CC BY
88
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 321.02(09)
В. Н. Ватыль, Н. В. Ватыль
СИЛЬНОЕ И ЭФФЕКТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО: КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ И. А. ИЛЬИНА
В статье на основе структурно-функционального подхода охарактеризована концепция сильного и эффективного государства в политическом учении И. А. Ильина. Ее особенности раскрываются посредством построения объяснительной модели, основу которой составляют четыре теоретико-методологических блока: государственный идеал — духовно-нравственные основы государства — правовая государственность — органическая демократия.
Ключевые слова: сильное и эффективное государство, государственный идеал, духовно-нравственные основы государства, правовая государственность, органическая демокра-
Основным противоречием нынешнего столетия выступают нарастающая асимметрия и дисбаланс коммуникаций между глобализационно-интеграцион-ными процессами и национальными государствами (Кочетков, 2014, с. 12). Имеющая место дисгармония в этих взаимоотношениях вызывает объективную необходимость в переосмыслении структуры и функций современного государства.
В политико-аналитическом дискурсе на сегодня имеют место два исследовательских подхода, которые условно можно обозначить как «транснациональный» и «национальный». Первый отражает опыт неолиберальной глобализации, где главный рефрен — интересы ТНК и некоторых ведущих государств; второй нацелен на осмысление устремлений молодых независимых государств сохранить и усилить национально ориентированный путь развития. Для этого, как подчеркивают сторонники последнего, необходимо наличие сильного и эффективного государства, способного к успешному встраиванию в мировой глобали-зационный процесс и успешному обновлению всех сфер общественной жизни во имя усиления международного статуса страны и повышения благосостояния ее граждан.
Одним из продуктивных источников для создания системного концепта «сильное и эффективное государство» является историко-политологическое теоретическое наследие, в том числе и российское. В этом ряду весомое место занимает концепция состоятельной государственности российского политического мыслителя И. А. Ильина (1883-1954 гг.). Ее значимость для теории и практики современной государственности объясняется рядом исходных ильинских идей:
• Рубеж Х1Х-ХХ вв. — время масштабных политических катаклизмов и изменений. Кризисная ситуация во главу угла поставила вопрос о ресурсных возмож-
© В. Н. Ватыль, Н. В. Ватыль, 2014
ностях и креативных способностях государства. Для государствоведов такой вопрос «задавал» модельные рамки и траектории к созданию концепта «сильное и эффективное государство».
• Несущей основой концепта сильного и эффективного государства стала идея о единстве, целостности и консолидации общества. Исполнение государством «собирательной» задачи — необходимая и обязательная стадия развития социально-политического бытия народа, особенно на этапе утверждения и развития системы национально-государственного суверенитета.
• «Сквозной» идеей для ученого явилась идея служения как основное средство осуществления нравственного начала.
• Наконец, была выдвинута идея сильной власти как способ консолидации общества и реализации нравственных задач.
Концепция сильного и эффективного государства в политическом учении И. А. Ильина впервые в российском государствоведении рубежа XIX-XX вв. получила комплексную, системную и целостную разработку, оставаясь и сегодня исходной общетеоретической основой для принятия и реализации стратегических государственно-политических решений и осуществления социально-экономической модернизации страны. Для обоснования данного утверждения нами был использован структурно-функциональный метод исследования государство-ведческой концепции Ильина, позволяющий выделить четыре теоретико-методологических блока: государственный идеал — духовно-нравственные основы государства — правовая государственность — органическая демократия.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ: МОДЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Наша статья основана на рабочей гипотезе, требующей ответа на исходный вопрос: какое государство необходимо в период социально-политических перемен и модернизации общества? Прежде чем приступить к системному ответу, представим графически ильинскую модель государственного идеала (схема 1).
Начнем с характеристики исходных, систематизирующих объяснительную модель понятий и категорий. Термин «футурология» в европейский лексикон ввел немецкий социолог О. Флехтхейм в середине 40-х годов прошлого века (Кравченко, 2001, с. 283). В широком смысле футурология означала обобщенное название концепций о будущем человечества, в узком — область рационально-теоретических знаний, объясняющих перспективы развития социальных процессов и явлений, в том числе и политических (Мазанник, 2003, с. 1186). Спецификой таких знаний становится производство проективной реальности, вступающей в аксиологическое (т. е. ценностное) отношение к настоящему и прошлому (Керимов, 2003, с. 36).
Для И. А. Ильина, не использовавшего сам термин «футурология», ценностно-аксиологический подход в вопросе о перспективах государства стал определяющим. Без него, подчеркивал он, невозможно конструктивно говорить о государственном идеале. С подобным мнением сегодня соглашаются и современные исследователи (Мамут, 1998, с. 5-17; Анисимов, 2001, с. 84). Более того, русский политический мыслитель указывал, что просчеты и ошибки реальной
Схема 1. Государственный идеал
Государственный идеал
политики нередко обусловлены забвением идеально-ценностной природы государства. Без учета этой природы нельзя определить и другие общие характеристики, необходимые «для построения возможного в пределах практической политики конкретного государственного идеала» (Ильин, 1999, с. 356), или, другими словами, те характеристики, которые становятся исходными основаниями в представлении Ильина о государственном идеале.
Идеал, по И. А. Ильину, — умозрительный образ, имеющий нормативный характер и определяющий способ и характер поведения, деятельности человека или социальной группы. Представляя собой чисто мысленный образ (за исключением искусства), идеал имеет огромную общественную значимость как принцип долженствования, как механизм исполнения регулятивной и оценочной функции. В мировоззрении людей регулирующая функция идеала в отношении деятельности раскрывается в форме выбора цели.
Идеал всегда остается недосягаемым для воплощения в действительность, однако его вызывает к жизни и способствует формированию его конкретного образа сама действительность. По замечанию русского философа и правоведа П. И. Новгородцева (наставника И. А. Ильина в его научных изысканиях), идеал как принцип долженствования, как образец совершенства, должен рассматриваться не в качестве реальной цели, а исключительно в качестве стимула, мотива человеческой деятельности (Новгородцев, 1991, с. 340-346). Для Ильина каждый конкретный шаг на пути к идеалу есть одновременно реализация части абсолютного. Именно в этом для него и состоит практическая ценность и значимость идеала.
Данное обстоятельство, позволяющее идеалу оставаться вне сферы подчинения объективным законам природы, открывает неограниченные возможности его мыслительно-волевых реконструкций в широчайшем семантическом и аксиологическом (ценностном) диапазоне. Одной из таких реконструкций является понятие идеального типа государственного идеала, представляющее собой чисто мыслительное образование, конструируемое посредством абстрагирования ряда повторяющихся существенных черт исследуемого социального объекта от его случайных второстепенных, частных проявлений.
Логическое построение государственного идеала как одной из модельных характеристик осуществлялось для И. А. Ильина путем мысленного доведения определенных элементов социально реальности до их «полного выражения» при помощи интегрирования дискретно существующих явлений в «едином мысленном образе».
Формально-логическое построение государственного идеала в научных изысканиях И. А. Ильина стало основой для содержательной интерпретации идеальной модели — модели сильного и эффективного государства. Искомая модель представляла для ученого идеальную реальность в конечном числе постоянных и переменных констант (Ильин, 1998, с. 486, 491-492). Для нас подобное заключение русского политического мыслителя важно, ибо выступает переходной «площадкой» от интерпретации общетеоретических оснований государственного идеала к выявлению его содержания: модели сильного и эффективного государства. Добавим — того содержания, контуры которого очерчены исходными ильинскими идеями о государственности.
Для И.А. Ильина категорией государственности обозначалось конкретно-историческое явление, демонстрирующее накопленные данным народом духовные и иные социальные ценности, способность к успешной трансформации и изменениям, отображающее качественное состояние государственно организованного социума, воплощающее национально-духовную природу и специфику, национально-культурную ориентированность (Ильин, 1996а, с. 238). В качестве социальной реалии и категории государственность являла собой системное явление, в котором государству принадлежало центральное место. Государство выступает единственным носителем суверенной организованной политической власти для определенных социальных сил, правящим социумом посредством нормативно-правовых актов, при помощи аппарата управления и механизмов принуждения, а также прямого администрирования. Государство обеспечивает возможность для граждан участвовать в формировании и реализации властных действий, преимущественно направленных на осуществление как общесоциальных, так и конкретно групповых, национальных, классовых и прочих интересов в границах определенной территории (Ильин, 1994б, с. 276).
