СЕТЕВЫЕ СООБЩЕСТВА И ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО: ТОЛЕРАНТНОЕ НЕПРИЯТИЕ В ЭПОХУ ЦИФРОВИЗАЦИИ

Атаманенко Артемий Андреевич; Златанов Благой Георгиев

А.А. Атаманенко, Б.Г. Златанов

СЕТЕВЫЕ СООБЩЕСТВА И ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО: ТОЛЕРАНТНОЕ НЕПРИЯТИЕ В ЭПОХУ ЦИФРОВИЗАЦИИ

Аннотация

Статья фокусируется на рассмотрении феномена цифровой идентичности и ее функционирования в условиях современной государственной и международной политики. Выделена методология формирования новой плоскости национальной идентичности, рассмотрены побочные процессы этого формирования, его влияние на национально-политический контур современного политического образования. Рассмотрены процессы, происходящие внутри цифровой нации и сетевых сообществ. Выделены разделяющие цифровую нацию критерии и выявлен процесс цифровой маргинализации - исключения определенных членов идентичностного сообщества из взаимодействий в рамках сети и появление параллельных иден-тичностей, цифровой и физической. В контексте цифровой нации рассмотрен феномен терапевтического государства и его применимость к «излечению» социальных недугов периода цифровой трансформации государства и общества. Постоянная и постепенная дигита-лизация социального элемента идентичности позволяют изучить роль социальных медиа в формировании сетевых сообществ. Сопоставлены основные принципы терапевтического государства и особенности функционирования интернета как социального публичного пространства. Интернет как цифровое инструментальное поле предполагает качественно новое распределение ценностей и, соответственно, совершенно иные методы управления, обусловленные децентрализацией процессов и

A. Atamanenko, B. Zlatanov

NETWORK COMMUNITIES AND THE THERAPEUTIC STATE: TOLERANT REJECTION IN THE AGE OF DIGITALIZATION

Abstract

The article focuses on the phenomenon of digital identity and its functioning in the context of modern state and international politics. The methodology of forming a new plane of national identity is highlighted, side processes of this formation, its influence on the national-political contour of modern political education are considered. The processes occurring within the digital nation and network communities are analyzed. The criteria dividing the digital nation are highlighted and the process of digital marginalization is revealed - the exclusion of certain members of the identity community from interactions within the network and the emergence of parallel identities, digital and physical. In the context of a digital nation, the phenomenon of the therapeutic state and its applicability to the "cure" of social ailments during the digital transformation of the state and society are considered. The constant and gradual digitalization of the social element of identity allows us to study the role of social media in the formation of network communities. The basic principles of the therapeutic state and the functioning of the Internet as a social public space are compared. The Internet as a digital instrumental field implies a qualitatively new distribution of values and, accordingly, completely different management methods, due to the decentralization of processes and possible anonymity of users of the network space. In these conditions, it is necessary to appeal to the value apparatus created by the political economy of commentary. The publicity of

возможной анонимностью пользователей сетевого пространства. В этих условиях необходимо апеллировать к ценностному аппарату, созданному политэкономией комментария. Публичность интернета и обязательное создание дискуссионных площадок, способных аккумулировать решение, вынуждают государство быть на одном уровне с другими акторами сети и точно так же через цифровые аватары государственных институтов заслуживать доверие своих граждан. Необходимость постоянной и понятной обратной связи в том числе создает совершенно новые условия диалога государство-гражданин, а цифровая активация индивидуализирует взаимодействие с обществом, позволяя гражданину почувствовать себя частью изотимической системы, в которой каждый ощущает свое гражданское политическое достоинство.

the Internet and the mandatory creation of discussion platforms that can accumulate a solution force the state to be on a par with other network actors and in the same way, through the digital avatars of state institutions, earn the trust of their citizens. The need for constant and understandable feedback, including creating completely new conditions for dialogue between the state and the citizen, and digital activation individualizes interaction with society, allowing the citizen to feel part of the isotymic system in which everyone feels his civil political dignity. Nevertheless, such policy relies on a high degree of consciousness of each actor and a desire to come to a system of universal respect.

Ключевые слова:

идентичность, политика идентичности, циф-ровизация, сетевая теория управления, социальные медиа, сетевые сообщества, интернет, цифровая трансформация.

Key words:

identity, identity politics, digitalization, network management theory, therapeutic state, social media, network communities, the Internet, digital transformation.

