CC BY
33
лов; создателей и участников языческих культов; творцов эпоса (от Гомера до Хераскова); авторов средневековых литургических драм и позднейших пьес «школьного театра»; одических поэтов XVII—XVIII вв. (представляет их в «Гимне» Ломоносов), а также военных историков, преподавателей богословия и журналистов.
ЛИТЕРАТУРА
Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. Т.3. — СПб.: В типографии Императорской Академии Наук, 1866.
Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. Т.7. — СПб.: В типографии Императорской Академии Наук, 1872.
G.R. DERZHAVIN'S LYRICAL-EPIC HYMN OF 1813 (MATERIAL OF AN ENTRY "DERZHAVIN'S HISTORICAL AWARENESS" FOR "DERZHAVIN ENCYCLOPEDIA")
A.V. Petrov
The analysis of historical awareness of the writer entails considering the author's artistic historiosophy and peculiarities of its genre embodiment. Important for Derzhavin's historical awareness is the following: prophetic-apocalyptical "code", topical-publicist "word", archaic genre traditions (hymn, epopee, mystery).
© 2009
О.И. Коурова
«СЛОВАРЬ ТРАДИЦИОННО-ПОЭТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ И ФРАЗЕОЛОГИИ ПУШКИНСКОЙ ЭПОХИ» КАК УНИВЕРСАЛИЙ РУССКОЙ РОМАНТИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ МИРА
Мотивом для издания нами «Словаря традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи» послужили следующие противоречия и лакуны в исследовании этой системы.
1. Статус традиционно-поэтической лексики и фразеологии ограничен одним фактором — наличием в ряде словарей пометы трад.-поэт.
2. Недостаточно дифференцированы пометы поэтическое, поэтизм, традиционно-поэтическое, высокое. На наш взгляд, наиболее общей пометой является поэтическое, так как она обозначает совокупность таких стилистических систем, как народно-поэтические, высокие и традиционно-поэтические слова и фразеологизмы.
3. Набор поэтических словарей, где представлены метафоры, эпитеты, сравнения, символы и другие художественные средства, весьма широк, состав же
словарей, которые бы включали так называемые «стилистические сигналы», недостаточен. Подходы к решению этой проблемы мы видим в деятельности курских лингвистов, работающих в аспекте фольклорной лексикографии. В этот список мы включаем и «Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи» [Коурова 2001].
4. Традиционно-поэтическая лексика и фразеология имеет противоречивые оценки. С одной стороны, она характеризовалась как «украшения», «цветы поэзии», «язык богов», с другой — как «трафареты», «поэтические штампы», «общие места».
5. Определение традиционно-поэтической лексики и фразеологии в справочной лингвистической литературе не представлено.
Традиционно-поэтической лексикой и фразеологией [далее ТПЛФ] мы называем устойчивый набор слов и выражений, регулярно воспроизводимый в лирических жанрах преимущественно сентиментальной и романтической литературы конца XVIII — первой трети XIX в., напр.: богиня красоты, возжечься, время золотое, гореть любовью, дневное светило, жар сердца, зефир, младость, странник земной, утро дней.
Формирование состава ТПЛФ начинается с рождения в XVIII в. лирического рода русской литературы, переводов античных авторов, следования в конце XVIII в. традициям французской «легкой поэзии».
В конце XVIII — первой трети XIX в. складываются наиболее благоприятные условия для формирования устойчивого состава ТПЛФ, так как основными направлениями этой эпохи становятся сентиментализм и романтизм. Новый эстетический идеал — глубокое внимание к внутреннему миру человека, «жизни сердца» — требует создания особых «формул поэзии чувств». Такой лексикон был найден и получил регулярную воспроизводимость благодаря романтическому направлению и деятельности талантливейших лириков «золотого века русской поэзии»: А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, П.А. Вяземского, М.Ю. Лермонтова, А.И. Одоевского, А.И. Полежаева, Ф.И. Тютчева и др., каждый из которых внес существенный вклад в формирование и развитие устойчивого словаря лирической поэзии.
