CC BY
46
УДК 930.2
СЕРБСКИЕ МОТИВЫ В ТВОРЧЕСТВЕ А.С. ПУШКИНА.
ПУШКИН - «ГРАНИТНЫЙ ОРЕЛ» НАД ИЗГОЛОВЬЕМ НЕГОША
И. А. Батакович, О. А. Масалова*
omasalova@mail.ru
Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия
Аннотация. Статья посвящена поиску «поэтических параллелей» в творчестве русского поэта А.С. Пушкина и черногорского владыки-поэта П.П. Негоша. Авторы рассматривают поэзии двух гениальных поэтов эпохи 19 века на основе культурологического анализа. В статье представлен анализ практики поэтического перевода Петра Негоша и влияние русской поэзии на сербскую, представлены параллели в творчестве российского и сербского поэтов.
Ключевые слова: поэт, А.С. Пушкин, П.П. Негош, Россия, Черногория, поэзия, параллели в творчестве поэтов, литературный памятник, «Горный венец»
Актуальность данного исследования обосновывается интересом и обращением всего мирового сообщества к творчеству А.С. Пушкина как к эталону всемирной поэзии. Современником Пушкина является Петр II Петрович Негош - правитель Черногории в 1830-1851 годах, митрополит Черногорско-Приморской епархии Сербской Православной Церкви, государственный деятель, реформатор и выдающийся поэт сербской литературы в поэзии которого можно увидеть параллели с творчеством российского поэта.
Политические отношения и культурные контакты между Россией и Черногорией известны миру еще с начала XVIII века, особую роль тогда сыграли русско-турецкие войны. В 1711 году к владыке Данило Шепчевичу Негошу, основателю правящей династии Негошей, прибыли российские послы с обращением от русского царя Петра I, в котором он призывал Черногорию объединиться в борьбе против Османской империи. Данное предложение было принято черногорцами с огромным воодушевлением и стало отправной точкой не только для объединения балканских народов против Османского ига под предводительством черногорских владык (на тот момент в Черногории была теократич-ная форма правления с элементами родового строя, изменилось это лишь в середине XIX века, когда в 1852 году Данило I Петрович принял титул князя, разделив тем самым гражданскую и духовную власть), но так же направило их на путь ведущий к становлению собственной государственности. Именно с XVIII века Россия получает статус покровительницы Балкан и Черногории в частности. Истории государств до сих пор тесно переплетены между собой. Несомненно, религия была главным определяющим фактором закономерного развития двух стран. И многие современные слависты посредством изучения прошлого славянских народов стараются прийти «к пониманию закономерностей в хаотичном мире окружающей нас культурной реальности» [2].
Но, интересно заметить, что поэтические контакты между Россией и Черногорией наладились много позднее политических. Начало XIX века было временем национального подъема, на фоне становления политической самостоятельности, подобно костру, полыхали освободительные движения. Среди славян появился интерес к собственному прошлому, обострилась историческая память, поднялись вопросы о судьбе славян в целом. Появляются систематические издания сборников народных песен и сказаний в оригинале и переводе. Темы освободительной борьбы и героического прошлого стали центральными в творчестве черногорских писателей, композиторов и художников.
Именно это привлекло внимание самого известного декабриста в истории - Александра Сергеевича Пушкина. Впервые с сербами он столкнулся в Бессарабии, когда
в 1820 году по распоряжению Императора поэта сослали в Кишинев. Незадолго до этого после неудачной попытки проведения революции 1813 года туда же отправились многочисленные беженцы из Сербии и Черногории, среди которых был сам лидер восстания - Карагеоргий (Кара^ор^е) со своей семьей и остальными предводителями. Юного Пушкина не просто заинтересовала история повстанцев, она вдохновила его на создание ряда произведений посвященных, не только Карагеоргию и членам его семьи (например: одно из самых известных стихотворений 1820 года «Дочери Карагеоргия»), но и, как он сам их называл, «западным славянам» (к числу которых Пушкин относил всех славян живущих на Балканском полуострове, или, иначе говоря, на западе относительно России). «Внимание Александра Сергеевича привлекали сербские писатели, сербская литература, сербский фольклор, он учит сербский язык, переводил с него и пользовался сербскими источниками, занимаясь исследованиями и работая над своими произведениями» [6]. Интерес этот. Конечно, был вызван не только схожестью стремлений Пушкина и «западных славян» к свободе, но и семейным прошлым поэта связанным с личностью сербского писателя Саввы Владиславича-Рагузинского. «Владиславич вошел в историю петровской России как покровитель прадеда Пушкина - Абрама Петровича Ганнибала, которого он подарил царю, поступая на русскую дипломатическую службу. Позднее, когда русский посол Владиславич отправился в Китай, то во главе отряда, обеспечивавшего безопасность русской миссии, он поставил Абрама Петровича Ганибала, теперь уже русского офицера, получившего образование во Франции» [6].
