Смертность от самоубийств и алкоголизм в Мурманской области Текст научной статьи по специальности «Науки о здоровье»

© К.В. Шелыгин, 2013

УДК 614.2:616.89-008.441.44-02:547.262]:312.2(470.21)

К. В. Шелыгин

СМЕРТНОСТЬ ОТ САМОУБИЙСТВ И АЛКОГОЛИЗМ В МУРМАНСКОЙ ОБЛАСТИ

ГБОУ ВПО Северный государственный медицинский университет Минздрава РФ, 163000, Архангельск, Россия

Проведена количественная оценка размеров смертности от самоубийств населения Мурманской области в возрасте 15 лет и старше, связанной с потреблением алкоголя, за 1975—2010 гг. Использован анализ временных рядов методом ARIMA. Установлено, что с потреблением алкоголя связано 33,4% всей смертности от самоубийств, 29,4%% мужской и 23,3% женской смертности. Показана возможность существования северного градиента обусловленной потреблением алкоголя смертности от самоубийств в женском населении и более сильных связей между потреблением алкоголя и самоубийствами, чем в мужском населении. Ключевые слова: Россия, Мурманская область, потребление алкоголя, смертность от самоубийств

THE SUICIDE MORTALITY AND ALCOHOLISM IN THE MURMANSK OBLAST

K.V. Shelygin

The Northern state medical university, 163000, Arkhangelsk, Russia

The qualitative evaluation of suicide mortality of population of the Murmansk oblast was made concerning the age group of 15 year and older and related to alcohol consumption during 1975-2010. The technique of ARIMA was applied to analyze time-series. It is established that the alcohol consumption is related to 33.4% of overall suicide mortality, to 29.4%% of female mortality and 23.3% of male mortality. The possibility of existence of the northern gradient of suicide mortality conditioned by alcohol consumption among female population is demonstrated. The stronger relationships between alcohol consumption and suicides are established in female population as compared with male population.

Keywords: Russia, Murmansk oblast, alcohol consumption, suicide mortality

Значительная часть самоубийств в России связана с употреблением алкоголя. По оценкам исследователей увеличение суммарных продаж алкогольных напитков на один литр сопровождается ростом смертности от самоубийств среди мужского населения на 4%, а среди женского на 2,8% [1]. Установлено, что в Западной Европе связь потребления алкоголя и смертности от самоубийств усиливается с юга на север, что объясняется различиями в стилях потребления алкогольных напитков [2, 3]. Аналогично утверждается рост алкогольной ассоциированности смертности с юга на север для европейской части России [4]. В связи с этим представляет интерес изучение алкогольной обеспеченности суицидальной смертности в Мурманской области на общепопуляционном и гендерном уровнях за период 1975—2010 гг.

Материалы и методы

Проведено аналитическое, популяционное, невыборочное, неконтролируемое исследование показателей смертности населения от самоубийств и отравлений алкоголем за 1975—2010 гг.

Данные о возрастно-половом распределении смертности предоставлены Территориальным органом Федеральной службы государственной статистики по Мурманской области (Мурманскстат). Показатели стандартизованы по «Европейскому стандарту населения» на 100 тыс. населения прямым методом [5]. Поскольку достоверность статистического учета продаж алкогольной продукции в России вызывает обоснованные сомнения, в качестве показателя, отражающего уровень алкоголизации населения, использовался один из наиболее валидных для Российской Федерации индикаторов — уровень смертности от отравлений алкоголем (ОА) в возрасте 15 лет и старше [6, 7].