Как показывает анализ ТПЛФ, эта система есть универсалий романтической языковой картины мира.
Термин «картина мира» впервые появляется в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. Его идея языкового мировидения нашла отражение в исследованиях зарубежных лингвистов: Л. Вайсгербера, М. Блэка, А. Вежбицкой, Г. Гердера, Я. Гримма, Э. Сепира, Б. Уорфа, Ф. Шлегеля и др.
В России в первой половине XX в. идея «язык есть дом бытия» получила развитие в работах О.М. Фрейденберг (на материале мифа и фольклора), А.М. Золотарева (на этнографическом материале), в трудах Ю.М. Лотмана, Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова (в рамках семиотики). В настоящее время исследованием проблем языковой картины мира занимаются Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Л.Г. Бабенко, И.В. Кобозева, Г.В. Колшанский, В.И. Посто-валова, Б.А. Серебренников, Т.В. Цивьян, А.П. Чудинов, А.Д. Шмелев, Е.С. Яковлева и др.
Важной проблемой современной лингвистики является исследование способов хранения культурной информации; в единицах языка, по мнению лингвистов, она может быть представлена через культурные концепты, культурные коды, культурные коннотации, культурные семы и фон.
Ведущими концептами, манифестируемыми традиционно-поэтической лексикой и фразеологией, как показало исследование, являются «Жизнь», «Смерть», «Любовь», «Творчество», «Природа». Вербальную основу этих концептов составили соответствующие ключевые слова, которые соотносятся с основными темами романтической лирики исследуемого исторического периода. Наибольшей частотностью отличаются метафорический и перифрастический способы экспликации концептов.
Единицами репрезентации концепта признаются концептуальное поле, его фрагменты, модели и коды. Важной задачей концептуального анализа в лингво-культурологии является выявление культурной значимости языковых единиц через соотнесение их с известными «кодами» культуры. Код, по определению В.В. Красных [2002], — это своего рода «сетка», с помощью которой культура членит, структурирует и оценивает окружающий мир. Выделяются духовный, аксиональный, пространственный, временной, предметный, природный и другие культурные коды. Духовный код составляют эстетические, нравственные ценности; аксиональный — оценочные понятия; пространственный код связан с членением пространства; временной код культуры отражает движение человека по временной оси; предметный код относится к действительному миру, связан с предметами, заполняющими пространство; природный отражает представления человека о растительном и животном мире, о природных явлениях.
Рассмотрим ТПЛФ как средство репрезентации концепта «Жизнь» в лирике конца XVIII — первой трети XIX в.
Размышления о жизни, ее быстротечности, неизбежности ее конца — одна из ведущих тем, к которой обращались поэты-романтики, особенно в жанре элегии. Концептуальное поле «Жизнь» представляет собой структуру, которая включает такие позиции, как образ жизни, временные параметры жизни, субъект, место пребывания, и реализуется в следующих фрагментах: «Жизненное бытие», «Человек в его земном бытии», «Периоды человеческой жизни», «Мир земной».
Фрагмент «Жизненное бытие» представлен следующими моделями:
— жизнь как странствие: (путь, путь жизненный, путь жизни, путь земной, путь тернистый, путь терновый, стезя, стезя жизненная, стезя жизни, тропа, тропа жизненная, блуждать в море суеты, блуждать в пучине земныя суеты, брести неведомой стезей, брести жизненной тропой, брести тропинкой жизни, идти тропинкою своей, свершать путь жизни);
— жизнь как течение: (дни льются, дни (годы) текут, годы льются, жизнь льется, жизнь течет, поток дней, ток жизни);
— жизнь как пространство бытия: (долина жизненная, долина жизни, поле жизни, поле жизненное, пустыня бытия, пустыня жизненная, пустыня мира, пустыня тернистая, степь бытия, степь мирская);
— жизнь как участь, доля: (судьба, судьбина, рок, удел, жребий, Фортуна, колесо Фортуны);
— жизнь как пиршество, праздник: (пир жизненный, пир земной, пир унылый, праздник мирской, кубок жизни, праздничный фиал, чаша жизни, сладость жизни, вкушать земной рай, вкушать радость, вкушать сладость бытия, вкушать сладость жизни, играть жизнью, испить (фиал утех, пить жизни сладость, пить радость, пить радость полной чашей);
— жизнь как невзгоды, страдания: (бури жизни, бури рока, бури судьбы, буря роковая, отрава бытия, узы бренные, узы жизни, хлад бытия, холод (хлад -) жизни, влачить век (- дни,- жизнь), пить из чаши бытия);
— жизнь как свет: (пламенник, пламенник жизни, светильник, светильник дней, солнце жизни, факел дней, луч).
