CC BY
162
В.Б. Романенко
СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ ИНСТИТУТОВ «НАРОДОВЛАСТИЕ», «ДЕМОКРАТИЯ», «НАРОДНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ», «РАЗДЕЛЕНИЕ ВЛАСТЕЙ»: ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ И СООТНОШЕНИЕ
В предложенной статье на доктринальном уровне предпринята попытка проанализировать такие категории, как «народовластие», «демократия», «народный суверенитет» и «разделение властей»,
в условиях демократической политической системы.
Ключевые слова: демократия, народовластие, народный суверенитет, разделение властей, институт, избирательное право.
В современной юридической науке и практике наряду с теорией правового и социального государства особой популярностью пользуются идеи демократической политической системы. Так, в начале XXI в. большинство стран мира определяет себя в основных законах в качестве правовых, социальных и демократических республик или монархий.
Вместе с тем на доктринальном уровне до сих пор не решена проблема соотношения таких категорий, как «народовластие», «демократия», «народный суверенитет» и «разделение властей».
Ответ на этот вопрос позволит гармонично согласовывать интересы личности, публичной власти, общественных организаций и других институтов гражданского общества, что будет способствовать не только установлению стабильного справедливого социального правопорядка, но и формировать высокий уровень правовой культуры населения.
В переводе с греческого языка демократия буквально означает народовластие (demos - народ и cratos - власть) [1, с. 92].
С точки зрения теории государства и права при демократическом режиме стимулируется политическая активность граждан, существует сравнительно нейтральное отношение к партиям, представляющим интересы различных слоев господствующей социальной общности: для них создаются приблизительно равные условия, допускается политическая оппозиция, меры легального принуждения, а иногда и силового воздействия применяются по отношению к тем группировкам, которые, нарушая конституцию, призывают к насильственному свержению законно избранных органов государственной власти [2, с. 41].
«Демократический государственный режим, - по мнению И.А. Иванникова, - существует в том государстве, где государственная власть основана на принципе подчинения меньшинства большинству и где уважаются права
меньшинства. В демократическом государстве властные органы имеют мандат народа либо непосредственно избираются народом, а объем и пределы их власти определены законом. В обществе утверждается верховенство права, независимое правосудие, защита в судебном порядке неотъемлемых прав и свобод гражданина и человека» [3, с. 84].
Аналогичную точку зрения отстаивает Э.Я. Баталов, утверждая, что «демократия есть такая форма организации властных отношений, при которой граждане могут участвовать в принятии властных решений либо непосредственно (прямая демократия), но при этом обладают возможностью оказывать действенное давление на последних и осуществлять контроль над их деятельностью» [4, с. 14].
Вместе с тем критики демократии (Н.Н. Алексеев, Э.Я. Баталов, А.А. Башмаков, Э. Берк, Ф. Ницше, А.В. Серегин, А.Н. Фатенков и др.) выделяют ряд ее недостатков.
Во-первых, независимые средства массовой информации, как правило, попадают под влияние «денежных кошельков», обеспечивающих их функционирование. Это открывает прямую дорогу во власть олигархии [5, с. 140].
Во-вторых, победа на выборах во многом связана с количеством средств, затраченных на предвыборную кампанию, что автоматически лишает малоимущих претендентов каких-либо шансов на достижение успеха в политической борьбе [5, с. 140].
В-третьих, практически всегда не все имеющие право голоса участвуют в выборах, поэтому приходится признавать их легитимность при явке избирателей не многим более половины (50 % + 1 голос), а во втором туре, если он проводится, - и того меньше (1/4 или 1/5 голосов, обладающих активным избирательным правом). Таким образом, победитель получает поддержку меньшинства населения страны. А.А. Башмаков, анализируя парламентские учреждения на рубеже Х1Х-ХХ вв., писал: «Нет более ложного начала, как преклонение перед решением большинства. Уже представительство - вместо непосредственного участия всех граждан - содержит в себе фикцию, легко подменяющую волю народа волей его представителей. Применение начала большинства в дальнейших действиях этих представителей отдает нередко судьбу всей страны в руки лиц, представляющих из себя ловко организованное меньшинство. В стране образуется особый класс людей, в среде которых культивируется политиканство, людей праздных, с низменными традициями, людей, оторванных от производительного труда и утративших всякое представление о высшем идеале служения благу государства и народа. Усиливается в этой среде главным образом одно качество: ловкость в одержании верха и проведении своих людей посредством самого механизма политического голосования» [6, с. 180].
