CC BY
71
Вестник ПСТГУ III: Филология
2009. Вып. 4 (18). С. 94-103
Слова общего рода со значением лица
В ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИХ АКАФИСТАХ О. А. Шапорева
Статья посвящена анализу слов общего рода в церковнославянских акафистах. Автор осуществляет опыт их дифференциации и выделяет критерии для отнесения существительных к словам общего рода, а также критерии, разграничивающие слова общего рода и существительные мужского рода на -а.
Слова общего рода со значением лица представляют собой экономный способ языкового обозначения, яркое, выразительное, эмоционально насыщенное средство, используемое для характеристики человека: «Названия — страшная вещь... “Это — убийца”, — говорят нам, и нам тотчас кажется спрятанный кинжал, зверское выражение, черные замыслы, ремесло человека, которому случилось хоть раз в жизни кого-то убить»1.
С различной степенью распространенности слова общего рода свойственны всем славянским языкам. В западнославянских и южнославянских, по мнению И. И. Ковалика и З. Г. Розовой, они малочисленны, а в восточнославянских языках — «представляют собой довольно выразительную цельную группу на общеславянском фоне»2.
По происхождению существительные общего рода разделяются на следующие группы: общеславянские, восточнославянские, собственно русские, образованные от неславянских словообразующих основ. В современном русском языке от общеславянской и старославянской эпох сохранилось небольшое количество слов общего рода, главным образом лишенных ярких экспрессивнооценочных значений, типа сирота, невежда и др. Так, И. Ф. Молдаван отмечает: «Судя по письменным памятникам древнерусской письменности, слова общего рода использовались и в древнерусском языке. Употреблялись слова общего рода главным образом книжного и нейтрального стиля, лишенные негативной экспрессивно-эмоциональной окраски (винопийца — пьющий вино, невежда — не знающий, неученый, необразованный, сирота — лишившийся отца и матери, безрод-
1 Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972. С. 47.
2 Ковалик 1.1. Питання іменникового словотвору в східнослов’янских мовах у порівнянні
з іншими слов’янскими мовами. Ч. 1. Львів, 1958. С. 104. См. также : Розовая З. Г. Замечания о существительных общего рода в сербскохорватском языке сравнительно с русским // Вопросы русского языка. Кн. 4. Львов, 1960. С. 147—149.
ный; нищий, бедняк; слуга, холоп; крестьянин, пияница — пьяница). Одни из них вышли из употребления в современных восточнославянских языках, другие — сохранились, иногда с измененным значением»3.
Лишь с XIV в. восточнославянские литературные языки стали обогащаться словами общего рода с ярко выраженной экспрессивно-эмоциональной окраской за счет народных говоров и новообразований4. Но главным образом основной лексический состав этих слов стал складываться на основе народных говоров и новообразований за счет элементов живой экспрессивно окрашенной речи в период формирования и развития современного русского языка — с XIX в.5
Так, имена существительные общего рода в современном русском языке представляют собой класс преимущественно экспрессивно-оценочной лексики (от древнерусского языка в современном русском языке сохранилось небольшое количество слов общего рода книжного и нейтрального стилей), а сфера употребления — живая народная речь. Их состав постоянно пополняется за счет народных говоров. Почти все они образованы от глагольных и именных основ посредством уже развившихся в языке способов и средств словообразования.
Любопытно рассмотреть состояние родовых отношений в церковнославянском языке на предмет явления, аналогичного словам общего рода в русском языке. Критерий, позволяющий судить о существовании этой группы слов в церковнославянском языке, формулируется на основании работ по русскому общему роду, так как именно в восточнославянских языках, как уже указано, слова общего рода бытуют более или менее активно.
Все это позволяет принять понятия об общем роде в русском языке в качестве эталона, по отношению к которому оцениваются все явления, в той или иной мере соответствующие понятию общего рода в церковнославянском языке.
Однако несмотря на то, что именно в русской лингвистике наблюдаемая группа слов получила наиболее детальное описание, единства подходов к определению слов общего рода нет.
