CC BY
409
УДК 82.09
"СЕТЕВАЯ ЛИТЕРАТУРА" КАК ФЕНОМЕН АКТУАЛЬНОЙ СЛОВЕСНОСТИ
А.С. Рослый
Пожалуй, каждому филологу задавали вопрос о том, что он как профессионал может порекомендовать для чтения "из последнего актуального". Несмотря на кажущуюся простоту, ответить на вопрос достаточно сложно даже специалисту в области современной культуры - литературный процесс сегодня походит на большой котел, в котором смешано значительное количество ингредиентов, и многие из них - экзотические.
Одним из наиболее непривычных является так называемая "сетевая литература", явление, о существовании которого знают и говорят многие, но определить суть которого берутся далеко не все - и не столько в силу его новизны, сколько по причине размытости терминологии.
Дискуссиями о сравнительно новом явлении в свете развития современной литературы пестрят Интернет-форумы, вопросы поднимаются в работах литературных критиков. Показателен выход в 2000 г. двух сборников: "От книги до Интернета: журналистика и литература на рубеже нового тысячелетия" [1] и "Общество и книга: от Гутенберга до Интернета" [2], - в которых в числе актуальных поднимаются вопросы о перспективах существования литературы в новых условиях.
Это обоснованно: ту культурную ситуацию, в которой находится общество сейчас, необходимо осознать. Причем с широким распространением сети Интернет и устройств, предоставляющих к ней доступ, одной из наиболее интересных проблем на "гуманитарной повестке дня" являются особенности современного литературного процесса, а наиболее значимым - вопрос о том, в каких отношениях находятся сейчас и будут находиться дальше Интернет и литература.
В 1999 году после появления первых электронных устройств для чтения литературный критик Александр Генис опубликовал в журнале "Иностранная литература" статью "Книга книг" [3]. По его мнению, появление электронных книг завершает процесс компьютеризации литературы и знаменует новый этап в культуре - "постгутенберговский". Публикация произведения больше не означает его напечатания. Книга не зависит от печатного станка и издателя, если есть доступ в Интернет, и это ставит в новые условия как автора, так и читателя.
В 2011 г. "Российская газета" заявляет: ««"Сетература" становится популярней обычных книг» [4]. Тогда же газета "Московский комсомолец" начинает проект "МК-сетерура", утверждая, что сетевая литература "стала неотъемлемой и значительной частью русскоязычного культурного пространства" [5]. Оба издания, правда, не дают точного определения того, что такое "сетевая литература", но сам факт журналистского внимания свидетельствует о своего рода фиксации культурного явления в современности. Да и не журналистская эта задача - давать дефиниции, функция газеты - описывать действительности и ставить вопросы.
Вытеснит ли "электронная" литература традиционную - этот, например, вопрос отнюдь не праздный. Словесность начала этап своего существования в новой стремительно меняющейся среде, поэтому вполне логично предполагать, что доселе неизменная "технически" словесность с появлением Интернета обретает новые уникальные качества, изобразительные средства и способы распространения.
Рослый Андрей Сергеевич - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры отечественной литературы Южного федерального университета, директор центра общественных коммуникаций Южного федерального университета, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 105/42, e-mail: [email protected], т. 8 (863)2440994.
Andrey Roslyy - PhD in Philology, senior lecturer in Russian literature Southern Federal University, head of PR-Department Southern Federal University, 105/42, B. Sadovaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel. +7(863)2440994.
Отмена приоритета станка Гутенберга касается не только способа распространения, но и самого принципа существования текста: в одной "книжке" потенциально могут содержаться все художественные произведения, созданные человечеством. Это значит, что после появления сети Интернет текст в электронном устройстве, имеющем выход в сеть, больше никогда не будет одномерным. Фактически, имея дело с электронной книгой, мы имеем дело с почти что борхесовской библиотекой.
С точки зрения истории литературы эти характеристики являются при внешней формальности наиболее любопытными: на протяжении веков с того самого дня, когда книга-кодекс пришла на смену книге-свитку, материальное выражение художественного произведения оставалось неизменным. С появлением компьютерных технологий и сети Интернет поменялось столь многое, что сегодня уже актуально говорить о своеобразном разделении современных текстов на "традиционную литературу" и литературу "электронную".
По поводу последней сегодня сломано немало копий. Что такое "сетевая литература" с точки зрения филолога, каковы перспективы существования литературы "несетевой" в современных условиях и, наконец, что можно рекомендовать для чтения из "последнего актуального"?
Здесь чрезвычайно важно разделить два момента. Во-первых, до сих пор не снята некоторая терминологическая неразбериха - о понятии "сетевая литература" нет единого мнения ни в академической среде, ни в критике.