Отношение связи индикатора потребления алкоголя и смертности от самоубийств описывается общим выражением (1) [8, 9]:

Р1п/ = в • УА+ + УЫ,, (1)

где ^ — уровень смертности от самоубийств в момент времени Логарифмы значений используются для ста-

билизации дисперсии, А> — уровень индикатора потребления алкоголя (смертности от ОА) в момент времени , — уровень неалкогольных факторов суицидальной смертности в момент времени I, V — оператор разности, используемой для приведения временны х рядов к стационарному виду, в — коэффициент связи уровней смертности от самоубийств и индикатора потребления алкоголя вычисляется путем построения модели АЫМА (авторегрессии и проинтегрированного скользящего среднего), где зависимой переменной выступают показатели смертности от самоубийств, независимой переменной (передаточной функцией) — показатели смертности от ОА [10].

Для установления гендерных особенностей алкогольной атрибутивности смертности от самоубийств использовались уровни смертности от ОА в мужской и женской популяции. Оценка алкогольной обеспеченности динамики выражается в отношении (2), показывающем изменение смертности от самоубийств в процентах при изменении смертности от ОА на 1 случай на 100 тыс. населения: (ехрф> 1) • 100. (2)

Дополнительная доля алкогольассоциированной смертности от самоубийств за анализируемый период или в отдельный момент времени:

(1 - ехр(-в • А)) • 100. (3)

Отсутствие автокорреляций в остатках моделей контролировалось по значениям статистики Люнга—Бокса (0) на 18 лагах.

Результаты исследования

Во всех группах населения средние значения смертности от самоубийств и ОА были выше среди мужчин, чем среди женщин. Анализ описательных статистик выявил значительные стандартные отклонения средних показателей смертности на общепопуляционном уровне и в мужском населении региона, что объясняется большой степенью их изменчивости с течением времени (табл. 1).

Построенные модели АЫМА смертности от самоубийств по смертности от ОА для всего населения и мужчин были одинаково значимыми для всех групп населения на нулевых лагах (табл. 2). Значимость для женского

Таблица 1

Описательные статистики показателей смертности от самоубийств и ОА в Мурманской области среди население в возрасте 15 лет и старше в 1975—2010 гг. (на 100 тыс. населения)

Отравления алкоголем Самоубийства

Группа сред- стандартное 95% доверитель- сред- стандартное 95% доверитель-

нее отклонение ный интервал нее отклонение ный интервал

Все население 21,4 12,2 17,2—25,5 13,1 6,3 11,0—15,2

Мужчины 34,8 19,8 28,1—41,5 20,3 10,1 16,9—23,7

Женщины 10,6 6,4 8,4—12,8 6,9 3,0 5,9—7,9

населения оказалась меньше как в модели по смертности от ОА во всей популяции, так и в модели по смертности от ОА среди женщин. Связь между смертностью от самоубийств и ОА положительная во всех группах населения. Значения статистик Люнга—Бокса свидетельствовали об отсутствии автокорреляций в остатках.

Вычисления по формуле (3) показали, что изменение общей смертности от ОА на 1 случай на 100 тыс. населения в возрасте 15 лет и старше сопровождается увеличением смертности от самоубийств на 1,9% на общепопуляционном уровне, на 1,7% среди мужчин и на 1,4% среди женщин данной возрастной группы.

Далее был рассчитан показатель средней алкоголь-ассоциированной доли в общей смертности от самоубийств по уровню смертности от ОА среди всего населения, равный 33,4% для всего населения, 30,4% для мужчин и 25,8% для женщин.

При использовании в качестве предиктора смертности от ОА отдельно в мужской и женской популяции при ее увеличении на 1 случай на 100 тыс. населения смертность от самоубийств увеличивалась на 1 и 2,5% соответственно. В этом случае доля алкогольассоции-рованной смертности составляла 29,4% среди мужчин и 23,3% среди женщин.

В результате исследования установлена значимая связь между динамическими уровнями показателей смертности от ОА и самоубийств на нулевых лагах, что не позволяет констатировать ее причинно-следственный характер. Считается, что острая алкогольная интоксикация способствует суицидальному риску посредством снижения волевой регуляции деятельности, увеличения риска импульсивного поведения с одной стороны и уменьшения социальной адаптации и когнитивных функций в условиях злоупотребления и зависимости от алкоголя [11]. В связи с этим мы можем допустить влияние острого и хронического потребления алкоголя на уровень самоубийств.

