CC BY
31
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 5
Серебряный век русской поэзии. Книга первая. Модернизм: символизм, акмеизм. Предшественники, основоположники, эпигоны. Антология / Составитель Сергей Хангулян. 2-е изд., доп. М.: АНО «РИД "Новая газета"», 2009. 528 с.
Будет ли книга вторая, посвященная, как можно предполагать, в основном авангардизму, неизвестно: составитель первой, он же автор вступительной статьи, биографических очерков с библиографией и художественный оформитель издания, после истребления русистики в Грузии перебрался без определенных перспектив из Тбилиси в Атланту (США). В аннотации к вышедшей книге сообщается, что он «защитил диссертацию на тему "Античность в поэтическом творчестве Валерия Брюсова", долгие годы являлся доцентом кафедры истории русской литературы ТГУ, читал различные литературоведческие курсы, в том числе <...> по истории и теории сонета» (с. 2). Все это чувствуется в антологии. С.А. Хангулян с античной непосредственностью перепечатывает, например, некоторые из «Эротических сонетов» Абрама Эфроса, в том числе «Давно влекомый отроком крылатым ...» (т.е. Амуром), написанный высоким стилем в неподходящее время — годы гражданской войны (1918-1921) — и уместный скорее в определенных «специализированных» изданиях: «<.. .>Средь гробового, косного полона // Мне будет сниться ласковое лоно, // Разверстое во сретенье моё» (с. 486); вообще к сонетам, конечно, характерным для Серебряного века1, в книге проявляется повышенное внимание2; по кратким, но очень емким биографическим справкам видно, где готовилось осуществленное в Москве издание: Д.С. Мережковский «был женат на поэтессе Зинаиде Гиппиус, с которой познакомился в Грузии, на водах в Боржоми (венчание и свадьба состоялись в Тифлисе в церкви Михаила Архангела в 1889 г.) и с которой прожил 52 года» (с. 25); К.Д. Бальмонт «посещает Грузию, влюбляется в грузинскую девушку Тамару Канчели (погибла в 1917 г.), посвящает ей ряд стихотворений <...>. В Тифлисе принимается за изучение грузинского языка. Как результат интереса к грузинской культуре появляется полный перевод на русский язык поэмы Шота Руставели — в оригинальной версии Бальмонта — «Носящий бар-
1 Сонет серебряного века. Русский сонет конца ХХ — начала ХХ века / Сост., вступ. ст. и коммент. О.И. Федотова. М., 1990 (переиздано в 2005 г.).
2 С.А. Хангулян — ученик страстного «сонетиста» К.С. Герасимова, составившего сборник: Гармония противоположностей. Аспекты теории и истории сонета. Тбилиси, 1985.
сову шкуру», <.. .> одобренный П. Яшвили, Т. Табидзе и Н. Марром» (с. 95-96); Ю.Н. Верховский «переводил поэтов западноевропейского Возрождения <...>, А. Мицкевича, грузинских поэтов» (с. 226); Е.Ю. Кузьмина-Караваева последних как будто не переводила, зато «со вторым мужем, писателем Д. Скобцовым, в 1920 г. через Грузию (в Тифлисе у нее рождается сын) и Турцию перебирается в Европу» (с. 368). Довольно часто сменявшиеся жены, мужья, главные любовницы и любовники (в том числе однополые) поэтов их биографом не забыты: все-таки вдохновители.
