CC BY
67
ИСТОРИЯ
УДК 93/99
DOI: 10.21685/2072-3024-2016-4-1
Я. Г. Солодкин
СМЕРТЬ «ХРАБРОСЕРДОГО» ЕРМАКА: МЕТАМОРФОЗЫ РУССКИХ И ТАТАРСКИХ ПРЕДАНИЙ В XVII в.
Аннотация.
Актуальность и цели. В последние годы заметно возрос интерес исследователей к прошлому Азиатской России, начало становления которой почти единодушно связывается с прославленной экспедицией Ермака. Многие вопросы ее истории остаются дискуссионными не одно столетие. В частности, вызывают споры обстоятельства гибели «ратоборного» атамана прежде всего из-за узости источниковой базы. Целью статьи служит выявление отразившихся в нарративных сочинениях (русского и татарского происхождения) ранних версий смерти Ермака и определение путей их трансформации до конца XVII в.
Материалы и методы. Изучение темы предполагает максимально широкое использование разнообразных источников, включая фольклорные материалы, которые хотя бы отчасти можно возводить к первым десятилетиям российской колонизации Сибири. С помощью хронологического метода определяется последовательность возникновения и видоизменения преданий о гибели Ермака. Благодаря сравнительно-историческому методу выясняются пути и формы эволюции свидетельств (начиная с показаний участников боя в устье Вагая в августе 1584 г.) об экспедиции по Иртышу, ставшей роковой для предводителя казачьей «дружины».
Результаты. Выявлен комплекс сравнительно ранних известий о смерти Ермака, которые подверглись фольклоризации и влиянию литературной традиции, складывавшейся в Тобольске с 1620-х гг., определены каналы трансформации преданий, запечатлевших отдельные подробности гибели предводителя казачьей экспедиции в «Кучумово царство».
Выводы. Раскрыты направления трансформации ранних версий смерти самого, пожалуй, известного казачьего атамана в русских и татарских источниках XVII в., очерчен круг более или менее достоверных сведений, сохраненных этими преданиями.
Ключевые слова: гибель Ермака, устье Вагая, «Краткое описание о Си-бирстей земле...», синодик «ермаковым казакам», сибирские летописи, их устные и письменные источники, русские и татарские предания о последнем бое Ермака.
Ya. G. Solodkin
THE DEATH OF BRAVE-HEART YERMAK: METAMORPHOSES IN RUSSIAN AND TATAR TALES OF THE 17th CENTURY
Abstract.
Background. In recent years we have witnessed a remarkable increase in the research into the history of Asian Russia, the origin of which is nearly unanimously
associated with the renowned expedition by Yermak. A number of issues from its history have been subjects of debate for centuries. One of such debates is related to the circumstances in which the glorified ataman perished mostly due to the shortage of reliable sources. The aim of this paper is to establish the earliest versions of Yermak's death in the form they are reflected in the narrative sources of both Russian and Tatar origin, along with their transformations up to the late 17th century.
Materials and methods. The study into the subject matter implies the most diversified use of sources, including the folklore materials which are, at least to some extent, linked to the opening decades of the Russian colonization of Siberia. The chronological method is an instrument to ascertain the succession of the origin and alterations of tales about Yermak's death. The comparative historical method is used to expose the ways and forms in which the evidence on the expedition along the Irtysh River evolved since the Vagay battle in August 1584, the battle that turned fatal for the Cossack leader.
Results. The work has revealed a set of comparatively early evidence on Yermak's death to prove that this evidence was folklorised under the literary tradition that had evolved in Tobolsk since 1620s. Transformational trends in the tales that portrayed details of the Cossack detachment leader's death have been established.
Conclusions. The paper reveals transformational trends in the earliest versions of the death of the most spoken-of Cossack leader in Russian and Tatar sources of the 17th century. The set of more or less reliable evidence from these folklore tales has been identified.
Key words: Yermak's death, River Vagay estuary, "A Short Description of the Siberian Land...", Commemoration Book of Yermak's Cossacks, Siberian chronicles and their written and folklore sources, Russian and Tatar tales of Yermak's last battle.
Одним из ключевых событий беспримерной казачьей экспедиции, положившей начало присоединению к Московскому государству сибирских «землиц», явилась гибель ее предводителя. О смерти Ермака повествуется во многих нарративных сочинениях XVII в., но источники соответствующих рассказов и пути их редактирования в последующей традиции (главным образом летописной) остаются недостаточно ясными.