Фрагмент «Жизненное бытие» репрезентирован духовным кодом, связанным с христианской религией (представлением жизненного бытия как процесса пития чаши до дна), с античными мифами о Парке, о Фортуне, о Вакхе; пространственным кодом (поле, степь, долина, пустыня, море, океан), аксиональ-ным, содержащим противоречия: с одной стороны, жизнь — это пир, праздник, свет, с другой — странствие, буря, холод, узы, отрава.
Фрагмент «Периоды человеческой жизни» представлен моделями:
— юность — это весна, весна дней, весна златая, время златое (золотое), век золотой, век младой, года весны, годы весенние, годы младые, годы златые, дни весны, дни младые, дни юные, заря весны, заря дней (- лет), заря юности, лета златые, лета юные, младость, праздник жизни, праздник молодой, рассвет, утро, утро дней, утро золотое, цвет жизни, расцвести;
— середина жизни — это полдень, поворот дней, лето;
— старость — это вечер, дни поздние, закат, закат дней, закат печальный, осень дней, зима жизни, час поздний, увядание, вянуть, увядать, отцветать, гаснуть.
Культурными кодами этого фрагмента являются временной (весна, лето, зима, осень; утро, полдень, вечер), биоморфный (цвет, расцветать, вянуть) и природный (заря, рассвет, закат). Ярко выражен аксиональный код: радостное восприятие юности (время золотое, лета златые, праздник жизни) и печальные размышления о старости (закат печальный).
Фрагмент «Человек в его земном бытии» реализуется двумя моделями:
— это гость, посетитель земли (гость земной, гость минутный, гость мира, гость на жизненном пиру, гость на земном пиру, посетитель мира);
— это странник мира (путник, странник жизни, странник земной, странник мира, странник минутный).
Ведущим кодом фрагмента является временной, постоянно подчеркивается такая особенность человеческой жизни, как временность пребывания его на жизненном пути (гость, посетитель, странник), нередко определяемом как минутный, то есть недолгий.
Фрагмент «Мир земной» включает модели:
— берег (брег земной, брег жизни);
— мир недолгий (земля бренная, мир дольний, мир земной, мир печальный, мир подлунный, мир роковой, мир юдольный).
Ведущим является духовный код, связанный с христианским представлением о земном мире как временном, полном страданий пребывании человека на
земле перед его уходом в мир иной, мир лучший и вечный. Культурными кодами представленного фрагмента являются также пространственный (брег, земля, край, мир), временной (бренный), аксиональный (печальный, роковой, юдольный).
Итак, жизнь человеческая, по представлениям поэтов-романтиков конца XVIII — первой трети XIX в., противоречива: она печальна, но светла, она — время расцвета и увядания, она — ожидание лучшего в мире ином.
Не менее сложными структурами обладают концептуальные поля: «Смерть», «Любовь», «Творчество» и «Природа». В целом через названные концепты, через культурные коды ТПЛФ представляет романтическую картину мира.
