CC BY
41
СКОРОСТНОЕ ПИЛЕНИЕ ДРЕВЕСИНЫ - (ЧТО ЭТО ТАКОЕ?)
Н.К. ЯКУНИН, профессор, почетный академик РАЕН, засл. работник лесной промышленности
В январе 1948 года после окончания Ленинградской лесотехнической академии (ЛТА) автор предлагаемой статьи был направлен на работу в ЦНИИМОД. В 1950 году ему поручили тему по изучению влияния скорости резания на силовые и качественные показатели процесса пиления. Он впервые описывает обстановку того времени вокруг этого направления, вскрывает ложь, с которой столкнулся в отраслевой науке, прессе и на производстве, называет ряд специалистов, показывает важность и силу методических документов, позволяющих объективно оценивать события. Описанные методы и подходы актуальны и сегодня.
1. Немного истории «развития?» скоростного пиления и разработки методики для его объективного изучения и обобщения
В начале 50 годов на страницах наших газет было много публикаций по скоростному резанию вначале металлов, а затем и древесины. По скоростному пилению древесины круглыми пилами много публикаций шло из Архангельска, особенно с лесопильного завода № 3 им. В.И. Ленина. В них отмечалось, что на скоростных режимах, требующих увеличения числа оборотов пилы, в 2,0-2,5 раза уменьшаются энергозатраты, усилия резания и подачи, улучшается устойчивость круглых пил в работе, а это позволяет применять более тонкие пилы. В качестве главного достоинства скоростного пиления древесины было утверждение о значительном улучшении качества поверхностей и торцов у пилопродук-ции. Все это было привлекательным, позволяющим дать народному хозяйству огромный экономический эффект.
Решение о широком внедрении скоростного пиления древесины было одобрено ЦК ВКП(б) и подписано И.В. Сталиным. Мы
- молодые научные сотрудники, вчерашние
солдаты - воспринимали эти публикации и решения как свершившуюся реальность, как факт безусловного успеха, который следует поощрять и способствовать скорейшему внедрению на лесопильно-деревообрабатывающих предприятиях лесопромышленного комплекса страны. Информация, получаемая нами в школе и институте, воспитывала нас в духе честности, правдивости, добропорядочности. Армия и особенно боевые действия требовали только правды. Инициатором скоростного пиления был зав. кафедрой станков и инструментов Архангельского лесотехнического института (АЛ-ТИ) им. В.В. Куйбышева, доцент, канд. техн. наук Н.И. Лапин, прекрасный душевный человек. В правдивости и достоверности его информации и публикации у нас не было ни малейшего сомнения. На тех специалистов, кто ему пытался возражать, мы смотрели, как на консерваторов. В 1950 году Минлес-бумпром поручает ЦНИИМОДу обобщить этот опыт, написать подробную инструкцию и распространить его на другие заводы.
Эту работу поручили автору этих строк, и я воспринял ее как огромное доверие, как первый шаг в настоящую отраслевую науку.
В то время в ЦНИИМОДе существовало неоспоримое золотое правило: до проведения каких-либо исследований, обобщений, экспериментов или наблюдений необходимо обязательно разработать методику, позволяющую получить объективные результаты. Ее обязательно обсуждали в лаборатории и на совете или специальном совещании, и потом утверждала дирекция. Директор института, бывший фронтовик Михаил Дмитриевич Товстолес, строго и обоснованно требовал неукоснительного выполнения этого правила. В этот период я впервые столкнулся с разработкой методики. Составил (именно составил, а не разработал) я ее быстро. Хотелось скорее выехать на пред-
приятия, все промерить своими руками и хоть маленькой долей своего труда оказать содействие распространению этого «эффективного» мероприятия. Поэтому отказ в выезде в командировку без методики я воспринял как искусственный тормоз, как формализм, ущемление еще не забытого солдатского самолюбия.