Итак, существительные общего рода представляют собой категорию слов, выделяемую на грамматических основаниях: эти существительные имеют в И. п. ед. ч. флексию -а (формальный показатель женского рода), однако части речи, определяющие их, способны к двоякому согласованию — и по мужскому, и по женскому роду в зависимости от различных причин как смыслового, так и эмоционального характера.
Такое же окончание и изменение в косвенных падежах по образцу «женского» склонения имеют и некоторые слова мужского рода со значением лица (ср. юноша, Предтеча, владыка, вельможа и др.), причем их род определяется исключительно синтаксически (по согласованию). Значительную распространенность подобных слов отмечал еще А. А. Соболевский: «Одна из особенностей славян-
3 См. : Молдаван И. Ф. Имена существительные общего рода в современном русском языке (в сравнении с украинским и белорусским). Дисс. ... канд. филолог. наук. Запорожье, 1973. С. 62-63.
4 Молдаван И. Ф. Указ. соч. С. 63.
5 Шапиро А. Изменения в области родовой принадлежности существительных // Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного в русском литературном языке XIX в. М., 1964. С. 144-145.
ских наречий вообще и русского языка в частности — обилие в них слов на -а мужского рода»6.
Проблема заключается в том, что многими исследователями данные две группы слов не разграничиваются7. Так, например, З. М. Плискевич пишет: «Слова общего рода (БиЬБІапІіуа еотшипіа) и слова мужского рода со значением лица на *-а [*-ja] нами не разграничивались. И неслучайно. Этот вопрос требует более детального изучения, специального исследования, так как доказать синтаксически принадлежность БиЬБІапІіуа еотшипіа к мужскому и к женскому полу (а к женскому особенно!) часто не представляется возможным: ведь доказательство нужно искать в различном согласовании с определяющими словами одного и того же существительного, а такими доказательствами. не всегда рас-полагаем»8.
Н. А. Крылов отмечает: «Между словами этих двух типов провести границу затруднительно, так как есть слова, которые, принадлежа, как будто, к общему роду, все же преимущественно связаны с представлениями о лицах мужского пола, и в связи с этим преобладающим для них является согласование по мужскому роду»9.
Сближает эти две группы слов и Е. П. Калечиц: «Противоречие разрешилось сближением указанных слов (слов общего рода. — О. Ш.) с древним типом существительных на -а: слуга, воевода, которые, обозначая лица мужского пола, относились к мужскому роду»10. Сразу же следует указать, что существительные слуга и воевода, приводимые в качестве примера Е. П. Калечиц, в церковнославянских акафистах являются словами общего рода. В современном же русском языке они относятся к именам мужского рода.
Некоторые исследователи имена существительные общего рода в отдельный разряд слов вообще не выделяли, например, К. С. Аксаков грамматическое понятие «общий род» отрицал11. Морфологическим показателем рода он считал флексию. Все существительные с флексией -а он относил к женскому роду, даже если они обозначали и лиц мужского пола. К. С. Аксаков писал: «Многие имена, оканчивающиеся на -а/-я, употребляются в мужском роде; тут нет ни малейшего исключения, и не возникает никакого, так называемого общего рода. Эти имена суть рода женского, но только употребляются в роде мужском»12.
В настоящей работе существительные общего рода выделяются (хотя следует отметить, что в церковнославянских акафистах существует сравнительно
6 Соболевский А. А. Разыскания по вопросу о грамматическом роде Эд. Вольтера // Журнал Министерства народного просвещения. СХХІУ. 1882. С. 145.
7 См. : Молдаван И. Ф. Указ. соч. С. 7; Плискевич З. М. К истории агентивных имен существительных с основой на *-а[*-іа] // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М., 1969. С. 54.
8 Там же.
9 Крылов Н. А. Бессуффиксные существительные, соотносительные с глаголами в современном русском языке. Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1963. С. 79.