Современное общество, подверженное тенденциям цифровизации и медиатизации, предъявляет совершенно иные, отличные от сравнительного недавнего времени, требования к самостоятельности идентичности. В связи с тем, что так или иначе происходит переход групповых взаимодействий в цифровую среду, некоторые члены национальных групп оказываются функционально неспособны полноценно участвовать в формировании политических и социально-экономических вопросов на институциональном уровне национального сознания. В некотором смысле можем разделять категории национальной идентичности в физических ее проявлениях и в условиях сетевых сообществ, выделяя разные возможности потенциальной самоидентификации в одной из этих двух категорий. Изучение сферы политической социализации в обществе позволяет сказать, что на данный момент возникает феномен «цифровой маргинализации», когда переход из физического поля национальной идентичности в комбинированное с цифровым затруднен либо полностью не закончен. Этот переходный период порождает ослабление традиционных норм при не до

конца четкой фасилитации этих самых норм, транслированных в цифровое пространство. Данный процесс неразрывно связан с так называемыми «цифровыми аборигенами», которые родились после цифровой революции и во многом близки к дигитальной интерпретации национальной идентичности, поскольку большая часть их интеракций происходит именно в условиях цифрового пространства. Социально-политический разрыв, созданный цифровой революцией, приводит к сильной ценностной дифференциации нативных жителей цифрового пространства и представителей более консервативного подхода к осознанию собственной идентичности. Собственно, это и порождает появление цифровых маргиналов, чуждых цифровой национальной общности. Такое разделение безусловно становится причиной нового типа кризиса идентичности, где причиной вступает сам алгоритм причисления и артикуляции нацией своей физической и цифровой уникальности.

Стоит отметить, что предметом кризиса выступает на сама модель причисления, а ее входные и выходные каналы. Рассматривая современную нацию в первую очередь как мы-сообщество, объединенное общим историко-социальным опытом и опытом политического самоуправления, можем сказать скорее о функциональном значении национальной идентичности. Цифровой аспект в данном случае предполагает учет самопричисления индивида в процессе коммуникации с представителями других мы-сообществ [3, с. 22-25]. Постепенно возникает такая ситуация, в которой политическая самоидентификация синхронизируется с национальной, более широкий масштаб приобретает явление параллельных иден-тичностей, поскольку сетевые сообщества менее подвержены условностям и формальному разграничению индивидов по сообщественному признаку. В случае цифрового и физического вариантов идентичности по факту используется одна и та же функциональная модель, однако изменяется причинно-следственная связь между элементами данной модели. Если физическая идентичность - это формат использования бытовых норм и практик определенного лингвокультурного и сообщества, выступающего субъектом политического процесса, на основе чего уже происходит ретрансляция данных практик в цифровые сети, то дигитальная идентичность завязана на использовании коммуникационных механизмов, присущих сообществу, и публичной манифестации своей принадлежности к нему, исходя из которой могут последовать определенные значимые в

этом дискурсе действия за пределами виртуального пространства. На основе этого можем судить о идентичности в рамках международной глобальной политической сети, механизмы которой регулируют существующие отношения [6].

Затрагивая понятие сети, мы так или иначе должны проанализировать моменты архитектурной сложности в построении нации. Синергетика любой сети - это в первую очередь конкуренция и кооперация различных акторов, по отдельности неспособных справиться с решением определенных политических проблем, поэтому отличительной особенностью национального дизайна в цифровом пространстве можем называть большую нацеленность на конкретную проблематику и структуризацию уже вокруг этой проблематики. Такой подход предполагает первостепенную роль не институтов, а именно взаимодействий и взаимоотношений между отдельными субъектами политического пространства. Стоит сказать, что связи национальной сети охватывают далеко не только политический аспект, в связи с чем возникает более целостный и органичный поток сообщений, в сугубо физическом проявлении нации невозможный ввиду отсутствия соответствующих технологий и механизмов взаимодействия [9, с. 446-464]. Отдельно необходимо упомянуть о том, логика сети строится вокруг когнитивной идеи «креативного напряжения», согласно которой каждый ее участник способен совершить социально и политически значимое действие, последствия которого смогут ощутить все остальные субъекты сети. То есть речь идет о том, что каждый член нации выступает создателем интеллектуального контента, маркированного принадлежностью к данной нации, и может этот контент разместить на публичной площадке, доступ к которой имеется у значительно большей аудитории, чем в аналогичном случае в физическом пространстве. Данный базис предполагает достаточно широкий доступ в целом представителей нации к конкретным технологиям и частоту их использования. Основной конфликт этой парадигмы заключается в четко выраженном демографическом составе таких внутри- и межнациональных взаимодействий: в связи с тем, что основными пользователями социальных сетей выступают в основном люди в возрасте от 15 до 35 лет, что затрагивает возрастные группы, участие которых в политическом процессе может быть не до конца артикулировано. При этом из рассматриваемой модели исключаются группы иных возрастов, поскольку чисто статистически умение и желание пользоваться ме-

ханизмами виртуальных сетей у данной аудитории находятся на критически низком уровне. Можем сказать, что «креативное напряжение» при такой ситуации распределено неравномерно и неравнозначно, что вызывает трудности при необходимости консолидировать нацию с использованием единых для всех механизмов.