Однако известно, что диалог Пушкина с сербскими переселенцами, имел не только личностные интересы, но и общеполитические, а так же литературное и культурное значение. В Кишиневе он знакомится с одним из самых известных поэтов классицизма, ученым и профессором Харьковского университета - Анастасием Стойковичем, знаменитого тем, что его перу принадлежит перевод Нового Завета на сербский язык (один экземпляр которого пополнил библиотеку Пушкина). Так же в Бессарабии, но уже в другом городе - Одессе, юный поэт знакомится с трудами сербского эрудита, историка и писателя Захарие Орфелина, которые оставили значительный след в творчестве Пушкина. Так, например, монументальный труд посвященный истории России, в котором подробнейшим образом описывались события смуты, позже лег в основу драмы «Борис Годунов». Но и тут не обошлось без темной истории прошлого семьи поэта: по некоторым источникам в 1697 году предок Александра Сергеевича - Федор Пушкин организовал заговор против самодержавца Руси. Однако Орфелин ссылаясь на сведения добытых в архиве материалов и, главным образом, располагая свидетельствами Александра Гордона о том, что «лично жена Пушкина (подразумевается конечно же Федор) в тот же вечер раскрыла государю заговор», оправдал предков поэта и пролил свет на эту запутанную историю.
Стоит так же отметить, что помимо творчества сербских писателей на дальнейшую поэтическую судьбу Пушкина так же повлиял фольклор «западных славян», а в частности национальные песни, которые ему пели повстанцы и которые позже он сам нашел в сборнике Вука Караджича. Именно они подтолкнули Александра Сергеевича на создание цикла «Песни западных славян». Однако в основу данного цикла легла мастерская подделка французского писателя П. Мариме. Это было некое подобие, подражание сербскому фольклору. Конечно, Пушкин узнал, что труд, на который он опирался, был одной из самых успешных мистификаций, но не остановился и издал цикл песен. Спасла поэта его глубочайшая заинтересованность в культуре сербов, именно благодаря его познаниям в их историческом прошлом, их традиций и бесспорному таланту Александра Сергеевича, цикл «Песни западных славян» имел успех.
Из всего выше написанного следует, что знакомство с сербами и их культурой нанесло неизгладимый след на все дальнейшее творчество великого русского поэта А.С. Пушкина. Вдохновленный повстанческими настроениями и борьбой «западных славян» за
свободу, юный поэт с еще более яркой страстью обратился к вольнолюбивым надеждам декабристов. Однако культурное влияние никогда не бывает односторонним, поэтому уже в первой половине XIX века к поэзии Пушкина обращаются целый ряд славянских авторов. Среди которых один из самых известных его почитателей - Владыка Черногории Петр II Петрович Негош. Которого позже назовут черногорским Пушкиным.