С одной стороны, практически весь корпус художественных текстов, созданных как до появления сети Интернет, так и после, сегодня имеет свое "представительство" в электронном виде. Это электронные библиотеки, каталоги, представленные в многочисленных устройствах и программах для чтения, и прочие технически совершенные каналы распространения информации. Можно ли это назвать "сетевой литературой", ведь, по сути, читателя не ждет ничего нового, кроме формы носителя? Нет. Как известно, художественное произведение - это, в первую очередь, диалог авторского и читательского сознаний, а не его материальное воплощение, которое может существовать и на бумаге, и на дисплее.
С другой же стороны, читатель "сетевой литературы" имеет дело с совокупностью художественных текстов, которые не только не представлены в "традиционном варианте", но даже не могут быть адекватно прочитаны вне дисплея, вне электронной среды, поскольку создавались с учетом новых, дарованных сетью Интернет, изобразительно-выразительных возможностей. Именно такая литература является собственно "сетевой" и заслуживает звания уникального социокультурного явления.
В учебном пособии по актуальной литературе для студентов-филологов под. ред. Светланы Тиминой введено понятие "сетевая словесность", это "экспериментальные тексты, использующие новые технические возможности, прежде всего - возможность нелинейного чтения текста с использованием гиперссылок и визуальных средств представления информации" [6].
Дискуссия о сетевой литературе - уже своего рода история вопроса, она велась (преимущественно в сети Интернет) особенно активно в период с 1995 по 2000 годы - во время развития и высшего цветения Рунета, русского Интернета, когда виртуальное пространство не было консьюмеризовано, не вмещало социальных сетей и предложений о покупке телефонов, автомобилей и туристических путевок. Иными словами, Интернет открывал перед пользователем не столько потребительские, сколько интеллектуальные блага.
В спорах о сетевой литературе принимали тогда участие Роман Лейбов, Сергей Кор-нев, Алексей Андреев, Роман Делицын, Георгий Жердев, заметные в сети Интернет деятели. Обобщая мнения участников полилога (а в этом случае мы можем говорить только о нем), суть рассуждений о новом витке развития словесности можно свести к следующим отличиям "традиционного" произведения от "сетевого":
- создание произведения непосредственно в Интернете и невозможность произведения существовать вне сети Интернет;
- значительное уменьшение роли автора как создателя художественного произведения, включенность в процесс создания произведения читателя, приводящая зачастую к полиавтор-ности текста;
- использование в качестве художественных приемов современных гипертекстовых и мультимедийных технологий, предоставляемых сетью Интернет;
- возможность многократного переписывания исходного текста.
Примером произведения, удовлетворяющего всем указанным выше запросам, является творение Романа Лейбова и Дмитрия Манина с бесхитростным названием "Роман" [7]. К созданию произведения авторы приступили в 1995 г., и официальной информации об окончании проекта пока не поступало. Почему проекта? Потому что собственно литературным произведением назвать этот текст достаточно сложно.
Сам Роман Лейбов в интервью журналу "Афиша" назвал "Роман" "экспериментом", целью которого было "посмотреть, как повествование перенасыщается и за какие места человек цепляется, за какие типовые сюжеты. И вообще - как читатель пытается быть писателем" [8].
Литературный эксперимент заключался в следующем: в сеть было выложено начало романа, а продолжение предлагалось писать всем желающим, причем, вариантов продолжения могло быть сколь угодно много, каждый присоединялся к началу с помощью сети гиперссылок, и в итоге читатель-писатель оказывался перед сетью разных вариантов текстов. Роман развивался, разветвлялся, однако, по отзывам многих, знакомиться с ним было достаточно сложно, потому что собственно литературное качество текста было не на высоте, ведь авторов было больше, чем читателей.
С сугубо технической точки зрения "сетевой" роман удался. Однако, обладая всеми характеристиками литературного произведения новой компьютерной эпохи, роман "Роман" с точки зрения собственно литературы прорывом не стал - все игровые изюминки, за исключением, пожалуй, полиавторности, так или иначе история литературы знает, и, как известно, узнала она о них задолго до появления Интернета.
Это не единичное явление. Многие проекты, подобные "Роману", сегодня доступны на сайте "Сетевая словесность" [9]. Во многих из них, помимо игровых, привлечены и мультимедийные технологии. Это и "Разломай станок Гутенберга" Александра Ромаданова, и "Драма в лесу" Георгия Жердяева, и другие произведения, примеров которых множество.
Стоит отметить, однако, что это проекты единичные, не имеющие ни продолжения, ни подражания, т.е., с точки зрения филологии, не ставшие жанровой моделью, а значит - бесперспективные в литературном процессе. Парадоксальным образом ни одно из произведений не получило ни широкого признания, ни популярности, ни, за редкими исключениями, вменяемого литературоведческого анализа. Ожидания нового витка литературного процесса и принципиальных изменений словесности, высказанные гуманитариями начального периода развития русского Интернета, не оправдались. А после, по словам того же Романа Лейбова, "пришли взрослые дядьки в галстуках и начали устанавливать правила" [8]. Это, как мы видим, были отнюдь не правила консонанса или архитектоники.
