Система персонажей-двойников в романе Д. Сеттерфилд «Тринадцатая сказка» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 82-31

СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ-ДВОЙНИКОВ В РОМАНЕ Д. СЕТТЕРФИЛД «ТРИНАДЦАТАЯ СКАЗКА»

© Бурцева Марина Анатольевна

кандидат филологических наук, доцент кафедры восточных языков и страноведения Института зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета Россия, 677000, г Якутск, ул. Белинского, 58 E-mail: donnarosa36912@mail.ru

© Гизатуллина Галина Евгеньевна

студент Института зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета Россия, 677000, г Якутск, ул. Белинского, 58 E-mail: ya.byrone2014@yandex.ru

В статье рассматривается функционирование мотива двойничества в художественном мире романа Д. Сеттерфилд «Тринадцатая сказка». Система образов романа представляет собой усложненную структуру парных персонажей, воплощающих различные варианты мотива двойничества: Вида Винтер и Маргарет Ли: духовное и эстетическое двойничество; Маргарет и ее сестра-близнец Мойра: мистическое двойничество; Вида Винтер и Девочка-тень: также мистическое двойничество; Чарльз и Изабелла Ан-джелфилды: естественное двойничество, приобретшее патологическую форму; их дочери Аделина и Эммелина Марч: естественное и еще более патологическое двойничество; Миссиз Данн и Джон-копун: эмоциональное и социальное двойничество; Эстер Барроу и доктор Модсли: духовное и интеллектуальное двойничество; Аврелиус Лав и миссис Лав: духовное и эмоциональное двойничество. Проявление двойничества на самых разных уровнях организации системы персонажей еще раз подтверждают тезис о том, что данный мотив пронизывает весь художественный мир произведения.

Ключевые слова: роман, мотив, двойничество, система образов, персонажи-двойники.

Роман «Тринадцатая сказка» (2006) — произведение современной английской писательницы Дианы Сеттерфилд, заставившее читателей и критиков заговорить о возвращении золотого века британского романа [1]. Главная героиня романа Маргарет Ли получает от знаменитой писательницы Виды Винтер предложение стать ее биографом. Перед мисс Ли, оказавшейся в стенах мрачного, населенного призраками прошлого, особняка, разворачивается трагическая история сестер-близнецов, которая странным образом перекликается с ее личной историей и постепенно подводит к разгадке тайны «Тринадцатой сказки» [2].

Двойничество — сложнейшее явление, реализующееся в разных сферах бытия и продолжающее волновать умы в той мере, в какой человеку всегда будет присуще задумываться о соотношениях добра и зла,

света и тьмы, жизни и смерти. Мотив двойничества в романе выступает как особый, обладающий повышенной семантической значимостью компонент произведения [3, ^ 267], оказывающий воздействие на все уровни его архитектоники: композицию, сюжет, систему образов и др.

Состав действующих лиц, точнее, парных персонажей в романе Д. Сеттерфилд неоднороден: центре событий находятся судьбы главных героинь — Маргарет Ли и Виды Винтер и их двойников. На их фоне разворачиваются истории других двойственных персонажей: Изабеллы и Чарльза Анджелфилдов, Аделины и Эммелины Марч, миссис Данн и Джона Коупенса, Эстер Барроу и доктора Модсли и др.

Связь между главными героинями романа — Маргарет Ли и Видой Винтер — устанавливается еще до того, как они встретились друг с другом, в начальном эпизоде с письмом: «Кем мог быть этот некто, думавший обо мне в тот момент, когда я даже не подозревала о его существовании?» (Перевод В. Дорогокупли) [4, с. 10].

Характер установившихся между героинями отношений позволяет рассматривать их как своего рода зеркальные отражения личностей друг друга, об этом свидетельствует таинственная власть, которую сразу обрела над Маргарет мисс Вида: «Якак будто подпала под чары» [4, с. 16].