Едва ли не самым ранним среди таких сочинений может считаться протограф «Краткого описания о Сибирстей земле и о похождении атамана Ермака» (далее - КО), вероятно созданный в Москве по случаю учреждения в 1620 г. Тобольской епархии и спустя без малого десятилетие после редактирования составивший две первые главы официального «Нового летописца» (далее - НЛ) [1, с. 245-248, ср. с. 253, 254, 376]. В этом протографе рассказывалось о том, что 150 ермаковцев, не дойдя до Вагая, заснули в проливе у этой реки, на острове, а Кучум вслед за возвращением оттуда посланного им татарина (бывшего у хана «в смертной вине и казни»), сумевшего украсть у русских пищаль и лядунку (пороховницу), «перебред реку, и Ермака и казаков поби», лишь «един же от них. утече в город (Сибирь или Кашлык. -Я. С.) с вестию» [2, с. 74; 3, с. 309, 310]. Хотя эпизод про лазутчика, побывавшего в казачьем стане, обычно считается сказочным или анекдотичным [4, с. 21; 5, с. 21; 6, с. 53, 54; 7, с. 240], предполагать вслед за А. В. Матвеевым, будто этот персонаж «появился в русских повествованиях о гибели Ермака далеко не сразу и проник в них из татарского фольклора [8, с. 132],
безоговорочно не стоит. Об обстоятельствах смерти «прехраброго» атамана в «царствующем граде» могли узнать от его сподвижников, вернувшихся из Сибири приблизительно в конце лета 1585 г., если даже не от гонцов воеводы князя С. Д. Болховского, прибывших в Москву в начале 1585 г., а может быть, и в последние недели предыдущего. Допустимо думать, что показания такого рода были записаны и отложились в приказных архивах (известно, что в Посольском приказе хранилось «писмо» о пленении русскими сыновей Ку-чума [2, с. 137]). Ермаковцам же, остававшимся в Кашлыке во время похода, оказавшегося для их «наставника» роковым, возможно, эти обстоятельства сделались известными благодаря (согласно версии КО) единственному из казаков, который избежал смерти при нападении «кучумлян» близ устья Вагая. Сведениями о гибели «ратоборного атамана», не исключено, русские были обязаны татарам, в том числе юртовским, один из которых, М. Ачекматов (Азехматов), перешел на службу московскому государю еще в пору воеводства в Тюмени ее основателя В. Б. Сукина (1586-1588) [9, с. 164; 10, с. 479]. Вспомним, однако, что воевода князь С. Д. Болховский и голова (видимо, стрелецкий) И. В. Глухов вопреки КО прибыли в Кашлык вскоре после «убиения» «старейшины» казаков [2, с. 133, 135]. Поэтому приведенный рассказ, как можно думать, возник не в середине - второй половине 1580-х гг., а несколько лет спустя, а то и в начале XVII в. Недаром в КО, безусловно ошибочно, говорится о том, что за Урал отряд Болховского сопровождали сеунчики Ермака (которого Иван Грозный якобы приказал «написать в грамотах сибирским князем»), а Глухов «с товарыщи» возвратился «на Русь» через Березов.
В НЛ сравнительно с КО в число участников похода, вернуться из которого Ермаку было не суждено, включен атаман Иван Кольцов (Кольцо) [11, с. 34; ср. 2, с. 73, 78], согласно другим источникам погибший с четырьмя десятками своих казаков значительно раньше, будучи приглашен прежним ханским визирем Карачей якобы «оборонити от Казачьей орды». Редактор протографа КО, говоря об атамане, часто признающемся «сверсником» предводителя экспедиции, одержавшей «преславную победу» над «агарянами», скорее всего, следовал какому-то памятнику фольклорного происхождения [12, с. 54].