Наконец методика составлена и вынесена на рассмотрение совещания двух лабораторий - лесопиления и станков и инструментов. Докладываю бойко, уверенно, в какой-то мере напористо, но уже в ходе доклада стал чувствовать, что стержневая идея не обрисовывается, а предложенная схема обследований мне самому показалась необъективной, легковесной. Дали для доклада 20 минут. Мне казалось, что этого мало (до этого докладывать не приходилось), а уложился в 15 минут. Чувствую, что выдохся. Вел заседание заведующий лабораторией станков и инструментов Дмитрий Семенович Рожнов, прекрасный, уравновешенный и в высшей степени добропорядочный человек. Присутствовало около 30 человек специалистов, в том числе и Федор Матвеевич Манжос, известный своими обстоятельными трудами по резанию древесины, к. т. н. Василий Михайлович Ученов; д. т. н., профессор Николай Савельевич Войтинский, Мария Васильевна Колобова, Георгий Августович Шодэ, Георгий Григорьевич Титков и другие. Все с большим стажем производственной и научной работы.
Начались вопросы по принципам подхода к обследованию, по объективным критериям оценки качества, роста производительности, загрузки станков, их технического состояния и т. д. Почувствовал полную несостоятельность, но не сдаюсь - этому мешает самолюбие. Моими ответами присутствующие были явно недовольны. Начались обсуждения. Одни отмечали, что я что-то сделал полезное, а потом все громили, а другие все это сразу называли бессмысленным детским лепетом. Выступления были грамотными, но прямолинейными, жесткими, бескомпромиссными. Кто-то сказал, что с такой методикой ехать на предприятия нельзя. Это будет туристическая поездка за государствен-
ный счет. Впервые я услышал столь суровую оценку своего труда и своих стараний. Я был взбешен. В моих глазах все выступавшие были врагами скоростного пиления, которое было одобрено ЦК ВКП(б), а решение о его внедрении подписал лично товарищ Сталин. Мне дали заключительное слово. Что-то я пытался опровергать, доказывать, но по глазам присутствующих видел, что для них это не убедительно. Мою методику забраковали с заключением: «рассмотренный материал не содержит методических приемов, позволяющих получить достоверные, объективные данные, и нуждается в полной переработке».
Я тогда считал, что все это несправедливо, написал докладную записку директору, решение совещания опротестовал. Но на расширенном совещании у директора я не получил никакой поддержки. Это были первое огорчение от собственной самостоятельной научной работы и первый суровый, но справедливый, урок в разработке методических документов. Не зря говорят: «время -лучший лекарь». В своем солдатском обмундировании (гражданского еще не нажил) я ходил, как пришибленный, убитый неудачей, в каждом видел только противника. Но надо отдать должное той творческой атмосфере, которая была тогда в институте. Ко мне отнеслись очень чутко.
Секретарем партбюро в то время был Владимир Андреевич Худяков, бывший фронтовик, он же заведовал аспирантурой. Это был прекрасный, чуткий, отзывчивый, скромный и во всех отношениях прекрасный, порядочный человек.
Он, как бы невзначай, поделился эпизодами своей работы в ЛТА в предвоенные годы, о своих встречах с Сергеем Мироновичем Кировым, поделился неудачами и огорчениями, навел на некоторые размышления. Оставил глубокий след и разговор с Георгием Григорьевичем Титковым, Георгием Августовичем Шодэ. Я понял, что из-за неудачи меня не отвергли, я нахожусь под наблюдением коллектива. Особенно запомнились встречи с Федором Матвеевичем Манжосом, с которым до его кончины поддерживал товарищескую переписку. Он как-то сказал:
«Вы зря огорчаетесь. Методика в науке - это очень сложный документ. Сразу она почти ни у кого не получается». Он поделился некоторыми соображениями и посоветовал почитать ряд работ по резанию древесины, в том числе и материалы дискуссии между профессором М.А. Дешевым и инженером (позже профессором, д. т. н.) Александром Львовичем Бершадским, состоявшейся на страницах наших журналов в 1931-1938 годах.
Чрезвычайно памятными и полезными были беседы с нашим зам. директора по научной работе к. т. н. (позже д. т. н., профессором) Петром Павловичем Аксеновым. Будучи плотно занятым текущей работой, он находил время для откровенных душевных бесед. Старый член партии, не раз встречавшийся с В.И. Лениным, он обладал завидным тактом, душевной теплотой, вниманием, корректностью и прямолинейной, твердой, партийной принципиальностью. Он много внимания уделял методической работе. Он сослался на ряд работ, в которых утверждалось, что хорошо разработанная методика - это 70-80% творческой загрузки руководителя темы, и посоветовал изучить ряд литературных источников.