В-четвертых, легитимность важнейших демократических процедур -референдума и выборов - легко может быть поставлена под сомнение. Дело в том, что «закон, по которому вопрос об общем благосостоянии решается мнением большинства, не может покоиться на том же основании, на котором зиждется это благосостояние; он нуждается в другом, более широком голосовании, а именно в голосовании всех» [7, с. 400]. Плебисцит,
охватывающий лишь ныне здравствующих, - полиативен. Чтобы выдать его итоги за достоверные, надо убедить себя, а главное - других, в объективно меньшей значимости прошлых эпох. Поэтому «демократическое правительство не в состоянии решить ни один сколько-нибудь серьезный вопрос, т.к. никогда не сможет заручиться необходимой для этого поддержкой граждан. Ведь для подлинно законного решения в данном случае требуется испросить мнение не только всех живущих, но и ушедших и будущих поколений» [8, с. 90]. Наряду с этим практически во всех странах так называемое всеобщее избирательное право ограничено рядом цензов, т.е. специальных условий, требований к потенциальному избирателю или избираемому (например, ценз оседлости, ценз гражданства, возрастной ценз, ценз происхождения, ценз дееспособности и т.д.) [9, с. 152; 10, с. 118].
В-пятых, систематическое лоббирование корпоративных интересов финансово-промышленных групп в парламенте превращает государственную власть в рынок общественных услуг, развивающий до невиданных размеров политический цинизм.
В-шестых, при демократическом политическом режиме гарантируется юридическое равенство прав и обязанностей граждан, в то время как реальные возможности индивида продолжают прибывать в зависимости от благосостояния семьи, в которой он родился. Это детерминирует фактическое неравенство первоначальных возможностей людей [5, с. 141].
В-седьмых, сама природа государственной влас-ти имеет аристократический, а не демократический характер, т.к. «государственная способность состоит главным образом в разумении законов, управляющих человеческими обществами» [11, с. 149]. Поэтому именно лучшие люди являются хранителями законности и правопорядка. Аристократия, как правило, делится на естественную и искусственную. Первая основывается на природном превосходстве одних людей перед другими, вторая - на юридических признаках, т.е. на преимуществе права. Но в основании всякой искусственной аристократии всег-да лежит естественное превосходство; иначе она не может держаться [11, с. 149].
«Естественная аристократия существует в каждом обществе, - отмечает Б.Н. Чичерин. - Везде есть количество и качество, народная масса и класса, возвышающиеся над другими своим образованием и богатством. Это различие коренится в самом развитие человечества. Материальное и умственное достояние, добытое трудом одного поколения, образует капитал, который
передается следующему поколению и дает его обладателям выдающееся положение среди других. Высшее развитие всегда составляет достояние меньшинства» [11, с. 149].
Кроме того, покорение природы требует применения огромного количества физического труда, и это составляет призвание массы. Напротив, умственный труд, к которому относится и политическая деятельность, всегда является принадлежностью меньшинства, избранной части народа.
«Таким образом, в силу естественного расчленения общества и законов его развития, над количеством воздвигается качество. Оба эти элемента необходимо присущи всякому человеческому обществу, так же, как они присущи, можно сказать, всякому бытию. Естественная аристократия, - пишет Б.Н. Чичерин, -становится юридической, когда она облекается особыми правами. Это совершается в силу того, что высшему качеству подобает высшее право; иначе оно будет подавлено количеством» [11, с. 150]. Данное правило является законом любого корпоративного развития, оснвоанного на иерархии способностей его членов, ибо в каждой профессиональной деятельности есть лучшие мастера, слово которых обладает большим весом, нежели мнение всех подмастерьев вместе взятых. Государство же в качестве союза лиц, объединенных правом, представляет типичный пример публичной корпорации, управляемой особой политической элитой.