Антологий поэзии Серебряного века немало. Лучшей среди них остается вышедшая под редакцией М.Л. Гаспарова (он же автор вступительной статьи) и И.В. Корецкой3. Однако выпущенная С.А. Хангуляном и на ее фоне не потеряется. В той было представлено 148 поэтов, но некоторые — одним-единственным стихотворением; у Хангуляна поэтов всего 56, но это ведь только символисты и акмеисты с предшественниками, «эпигонами» и примыкающими, никаких футуристов и близких к ним, никаких крестьянских, пролетарских и революционно-разночинных поэтов, автор сопровождающих текстов один, а не 16, как в «гаспаровской» антологии, что делает книгу более цельной. Та была разделена на три части по хронологическому принципу — просто по десятилетиям (1890-е, 1900-е, 1910-е гг.) и внутри них на никак не обозначенные, кроме римских цифр, подразделы (их всего 12), иногда очень маленькие (под номером II оказался один Спиридон Дрожжин), а иногда включающие 23, 24, 29 поэтов (подразделы IX, VI, XII), причем старшие и младшие символисты объединены с «примыкавшими» И. Анненским, М. Волошиным, Черубиной де Габриак и др. (подраздел V), а в самый большой заключительный подраздел сведены едва ли не все не поддающиеся систематизации от Саши Черного до М. Цветаевой, включая Тэффи, М. Шагинян, Г. Шенгели, И. Эренбурга, Л. Рейснер и др.
Антология С.А. Хангуляна никак не структурирована, что соответствует современной тенденции в науке, когда довольно новое понятие «постсимволизм», объединяющее полярные акмеизм и футуризм, все больше закрепляется и Серебряный век все больше предстает как единая литературная эпоха4. С.А. Хангулян только старается придерживаться хронологии. Во вступительной статье он выделяет четыре поколения поэтов Серебряного века, «которые условно можно назвать брюсовским ("старшие" символисты), блоковским ("младосимволисты"), гумилевским (акмеисты и их последователи)
3 Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. М., 1993.
4 См.: ЭдкиндЕ. Единство «серебряного века» // Эдкинд Е. Там, внутри. О русской поэзии ХХ века. Очерки. СПб., 1997. С. 9-24; Келдыш В.А. Литература «серебряного века» как сложная целостность // Келдыш В.А. О «серебряном веке» русской литературы: Общие закономерности. Проблемы прозы. М., 2010. С. 9-77.
и пастернаковским (сочетание элементов авангардизма с умеренной модернистской традицией в различных пропорциях)» (с. 5). Вместе с тем единство литературной эпохи отнюдь не исключает ее редкостного разнообразия. «Почти одновременное появление на литературной арене этих поэтов, более или менее равных по калибру своего таланта, но столь различных по стилю и приверженности к определенным эстетическим платформам (реалистического, модернистского и авангардистского толка) на одном временном отрезке — явление столь же загадочное, как и появление блестящей плеяды русских романтиков в пушкинскую пору» (там же).
«Поверх» поколений выстроена оригинальная периодизация русского модернизма5. Он делится на пять этапов. Первый — «с 1892 (появление книги Мережковского "Символы" и его лекции "О причинах упадка и новых течениях в современной литературе") по 1900 год (включая публикацию Брюсовым книги стихов "Tertia Vigilia"). Это было время становления модернистской поэтики <...>. Второй период — 1900-1904 гг. <...>, до выхода в свет в январе 1904 г. первого символистского журнала "Весы" <...>. Это было время расцвета творчества "старших " символистов <...>. Третий период — с 1904 по 1909 год — ознаменовался укреплением позиций "младших", прикладывавших множество усилий для "исправления" символизма. <...> Четвертый период, с 1909 по 1911 год, отражает очередную растерянность и "старших", и "младших" символистов <...>. Период этот начинается выходом в свет первого номера журнала "Аполлон" (октябрь 1909 г.) и заканчивается первым заседанием "Цеха поэтов" (октябрь 1911 г.)» (с. 9), которое «было одновременно и началом пятого, последнего периода в истории русского модернизма, длившегося почти 10 лет: с 1911 по 1921 год включительно (когда один из основателей акмеизма был расстрелян, а второй окончательно "подался" в большевики)» (с. 9-10). В биографической заметке о К.М. Фофанове содержится дополнение к периодизации: «Период истории русской литературы от смерти С. Надсона (1887) до появления брюсовских сборников "Русские символисты" (1895) иногда называют "фофановским" (П. Перцов)» (с. 20). Во вступительной статье подключен и мировой культурный контекст, например, сказано, что «творчество Федора Сологуба может рассматриваться как своеобразная интродукция к европейскому экзистенциализму» и что «Брюсов зачислял в символисты и Вергилия, и Данте, и Пушкина, и Лермонтова, и Тютчева.» (с. 7, 9).