Является ли то, что было создано в сети Интернет, уникальным с точки зрения формального исполнения? Нет, - ответит любой студент-филолог, уже дошедший в своих штудиях до модернизма в литературе, - и будет прав. Стал бы я как "профессиональный читатель" серьезно рекомендовать к прочтению что-нибудь из перечисленного выше? Ни в коем случае, - отвечу я, - но вот к изучению - стал бы.
И вот почему. К настоящему времени понятие "сетевая литература" успело не только обрасти историей, но и историей - стать. Как это ни странно, явление, появившись в середине девяностых годов, успело к середине нулевых разочаровать и писателей, и читателей, и критиков, потому что нового слова сказано не было, но закончилась ли эпоха "сетевой литературы", так и не успев начаться? Да - только отчасти.
Литературный критик, главный редактор журнала "Знамя" Сергей Чупринин в своем словаре-справочнике "Русская литература сегодня" [10] отмечает, что никто сегодня уже не ждет художественных прорывов от "сетевой литературы". Чупринин выражает общее мнение и критиков, и даже многих начинателей "сетевой литературы". Это вполне показательно: в немногочисленных работах, посвященных феномену Интернет-литературы, нет-нет, да и проскользнет мотив разочарования.
Сегодня, когда, кажется, и возможности, и пределы сети Интернет, а также среды обитания человека в ней, фактически установлены "дядьками в галстуках", работа над созданием особого вида словесности выглядит не более чем попыткой.
Собственно, на этом можно было бы и остановиться, если бы не парадокс: с одной стороны, "сетевая литература" была и закончилась, с другой - она становится все более популярной с каждым днем.
Через 19 лет после опубликования первого полноценного "сетевого" произведения на русском языке (тот самый роман "Роман") поисковая система "Яндекс" выдает уже два миллиона ответов, обрабатывая запрос "сетевая литература". В сети Интернет ежедневно появляются сотни произведений, претендующих на "сетературность". В настоящее время популярный сайт "Стихи.Ру" содержит более 540 тысяч авторов, произведения которых каждый день читают более 100 000 посетителей ресурса. В сопоставлении с "традиционными" тиражами это огромные цифры.
Это выглядит более чем странно на фоне констатации критиками исчерпанных возможностей "сетевой литературы". Да, уникальные художественные свойства не были реализованы в должной мере и, возможно, поэтому оказались невостребованными. Да, изменение способа доставки текста читателю не привело ни к качественным изменениям в корпусе художественных произведений, ни к увеличению популярности "традиционной" литературы. Почему же мы тогда говорим о "сетературе" как о явлении, интересном не только историку современной литературы?
Все станет на свои места, если отвлечься от собственно литературной составляющей "сетевой" словесности и рассмотреть явление с точки зрения общегуманитарной.
Еще в "классическом" XIX веке великий русский писатель Владимир Одоевский в романе "4338-й год. Петербургские письма" [11] рассказал о необычном новшестве - "магнетическом телеграфе", с помощью которого живущие на далеком расстоянии могут поддерживать общение. Тема звучала во многих произведениях. В 1955 г. мыслитель, писатель, футуролог Станислав Лем, создавая свое "Магелланово облако" [12], рассуждал о способах хранения и передачи информации в далеком будущем. Задолго до появления Всемирной паутины польский писатель назвал элемент фантастической реальности "невидимой сетью, опоясывающей мир". Сегодня мы понимаем, насколько он был прав, и, убирая в карман сумки смартфон или любой другой "гаджет" с доступом во всемирную паутину, совершенно не воспринимаем это как фантастический феномен.
Однако и Одоевский, и Лем, и многие другие обращавшиеся к этой теме писатели и мыслители имели в виду, конечно, не столько технические новинки, сколько новый информационный канал, который может быть налажен между человеческими сознаниями.
Мы обладаем доступом к любому музыкальному произведению, шедевру изобразительного искусства, любым роману, поэме, сонету, эклоге, альбе и эпитафии, отправляем письма из троллейбуса, платим за коммунальные услуги за утренним кофе и понимаем, что это явления одного порядка. Очевидно, что Интернет давно превратился из канала обмена информацией, из "магнетического телеграфа", в сначала социальный, а затем и бытовой феномен, уже породивший множество явлений современной культуры, и существование литературы в Интернете может и должно быть рассмотрено не как новое направление, а как социальное явление, еще одна среда, благоприятная для развития литературного процесса.