Портретные характеристики героинь в начале романа представляют собой полную противоположность: броская внешность Виды Винтер, ее огненно-рыжие волосы и ярко-зеленые глаза, экстравагантный наряд, театральный грим и обилие драгоценных украшений: «Вида Винтер была не из тех, кто может легко затеряться в толпе. Это была внешность древней царицы, колдуньи или богини [4, с. 56] образуют разительный контраст со скромным обликом Маргарет. Однако по мере развития событий красочный портрет героини постепенно блекнет: пронзительный взгляд зеленых глаз потух, лицо приобрело болезненную бледность, но оставалось спокойным, а дух твердым: «Но, несмотря на физическую слабость, мисс Винтер была полна той особой душевной энергии, которая не желает считаться с болезнями и возрастом» [4, с. 170]. Наконец, ближе к финалу романа мисс Винтер обращается к Маргарет с просьбой остричь ее знаменитые ярко-рыжие локоны: «Стриженная почти наголо, она сейчас напоминала поседевшего ребенка» [4, с. 318]. Таким образом, контраст между героинями постепенно уменьшается и под конец вовсе исчезает: 73-летняя Вида Винтер превращается в «одинокого ребенка», которым некогда была мисс Ли, а Маргарет в финальной части романа (в главе «Снег») впервые называет себя «женщиной».

Помимо портретных характеристик глубокие различия между главными героинями коренились в их отношении к жизни. Мисс Ли всегда была приверженцем «правильного» направления, будь то жизнь или творчество: «Я всегда читала только старые романы. По одной простой причине: мне нравятся "правильные" развязки» [4, с. 39]. Отличительной особенностью творческой манеры и жизненных взглядов мисс Винтер было нарочитое нарушение правил, нетрадиционный взгляд на то, каким должно быть истинное искусство: «Все сказки были проникнуты совсем

не сказочным настроением. <... >Стандартная финальная формула «и с тех пор они жили долго и счастливо» не срабатывала» [4, с. 37].

При этом у героинь обнаруживаются общие интересы, значительное сходство имеют и их личные жизненные ситуации. Так, Маргарет Ли общению с людьми всегда предпочитала тишину и уединение в магазине отца, где в окружении книг прошло ее детство: «Аддисон, Бронте, Ворд-сворт, Годвин, Диккенс — по ним я здесь учила алфавит <... > Магазин был моим домом и моей работой одновременно» [4, ^ 21]. Жизнь Виды Винтер протекает вдали от шума большого города. От восторженных поклонников своего таланта она укрылась в отдаленном имении, где проводит свои дни за работой над очередным романом и, как и Маргарет, окружена только сотнями книг: «Среди прочих я нашла не только «Джейн Эйр», «Грозовой перевал» и «Женщину в белом», но и «Замок Отранто», «Тайну леди Одли» и «Невесту призрака» [4, с. 54]. При этом их профессиональная позиция, а также манера работы были совершенно разными. Маргарет, увлеченная написанием биографий реальных людей, строго придерживается принципа истины: «А я биограф и привыкла работать с фактами» [4, с. 59]; Вида Винтер вовсе не считает строгое следование фактам обязательным условием как творческой деятельности, так и составления биографии: «По-настоящему меня раздражают не правдолюбцы, а правда как таковая. Почему иные с ней так носятся? Разве кто-нибудь находил в ней поддержку и утешение, какие дарует нам вымысел?» [4, с. 12]. В подтверждение своего жизненного кредо мисс Вида за пятьдесят шесть лет писательской деятельности, в течение которой было предпринято двадцать две попытки написать ее правдивую биографию, ни разу не раскрыла поклонникам ее творчества истинную историю своей жизни: «После публикации "Ни то ни се " она предстала как незаконнорожденная дочь священника и школьной учительницы; год спустя на страницах той же газеты при анонсировании "Призраков" она была уже беглой дочерью парижской куртизанки. На момент выхода "Кукольного спектакля" газетчикам были предложены очередные версии ее происхождения: сирота, выросшая в приюте при женском монастыре в Швейцарии; беспризорница из трущоб Ист-Энда; несчастная забитая девочка — единственная дочь в семье, где у нее было десять буйных, неуправляемых братьев» [4, ^ 44]. Однако при всей противоположности их личностей, разнице в возрасте, общественном положении и взглядах, единственным человеком, сумевшим найти подход к капризной диве и разгадавшим тайну ее жизни становится мисс Маргарет Ли, которая мгновенно почувствовала возникшее между ними странное душевное родство, смогла понять тоску и одиночество всемирно известной и обожаемой миллионами писательницы, ее отчаянное желание рассказать, наконец, правду о своей жизни и трагической раздвоенности души.