Одновременно И. А. Ильин указывал и на взаимную связь эффективности государственности и сильного государства. Достижение желаемого качества государственно организованного общества связывалось русским политическим мыслителем прежде всего с функциональным положением государства в обществе, выражаемом в степени эффективности выполнения им своих функций. В основе сильного государства находится в первую очередь функциональная
характеристика государственности. Эффективность государственности понималась Ильиным как определенная качественная характеристика процесса политико-правового опосредования социальных взаимоотношений, состоящая из трех основных компонентов: 1) результативность (уровень достижения политических целей, отображающих нормативное понимание государственного идеала как должного); 2) степень социальной значимости достигнутых результатов; 3) уровень духовно-нравственного соответствия используемых в процессе функционирования государственности средств и методов (Ильин, 1996а, с. 234-244). Отметим, что данные компоненты рассматривались Ильиным как те критерии оценки, посредством которых артикулировалось его исходное представление о государственности.
В качестве важнейших условий наращивания эффективности государственности, по И. А. Ильину, могут быть выделены: а) высокий духовный потенциал государственных основ; б) высокий уровень правосознания и правовой государственности; в) наличие демократического политического режима (Ильин, 1998, с. 483-502). Русский политический мыслитель считал, что в период социально-политического кризиса и необходимости модернизации общества ключевым элементом эффективности государственности выступает сильное государство (Ильин, 1994б, с. 111, 129-133). В связи с этим анализу категории «сильное государство» в его исследованиях придавалось большое теоретико-методологическое значение.
Имманентно присущая государству сила — как волевого начала — вовсе не предопределяла его как «силовое», поскольку необходимость наличия силового потенциала в государстве диктуется спецификой исторических периодов, действием ряда социальных факторов. Сила, в понимании Ильина, — это «всегда реальная способность к действию» (Ильин, 1994б, с. 14). Иными словами, это та «способность», которая помогает достигать необходимых обществу целей и задач.
Именно динамичный фактор, как полагал И. А. Ильин, является исходным началом для обоснования концепции сильного государства. Благодаря им государство способно решать проблемы переходного периода и реализовывать программы системной модернизации общества. Статичная же сила государства и государственной власти, наоборот, предопределена их природой. «Она есть живое средоточие уполномоченной и могущественной воли, которую все признают, уважая ее, подчиняясь ей и исполняя ее требования и законы» (Ильин, 1993в, с. 404). Эта сила предшествует актам самой реализации власти. Данная сила, возможность ее использования есть основание власти. В области реальности государственную власть воплощает сила, воспринятая и усвоенная субъектами, подчиненными ей в социальной практике. Латентно присутствуя во многих актах государства, именно она делает государство публичным институтом, использующим объективированную власть. Ильин подчеркивал, что эффективность динамичной силы проявляется в «ее конституционном строении, в ее государственном направлении, в ее волевой энергии, в ее волевом блюдении права и свободы, в ее политическом искусстве и особенно в ее всенародных духовных корнях» (Ильин, 1993в, с. 404).
Статичный элемент силы можно рассматривать как потенциал государства, его запас прочности. Динамичный же компонент более практический. Он связан с развитостью инфраструктуры и правовой базы управления делами социума.
Термин «сила» в узком, привычном и традиционном, авторитарно-тоталитарно окрашенном значении, подчеркивал И. А. Ильин, никак не может определять сущность сильного и эффективного государства. Последнее не является организацией, опирающейся на заложенную в ней по природе силу и действующей через силовое давление, противоправное принуждение: «Забывая свои пределы и подминая под себя всю свободную творческую жизнь граждан, она стала бы неизбежно надрываться и компрометировать себя. Она вынуждена была бы претендовать на всеведение, всепредвидение и всемогущество и не смогла бы оправдать свою претензию» (Ильин, 1993в, с. 412). В этом контексте особое значение приобретают три основополагающих положения ученого.
1. Понятие «сила» И. А. Ильин определяет как энергию, воздействующую на общественные процессы, степень интенсивности, напряженность позитивной направленности этой энергии. Сила государства — материальный и духовный первоисточник, транслятор энергии, творческого потенциала, фактор активности, движения, ее «духовно-государственный авторитет, ее уважаемость, признаваемое достоинство, способность импонировать гражданам» (Ильин, 1993в, с. 413). В первую очередь с их помощью и достигается эффективность государственности.
2. Сильное государство выступает как властная политико-правовая организация, которая всегда и во всем «в силах», «в состоянии» эффективно выполнять свои функции, свою работу, активно действовать. Состояние этого государства таково, что его власть, влияние ощущаются как обществом, так и каждым гражданином. Сильное государство — основательное, социально справедливое, грамотно юридически оформленное; его доводы весомы, государственный механизм отлажен. Его основная цель — благо народа; деятельность сильной власти должна быть «не внеправовой и не сверхправовой, а оформленная правом и служащая по праву, при помощи права — всенародному правопорядку» (Ильин, 1993в, с. 415).
3. Сильное государство, по И. А. Ильину, не просто силовое, хотя его силовое превосходство потенциально всегда подразумевается. Силовое превосходство государства необязательно есть показатель его мощи. Есть еще сила авторитета, сила общества, сила идеологии, сила организации. Сильное государство — инициатор, идейный вдохновитель и гарант созидательной деятельности. В таком случае, подчеркивают современные политологи, другого «политического актора», равного государству по своим возможностям, нет (Фукуяма, 2006, с. 6, 198; Топорнин, 2001; Современное государство, 2010; Власть, 2012). Соответственно сильное государство воспринимается гражданами как одна из основных ценностей для стабильного развития общества. И смысл, полагал Ильин, состоит не только в том, чтобы усилить роль самого государства, но в том, чтобы придать этой роли прогрессивный характер, сформировать не просто сильное, но одновременно и эффективное государство. Такую роль характеризуют коммуникация, интеграция, служение обществу, консолидация, эффективное адми-
нистрирование, безопасность, законность и политическая свобода, социальная справедливость. Эффективность сводится к «правовому обеспечению свободы, к препятствованию всем злым и соблазнительным начинаниям, к организации народного просвещения и выделению людей благой воли» (Ильин, 1993в, с. 412).
Таким образом, можно констатировать, что для И. А. Ильина сильное и эффективное государство является той разновидностью государственного идеала, которая отражает его особое состояние, его качественную характеристику. Основным содержанием этой разновидности выступают работоспособность, эффективность государства на данный момент времени; это полноценное, авторитетное и уверенное в себе легитимное, правовое государство, четко выполняющее свои социальные функции и духовное назначение.
духовно-нравственные основы государства
Духовно-нравственные основы государства И. А. Ильин характеризовал посредством выстраивания взаимосвязанной понятийно-категориальной линии, которую можно представить в виде таблицы.
Духовно-нравственные основы государства
Антропо-онтологические предпосылки Первоценности Объективированные формы первоценностей
1.Человек 2. Дух 3. Духовный опыт 4. Духовность 1. Любовь 2. Вера 3. Совесть 4. Свобода 5. Добро 1. Национализм 2. Патриотизм 3. Солидарность 4. Правосознание
Исходным постулатом политико-философской антропологии И. А. Ильина выступает понимание человека как органического единства телесного, душевного и духовного элементов (Ильин, 1996, с. 258). Телесность является формой физического существования человека в материальном мире. Через физическое тело человек имеет возможность реализовывать цель своей жизни — выражать свою духовную сущность, быть живым носителем духа.
Гамму индивидуальных и социальных личностных качеств Ильин соотносил с таким элементом человеческой природы, как душа. Душа — это субъективные переживания человека, связанные с полученным опытом и информацией из внешнего материального мира, а также внутренние переживания, выраженные идеальными началами человеческой природы. Понятием «переживание» определяется оценка человеком полученного в процессе своей деятельности внутреннего и внешнего опыта. К структурным элементам души русский госу-дарствовед относил разум, волю, эмоции, чувства (Ильин, 1994, с. 104-105).
Назначение душевной деятельности И. А. Ильин видел в переходе человека к более высокому состоянию — духовному, включающему такие элементы, как дух, духовный опыт и собственно духовность. «Дух» понимался им как абсолют-
ный идеал, стремление к которому являет «силу самоопределения к лучшему» в самом человеке (Ильин, 1996, с. 83, 95). Движение к абсолютному идеалу посредством своих желаний и действий Ильин считал подлинным смыслом жизни и первоосновой всего сущего. Благодаря этому жизнь человека становится осмысленной и плодотворной (Ильин, 1993а, с. 51, 66). «Дух» — как созидание идеала — формирует в человеке здоровое чувство родины, прививает любовь к своей национальной культуре, учит уважению и доверию к своему государству.