10 Калечиц Е. П. О природе имен существительных общего рода // Вопросы морфологии, синтаксиса русского языка и методики его преподавания. Материалы ІУ зональной конференции кафедр русского языка вузов Урала. Вып. 2. Пермь, 1965. С. 3.
11 Аксаков К. С. Отчет русской грамматики. Ч. 1. М., 1960. С. 46 и далее.
12 Там же. С. 47.
небольшая группа имен существительных со значением лица так называемого общего рода), причем осуществлена попытка их дифференцированного рассмотрения — в зависимости от основания, по которому то или иное слово может быть отнесено к существительным общего рода. Единицы же типа владыка, юноша, Предтеча и под. решено причислять к мужскому роду, поскольку параметров для их сближения со словами общего рода нет.
Ниже дан перечень имен существительных со значением лица, встретившихся в церковнославянских акафистах и отнесенных к словам общего рода: воевода ‘полководец, военачальник, гражданский начальник; начальник стражи при храме; владетельный князь’13: Радуйся, возбранный воеводо Керкиры (Ак. свт. Спиридону Тримифунтскому, икос 12); Избранный Небесных сил воеводо и рода человеческаго заступниче (Ак. арх. Михаилу, кондак 1); Взбранной Воеводе, Пречистой и Богообразованней Деве Богородице... похвальное возглашаем пение (Ак. иконе «Неопалимая купина», кондак 1); Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице (Ак. Пресвятой Богородице, кондак 1) и др.;
двоица ‘два, пара, чета’14: Избранную двоицу пресветлую, Христу пострадавшую даже до крове, Флора преблаженнаго и Лавра всечестнаго, в песнех... почтим (Ак. мчч. Флору и Лавру, кондак 1); Радуйтеся, двоице святая, Богом благословенная (Ак. прп. Кириллу и Марии, икос 3); Видеша ближнии и дальнии честную двоицу добродетельную — о прп. Вассе и ее супруге (Ак. прп. Вассе Псково-Печерской, икос 5);
пияница: «Радуйся, чревоугодником и пияницам строгое вразумление» (Ак. иконе «Нерушимая стена», икос 5);
богоубийца: Печаль твоя претворжя в радость, богоубийц же радость обратися в печаль (Ак. ап. Луке, кондак 4);
детоубийца: Богопротивное веление беззаконнаго детоубийцы Ирода изгна тя из дому отча (Ак. Иоанну Крестителю, кондак 5);
невежда ‘незнающий, неученый, непросвещенный’15: Радуйся, временным наказанием невежд умудряющая (Ак. иконе «Скоропослушница», ик. 4);
сирота ‘1) сирота; 2) беспомощный, беззащитный’16: Радуйся, сирот призрение (Ак. Казанской иконе, икос 11); Безматерних сирот буди Матерь (Ак. иконе «Нечаянная радость», молитва); Радуйся, нищих и вдовиц и сирот заступление (Ак. Иоанну Крестителю, икос 10); Радуйся, вдовиц и сирот благосердая попечительнице (Ак. кн. Елисавете, икос 7);
слуга ‘тот, кто исполняет волю другого, кто слушается; спешащий, готовый исполнить, что слышит, что ему говорят’17: Радуйся, верный слуго Всецаря Христа (Ак. ап. Луке, икос 3); Тя, благаго раба и вернаго слугу Господня восхваляю-
13Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь. М., 2005. С. 84.
14 Свирелин А. Церковнославянский словарь для толкового чтения Св. Евангелия, Часослова, Псалтири, Октоиха (учебных) и других богослужебных книг. Н. Новгород, 2006. С. 52.
15Дьяченко Г. Указ. соч. С. 341.
16 Свирелин А. Указ. соч. С. 199.
17Дьяченко Г. Указ. соч. С. 618.