Складывающаяся ситуация вкупе с усиливающимися тенденциями мировой глобализации становится причиной кризиса национальных иден-тичностей нового характера. Теперь причина кризиса заключается не во внешних факторах, стремящихся привести нацию к обобщению с международным комьюнити, а в разных категориях сознания представителей одного и того же национального политического сообщества [7, с. 204209]. В свое время еще классик-экономист Фридрих Лист в своей работе «Национальная система политической экономии» писал о необходимости интеллектуального и политического единства нации для эффективного функционирования всех процессов внутреннего и внешнего взаимодействия. Текущая же система выстраивается так, что в цифровом и физическом пространстве происходит образование качественно разных наборов фреймов. Их корреляция не так проста в связи с разными образами и разными коммуникационными механизмами. В связи с этим затрудняется агрегация мы-сообщества, так как фокус взаимодействий идет на различия, а не на сходства. Выходит, что очень многие социальные группы оказываются исключенными из процесса национального построения в аспекте сетевой идентичности. Это и есть явление цифровой маргинализации.

Cуть любого политического управления состоит в разрешении конфликтных ситуаций, которые возникают во время взаимодействия значимых социальных групп. Собственно, тот разрыв, который возникает между реальной и виртуальной средами, как уже было установлено, происходит из-за того, что социальные матрицы фрагментируются и разделяются, то есть цифровые изменения становятся некомфортными для определенных людей. Получается, что вопрос снижения социального напряжения состоит в создании условий внутри страны, которые позволят каждому гражданину ощущать свою ценность и видеть свое место в общественных системах. На самом деле, интеллектуальная обработка данной проблематики уже не нова в общемировом академическом сообществе.

В своей новой работе «Идентичность. Стремление к признанию и политика неприятия» американский исследователь Френсис Фукуяма ис-

пользует понятие терапевтического государства как новую идею национального политического образования. С его точки зрения, современное государство «лечит» своих граждан от душевных и эстетических недугов, укрепляя чувство идентичности и позволяя гражданам ощущать достоинство. Принципы современной либеральной демократии действительно основаны на изотимии, то есть стремлению к признанию личного достоинства каждого члена общества вне сравнения его с другими индивидами [10]. Собственно, государственные институты в такой парадигме вполне вероятно могут выступать своеобразными медиаторами, чья обязанность сводится к созданию наиболее комфортных условий для каждого отдельного гражданина сообразно его запросам [12]. В этой ситуации возникает вопрос: способно ли терапевтическое государство поддерживать национальное единство и вести последовательную национальную политику? В аспекте цифровой трансформации эта задача в разы усложняется, поскольку в сложившихся условиях конструирование национальной идентичности и ее поддержание должны происходить в двух совершенно различных инструментальных плоскостях с их последующим совмещением. Сложность имплементации такой модели сопоставима, наверное, со строительством Вавилонской башни, когда каждый актор работает в своей функциональной плоскости и не может полностью разделить ценности других.

Сам по себе термин «терапевтическое государство» был введен в научный оборот в 1984 году и подразумевал превентивное устранение социального напряжения через деятельность государственных институтов. Данная модель может существовать только в условиях либеральной демократии, проявляясь в основном через институты образования и медицинского сопровождения [23]. Собственно, сама терминология располагает к ассоциациям с болезнями и их устранениям. Еще более аллегоричной терминология становится, когда мы переносим ее в дигитальное пространство. Компьютерные вирусы, атаки на персональные данные -это уже не столько технический, сколько социальный понятийный аппарат. Последствия столкновения с данными вещами выливаются в точно такую же общественную патологию, как после преступления. Собственно, мы видим, что и на законодательном уровне большая часть государств создает нормативную базу для взаимодействия человек-человек в виртуальном пространстве [24].