Постижение своей духовной сущности и движение к Духу-идеалу человек осуществляет через духовный опыт, который возникает в процессе постижения духовного смысла предмета. Духовный опыт — верное восприятие, переживание и осмысление жизненного, в том числе социально-политического опыта в соответствии с базовыми духовными ценностями. «Только духовный опыт, — подчеркивал Ильин, — опыт, открывающий человеку доступ к любви, совести и чувству долга, к праву, правосознанию и государственности... — только он может указать человеку, что есть подлинно главное и ценнейшее в его жизни; дать ему нечто такое, чем стоит жить, за что стоит нести жертвы, бороться и умереть. Только этот внутренний духовный опыт делает человекообразное существо воистину человеком, т. е. духовной личностью, с неразложимым, священным центром, с индивидуальным характером, со способностью духовно творить и наполнять духом общественную жизнь, свободу, семью, родину, государство, частную собственность, науку и искусство» (Ильин, 1996, с. 69-70).
Под духовностью И. А. Ильин понимал совокупность всех высших человеческих качеств — любви, веры, совести, свободы, добра — обусловленных его духовной природой (Ильин, 1993б, с. 343). Духовность для Ильина — исходная основа сильной и состоятельной государственности, ибо «государство в его духовной сущности есть не что иное, как множество людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единстве на почве духовной культуры и правосознания» (Ильин, 1996, с. 234).
Первым и самым глубоким источником духовности, по И. А. Ильину, выступает любовь, составляющая основу личного совершенствования и духовно-творческой силы государства (Ильин, 1996, с. 75). В своих исследованиях Ильин выделял два рода любви: любовь инстинкта и любовь духа. Любовь инстинкта субъективна, она тяготеет к личным удовольствиям. Любовь духа ориентируется на объективно значимый, качественный идеал. Гармония наступает только тогда, когда оба рода любви соединяются (Ильин, 1996, с. 76). Любовь, по Ильину, активно противодействует злу в любой его форме как потенциальной опасности любимому предмету.
Другим побуждающим к действиям качеством духовности ученый считал веру. Сущность веры, по Ильину, заключается в том, что человек определяет все помыслы и действия своей жизни той идеей, которую он определил как истинную, независимо от логических предпосылок (Ильин, 1996, с. 43). Благодаря вере в высший, объективно значимый идеал личный интерес человека сливается с общими интересами. Человек находит свою опору в духовных ценностях, единых для всех людей. Служение этим ценностям и идеалам ведет к гармоничному развитию как индивидуальной личности, так и общества в целом.
Вера в абсолютную идею как реальность, а не отвлеченную абстракцию, побуждает человека к нравственному совершенствованию. За это отвечает такое качество человека, как совесть. В духовной жизни человека совесть выполняет функции внутреннего контролера, позволяющего различать добро и зло, ограждать человека от безнравственных поступков. Совесть есть глубочайший источник чувства ответственности, основа справедливости и свободы, обязательное начало государственности.
Свобода — необходимое условие развития индивидуальной и социальной духовности. И. А. Ильин разделял свободу на внешнюю и внутреннюю. Внешняя свобода определялась им как невозможность вмешательства и несанкционированного воздействия со стороны других людей на личность (Ильин, 1996, с. 89). Внутренняя свобода — способность к внутреннему самоопределению и самоосвобождению, «способность духа самостоятельно увидеть верный закон, самостоятельно признать его авторитетную силу и самодеятельно осуществить его в жизни» (Ильин, 1996, с. 97). Проявление духовной свободы вовне есть свобода воли, которая находится в основе политической свободы. Последнюю Ильин характеризовал как самый высокий уровень свободы, при котором человек обращает свою свободную волю на других членов социума, организуя их для более гармоничного духовного и материального сосуществования.
Обладая внешней и внутренней свободой, человек выбирает максимы своего поведения — добро либо зло. Стремление к добру есть стремление к объективно лучшему, к абсолютному идеалу, к духу. Оно воплощается в нравственных принципах и соответствующем им поведении. Зло же есть максимальная степень отдаления от духа, борьба с любой формой духовности (Ильин, 1996б, с. 47). Культивируя свою духовную природу, человек инстинктивно начинает стремиться жить добродетелью.
И. А. Ильин объективирует первоценности в сферу политики и государственности, определяя этим не только их внутреннюю сущность, но и внешнее состояние и динамику. Объективирование, по мнению современных науковедов, представляет процесс, в силу которого субъективное состояние переносится за пределы субъекта (Объективирование, http://glossword.info/index.php/term/24-entsiklopediya,57387-ob-ektivirovanie.xhtml). Объективация в форме национализма, патриотизма, солидарности, правосознания представляет собой практическое движение к духу-идеалу.
В своей философии государства И. А. Ильин рассматривал нацию как уникальную в своих внешних признаках и самобытную в духовном плане общность, которая складывается на определенной территории среди людей, находящихся между собой в социально-экономических связях, говорящих на одном языке, транслирующих из поколения в поколение свою культурную специфику и осознающих себя отдельной самостоятельной группой (Ильин, 1999, с. 244). Исходя из этого, национализм ученый определял как «любовь к духу своего народа и притом именно к его духовному своеобразию» (Ильин, 1996а, с. 196). Любовь к духу своего народа, к его национальным особенностям лежит в основе патриотизма. Патриотизм в общем смысле есть «чувство любви к родине» (Ильин, 1996а, с. 188). Понятием «родина» охватывается субстанция, состоящая из ду-
ховного и материального компонентов, основанная на чувстве «сопринадлежности» людей. Формирование представления о родине начинается у человека в детстве и развивается на протяжении всей жизни по мере накопления духовного опыта. Родина становится для патриота высшей ценностью, которую следует оберегать и любить.
Любовь к родине, приобщенность к единому национальному духу, устанавливает прочные ценностные связи человека со своим народом, образуя духовную солидарность. Духовная солидарность определяется ученым как осознание индивидом нерасторжимого тождества своего личного интереса с единым интересом своего государства, а также с отдельными интересами своих сограждан. «Солидаризация интересов возникает так, что каждый член союза начинает понимать неосуществимость своей цели помимо осуществления чужих одинаковых целей, и притом всех чужих целей» (Ильин, 1994б, с. 246). Духовная солидарность становится основой государственного союза, «ибо государство есть организованное общение людей, связанных между собою духовной солидарностью и признающих эту солидарность не только умом, но поддерживающих ее силою патриотической любви, жертвенной волей, достойными и мужественными поступками.» (Ильин, 1996а, с. 238). Духовная солидарность, по Ильину, является первоосновой национального духа, той силой, которая превращает дискретное, разрозненное множество индивидов в единый государственный организм.
И. А. Ильин не раз подчеркивал, что большинство людей имеют разный уровень личной духовности, поэтому не способны к добровольному самообязыва-нию и осознанным солидарным действиям. Они нуждаются в гетерономном, внешнем понуждении и принуждении, которое в государстве обеспечивается нормами права. Право воздействует на внешнюю свободу человека через формальный регулятив — закон, а на внутреннюю, духовную свободу — через правосознание. «Правосознание можно было бы описать как естественное чувство права и правоты, или как особую духовую настроенность инстинкта в отношении к себе и к другим людям» (Ильин, 1994б, с. 231).
Развитое правосознание способствует исполнению индивидом правовых и социальных норм даже при отсутствии контроля и принуждения, формирует доверие граждан к своему государству, учит граждан взаимному уважению прав и свобод. В утверждении здорового правосознания Ильин видел основу сильной и эффективной государственности. Это сегодня декларириуют и современные политологи (Красин, 2014, с. 149-166).
правовая государственность
Развитием представлений И. А. Ильина о сильной и эффективной политии является его характеристика такой ее грани, как правовая государственность. Именно эта форма государственности выступает необходимым условием не только обеспечения прав и свобод личности, но также реализации ее креативных способностей в рамках социума, мобилизации духовного потенциала как в собственных интересах, так и во благо своего государства. Русский политиче-
ский мыслитель рассматривал правовое государство как механизм: во-первых, способный предоставить каждому индивиду необходимый минимум правовых гарантий (пресекающий противоправное поведение отдельных личностей, а также сдерживающий государственный произвол); во-вторых, предоставляющий доступ к минимальному набору социальных благ, позволяющих иметь уверенность в перспективах достойного существования. Правовая государственность, согласно Ильину, сводится к тому, «чтобы организовывать и защищать родину на основе права и справедливости, исходя из благородной глубины здорового правосознания» (Ильин, 1996а, с. 239). Исходя из данной трактовки, власть в правовом государстве «должна быть не внеправовая и не сверхправовая, а оформленная правом и служащая по праву, при помощи права — всенародному правопорядку» (Ильин, 1993в, с. 415). Предложенную Ильиным объяснительную модель правовой государственности для аналитики представим графически (схема 2).
