CC BY
23
УДК: 821.111
ББК: 84(7)
Асанова Э.Р.
СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ КАК ЭКСПЛИКАЦИЯ АВТОРСКОЙ ПОЗИЦИИ В ШПИОНСКОМ РОМАНЕ ДЭНИЕЛА СИЛВЫ
Asanova E.R.
THE CHARACTER SYSTEM AS AN EXPLICATION OF THE AUTHOR'S POSITION IN THE SPY NOVEL BY DANIEL SILVA
Ключевые слова: Дэниел Силва, Габриель Аллон, протагонист, шпионский роман, авторское сознание, читатель, повествователь, точка зрения, система персонажей, авторская позиция.
Keywords: Daniel Silva, Gabriel Allon, protagonist, spy novel, author's consciousness, reader, narrator, point of view, character system, author's position.
Аннотация: в статье исследована геройная сфера романа Д. Силвы «The Confessor». Изучение ее позволяет прийти к выводу, что авторская позиция в романе презентуется через систему персонажей в ее целостности и сложных взаимопереплетениях. Основным репрезентантом авторской точки зрения является герой-протагонист Габриель Аллон, объединяющий своей фигурой фабульное и сюжетное события. В то же время, все остальные персонажи в силу своей групповой полярности и индивидуальной амбивалентности представляют различные варианты авторского ответа на читательский запрос в общественно-политической и духовно-нравственной сфере интересов.
Annotation: the article examines the heroic sphere of D. Silva's novel "The Confessor". Studying it allows us to come to the conclusion that the author's position in the novel is presented through a system of characters in its integrity and complex interweaving. The main representative of the author's point of view is the hero-protagonist Gabriel Allon, who combines the plot and plot events with his figure. At the same time, all the other characters, due to their group polarity and individual ambivalence, represent different versions of the author's response to the reader's request in the socio-political and spiritual and moral sphere of interest.
Дискурсивная природа художественного мира обусловливает паритетные отношения участников коммуникативного события. Креативный и рецептивный субъекты находятся в постоянном диалоге друг с другом, что выражается через двойственность эстетического события. Читательский запрос имплицитно зафиксирован в «событии, о котором рассказывается», авторский ответ эксплицирован через «событие самого рассказывания» [8]. Эти события постоянно взаимоосвещают друг друга в пределах эстетического объекта, их корреляция презентует авторское видение решения экзистенциальной проблемы читателя.
Несмотря на то, что исходной позицией коммуникативного события является читательский поисковый импульс, от автора зависит выбор вопроса, на который он хочет
и может дать ответ. Поэтому, при первичности рецептивной активности, организующая роль в коммуникативном событии принадлежит авторскому сознанию. Само же художественное произведение как эстетическое событие эксплицирует авторскую точку зрения на волнующий читателя, и самого автора, бытийный аспект мироустройства.
Обнаружение и осмысление авторского кругозора в произведениях Дэниела Сил-вы осложняется тем, что изображающая речь повествователя постоянно перемежается речевыми потоками других персонажей, то есть, представлена преимущественно «двуголосым» словом. Притом, не только главного героя, что было бы понятно, но и других, эксплицирующих противоположную ценностную систему. Поэтому выявление способов и приемов трансляции автор-
ской позиции реципиенту в шпионском романе Д. Силвы стало целью исследования, результаты которого изложены в данной статье. Исследование проводилось на материале романа Д. Силвы «The Confessor» (2003) [14].
Прежде чем обратимся к изучению художественной реальности, следует обратить внимание на фигуру эмпирического автора, поскольку, как известно, личность писателя является исходным аспектом творческой деятельности. Назовем ключевые события авторской биографии, которые обусловливают и интерес писателя к теме, заявленной в романе, и выбор художественных приемов и способов презентации собственной позиции для трансляции адресату.