Так какой же «недуг» становится центральным для современных национальных государств? Влияние глобализации, ТНК, хаотизация миграционных процессов и усиление сепаратистских настроений по всему миру ставит под угрозу политическую идентичность любого общественного образования [1, с. 17-19]. Все большая и большая фрагментация общества на отдельные группы, которые очень часто функционируют в диаметрально противоположных ценностных парадигмах, препятствует формированию единого мы-сообщества. К примеру, турок-мигрант в Германии, живущий там на протяжении десяти лет, все равно чувствует себя больше турком, нежели немцем. Во многом это обусловлено и тем, что уже сформированные сообщества не принимают новые группы в процессы взаимодействия, препятствуя ассимиляции [4, с. 115,125]. Такие процессы могут происходить и внутри уже сформированных мы-сообществ, поскольку любой социальный прогресс предполагает развитие и изменение ценностного и функциональных аппаратов. При радикальных переходах, конечно, формируются антагонистические отношения, которые и порождают маргинализацию определенных слоев населения. Часто можем встретить модель, когда сначала условно «прогрессивная» группа выпадает за рамки социальных взаимодействий и принятия достоинства, а затем уже наиболее консервативные группы обнаруживают себя несколько исключенными из типичных паттернов взаимодействия. Такой «маятник» требует постоянной поддержки, регулирования, поскольку в ином случае процесс рискует прийти к крайней форме кризиса [5].

В этой ситуации терапевтическое государство может выступить в роли инженера идентичности, который фокусируется на бэкграунде самоуправления и общих чертах всех групп при конструировании единой государственной идентичности. Собственно, британский исследователь Д. Кэннадин в своей работе «The Undivided Past» говорит о том, что нам свойственно фокусироваться не на наших сходствах, а на различиях, хотя их по факту заметно меньше. Связано это с тем, что желание выделить себя в уникальную группу внутри сообщества часто берет верх над альтруистическими мотивами. Однако практика показывает, что в ситуации, когда индивид-альтруист проигрывает индивиду-эгоисту, сообщества альтруистов в любом случае оказываются заметно успешнее сообществ эгоистов. Как раз модель терапевтического государства позволяет совершить поворот в методологии выстраивания мы-сообщества, повысить степень

интегративности любого сообщества и при этом минимизировать культурные и политические ущемления отдельных групп [11].

Безусловно, сама по себе модель представляется достаточно многообещающей и инновационной. Тем не менее, очень остро встает проблема фактической имплементации выделенных принципов в систему государственного управления, публичной политики, работу общественных объединений. Модель терапевтического государства уязвима к агрессивной культурной интервенции, поскольку предполагает высокую степень сознательности отдельных участников политического процесса и позитивный дискурс работы. Кажется, что наиболее близко к модели терапевтического государства пришла миграционная система США, в которой мигрантам второго-третьего поколения уже достаточно просто получить гражданство. Длительный опыт по ликвидации расовой сегрегации и урегулированию национальных конфликтов позволил США с точки зрения миграции выработать действительно изотимическую систему, которая в своем законодательном дизайне устраивает как нативное население страны, так и приезжих [16; 17]. Это утверждение будет также применимо и к ситуации с жителями цифрового и реального пространств. Необходимо создать такую систему цифровой социализации, которая позволила привычным моделям взаимодействия постепенно трансформироваться с упором на диги-тальную среду.

Тем не менее, из-за угроз со стороны внешнего контура, уже обозначенных выше глобализации и влияния ТНК, американское правительство сейчас поворачивает миграционную политику в сторону более репрессивного регулирования, где фокус сильно смещается исключительно на благополучие уже граждан страны. Эта тенденция начинает проявляться во многих европейских странах: Франции, где Марин ле Пен заявляет о национальной неделимости Франции, Германии, где партия «Альтернатива для Германии» вносит во внутриполитическую повестку обсуждение легального статуса представителей сексуальных меньшинств, Венгрии, где политика Виктора Орбана основана на идее защиты венгерской идентичности от любого внешнего вмешательства. Аналогичные конфликты могут произойти и в поле цифровой маргинализации [22]. Недостаточное внимание, уделяемое политике совмещения разных функциональных полей, может привести к кризису внутренних интеракций граждан. Непосредственно социальное время, то есть время, уделяемое

на общение, между этими двумя полюсами. Конечно, в краткосрочной перспективе конфликты такого плана не станут особо острыми, однако в будущем разрыв может увеличиться, что приведет к разделению не только национальной и государственной, но и общечеловеческой идентичностей.