Благодаря Негошу, выдающемуся поэту сербской литературы, правителю Черногории в 1830-1851 годах, митрополиту Черногорско-Приморской епархии Сербской Православной Церкви, государственному деятелю, реформатору, черногорцы узнали о поэзии и судьбе Пушкина у себя на родине. Познакомившись с ней (поэзией) в подлиннике, современники владыки убедились в том, что не только темы освободительной борьбы, но и язык Александра Сергеевича был очень близок им. Конечно, факт популяризации творчества Пушкина объяснялся не только личностными предпочтениями Негоша, но и политикой просвещения проводимой власть имеющими предводителями Черногории. Владыки XIX века внесли огромнейший вклад не только в культуру Черногории, но и способствовали просвещению простых жителей государства. Если Петр I Святой Негош был заинтересован в укреплении православия и духовности населения, то Петр II Петрович Негош, находясь в постоянном общении с людьми, занимавшимися литературой, первым обратился к образованию и просветлению своего народа [1]. Так, по его указу в 1834 году в Цетине, в бывших комнатах Владыки, была устроена первая школа, где преподавались сербская грамматика, священная история, арифметика и писание [1]. После нее открылись еще несколько школ в округе, а так же начала формироваться практика отправки молодых людей в другие государства для дальнейшего обучения в университетах (естественно, девушки не попадали под эту программу, так как женское образование появилось в Черногории лишь в конце XIX века и было тесно связано с деятельностью Софьи Петровны Мертвого способствовавшей его становлению. С 1888 по 1913 г. она возглавляла Мариинский женский институт в Цетинье, открытый на деньги российских императриц. В Мариинском институте под руководством С.П. Мертваго сложилась передовая демократическая система воспитания девушек. Выпускницы института стали первыми образованными женщинами Черногории, готовыми в свою очередь заниматься просвещением своего народа. К сожалению, политические конфликты и интриги привели к закрытию института, но добрая память о нем живет в Черногории и сегодня). Помимо этого вновь запускается работа Цетинской типографии, начинают издаваться учебники, художественная, духовная и научная литература. В 1835 году в свет выходит первый номер литературно-просветительного альманаха «Горлица»; печатаются собрания фольклора и песен Вука Караджича, а так же первые сборники стихов Негоша: «Лекарство от турецкой ярости» и «Пустынник Цетинский». Именно в период правления Петра II Петровича Негоша Черногория принимает облик светского государства, это последняя эпоха правления владыки, объединяющим в себе духовную и светскую власть. Что же стало причиной проведения таких смелых реформ? По мнению авторов статьи, на принятие решения проведения столь яркой политики просвещения Владыку подтолкнули его достаточно частые и долгосрочные визиты в Российскую Империю. Ведь именно в ней он видел идеал монархического государства. Русский классицизм оказал сильнейшее влияние на ранее творчество поэта, в котором помимо прочего явно видно подражание стилистике торжественных од XVШ века. Однако уже в ранней поэзии Негоша во многом предопределяются основные темы его дальнейшего творческого пути, так например: «стихотворение «Черногорец ко Всемогущему Богу» открывает религиозно-философскую тему, а «Черногорец, плененный вилой» - обращено к истории» [3].
Но стоит заметить, что в то время Россия так же переживала общеславянский подъем, в следствии которого появилось огромное количество исследований посвященных истории, культуре и этнографии славян. Помимо этого, в XIX веке начинает становление такая дисциплина как историография и исследователи всех стран Европы начинают
не только интересоваться культурой и народами других государств, но и отправляются в, так называемые, этнографические экспедиции. Одним из первых российских ученых, который отправился исследовать культурные практики южных славян в Черногории был русский историк славянофил и юрист, член-корреспондент Императорской академии наук - Александр Николаевич Попов, который по возвращении в Российскую Империю опираясь на свой путевой дневник создал труд «Путешествие в Черногорию» [10]. После, уже в конце XIX века свое внимание на Черногорские земли обратил казанский славист, профессор и церковный деятель - Александров Александр Иванович, он посвятил множество трудов самым разным сферам жизни черногорского общества, в том числе литературе и творчеству Николы I Петровича (« История развития духовной жизни Черной Горы и князь-поэт Николай 1»[1]). Однако самым крупным исследователем Черногории являлся почётный член Академии наук и Академии художеств - Ровинский Павел Аполлонович, который посвятил 2 тома [11, 12]. Сборника русского языка и словесности Императорской Академии наук истории, географии, флоре и фауне, этнографии, археологии и культуре Черногории, в частности повседневной.