Понимание и сопричастность судеб возникает между героинями не случайно: у Маргарет Ли есть собственная роковая тайна — сестра-близнец, с которой они родились связанными духовно и телесно, и которая умерла почти сразу после рождения в результате операции по разде-

лению. С тех пор Маргарет не знала покоя, ощущая себя неполноценной личностью, ущербным существом и одновременно страдая от вечного присутствия призрака Мойры: «Сколько я себя помнила, у меня всегда было такое чувство — или даже не чувство, а знание, ввиду своей привычности не нуждавшееся в словесной формулировке, — будто рядом со мной постоянно присутствует нечто<...>Мой бледный призрак» [4, с. 30]. Маргарет настолько примирилась с существованием потустороннего двойника, что сумела даже привлечь его к своей обыденной работе во вполне реальном мире. Сестра следила за ней, когда мисс Ли размышляла над новой биографией, участвовала в отборе вопросов и записи ответов, следила за тем, чтобы письменные принадлежности находились в должном порядке. В точности такая же последовательная, настойчивая, педантичная, как и Маргарет, Мойра была идеальным двойником-партнером. Примечательно, что почти таким же двойником-соавтором располагала и мисс Вида Винтер. Далеко не сразу она раскрыла Маргарет секрет своего творческого успеха и писательской плодовитости. Оказалось, что при всей безудержной фантазии и живой игре воображения, на самом деле все эти годы ее перо вдохновляла «рыжая девчонка», чья фигура маячила за образами потенциальных персонажей, теснившихся в рабочем кабинете мисс Виды, настойчиво побуждая ее к действию. Наличие своего двойника у мисс Винтер в романе представляется как нечто само собой разумеющееся, достаточно внимательно вдуматься в двойное значение ее имени. Однажды об этом задумалась и Маргарет Ли: «Vida. От латинского vita, что значит «жизнь», — предположила я <...>Winter («зима»). Что для меня означала зима? Только одно: смерть» [4, с. 47].

Таким образом, вопрос, который мучил мисс Маргарет Ли с самого начала — почему всемирно известная писательница Вида Винтер избрала своим биографом никому не известного литературоведа-любителя — в конце концов прояснился. Та связь, что сразу возникла между ними как таинственное душевное родство, получила в дальнейшем еще более мистическое обоснование: они обе были неполноценными частями единой двойственной личности, и обе в свое время утратили свою половину: «Одно лишь мгновение, но его мне хватило, чтоб угадать ее истинную сущность — да и как я могла не угадать, если эта сущность была также и моей собственной? Мы обе были близнецами-одиночками» [4, с. 67].

Не только главные героини в романе Д. Сеттерфилд были отмечены печатью двойничества. Двойниками являлись также и Изабелла и Чарльз Анджелфилды, чья связь была столь же сильной, сколь и глубоко патологической. Брат и сестра были внешне совершенно не похожи друг на друга. Изабелла отличалась дивной красотой: «...она была само совершенство: по крайней мере внешне» [4, с. 78]. Ее обделенный родительским вниманием брат Чарли, девятью годами старше Изабеллы, был вовсе не так хорош: «вялый и неуклюжий мальчик с непропорционально большими ступнями, головой-морковкой и бледным лицом, на котором застыло туповато-отрешенное выражение » [4, с. 78].