Выделенная тенденция, а именно постоянная медиатизация и кибернетизация сетевых сообществ, на самом деле уже достаточно давно проявляется, а сами цифровые общности становятся предметом всесторонней интеллектуальной обработки. Феномен социальных медиа как таковых привел нас к тому, что привычные политические и экономические идеалы и ценности перестают быть авторитетными для обитателей медийной среды, поля достаточно хаотичного и закрытого для попыток централизации. Возникает закономерный вопрос: а что же тогда делает сетевые сообщества социальными? Ведь при постоянной алгоритмизации наших общественных интеракций, многие аспекты все еще не поддаются и никогда не будут поддаваться математическим расчетам. Как писал исследователь MIT Джозеф Вейценбаум, не все аспекты реальности поддаются вычислению. Эта мысль видится особенно актуальной в условиях цифровизации и возникновения цифровой маргинальности, препятствующей естественным интегративным процессам в ходе социального развития. Экономика лайка и политэкономия комментария разрушают те грани социального, которые находятся за их пределами, ведь генерируемый текст не содержит в себе вещей, которые нельзя оцифровать. Такая трансформация механизмов передачи смыслов с одной стороны дает нам в разы больше возможностей самовыражения, а с другой деконструирует привычные социальные инструменты и делает их использование архаичным и иногда даже невозможным. Политика идентичности таких сетевых сообществ формируется не вокруг концепта внешнего Другого, который делит всех субъектов на «нас» и «их». Чувство общности кибер-сообщества возникает вокруг идеи свободных интеракций и свободной информации, которая может быть подвергнута бесконечному количеству интерпретаций. Культура комментария - вот что формирует цифровую идентичность. Будучи одновременно средством выражения и инструментальным полем, каждый комментарий представляет из себя суверенную единицу информации, которая взаимодействует с другими, создавая дискурс медиатизированного общества. Комментарий становится критерием социальности - входным и выходным каналом целей и запросов отдель-

ного индивида во взаимодействии с отдельными индивидуальными и коллективными сознаниями [26].

В этом поле происходит неосознанная попытка разделения двух плоскостей идентичности: условно «физической» и цифровой. Виртуальный аватар, через который пользователь сети выстраивает свои социальные связи, оказывается не столько конструируемым выражением человека, сколько некоторым информационным цензом. Социальные сети предполагают заполнение определенных одинаково для всех сформулированных граф. Таким образом, на подобных платформах человек не конструирует свой образ, а транслирует часть необходимых характеристик. Критерий необходимости при это субъективно определяется исключительно разработчиками, то есть рождается на основе технологических и информационных возможностей того или иного разработчика. Разговор об ава-тарах с точки зрения цифровой идентичности кажется особенно важным в связи с тем, что без их использования человек не может оставить ощутимый цифровой след, а значит и сохранить свое наследие сетевых интеракций. Здесь вступает в полную силу конструирующая современную ки-бер-идентичность экономика лайка, распространяющаяся на культуру комментария. Жителю сети информационные ценности, то есть произведенный им текст и его оцененная значимость, в большинстве случаев гораздо дороже, чем материальные блага физического мира. Соответственно, это и создает актуальность изотимической системы как информационной политики терапевтического государства. Задача политического управления в данном случае состоит в устроении таких условий, в которых каждый гражданин мог бы получить свою долю цифрового признания и соблюсти при этом общественный баланс. Данная задача безусловно крайне сложна в своем выполнении, однако можем предположить возможные сценарии, при которых терапевтическое государство удовлетворяет потребности своих граждан в равном признании [19].

Вопрос равного достоинства в аспекте государственной политики должен быть решен на уровне реальных и эффективных механизмов управления, поддерживающих социальность на технически запрограммированных платформах. Политическое присутствие в сети и соответствие его базовым запросам культуры интернет-пользователей становится для современного государства достаточно непростой задачей, именно восприятие государственных институтов через сетевые аватары в виртуальном