Характер выявленных связей был прямым, свидетельствуя об увеличении завершенных самоубийств при росте смертности от ОА. Вычисление средней доли смертности, обусловленной алкоголизацией всего населения, показало, что до 1/3 всех случаев смерти от самоубийств в Мурманской области в 1975—2010 гг. так или

иначе связано с потреблением алкоголя. Наибольшая доля алкогольной обусловленности установлена среди мужчин, что согласуется с результатами других исследований и определяется меньшей алкоголизацией женского населения [12]. Уровень связанной с алкоголем смертности был ниже, чем показатели по стране, полученные по аналогичной методике [13]. Различие можно объяснить тем, что в нашем исследовании использовался индикатор потребления алкоголя (смертность от отравления ОА), что в условиях возможного недоучета смертности от этой причины могло привести к занижению результатов. Поэтому более корректным будет сравнение с результатами работ, в которых использованы аналогичные индикаторы. Так, в работе А.В. Немцова и соавт. показано, что в России в среднем за период 1980—2007 гг. доля алкогольной смертности от самоубийств была больше среди мужского (44,5%) и меньше среди женского (20,3%) населениях по сравнению с полученными нами данными [14]. Таким образом, можно утверждать наличие северного градиента алкогольной смертности от самоубийств для женского населения.

Особого внимания заслуживают результаты, полученные при моделировании отдельно в мужской и женской популяции. Было установлено, что смертность среди женщин обнаруживает большую чувствительность к изменениям смертности от ОА в этой группе населения, чем к флюктуациям смертности от ОА в отношении всего населения. Так, при изменении смертности женщин от ОА на 1 случай смертность от самоубийств в этой группе населения увеличивается на 2,5%, а при изменении на 1 случай во всем населении — на 1,4%. В то же время мужская суицидальная смертность увеличивалась на 1% в модели по смертности от ОА среди мужчин и на 1,7% в модели по смертности от ОА среди всего населения. Полученный результат может свидетельствовать о гендерных различиях влияния потребления алкоголя на суицидальную смертность и косвенно согласуется с ранее выявленными более сильными связями между потреблением алкоголя и самоубийствами среди женщин, чем среди мужчин [15].

Заключение

Таким образом, показано, что в период 1975— 2010 гг. наблюдалась положительная значимая связь между уровнем смертности от ОА и смертности от самоубийств как для всего населения Мурманской области, так и в отдельности для мужчин и женщин. В среднем доля алкогольобусловленной смертности от самоубийств составила на общепопуляционном уровне

Таблица 2

Оценка взаимосвязи смертности от ОА и самоубийств в Мурманская области в 1975—2010 гг.

Группа

Модель1

Коэффициент р

Стандартная ошибка

Значение статистики Люнга—Бокса

Значимость статистики Люнга—Бокса, р

Все население

Мужчины

Женщины

Мужчины Женщины

Модель по смертности от ОА для всего населения

0;1;0 0,019*** 0,005 18,895

0;1;0 0,017*** 0,004 25,684

0;1;0 0,014* 0,006 13,532

Модель по смертности от ОА для мужского и женского населения

0;1;0 0,01*** 0,003 16,910

0;1;0 0,025* 0,010 13,062

0,398 0,107 0,759

0,529 0,788

Примечание. 'Показатели модели ЛЯ1МЛ (порядок авторегрессии, порядок дифференцирования, порядок скользящего среднего). *

** — р < 0,01; *** — р < 0,001.

- р < 0,05;

33,4% и 29,4 и 23,3% для мужского и женского населения соответственно. Показана возможность существования северного градиента обусловленной потреблением алкоголя смертности от самоубийств и более сильных связей между потреблением алкоголя и самоубийствами среди женского населения, чем среди мужского.