Благодаря радушию и гостеприимству Петра II Негоша множество исследователей долгое время жили и писали свои труды на территории Черногории. Однако владыка не только популяризировал науку, но и способствовал становлению литературного сербского языка, так же как в свое время Пушкин дал начало русскому литературному слову. В творчестве поэтов завершается процесс формирования национального самосознания русской и сербской литературы. Петр II вошел в историю как один из лучших поэтов Черногории Нового времени. Своими произведениями он преобразовывал и перевоспитывал свой народ в смысле смягчения нравов и приучения его к правильной государственной жизни, в смысле поднятия в нем гуманности и культуры.
В 1836 году Негош вновь планирует поездку в Российскую империю, но из-за вынесенных ему обвинений и по ряду различных причин Владыку не пустили в Санкт-Петербург (российская власть была недовольна деятельностью вице-консула Иеремия Гагича относительно вопроса Боснии и Герцеговины, однако как оказалось после: владыку оклеветали) и по дороге принудили остановиться в Пскове. Однако данное обстоятельство не долго печалило Петра II, так как почти сразу он узнал о том, что место в котором он находится практически дышало Пушкиным. В Пскове Негош оказался вскоре после похорон Александра Сергеевича и провел там 80 дней. По словам Н.Мартиновича: «Хотя его пребывание в Пскове было принудительным, оно не было неприятным... Он нашел там общий язык с почитателями А.С. Пушкина, дух великого поэта вдохновил его на новые сочинения в поэзии и государственной деятельности» [4]. Правитель Черногории имел достаточно тесные связи с городским губернатором Пещуровым, с которым продолжал поддерживать дружеские отношения и после своего возвращения на родину. Пещуров же в свою очередь являлся знакомым Пушкина и вполне возможно, что он мог рассказать Негошу о тайных похоронах великого русского поэта. Но присутствовал ли на них Владыка доподлинно не известно. Так например, сербский поэт Зоран Костич утверждает: «Мало кому известен факт, что Негош присутствовал при смерти Пушкина. Он был в гостях у царя Николая I и узнал, что поэт умирает. Император не мог отказать гостю в его просьбе проститься с собратом. Негош был в доме на Мойке и отслужил панихиду по убиенному». Столь опрометчивое суждение было опровергнуто Ристо Дра-гичевичем в статье 1948 года «Негош не мог видеть мертвого Пушкина» («№егош нще могао вид|ети мртвог Пушкина») и подтверждено другими исследователями. Например, Мартинович отмечал: «Драгичевич, сопоставив конкретные даты, заключил, что Негош не мог в 1837 году, будучи в Пскове, видеть мертвого Пушкина, так как приехал туда через несколько дней после похорон, что, в свою очередь, подтверждается архивными данными, касающимися пребывания Негоша в Пскове». Однако, Петр II посещал могилу поэта и, по некоторым источникам, имея духовный сан митрополита, сам служил пани-
хиду по Пушкину в сороковой день после его смерти. Через 8 лет в 1845 г. в сборнике народных песен «Сербское зеркало» на первой странице Негош опубликовал стихотворение «Тени Пушкина», в котором он воспевал величайшего писателя и поэта. Но это было не единственное стихотворение посвященное гению Александра Сергеевича, после последовали: «Кто это там на высокой горе» («Ко ]е оно на високом брду»), «Мысль» («Мисао»), «Трое вас наедине - друг на друга не смотрите» («Троица вас насамо, jедан другог не гледа») и «Бранко Радичевичу» («Бранку РадичевиЬу»).