"Русский литературный Интернет можно рассматривать как механически сложившуюся совокупность разнородных текстов... Но гораздо естественнее взгляд на него как на явление достаточно цельное - как на вполне сложившуюся специфическую субкультуру", - подчеркивает исследователь феномена Наталья Конрадова [13].
Можно ли рассматривать "сетевую литературу" в качестве социального явления как часть литературного процесса вообще? Являются ли сосуды "сетевой" и "традиционной" литературы сообщающимися?
Ответ на оба вопроса положительный. Сергей Чупринин отмечает, что в свое время русский литературный Интернет стал средой обитания словесности - больше, когда литературная жизнь в новых коммерческих условиях останавливалась, существовать было негде.
Интернет стал тем пространством, которое вместило в себя литературную жизнь и постепенно начало изменять ее. Со все возрастающей ролью новой среды трудно не считаться.
Именно сегодня, когда мы можем установить границы (и достаточно узкие) "сетевой литературы" как уникального культурного явления, роль и место ее в литературном процессе могут быть определены именно через "традиционную", "настоящую", "большую" литературу.
Автор статьи "Текущий литературный процесс как объект литературоведения" Мария Бондаренко [14] применяет по отношению к этому, в своем роде уникальному, взаимодействию термин "медийная (секундарная) словесность", определяя тем самым и характер взаимодействия литератур, и отношения между ними: порожденная Интернетом словесность вторична. И это универсальный ключ к пониманию того, что происходит в современной литературе сегодня. Интернет для автора стал не столько каналом, сколько дорогой на пути к литературе.
Если говорить коротко, то анализ литературных и окололитературных Интернет-ресурсов позволяет сделать вывод о том, что сегодня "сетевая литература" является своего рода кузницей кадров, питательным бульоном для "большой" литературы, притом "бульоном" нескончаемым - благодаря тому, что доступ к сети сегодня есть почти у каждого.
Примеры? Спорные, но достаточно востребованные авторы, такие как Евгений Гришко-вец, Сергей Лукьяненко, Вера Полозкова, во многом популярны потому, что грамотно выстраивают присутствие своих текстов в сети Интернет. Чуть менее известные, но тоже популярные Марта Кетро, Саша Чубарьян вошли в мир "бумажной" литературы благодаря своим публикациям в сети. Таких взаимодействий и взаимообогащений двух сред множество. И свидетельствуют они о небывалом оживлении литературного процесса в свете новых возможностей, пришедших с сетью Интернет.
Да, возможности Интернета литературой сейчас используются несколько иначе, чем ожидалось. "Сетевая литература" не стала особым видом искусства, не впитала в "Книгу книг" все написанное ранее человеком, не создала даже уникальных выразительных средств. Заслуга такой все еще фантастической и такой уже обыденной "невидимой сети" в том, что привычное нам пространство литературы оказалось значительно расширенным, и это дало литературе место для того, чтобы расправить все более стесняемые коммерциализацией, требованиями рынка, политкорректностью и прочими явлениями современности крылья.
ЛИТЕРАТУРА
1. От книги до Интернета: Журналистика и литература на рубеже нового тысячелетия / Отв. ред.: Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова. М.: МГУ, 2000. 256 с.
2. Общество и книга: от Гутенберга до Интернета / Общ. ред. А.П. Королевой. М.: Традиция, 2000. 279 с.
3. Генис А. Книга книг. Комментарий к одному изобретению // Иностранная литература. 1999. № 10. С. 116-168.
4. Зарипова А. "Сетература" становится популярней обычных книг // Российская газета. 2011.06.03. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2011/06/03/seteratura.html.
5. Янс Г. Дорогу великой русской сетературе // Московский комсомолец. 2011.07.26. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mk.ru/culture/article/2011/07/26/608994-dorogu-velikoy-russkoy-seterature.html.
6. Современная русская литература конца XX - начала XXI века // Под ред. С.И. Тиминой. М.: Изд. центр "Академия", 2011. 382 с. С. 260.
7. Лейбов Р., Манин Д. Роман // Tartu ülikool. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cs.ut. ee/~roman_l/hyperfiction/.
8. Горбачев А. "Роман" Романа Лейбова и введение в гипертекст // Афиша. [Электронный ресурс]. URL: http://internet.afisha.ru/roman/.
9. Сетевая словесность. [Электронный ресурс]. URL: http://www.netslova.ru/.
10. Чупринин С. Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям. М.: Время, 2007. 768 с.
11. Одоевский В. Ф. Повести и рассказы. М.: ГИХЛ, 1959. 494 с.
12. Лем С. Магелланово облако. М.: АСТ, 2009. 446 с.
13. Конрадова Н. О графомании в сети // Новый мир. 2003. № 8. [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2003/8/wwk.html.
14. Бондаренко М. Текущий литературный процесс как объект литературоведения // НЛО. 2003. № 62. [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/62/bond.html.
11 февраля 2014 г.