Схема 2. Правовая государственность
ПРАВОВАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Правосознание
Основу подхода И. А. Ильина составило представление о правосознании как связующем звене между нормативно-ценностным и процессуально-процедурным элементами правовой государственности. «Правосознание есть умение уважать право и закон, добровольно исполнять свои государственные обязанности и частные обязательства, строить свою жизнь, не совершая преступлений; в основе его лежит чувство собственного духовного достоинства, внутренняя дисциплина воли, взаимное уважение и доверие граждан друг к другу, граждан к власти и власти к гражданам» (Ильин, 1993в, с. 409). Наличие высокого уровня правосознания как безусловного добровольного стремления личности к соблюдению правовых нормативов не только увеличивает эффективность правоприменения и стабильность правопорядка, но и снижает издержки со стороны государства на осуществление постоянного контроля над гражданами. Благодаря
Ватыль В.Н., Ватль Н.В. Сильное и эффективное государство: концептуальная модель. Схема 3. Органическая демократия
этому граждане приобретают большую степень политико-правовой свободы. Качество политической культуры как основы правовой государственности определяется императивом: «сначала через правосознание, а только потом через политический акт» (Ильин, 1994б, с. 287).
Уровень правосознания у различных народов формировался и формируется в зависимости от естественно-исторических, социокультурных и экономических факторов. К естественно-историческим факторам Ильин в первую очередь относил географические детерминанты, особенно проявляющиеся на разных широтах и параллелях. Так, западноевропейский регион, ввиду своего благоприятного для хозяйственной деятельности климата и по большей части удобного рельефа местности, в течение всей истории имел сравнительно высокую плотность заселения. В ходе технического прогресса популяция на европейских территориях возрастала, что подталкивало людей к более интенсивному взаимодействию. Поиски компромиссов в спорных ситуациях приводили к положительным решениям, которые закреплялись в виде правовых норм. Высокий уровень экономической самостоятельности субъектов хозяйствования давал возможность меньшей централизации и большего самоуправления. Широкий доступ большинства государств к морю стимулировал интенсивную торговую деятельность, что требовало формирования универсальных межгосударственных правоотношений (Ильин, 2008, с. 186-192). Даже войны, которыми изобилует европейская история, невольно выступали ретранслятором правовых норм и обычаев (ярким примером служит Римская империя, чья экспансия несла покоренным народам, наряду с культурой и наукой, римское право, которое сформировало всю современную романо-германскую правовую систему).
Россия в отличие от Европы обладала огромными свободными пространствами. Естественный прирост населения стимулировал перемещение на свободные территории, что снижало необходимость применения правовых механизмов как регуляторов отношений. Большие территории, низкая плотность населения, внешняя агрессия требовали сильной и жесткой вертикали власти, способной обеспечивать порядок. Это приводило к формированию у широких народных масс большей уверенности в эффективности властной силы, а не правовой нормы при решении спорных/конфликтных ситуаций, а также в случаях поиска защиты. Долговременное отсутствие прямых выходов к морю не благоприятствовало развитию межгосударственных правоотношений через торговлю. А набеги кочевых народов, носителей более низкой правовой культуры, не могли способствовать усилению правового сознания (Ильин, 1993в, с. 136-137).
Культурные, национальные, религиозные особенности народа, по И. А. Ильину, накладывают существенный отпечаток на форму создания и исполнения законов, глубину внедрения и эффективность правоприменения в повседневной жизни каждого индивида, формирование высокого уровня правосознания. Социокультурные предпосылки формируют изначальную предрасположенность народа к использованию правового норматива как доминирующего и неотъемлемого регулятора общественных отношений. В конечном итоге социокультурный базис, создаваемый отдельным народом в конкретно-исторических обстоятельствах и условиях, «приводит в движение живые глубины. правосознания и получает эмоциональный заряд к исполнению самого важного в человеческой правовой жизни — ... становиться таким образом свободным гражданином и тем самым выполнять свое предназначение в качестве правового субъекта» (Ильин, 1998б, с. 580). Следствием подобного социокультурного «фона» является практическая реализация высоких стандартов правовой государственности.
Правовая государственность призвана оберегать внешнюю и внутреннюю свободу человека от неправомерных посягательств. Первым условием ее обеспечения выступает экономическая самостоятельность субъекта. Не имея материальных возможностей, человек, как правило, не в состоянии свободно преобразовать свои внутренние волевые стремления в конкретные действия и, как следствие, быть полноценным субъектом правовой и политической жизни. «Свободный гражданин должен чувствовать себя в жизни самостоятельным работником, не извергнутым из общественной жизни страны, но включенным в реальный жизнеоборот» (Ильин, 1993в, с. 452). Тем самым человек в качестве активного субъекта должен гарантированно иметь право на частную собственность как результат своего легального труда.
Легально приобретая и приумножая свою собственность, человек заинтересован в закреплении существующего порядка вещей с помощью права. Данная потребность мотивирует его самого соблюдать правовые нормы в отношении других людей и требовать, соответственно, соблюдения своих законных прав и интересов как от сограждан, так и от государства. Частная собственность положительно влияет на формирование правосознания и тем самым создает предпосылки для правовой государственности (Ильин, 1998а, с. 654).
И. А. Ильин вместе с тем предостерегал от материальных и морально-нравственных «перегибов», описанных еще Вебером, когда «уже не приобретательство служит человеку средством удовлетворения его потребностей, а все существование человека направлено на приобретательство, которое становится целью его жизни» (Вебер, 1990, с. 75). Злоупотребления, связанные с частной собственностью, ведут к усилению социального неравенства и нарастанию социальной напряженности. Другими словами, в обществе ощутимо наблюдается чрезмерное расслоение между «верхними» и «нижними» социальными стратами; на последних особо остро отражаются их «полная хозяйственная беспомощность, безработица, абсолютная зависимость неимущего от имущего» (Ильин, 1993б, с. 75). Поэтому одним из значимых факторов правовой государственности выступает социальная справедливость, которая «требует, чтобы права и обязанности людей, а также их творческие возможности предметно соответствовали их природным особенностям, их способностям и делам» (Ильин, 1993в, с. 232).
Социальная справедливость, выступая разновидностью социальных гарантий, рассматривалась И. А. Ильиным как качественная характеристика всех правовых/неправовых действий личности, соизмеряющая полученный результат с должным порядком вещей. В правовом государстве «справедливость требует, чтобы право поддерживало равенство и равновесие между людьми, чтобы каждый мог вести достойное существование» (Ильин, 1994б, с. 80). Мерилом справедливости Ильин считал благо, трактуемое им как повышение качества уровня жизни. Социальная справедливость для Ильина, как и для Аристотеля, имела два измерения: уравнительное и распределительное. Уравнительный принцип означал соблюдение естественных прав человека, уважение его человеческого достоинства; распределительный должен был мотивировать людей заниматься общественно полезным и значимым для всего социума трудом.
Социальное государство, как форма правовой государственности, указывал И. А. Ильин, имело две функции: во-первых, обеспечивать гражданам свободный доступ к выбору и осуществлению трудовой деятельности, а через нее — к основным социальным благам. Для этого им было необходимо не только нормативно-правовое, но и административно-техническое обеспечение (Ильин, 1998б, с. 468). Во-вторых, должен существовать минимальный набор социальных гарантий (денежных выплат, льгот, организационной помощи), которые доступны всем гражданам, в тех случаях, когда они не могут по объективным причинам (возраст, состояние здоровья, необходимость ухода за недееспособными родственниками, потеря кормильца) полноценно исполнять свои социальные функции (Ильин, 1998б, с. 469). Русским политическим мыслителем были разработаны системообразующие принципы, придающие модели правовой государственности цельный и органичный характер. Данные принципы были объективированы ученым в виде политико-правовых гарантий, целевое назначение которых ориентировано на ограничение излишнего государственного вмешательства в жизнь личности и общества. В общем смысле термином «гарантия» обозначается предусмотренное правовым актом обязательство, в силу которого и физические, и юридические лица отвечают перед законом (Гарантия, http:// politike.ru/dictionary/840/word/garantija) — как подчеркивал Ильин, все лица,
в том числе и государство. По направленности воздействия политико-правовые гарантии русский политический мыслитель подразделял на «внутренние» (самоограничение за счет регламентированных действий государственной власти по отношению к себе самой) и «внешние» (реализация происходит за счет воздействия на государство прочими субъектами).