Д. Силва родился в 1960 году в Детройте, воспитывался в католической религиозной традиции. Образование получил в Калифорнийском университете в области международных отношений, работал журналистом на Ближнем Востоке. В 1987 году женился на Джейми Гангел и вскоре перешел в религию жены - иудаизм. Журналистская деятельность подготовила Д. Сил-ву к его писательской карьере, которую он начал в 1994 году. Мировую известность автор приобрел благодаря романной серии о Габриеле Аллоне, реставраторе искусства и агенте израильской разведки. С 2009 года Д. Силва избран в Совет США при Мемориальном музее Холокоста [13]. Таким образом, биографические факты обусловили выбор тематики будущих романов и их проблематику - тема истории еврейства, соотношение иудаизма и католицизма в идеологии Запада, позиция европейских государств относительно политики фашистской Германии во время Второй мировой войны и ее последствий в современном мире, противостояние христианских ценностей и исламского радикализма в западноевропейской культуре XXI века. Причастность Д. Силвы через свою журналистскую работу к деятельности спецслужб обусловили выбор жанровой модели - шпионского романа. Изменение вектора в межгосударственных отношениях к концу ХХ века, наличие оставшихся неразрешенными этических вопросов конфессионального и этнического характера, оформление в миро-
вой системе образа коллективного врага -международного терроризма - обусловили жанровые трансформации шпионского романа в творчестве автора. Наряду с этим, Д. Силва предпринимает весьма удачную, как показало время, попытку создания героя с нетрадиционной для шпионского романа биографией и набором нравственно-эмоциональных качеств. Кроме того, автор создает оригинальную форму трансляции собственной позиции относительно решения поставленных в произведении задач. Репрезентирована она в целом через систему изображающих субъектов, которая включает не только повествователя как субъекта изображения, но и персонажей романа как субъектов изображенных и изображающих одновременно. В пересечении их точек зрения, эксплицированных речевыми потоками, обнаруживаются различные ценностные системы, из корреляции которых и следует вычленять собственно авторскую позицию.
В соответствии с жанровой моделью, описанной в исследовании М.В. Норца [6], в шпионском романе выделяется герой-протагонист и его антипод, остальные действующие лица разделены на два лагеря -одни формируют группу персонажей, реализующих линию протагониста, другие -поддерживают вектор развития события со стороны антагониста. Точное следование такой жанровой особенности в романе Д. Силвы не наблюдается.
В событийном ряде романа «The Confessor», кроме дифференциации «рассказанного события» и «события рассказывания», на уровне внутреннего мира произведения обнаруживаются две линии - сюжетная и фабульная, которые, при первом приближении, неразличимы, но при более глубоком рассмотрении проступают довольно зримо и обусловливают жанровый синтез романа. Поверхностный уровень - шпионский сюжет, в основе которого лежит детективная схема: два убийства, связанных процессом расследования, о чем упоминается в исследовании Т. Россера [12]. Убийство профессора Штерна, еврейского ученого, работающего в университете Германии, расследует Габриель Аллон, бывший сотрудник израильской разведки, а ныне художник-
реставратор, живущий в Венеции под именем Марио Дельвеккио.
Глубинный пласт, который в данном романе соответствует фабуле, вплетенный во внешний шпионский сюжет, раскрывает событие идейно-политической направленности. Именно это событие наполнено ценностным смыслом и поэтому является центральным в романе. Выстраивается оно из ситуации внутриконфессионального противостояния в Ватикане, одной из причин которого стала позиция папы Павла VII относительно действий католической церкви во время Второй мировой войны, касающихся еврейского вопроса.
Как правило, одним из жанровых признаков шпионского романа является «бипо-лярность» системы персонажей [5]. В романе Д. Силвы ее обнаружить сложно, поскольку персонажи, в большинстве своем, презентуют ценностные системы, амбивалентные по своей сути. И в результате аксиология романа получает оригинальную авторскую формулировку. Но отдельно на сюжетном и фабульном уровне можно выделить группы персонажей с общими этическими нормами и со сходными картинами мира.
Центральной фигурой фабульного события является Пьетро Лукчези, который, приняв титул папы римского, взял имя Павла VII. В круг его единомышленников входят отец Луиджи Донати, личный секретарь; погибшие профессор Бенждамин Штерн и сестра Регина; Алессио Росси, полицейский, расследовавший убийство Штерна в Мюнхене; Карл Брюннер, командир швейцарских гвардейцев, отвечающий за личную охрану папы. Противостоит этой группе персонажей кардинал Марко Бриндизи, премьер-министр Ватикана, и в то же время - руководитель неофициальной радикальной организации «Крус Вера», а также его сторонники: финансист Роберто Пуччи; генерал Карло Касагранде, руководитель службы безопасности Ватикана, Ахилл Бар-толетти, начальник Службы разведки и безопасности Италии; Аксель Вайс, римский детектив; сестра Винченца, настоятельница монастыря Святого Сердца.