Преодолевая свое ущемленное самолюбие, я засел за книги, научные отчеты и постепенно стал прозревать. Работы Ф.М. Ман-жоса (за 1934 г.), Сергея Александровича Воскресенского, Георгия Августовича Шодэ натолкнули меня на методические приемы, обеспечивающие сопоставимость результатов наблюдений и объективность выводов. Глубокое изучение методических разработок и результатов экспериментов многих научных отчетов постепенно, но верно, показывали мне те направления, которые нужны для моей работы.
И вот методика готова. В ней дан глубокий анализ методических разработок, близких к профилю моей темы, литературных источников и собственное творчество. Рецензенты - профессор Н.С. Войтинский, к. т. н. Ф.М. Манжос и ст. научн. сотр. Г.А. Шодэ - дали на нее хорошие отзывы и некоторые предложения, позволяющие лучше оформить результат обследования, которые я с благодарностью принял. Методика
утверждена, командировочные и проездной билет в кармане.
2. Первые неожиданности от лжи в науке и на производстве
Знакомый, родной Архангельск встретил хмурой осенней погодой 1950 года. Мгновенно всплыли в памяти довоенные годы. Здесь в 1938 году я окончил школу, поступил в институт (АЛТИ), здесь меня приняли в комсомол, здесь освоил парусный спорт, в 1939 году был избран председателем городской, а в 1940 году членом всесоюзной парусной секции. Вместе с Виктором Переш-невым мы сюда в 1940 году привезли приз газеты «Красный спорт», после победы в Москве на междугородних парусных гонках на Клязьминском водохранилище (об этом писала газета «Правда Севера» 8 июня 1940 г.); отсюда перевелся на третий курс в ЛТА; здесь летом 1941 года проходил производственную практику; отсюда в сентябре 1941 года пошел добровольцем в олене-лыжные части особого назначения действующей армии; здесь был на излечении в госпитале; познал первые увлечения, первую любовь.
И вот мне доверено обобщить популярный, модный, эффективный опыт и распространить его на другие лесопильные заводы страны. Все это воодушевляло и ко многому обязывало. Я не был в Архангельске с 1942 года. Город заметно постарел. Друзей и знакомых встречаю мало, что-то тревожит.
В АЛТИ встретил знакомых. Некоторые из них в сентябре 1941 года участвовали в торжественных проводах нашей добровольческой лыжной группы. Не все вернулись. Нахлынули грусть и печальные воспоминания. Лесопильный цех ЛДК им. В.И. Ленина, начальник цеха, грамотный, квалифицированный инженер И.И. Раздобурдин, его заместитель инженер Кружкая встретили приветливо. Узнав о цели моего приезда, он замечает: «Наконец-то нас заметили. Наш опыт по скоростному пилению древесины даст большой эффект промышленности».
Он поручил инженеру Кружкой принять участие в обследовании. Использовав точный счетчик оборотов, мы совместно с
ней зафиксировали числа оборотов скорости подачи и параметры пил у всех круглопильных станков, работающих в цехе. Согласно методике результаты измерений заносились в специальную ведомость и подписывались станочником, выделенным слесарем зам. нач. цеха, и мной. Этого в первой методике не было. Но именно это, несколько позже, позволило убедиться в правоте моих оппонентов, справедливо разгромивших мою первую методику. Это был незабываемый жизненный урок, позволивший убедиться в важности тщательной отработки любой методики. Этому принципу я позже ни разу не изменил.
Все замеры сделаны, все подписано. Фактические данные измерения говорили о том, что никакого скоростного пиления на заводе нет. Доложили начальнику цеха. Он выразил полное недоверие моему счетчику оборотов и результатам измерений. Достал из стола тахометр и предложил повторить измерения. Повторили, но результат был такой же, и его также все подписали. Выслушав нас, начальник цеха Раздобурдин высказал недоумение и предложил поговорить с главным механиком Н.М. Моревым.
Кабинет главного механика примыкал к лесопильному цеху, и в нем было шумно. Нас встретил симпатичный плотный человек с приятной улыбкой. Я представился и кратко сообщил о цели нашего прихода. Морев был занят какими-то бумагами. Мою информацию он выслушивал, не отрываясь от бумаг. Но как только я упомянул слова «скоростное пиление», он поднял голову и стал его хвалить. Он отметил, что после внедрения скоростного пиления в цеху резко улучшилось качество вырабатываемой продукции, и возросла производительность. Он высказал удивление, почему до этого не додумались раньше, и очень лестно отозвался о работниках АЛТИ, смело внедривших свои рекомендации. Дождавшись паузы в рассказе, я спросил:
- Позвольте, а на каких станках у Вас внедрено скоростное пиление?