В раннем синодике «ермаковым казакам» (далее - Синодик), сложившемся в стенах Тобольского архиерейского дома при «первопрестолънике» Киприане, видимо, «во второе лето» его «святительства» (1621/22 г.), читаем, что заночевавшие у Вагайского устья (но не на Иртыше, как утверждал В. И. Сергеев [13, с. 44]) русские подверглись нападению, «ужаснушася от нечестивых и в бегство предложишась»; при этом «живот свой скончати» довелось Ермаку и шести его сподвижникам, согласно одной заметке, более поздней, чем основной текст, «безвестно» [2, с. 381, ср. с. 78], т.е., по мысли Л. С. Соболевой, при неизвестных обстоятельствах. На ее взгляд, легендарные трактовки смерти казачьего «вождя» «не соответствовали мученическому канону и были неинтересны Киприану» [14, с. 305]. Что это за трактовки, исследователь, однако, не разъясняет. Наречие же «безвестно» означает не только «неизвестно», но и «внезапно», «неожиданно», «тайно», «скрытно» [2, с. 104, 287, 340, 377; 3, с. 9, 58; 10, с. 347, 375, 388, 419, 420; 11, с. 45; 15, с. 11, 14, 190, 218]. Видимо, в Синодике лишний раз подчеркнута неожи-
данность гибели Ермака и нескольких его «товарищей» близ устья Вагая (накануне сказано о внезапной смерти русских «воев»; судя по Есиповской летописи, так же суждено было расстаться с жизнью и четырем десяткам казаков во главе с Иваном Кольцом [2, с. 61, ср. с. 134; 3, с. 38, 83]). По свидетельству «архиепископля» дьяка Саввы Есипова, в основу Синодика легло переданное на владычный двор ветеранами «взятия» «Кучумова царства» «написание како приидоша в Сибирь и где у них с погаными бои были, и где казаков и какова у них имянем убили» [2, с. 70]. Возможно, ко времени появления «написания» из «невеликой дружины», с которой Ермак выступил в поход навстречу, как думали, бухарскому каравану, не осталось в живых соратников прославленного атамана, помнивших обстоятельства гибели своих «товарищей» возле устья Вагая при внезапном нападении «кучумлян». Но поскольку о таких обстоятельствах идет речь в Есиповской летописи Основной редакции (далее - ЕЛ), созданной спустя полтора десятилетия в 1636 г., вероятнее, что подробности гибели «непобедимого ратоборца» были сочтены излишними составителями Синодика ввиду требований жанра этого «писания». (Утверждая, будто Синодик был основан, в частности, «на показаниях очевидцев» этого боя, Р. Г. Скрынников забыл про «написание», да и видный историк сам полагал, что, как протекала схватка близ перекопи, все уже запамятовали [16, с. 88; 17, с. 262].)
В Синодике из заключительной главы ЕЛ констатируется, что у перекопи (которая теперь локализуется «на Вагае») «вси избиении быша». Кстати, в некоторых более поздних разновидностях Синодика из концовки этой «гис-тории» указания на поголовную гибель казачьей «дружины» отсутствуют [2, с. 72, 117, 257, 314, 367].
В ЕЛ, автор которой пользовался воспоминаниями участников «зауральской эпопеи» [17, с. 54], читаем о том, что, вернувшись по Вагаю от Ат-баша, ермаковцы расположились на ночлег близ перекопи, не выставив стражи. В полночь, когда шел «велий» дождь, «множеству» татар удалось застичь русских врасплох, и «токмо един казак утече» (о чем, напомним, говорилось и в протографе КО, к которому, видимо, обращался Есипов [18, с. 72-74, 170], тогда как в Синодике, помещенном им «к своему изправлению», упоминалось об истреблении всей «дружины»). Атаман, как продолжал писать летописец, «побеже в струг свой, и не може доити, понеже одеян (Ермак. - Я. С.) [бе] железом, стругу ж отплывшу от брега; и не дошед, утопе» [2, с. 63, ср. с. 87]. По сравнению с КО и Синодиком владычный дьяк сообщил о сильном дожде, во время которого «кучумляне» напали на казачий лагерь, и о том, что предводитель «товарства» попытался спастись, но утонул, также объясняется почему: не смог добраться до отошедшего от берега струга, ибо «одеян [бе] железом». Кстати, по восходящему к Хронографу Русскому [7, с. 132, 218; 19, с. 366] выражению Есипова, «одеяны же железом» были и воины Кучума «в бою под Чювашевым у засеки» [2, с. 53]. Вывод о том, что о гибели Ермака из-за тяжелых доспехов в ЕЛ говорится под влиянием казачьего предания [20, с. 74; ср. 7, с. 144], стало быть, нуждается в уточнении. Безосновательно и утверждение В. Н. Евсеева, будто, согласно той же летописи «Сибирское царство и княжение и о взятии, и о Тоболске граде», «вождь» «дружины» пал, прикрывая отход соратников к спасительным стругам [21, с. 111]. Говоря о ливне, благодаря которому «кучумляне» незамеченными очутились у ка-
зачьего стана, и «броне», помешавшей «ратоборному» атаману добраться до отошедшего от берега струга, Есипов пытался оправдать «русское воинство», обнаружившее «храбрость пред нечестивыми» [2, с. 50]. (Возможно, сообщение об этом ливне - одно из, согласно классификации Е. К. Ромодановской, «вымышленных обстоятельств», которых немало в есиповском повествовании о «Сибирском взятии», хотя, как утверждали тобольские летописцы, в 1693 г. казахи, каракалпаки и татары разгромили русский отряд у озера Се-мискуль, «понеже в то время бысть дождь велий» [2, с. 104, 287, 341, 377].)
В большинстве вторичных разновидностей ЕЛ интересующий нас рассказ содержит дополнения, преимущественно за счет известий НЛ.