Для И. А. Ильина «сила законов равно обязательна для всех. граждан, поскольку в самих законах не установлено особое изъятие» (Ильин, 1996г с. 78). Данная гарантия взаимосвязана с первой аксиомой правосознания — аксиомой духовного достоинства. Согласно ей, все индивиды равны в своей душевно-духовной природе, поэтому в равной степени им присущи «все элементы своего субъективно-правового статуса: все свои полномочия, обязанности и запретно-сти» (Ильин, 1994б, с. 317). Ильиным постулируется абсолютная применимость правовой нормы ко всем гражданам государства, в том числе и к тем, кто ее устанавливает и исполняет. Недопустима дифференциация правоприменения на основании знатности происхождения, финансового благосостояния, должностных полномочий каждого конкретного лица. «Высший закон в демократической стране — равенство перед ним всех граждан; т. е. принципиально не существует никаких неполноценных или лишенных прав граждан» (Ильин, 2006, с. 345).
Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную рассматривалось И. А. Ильиным как важнейшее условие ограничения государственного произвола и взаимоконтроля указанных ветвей власти. Он подчеркивал, что разделение власти возможно только функционально (по специфике реализации властных полномочий), но не политически, так как государственная власть сохраняет свое единство и свою нераздельность. Функциональное разделение властей, обеспечивающее механику сдержек и противовесов, устанавливает следующий порядок: «законодательная власть осуществляется. теми органами, которые согласно конституции привлекаются. к этому делу. Так же обстоит и с другими властями — исполнительной и судебной» (Ильин, 1996г с. 51). Границы действий органов государственной власти обозначены гарантией: законотворчество осуществляют представительные органы (парламент, народное/национальное собрание); властно-распорядительные функции — исполнительная власть (правительство); функции правосудия — судебная власть. Все ветви власти относительно самостоятельны и автономны, и при этом каждая из них осуществляет частичный контроль за двумя другими. У представителей каждой из указанных ветвей власти свои функциональные обязанности, и они не могут вмешиваться в чужую юрисдикцию или дублировать функции друг друга. Основная цель принципа разделения властей состоит в том, чтобы, распределяя в равных долях различные функции единой государственной власти между разными органами и должностными лицами, не допустить концентрации полной и неограниченной власти у одного субъекта. «Это означает, что власть государства делится и распределяется между всеми его органами; целиком она не принадлежит ни одному органу» (Ильин, 1994б, с. 126). Тем самым вырабатывается механика превентивного контроля против возможной узурпации власти и государственного произвола.
Необходимость ограничения государственного произвола диктуется взаимоотношениями государства и личности. Если нет правовой защиты человека, личности, гражданина — нет правового государства. Для И. А. Ильина это максима. Он исходит из того, что стремление государства к максимальному доминированию заложено в самой природе властных отношений. На практике подобная доминация вела или к установлению тоталитарного политического режима, или к нескончаемым бюрократическим злоупотреблениям, т. е. фактическому забвению интересов личности. В обоих случаях, подчеркивал Ильин, «забывая свои пределы и подминая под себя всю свободную, творческую жизнь граждан, она (власть. — В. Н., Н. В.) стала бы неизбежно надрываться и компрометировать себя» (Ильин, 1993в, с. 412). Для предотвращения описанных тенденций законодательно должна быть закреплена правовая защита личности.
Еще одним ограничителем государственного произвола для И. А. Ильина было гражданское общество. Он рассматривал его как сферу добровольной ассоциации и самоорганизации граждан. Функционирование гражданского общества посредством общественных организаций, корпоративных союзов, добровольных объединений консолидирует отдельных индивидов для совместной защиты своих законных прав и интересов, а тем самым ограничивает злоупотребление власти. «В свободных собраниях, — отмечал Ильин, — проявляется народная самодеятельность, и мы должны привыкнуть и научиться искусно пользоваться этим могучим средством борьбы» (Ильин, 1999, с. 59). Действия гражданского общества могут выражаться в виде коллективных обращений, ходатайств, законодательных инициатив.
Таким образом, можно констатировать, что И. А. Ильиным была создана объяснительная модель правовой государственности как структурного элемента государственного идеала. Сущность модели сводилась к тому, чтобы за счет правовых механизмов обеспечить достижение наибольшего общественного и индивидуального блага. Благо понималось как создание в рамках правового закона максимально возможных благоприятных социальных условий для личности, реализации ее креативных способностей, соотносимых с потенциалом социума. Русский политический мыслитель подчеркивал, что целостность и органичность всех структурных элементов правовой государственности поддерживается через правосознание как безусловное добровольное стремление личности к соблюдению правовых нормативов и принятия предписанного правом порядка как должного. Построение правовой государственности эффективно только в случае учета объективных исторических, социокультурных и экономических факторов, совокупность которых определяет специфику организации и саму возможность функционирования данной модели. Социальная справедливость, как условие реализации правовой государственности, законодательно закрепляет обязательства государства по обеспечению необходимых социально-экономических условий жизни гражданина. Политико-правовые гарантии законодательно закрепляют юридические границы органов власти и создают реальные механизмы ограничения государственного произвола.
органическая демократия
И. А. Ильиным было показано, что традиционная западная демократия, распространяясь «вширь», одновременно испытывает все более ощутимые дисфункции, а ее институты — партии, парламенты, правительства, административно-территориальный аппарат, сама система организации и функционирование верховной власти утрачивают первоначально присущий им высокий общественный резонанс (Ильин, 1993в, с. 192). Ограниченность западноевропейской демократии, отмеченная русским политическим мыслителем как объективный факт, современными политологами фиксируется как устойчивая тенденция (Демократизация, с. 27; Keane, 2009, с. 18).
Данный факт побуждал И. А. Ильина ставить двуединый вопрос о том, насколько ограниченной является формализованная парламентская демократия, нет ли в современном социуме тенденций, которые могут или уже начали расширять представление о демократическом политическом устройстве. Поиск ответа на вторую часть вопроса привел ученого к разработке авторского концепта, получившего название «органическая демократия». Главной особенностью этого концепта было то, что выдвинутая объяснительная модель обосновывалась исходя не из абстрактных умозаключений, а из рассмотрения тех конкретных социальных тенденций и той политической практики, которая их обслуживает, анализа реальных политических процессов в западных и незападных странах (Ильин, 1993в, с. 379-383). Прежде чем перейти к анализу структурно-функциональных характеристик органической демократии, предложенных русским политическим мыслителем, представим этот концепт графически (схема 3).
И. А. Ильин не раз указывал, что для успешного построения демократической политии необходимо уяснить, что демократия вырастает из недр общества, а не только из сферы управления, в качестве одной из форм интегративной коммуникации: и нормативной, и отражающей инфраструктуру реальных интересов. При таком понимании подхода, назовем его вслед за русским политическим мыслителем социокультурным, демократия выступает не особой — политической сферой жизни, а способом функционирования и развития всего общества как целого; она обусловлена логикой взаимодействия всех его частей, отражающей их внутреннее строение и в свою очередь влияющих на нее (Демократия, 2010, с. 22). Здесь нет механического совпадения между нормативным определением демократии и его реальным воплощением. Социокультурная модель, во-первых, отражает различные исторические эпохи, во-вторых, разные социально-структурные среды. В этом случае механическая рецепция иных образцов демократии теряет смысл, как, впрочем, и стремление «замкнуться» только на своем внутреннем опыте. Подобный подход стал для Ильина исходным в трактовке концепта «органическая демократия».
Успешное развитие демократической государственности И. А. Ильин связывал в первую очередь с социокультурными основаниями государственно организованного общества. К ним он относил исторические и этнические традиции, особенности национального характера и менталитета, крепость социально-психологических и духовных начал (Ильин, 1993в, с. 379-383). Именно
эти основания придают устойчивость внешним граням государства. Другими словами, рост политической силы и влияния, а также эффективность действий государственных структур и институтов зависят не только от внешних, формализованных, но прежде всего от внутренних качественных параметров. Среди них важнейшими ученый считал культурную однородность и способность соучастия акторов в интенсивной культурной ассимиляции природных и социальных стихий и кризисов. Он отмечал, что становление органической демократии зависит от духовного единения разнородных политических субъектов в однородном культурном пространстве. Это пространство как «живой, духовно и исторически сложившийся организм» выступает витальной почвой для органической демократии (Ильин, 1999, с. 323).