- На всех. Разве вы не читали газеты, молодой человек? У нас все станки работают на скоростных режимах.
- Позвольте, а почему на первом обрезном станке обороты пильного вала и скорость подачи ниже паспортных?
- Молодой человек, - пояснил Морев,
- ведь это завод, здесь все в движении. Очевидно, напортачили слесаря. После ремонта поставили не тот шкив. Это бывает.
Пришлось назвать результаты измерений и по другим станкам. Слушал он очень внимательно. Поинтересовался, откуда мы получили эти данные и кто их подписал (на последнюю часть вопроса я не обратил тогда внимания).
Подумав, он спросил, откуда я. Видимо из-за шума, он раньше не расслышал моей фамилии и того, что это поручение Министерства. Я вновь отрекомендовался. На его лице появилась непонятная смущенная улыбка. Он развел руками, встал, потом снова сел и со вздохом сказал: «Ну, и история». Он думал, что я из местных общественных организаций или корреспондент газеты, которые все расспрашивают и пишут хвалебные статьи.
Оказывается, работники АЛТИ через трест заставили их все станки перевести на скоростные режимы, что они и сделали. Но после этого станки стали ломаться. В течение дня останавливалось по несколько станков. Запасы ремней и подшипников катастрофически уменьшались, запасных частей не было, и все это навалилось на него. Тогда он, никому не говоря, перевел все станки на прежние режимы работы. Корреспонденты пишут, что на скоростных режимах уменьшили толщину пил, а на самом деле пилоправы с пилами замучились и стали применять более толстые пилы. Сейчас, если спрашивает кто из газеты, он говорит, что станки работают на скоростных режимах. Такова была правда. Далее он очень не лестно отозвался об авторах и инициаторах «скоростного пиления».
Я поблагодарил его за правдивую информацию, и мы расстались. После этого мы с инженером Кружкой зашли на участок подготовки пил к работе; возглавлял его опытный, квалифицированный специалист, старый работник завода, Павел Михайлович Васильченко. Разговор был откровенный и прямой. Он, в ее присутствии, полностью повто-
рил информацию главного механика Морева, а историю с внедрением скоростного пиления назвал авантюрой. Стоявшие рядом рабочие дружно это подтвердили.
Результаты мы доложили начальнику цеха Раздобурдину. Он был удивлен, заверил, что в этом будет наведен порядок. После этого подобная работа была проведена на заводе «Красный Октябрь», лесозаводе им. Молотова (позже Соломбальский ЛДК), лесопильных заводах № 14, 25, 26, 27, но везде результат был один и тот же. Скоростного пиления обнаружить не удалось. Была просто «скоростная шумиха».
С результатами этих замеров я пришел к нач. производственного отдела треста Северолесэкспорт Борзому Валентину Григорьевичу. Выслушав меня, он спросил: «Кто подписал эти материалы?».
Я сказал и показал, что на них есть все подписи и печати, и добавил, что один экземпляр материалов почтой отправил в Москву. По неопытности, я недоумевал, почему его интересуют только подписи. (Это я понял позже). При мне он позвонил управляющему трестом М.С. Резвому и объяснил обстановку. Я понял, что тот тоже поинтересовался тем, кто подписал материалы, и Борзой назвал фамилии. На этом разговор был закончен, прошел он очень сухо и настороженно. Моими фактическими, правдивыми данными явно были недовольны.
О результатах командировки я доложил директору ЦНИИМОДа М.Д. Товстолесу, на специальном совещании, а позже - в министерстве М.Н. Петровскому, З.В. Вороненко и А.И. Семенову. Так я впервые в науке, на производстве и в прессе встретился с ложью, подтасовкой и обманом.
На расширенном совещании в институте мне было задано множество вопросов, как прямых, так и косвенных. Привезенные ведомости с результатами наблюдений и оттисками профилей зубьев пил ходили по рукам. Каждый из присутствующих читал и вдумывался, вздыхал, удивлялся. Кто-то сказал: «И все-таки я не верю, что там не применяют скоростное пиление. Здесь что-то не так». Один из выступавших, обращаясь ко
мне, спросил: «Вы понимаете, что натворили? Это же бомба. Если представим эти материалы в министерство, то в свете решения, подписанного тов. Сталиным, нас обвинят в консерватизме. Если же материалы обследования не посылать, то нас обвинят в укрывательстве».