В Нарышкинской редакции Сибирского летописного свода (далее -НР), сложившейся в конце XVII в., настойчиво подчеркивается, что Ермак утонул в Вагае, на берегу которого казаки и разбили «станы». В Библиотечном 3-м списке того же обширного свода и его Томском виде знакомая нам «есиповская» формулировка заменена указанием на два панциря, помешавших спастись прославленному атаману [2, с. 249, 250, 310, 311, ср. 233, 302]. В Бузуновском летописце повествуется о том, что Ермак двинулся на Вагай, желая «[в] Сибирь распространить бухарский торг», казаки достигли урочища, где «ныне поставлен Абатской острог» (точнее, Атбашский, основанный в 1637 г. [13, с. 56, прим. 113]), «началник» отряда утонул, «паде в воду», не сумев «ускорити» к далеко отстоящему от берега стругу [3, с. 302]. В Абра-мовском виде «Повести» Есипова (Летописце тоболском) вместо Атбаша назван Абалацкий стан, говорится не о дожде, а о «великом ветре», который дул в роковую для ермаковцев ночь, о бегстве их «крепкого» «наставника» в «струги» и его гибели в Иртыше. В нередко близком к фольклору так называемом Лихачевском летописце говорится о том, что «поганые» «порубили всех мечами острыми» (но, оказывается, одному казаку удалось бежать), а Ермак тогда был «обременен тяготою железною» [2, с. 95, 96, 125]. В Погодинском летописце (далее - ПЛ), вышедшем из среды тобольских служилых людей, выражение «одеян бе железом», в оценке Е. К. Ромодановской, официальное (хотя оно, по ее собственному наблюдению, почерпнуто из Хронографа), сочетается с уточняющим определением «в пансыре тягче», передающим, как находит тот же видный исследователь ранней русской книжности Сибири, казачью традицию. Е. А. Панишев же признавал, и тоже бездоказательно, официальной версию о гибели Ермака из-за тяжелых доспехов [2, с. 135; 19, с. 367; 22, с. 228]. О панцирях «дивнаго и мудраго и изряднаго ратоборца» [3, с. 93], однако, сказано и в нескольких других сочинениях второй половины XVII в. [17, с. 59, ср. с. 261], включая Нарышкинскую редакцию (НР), созданную, видимо, в окружении тобольских воевод. О том, что атаман перед тем, как поплыть по Иртышу, был облачен в панцирь, говорится и в дастане «Тимер батыр» [23, с. 129]. Из ПЛ узнаем о том, что Карача «делал царю (Кучуму. - Я. С.) пансыри и колчюги». Такие доспехи, имевшиеся у многих воинов сибирского «салтана», на рубеже XVI-XVII вв. московские власти часто посылали остяцким князцам [2, с. 131; 3, с. 17, 65; 4, с. 27, прим. 1; ср. 10, с. 394].
В имеющей общий протограф с ЕЛ и почти синхронной ей Строгановской летописи (далее - СЛ) (Основной редакции) читаем, что спавших «в пологах» ермаковцев, кроме одного, которому посчастливилось бежать,
«кучумляне» погубили обнаженными мечами; «убьен бысть» и Ермак. (Устойчивое словосочетание «обнажиша мечи», имеющееся, к примеру, в «Казанской истории», встречается в СЛ и ранее; его мы находим и в синодике «ермаковым казакам» [2, с. 71, 380; 3, с. 28, ср. с. 74].) «Последи жъ не-цы глаголютъ отъ языкъ», что этот «велеумный и храбрый риторъ» не сумел из-за дальнего расстояния достичь струга, «тутъ ввержеся в реку и утопе». Об этом сказано и в Сокращенной редакции СЛ [3, с. 37, 38, 102]. Процитированные строки, отчасти напоминающие свидетельство Есипова, представляются выдержкой из протографа, сохранившей опущенную софийским дьяком ссылку на показание «иноземцев». Эта ссылка привела С. В. Бахрушина к выводам о том, что в основу рассказа, первоначальная форма которого уцелела в произведении сольвычегодского книжника, выполнявшего задание «прикамских магнатов», легла «татарская легенда», более того, данный рассказ «целиком построен на татарской легенде» [4, с. 20, 21; 5, с. 27]. Однако нетрудно заметить, что строгановский «историограф» 1630-х гг. совместил две версии смерти «буйного и храброго» атамана: он либо, подобно казакам, был убит мечом, либо утонул. Со второй из них, которой сопутствует ссылка на «нецыхъ» «отъ языкъ», можно сблизить свидетельство Есипова об отплывшем от берега казачьем струге, но заключение, будто в «написании» использованы татарские предания о том, как погиб Ермак [5, с. 30], тоже кажется натяжкой. Учтем также, что согласно записанной В. В. Радловым в 1866 г. легенде «Меткий стрелок Саускан» ее герой поразил «наставника» казаков из лука, когда атаман, сняв одежду, стал молиться на месте, позднее прозванном возвышенностью Ермака. Аналогичное предание, где речь, однако, идет о куларовском татарине Куташмаргане (стрелке Куташе), совсем недавно, по сведениям Е. А. Панишева, бытовало в деревне Кобяк Вагайского района Тюменской области [24, с. 467; 25, с. 52]. Еще в одной татарской легенде говорилось о ханском приближенном Кучугае (батыре Кутугае), в единоборстве одолевшем Ермака.
