CC BY
74
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. ЯЗЫКОЗНАНИЕ
^ji. ¿irtj л»- ¿v. .<>>,. ^ ^ ^ ¿fa gfe ¿Q gfe¿rt. ore. ^ ^ ^ гр. ^ ¿v. ^
А.О. Хужахметов УДК 821.512.141.09 (470.57)
СИМБИОЗ ТРАДИЦИЙ И НОВАТОРСТВА В РОМАНЕ «БОРОЛОШ» («ПОВОРОТ») Г. ХАЙРИ
Аннотация
Статья посвящена анализу поэтики романа «Боролош» («Поворот») Гайнана Хайри, который на основе синтеза традиций и новаторства при построении сюжета заложил традиции башкирской прозы и способствовал эволюции историко-революционного направления художественной словесности. В романе описываются события начала XX века в России: Первая мировая война, революции, Гражданская война, первые годы советской власти. Произведение отличается динамичностью, приключенческим характером сюжета, остротой конфликта. В романе наблюдается монтаж различных сюжетных линий, происходит трансформация художественных образов.
Соотношение традиционных парадигм и новаторства в прозе автора заключается в том, что сюжет произведения основан на новеллах (нэсер), мгновенно переключая внимание читателя от одной сюжетной линии к другой. Используется распространенный в баитах и художественной прозе сюжет, повествующий о судьбе сломленной девушки. К тому же Г. Хайри вслед за некоторыми писателями-просветителями вносит в сюжет образ аксакала (народного сказителя). Автор - основоположник такой традиции историко-революционного романа в башкирской литературе, как показ развития нескольких любовных параллелей прошлого и настоящего - с драматичным или трагическим исходом, в некоторых произведениях доведенных до стандартного явления - любовного треугольника. Писатель активно внедряет в художественный мир романа реальные исторические лица, что является очередной незыблемой закономерностью поэтики историко-революционного романа.
Ключевые слова: поэтика, историко-революционный роман, сюжет, художественный образ, новелла (нэсер), автобиографизм
Ainur O. Khuzhakhmetov
SYMBIOSIS OF TRADITIONS AND INNOVATION IN THE NOVEL BOROLOSH (THE TURN) BY G. KHAYRI
Abstract
The article is devoted to an analysis of poetics of the novel Borolosh (The Turn) by Gaynan Khayri. On the basis of the synthesis of traditions and innovation while creating the plot he has established traditions of Bashkir prose and promoted the evolution of a historical and revolutionary trend in literature. The novel describes events that took place in Russia in the early 20th century: the First World War, revolutions, the Civil war, first years of the Soviet power. The work differs for its dynamism, adventure character of the plot, acuteness of the conflict. In the novel one can observe an arrangement of different plotlines. There is a transformation of artistic images.
Хужахметов Айнур Оскарович, кандидат филологических наук, доцент кафедры башкирской литературы, фольклора и культуры, заместитель декана факультета башкирской филологии и журналистики Башкирского государственного университета (Уфа), e-mail: khuzha@mail.ru
Ainur O. Khuzhakhmetov, Cand.Sc. (Philology), Associate Professor of Bashkir Literature, Folklore and Culture, Deputy Dean of the Department of Bashkir Philology and Journalism, Bashkir State University (Ufa), e-mail: khuzha@mail.ru
© Хужахметов А.О, 2017
The correlation of traditional paradigms and innovation in the prose of the author is that the plot of the novel is based on novels (neser), immediately switching attention of the reader from one plotline to another. The author uses a plot spread in baits and fictional prose narrating the destiny of a wretched girl. Besides, G. Khayri following some educative writers introduces an image of an aksakal (a narrator of folk tales). The author has established such a tradition of a historical and revolutionary novel in Bashkir literature as a demonstration of several amorous lines in the past and in the present. They have a dramatic or tragic result, in some literary works turned out to be a love triangle. In the novel the writer actively introduces real historical persons, and this is another unchanging principle of the poetics of a historical and revolutionary novel.
Key words: poetics, historical and revolutionary novel, plot, artistic image, novel (neser), autobiographism
Роман «Боролош» («Поворот»)1 Гайнана Хай-ри - первый роман в башкирской советской литературе, в нем можно найти многие черты, характерные эпической прозе [1, с. 213]. Г. Хайри является основоположником некоторых традиций и канонических требований к написанию историко-революционного романа, которых последующие писатели старались придерживаться и развить.