«Смысл демократии не в том, что народ провозглашается источником власти, не в том, что органы государственной власти объявляют себя органами, через которые народ осуществляет свою власть, а в том, что все полноправные граждане (их объединения, организованные группы) в формально в равной мере допускаются к формированию высших органов государственной власти и тем самым -
к формированию государственной воли. Формально равный доступ к власти означает свободную конкуренцию политических интересов и фактически неравную меру политического участия граждан, фактически неравное выражение государством политических интересов разных социальных групп, -отмечает В.А. Четвернин. - В обществе существует глубокое неравенство ресурсов политического влияния: есть слабоорганизованные группы с малыми ресурсами политического влияния (безработные, пенсионеры, инвалиды и т.д.) и есть олигархические группы, способные отчасти преодолеть результаты выборов» [12, с. 615].
Вместе с тем благодаря демократической риторике политикам удается укоренить в сознании людей мысль, что, рискуя собой, они защищают прежде всего народные интересы, хотя в действительности, оставаясь в уютных кабинетах, реализуют сугубо корыстные интересы [13, с. 169; 14, с. 38].
По этому поводу экс-заместитель Председателя Совета Федерации РФ В.П. Горегляд сказал: «...в современной модели общественного устройства от демократии остается только титул, которым весьма успешно манипулируют
правящие круги. Любого рода революционные движения, выдвигающие в качестве конечной цели достижение реальной демократии, приводят, как правило, к фальсификации этой цели после прихода к власти, поскольку победы революций заканчиваются переделом собственности и власти и приводят к становлению нового правящего слоя на старых, веками апробированных политических принципах ограничения демократии» [15, с. 30].
В теоретическом плане концептуальные противоречия демократии усугубляются тем фактом, что идеологи народоправства зачастую заявляют о невозможности воплощения реальной политической свободы в обществе. Так, Ж.-Ж. Руссо отмечал: «Если брать этот термин в подлинном его значении, то никогда не существовало подлинной демократии и никогда таковой не будет. Противно естественному порядку вещей, чтобы большое число управляло, а малое было управляемым. Нельзя себе представить, чтобы народ все свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами.
И легко видеть, что он не мог бы учредить для этого какие-либо комиссии, чтобы не изменилась форма правления» [16, с. 255]. Обусловлено это следующими обстоятельствами:
1) для демократии требуется «государство столь малое, чтобы ...можно было без труда собирать народ, и где каждый гражданин легко мог бы знать всех остальных» [16, с. 255];
2) свободное общество должно характеризоваться большой простотой нравов, предотвращающей «скопление дел и возникновение трудноразрешимых споров» [16, с. 255];
3) государственная власть демократична лишь там, где существует не только юридическое, но и имущественное равенство, а это невозможно [16, с. 255].
Общеизвестный лозунг демократии «Власть народа, посредством народа и в интересах народа» столь же мифичен, как и заявление о необходимости обобществления всех сфер человеческой жизни (интимной, материальной, духовной и т.д.). Говоря иными словами, к государственному механизму не применима идея бесхозного добра, не имеющего конкретного хозяина, но принадлежащего всем и каждому, кто к нему приложит свою волю. Так, А.Д. Керимов отмечает, что «на самом деле демократия - это определенная технология обретения и осуществления государственной власти меньшинством с помощью большинства, с опорой на большинство, но далеко не всегда в интересах и во благо большинства. Она на протяжении тысячелетий (особенно в период Новой и Новейшей истории) и отнюдь не менее успешно (а зачастую гораздо изощреннее и надежнее), чем монархия или аристократия, обеспечивала существование, постоянное воспроизводство, если угодно, торжество величайшей социальной несправедливости, т.е. правление меньшинства. Во всех без исключения, в том числе и самых демократических, странах власть принадлежит меньшинству» [17, с. 26]. Поэтому «государственная власть никогда не была и не будет полностью властью народа и для народа. Но она и
не может всецело действовать против народа, не учитывая хотя бы минимальные его интересы, не создавая видимость удовлетворения народных интересов» [18, с. 10].