Однако для поиска «поэтических параллелей» автор статьи избрал более фундаментальный труд черногорского поэта, а именно творение, которое по словам А.И. Александрова является монументальным явлением в сербской литературе, в котором воспеты не только события, а в первую очередь народная душа, не только героизм и гордость свободного народа, а самые задушевные его мысли и стремления [1]. Любимейшее детище Негоша - «Горный венец». В котором в пафосно-эпической стихотворной форме повествуется об одном из самых значимых событии в истории Черногории - о, так называемом, «Рождественском вечере» (Бадньи вече), когда были истреблены и изгнаны из пределов Черногории все турки и потурчане. Точная дата этого события не определена. Однако сам Негош относил его на последние годы XVII века, хотя по некоторым источникам данное событие датируется началом XVIII века. Сюжет поэмы достаточно близок к реальным событиям, когда Черногории, последней независимой от Османской империи земле, грозила гибель. Когда перед черногорским народом стоял выбор: или преклониться их власти и потерять независимость, или же восстать против турок и спасти не только свою землю и свой народ, но и свою религию. Конечно же гордые свободолюбивые черногорцы избрали путь войны. Они не просто выстояли, они выиграли и расширили свои территории. Почти все герои поэмы были реальными людьми, Него взял их из истории или из народных рассказов. Среди них: владыка Данила, Вук Мичунович, Вук Мандушич, братья Мартиновичи, Вук Томанович, сердар Янко Джурашкович и другие. Однако главным действующим лицом в «Горном венце» является народ. Поэтому не владыка Данила, а сам черногорский народ в критический час истории принимает решение и, не колеблясь, поступает так, как ему подсказывает сердце. Последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, является похоронный плач и самоубийство сестры убитого турками Батрича. Гроза, разразившаяся над головами изменников родины - по-турчан, изображена как единодушный приговор всего черногорского народа. Если бы Негош поступил иначе и сделал главным действующим лицом суда над потурчанами владыку Данилу, то патриотический пафос поэмы был бы ослаблен. Народ явился бы послушным исполнителем воли правителя. В поэме Негоша получается наоборот - не владыка ведет народ, а народ ставит его перед совершенным без воли господаря действием. Каждая песня буквально преисполнена народным патриотизмом. Так, например, в самом начале поэмы Петр II напоминает о гибели сербской свободы на Косовском поле, после воспевает славную битву против турок на реке Чермнице; героев-юнаков, защищавших Цетинье и славно павших на горе Вертиельке; победу черногорцев под Нови Градом, и, наконец, полностью все заключение Негош славит юнаков, освободивших Черногорию от турецкого засилья.
Многие исследователи и литературоведы сближают «Горный венец» с общеизвестной драмой А.С. Пушкина «Борис Годунов». Ю.Д. Беляева писала по этому поводу: «Безусловно верно, то что Негош учился у Пушкина умению делать современными проблемы исторического прошлого, соединению философско-рефлекторного начала и эпического размаха, анализу «мнения народного» как основного двигателя сюжета, внутренней раскованности жанра, порвавшего с классицистическими канонами, и т.д. Перед обоими стояла задача создания «народной драмы» с актуальным историко-политическим содержанием» [5]. Однако схожесть прослеживается не только в сюжетных линиях и проблематике отношений правителя и народа, но так же в поэтическом стиле Негоша. Так же
как «Борис Годунов», «Горный венец» нашел отклик в сердцах читателей и разлетелся на афоризмы, пословицы и цитаты. Оба произведения являют собой образцы литературного языка и затрагивают практически все области повседневной культуры: историю, быт, православие, картину мира, образ жизни и мышления, отношение народа к власти и наоборот, веру, суеверия, фольклор, костюмы и так далее. Произведения Пушкина и Негоша есть скорее поучение, нежели рассказ, поэзия которая заставляет задуматься. Вопросы и проблемы поднятые в «Горном венце» и «Борисе Годунове» актуальны и по сей день. Читая их сегодня, люди находят объяснения тем событиям, которые до этого были непонятны и алогичны. Эти драмы были своего рода посланием потомкам, обращением поэтов к нам. В первой половине XIX века Негош, так же как и Пушкин, мыслил такими категориями, на таком уровне, к которому человеческая литературная мысль в начале XXI века только еще поднимается. Главный вопрос волнующий не только Александра Сергеевича и Петра II, но и большую часть их современников: на что способен народ под угрозой исчезновения? Вопрос риторичен, но актуальности не терял никогда.
Что же объединило гениев? Идей, мировоззрения, схожесть судеб? Пожалуй все вместе. Даже продолжительность жизни - про Негоша часто говорили: «умер в Пушкинском возрасте». Почему же Негош принял манеру письма Пушкина? Владыка был очень молод, когда впервые столкнулся с творчеством Пушкина. И, как всякий начинающий поэт, немеющий еще своего собственного стиля, начал подражать величайшему российскому писателю. Но позже так и не смог сойти с этой стези. Он не просто учился у Пушкина, он нашел в нем родственную душу и встретился с ним мыслями.