В романе описывается переломный момент для башкирского общества - начало XX века: Первая мировая война, революция, Гражданская война. Сюжету произведения автор, следуя традициям новелл (нэсеров), придает некую долю автобиографизма. Сюжет динамичен. В отличие от других писателей-современников, к примеру, того же М. Гафури, Г. Хайри не концентрируется на детальном описании каждого момента или эпизода, он мгновенно переключает внимание читателя от одной сюжетной линии к другой, тем самым придавая произведению приключенческий характер.
Исследователь А. Вахитов утверждает: «В середине двадцатых годов в башкирской прозе прослеживается своеобразный перелом, главным «виновником» которого явилось превращение события в рассказе в литературный эпизод. И это явление, порожденное стремлением шире охватить жизнь и показать ее в виде длительного процесса, свидетельствовало также во все более масштабном проявлении поэтического мышления» [3, с. 62].
Роман открывается примечательным эпизодом - сюжетом о поимке полицией Афтяха, рабочего, уехавшего на завод заработать денег и неожиданно вернувшегося домой. Читатель узнает, что он заступался за друга Гафура, которого увольняют за то, что уехал ухаживать за больным ребенком. Афтях убивает управляющего
и возвращается домой. Он уверен, что за ним приедут, у него револьвер, дома его семья, и, ничего не говоря, ждет гостей. Гости не заставляют себя ждать и приезжают за ним. Внезапно происходит следующее: Афтях, подвергая жизнь близких опасности, начинает сопротивляться. При этом, являясь опытным солдатом (ветеран русско-японской войны), он понимает последствия предстоящего.
Однако автор из-за необходимости сходу показать моменты острой классовой борьбы и ее наследственное составляющее вводит такой момент: Шамси поднимает упавший из рук отца револьвер и задает риторический вопрос: «Мин бынан кемгэ атырмын?!» [4, с. 20] («А с него я в кого буду стрелять?»)2, т.е. здесь проходит основная линия романа - Шамси будет революционером.
Второй шаг автора - убыстренными кадрами дать эпизод со смертью его матери - Фатимы: она исчезает в снежной буре. А Шамси приходит в пасеку Гарифа, где ему помогает сторож Шай-хи. Фатима умирает. Лечение ее деревенскими женщинами автором показывается как неудавшийся случай из шаманской практики (лечат от испуга методом кот койоу) и др.
Гариф, один из богатых людей деревни, причем добившийся в жизни всего сам, предлагает Шамси стать членом своей семьи, аргументируя: «Шуньщ есен дэ hин Y3енде и^э торган тормош-тан котолорга, киц бэхеткэ ишек асырга те-йешhец!» [4, с. 43] («Ты должен освободиться от угнетающей тебя судьбы и широко шагнуть навстречу будущему счастью»). Мальчик должен сделать выбор в пользу Мирзы-хазрата или использовать семью Гарифа как мост в светлое будущее. Гариф становится опекуном мальчика и забирает его в свою семью.
Здесь автор отсылает читателя к древним традициям башкирской патриархальной общины -опекунства над детьми-сиротами ближайшим
1 «Через несколько лет упорного труда осенью 1928 года роман дописывается...» [2, с. 152-153]. Отдельной книгой произведение увидело свет только в 1967 году... [2, с. 152-153].
2 Здесь и далее перевод автора.
родственником или зажиточным общинником. Гариф, взяв мальчика на содержание, ставит перед собой задачу воспитания его наравне со своими родными сыновьями - ни в чем ему не отказывает. Шамси получает такое же образование, что и Гали с Вахитом. Хотя со стороны Вахита он встречает сначала неприязнь, вскоре они становятся настоящими братьями.
Образ Гарифа, крестьянина, привлекает нас своей силой, довлеющей над мальчиками. Его приверженность к образованию, стремление к изучению Корана, знание современной ему национальной литературы, хорошие отцовские качества восхищают читателя. Да и выбор имени антагоничного образа (Гариф - с арабского «чистый, знаток») вызывает вопрос: можно ли из этого человека сделать классового врага, врага своим сыновьям?
В поэтике произведения дом Гарифа, по утверждению А. Вахитова, является фундаментом построения сюжета: «Все дороги, все человеческие судьбы ведут к дому Гарифа и смыкаются в нем» [3, с. 82]. Перед молодым Гайнаном Хай-ри стоит сложная дилемма: как максимально сохранить правдоподобность событий в создаваемом художественном мире и не отойти от выбранной идеологической линии.