Как быть? Привезенный материал обсуждался остро и долго с позиции житейского опыта, с определенной осмотрительностью и предосторожностью со стороны многих более опытных специалистов института. Я стоял на своем: «Работа правдиво отражает фактическое положение на всех обследованных заводах, и мы не имеем права скрывать это от министерства. Поручение подписал зам. министра М.П. Кульбейкин, ему и надо их послать». С этим все же согласились. С материалов сняли копии, а оформленные подлинники послали в министерство.
Месяца через три мы узнали, что их из министерства послали в трест «Северолесо-экспорт» и потребовали объяснения. В ответе, подписанном управляющим М.С. Резвым, во-первых, признавалась достоверность материала (утверждать иное не позволяли подписи и печати предприятия); во-вторых, отмечалось, что попытки внедрить скоростное пиление не дали положительных результатов; в-третьих, кампания по внедрению скоростного пиления позволила улучшить техническое состояние круглопильных станков, и только в этом польза от этой кампании. Вот когда сыграли свою неотразимую роль подписи заводских работников и печати заводов. Этих деталей в оформлении материалов не было в моей первой, забракованной, методике. Спасибо моим оппонентам за хороший урок.
Помню, подходит ко мне Георгий Григорьевич Титков и на удивление просто, по товарищески, как с равным, говорит: «Ну, понял, Никола, за что тебя разгромили? Если бы не твое грамотное оформление ведомостей, горел бы ты сейчас синим пламенем, ничего не доказал бы и полоскали бы тебя на каждом собрании». Значительно позже я понял всю значимость его слов и возможные последствия в тот период.
В конце 1950 года ЦНИИМОДу поручили подробно изучить влияние скорости
резания на энергозатраты, усилия резания, качество. Эту работу поручили мне. Для ее проведения была разработана подробная методика, которая позволяла сохранять (в сравниваемых опытах) сопоставимые условия на скоростях резания 20, 40, 60, 80, 100, 120 м/с при распиловке досок толщиной 20, 40, 60 мм, длиной 6,5 м, и создана экспериментальная установка. Были получены неожиданные, но очень интересные, совершенно новые результаты.
3. Конференция по резанию древесины режущим инструментом и ее решение (1953 г.)
Приблизился день начала конференции по инструментам и резанию древесины. На ней был предусмотрен и мой доклад. Она проходила четыре дня на Петровке, в клубе милиции. Народу было около 500 человек. Специалисты и работники предприятий приехали с разных концов страны. Здесь и мои вчерашние учителя, педагоги, непререкаемые авторитеты. Мои плакаты в фойе привлекли внимание. Масса различных вопросов, комментариев, суждений, непонятных ухмылок. Я понял: кулуарная тактика действует.
Больше всех задавал вопросы профессор Александр Львович Бершадский. Но я не понял, был ли он доволен моими ответами. Доклад Лапина я слушал очень внимательно. Это была пропаганда «скоростного пиления». Он зачитал хвалебные выдержки из ряда актов о якобы «успешном», «эффективном» «внедрении» скоростного пиления. Видимость успеха его доклада была блестящей. Затем он сделал крутой поворот и стал резко критиковать меня, упрекая в неправильных действиях. Он зачитал выдержку из постановления о внедрении скоростного пиления, подписанного Сталиным, и заканчивая, заявил, что «Якунин является тормозом в распространении прогрессивного начинания и от таких надо избавляться».
Это вызвало во мне какое-то смятение, желание выйти на сцену и немедленно его уличить в искажении фактов, фальши в науке и в нанесении публичного оскорбления. Меня трясло, я был возмущен.
На вопросы он отвечал бойко, ссылался на опыт предприятий, он чувствовал себя победителем.
Вдруг слышу, объявляют мой доклад. В голове все смешалось, не могу сообразить, с чего его начать. Пока шел на сцену, к трибуне, в голове промелькнуло огромное количество различных вариантов выступления. Перед такой огромной аудиторией я выступал впервые.
Постепенно, не торопясь раскладывая материал, собрался с мыслями и хотел начать с опровержения предыдущего докладчика. Но какой-то внутренний голос или сознание подсказали: «не поддавайся на провокацию, не разменивайся на мелочи, говори только о деле, о методике, объективности выводов, научно-практической стороне вопроса».