Другим весомым ресурсом для становления и утверждения органической демократии И. А. Ильин считал диалектическую взаимосвязь коллективистских и индивидуалистических начал. Содержание этой характеристики составляло естественно-органическое сочетание разобщенных форм человеческого бытия с устремленностью к сплочению и согласованности индивидуальных творческих усилий. Подобное сочетание выступало условием эффективного развития государственно организованного общества (Ильин, 1993в, с. 380).
Превалирование индивидуализации вело к формализации демократии, доминирование коллективизации — к тоталитарному политическому режиму. Отмеченные тенденции в конечном итоге влекли за собой или безраздельное господство мнения о приоритетности единения перед множественностью, или утверждение самодостаточности автономных элементов, якобы нуждающихся в целом только для воплощения своих амбициозных интересов. В связи с этим общие интересы и цели становились величиной соподчиненной, производной от намерений конкурирующих групп и лиц. В результате нарушался баланс общего и особенного в функционировании политического режима. В этом случае главной задачей органической демократии и должна стать такая направленность решений и действий, которая способствует наращиванию интеграции и социальной сплоченности без утраты индивидуального начала. Органическая демократия по «существу своему не раскладывает людей и не разжигает их страсти, чтобы бросить их друг на друга, она объединяет людей на том, что им всем обще» (Ильин, 1993б, с. 155).
Важнейшей характеристикой органической демократии для И. А. Ильина становится самоопределение личности в обществе и государстве. Исходным началом их социального здоровья выступает духовная автономия человека. Он полагал, что «самая основная и глубокая сущность того, за что человечество всегда боролось под именем свободы, состоит в возможности самостоятельного и добровольного самоопределения духовной жизни» (Ильин, 1994б, с. 184). Чувство собственного достоинства, степень осознания своих и чужих полномочий, стремление к активному социальному сотрудничеству зависят от способностей индивида самостоятельно выбирать исходные жизненные ценности и перспективные ориентиры. Тем самым для русского политического мыслителя внутренняя свобода становилась не только залогом «внешней», но и важнейшим условием ее реализации.
Вместе с тем И. А. Ильин был далек от желания абсолютизировать внутренний духовный мир. Он не разделял либеральных иллюзий о правах и свободах человека как единственном и универсальном средстве социализации личности. Пережитый и осмысленный опыт драматических событий начала XX в. склонял ученого к учету взаимосвязи внутренней и внешней свободы. Он указывал, что в каждом конкретном случае необходимо определять степень свободы, соразмерной благу Отечества, состоянию государственности и здоровью народного правосознания. Поэтому сторонники органической демократии должны «смотреть на человека трезво и брать его таким, каков он есть. Она будет разуметь под свободой прежде всего духовное, нравственное и политическое самообладание человека, его способность распознать добро и зло, предпочитать добро и нести ответственность» (Ильин, 1993в, с. 83).
В ряду свойств органической демократии заметное место И. А. Ильин отводил статусному и ролевому положению человека, в основе которого — принцип «распределяющей справедливости», продолжающий в новых условиях аристотелевскую традицию «соразмерного равенства». Это означало такое отношение к конкретному человеку, которое соответствует его действительному функциональному положению, реальным поступкам и личностным достоинствам. Это положение понималось Ильиным как «состояние функционального ранга». Он трактовал его как такое распределение ресурсов по управленческим позициям общественной иерархии, которое должно производиться строго по критерию соответствия уровня профессиональной компетентности, способностей и нравственных достоинств кандидата, степени полномочий и ответственности, определяющейся властным статусом. Тем самым органическая демократия предполагала создание технологии производства эффективных механизмов селекции, позволяющих периодически восстанавливать и поддерживать функционально необходимый качественный уровень политических элит — тот уровень, который означал приход к власти и правлению политически и нравственно лучших людей (Ильин, 1993в, с. 157).
Одним из императивов «органической демократии» для И. А. Ильина было взаимодополняющее сочетание властного управления и гражданского самоуправления в социально-политической жизни. Он исходил из того, что природе государственности присущи как элементы централизации, субординации и санкционированного принуждения (начало «учреждения», согласно ильинской трактовке. — В. Н., Н. В.), так и скоординированного, добровольного сотрудничества в качестве структур автономной инициативы и самодеятельности (начало «корпорации»). Превалирование одного из начал, как показала история государственности, вело к дезорганизации государства. Для Ильина модель «органической демократии» предусматривала необходимое равновесие указанных элементов. Равновесие избавляло от взаимного отторжения и противопоставления государственных и общественных институтов. Чтобы избежать революционного взрыва, отмечал ученый, требуется постепенное обретение общественными структурами навыков самодеятельности в гражданской сфере, ведущих к становлению и развитию участия в политической деятельности, обретению начал политико-правовой культуры. Вслед за П. И. Новгородцевым он
также подчеркивал, что народ будет постоянно «упражняться в общественном самоуправлении»; «настоящее государство "демократично" в том смысле, что оно черпает из народа свои лучшие силы и привлекает его к верному участию в своем строительстве» (Ильин, 1993в, с. 382).
Весомым началом органической демократии, взаимосвязанным с предыдущим, И. А. Ильин считал созидательное взаимодействие сильного государственного авторитета и творчески самоопределяющегося гражданского общества. Первая грань этой «связи» означает, что правящие лица и структуры должны не «пользоваться», а конструктивно организовывать и направлять массовую инициативу снизу; вторая грань — то, что каждый гражданин должен ответственно и верно «вкладываться» собственной деятельностью в общее дело государственного устроения. Соединение «вертикальной солидарности» и «горизонтального доверия» позволит обеспечить правильный уровень легитимации государственного курса и деятельности правящей элиты. Только доверие сохраняет гражданам их духовную автономию и позволяет им превратить государственное управление в самоуправление. Только доверие заполняет неизбежную пустоту между властью и подчиненными. Только оно сращивает юридически обоснованные стороны и «превращает государство в живое единство» (Ильин, 1994б, с. 375).
Составной частью обозначенного взаимодействия И. А. Ильин считал разумную меру гражданского участия в демократическом процессе. Он был убежден в том, что «политическая деятельность не может и не должна поглощать народных сил более, чем это необходимо», что «народ учреждает и приемлет власть для того, чтобы жить и созидать, но не обратно» (Ильин, 1993г, с. 188). Устойчивость демократической системы русский политический мыслитель усматривал во взаимосвязи народной инициативы с плодотворными мероприятиями государственных органов власти.
Нормативная модель органической демократии вместе с тем подразумевает и эффективные способы общественного контроля за деятельностью государственных структур, начиная от избирательной поддержки и завершая акциями неучастия и протеста. Выбор приемов и критериев влияния на власть, согласно И. А. Ильину, зависит от ситуации и целей гражданских организаций и лиц. Они вправе использовать разнообразные методы влияния на органы власти вплоть до акций открытого неповиновения, но не нарушающих основы социального порядка и не вызывающих массовый беспорядок и хаос. Критерием распознавания политического «добра» и «зла» для Ильина выступают наличный тип гражданской культуры и развитость народного правосознания.
Подводя итог рассмотрению основных характеристик концепта «органическая демократия», следует подчеркнуть, что для И. А. Ильина ориентация на демократическое общество наиболее предпочтительна среди всех основных политических ориентаций. Главной особенностью ильинского проекта стало утверждение, согласно которому демократические нормы и правила должны быть органично вплетены в контекст социальной жизни государственно организованного общества. Они должны быть апробированы национальной политической практикой и стать ответом на конкретные вопросы, поставленные его историческим развитием. Данный тезис особо актуален для постсоветских
государств, строящих сильную и эффективную демократическую политию, которая также должна органично связывать национально-исторические традиции и задачи социально-экономической модернизации с императивами современности.
Литература
Анисимов С. Ф. Введение в аксиологию. М.: Современные тетради, 2001. 128 с. (Anisimov S. F. Introduction to Axiology. M.: Modern Notebook, 2001. 128 p.).
Антанович Н. А. Теория политических систем. Минск: ТетраСистемс, 2008. 208 с. (Antanov-ich N. A. Theory of Political Systems. Minsk: TetraSistems, 2008. 208 p.).