Отец самого писателя был крестьянином-середняком, в источниках отмечается, что он был жестким, заставлял работать на частном хозяйстве, и сам Хайри писал: «От консервативной семьи меня спасла могучая волна Октябрьской революции и использовала в посильной общественной работе. Короче говоря, я воспитывался в революционном духе, поэтому считаю себя сыном революции и буду считать таковым и в будущем» [2, с. 13]. Однако сюжетная линия романа раскрывает тайны смятений юного писателя, как ему непросто было отказаться от собственных родителей. Поэтому, думается, в образе Гарифа, прототипа собственного отца, автор пытается создать справедливого, доброго, по-своему любящего детей главы семейства как в дореволюционном башкирском обществе.
Сахиба, женщина легкого поведения, попавшая в дом Гарифа, играет немаловажную роль в произведении. В отношении нее А. Вахитов верно подмечает, что именно после появления Сахибы внешне благополучная и устойчивая жизнь в доме Гарифа начинает разлагаться [3, с. 86]. Автор, как трактовали литературоведы советского периода, слепо стоял за эмансипацию женщин.
Следуя их логике, такие, как Сахиба, являются жертвами дореволюционного режима и в новом советском обществе они заняли бы свое заслуженное, достойное уважения, место.
«На примере М. Гафури молодые прозаики ясно видели, какие широкие возможности открывает реалистический путь создания образа... Событие, легшее в основу его повести «Черно-ликие», например, в романе Г. Хайри «Поворот» используется как эпизод, придающий сюжету драматическую окраску. Следовательно, приемам создания образов молодые башкирские прозаики учились (в первое время прямо подражая ему) у Гафури» [3, с. 73-74]. Необходимо добавить, что автор, беря у М. Гафури событие поимки за прелюбодеянием и последующего наказания, вносит некоторые коррективы, углубляет, дополняет заимствованный элемент.
Следуя, с одной стороны, пролеткультовской идеологии порицания прошлого, говоря словами Д.Ж. Валеева, «вульгарно-классового нигилизма» [5, с. 222], Г. Хайри как бы за женскую эмансипацию, однако, с другой - образ Сахибы он описывает такими красками, что читатель-современник из патриархального общества с еще сильными традиционными нравственно-этическими нормами, в котором еще не забыты каноны шариата, нормы гадата, начинает негативно оценивать героиню. Если у М. Гафури связь За-кира и Галимы не явная и очевидцы лишь один раз видели, как они разговаривали тет-а-тет, то у Г. Хайри незамужняя девушка не только несколько раз встречается днем с молодым человеком - Махмутом, но и осмеливается пригласить его ночью к себе домой, когда родители уезжают в гости. При этом, как и у М. Гафури, в романе показывается испорченность нравов населения, особенно мужской его части. Результат один: молодых влюбленных судят по законам шариата и придают соответствующему наказанию. Критикуется и система сватовства дореволюционного общества, в котором, чтобы жениться, необходимо было собрать калым (определенная плата материальными ценностями, частью имущества или деньгами за невесту). Из-за ряда причин это оказывалось для большинства претендентов недоступным. Первая причина - катастрофическое обнищание башкирского народа, особенно после реформ 1860-70-х гг.; вторая - демографическая ситуация башкирского общества в данной эпохе: количество мужчин превалировало над количеством женщин.
Вместо того, чтобы остановить грехопадение юной девушки, копировать от начала до конца судьбу Галимы, автор продлевает Сахибе жизнь. И здесь ему на помощь приходит еще одна распространенная в баитах и художественной прозе начала XX столетия сюжетная линия, повествующая о судьбе сломленной девушки или женщины, по воле недобрых людей попавшей в дом, которые используют свою жертву в целях получения прибыли в тех или иных неблаговидных действиях. К примеру, это встречается у того же Р. Фахретдинова в повести «Эсмэ, йэки Fэмэл YЭ яза» (1903; «Асма, или Проступок и наказание»): Зайнуш-абыстай использует Асму в качестве попрошайки. Автор «Поворота» поступает с Сахибой еще немилосерднее: купец по имени Исмагил, взяв ее к себе, затем продает в публичный дом Камали-эфенди. Происходит это еще через один этап грехопадения - употребления девушкой-мусульманкой алкоголя.