Особо следует отметить, что идеал правового демократического государства, выражающий абсолютизацию ценностей по защите прав человека, не может не предполагать изъятия суверенитета и внешнего силового воздействия на правительство страны в том случае, если оно не желает себя связывать международным правом. В данном контексте либеральная концепция правовой государственности космополитична и является промежуточной на пути к идее планетарного государства, глобальной федерации, что вызывает вполне справедливые опасения по поводу национальной безопасности любой державы. Примечательно, но именно республиканские США, провозглашающие себя «непогрешимым оплотом демократии», проводят агрессивную политику военного вмешательства по всему миру, пытаясь установить выгодный для себя универсальный порядок либеральной диктатуры, об опасности которой предупреждал еще Н.Н. Алексеев. «Вселенская власть, - полагает он, -поставленная во главе планетарной федерации, будет чудовищем силы, превыше которого не может уж стоять никакой другой властный союз» [19, с. 604]. Никакими внешними, правовыми гарантиями невозможно уберечь от произвола международную власть. К чему может привезти эта страшная машина по защите прав человека, демонстрирует история постбиполярного мира (уничтожение войсками НАТО Югославии, оккупация Ирака и Афганистана Соединенными Штатами и их союзниками, отделение Косово от Сербии и т.д.). И наивно полагать, что международное правительство будет демократичным: слишком различны отдельные государства по своей мощи, чтобы можно было говорить о равенстве.
Таким образом, можно сделать вывод, что в концептуальном плане демократия полностью не совпадает с понятиями «народовластие» и «народный суверенитет».
Классически суверенитет толкуется как свойство государственной власти быть независимой ни от какой другой власти, как внутри государства, так и за его пределами, т.е. обладать абсолютным правовым верховенством.
Признаками суверенитета являются:
1) издание законов, адресуемых всем без исключения подданным и учреждениям государства;
2) решение вопросов войны и мира;
3) назначение должностных лиц;
4) действие в качестве высшего суда в последней инстанции;
5) осуществление помилования;
6) комплектование собственной армии.
Но такое определение не соответствует сущности народного суверенитета, который гораздо шире суверенитета государственного, ибо в его рамках
конституируется самоуправление местных территориальных сообществ и общественных объединений для решения насущных проблем населения в целом и его отдельных социальных групп.
Литература
1. Политология: Энциклопедический словарь / Общ. ред. Ю.И. Аверьянова. М., 1993.
2. Серегин А.В. Современное учение о форме государственного (политического) режима // Научный вестник Южного федерального округа.
2007. № 4.
3. Иванников И. А. Теория государства и права: Учеб. пособие. Ростов н/Д, 2001.
4. Баталов Э.Я. Глобальный кризис демократии? // Свободная мысль - XXI. 2005. № 2.
5. Серегин А.В. Актуальные проблемы теории государства: Опыт русского консервативного мышления в начале XXI века. Ростов н/Д, 2006.
6. Башмаков А. А. Народовластие и государева воля // Москва. 1998. № 5.
7. Ницше Ф. Странник и его тень. М., 1994.
8. Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993.
9. Мишин А.А. Конституционное (государственное право) зарубежных стран. М., 1999.
10. Мордовцева А.В. Принципы проведения выборов как гарантия реализации народовластия // Донской юридический институт: Ученые записки. Ростов н/Д,
2008. Т. 34.
11. Чичерин Б.Н. Общее государственное право. М., 2006.
12.Четвернин В.А. Государственный (политический) режим // Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под общ. ред. В.С. Нерсесянца. М., 2006.
13. Фатенков А.Н. Кто должен править: люди или законы, массы или личность? Апология экзистенциальной автократии // Политические исследования. 2005. № 2.
14. Ищенко О. А. Взгляды некоторых ученых первой половины XX века на сущность демократического режима, формы и способы реализации народовластия // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 9.
15. Горегляд В.П. Послевкусие демократии // Родина. 2002. № 9.
16. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1998.
17. Керимов А. Д. Современное государство: Вопросы теории. М., 2007.
18. Иванников И.А. Проблема эффективности государственной власти в России. Ростов н/Д, 2004.
19. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998.