Фабульное событие разворачивается вокруг ситуации противостояния внутри
католической церкви, художественная реальность коррелирует в нем с исторической. Вопрос об открытии архивов Ватикана периода Второй мировой войны в конце ХХ века в современном западном мире стоял достаточно остро, и имел множество как сторонников, так и противников. Автор не пошел путем прямого выражения своей точки знания на историческую ситуацию. Он создает художественную реальность, в которую, наряду с достоверными событиями, вводит вымышленные. Это относится к биографии литературного Понтифика, который в сиротском детстве стал свидетелем неофициального соглашения между фашистами и Ватиканом, касающегося вопроса об уничтожении евреев. Фабульное событие на протяжении романа остается в тени повествования, лишь к финалу произведения, в момент пересечения с сюжетным событием, основная коллизия проявляется и разрешается.
Сюжетный уровень, напротив, эксплицирован в самого начала произведения, основное событие - убийство профессора -разворачивается в шпионском дискурсе. Таинственность и секретность сопровождают друг друга на протяжении всего сюжета. Если в фабульном событии Бенджамин Штерн выполняет работу по просьбе Понтифика, тем самым разделяя его этическую позицию, то в шпионском сюжете его смерть при таинственных обстоятельствах становится исходным событием, мотивом вовлечения в романное событие в целом героя-протагониста. Шпионский антураж вводится в первую же микроситуацию (секретность, таинственность, напряженность). В завершение всех опасений убийство совершается неизвестным, как и положено в шпионском романе, киллером-профессионалом. Созданная интрига требует своего разрешения через шпионские атрибуты, что и реализуется автором на протяжении романа.
На уровне сюжета, как и в случае с фабульным событием, автор также формирует две противостоящих группы персонажей, которые сосредоточены вокруг протагониста и антагониста, что вполне типично для романа-приключения в его шпионском изводе [6]. Но не все в данном романе соот-
ветствует традиционной шпионской жанровой форме. При знакомстве с протагонистом читатель не догадывается о его сюжетной роли. Реставратор Марио Дельвеккио занимается более чем мирным трудом - восстанавливает Алтарный образ, созданный великим Беллини, в Церкви Святого Захарии в Венеции. Его трансформация происходит в момент встречи с Ари Шамроном, начальником отдела спецопераций израильской разведки. Реставратор обретает иное имя -Габриель Аллон, и другой статус. С одной стороны, двойная жизнь протагониста соответствует жанровой модели шпионского романа. С другой же - герой-шпион обретает оригинальность в авторской трактовке. Мало того, что он занимается творческой деятельностью, которая по определению не может быть соположна жизни, где человек находится в зависимости, в данном случае, от государственного задания. Марио Дель-веккио - итальянец по легенде, реставрирует художественное полотно в католической церкви, будучи евреем по происхождению, и при этом именно ему дана способность увидеть сияние лика Мадонны («glowed»), к нему, шпиону-убийце, она обращается с просьбой об исцелении - «For much of that winter he had been engaged in a single-minded quest to repair her face. <.. .> her cheeks in tatters, begging him to heal her». (Большую часть той зимы он был занят восстановлением ее лица. <...> ее щеки были в лохмотьях, она умоляла его исцелить ее) [14].
Обратим внимание, протагонистом в романе выступает Аллон, но активизируется его сюжетная функция Шамроном. Как окажется, Габриель знал об убийстве Штерна, но это не сподвигло его на выяснение обстоятельств смерти, тем более, на поиски убийцы. Но и Шамрон не отдает приказ о выполнении задания, исходящего от государственной спецслужбы. Зато Старик, как называет его Габриель, неким образом мотивирует героя на поездку в Мюнхен для выяснения причин смерти профессора. Так, если статус и действия героя не совсем типичны для шпионского романа, то сокрытие мотивов подключения к расследованию -вполне в духе шпионской интриги. С появлением протагониста постепенно формируется и команда помощников. Следует отме-
тить, что ведущая и руководящая роль в ней принадлежит не самому герою, а Шамрону. Кроме того, в нее входят, по мере проникновения героя в расследование, фрау Рат-цингер, в доме которой в Мюнхене проживал Бенджамин; раввин Цолли, священник синагоги в Венеции; его дочь Кьяра, с которой у героя завяжутся теплые отношения; Эли Лавон, также бывший сотрудник израильской разведки; Шимон Пацнер, израильский резидент в Риме. В группу антагониста
- Эрика Ланге - входят Рашид Хусейни, шеф европейского отдела разведслужбы Организации освобождения Палестины и Катрин Буссар, одна из лучших киллеров, обученная Эриком, с которой он находится в близких отношениях.