Доклад сначала читал. Потом посмотрел в зал - меня внимательного слушают. Осмелел. Подошел к плакатам, стал своими словами рассказывать по существу, огласил выводы и практические рекомендации. В огромном зале тишина. Возникла мысль перейти к практике, ведь она критерий истины. И вдруг раздается громкий вопрос: «Ну, а как на самом деле обстоят дела на предприятиях Архангельска?».
Результаты обследований и письмо управляющего трестом «Северолесоэкспорт» были у меня в папке. Я назвал несколько цифр из опыта работы тех же заводов, на которые ссылался предыдущий докладчик. Они опровергали его утверждения. В заключение отметил, что доложенные мной зависимости получены впервые, для нас они неожиданные, но объективные, и не считаться с ними нельзя. На этом закончил доклад. Раздались довольно громкие аплодисменты.
Разных вопросов было очень много, в том числе и с подковыркой. Отвечал только на вопросы по существу. Некоторые к теме доклада не имели отношения. На них отвечать отказался. В перерыве подошли ко мне профессора Александр Эдуардович Грубо, Александр Львович Бершадский, Николай Савельевич Войтинский, к. т. н. Сергей Матвеевич Ти-монен (г. Львов), Михаил Васильевич Кузнецов (г. Красноярск), Сергей Александрович Воскресенский, Федор Матвеевич Манжос
и поздравили с отличным докладом и грамотными, убедительными ответами на вопросы.
Докладов по вопросам резания и режущего инструмента было много. Их слушали на первых двух, а обсуждали на последних двух заседаниях.
Мой доклад подвергся критике только со стороны работника «Кареллесоэкспор-та» Рогозина (товарища П.И. Лапина). Ни научных, ни практических данных у него не было. Все его выступление - это набор трескучих, газетных фраз. Мой доклад был одобрен, предложенные выводы и рекомендации приняты. Возможные противники, которых мне называли, выступать не рискнули. Я радовался: это была победа, первый публичный успех в науке.
Конференция закончилась, собираю плакаты. Подходит Рогожин и говорит: «Советую тебе перестроиться. Будешь защищать скоростное пиление, докторскую получишь, а если нет, то никакой кандидатской тебе не видать. Мы тебе еще покажем, ты эти слова запомни». (До сих пор их помню).
Выслушал эту низость спокойно и отвечаю: «В открытую бой принимаю, а в закулисные игры не играю, авантюрой также не занимаюсь. Вы это усвойте». На этом мы расстались.
Наиболее полную, убедительную, но умозрительную оценку влияния скорости резания на качество дал профессор, доктор технических наук Михаил Александрович Дешевой. Его обстоятельный трехтомный труд «Механическая технология древесины», изданный в 1933 году, сыграл огромную положительную роль в подготовке высококвалифицированных инженерных кадров для лесопромышленного комплекса страны. Он всесторонне и глубоко рассмотрел многие вопросы резания древесины (1-й том), режущих инструментов (2-й том), лесопильно-деревообрабатывающего оборудования (3-й том). Уже в 1-м томе он отметил, что с увеличением скорости резания увеличивается инерционный подпор волокон древесины, и за счет этого качество обработки улучшается. Мы все этому верили и не подвергали ни малейшему сомнению.
Для всестороннего, углубленного изучения влияния скорости резания на основные параметры процесса пиления автором этих строк была разработана подробная методика, и создана специальная экспериментальная установка, оснащенная необходимыми измерительными приборами.
Она обеспечивала сохранение сопоставимых условий во всех проводимых экспериментах на скоростях резания 20, 40, 60, 80, 100, 120 м/с. Результаты проведенной работы и условия опытов будут приведены в специальной статье.
Здесь же целесообразно показать реакцию специалистов на полученные результаты. Во-первых, неожиданно выявилось отсутствие влияния скорости резания на качество поверхностей распила, которое, как оказалось, зависит только от толщины срезаемой стружки, а при неизменном наибольшем кинематическом угле встречи - только от величины подачи на зуб. Кроме этого, закономерность изменения удельной работы резания имеет сложный характер. С увеличением скорости резания, при неизменной величине подачи на зуб пилы, удельная работа сначала уменьшается, а затем растет. Ее наименьшее значение находится в пределах 40...60 м/с (средняя 50 м/с). Эти результаты в корне меняли наши, ранее признанные, представления. Результаты работы многократно и бурно обсуждались тогда в ЦНИИМОДе. Высказывалось множество различных сомнений, всевозможных возражений, требований повторных проверок и даже категоричных отрицаний. Некоторые специалисты убежденно утверждали: «Я не верю, что при скоростях резания от 20 до 120 м/с качество поверхностей распила остается неизменным. Этого не может быть. Здесь что-то не так».