В Распространенной редакции СЛ, если сравнивать с предыдущей, сообщается о том, что «предобрый и храбрый оружиеносец» «вступи на край струга», тот «опровержеся, и испаде Ермак из струга в воду и утопе в реце» [3, с. 82, 83]. Это известие, скорее всего, основано на каком-то устном источнике.
Во вторичной относительно ЕЛ Распространенной редакции (ибо повествуется о татарине, искавшем «броду чрез перекопь») Ремезовской летописи (далее - РЛ) утверждается, что Ермак утонул, не сумев «скочити (в струг. -Я. С.), бе одеян двемя царскими пансыри». Как утверждал тобольский «изограф петровской эпохи», с атаманом погибли 300 казаков, хотя в поход выступили 50 [3, с. 341, 343, 344, 348, 354, ср. 338]. (Взгляд, что по РЛ Кучум умертвил спящего Ермака [26, с. 12], - явное заблуждение.) С. В. Бахрушину представлялось, что «История Сибирская» С. У. Ремезова подобно СЛ отразила «туземное», вернее, татарское предание о смерти «рускаго князя», которого даже «кучумляне» «нарекоша... богом» [3, с. 346, 436, 437; 4, с. 17, 20]. Однако о двух панцирях, помешавших Ермаку спастись, вспомним, говорилось и в НР. Из записанной его отцом, ездившим в калмыцкие улусы, «ска-ски» тайши Аблая автор РЛ мог лишь узнать, что со временем прослывшие чудодейственными доспехи атаман получил в награду от царя Ивана. Но ле-
генда о том, что Ермак «за службу и за пролитие... крови» [2, с. 58] удостоился такой награды, могла бытовать и в Тобольске [ср. 3, с. 301], в частности среди местных татар, благодаря которым, как думалось С. В. Бахрушину, о панцирях Ермака стало известно Аблаю.
У А. В. Матвеева сложилось впечатление, что согласно РЛ атаман, имя которого обессмертила сибирская экспедиция, утонул в Иртыше. Подобно ЕЛ [8, с. 128, 131] в ремезовской «гистории», однако, прямо не сказано, в какой реке погиб Ермак.
Еще одну версию смерти храброго «смлада» «крепкого вождя» заключает «Описание новые земли Сибирского государства ...», предположительно вышедшее в середине 1680-х гг. из-под пера посольского подьячего Н. Д. Ве-нюкова. Оказывается, когда татары напали на «обоз» Ермака, он «скочил с яру в судно в струг свой и прескочил три струги мочию своею, паде в. Ир-тишь в яр в глубокое место» и, будучи в двух панцирях, «поиде ко дну, аки камень»; среди же соратников «велехвалного» атамана тогда никто не погиб [3, с. 377]. Как справедливо рассудил А. В. Матвеев, этот рассказ носит «гротескный характер». Впрочем, видный тюменский археолог допускал, что спасаясь от преследователей, Ермак прыгнул с берега в воды Иртыша) [8, с. 129, 139, 144].
По мысли Л. С. Соболевой, гибель Ермака на берегу реки или в самой реке «восходит к древнейшим погребальным традициям» [14, с. 312], т.е. изображение смерти казачьего «вождя» может отражать не реальный факт, а обычное в русской средневековой литературе представление о кончине героя. Обстоятельность такого изображения в летописях, и не только сибирских, ряде других сочинений, думается, противоречит приведенному мнению.
Стало быть, считать рассказы о гибели Ермака, главным образом летописные, трафаретными [4, с. 21; 19, с. 114; 27, с. 59] не приходится. У истоков этих рассказов, наиболее популярными из которых явились главы ЕЛ и НЛ, лежат предания не только татар, но и казаков, включая соратников атамана, «взявшего» с ними «за саблею» «Кучумово царство». Некоторые «вымышленные обстоятельства» в описании последних мгновений жизни Ермака возникли еще не позднее середины 1630-х гг. К концу XVII столетия смерть Ермака все больше стала обрастать легендами, например о двух панцирях, не позволивших ему спастись (в ПЛ речь идет об одном, в РЛ они выдаются за царскую награду), о неудачном прыжке атамана на край струга или даже через три лодки. Позднее возникли татарские предания о том, что Ермак был убит стрелой простым ханским лучником, имя которого в различных топонимических легендах не совпадает, или одним из батыров Кучума. Появление и трансформация этих легенд отражают пути эволюции духовной культуры народов Сибири в эпоху позднего Средневековья.