Ментальность русского романтизма отражена и в особенностях коннотации традиционно-поэтической лексики и фразеологии, которая включает следующие компоненты:
— культурный компонент, так как традиционно-поэтическая лексика и фразеология соотносимы с мифологемами, стереотипами, архетипами и связаны с художественным направлением — романтизмом;
— стилевой компонент, указывающий на традицию употребления соответствующей лексики и фразеологии в сфере лирической поэзии конца XVIII — первой трети XIX в., представляющий устойчивый набор регулярно воспроизводимых единиц особого стиля, именуемого «поэтическим», «украшенным», «элегическим»;
— образный компонент, который определяется тем, что абсолютное большинство состава ТПЛФ — это единицы, выступающие в переносных значениях, напр.: гроза, буря — 'жизненные невзгоды', дорога, путь — 'жизнь', весна, заря — 'юность', погаснуть — 'умереть' и др.;
— эмоционально-экспрессивный компонент. ТПЛФ манифестирует особого рода оценочность, силу проявления чувств и переживаний, напр.: агнец — 'о кротком, безропотном человеке', ангел мой — 'ласковое обращение к любимой', время золотое — 'юность', расцвести душой — 'стать радостным, оживленным' и др. В основном, ТПЛФ позитивно оценочна и содержит экспрессивные (лирический и элегический) компоненты, связанные с представлениями о «сладостности, нежности, пластичности, музыкальности» [Винокур 1991].
Итак, «Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи» представляет романтическую языковую картину мира в лирике конца XVIII — первой трети XIX в., мир противоречивый, но наполненный романтическими устремлениями поэтов к красоте и гармонии.
ЛИТЕРАТУРА
Винокур Г.О. О языке художественной литературы / сост. Т.Г. Винокур. — М.: Высш. шк., 1991.
Коурова О.И. Словарь традиционно-поэтической лексики и фразеологии пушкинской эпохи. — Шадринск: Изд-во Шадринск. дома печати, 2001.
Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. — М.: ИТДГК Гно-сис, 2002.
THE DICTIONARY OF TRADITIONAL POETIC WORDS AND PHRASES OF PUSHKIN EPOCH AS A UNIVERSAL OF RUSSIAN ROMANTIC WORLD IMAGE
O.I. Kourova
The analysis of dictionary material shows, that the leading lyric concepts of the Pushkin epoch correlate with the basic themes of romanticism. The detailed analysis of concept "Life" and connotation peculiarities leads to the conclusion that the traditional poetic words and phrases constitute a principal fund of Russian romantic world image.
© 2009
М.Р. Шумарина
«ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПОРТРЕТ» СЛОВА: МЕТАЯЗЫКОВОЕ СОЗНАНИЕ АВТОРА КАК ПРЕДМЕТ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ
В последние годы наблюдается активизация исследовательского интереса к явлению метаязыковой рефлексии, под которой обычно понимается «тип языкового поведения, предполагающий осмысленное использование языка, т.е. наблюдение, анализ его различных фактов, оценку их, соотнесение своих оценок с другими, нормой, узусом» [Шмелева 1999: 108]. Особого внимания заслуживают метаязыковые комментарии, содержащиеся в текстах художественной литературы. Лингвистами рассматривались так называемые художественные дефиниции (см.: [Ханпира 1984], [Грузберг 2004]) — различного рода толкования слов, встречающиеся в художественных произведениях, а также в других эстетически организованных текстах. Исследователи выделяют особый речевой акт — дефинитив, реализуемый как «высказывания, включающие межъязыковой, а также внутриязыковой перевод» [Булыгина, Шмелев 1999: 147]. Истолкования слов и выражений в художественном тексте может представлять собой не только объяснение значения, но и выявление деривационных и этимологических связей слова, различного рода семантические сближения и др. (см. [Нико-лина 1983: 74]).
Помимо установления типологии художественных дефиниций, их эстетических функций и т.д., важной представляется задача сплошной выборки и каталогизации подобных контекстов, а также их лексикографическое описание в рамках словаря особого типа.
Основным объектом метаязыкового комментирования рядового («наивного») носителя языка является слово; в конкретных актах рефлексии могут актуализироваться различные свойства слова — семантические, стилистические, грамматические, лингвокультурные и т.д. Таким образом, словник словаря