ЛИТЕРАТУРА

1. Razvodovsky Y.E. Alcohol consumption and suicide rates in Russia. Suicidology Online. 2011; 2: 67—74.

2. Norstrom T., Ramstedt M. Mortality and population drinking: a review of the literature. Drug Alcohol Rev. 2005; 24: 537—47.

3. Pridemore W.A., SpivakA.L. Patterns of suicide mortality in Russia. Suicide Life Threat/ Behav. 2003; 33: 132—50.

4. Last J. M., ed. A dictionary of epidemiology. Oxford: Oxford University Press; 2001.

5. Health Statistics: Atlas on mortality in the European Union. Annex 1 — Standard European population. Eurostat. Avaible at: http://epp. eurostat.ec.europa.eu/cache/ITY_OFFPUB/KS-08-02-022/EN/KS-08-02-022-EN.PDF.

6. Global Status Report on Alcohol and Health 2011. World Health Organization. Avaible at: http://www.who.int/substance_abuse/ publications/global_alcohol_report/en

7. Jukkala T., Makinen I.M., Kislitsyna O., Ferlander S., Vagero D. Economic strain, social relations, gender, and binge drinking in Moscow. Soc. Sci. Med. 2008; 66: 663—74.

8. Landberg J. Per capita alcohol consumption and suicide rates in the US 1950—2002. Suicide Life Threat Behav. 2009; 39 (4): 452—59.

9. Norstrom T. The impact of alcohol, divorce and unemployment on suicide: a multilevel analysis. Soc. Forces. 1995; 74 (1): 293—314.

10. Box G.E.P., Jenkins G.M., Reinsel G.C. Time series analysis: Forecasting and control (Wiley series in probability and statistics). New York: John Wiley & Sons Inc; 2008.

11. HuffordM.R. Alcohol and suicidal behaviour. Clin. Psychol. Rev. 2001; 21 (5): 797—811.

12. Nemtsov A.V. Suicides and alcohol consumption in Russia. Drug Alcohol Depend. 2003; 71: 161—8.

13. Razvodovsky Y.E. Beverage-specific alcohol sale and suicide in Russia. Crisis. 2009; 30 (4): 186—91.

14. Немцов А.В., Левчук Н.М., Давыдов К.В. Связанная с алкоголем смертность в Украине и России (1980—2007 гг.). Наркология. 2010; 10: 26—35.

15. Wilcox H.C., Conner K.R., Caine E.D. Association of alcohol and drug use disorders and completed suicide: an empirical review of cohort studies. Drug Alcohol Depend. 2004; 76: 11—9.

REFERENCES

1. Razvodovsky Y.E. Alcohol consumption and suicide rates in Russia. Suicidology Online. 2011; 2: 67—74.

2. Norstrom T., Ramstedt M. Mortality and population drinking: a review of the literature. Drug Alcohol Rev. 2005; 24: 537—47.

3. Pridemore W.A., Spivak A.L. Patterns of suicide mortality in Russia. Suicide Life Threat/ Behav. 2003; 33: 132—50.

4. Last J.M., ed. A dictionary of epidemiology. Oxford: Oxford University Press; 2001.

5. Health Statistics: Atlas on mortality in the European Union. Annex 1 — Standard European population. Eurostat. Avaible at: http://epp. eurostat.ec.europa.eu/cache/ITY_OFFPUB/KS-08-02-022/EN/KS-08-02-022-EN.PDF.

6. Global Status Report on Alcohol and Health 2011. World Health Organization. Avaible at: http://www.who.int/substance_abuse/ publications/global_alcohol_report/en

7. Jukkala T., Makinen I.M., Kislitsyna O., Ferlander S., Vagero D. Economic strain, social relations, gender, and binge drinking in Moscow. Soc. Sci. Med. 2008; 66: 663—74.