пространстве формирует имидж государства и готовность граждан взаимодействовать с ним уже в физическом мире. Заметно усложняет проведение единой и эффективной цифровой политики как таковая неуправляемость сетевого сообщества, поскольку фактор управленческого принуждения в сетевой среде заметно ниже. Возможная анонимность, достижение которой в интернете гораздо проще, нежели при непосредственном взаимодействии с субъектом, снижает чувство ответственности и повышает риски возникновения ситуации. Более того, феномен «троллинга», намеренного сатирического издевательства над собеседников, и его более социально опасная версия, кибер-буллинг, становятся реальными угрозами для стабильности социальных интернет-общностей. И повлиять на непосредственных инициаторов дестабилизационных процессов не всегда возможно, будь то из-за трудности в идентификации конкретных акторов или из-за несовершенства законодательства и правоприменительной практики в сфере цифрового права. Последнее часто, в связи с новизной и инновационностью поля, на уровне нормативного дизайна пытается работать как ретранслятор традиционных норм и правил поведения на фреймы и паттерны сетевых взаимодействий [21]. Как мы выяснили, такой подход в целом неверен, поскольку ценностный и идентификационный дискурсы социального аспекта интернета формируются по совершенно иным правилам, нежели аналогичные в физическом пространстве. Получается, что для наиболее эффективного и взаимно понятного взаимодействия с пользователями сети государство должно функционировать и мыслить как рядовой пользователь интернета, таким же образом доказывая свое достоинство и привлекая внимание пользователя в информационном потоке. Одновременно с этим необходимо выстраивать доверительную модель управления своего сегмента интернета, чтобы через него влиять на социальные пласты сети, управляемые экономикой «лайка» и политэкономией комментария [25]. Такая необходимость вынуждает терапевтическое государство не управлять общественными процессами в сети, а быть медиатором в коммуникационной сфере, создавая основу изотимической социально-культурной матрицы.

Какие механизмы могут быть применены, чтобы систематизировать социальную сторону интернета? На самом деле, алгоритм работы как таковой может быть выделен, но успешность его имплементации будет зависеть исключительно от культурных особенностей данной идентичности. Прини-

мая во внимания, что каждое политически развитое государство так или иначе присутствует в сетевом поле, можем выделить следующие направления работы государственных институтов в этой среде:

1. Создание условий для немедленной и понятной обратной связи, как со стороны граждан, так и со стороны государства.

2. Создание открытых цифровых платформ и форумов для обсуждений. Такие платформы должны модерироваться государством и формировать повестку цифровой политики.

3. Цифровая активация граждан через дистанционное принятие решений. Поскольку как таковой формат цифровой активации позволяет создать ценность участия его использование государством соответствует запросам на отчасти децентрализованную систему управления и инициацию публичного управления через политэкономию комментария.

Реализация данных направлений как идеальной модели терапевтического государства сейчас видится как некоторый идеал государства эпохи цифровой трансформации. Их достижение напрямую отвечает запросам цифрового сообщества и позволяет сохранить лояльность национального сектора интернет-пространства без насильной его изоляции или цензурирования [18].

Тем не менее, имплементация обозначенных принципов в условиях текущего кризиса социального интернета несет большое количество рисков и еще большее количество прямых опасностей. Как и в случае с базовой идеей терапевтического государства, цифровое терапевтическое государство требует от участников социально-политической общности высокой степени осознанности действий и гражданской ответственности. Осложняется это и цифровой анонимностью, и более открытой возможностью вмешательства со стороны внешних акторов, институтов и политических объединений [1]. Отсутствие окончательно сформированного нормативного поля в цифровой среде грозит попыткам создать открытое обсуждение хаотизацией и подрывом доверия, лежащего в основе центрированной на достоинстве модели реализации политического общества.

Невозможность консолидации информационной повестки на текущем этапе развития государственной политики в этой сфере также заметно затрудняет появление адекватной системы конструктивного реагирования на кризисы цифрового нациестроения.

Обозначенная выше цифровая маргинализация, распространяющаяся в то же время и на целостность политической идентичности в ее традиционной трактовке, также не позволяет в полной мере интегрировать два инструментальных поля в единое понятие национальной системы [20]. Аполитичный и космополитичный по своей природе интернет в своей социальности не приближается к единогласию, а скорее с каждым днем делится на все более и более мелкие автономные сегменты, связанные между собой лишь машинными алгоритмами.

Сознательность сетевого сообщества, как уже было установлено, с высокой долей вероятности подвергается сомнению. Отсутствие адекватных нерепрессивных механизмов государственного управления, которые позволяли бы придавать информационной повестке социальных медиа и социальных сетевых взаимодействий конструктивный ход, по отношению к пользователям интернета не позволяет государству иметь достаточное и достойное присутствие в качестве смыслового генератора социальных медиа. На данный момент цифровое присутствие в большей степени ограничивается утилитарными базовыми инструментами обмена обратной связью и транслированием дистанционных возможностей сервисного государства. При этом чрезвычайная либерализация государственной политики в сфере цифровизации приводит к еще большим проблемам, поскольку отсутствие регулирования создает условия для киберпреступности и препятствует формированию национальных сегментов интернета, которые и аккумулируют в себе цифровые аватары национальной идентичности. Играет роль и то, что социальный сегмент медиа до сих пор не до конца институционализирован. При этом коммуникационные возможности сети и скорость взаимодействия создают перегруженный инфопоток, который достаточно несложно может быть загружен определёнными политическими сообщениями и трендами. В культуре комментария переосмысление этих сообщений и становится цифровым политическим процессом со всеми сопутствующими конфликтами мнений и интересов [8].