Предательство со стороны родителей, деревенских жителей, людей, в руки которых доверила свою судьбу, а также жизнь в публичном доме трансформируют Сахибу в циничную, расчетливую, бездушную женщину. Видя, что в новой ипостаси ее боготворят мужчины, она все-таки осознает презираемость обществом своей профессии, хочет сделать попытку возвратиться к обычной жизни, испытать хотя бы толику счастья иметь собственную семью. Автор подводит Сахибу под последний этап ее судьбы: в падшую греховницу влюбляется Гариф-бай, который привозит ее в свой дом на свою беду: Сахиба холодна к хозяину дома, она играет с его чувствами, своими выходками - высокомерием, насмешками и намеренной ленью - доводит до конфликта взаимоотношения с Зиган - первой женой и матерью двух сыновей Гарифа. В итоге - убеждение Гарифа развестись с Зиган, доведение ее до суицида, после которого сыновья, Гали и Вахит вместе с Шамси, недовольные отцом, совершают проступок - грабят собственного отца и убегают из дома. Сахибу деревенская община отвергает не только за ее прошлое, за причастность к самоубийству Зиган, но и за то, что она, перевоплощаясь в роль байбисэ - жены бая, в отличие от Зиган, негативно относится к женщинам, в особенности, молодым матерям, исходит черной завистью их счастью. Яркий пример этому - эпизод издевательства над Шагидой, попросившей у нее молока. Так хорошая девушка трансформируется в зло, которое рушит все вокруг себя,
доводит человеческие судьбы до беды. Гариф рассорится с сыновьями, которые делают свой выбор в жизни. Этот выбор приводит в конце к грехопадению - отцеубийству (расстрелу отца старшим сыном Гали).
Читатель видит превращение его в того самого кулака, который начинает держать своих односельчан «в кулаке», нещадно обманывая и эксплуатируя их, взамен ничего не давая. Автор раскрывает читателю настоящее лицо кулака Га-рифа не сразу, а через целую цепочку драматических событий, приключившихся в его доме (появление демона в доме в обличии женщины -Сахибы, наложение на себя руки Зиган, сыновья, включая и приемного - Шамси, подросшие на отцовских хлебах, выучились и «идеологически прозрели»). Приходишь к мысли, что автор Сахибу привел к дому бая как раз точно в срок, чтобы через греховную женщину вывести Гарифа на чистую воду. Замысел автора понятен. Точно к этому времени необходимо было оторвать молодое «топливо» революции с погрязшего, уже проклятого дома, где бы парней ждала судьба самого Гарифа, и впоследствии, во время революции и Гражданской войны, выбрать путь националистического направления во главе с Заки Ва-лиди, чего автор не мог допустить ни в коем случае. Необходимо было дать серьезное моральное оправдание, повод для побега юношей из дома отца (причем предварительно ограбив его), что с успехом писатель и сделал, превратив Гарифа, преуспевающего, начитанного крестьянина, благодетеля для односельчан, в Гарифа -безжалостного кулака и нещадного эксплуататора, стремившегося держать деревню под своим диктатом. А такого кровопийцу уже можно объявлять классовым врагом, и появляется веская причина для ограбления, а с добавлением того, что он в Гражданскую войну был на стороне белых и валидовцев, - и повод для расстрела собственным, идеологически подкованным сыном.
Автор как бы дает шанс Сахибе перед смертью исправиться, перейдя на сторону правых сил -красных: она в последний момент пытается помочь Шамси, отправляя ему весточку с предупреждением о подходе чехов. Показывается, как много противоречий возникало в старом мире, сколько конфликтов из-за того, что в большинстве своем устаревшие парадигмы мешали обыкновенному человеческому счастью, в то же время он слепо не отвергает незыблемые нравственно-этические нормы, заложенные народом столетиями.
«С конца 1917 до конца 1920-х годов и свертывания нэпа - период женсоветов и большевистского экспериментирования в сфере сексуальности и семейно-брачных отношений. В рамках этого, «большевистского», периода женский вопрос решился посредством «рассемеивания» (дефами-лизации) и политической мобилизации женщин.
В правовой области советское государство вынуждено было любым способом совмещать старые патриархальные установки (чтобы обеспечить учет и контроль «человеческого фактора» женского пола) и новые идеологемы о равенстве полов» [6].