Список литературы
1. Бовина-Лебедева, В. Г. Новый летописец: история текста / В. Г. Вовина-Лебедева. - СПб. : Дмитрий Буланин, 2004. - 400 с.
2. Полное собрание русских летописей. - М. : Наука, 1987. - Т. 36. - 382 с.
3. Сибирские летописи: краткая сибирская летопись (Кунгурская). - Рязань : Александрия, 2008. - 645 с.
4. Бахрушин, С. Туземные легенды в «Сибирской истории» С. Ремезова / С. Бахрушин // Исторические известия. - 1916. - № 3-4. - С. 3-28.
5. Бахрушин, С. В. Научные труды / С. В. Бахрушин. - М. : Изд-во АН СССР, 1955. - Т. 3. - Ч. 1. - 376 с.
6. Блажес, В. В. Фольклор Урала: народная история о Ермаке / В. В. Блажес. -Екатеринбург : Изд-во УрГУ, 2002. - 185 с.
7. Ромодановская, Е. К. Сибирь и литература: XVII век / Е. К. Ромодановская. -Новосибирск : Наука, 2002. - 391 с.
8. Матвеев, А. В. В поисках места гибели атамана Ермака / А. В. Матвеев // Культура русских в археологических исследованиях: междисциплинарные методы и технологии. - Омск : Изд-во Омск. ин-та (филиала) РГТЭУ, 2011. - С. 127-144.
9. Бахрушин, С. В. Научные труды / С. В. Бахрушин. - М. : Изд-во АН СССР, 1955. - Т. 3. - Ч. 2. - 299 с.
10. Миллер, Г. Ф. История Сибири / Г. Ф. Миллер. - 2-е изд., доп. - М. : Восточная литература РАН, 1999. - Т. 1. - 630 с.
11. Полное собрание русских летописей. - М. : Наука, 1965. - Т. 14. - Ч. 1. - 154 с.
12. Дворецкая, Н. А. Сибирский летописный свод (вторая половина XVII в.) / Н. А. Дворецкая. - Новосибирск : Наука, Сиб. отд., 1984. - 136 с.
13. Сергеев, В. И. Источники и пути исследования сибирского похода волжских казаков / В. И. Сергеев // Актуальные проблемы истории СССР. - М. : Изд-во Моск. обл. пед. ин-та, 1976. - С. 18-57.
14. Соболева, Л. С. «Государев атаман» Ермак Тимофеевич: векторы идеализации / Л. С. Соболева // Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVI-XX вв. - Новосибирск : Изд-во СО РАН, 2005. - С. 296-317.
15. Полное собрание русских летописей. - М. : Наука, 1978. - Т. 34. - 304 с.
16. Скрынников, Р. Г. Ранние сибирские летописи / Р. Г. Скрынников // История СССР. - 1979. - № 4. - С. 82-99.
17. Скрынников, Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака / Р. Г. Скрынников. -2-е изд., испр. и доп. - Новосибирск : Наука, Сиб. отд., 1986. - 318 с.
18. Солодкин, Я. Г. Становление сибирской летописной традиции (спорные источниковедческие проблемы) / Я. Г. Солодкин. - Нижневартовск : Изд-во Нижне-варт. гос. гуманитар. ун-та, 2009. - 177 с.
19. Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века / изд. подг. Е. К. Ромодановская, О. Д. Журавель. - Новосибирск : Сибирский хронограф, 2001. - 439 с.
20. Евсеев, В. Н. Специфика изображения казачьей дружины в Есиповской летописи / В. Н. Евсеев // Казачество Сибири от Ермака до наших дней: история, язык, культура : материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Тюмень, 28-29 октября 2010 г.). - Тюмень : Экспресс, 2010. - С. 66-74.
21. Казаки Тюменского региона от Ермака до наших дней (краткий очерк). - Тюмень : Экспресс, 2010. - 184 с.
22. Панишев, Е. А. Гибель Ермака в татарских и русских легендах / Е. А. Пани-шев // Ежегодник-2002 Тобольского музея-заповедника. - Тобольск : Изд-во Тобольск. гос. пед. ин-та, 2003. - Вып. 1. - С. 228-230.