Несколько персонажей выполняют эпизодические роли, но их единичные действия или рассуждения оказываются весьма значимыми в событиях романа. К примеру, Франческо Тьеполло, руководитель проекта реставрации церкви Святого Захарии, как эпизодический персонаж, связывает фабульную и сюжетную линии в изображенном событии романа.
Шпионский сюжет в романе «The Con-fessor» представляется вполне самодостаточным, хотя некоторые жанровые атрибуты и не соответствует классике. Но именно несоответствия и привлекают внимание, как читателя, так и исследователя художественной реальности. И в первую очередь это фигура героя. Традиционный шпион - воин, состоящий на службе, не отягощенный проблемой выбора. Защищая государственные интересы, он выполняет приказ без рефлексий и внутренних противоречий. Д. Силва создает героя «multidimensional» (многомерного) [13], по авторскому определению
- «real person» (настоящего человека) [13], в противовес, надо полгать, бытующему мнению о типичном шпионе, который целенаправленно выполняет государственное задание. Об этом писатель заявляет в интервью, акцентируя личностную значимость своего главного персонажа. Автор наделяет его характером, притом противоречивым -он «art restorer» (реставратор искусства) [13] и «reluctant assassin» (неохотный убийца) [13]. Обратим внимание, авторские характеристики раскрывают амбивалентность лич-
ности героя - «He's a healer, but he's also a destroyer. He finds peace in restoration» (Он целитель, но он также разрушитель. Он находит мир в восстановлении) [13]. Если традиционный шпион представлен преимущественно через его действия, то в презентации Габриеля их предваряет глубинная рефлексия.
В повествовательной структуре романов Д. Силвы ведущим элементом является «точка зрения». Каждое событие, по определению, презентуется неким изображающим субъектом, у исследуемого автора -это «персонаж» или повествователь, находящийся, в авторской трактовке, на «всеведущей точке зрения» [13]. Персонаж, глазами которого автор смотрит на мир - это главный герой, что, в принципе, весьма традиционно для шпионского романа: «in the formula of my novels, we're really with Gabriel 75-80% of the time.» (в формуле моих романов, мы действительно с Габриэлем 7580% времени) [9]. Обратим внимание, у Д. Силвы данный авторский прием обусловлен не только эстетически, но в первую очередь - эмпирическим опытом и личностной картиной мира, что эксплицировано в послесловии к роману, а также в интервью после его публикации.
Публикация заявления Иоанна Павла II о Холокосте в 1998 году, а также полемика относительно открытия архивов Ватикана, в которых хранится информация о деятельности папы Пия XII в период Второй мировой войны и об отношениях католической церкви с фашистским режимом в Германии, вызвали широкий общественный резонанс. Эти вопросы касаются не столько восстановления исторической справедливости, сколько находятся в экзистенциальном поле. Именно они сформировали читательский запрос, который совпал с личным интересом эмпирического автора, и поэтому стали исходным импульсом авторского ответа, развернувшегося в художественное произведение.
Экзистенциальная направленность и политический плюрализм актуализированных вопросов потребовали от автора поиска средств и способов презентации собственного видения их решения. Шпионский роман оказался вполне адекватной формой,
в которую автор облекает свои размышления для передачи читателю. С одной стороны, он позволил Д. Силве привлечь интерес к собственной этической позиции огромной читательской аудитории, которая среагировала на традиционный сюжет о тайном агенте, запутанном расследовании убийства и счастливой развязке. Автор признавался, что создает нечто «entertaining» (развлекательное), что «I want them to be entertained. That's the first and primary goal of my storytelling». (Я хочу, чтобы они развлекались. Это первая и главная цель моего повествования) [13]. Но темы, которые он поднимает, слишком серьезны, чтобы решать только проблему развлекательности. Поэтому авторские внетекстовые высказывания вызывают некоторое к ним недоверие, в то время как художественная реальность раскрывает такие глубинные пласты, за которыми и кроется истинная причина авторской вовлеченности в эстетическую деятельность.