ще (Ак. прп. Сергию Радонежскому, кондак 2); Радуйся, добрая слуго Христова (Ак. равноап. Марии Магдалине);
убийца ‘злодей, губитель’18: В день тойже убийца оный внезапу обличен бысть (Ак. блаж. Ксении Петербургской, кондак 10); Ты же, жертвенною любовию укрепляема, в темнице убийцу супруга твоего посетила еси (Ак. кн. Елисавете, икос 4); Радуйся, от нашествия иноплеменник и тайных убийц спасающая (Ак. Покрову Пр. Богородицы, икос 9);
человекоубийца: Сего ради молю Тя, да не погубит мя человекоубийца, и да не заградит уста моя (Ак. Воскресению Христову № 1, кондак 5); Темже от змия, человекоубийцы, исхищаеми, играюще, к свету Твоему устремишася (Ак. Воскресению Христову № 2, икос 6); Иудее, послушавше глас отца лжи и человекоубийцы искони, диавола, отвергоша Тебе (Ак. Страстям Христовым, кондак 4); Бурю лютых искушений воздвиже древле человекоубийца, искони иский Церковь Божию потребити (Ак. апп. Петру и Павлу, кондак 4).
Перейдем к распределению слов общего рода, употребляющихся в акафистах, по лексико-семантическим подгруппам.
1) наименования лиц по их социально вредным действиям: бого-убийца, детоубийца, человекоубийца, убийца;
2) наименования лиц по привычкам, интеллектуальным свойствам, характеризующим образ жизни: пияница, невежда;
3) наименования лиц, характеризующие человека по родственным связям: сирота;
4) наименования лиц по выполняемой функции, профессии, роду занятий: воевода, слуга;
5) наименование нескольких лиц одновременно: двоица.
Существительное сирота, встретившееся в церковнославянских акафистах, — общеславянское по происхождению. Это суффиксальное производное общего рода, образованное от прилагательного сирый ‘сирый, убогий’19, и, таким образом, оно носит отыменной характер. Среди существительных с суффиксом -от(а), встретившихся в церковнославянских акафистах, слово сирота является единственным, называющим лицо по признаку, остальные существительные с таким формантом имеют отвлеченное или собирательное значение (красота, доброта), т. е. основное словообразовательное значение суффикса -от(а) в церковнославянском языке определяется как значение номинации отвлеченного признака. Конкретное значение лексемы сирота сформировалось «из отвлеченного через стадию собирательного. »20. Итак, семантику существительного сирота можно считать вторичной, производной от отвлеченно-собирательного значения, называвшего некогда совокупное множество одиноких, не входивших в общину земледельцев.
18Дьяченко Г. Указ. соч. С. 746.
19 Там же. С. 601.
20 См. : Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951. С. 295. См. также : Покровский М. М. Избранные работы по языкознанию. М., 1959. С. 27; Цейтлин Р. М. Лексика старославянского языка. Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X—XI вв. М., 1977. С. 128.
Интересна в этой связи и другая проблема: почему не образовалось от отвлеченно-собирательного существительного сирота производное-сингулятив с суффиксом -ин, как это произошло со словами господа — господин, аналогично сирота — сиротин? Ответ заключен, вероятно, в наличии отвлеченного значения в слове сирота, указывавшего на качественный признак, что создавало трудности для словопроизводства существительного с сингулятивным значением лица. Однако надо отметить, что в современном русском языке зафиксировано слово общего рода сиротина21 и фамилия Сиротин22, которые являются производными, конечно, от сирота в значении ‘ребенок, оставшийся без одного или двух родителей’.
О словах общего рода с формантом -йц(а) в русском языке А. Х. Востоков писал: «Оканчивающиеся же на -ийца... заимствованы из церковнославянского языка — убийца, детоубийца, человекоубийца»23. Одно из слов — человекоубийца — относится не к человеку, а к дьяволу, как губителю, убийце человека: Иудее, послушавше глас отца лжи и человекоубийцы искони, диавола, отвергоша Тебе. В русском языке с таким значением оно не сохранилось. Человекоубийца формально является словом общего рода, но в текстах акафистов употребляется только в мужском роде. То же можно сказать о слове детоубийца — оно относится к конкретному человеку, который убил большое количество младенцев — к царю Ироду — и, соответственно, употребляется только в мужском роде.