Однако внешнее несоответствие с лихвой компенсировалось в них общими темными страстями, выражавшимися в болезненной привязанности друг к другу и садомазохистских наклонностях: «Чарли закатал рукав сестры, извлек из кармана кусок ржавой проволки и острым концом провел по белой коже на ее предплечье. Она уставилась на капельки крови, набухавшие вдоль багровой линии пореза, а затем подняла глаза на брата. В этих зеленых глазах сквозило удивление и — как ни странно — что-то похожее на удовольствие» [1, с. 81]. На моральное и физическое превосходство сестры над братом косвенно указывают их имена. Изабеллу всегда называли полным именем, тогда как брат, даже выйдя из раннего возраста и превратившись во взрослого мужчину, продолжает носить детское имя Чарли. Противоестественный союз брата и сестры, их болезненное двойничество знаменует такой же мучительный уход из жизни обоих. Не случайно надпись на надгробной плите Чарльза Анджелфилда гласит: «Он ушел во мрак ночи. Мы его никогда не увидим» [4, с. 166].

Аделина и Эммелина, дочери Изабеллы и Чарльза, плод их страшной любви, унаследовали все семейные патологии: болезненную привязанность друг к другу, социопатию, склонность к нимфомании, членовредительству и садизму и ту же губительную раздвоенность тела и духа. Совершенно одинаковые внешне, сестры были полными противоположностями по характеру, привычкам и пристрастиям. Эммелина воплощала собой здоровье и при этом была апатична, ленива, пассивна и не отличалась умом. Аделина же, напротив, представляла собой сгусток энергии в сочетании с поразительной жестокостью и злобностью характера, который вряд ли можно было ожидать от девочки ее возраста. Но самым главным было то, что Аделина и Эммелина воспринимали все вокруг исключительно сквозь призму своего двойничества и существовали в странной, понятной только им реальности: «Наверно, они думают, что в мире вообще нет ничего живого, кроме них самих» [4, с. 103]. Поэтому вполне понятным и естественным становится отношение окружающих к зловещим сестрам-близнецам, которых в округе стали воспринимать как уродливых монстров, злобных чудовищ.

В отличие от деревенских суеверий, профессиональное мнение доктора Модсли, а позднее мисс Эстер Барроу было основано на психологическом статусе сестер. Доктор и гувернантка провели ряд исследований и даже достигли определенных успехов в вопросе научного исследования феномена двойничества на примере сестер Марч: «С некоторой долей условности мы можем говорить о перераспределении между близнецами набора унаследованных ими качеств и черт характера» [4, с. 201]. Однако их попытки подтвердить свои выводы на практике потерпели полный крах. Задуманный доктором и его помощницей эксперимент по разделению близнецов привел к катастрофическим последствиям — после насильственной разлуки девочки впали в сомнамбулическое состояние, так что эксперимент пришлось прекратить, а сестер вернуть друг другу.

Однако в художественном мире романа Д. Сеттерфилд есть место не только физическим и мистическим двойникам. В произведении фигури-

руют персонажи, связанные вполне объяснимыми узами, но от этого не теряющими своей сущности как частей единого целого. Первыми в этой череде парных персонажей справедливо будет назвать экономку миссис Данн и садовника мистера Джона Коупенса, составляющих штат домашней прислуги в доме Анджелфилдов. Верная служанка не только всеми силами пыталась наладить нормальную жизнь в странном доме своих хозяев, но и сама в некотором роде «умножилась», совмещая в одном лице самые разные функции: «Являясь экономкой по должности, она фактически выполняла все виды работ: убирала комнаты и разводила огонь в камине вместо горничных, чистила кастрюли как судомойка, стряпала в качестве кухарки и прислуживала за столом в роли дворецкого» [4, с. 100]. Она также пыталась организовать воспитание близнецов, создать вокруг них нормальную домашнюю обстановку, но ее попытки ни к чему не привели. Несчастная женщина была не в силах постичь роковую природу феномена двойничества. Тем не менее, она, сама того не осознавая, стала его частью, как будто влияние двойственной ситуации в какой-то мере распространилось и на нее: «В этом смысле Миссиз не была исключением. У нее тоже имелась своя половинка: Джон по прозвищу Копун» [4, с. 105]. Интересно, что в ходе развития событий в романе садовник Джон Копун становится не только духовным, эмоциональным, но и функциональным двойником Миссиз. Это стало очевидным после того, как экономка по старости утратила способность ясно мыслить и выполнять свои обязанности по дому, и ему пришлось занять ее место. Таким образом, в случае с миссис Данн и Джоном Коупенсом мы имеем особую форму двойничества — двойничество социальное, многократно усиленное личной привязанностью и одинаковым взглядом на мир.