5 Издаваемая ИМЛИ РАН «Летопись литературных событий в России конца XIX — начала ХХ в. (1891 — октябрь 1917)» (вып. 1-2002, вып. 3 — 2005, вып. 2, ч. 2 — 2009) без какой-либо мотивировки выделяет тома по датам 1891-1900, 1905-1907 и 1911 — октябрь 1917. Значит, еще не вышедшие 1-я и 3-я части выпуска 2 должны охватить 1901-1904 и 1908-1910 гг.
Биографические заметки выстроены определенно под влиянием, пусть не оговоренным, «Справки об авторах (не энциклопедической)» в стиховедческой хрестоматии М.Л. Гаспарова, который стремился в ней «только к одному: чтобы все эти многочисленные имена не остались для читателей безликими, чтобы каждый автор по возможности выделялся какой-нибудь чертой творчества, поведения, характера»6. Гаспаровские персоналии более лаконичны и анекдотичны, но и у С.А. Хангуляна наряду с основными нередки сведения, которые обычно в кратких справках опускаются. Например, Поликсена Соловьева «после неудачно проведенной операции скончалась в Москве <...>» (с. 51). В.Я. Брюсов «в 1897 г. женился на чешке Иоанне (Жанне) Рунт, за год до этого приглашенной в семью Брюсовых на работу в качестве гувернантки» (с. 63). Александр Добролюбов, «увлекаясь магией, оккультизмом и курением опиума, проповедовал в университетской среде эстетику суицида. Будучи объявлен причиной нескольких самоубийств, вынужден оставить учебу (1898)» (с. 80). Псевдоним И.И. Ореуса (из обрусевших шведов) — Коневский — «восходит к названию острова Коневец — Копошаап — на Ладожском озере, где располагался знаменитый Коневецкий Рождественский мужской монастырь» (с. 84). С.М. Соловьев «окончил Троице-Сергиевскую духовную академию, но после смерти дочери и разрыва с женой (1923) принимает католичество (в 1926 г. рукоположен в вице-экзархи греко-католической церкви). <.. .> Арестован ГПУ в 1931 г. (за пастырскую деятельность) <...>» (с. 208). Из трех мужей И.В. Одоевцевой первый отмечен лишь фамилией (Попов); естественно, сказано о Георгии Иванове, но не забыт и третий: «В 1977 г. в возрасте 82 лет выходит в Париже замуж за писателя и литературного критика Якова Горбова (ум. в 1981 г.)». И вдобавок о конце жизни поэтессы: «В апреле 1987 г. после 65 лет эмиграции вернулась в Петербург по приглашению Ленинградского отделения Союза писателей СССР, получила квартиру в старинном доме на углу Невского и Большой Морской» (с. 396).
Подборки стихотворений Серебряного века в антологии в целом очень удачны, лишь неуклюжий юношеский опыт Гумилева, которым он дебютировал в печати, явно включен по причине обстоятельств этого дебюта: «<...>в газете "Тифлисский листок" за 8 сентября 1902 г. было опубликовано стихотворение "Я в лес бежал из городов..."» (с. 259). Хотя рамки Серебряного века четко ограничены во введении 1921 годом, составитель с полным правом перепечатал ряд произведений поэтов, сформированных Серебряным веком, более позднего времени, иногда гораздо более позднего. Понятно, что у Мандельштама он отобрал стихотворения «Ветер нам утешенье
6 Гаспаров М.Л. Русский стих начала ХХ века в комментариях. М., 2001. С. 270.