Подводя итог, можно сказать, что текущий концепт терапевтического государства как идеи - это некоторый ориентир для либеральной демократии, достижение которого, тем не менее, не представляется реальным в ближайшие десятилетия. Кажется, что феномен цифровой трансформации требует радикальных изменений информационной политики и позиционирования государственных институтов в рамках сетевых плат-

форм. Можем сказать, что сегментация национальных идентичностей, вызванная сменой инструментальных полей и традиционными для поколен-ческих различий противоречиями, заметно усложняет интеграционные процессы в мире, в котором глобализация стала реальностью международной и миграционной политики. При должном подходе к цифровому на-циестроительству этот переходный период может быть преодолен быстрее, однако общая хаотизация миграционных потоков, глобальные кризисы и цифровой экстремизм препятствуют четкому выстраиванию взаимодействия государство-гражданин в дигитальном поле [14]. Успешность и эффективность государств в будущем будет определять именно их умение выстроить достойную и работающую систему цифрового присутствия, которая была бы устойчива к внешней агрессии и внутренним кризисам. Для этого государству необходимо стать таким же информационным актором социальных медиа, как все остальные организации, институты и люди, ведущие свою социальную активность в условиях глобальной цифровой среды. Информационная конкуренция, то есть борьба за внимание и доверие граждан, становится основным системообразующим фактором в выстраивании государственной политики в сфере цифровизации [27].

Для того, чтобы успешно существовать в условиях, когда физическую и цифровую идентичности необходимо совмещать, государства должны интегрироваться в социальные медиа и создавать собственное инструментальные поле, внутри которого и формируется гражданская лояльность государственным институтам [18]. Можем считать, что это некоторая идеальная модель цифрового государства, использующего превентивную терапию социальных патологий. Для того, чтобы это модель была реализована, управляемый национальные сегмент интернета должен обладать следующими свойствами:

1. Автономность разных площадок для обсуждения;

2. Культура конструктивного выслушивания;

3. Возможность быстрой мобильности между площадками и постоянный поток приходящих пользователей;

Эти принципы позволяют наполнять социокультурную матрицу ценностями изотимической системы, поддерживая цифровое и транслируемое из него физическое достоинство каждого участника социального взаимодействия. На идентичностном уровне такое сетевое сообщество видится достаточно управляемым в целом прогрессивным. Тем не менее, такая мат-

рица не может появиться без должных технических условий в сфере безопасности, персональных данных и в целом конфиденциальной информации. Техническое и политическое в этом плане явно неразделимо, поскольку регулирует вполне социально-политические процессы, на основе которых и создается современное государство цифровой трансформации. Кажется, что путь такого развития уже намечен, однако об успешности его реализации можно будет адекватно сказать лишь спустя какое-то время.

Литература

1. Авцинова Г.И., Бучнев Е.В. Особенности партийной цифровизации в социальных сетях: региональный аспект (на примере Тамбовской области) // Ро^Воок. 2021. №1.

2. Арутюнов А.Г., Сковиков А.К. Глобальное управление и российская миграционная политика, общие и частные проблемы // Государство, власть, управление и право: Материалы XI Всероссийской научно-практической конференции. Москва, 2020.

3. Арестова О.Н. Культурная специфика обобщения в мыслительной деятельности // Социальная психология личности и акмеология. Сб. материалов Международной научно-практической конференции 19-20 октября 2017 г. Саратов, 2017.

4. Бурда М.А. Миграционные процессы в Европе и феномен роста влияния правых политических партий // Ро1^Воок. 2017. №4.

5. Геллнер Э. Нации и национализм. Москва: Праксис, 2000

6. Ловинк Г. Критическая теория интернета. Москва: Маргинем Пресс, Музей современного искусства «Гараж», 2019.

7. Михайлов В.А. Особенности национальной политики России в условиях глобализации // Глобалистика как область научных исследований и сфера преподавания. Москва: Издательство Московского Университета. 2014.

8. Паккард В. Тайные манипуляторы. Москва: Смысл. 2004.