Еще одну своеобразную форму двойничества — на этот раз интеллектуального — мы видим в романе на примере образов доктора Модсли и гувернантки Эстер Барроу. Этим персонажам изначально не суждено было быть вместе — слишком велика разница: доктор Модсли женат, имеет положение в обществе, наконец, он «был уже не молод — давно разменял пятый десяток» [4, с. 122]. Однако эта разница с лихвой компенсировалась присущей обоим жизненной энергией, а также в большой степени живой игрой ума, на которой, собственно, и строилось их плодотворное сотрудничество: «Доктор получал огромное удовлетворение, впервые за последние десятилетия занимаясь учеными изысканиями на пару с человеком столь выдающихся способностей»[4, с. 210].

Мисс Барроу, при своей скромной внешности, представляла собой незаурядную личность: «Мало-помалу исходившее от нее сияние распространялось по всему дому» [4, с. 177]. Под стать докторской была и ее энергия, с которой она взялась за наведение порядка в темном жилище близнецов, и ее способность вдохновлять других. Словом, Эстер Барроу сама по себе представляла очень редкий и потому весьма ценный вариант проявления двойственности натуры. Их союз, некая форма интеллектуального двойничества с доктором Модсли, правильнее всего определять как равноправное партнерство двух мыслящих личностей, которые стре-

мятся к познанию, вооружившись последними достижениями науки, вкупе с собственной любознательностью и аналитическим умом.

Печальная участь Эстер не помешала развитию в произведении еще одной линии двойничества — основанной на искренней любви и нежной привязанности. Речь идет об отношениях «добродушного великана» Аврелиуса Лава и «доброй феи» миссис Лав. Аврелиус возникает на страницах романа в образе сказочного исполина. Оказалось, что его младенцем нашла на пороге своего дома женщина, взявшая затем его на воспитание. Между найденышем и приемной матерью сразу установились теплые отношения, об этом свидетельствуют воспоминания Аврелиуса и его слова: «Она дала мне свое имя. Она научила меня готовить. Я обязан ей всем» [4, с. 163].

Наконец, интерес представляют в романе парные персонажи третьестепенной значимости. Не будучи непосредственно вовлеченными в центральный конфликт, они, тем не менее, реализуют особые варианты феномена двойничества. Во-первых, пару двойников, почти утративших связь друг с другом, представляют собой родители Маргарет Ли. Некода они являли нерушимый союз супружеской и родительской любви, но со временем и в результате личной утраты (смерти одной из дочерей-близнецов), их отношения разладились. Теперь только фотографии семейного архива свидетельствуют о былой привязанности этих людей. Во-вторых, пару двойников представляют собой Сибилла и Роланд Марч, муж Изабеллы и первая жертва Чарльза. Брат и сестра выполняли функцию «зеркального отражения» брата и сестры Анджелфилдов: некрасивая, неуклюжая Сибилла и обаятельный Роланд. В-третьих, на краткий миг в романе возникают брат и сестра Томас и Эмма Проктор. Именно их поразительное сходство замечает Маргарет Ли, когда блуждает по окрестностям в поисках старого имения Анджелфилдов и инстинктивно чувствует связь с ними: «В этом было нечто жутковатое и в то же время очень знакомое» [4, с. 150].