Булгак И. Б. Социальная философия И. А. Ильина: дис. ... канд. филос. наук. М., 1995. 145 с. (BulgakI. B. Social Philosophy of I. A. Ilyin: Ph.D. Thesis of Social Science. M., 1995. 145 p.).
Варакса А. Н. Идея монархии в политической мысли русского зарубежья: дис. канд. полит. наук. СПб., 2003. 137 с. (Varaksa A. N. The Idea of Monarchy in Political Thought of Russian Abroad: Ph.D. Thesis of Political Science. SPb., 2003. 137 p.).
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М.: Прогресс, 1990. С. 61-273 (Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. M.: Progress, 1990. P. 61-273).
Власть и политика: институционные вызовы XXI века. Политическая наука. Ежегодник 2012 / Российская ассоциация политической науки / гл. ред. А. И. Соловьев. М.: РОССПЭН, 2012. 446 с. (Power and Politics: Institutional Challenges of the XXI Century. Political Science Yearbook 2012 / Russian Association of Political Science / сЬ|. еd. A. I. Soloviev. M.: ROSSPEN, 2012. 446 p.).
Гарантия // Национальная политическая энциклопедия // http://politike.ru/dictionary/840/ word/garantija (дата обращения: 27.01.2013) (Warranty // National Political Encyclopedia // http:// politike.ru/dictionary/840/word/garantija (accessеd date: 27.01.2013)).
Герменчук В. В. Политика и государственная служба. Минск: Академия управления при Президенте Республики Беларусь, 2008. 313 с. (Germenchuk V. V. Politics and Public Service. Minsk: The Academy of Public Administration under the aegis of the President of the Republic of Belarus, 2008. 313 p.).
Гомеров И. Н. Государство и государственная власть: предпосылки, особенности, структура. М.: ООО «Издательство ЭКЭА», 2002. 832 с. (Homerov I. N. State and State Power: background, features, structure. M.: "Publisher EKEA", 2002. 832 p.).
Даль Р. Демократия и ее критики. М.: РОССПЭН, 2003. 576 с. (Dahl R. Democracy and its critics. M.: ROSSPEN, 2003. 576 p.).
Демократизация и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / В. Л. Иноземцев [и др.]; Центр исследований постиндустриального общества; под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Изд-во «Европа», 2010. 318 с. (The Democratization and Modernization: a Discussion about the Challenges of the XXI Century / V. L. Inozemtsev [et al.]; Research Center of Postindustrial Society; еd. V. L. Ino-zemtsev. M.: Publ. House "Europe", 2010. 318 p.).
Демократия: перезагрузка смыслов / Л. Поляков [и др.]; Центр политической конъюнктуры России. М.: Праксис, 2010. 304 с. (Democracy Reloaded Meanings / L. Polyakov [et al.]; Center for Current Politics in Russia. M.: Praxis, 2010. 304 p.).
Зима М. В. Идеи национально-патриотического воспитания в философско-педагогиче-ском наследии И. А. Ильина: дис. ... канд. пед. наук. СПб., 2004. 155 с. (Zima M. V. Idea of National-patriotic Education in the Philosophical and Pedagogical Heritage of I. A. Ilyin: Ph.D. Thesis of Education Science. SPb., 2004. 155 p.).
Ильин И. А. Гитлер и Сталин. Публицистика 1939-1945 годов. М.: Русская книга, 2004. 624 с. (сер. И. А. Ильин. Собрание сочинений) (Ilyin I. A. Hitler and Stalin. Reading of 1939-1945. M.: Russian book, 2004. 624 p. (ser. I. A. Ilyin. Collected Works)).
Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М.: «Рарогъ», 1993а. 448 с. (Ilyin I. A. Axioms of Religious Experience. M.: "Rarog", 1993a. 448 p.).
Ильин И. А. Основы государственного устройства. Проект Основного закона России. М.: ТОО «Рарогъ», 1996г. 160 с. (Ilyin I. A. Principles of the State. Draft Basic Law of Russian. M.: ТОО "Rarog", 1996. 160 p.).
Ильин И. А. Главные национальные проблемы России // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 6. Кн. 2. М.: Русская книга, 1996в. С. 514-553 (Ilyin I. A. Major national problems of the Russian state // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 6, part 2. M.: Russian book, 1996. P. 514-553).
Ильин И. А. О сущности правосознания // Ильин И. А. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. Философия права. Нравственная философия. М.: Медиум, 1993. С. 73-301 (Ilyin I. A. About the essence of justice // Ilyin I. A. Collected Works: in 2 vol. Vol. 1. Philosophy of Law. Moral philosophy. M.: Medium, 1993. P. 73-301).
Ильин И. А. Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней. М.: Русская книга, 2001. 576 с. (сер. И. А. Ильин. Собрание сочинений) (Ilyin I. A. Who we are? About Revolution. On the Religious Crisis of our Days. M.: Russian Books, 2001. 576 p. (ser. I. A. Ilyin. Collected Works)).
Ильин И. А. Русский колокол: журнал волевой идеи. М.: ПСГУ, 2008. 856 с. (сер. И. А. Ильин. Собрание сочинений) (Ilyin I. A. Russian Bell: Journal of Volitional Ideas. M.: PSGU, 2008. 856 p. (ser. I. A. Ilyin. Collected Works)).
Ильин И. А. Справедливость или равенство? М.: ПСГТУ, 2006. 576 с. (сер. И. А. Ильин. Собрание сочинений) (Ilyin I. A. Equity or Equality? M.: PSGU, 2006. 576 p. (ser. I. A. Ilyin. Collected Works)).
Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 1. М.: Русская книга, 1996а. С. 39-285 (Ilyin I. A. Path of spiritual renewal // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 1. M.: Russian book, 1996. P. 39-285).
Ильин И. А. Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 3. М.: Русская книга, 1994а. С. 89-227 (Ilyin I. A. I look at life. Book of thoughts // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 3. M. : Russian book, 1994. P. 89-227).
Ильин И. А. Наши задачи. Статьи 1948-1954 // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 2, кн. 2. М.: Русская книга, 1993б. С. 74-77,15-160, 340-345 (Ilyin I. A. Our Mission. Articles 1948-1954 // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 2, рart. 2. M.: Russian book, 1993. P. 74-77, 15-160, 340-345).
Ильин И. А. О сопротивлении злу силой // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 5. М.: Русская книга, 1996б. C.31-221 (Ilyin I. A. About the resistance to evil by force // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 5. M.: Russian book, 1996. P. 31-221).
Ильин И. А. Порядок или беспорядок? Крушение России. Борьба за Россию // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 9-10. М.: Русская книга, 1999. С. 41-233, 317-416 (Ilyin I. A. The order or disorder? The collapse of Russia. Struggle for Russia // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 9-10. M. : Russian book, 1999. P. 41-233, 317-416).
Ильин И. А. Общее учение о государстве и праве. О сущности правосознания // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 4. М.: Русская книга, 1994б. С. 45-415 (Ilyin I. A. General theory of the state and the right. About the essence of justice // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 4. M. : Russian book, 1994. P. 45-415).
Ильин И. А. Наши задачи. Статьи 1948-1954 // Ильин И. А. Собр.соч.: в 10 т. Т. 2, кн. 1. М.: Русская книга, 1993в. С. 81—453 (Ilyin I. A. Our Mission. Articles 1948-1954 // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 2, рart. 1. M. : Russian book, 1993. P. 81-453).
Ильин И. А. Взгляд в даль // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 8. М.: Русская книга, 1998б. C. 434-565 (Ilyin I. A. Looking away // Ilyin I. A. Collected Works: in 10 vol. Vol. 8. M.: Russian book, 1998. P. 434-565).
Кара-Мурза С. Г. Манипуляции сознанием — 2. М.: Эксмо; Алгоритм, 2009. 528 с. (Kara-Murza S. G. Manipulation of Consciousness — 2. M.: Eksmo; Algorithm, 2009. 528 p.).
Керимов Т.Х. Будущее // Социальная философия: словарь / сост. и ред. В. Е. Кемеров, Т.Х. Керимов. М.: Академический Проект, 2003. С. 36-38. (KerimovT. H. Future. // Social Philosophy: Dictionary / ^mp. and ed. V. E. Kemerov, T. H. Kerimov. M.: Academic Project, 2003. P. 36-38).