Притом Д. Силва на протяжении всего романа не навязывает читателю собственную точку зрения. Такая ситуация наблюдается как на сюжетном, так и на фабульном уровне. В сюжетном событии, презентующем шпионский дискурс, аксиология автора транслируется преимущественно через точку зрения Габриеля, что вполне оправдано. Но у Д. Силвы даже антагонист становится носителем авторской позиции. К примеру, в характеристику Эрика Ланге автор включает его воспоминания о периоде обучения в семинарии, об отношении к религии, о том пути, который он прошел от религиозного миропонимания до экзистенциального одиночества. Высказывание персонажа в воспоминании трансформируется в речь повествователя. Молодой человек, избравший целью своей жизни религиозное служение, приходит к тягостному состоянию сомнения, к острому и невыносимому чувству одиночества. Вводится это размышление Эрика о религии в общий контекст романных внутрицерковных интриг. Воспоминания о семинарском прошлом приходят к Эрику в момент его подготовки к убийству папы, для совершения которого он переодевается в одежду церковного служителя. Таким образом дискредитируется основная религиозная идея - единство человека с
Богом в лоне церкви, что в полной мере исключает «одиночество». Прямая авторская оценка отсутствует, реализуется она за счет состояния персонажа, находящегося в тягостном состоянии духовного и душевного смятения.
На фабульном уровне подобную ситуацию наблюдаем, к примеру, в разговоре Пьетро Лукчези, папы Павла VII, и кардинала Марко Бриндизи. На встрече во время обеда решался судьбоносный для католической церкви вопрос - отношение с иудеями. Оппоненты находятся каждый на своей позиции, излагают собственные резоны спокойно и взвешенно, в итоге - останутся при своем мнении, каждый продолжит собственную линию поведения. Папа поедет в синагогу, чтобы попросить прощения у евреев за невмешательство церкви в геноцид, а кардинал отдаст приказ об убийстве папы. Авторская позиция в данном композиционном компоненте представлена достаточно прозрачно - и в высказываниях повествователя (о кардинале: «He stood upright and stared directly into the Pope's eyes with a confidence bordering on insolence». (Он выпрямился и посмотрел прямо в глаза папе с уверенностью, граничащей с дерзостью» [14]; о папе: «It was an example of the very culture of secrecy and deceit Lucchesi so despised about the Vatican, but in the opening days of his papacy he had been unwilling to waste valuable political capital». (Это был пример той самой культуры секретности и обмана, которую Луккези так презирал в Ватикане, но в первые дни своего папства он не хотел тратить впустую ценный политический капитал) [14], и в речи самих персонажей. К примеру, папа обращается к кардиналу с сообщением о своем решении открыть секретные архивы Ватикана, Брин-дизи высказывает недовольство и занимает при этом жесткую позицию. Беседа двух высочайших чинов в католической церкви, один из которых избран самим Святым Духом, что акцентируется в речи папы, превращается в политический спор, совершенно далекий от сферы духовных интересов.
Чтобы показать внутреннюю жизнь церкви, которая претендует на высшую духовную власть в мире, автору понадобился этот тандем двух противоположных и в
идеологическом, и в нравственном смысле персонажей. Через их противостояние в важнейших событиях романа и выражается авторский ответ на запрос читателя. Притом, читатель может поддержать любую сторону в зависимости от собственной ценностной системы, поскольку и папа, и кардинал представлены как фигуры амбивалентные. Пьетро Лукчези при всем своем достоинстве, стремлении развязать исторический конфликт между христианами и иудеями, не только не в силах оставаться в состоянии нейтральности (к примеру, во время ланча с Бриндизи), но, хоть и невольно, все же причастен к смерти еврейского ученого. Кардинал, при своей искренней религиозности, стремлении сохранить церковную доктрину в ортодоксальной чистоте, не испытывает должного уважения и преклонения перед папой - избранником божьим, более того отдает приказ о его убийстве. И только из сочетания этих двух полярных трактовок выстраивается отношение автора к католической церкви как к политическому институту, а не как к средоточию духовных ценностей. Ватикан позволяет себе не только манипуляции общественным мнением, но и прямое убийство, чем обесценивает свою сакральную роль в обществе. Оформление фабульного события, которое в финале романа вплетается в шпионский сюжет, напоминает больше политический роман, тем более что сам автор называет себя «писателем международной интриги» [13].