23. Файзрахманов, Г. Л. Неизвестные источники по истории сибирских татар / Г. Л. Файзрахманов // Сулеймановские чтения - 2006 : материалы IX Всерос. науч.-практ. конф. (г. Тюмень, 18-19 мая 2006 г.). - Тюмень : Экспресс, 2006. -С. 128-129.
24. Панишев, Е. А. Современные татарские и русские легенды о гибели Ермака / Е. А. Панишев // Тюркские народы : материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (г. Тобольск, 9-11 декабря 2002 г.). -Тобольск ; Омск : Изд-во ОмГПУ, 2002. - С. 467-468.
25. Алишина, Х. Ч. Народная этимология, отраженная в топонимических легендах и преданиях сибирских татар / Х. Ч. Алишина, З. М. Калгаманова // Присо-
единение Сибири к России: новые данные : материалы Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (г. Тюмень, 9-10 декабря 2014 г.). - Тюмень : Изд-во ТюмГУ, 2014. - С. 50-56.
26. Дергачева- Скоп, Е. И. Заметки о жанре «Истории Сибирской» С. У. Реме-зова. Статья вторая / Е. И. Дергачева-Скоп // Вопросы литературы Сибири XVII-XX вв. - Новосибирск : Наука, Сиб. отд., 1974. - С. 5-23.
27. Рябинина, Е. А. Образы Кучума и Ермака в представлениях тюркоязычного населения Западной Сибири / Е. А. Рябинина // Емельяновские чтения : материалы I межрегион. науч.-практ. конф. - Курган : Изд-во Курган. гос. ун-та, 2006. -С. 58-60.
References
1. Vovina-Lebedeva V. G. Novyy letopisets: istoriya teksta [A new chronicler: the history of the text]. Saint-Petersburg: Dmitriy Bulanin, 2004, 400 p.
2. Polnoe sobranie russkikh letopisey [The complete collection of Russian chronicles]. Moscow: Nauka, 1987, vol. 36, 382 p.
3. Sibirskie letopisi: kratkaya sibirskaya letopis' (Kungurskaya) [Siberian chronicles: a brief Siberian chronicle]. Ryazan: Aleksandriya, 2008, 645 p.
4. Bakhrushin S. Istoricheskie izvestiya [Historical proceedings]. 1916, no. 3-4, pp. 3-28.
5. Bakhrushin S. V. Nauchnye trudy [Scientific works]. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1955, vol. 3, part 1, 376 p.
6. Blazhes V. V. Fol'klor Urala: narodnaya istoriya o Ermake [The folklore of the Urals: the national story about Yermak]. Ekaterinburg: Izd-vo UrGU, 2002, 185 p.
7. Romodanovskaya E. K. Sibir' i literatura: XVII vek [Siberia and literature: the XVII century]. Novosibirsk: Nauka, 2002, 391 p.
8. Matveev A. V. Kul'tura russkikh v arkheologicheskikh issledovaniyakh: mezhdistsipli-narnye metody i tekhnologii [The Russian culture in archeological research: interdisciplinary methods and technologies]. Omsk: Izd-vo Omsk. in-ta (filiala) RGTEU, 2011, pp. 127-144.
9. Bakhrushin S. V. Nauchnye trudy [Scientific works]. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1955, vol. 3, part 2, 299 p.
10. Miller G. F. Istoriya Sibiri [The history of Siberia]. 2nd ed. Moscow: Vostochnaya literatura RAN, 1999, vol. 1, 630 p.
11. Polnoe sobranie russkikh letopisey [The complete collection of Russian chronicles]. Moscow: Nauka, 1965, vol. 14, part 1, 154 p.
12. Dvoretskaya N. A. Sibirskiy letopisnyy svod (vtoraya polovina XVII v.) [The Siberian book of chronicles]. Novosibirsk: Nauka, Sib. otd., 1984, 136 p.
13. Sergeev V. I. Aktual'nyeproblemy istorii SSSR [Topical problems of the USSR history]. Moscow: Izd-vo Mosk. obl. ped. in-ta, 1976, pp. 18-57.
14. Soboleva L. S. Obshchestvennaya mysl' i traditsii russkoy dukhovnoy kul'tury v istori-cheskikh i literaturnykh pamyatnikakh XVI-XX vv. [The public thought and traditions of the spiritual culture in historical and literary monuments of XVI-XX centuries] Novosibirsk: Izd-vo SO RAN, 2005, pp. 296-317.
15. Polnoe sobranie russkikh letopisey [The complete collection of Russian chronicles]. Moscow: Nauka, 1978, vol. 34, 304 p.
