № 3. — С. 37—39.
2. Гетманова А. Д. Учебник по логике / А. Д. Гетманова. — Москва : Владос, 1995. — 287 с.
3. Еселевич И. Э. Из истории категории собирательности в русском языке : очерки / И. Э. Еселевич. — Казань : Изд-во Казанского ун-та, 1979. — 160 с.
4. Ивлев Ю. В. Логика для юристов : учебник для вузов / Ю. В. Ивлев. — Москва : Дело, 2000. — 264 с.
5. Кириллов В. И. Логика : учебник для юридических вузов / В. И. Кириллов, А. А. Старченко.— Москва : Юристъ, 2006. — 256 с.
6. Колесников А. А. О грамматическом статусе собирательных существительных русского языка / А. А. Колесников // Русский язык в школе. — 1976. — № 6. — С. 94—96.
7. Мейен С. В. Методологические аспекты теории классификации / С. В. Мей-ен, Ю. А. Шрейдер // Вопросы философии. — 1976. — № 12. — С. 67—79.
8. Навозова Л. М. Словообразовательная форма собирательности и логическое содержание категории собирательности в современном русском языке / Л. М. На-возова // Вопросы словообразования в индоевропейских языках : форма и значение. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1985. — С. 143—157.
9. Реформатский А. А. Число и грамматика / А. А. Реформатский // Лингвистика и поэтика. — Москва : Наука, 1987. — С. 76—87.
10. Руденко Д. И. Имя в парадигмах «философии языка» / Д. И. Руденко. — Харьков : Основа, 1990. — 299 с.
11. Русская грамматика. Т. 1 : Фонетика. Фонология. Ударение. Интонации. Словообразование. Морфология / гл. ред. Н. Ю. Шведова. — Москва : Наука, 1980. — 783 с.
12. РюминаН. А. Имена категорий и мена классов / Н. А. Рюмина // Семантика и категоризация. — Москва : Наука, 1991. — С. 146—152.
13. Чебанов С. В. Четырехчленные схемы различения / С. В. Чебанов // Актуальные проблемы современной когнитивной науки : материалы V Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (18—20 октября
2012 г.). — Иваново : Ивановский государственный химико-технологический университет, 2012. — С. 204—224.
14. Чебанов С. В. К формальной характеристике типов категорий / С. В. Чебанов, А. В. Степукова // Актуальные проблемы современной когнитивной науки : материалы VI Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (17—19 октября 2013 года). — Иваново : Иваново, 2013. — С. 280—281.
15. Челпанов Г. И. Учебник логики / Г. И. Челпанов. — Москва : URSS ЛИБРО-КОМ, 2012. — 261 с.
16. Шрейдер Ю. А. Системы и модели / Ю. А. Шрейдер, А. А. Шаров. — Москва : Радио и связь, 1982. — 152 с.
Collectiveness as Logical and Linguistic Problem
© Stepukova Aleksandra Vladimirovna (2016), post-graduate student, Department of
Mathematical Linguistics, Saint Petersburg State University (Saint Petersburg, Russia), ica-
rus_89@mail.ru.
The correlation between understanding of collectiveness in logic and linguistics is considered. The approaches to understanding of collectiveness in logical and linguistic literature are described. The criteria for distinguishing the collective names in linguistics and concepts in logic are pointed out. It is shown that in linguistics there are three main approaches in which future variation is possible: grammatical, lexical-grammatical and lexical-semantic. The distinguishing of approaches is based on the analysis of sets of the words that are classified as collective within one or another approach. It is indicated that the semantic side of the problem in linguistics is not well developed. In logic there are two approaches to collectiveness differing by the degrees of developing and precision of given definitions. The characteristics of logical approaches are the tendency not to work with isolated concepts, but with the concepts included in the judgment. It is shown that a comparison of the categories of linguistics and logic is difficult due to the inaccuracy of given definitions. It is demonstrated that the logical and linguistic categories of collectiveness are not the same, although some of collective word groups from the point of view of the linguistics tend to express collective concepts in certain contexts. To study the correlation between categories it is proposed to conduct logical analysis of language material.
Key words: collective nouns; collective concepts; disjunctiveness; types of concepts; lexical and grammatical word classes.
References
Alekseeva, E. V. 1982. Imena sobiratelnyye v sovremennom russkom yazyke. Filo-logicheskiye nauki, 3: 37—39. (In Russ.).
Chebanov, S. V. 2012. Chetyrekhchlennyye skhemy razlicheniya. In: Aktualnyyeproble-my sovremennoy kognitivnoy nauki. Ivanovo: Ivanovskiy gosudarstvennyy khimiko-tekhnologicheskiy universitet. 204—224. (In Russ.).
Chebanov, S. V., Stepukova, A. V. 2013. K formalnoy kharakteristike tipov kategoriy.
In: Aktualnyyeproblemy sovremennoy kognitivnoy nauki. Ivanovo: Ivanovo. 280—281. (In Russ.). Chelpanov, G. I. 2012. Uchebnik logiki. Moskva: URSS LIBROKOM. 261. Getmanova, A. D. 1995. Uchebnikpo logike. Moskva: Vlados. 287. (In Russ.). Eselevich, I. E. 1979. Iz istorii kategorii sobiratelnosti v russkom yazyke: ocherki.
Kazan': Izd-vo Kazanskogo un-ta. 160. (In Russ.). Ivlev, Yu. V. 2000. Logika dlyayuristov. Moskva: Delo. 264. (In Russ.). Kirillov, V. I., Starchenko, A. A. 2006. Logika. Moskva: Yurist, 256. (In Russ.). Kolesnikov, A. A. 1976. O grammaticheskom statuse sobiratelnykh sushchestvitelnykh
russkogo yazyka. Russkiyyazyk v shkole, 6: 94—96. (In Russ.). Meyen, S. V., Shreyder, Yu. A. 1976. Metodologicheskiye aspekty teorii klassifikatsii.
Voprosy filosofii, 12: 67—79. (In Russ.). Navozova, L. M. 1985. Slovoobrazovatelnaya forma sobiratelnosti i logicheskoye soder-zhaniye kategorii sobiratelnosti v sovremennom russkom yazyke. In: Voprosy slovoobrazovaniya v indoyevropeyskikh yazykakh. Forma i znacheniye. Tomsk: Izd-vo Tomskogo un-ta. 143—157. (In Russ.). Reformatskiy, A. A. 1987. Chislo i grammatika. In: Lingvistika ipoyetika. Moskva: Nau-
ka. 76—87. (In Russ.). Rudenko, D. I. 1990. Imya v paradigmakh «filosofii yazyka». Kharkov: Osnova. 299. (In Russ.).
Ryumina, N. A. 1991. Imena kategoriy i mena klassov. In: Semantika i kategorizatsiya.
Moskva: Nauka. 146—152. (In Russ.). Shreyder, Yu. A., Sharov, A. A. 1982. Sistemy i modeli. Moskva: Radio i svyaz'. 152. (In Russ.).
Shvedova, N. Yu. (ed.). 1980. Russkaya grammatika, 1: Fonetika. Fonologiya. Udar-eniye. Intonatsii. Slovoobrazovaniye. Morfologiya. Moskva: Nauka. 783. (In Russ.).