принес.» и «Век» (1920-е гг.), «Петербург (Ленинград)», «Куда как страшно нам с тобой.», «За гремучую доблесть грядущих веков.», «Мы живем, под собою не чуя страны.», «Пусти меня, отдай меня, Воронеж.», «Это какая улица?...» и «Лишив меня морей, разлива и разлета.» (1930-е), у Ахматовой — «Муза» и «Кавказское» (1920-е), отрывки из «Реквиема» (1930-е), «Клеопатра» (1940), «Приморский сонет» (1958), два четверостишия из цикла «Бег времени» и «Все ушли и никто не вернулся.» (начало 1960-х). Но и у рано исписавшегося С.М. Гордецкого он нашел четыре приличных стихотворения 1926, 1945 и 1955 гг., а у М.А. Зенкевича, почти выпавшего из поэзии,— три 1926, 1940 и 1941 гг. Вот у В.Ф. Ходасевича и особенно Г.В. Иванова, умершего в 1958 г., можно было подобрать и побольше стихотворений эмигрантских лет, чем вошло в антологию.
В ней есть недосмотры и кое-какие ошибки. Например, сказано, что пятая книга стихов Ходасевича «Европейская ночь», «написанная в течение 1923 г., осталась в машинописи и вошла в состав "Стихотворений", изданных в Большой серии "Библиотеки поэта" в 1989 г.» (с. 373). На самом деле задолго до издания «Библиотеки поэта» «Европейская ночь», формировавшаяся с 1922 по 1927 г., вошла в состав парижского «Собрания стихов» Ходасевича (1927). Неверно, что Гумилев на войне «дважды награждался Георгиевским крестом» «одновременно с повышением в чине» (с. 260): два солдатских Георгиевских креста он получил в качестве вольноопределяющегося, а после производства в прапорщики был награжден уже офицерским орденом Станислава 3-й степени. Неясно, почему «Алтарь Победы» в заметке о Брюсове назван романом, а «Огненный ангел» — повестью (с. 63), почему София Парнок «похоронена на немецком (правильнее — Немецком, а вполне точно — Введенском. — С.К.) кладбище в Лефортове (Москва)» (с. 475), между тем как погребенный на этом же кладбище Леонид Гроссман просто «скончался и похоронен в Москве» (с. 487). Известное петербургское кладбище называется Волковым, а не Волковским (с. 246). Стихотворение Блока «Река раскинулась. Течет, грустит лениво.» лучше было дать не под рубрикой «Из отдела "Родина" (1907-1916)» (с. 179), а с пометой «Из цикла "На поле Куликовом" (1908)». В стихах Ахматовой «Буду я, как стрелецкие женки, // Под кремлевскими башнями выть» (из «Реквиема») С.А. Хангулян почему-то предложил вариант со «стенами» (с. 295). На с. 7 про статью С.С. Аверинцева «Вячеслав Иванов» в сноске говорится только: «В кн.: Вячеслав Иванов. Стихотворения» — без каких-либо выходных данных. Относительно Вл. Соловьева отмечено в общей форме: «Выступал как автор шуточных стихотворений и остроумных пародий» (с. 14),— но не уточнено, что печатаемое на с. 19 стихотворение «На небесах горят паникадила.» является пародией на декадентские стихи старших символистов. С.А. Хангулян
не замечает опечаток в датах. Так, родившийся в 1873 г. А.А. Кур-синский7, оказывается, «с 1986 по 1898 г. служит в звании поручика в армии <...>» (с. 89), а Н.М. Минский (1855-1937), на год омоложенный Хангуляном (родился якобы в 1856 г.), «скончался в Париже в возрасте 52 лет» (с. 43) — на самом деле, конечно, 82-х. Вообще-то стиховеды должны уметь считать.
Тем не менее перед нами все-таки интересное и полезное издание. Хотелось бы, чтобы оно было завершено.
С.И. Кормилов
Сведения об авторе: Кормилов Сергей Иванович, докт. филол. наук, проф. кафедры истории русской литературы ХХ века филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: profkormilov@mail.ru
7 В антологии М.Л. Гаспарова и И.В. Корецкой он отсутствует.