К словам общего рода с суффиксом -йц(а) примыкает слово-вариант на -иц(а), соотносительное с прилагательным — пияница, и слово, мотивированное числительным — двоица.
Что касается других слов, то существительное воевода образовано от воин, войско и водить24; невежда — от вежа, вежда из *уёй]а — производное посредством суффикса -уа от глагола уёйёИ.
По мнению прот. Григория Дьяченко, слуга образуется «от корня слу-, санскр. зру — ‘слушать’ с суффиксом -га ‘идущий’, т. е. спешащий, готовый исполнить, что слышит, что ему говорят. Значение ‘раба’ это слово не могло иметь»25, но такое членение слова нам представляется неоправданным. Существительное слуга относится к бессуффиксальным образованиям.
Итак, по словообразовательному строению слова общего рода, обнаруженные в церковнославянских акафистах, делятся на следующие группы:
1) бессуффиксальные образования: слуга;
2) отыменные образования, образованные с помощью непродуктивных суффиксов -от(а), -иц(а): сирота, пияница, двоица;
3) отглагольные образования, образованные с помощью непродуктивного суффикса -йц(а): убийца;
21 См. : Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. Словоизменение. М., 1977. С. 202.
22 Грушко Е., Медведев Ю. Словарь фамилий. Н. Новгород, 1997. С. 52; Ведина Т. Ф. Словарь фамилий. М., 1999. С. 243.
23 Востоков А. Х. Русская грамматика по начертанию его же сокращенной грамматики полнее изложения. СПб., 1835. С. 17.
24 См. : Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 2003. С. 332.
25 Дьяченко Г. Указ. соч. С. 618.
4) отглагольные образования, образованные с помощью префикса не-: невежда;
5) сложные существительные, образованные основосложением: воевода;
6) сложные существительные, образованные сложносуффиксальным способом с помощью суффикса -йц(а): детоубийца, богоубийца, человекоубийца.
Отыменные суффиксальные образования имеют общее лексическое значение — «лицо — носитель признака, названного мотивирующим словом». Образуются от основ прилагательных или числительных. Ударение имеют неподвижное: двое — двоица, пияный — пияница. В слове сирота ударение с корня (сирый) переходит на окончание.
Отглагольные суффиксальные образования имеют общее лексическое значение — «субъект действия, носитель процессуального признака». Слово убийца образуется от инфинитивной мотивирующей основы. Ударение — неподвижное на корневом гласном мотивированного слова: убити — убийца. Обозначает лицо, производящее действие которого названо мотивирующим глаголом.
Отглагольное префиксальное образование обнаружено одно: вежда — невежда. Оно обозначает лицо, характеризующееся отсутствием того, что названо мотивирующим словом. Ударение неподвижное на корне: вежда — невежда.
У словосложений со значением лица компоненты подчинены друг другу. Первый компонент имеет предметное значение (бого-, вое-, дето-, человеко-) и логически воспринимается как дополнение, а второй компонент — значение действия (-вода, -убийца): убийца Бога — богоубийца, убийца детей — детоубийца, убийца человека — человекоубийца, водит воинов/войско — воевода.
Таким образом, церковнославянские слова общего рода входят в следующие способы словообразования: бессуффиксальный, суффиксальный отглагольного и отприлагательного образования, префиксальный отглагольного образования, словосложение.
Наряду с именами существительными общего рода со значением лица характерно употребление в тех же значениях однокоренных субстантивированных прилагательных и причастий: сирота — сирый: Радуйся, сирых питателю и призрение (Ак. Тихону Задонскому, икос 10), невежда — неведый: Испроси у Всеми-лостиваго Господа... неведущим вразумление, сирым, неимущим и убогим помощь (Ак. Тихону Задонскому, молитва). Следует отметить, что в подобных случаях для существительных в большей степени, чем для прилагательных и причастий, характерна конкретность значения. Субстантивированные прилагательные и причастия содержат в значении элемент отвлеченности.