В романе видны метания юного писателя, пытавшегося, с одной стороны, порицать, с другой - оправдать деяния созданных им же персонажей. Автор, погубив Сахибу в угоду читателю, пытается создать подобия отношений в новом формируемом сообществе, основанном на равенстве мужчин и женщин. Это касается быстро развивающихся отношений между Хажар, Шамси, Султаном и Гали; между Шамси, Султаном и Зу-лейхой. В новом советском обществе оба пола, исходя из равноправия и гражданского брака, решают, остаться им вместе или разойтись, при этом воспитание ребенка - прерогатива государства. Потакая экспериментальным большевистским идеям, претворяемым в жизнь, Гайнан Хай-ри в конце романа преобразует главных героев в фанатиков трудового фронта, отодвигающих семейные отношения на второй план. В произведении видно, что сам автор сомневается в правоте таких неестественных и несоответствующих действительности идей, поэтому он в концовке романа бразды повествования передает самому Шамси - через его дневники. В 30-е годы эти идеи подвергаются жесткой критике со стороны таких поэтов, как, к примеру, Галимовым Саля-мом в культовой поэме «Бала» (1939; «Дитя»).
Таким образом, можно с уверенностью предположить, что Гайнан Хайри является основоположником еще одной традиции башкирского историко-революционного романа: показа развития нескольких любовных параллелей прошлого и настоящего с драматичным или трагическим исходом, в некоторых произведениях доведенных до стандартного художественного явления - любовного треугольника.
Метания Гали между возвратом в прошлое, к отцу, и избранием своего, отличного от Шамси, в будущем приводят к дистанцированию между вчерашними друзьями и идейно связанными людьми.
Автор, несмотря на примирительное письмо Гали, предсказывает ближайшую острую борьбу между братьями - Шамси, Вахитом и Гали. В новом обществе, к сожалению, партийный фанатизм становится загвоздкой и причиной грядущих социальных катастроф, поиском новых врагов.
Гайнан Хайри вслед за Р. Фахретдиновым, возможно, первым среди советских башкирских писателей привносит в сюжет образ аксакала -народного сказителя - сторожа Шайхи. В притче о крестьянине Хамзе, возглавившем стихийный бунт против русских бояр и их башкирских приспешников, повествуется об одном из драматичных событий эпохи после реформ 60-х гг. XIX столетия, обернувшихся для башкир потерей миллионов гектаров общинных земель, в особенности, после реформы 1893 г., в результате которой земельные переделы попали под контроль земских начальников [7].
Внедрение в сюжет фольклорных образов, народного сказителя или сказительницы, продолжат впоследствии такие мастера башкирского историко-революционного романа, как И. Насыри, Д. Юлтый, С. Агиш, Х. Давлетшина и, особенно, З. Биишева. Образ аксакала, рассказывающего притчи, ставшие пищей для последующего сюжета произведения, становится настолько традиционным, каноничным в башкирской литературе, что используется даже в детской прозе, добавляя повествованию сказочность, былинность. Например, образ пастуха Шарифуллы-агая в повести «6с таган» (1966; «Таганок») М. Карима, притча которого - также скрытая форма призыва к жертвенности: служить, не жалея себя, во имя благородной цели для того, чтобы стать народными героями.
Жертвенность во имя высокой идеи, синтезировавшейся на основе соединения традиций борьбы башкирского народа и новых идеологий, становится неотъемлемой частью историко-революционного романа как жанра. При этом в жертву приносятся не только сами герои, но и их родные и близкие. Это укрепляет в сознании молодых борцов правоту выбранного пути, воодушевляет их на дальнейшую борьбу и дает право на месть за так называемых «революционеров прошлого».
Еще один незыблемый канон поэтики историко-революционного романа, которого придерживается Гайнан Хайри, - это использование образов реальных исторических лиц, в этом романе - революционера Багауа Нуриманова. Именно в его квартире Шамси находит взаимопонимание и помощь в продолжении учебы; идеологию,
отстаивая которую, он будет бороться, рискуя собственной жизнью; здесь же встречает свою первую любовь - Хажар. Багау - не только какой-то отстраненный персонаж, а полнокровный художественный образ, вступающий в диалоги, рупор революции, ангел-хранитель, ментор молодых сердец, собравшихся в его доме. Его небольшая квартира становится для Шамси выгодной альтернативой пустому, бездушному дому Гарифа. Шамси таким образом переходит от одной семьи к другой, каждая из которых на время становится родной: со смертью родителей - семья Гарифа, потом - семья Нуриманова, а после семьей главного героя, как и для самого писателя, становится молодое советское государство. Может быть, поэтому Шамси представляет семью как временное пристанище для решения собственных проблем. К примеру, когда хочет продолжить учебу, а денег Гариф не дает, он, прежде всего, думает о себе, что ему закрывают кислород в его пути в светлое будущее, а т.к. его взгляды совпадают с намерениями новоявленных братьев, они становятся единомышленниками. Потом читатель видит их не вместе, а по разным фронтам Гражданской войны. После того как Шамси и Гали начинают участвовать в строительстве нового общества и государства, между ними уже происходят разногласия: в бытовом, любовном и мировоззренческом плане. Гали сомневается в выбранном пути и отходит от руководящей работы, Шамси, наоборот, честолюбив, агрессивен и жестко критикует ставшего «слабохарактерным» Гали. В этом видны зловещие зачатки предстоящей борьбы за превосходство собственных взглядов на обустройство будущего, предвестник репрессий.