8. Landberg J. Per capita alcohol consumption and suicide rates in the US 1950—2002. Suicide Life Threat Behav. 2009; 39 (4): 452—59.

9. Norstrom T. The impact of alcohol, divorce and unemployment on suicide: a multilevel analysis. Soc. Forces. 1995; 74 (1): 293—314.

10. Box G.E.P., Jenkins G.M., Reinsel G.C. Time series analysis: Forecasting and control (Wiley series in probability and statistics). New York: John Wiley & Sons Inc; 2008.

11. Hufford M.R. Alcohol and suicidal behaviour. Clin. Psychol. Rev. 2001; 21 (5): 797—811.

12. Nemtsov A.V. Suicides and alcohol consumption in Russia. Drug Alcohol Depend. 2003; 71: 161—8.

13. Razvodovsky Y.E. Beverage-specific alcohol sale and suicide in Russia. Crisis. 2009; 30 (4): 186—91.

14. Nemtsov A.V., Levchuk N.M., Davydov K.V. Alcohol related mortality in Ukraine and Russia (1980—2007). Narkologia. 2010; 10: 26—35 (in Russian).

15. Wilcox H.C., Conner K.R., Caine E.D. Association of alcohol and drug use disorders and completed suicide: an empirical review of cohort studies. Drug Alcohol Depend. 2004; 76: 11—9.

Поступила 08.09.13

© Коллектив авторов, 2013 УДК 614.7:616.379-008.64]:312.6

О.В. Сазонова1, М.А. Садовой 12, Е.М. Трофимович3, Е.А. Финченко2, Л.С. Шалыгина12

ВЛИЯНИЕ ТЕХНОГЕННЫХ ФАКТОРОВ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ НА ЗАБОЛЕВАЕМОСТЬ

САХАРНЫМ ДИАБЕТОМ

'ГБОУ ВПО Новосибирский государственный медицинский университет Минздрава России, 630091, Новосибирск; 2ФГБУ Новосибирский НИИ травматологии и ортопедии им. Я. Л. Цивьяна Минздрава России, 630091, Новосибирск; 3ФБУН Новосибирский НИИ гигиены Роспотребнадзора Минздрава России, 630108,

Новосибирск, Россия

Сахарный диабет (СД) представляет реальную угрозу здоровью населения всех стран мира. В международной практике изучение и успешное решение проблем, обусловленных этим заболеванием, связаны с развитием регистров. Новосибирский городской регистр сахарного диабета является составной частью Государственного регистра. На основании данных городского регистра и анализа состояния окружающей среды выявлены особенности заболеваемости сахарным диабетом в популяции населения на территориях с различным уровнем техногенного загрязнения аэрополлютантами. При изучении использован метод картографирования, разработана тематическая клинико-гигиеническая карта. Метод тематического клинико-гигеническо-го картографирования расширяет функциональные возможности и сферу применения территориального регистра сахарного диабета и открывает новые возможности и перспективы для разработки комплексных программ профилактики на территориях техногенного загрязнения.

Ключевые слова: сахарный диабет, регистр сахарного диабета, техногенные факторы, заболеваемость сахарным диабетом, клинико-гигиеническое картографирование

THE IMPACT OF ANTHROPOGENIC FACTORS OF ENVIRONMENT ON MORBIDITY

OF DIABETES MELLITUS

O.V. Sazonova1, M.A. Sadovoiy2, Ye.M. Trofimovitch3, Ye.A. Fintchenko2, L.S. Shalygina12

'The Novosibirsk state medical university of Minzdrav of Russia, 630091 Novosibirsk, Russia; 2The Ya.L. Tsyviyan Novosibirsk research institute of traumatology and orthopedics of Minzdrav of Russia, 630091 Novosibirsk, Russia; 3The Novosibirsk research institute of hygiene of Rospotrebnadzor of Minzdrav of Russia,

630108 Novosibirsk, Russia