Часто в акафистах вместо суффиксального существительного употребляются описательные словосочетания для наименования лиц по вредным привычкам: Избавление подаждь страждущим недугом пианства (Ак. иконе «Неупива-емая чаша», кондак 1), Видящи... покаяние людей, одержимых губительным пороком пианства (кондак 2), Одержимии пианственною страстию получают исцеление (кондак 4), Обуреваеми суть пианственною страстию (икос 4). Таким образом подчеркиваются отрицательные черты недуга — с помощью причастия изображается негативное действие недуга, страсти, порока на человека: человек одержим, обуреваем, страждет.
Доказать синтаксически принадлежность слов общего рода к мужскому и к женскому полу (а к женскому особенно) действительно иногда не представляется возможным26, так как существительное согласуется с определяющим словом чаще в каком-нибудь одном роде. Н. А. Крылов по этому поводу отмечает: «Семасиологические основы двоякого согласования для слов общего рода являются ведущими и кроются в представлениях о реальном поле. Существительные, обладающие всеми формальными возможностями для двоякого согласования с ними прилагательных, но не связанные представлениями о поле, никогда не принадлежат к общему роду»27.
Если проанализировать случаи употребления в церковнославянских акафистах единиц, отнесенных к словам общего рода, можно обнаружить следующие особенности.
Одни из них указывают только на лиц мужского пола (по согласованию с прилагательными или местоимениями), являются существительными мужского рода по значению: убийца, детоубийца, человекоубийца (В день тойже убийца оный внезапу обличен бысть; Богопротивное веление беззаконнаго детоубийцы Ирода изгна тя из дому отча; Темже от змия, человекоубийцы, исхищаеми, играюще, к свету Твоемуустремишася). Контексты, в которых бы данные слова указывали на лиц женского пола, не встречаются. Следовательно, к словам общего рода указанные единицы можно отнести лишь гипотетически.
У других слов весьма затруднительно определить пол: невежда, пияница, сирота, так как они употребляются в акафистах только во множественном числе. Понять, лицо какого пола они обозначают, не представляется возможным. Опять же, можно лишь предполагать, что данные субстантивы в церковнославянском языке являются словами общего рода.
Слова слуга и воевода могут обозначать лицо как мужского, так и женского пола. Ср.: Радуйся, возбранный воеводо Керкиры и Взбранной Воеводе, Пречистой и Богообразованней Деве Богородице. похвальное возглашаем пение; Радуйся, верный слуго Всецаря Христа и Радуйся, добрая слуго Христова. Интересно, что в современном русском языке они уже не воспринимаются как слова общего рода, превратившись в существительные мужского рода.
Существительное двоица, встретившееся в трех акафистах, — Флору и Лавру, Кириллу и Марии, прп. Вассе, — в некоторых из них обозначает два лица: и мужского, и женского пола одновременно. Это адресаты акафиста: Радуйтеся, двоице святая, Богом благословенная.
Следовательно, только три слова из акафистов — слуга, воевода и двоица — можно без всякого сомнения отнести к словами общего рода, так как синтаксически их принадлежность и к мужскому, и к женскому полу может быть доказана.
На каком же основании к словам общего рода относятся остальные существительные, не согласующиеся с определяющими словами в женском роде, а, следовательно, не имеющие двоякого согласования?
Обнаруженные в акафистах слова могли бы обозначать лицо как мужского, так и женского пола с известной долей условности. Возможно, такие двоякие
26 См. : Плискевич З. М. Указ. соч. С. 54.
27 Крылов Н. А. Указ. соч. С. 76.
согласования встретились не для всех слов из-за жанровой ограниченности иллюстративного материала.
Хотя, как кажется, достаточно того, что подобные согласования мы можем просто предположить, так как формальных препятствий к родоизменяемости и отнесенности к тому или иному полу личных существительных данного типа нет.