Таким образом, симбиоз традиции и идеологического новаторства в прозе Г. Хайри заключался в следующем: сюжет произведений выполнен в традициях нэсеров, в то же время сохраняется их авантюрный характер. Автор использует распространенную в баитах и художественной прозе сюжетную линию, повествующую о сломанной судьбе девушки. И в то же время он вслед за Р. Фахретдиновым привносит в сюжет образ аксакала Шайхи. Он является основоположником еще одной традиции башкирского историко-революционного романа - показа развития нескольких любовных параллелей (прошлого и настоящего - с драматичным или трагическим исходом, а также любовного треугольника). Г. Хайри придерживался незыблемого канона поэтики историко-революционного романа - использования образов реальных исторических лиц.
ЛИТЕРАТУРА
1. Башторт эзэбиэте тарихы. 6 т. 3-се т. 9фе: Ки-тап, 1996. 544 б. (История башкирской литературы. В 6 т. Т. 3. Уфа: Китап, 1996. 544 с.).
2. Сафуанов С. Fэйнан Хэйри. Тормошо h9M ижа-ды. 9фе: Башх китап нэшр-те, 1983. 224 б. (Сафуанов С. Гайнан Хайри. Жизнь и творчество. Уфа: Баш. кн. изд-во, 1983. 224 с.).
3. Вахитов А.Х. Жанр и стиль в башкирской прозе. Уфа: Баш. кн. изд-во, 1982. 352 с.
4. Хэйри F. Боролош. 9фе: Китап, 2006. 400 б. (Хайри Г. Поворот. Уфа: Китап, 2006. 400 с.).
5. Валеев Д.Ж. История башкирской философской и общественно-политической мысли. Основные тенденции развития. Уфа: Китап, 2001. 352 с.
6. Пушкарева Н.Л. Гендерная система советской России и судьбы россиянок // Новое литературное обозрение. URL: http://www.nlobooks.ru/node/2613 (дата обращения: 14.09.2016).
7. Переделы земельные // Советская историческая энциклопедия. URL: http://dic.academic.ru (дата обращения: 14.09.2016).
REFERENCES
1. Bashkort эдэЬЫе tarikhy. 6 t. 3-so t. [The History of Bashkir Literature. In 6 Vol. Vol 3]. Ufa: Mtap press, 1996. 544 p. (in Bashkir).
2. Safuanov, S. Gdynan Khdyri. Tormosho ham izhady [Gaynan Khayri. His Life and Creative Activity]. Ufa: Bashkir Publishing House, 1983. 224 p. (in Bashkir).
3. Vakhitov, A.Kh. Zhanr i stil' v bashkirskoy proze [Genre and Style in Bashkir Prose]. Ufa: Bashkir Publishing House, 1982. 352 p. (in Russ.).
4. Khayri, G. Borolosh [The Turn]. Ufa: Kitap press, 2006. 400 p. (in Bashkir).
5. Valeyev, D.Zh. Istoriya bashkirskoy filosofskoy i obshchestvenno-politicheskoy mysli. Osnovnye tendent-sii rasvitiya [History of Bashkir Philosophical and Sociopolitical Thought. Principal Development Trends]. Ufa: Rjtap press, 2001. 352 p. (in Russ.).
6. Pushkareva, N.L. Gendernaya sistema sovetskoy Rossii i sud'by rossiyanok [The Gender System of Soviet Russia and Russian Women's Fate]. In: Novoe literatur-noe obozreniye [New Literary Review]. URL: http:// www.nlobooks.ru/node/2613 (accessed September 14, 2016) (in Russ.).
7. Peredely zemel'nye [Repartition of Land]. In: So-vetskaya istoricheskaya entsiklopediya [Soviet Historical Encyclopaedia]. URL: http://dic.academic.ru (accessed September 14, 2016) (in Russ.).