Однажды на экспериментальную установку пришла целая делегация: Г.Г. Титков, С.А. Образцов, Ф.М. Манжос, В.М. Ученов, Д.С. Рожков, В.А. Худяков, Г.А. Шодэ. Сначала они наблюдали, как идут опыты и фиксируются результаты. Затем стали просить переналадить установку со скорости резания 60 м/с на 120 м/с, а затем на 20 м/с, с сохранением неизменной вели-
чины подачи на один зуб. Рассматривая образцы, отпиленные в их присутствии на разных скоростях резания, они не могли выявить различия между ними.
Помню, Г еоргий Григорьевич Титков, держа их в руках, сказал: «Глазами вижу результаты распиловки, а головой не пойму, чем можно объяснить отсутствие влияния скорости резания на качество?».
Это мы поняли позже, и соответствующий анализ этого неожиданно выявленного явления будет дан в специальной статье. Ясно было, что выполненная работа оградила многие предприятия от напрасных затрат.
В 1956 году по результатам прошедшей конференции вышел сборник «Новое в технике эксплуатации дереворежущего инструмента», где описаны основные положения методики выполненной работы, экспериментальная установка и полученные результаты.
Несколько позже изучением влияния скорости резания на силовые, качественные показатели и затупление зубьев занимались в 50-е годы С.М. Тимонен (Львовский ЛТИ), проф. А.З. Грубе (ЛТА); в 1966 году -
З.Д. Читидзе (МЛТИ), в 1969 году -Б.Б. Миндели (МЛТИ), в 1971 году -В.Е. Шуин (АЛТИ), в 1980 году - В.И. Санев (ЛТА). У многих исследователей для проведения экспериментов были созданы специальные экспериментальные установки, оснащенные современными измерительными приборами. Результаты их опытов полностью подтвердили наши выводы, полученные в 1952-1954 годах.
Изложенные факты свидетельствуют о силе объективных, достоверных результа-
тов опытов и наблюдений, о благотворном влиянии деловой товарищеской обстановки в творческих коллективах лабораторий и подразделений.
Острую, принципиальную, деловую, иногда обидную, критику мы не отвергали, на нее не обижались, а старались в нее вникнуть, липший раз совместно с оппонентами, проверить полученные результаты, убедиться в их объективности, достоверности и надежности.
Описанные события и эпизоды 50-х годов, которые стали историей, свидетельствуют о силе тщательно отработанных методических документов, позволяющих получать объективные, надежные, правдивые и достоверные результаты.
Много раз я бывал на различных западных фирмах, имел возможность видеть, как они, за счет объективной оценки качественных показателей представленной продукции разных производителей, ищут эффективные пути для деловой победы в конкурентной борьбе и часто умело достигают желаемого успеха без газетной шумихи.
К великому сожалению, многие наши НИИ, лаборатории, предприятия и фирмы правильность своих решений и их преимуществ стремятся доказать бумажными актами различных комиссий, заключениями от авторитетных специалистов, а не проведением совместных проверок и поисками достоверных, эффективных решений.
Применение таких методов работы очень вредят техническому прогрессу и успешному развитию производства.
ВЛИЯНИЕ КОРОТКОГО ФОТОПЕРИОДА, СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ОКОЛОЗЕМНОЙ ОРБИТЕ,НА РОСТ И РАЗВИТИЕ РАСТЕНИЙ
В.П. ДАДЫКИН, профессор ЦНИИМАШа, д.т.н., А.Д. ПОТАПОВА, доцент МГУЛа, к.б.н.
Прошло более четверти века с момента проведения этого эксперимента, но его результаты о положительном влиянии космического фотопериода на растения могут, вероятно, и сейчас привлекать ученых.
Действительно, обнаруженный нами в 1971 году эффект околоземного фотопериода является научным результатом, ранее не отмечавшимся в литературе.