9. Тимофеева Л.Н. Концепт идентичности в изучении политики // Современная политическая наука: Методология: научное издание / Отв. Редактор ред. О.В. Гаман-Голутвина, А.И. Никитин. Москва: Издательство «Аспект Пресс», 2019.

10. Фукуяма Ф. Идентичность: Стремление к признанию и политика неприятия. Москва: Альпина Паблишер, 2019.

11. Cannadine D. The Undivided Past. History beyond our differences. London: Penguin books. 2014.

12. Ta-Nehisi C. Between the world and me. New York: Spiegel and Grau,

2015.

13. Feld S.L. Why Your Friends Have More Friends Than You Do // American Journal of sociology 96, 1991. №6.

14. Fukuyama F. The Populist Surge // The American Interest. 2018. №13(4).

15. Furedi F. The Therpeutic Universirty // The American Interst. 2017. №13(1).

16. Furedi F. Therapy Culture: Cultivating Vulnerability in an Uncertain Age. London, Routlege, 2004.

17. Galloway A., Thacker E., Wright M. K. Excommunication: Three inquiries in media and mediation. Chicago: University of Chicago Press, 2014.

18. Graeber D. The Democracy Project: A History, a Crisis, a Movement. New York: Spiegel & Grau, 2013.

19. Robin C. The Reactionary Mind. New York: Oxford University Press,

2013.

20. Savino G. Europeanism or Nationalism? // Russia in global affairs. 2018. №2.

21. Schmidt E., Cohen J. The New Digital Age: Reshaping the Future of the People, Nations and Business. London: John Murray, 2013.

22. Sitrin M., Azzelini D. They Can't Represent Us! Reinventing Democracy from Greece to Occupy. London/New York: Verso, 2015.

23. Szasz T.S. The Therapeutic State: Psychiatry in the Mirror of Current Events. Buffalo NY: Prometheus Books, 1975 (1984).

24. Wright K. The rise of the Therapeutic Society: Psychological Knowledge and the Contradictions of Cultural Change. Washington, DC: New Academia Publishing, 2010.

25. Chadwick A. The Internet and politics in flux. Routledge, 2009.

26. Oates S. The Internet and politics: citizens, voters and activists. Routledge, 2006.

27. Chmielewski D. Internet memes emerge as 2016 election's political dog whistle // USA today. URL: https://www.usatoday.com/story/tech/news/ 2016/09/.../internet-memes.../91272490/ (дата обращения 17.01.2019).

References

1. Avtsinova G.I., Buchnev E.V. Osobennosti partiinoi tsifrovizatsii v sotsial'nykh setyakh: regional'nyi aspekt (na primere Tambovskoi oblasti) // PolitBook. 2021. №1.

2. Arutyunov A.G., Skovikov A.K. Global'noe upravlenie i rossiiskaya migratsionnaya politika, obshchie i chastnye problemy // Gosudarstvo, vlast', upravlenie i pravo: Materialy XI Vserossiiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. Moskva, 2020.

3. Arestova O.N. Kul'turnaya spetsifika obobshcheniya v myslitel'noi deyatel'nosti // Sotsial'naya psikhologiya lichnosti i akmeologiya. Sb. materialov Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii 19-20 oktyabrya 2017 g. Saratov, 2017.

4. Burda M.A. Migratsionnye protsessy v Evrope i fenomen rosta vliyaniya pravykh politicheskikh partii // PolitBook. 2017. №4.

5. Gellner E. Natsii i natsionalizm. Moskva: Praksis, 2000

6. Lovink G. Kriticheskaya teoriya interneta. Moskva: Marginem Press, Muzei sovremennogo iskusstva «Garazh», 2019.

7. Mikhailov V.A. Osobennosti natsional'noi politiki Rossii v usloviyakh globalizatsii // Globalistika kak oblast' nauchnykh issledovanii i sfera prepodavaniya. Moskva: Izdatel'stvo Moskovskogo Universiteta. 2014.

8. Pakkard V. Tainye manipulyatory. Moskva: Smysl. 2004.

9. Timofeeva L.N. Kontsept identichnosti v izuchenii politiki // Sovremennaya politicheskaya nauka: Metodologiya: nauchnoe izdanie / Otv. Redaktor red. O. V. Gaman-Golutvina, A. I. Nikitin. Moskva: Izdatel'stvo «Aspekt Press», 2019.

10. Fukuyama F. Identichnost': Stremlenie k priznaniyu i politika nepriyatiya. Moskva: Al'pina Pablisher, 2019.