Классика геополитики: XIX век / Ф. Ратцель [и др.]; сост. К. Королев. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003а. 718 с. (Classical Geopolitics: XIX Century / Ratzel F. [et al.]; Comp. K. Korolev. M.: "Publishing ACT", 2003. 718 p.).
Классика геополитики: XX век / К. Хаусхофер [и др.]; сост. К. Королев. М.: «Издательство АСТ», 2003б. 731 с. (Classical Geopolitics: XIX Century / Ratzel F. [et al.]; Comp. K. Korolev. M.: "Publishing ACT", 2003. 731 p.).
Кочетков А. П. Национальное государство в условиях глобализации // Полис. 2014. № 4. С. 63-76 (Kochetkov A. P. The Nation-state in the Context of Globalization // Polis. 2014. N 4. P. 63-76).
Кравченко И. И. Футурология // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 2001. С. 283-285 (Kravchenko 1.1. Futurology // New Encyclopedia of Philosophy: in 4 vol. Vol. 4. M.: Thought, 2001. P. 283-285).
Красин Ю. А. Идеология в трансформирующемся мире: штрихи к новому видению // Полис. 2014. № 6. С. 149-166 (Krasin Yu. A. Ideology in a Transformed World: the Finishing Touches to a New Vision // Polis. 2014. N 6. P. 149-166).
Краус-Мозер Б. Теория политики. Методологические принципы. M.: Изд-во «Гуманитарный центр», 2008. 256 с. (Kraus-Moser B. Theory of Politics. Methodological principles. M.: Publ. "Humanitarian Center". 2008. 256 p.).
Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Третья мировая (информационная) война М.: Эксмо, 2003. 448 с. (Lisichkin V. A., Shelepin L. A. Third World (information) war. M.: Eksmo, 2003. 448 p.).
Мазанник М. Н. Футурология // Социология: энциклопедия / сост. А. А. Грицанов [и др.]. Минск: Книжный дом, 2003. С. 1186. (Mazannik M. N. Futurology // Sociology: еncyclopedia / ^mp. A. A. Gritsanov [et al.]. Minsk: Book house, 2003. P. 1186).
Малган Дж. Искусство государственной стратегии: мобилизация власти и знания во имя общего блага. М.: Изд-во Института Гайдара, 2011. 472 с. (Malgan J. The Art of the State Strategy, Mobilizing Power and Knowledge for the Common Good. M.: Gaidar Institute for Economic Policy, 2011. 472 p.).
Мальцева А. В. Теоретико-социологический анализ монархической модели социально-политической трансформации посткоммунистической России (на примере социально-политического учения И. А. Ильина): автореф. дис. ... докт. соц. наук. Н. Новгород, 2005. 49 c. (Maltsev A. V. Theoretical and Sociological Analysis of the Monarchical Model of Socio-political Transformation of Post-communist Russia (for Example Socio-political Doctrine of I. A. I lyin): Ph.D. Thesis of Social Science. N. Novgorod, 2005. 49 p.).
МамутЛ. С. Государство в ценностном измерении. М.: НОРМА, 1998. 48 с. (MamutL. S. State in the Value Dimension. M.: NORMA, 1998. 48 p.).
Нерсесянц В. С. Философия права. М.: ИФРА М — НОРМА, 1997. 652 с. (Nersesyants V. S. Philosophy of Law. M.: IFRANE M — NORMA, 1997. 652 p.).
Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М.: Изд-во «ПРЕССА», 1991. 640 с. (Novgoro-dtsevP. I. About Social Ideals. M. : Pabl. «PRESS», 1991. 640 p.).
Объективирование // Большая энциклопедия // http://glossword.info/index.php/term/24-entsiklopediya,57387-ob-ektivirovanie.xhtml (дата обращения: 08.10.2015) (Objectification // Great Encyclopedia // http://glossword.info/index.php/term/24-entsiklopediya,57387-ob-ektivirovanie. xhtml (accessеd date: 08.10.2015)).
Окара А. Н. Учение И. А. Ильина о праве и государстве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999. 23 с. (Okara A. N. Doctrine of I. A. I lyin of law and state: Ph.D. Thesis of Jurisprudence. M., 1999. 23 p.).
Переслегин С. Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске. М.: АСТ; СПб.: Terra fantastica, 2005. 619 с. (Pereslegin S. B. Tutorial Games on the World Chessboard. M.: AST; SPb.: Terra fantastica, 2005. 619 p.).
Почепцов Г. Г. Пропаганда и контрпропаганда. М.: Центр, 2004. 256 с. (Pocheptsov G. G. Propaganda and Counter-propaganda. M.: Center, 2004. 256 p.).
Пугачев В. П. Управление свободой. М.: КомКнига, 2005. 272 с. (Pugachev V. P. Management Freedom. M. : KomKniga, 2005. 272 p.).
Решетников С. В. Теория принятия политических решений: функциональный подход. Минск: ТетраСистемс, 2012. 238 с. (ReshetnikovS. V. Theory of Political Decision-making: a Functional Approach. Minsk: TetraSistems, 2012. 238 p.).
Рюмин С. Г. Проблема соотношения норм морали и права в философии И. А. Ильина: дис. ... канд. филос. наук. М., 2009. 142 c. (Rumin S. G. The Problem of Correlation Rules of Morality and Law in Philosophy I. A. Ilyin: Ph.D. Thesis. M., 2009. 142 p.).
Рязанцев С. В. Духовно-нравственные основания правосознания в философии права И. А. Ильина: дис. ... канд. филос. наук. Тула, 2008. 139 c. (Ryazantsev S. V. Spiritual and Moral Foundation of Justice in the Philosophy of Law of I. A. Ilyin: Ph.D. Thesis. Tula, 2008. 139 p.).
Современное государство: политико-правовые и экономические исследования: сб. науч. трудов / РАН ИНИОН; отв. ред. Е. В. Алферова. М.: Центр социологических научно-информационных исследований, 2010. 282 с. (Modern State: Political, Legal and Economic Studies: sat. scientific. tr. / RAN INION; аns. еd. E. V. Alferov. M.: Social Center Scientific-Inform. is., 2010. 282 p.).
Современные избирательные системы: в 5 т. / науч. ред. В. И. Лысенко [и др.]. Т. 2. Аргентина, Германия, Швеция / А. Г. Орлов [и др.]. М.: РЦОИТ: Норма, 2007. 320 с. (Modern electoral systems: in 5 vol. / scientific ed. V. Lysenko [et al.]. T. 2. Argentina, Germany, Sweden / A. G. Orlov [et al.]. M.: RTSOIT: Norma, 2007. 320 p.).
Топорнин Б. Н. Сильное государство — объективная потребность времени // Вопросы философии. 2001. № 7. С. 3-25 (Topornin B.N. Strong State — an Objective Time Needing // Problems of Philosophy. 2001. N 7. P. 3-25).
Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 264 с. (Flood K. Political myth. Theoretical study. M.: Progress-Tradition, 2004. 264 p.).
Фукуяма Ф. Сильное государство: управление и мировой порядок в XXI веке. М.: Изд-во «ACT; ACT МОСКВА; ХРАНИТЕЛЬ», 2006. 220 с. (Fukuyama F. Strong State: Governance and World Order in the XXI Century. M.: Publ. "AST; AST MOSCOW; KEEPER", 2006. 220 p.).
Цуладзе А. Политическая мифология. М.: Эксмо, 2003. 384 с. (Tsouladze A. Political Mythology. M.: Eksmo, 2003. 384 p.).
Человек, общество, история: методологические инновации и региональный контекст / А. Л. Стризое [и др.]; под общ. ред. А. Л. Стризое. Волгоград: Волгоградск. гос. ун-т, 2008. 386 с. (Man, Society, History: Methodological Innovation and Regional Context / A. L. Strizoe [et al.]; under the total еd. A. L. Strizoe. Volgograd: Volgograd State University, 2008. 386 p.).
Harrison G. Democratization // Encyclopedia of Governance / ed. Mark Bevir. London: SAGE Publications, 2007. P. 212-215.
Hay C. State Structure // Encyclopedia of Governance / ed. Mark Bevir. London: SAGE Publications, 2007. P. 929-930.
Keane J. The Life and Death of Democracy. UK: Simon & Schuster / W. W. Norton & Company, 2009. 992 p.
Numerative // Академик // http://universal_en_ru.academic.ru/1715879/numerative (дата обращения: 19.11.2012) (Numerative // Аcademician // http://universal_en_ru.academic.ru/1715879/ numerative (accessеd date: 19.11.2012)).