Историко-политическая фабула и шпионский сюжет понадобились автору для создания гибридной жанровой формы, в которой обнаруживаются элементы и саспен-са, и экшен, и триллера. Но главной задачей писателя, как представляется, стало оформление героя - основного транслятора авторской позиции в романе. Специфика его состоит в том, что автор предлагает нового мифического героя, способного упорядочить порушенный мир. Мифическая природа (имя, происхождение, биография) и метафорическая деятельность (реставратор искусства) обусловили поведенческую модель Габриеля Аллона (восстановление порядка вещей) и обеспечили его читательский успех.
Исследование геройной сферы романа
позволяет прийти к выводу, что авторская позиция в романе презентуется через систему персонажей в ее целостности и сложных взаимопереплетениях. Основным репрезентантом авторской точки зрения является герой-протагонист Габриель Аллон, объединяющий своей фигурой фабульное и сюжетное события. В то же время, все остальные персонажи в силу своей групповой полярности и индивидуальной амбивалентности представляют различные варианты авторского ответа на читательский запрос в
общественно-политической и духовно-нравственной сфере интересов. Даже личность антагониста стала у Д. Силвы способом трансляции собственного взгляда на религиозный мир, а эпизодические персонажи у писателя выполняют сюжетообра-зующую функцию. В романе отсутствует строгая биполярность в системе персонажей, аксиологическое противостояние обнаруживается при дифференциации фабульного и сюжетного событий.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Асанова, Э.Р. Жанровый генезис и модификации романов Дэниела Силвы о Габриеле Аллоне / Э.Р. Асанова // Ученые записки Крымского федерального университета имени
B.И. Вернадского. Филологические науки. Научный журнал. - Том 5 (71). - № 4. - С. 3-20.
2. Асанова, Э.Р. Специфика героя в шпионском романе Дэниэла Сильвы / Э.Р. Асанова // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2020. - № 1. - Том 1 Филологические науки. - С. 35-44.
3. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. Текст / М.М. Бахтин. - М.: Художественная литература, 1975. - 408 с.
4. Бахтин, М.М. Эпос и роман / М.М. Бахтин. - СПб.: Азбука, 2000. - 193 с.
5. Комовская, Е.В. Жанровая специфика современного романа / Е.В. Комовская // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. - № 12-2. - СПбГАУ, 2016. -
C. 138-146.
6. Любеев, В.С. Шпионский роман-экшен в американской литературе середины XX начала XXI веков: дис. ... канд. филол. наук / Любеев Виталий Сергеевич. - М., 2018. - 207 с.
7. Норец, М.В. Генезис жанра шпионского романа в английской литературе: монография [Текст] / М.В. Норец. - Симферополь: Бизнес-информ, 2014. - 364 с.
8. Силва, Д. Исповедник / Д. Силва [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https: //royallib.com/book/silva_deniel/ispovednik.html
9. Теория литературы: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб, заведений: в 2 т.: Т. 1. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика / Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман; под ред. Н.Д. Тамарченко. - М.: Академия, 2004. - 512 с.
10. Hewitt, H. Moscow Rules spy novelist Daniel Silva Transcript. - Tue, Jul 29, 2008. -Режим доступа: https://www.hughhewitt.com/moscow-rules-spy-novelist-daniel-silva/
11. Lodge, David, with Nigel Wood. Modern Criticism and Theory: A Reader.2nd Ed. -London: Longman, 1988.
12. Lukacs, G. Die Theorie des Romans / G. Lukacs. - Nuewied. Berlin, 1963. - 128 s.
13. Rosser, T. Reimagining the Golem. The creation and development of Daniel Silva's spiritually-motivated protagonist, Gabriel Allon. - A thesis submitted to the University of Gloucestershire in accordance with the requirements of the degree of MA by Research in the School of Liberal and Performing Arts. - December, 2018.
14. Silva, Daniel [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://danielsilvabooks.com/the-books/interviews/the-confessor
15. Silva, Daniel. Confessor / D. Silva [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https: //royallib.com/book/Silva_Daniel/The_Confessor.html
16. Snyder, Robert L. The Art of Indirection in British Espionage Fiction (North Carolina, McFarland & Co 2011), p.5.