Таким образом, система персонажей романа Д. Сеттерфилд «Тринадцатая сказка» представляет собой усложненную структуру парных персонажей на разных уровнях их функционирования и воплощающих различные варианты мотива двойничества. Перед нами разворачиваются отношения главных героинь — Виды Винтер и Маргарет Ли с их общностью судеб и одинаковыми взглядами на искусство (духовное и эстетическое двойничество); Маргарет и ее умершей сестры-близнеца Мойры, а также Виды Винтер и девочки-тени (мистическое двойничество); Чарльза и Изабеллы Анджелфилдов (естественное двойничество, приобретшее патологическую форму); их дочери Аделина и Эммелина Марч (естественное и еще более патологическое двойничество); Миссис Данн и Джон-копун (эмоциональное и социальное двойничество); Эстер Барроу и доктор Модсли (духовное и интеллектуальное двойничество); Аврелиус Лав и миссис Лав (духовное и эмоциональное двойничество). Проявление двойничества на самых разных уровнях организации системы персона-

жей еще раз подтверждают тезис о том, что данный мотив является организующим в художественном мире романа Д. Сеттерфилд.

Литература

1. British author becomes overnight millionaire as book hits top of US charts. London Evening Standard. September, 22, 2006.

2. «Тринадцатая сказка» Дианы Сеттерфилд [Электронный ресурс]. — URL: http://www.555books.net/index.php?p=Trinadtsataya_skazka (дата обращения: 05.05.2016).

3. Хализев В. Е. Теория литературы. — М.: Академия, 2009. — 432 с.

4. Сеттерфилд Д. Тринадцатая сказка. — М.: Азбука-классика, 2009. —

448 с.

THE CAST OF DOPPELGANGER CHARACTERS

IN DIANE SETTERFIELDS' NOVEL THE THIRTEENTH TALE

© Marina A. Burtseva

candidate of Philology, Associate Professor, Department of Oriental Languages and Regional Studies, Institute of Modern Languages and International Studies, North-Eastern Federal University 58 Belinskogo Str., Yakutsk 677000, Russia

© Galina E. Gizatullina

student, Institute of Modern Languages and International Studies, North-Eastern Federal University. 58 Belinskogo Str., Yakutsk 677000, Russia

The articles studies the functioning of the doppelganger motif in the fictional world of Diane Setterfield's The Thirteenth Tale. The cast of characters in the novel is made by a complex structure of twin characters, representing various options of the doppelganger motif: Vida Winter and Margaret Lea: the spiritual and aesthetic doppelgangers; Margaret and her twin-sister Moira: mystic doppelgangers; Vida Winter and the Shadow Girl: also mystic doppelgangers; Charlie and Isabelle Angelfields: natural doppelgangers turning to pathological relations; their daughters Adeline and Emmeline March: natural and even more pathological doppelgangers; The Missus and John-the-dig: emotional and social doppelgangers; Hester Barrow and Dr. Maudsley: spiritual and intellectual doppelgangers; Aurelius Love and Mrs. Love: spiritual and emotional doppelgangers. Again, the manifestation of the doppelganger theme on very different levels of the cast of characters supports the statement that this motif pervades the fictional word of the book.

Keywords: novel, motif, doppelganger theme, cast of characters, twin characters.

References

1. British author becomes overnight millionaire as book hits top of US charts. London Evening Standard. September, 22, 2006.

2. «Trinadcataja skazka» Diany Setterfild [The Thirteenth Take by Diane Set-terfield]. Available at: http://www.555books.net/index.php?p=Trinadtsataya skazka (accessed May, 5, 2016).

3. Halizev V. E. Teorija literatury [The Theory of Literature]. — Moscow: Akademija Publ., 2009. — 432 p.

4. Setterfild D. Trinadcataja skazka [The Thirteenth Tale]. — Moscow: Azbu-ka-klassika Publ., 2009. — 448 p.