Итак, слова общего рода в настоящем исследовании выделяются на том основании, что они обладают не только формальными возможностями для двоякого согласования с ними других частей речи — этот признак, как оказалось, не является доминирующим, — но они также связаны с представлениями о поле. Слова же типа Предтеча, вельможа, юноша и т. д. обозначают лиц только мужского пола, относятся к мужскому роду, соотноситься с лицами женского пола они не могут, поэтому и рассматривать их следует отдельно, хотя по грамматическим признакам (окончание -а) эти две группы слов и близки.
Также следует отметить, что в подавляющем большинстве слов общего рода заложено представление о качестве лица. Признак потенциального качества стоит признать диагносцирующим, однако не все единицы способны развивать его (сирота, воевода, слуга — эти слова ничего не говорят о качестве лица, обозначенного ими, и относятся к словам общего рода на другом основании), во всяком случае на синхронном срезе церковнославянского языка.
Если слова с мужской специализацией значения оказываются к тому же некачественными по значению, они не могут принадлежать к словам общего рода (Предтеча, владыка, юноша и др.).
Основную массу слов общего рода представляет собой лексическая группа качественных единиц. Наиболее распространены качественные существительные общего рода, производные от глаголов (убийца, детоубийца, богоубийца), несколько реже они являются производными от прилагательных (пияница).
Почти все они лишены всякой специализации или конкретизации значения по сравнению с глаголом или прилагательным; значение их исчерпывается указанием на постоянное абстрактное качество (свойство), относимое к лицу любого пола. Здесь категория общего рода наиболее оправдана, так как абстрактное значение основ таких слов не дает никакого указания на пол лица. В то же время эти слова, как представляющие собой группу качественных единиц, отличаются эмоциональностью, экспрессивностью, и в результате этого допускают не смысловое, а экспрессивное согласование прилагательного в роде. Поэтому если некачественные слова общего рода в ряде случаев затруднительно отличить от субстантивов типа владыка, юноша, то качественные существительные, такие как убийца, невежда, пияница и проч., не вызывают сомнений в этом отношении. Каждое из них по существу способно двояко согласовать прилагательное (или другую определяющую часть речи) в любом контексте.
Несмотря на то, что категория качества — семантический центр существительных общего рода, ее ни в коем случае нельзя отождествлять с грамматической категорией существительных общего рода. Не охватывая всех существительных общего рода, она в то же время выходит за пределы подобных слов (ср. существительные мужского рода: грешник, ненавистник, мучитель; субстантиваты: ленивый, гордый, малодушный).
В заключение нужно сказать следующее: для отнесения какого-либо существительного к словам общего рода существует два критерия:
1) указание на пол лица (что часто трудно доказать синтаксически) — этот критерий, как уже отмечено, подходит для слов двоица, слуга, воевода, обнаруженных в церковнославянских акафистах;
2) наличие качественного признака (хотя не все слова его развивают) — сюда можно отнести слова убийца, детоубийца, богоубийца, человекоубийца, невежда.
Существительные юноша, владыка, Предтеча, вельможа и под., которые многие исследователи не разграничивают со словами общего рода, согласно вышеперечисленным критериям к последней группе причислить затруднительно.
Слова общего рода отличаются от существительных мужского рода на -а тем, что определяющие единицы способны согласовываться с ними как в мужском, так и в женском роде (хотя бы эта возможность и была потенциальной), а сами они могут обозначать лицо того и другого пола.
Категория качества является семантическим центром для существительных общего рода; у слов мужского рода она отсутствует. Первые не могут обозначать лицо обоих полов и согласовываться с определяющими словами в мужском и женском роде.
Ключевые слова: церковнославянский язык, словообразование, имена существительные со значением лица, слова общего рода.
Words of Common Gender with Personal Meaning in Old Church Slavonic Acathistus
O. A. Shaporeva
The article is devoted to the analysis of words of Common Gender with Personal Meaning in Old Church Slavonic canticles. The author makes an attempt to differentiate them and to distinguish criteria for their belonging to the nouns of common gender as well as criteria allowing to differentiate the words of common gender and the nouns of masculine gender ending on -a.
Keywords: Old Slavonic language, word formation, nouns with personal meaning, words of common gender.
