Симфония гипертекста Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

туальной экстатичности идей. В осмыслении феномена медиа такая ситуация из поколенческой и личной становится сейчас универсальным познавательным императивом. Единым образом (единого?) для обобщающего выражения сказанного может быть картина урагана, в центре воронки которого располагается «глаз(с) бури». Мгновенная неслышность бурной тишины.

Эпистемологическая интерпретация предложенной метафоры состоит из двух возможных аспектов.

Могут быть уточнены (именно приближены к «точке» понимания) представления о медиа и его устроении. Тезис М. Маклюена «the medium is the message» не может интерпретироваться только в представлениях о порционной передаче содержаний и линейном структурировании нелинейной реальности («канал коммуникации»). Медиа - это именно медиа. Место, где изменяется, перемешивается реальность, где последовательность сливается в симультанность, где объекты и раздельности проясненно-ускоренно открываются структурами и конфигурациями [1 с. 16].

Центр урагана медиа есть медиа. «Крылья» бури - это то, что мы называем медиальностью (mediality), медиатизацией реальности. В онтологическом плане это обнаруживается в том, что через потенциал медиа могут по-новому раскрываться любой объект или различные области активности человека и социума. В этом контексте могут быть также востребованы идеи о новой «материальности» как основы для переосмысления ключевых параметров и субстратного транзита в конституировании актуальных представлений о реальности (media ecologies, M. Фуллер; объектно- ориентированная онтология, Г. Харман).

А.А. Калмыков

профессор кафедры теории и практики общественных связей ФИПП РГГУ, доктор филологических наук

Симфония гипертекста

Глобальная «мультяшность» (мультирепрезентативность, мультикультурализм, мультимедиа, полионтичность, поликодо-вость и т. п.) не может не вызвать эффект футорошока (Э. Тоф-флер), поскольку господствующий гипертекст разрушает и декано-низирует привычную линейную преемственность и детерминизм

модернистского текстуального пространства, т. е. культуры в ее традиционном понимании. Следствием этого является ряд циви-лизационных вызовов и теоретической мысли, и повседневности. Достаточно упомянуть здесь тенденцию утраты персонализированного авторства (Р. Барт), деконструкцию социальных и политических отношений, коммуникативную перегрузку, цифровой, а точнее когнитивный разрыв и многое другое. «Посторонний» эпохи модерна сменился «потерянным», «запутавшимся в сетях» кликающим индивидуумом постмодерна.

Вместе с тем достаточно очевидны и преимущества гипертекста-реальности. Прежде всего прослеживаются конгруэнтность гипертекста человеческому сознанию и открывающаяся перспектива возникновения технологий продуцирования синтетической эпистемы (постнеклассическая наука). Последнее снимает постмодернистский скепсис, отрицающий истину в какой-либо ее форме.

Возникает впечатление, что границы между деструктивным и конструктивным взрывным образом расширились. Точно так же расширились пределы апофатического и какофатического оправдания бытия, открыв человеку значительно более усложненную формулу свободы воли. Решая нравственную проблему, различение добра и зла, уже невозможно опереться только на государственный закон, общественное мнение, культурную традицию и вообще на что-либо внешнее. Этот выбор становиться обостренно личностным.

Гипертекст-реальность наполняется смыслом через личностную актуализацию связей с другими текстами и с текстом социокультурной реальности в целом.

Иными словами, императивом становится достижение ои^фота (созвучие, согласия) личности с самим собой и окружающим миром-текстом. Требование подобной симфонии гипертекста-сознания и гипертекста-реальности как раз и является залогом правильного нравственного выбора и разрешения проблемы свободы воли.

Препятствием является тоталитарный дискурс медиа, который создает непроницаемый экран, проекцию теней реальных предметов, подобно тому, как это описано в знаменитой аллегории «Пещера» Платона. Причем силовое поле медиа неуклонно расширяется, затягивая в себя все новые аспекты частного существования. Вот почему медиа сегодня уже не только медиум, а демиург, создающий множественные перцептивные вселенные.

Однако если отнестись к медиа как к интерактивному интерфейсу между сознанием и миром, то демиург предстанет музыкальным инструментом в симфоническом оркестре со своей отдельной партией.

В 6-й новелле «Corpus iuris civilis» (корпус цивильного права) Императора Юстиниана сформулирован принцип симфонии (I половина VI в.): «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство (leproo^vn) и царство (ßaoiAeia), из которых первое заботится о Божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни».

Царство и священство существует не только вовне, а в постмодерную эпоху - не сколько вовне. Они в индивидуальном человеческом сознании. Следовательно, для того чтобы демиург медиа не заставил «ходить по безводным местам», достаточно иметь Царя в голове, способного отличить деструктивное от конструктивного, врачующее медиа от токсичного. Другой вопрос, как Его в себе укоренить и как Ему подчиниться.

И.Б. Антонова

профессор кафедры иностранных языков РГГУ, кандидат педагогических наук, доцент

Медиаразмышления о медиа

Благодаря подземным трубам, микроскопам, граммофонам, телефонам человек стал протезированным Богом.

З. Фрейд

Попытка систематизации многочисленных определений медиа предполагает последовательный переход от их узкоориентированного значения как средств передачи информации к предельному толкованию как «среды рефлексии». При этом никакая рефлексия о медиа сегодня немыслима вне самого медиапространства, которое в конечном счете определяет и опосредует сознание современного человека (даже этот текст неотделим от его медианосителя -компьютера, а значит, несет в себе нечто помимо своего «оригинального» смысла). Такого рода опосредование не предполагает заданности совпадений и закономерности регуляций. Наоборот, знакомясь с трудами теоретиков медиа (М. Маклюэн, Ф. Киттлер, Р. Дебре, Б. Стиглер, Ж. Лакан), автор не мог не заметить, что их исследования медиа содержат знаковые несовпадения во взглядах