16. Skrynnikov R. G. Istoriya SSSR [The history of USSR]. 1979, no. 4, pp. 82-99.
17. Skrynnikov R. G. Sibirskaya ekspeditsiya Ermaka [The Siberian expedition of Yermak]. 2nd ed. Novosibirsk: Nauka, Sib. otd., 1986, 318 p.
18. Solodkin Ya. G. Stanovlenie sibirskoy letopisnoy traditsii (spornye istochnikoved-cheskie problemy) [The establishment of the Siberian chronicle tradition (debatable source study problems)]. Nizhnevartovsk: Izd-vo Nizhnevart. gos. gumanitar. un-ta, 2009, 177 p.
19. Literaturnye pamyatniki Tobol'skogo arkhiereyskogo doma XVII veka [Literary monuments of the Tobolsk hierarchal house of the XVII century]. Eds. by E. K. Romoda-novskaya, O. D. Zhuravel'. Novosibirsk: Sibirskiy khronograf, 2001, 439 p.
20. Evseev V. N. Kazachestvo Sibiri ot Ermaka do nashikh dney: istoriya, yazyk, kul'tura: materialy Vseros. nauch.-prakt. konf. (g. Tyumen', 28-29 oktyabrya 2010 g.) [The Cossacks of Siberia from Yermak to the present time: history , language, culture: proceedings of the All-Russia scientific and practical conference (Tyumen, 28th-29th October 2010)]. Tyumen: Ekspress, 2010, pp. 66-74.
21. Kazaki Tyumenskogo regiona ot Ermaka do nashikh dney (kratkiy ocherk) [Cossacks of Tyumen region from Yermak to the present time (a brief essay)]. Tyumen: Ekspress, 2010, 184 p.
22. Panishev E. A. Ezhegodnik-2002 Tobol'skogo muzeya-zapovednika [The 2002 yearbook of the Tobolsk culture reserve]. Tobolsk: Izd-vo Tobol'sk. gos. ped. in-ta, 2003, iss. 1, pp. 228-230.
23. Fayzrakhmanov G. L. Suleymanovskie chteniya - 2006: materialy IX Vseros. nauch.-prakt. konf. (g. Tyumen', 18-19 maya 2006 g.) [Suleymankvskie readings - 2006: proceedings of IX All-Russian scientific and practical conference (Tyumen, 18th-19th May 2006)]. Tyumen: Ekspress, 2006, pp. 128-129.
24. Panishev E. A. Tyurkskie narody: materialy V Sibirskogo simpoziuma «Kul'turnoe nas-ledie narodov Zapadnoy Sibiri» (g. Tobol'sk, 9-11 dekabrya 2002 g.) [Turkic peoples: proceedings of V Siberian symposium "Cultural heritage of peoples of Western Siberia" (Tobols, 9th-11th December 2002)]. Tobolsk; Omsk: Izd-vo OmGPU, 2002, pp. 467-468.
25. Alishina Kh. Ch., Kalgamanova Z. M. Prisoedinenie Sibiri kRossii: novye dannye: materialy Vseros. nauch.-prakt. konf. s mezhdunar. uchastiem (g. Tyumen', 9-10 dekabrya 2014 g.) [Annexation of Siberia to Russia: new data: proceedings of the All-Russian scientific and practical conference with international participation (Tyumen, 9th-10th December 2014)]. Tyumen: Izd-vo TyumGU, 2014, pp. 50-56.
26. Dergacheva-Skop E. I. Voprosy literatury Sibiri XVII-XX vv. [Problems of Siberian literature of XVII-XX centuries]. Novosibirsk: Nauka, Sib. otd., 1974, pp. 5-23.
27. Ryabinina E. A. Emel'yanovskie chteniya: materialy I mezhregion. nauch.-prakt. konf. [Emelyanovskie readings: proceedings of I International scientific and practical conference]. Kurgan: Izd-vo Kurgan. gos. un-ta, 2006, pp. 58-60.
Солодкин Яков Григорьевич доктор исторических наук, профессор, кафедра истории России, заведующий научно -исследовательской лабораторией региональных исторических исследований, Нижневартовский государственный университет (Россия, г. Нижневартовск, ул. Мира, 3б)
E-mail: hist2@yandex.ru
Solodkin Yakov Grigoryevich Doctor of historical sciences, professor, sub-department of Russian history, head of the Research laboratory for regional historical studies, Nizhnevartovsk State University (3b Mira street, Nizhnevartovsk, Russia)
УДК 93/99 Солодкин, Я. Г.
Смерть «храбросердого» Ермака: метаморфозы русских и татарских преданий в XVII в. / Я. Г. Солодкин // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2016. - № 4 (40). -С. 5-14. DOI: 10.21685/2072-3024-2016-4-1