Для качественного анализа двух памятников литературы («Горный венец» и «Борис Годунов»), авторы статьи избрали мифологический метод исследования. Объясняется этот выбор тем, что оба произведения основаны на тех исторических событиях, которые позже стали частью фольклора и легенд. Данный метод уходит корнями в исследования Шеллинга и братьев Шлегелей, которые, в 30-е годы XIX века, утверждали, что в основе каждой культуры лежит мифология. В России он получил распространение уже в середине XIX века и связан с именами Буслаева, Афанасьева и Проппа. И по сей день является одним из востребованных методов в большей части исследований связанных с литературой и культурой в целом.
На данный момент специалисты практически всех гуманитарных дисциплин как российские, так и черногорские проводят множество исследований и издают десятки статей посвященных проблеме поиска «поэтических параллелей» в творчестве П.П. Негоша и А.С. Пушкина. И, интересно заметить, большая часть из них (статей) приурочена к празднованию в честь славянской письменности. Таким образом, посредством анализа творчества двух величайших поэтов, исследователи пытаются дойти до более глубинных идей и взаимосвязей. Найти ответы на вопрос, которым некогда задавались в XIX веке -вопрос о будущей судьбе славян. Казалось бы, как этот явно выбивающийся абзац связан с данной работой? Но именно такие работы помогли авторам выявить не только «поэтические параллели», но и «поэтические расхождения». Основное отличие кроется в том, что Петр II Петрович Негош был митрополитом, и следовательно был много религиознее Пушкина. Так например Негош рассматривает поэтический дар как знак Божественной избранности. Таким образом, по мнению поэта, Бог выделяет поэта из толпы и посред-ствам его стихов выказывает свою волю. Негош видел спасение в вере, в Боге, Пушкин же в самом человеке. Не смотря на то, что оба поэта воспевали свободу, каждый из них шел к ней по своему пути. Такие разные, но такие похожие, как и сами страны. Пушкин и Негош, Россия и Черногория.
Литература:
1. Александров А.И. Материалы и некоторые исследования по истории Черногории.- Казань.: Типолитография Императорского Университета, 1897. - 143 с.
2. Богданов К. Повседневность и мифология: исследования по семиотике фольклорной действительности. -Санкт-Петербург: Азбука, 2015. - 416 с.
3. Вуйошевич С., Карташова Т.В. Национальное искусство Черногории в контексте Культурного диалога с Россией: введение в проблему. / Вуйошевич С., Карташова Т.В. // Вестник КемГУКИ - 2016. - № 37: Литература. Литературоведение. Устное народное творчество. - С. 123-130.
4. Мартинович Н. Петр II Петрович Негош в Пскове. // Временник Пушкинской комиссии, 1966. / АН СССР. Отделение литературы и языка Пушкинской комиссии. Ленинград: Наука, 1969. - С. 59-61.
5. Никольский С.В. Литературные связи и литературный процесс: Из опыта славянских литератур. - Москва: Наука, 1986. - 349 с.
6. Павич М. Биография Белграда. - Санкт-Петербург: Амфора, 2009. - 320 с.
7. Педжович Ч.Д. Черногория в эпоху Петра I и Петра II. - Белград: ЦИД, 1981. - 402 с.
8. Петр II Петрович Негош. Горный венец. - Кралево: Слово, 1995. - 229 с.
9. Петр II Петрович Негош и Россия (Русско-черногорские отношения в 1830-1850-е гг.). Документы. - Москва: Русский фонд содействия образованию и науке, 2013. - 752 с.
10. Попов А.Н. Путешествие в Черногорию. - Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1847. - 306 с.
11. Ровинский П.А. Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Т. 45: Черногория в ее прошлом и настоящем : география - история - этнография - археология - современное положение. Т. 1. - Санкт-Петербург: типография Императорской Академии наук, 1888. - 927 с.
12. Ровинский П.А. Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук Т. 63: Черногория в ее прошлом и настоящем : география - история - этнография - археология - современное положение. Т.2, Часть 1. - Санкт-Петербург.: типография Императорской Академии наук, 1897. - 785 с.
Авторы публикации
И. А. Батакович, студент, Институт международных отношений истории и востоковедения ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»
0. А. Масалова, кандидат исторических наук, доцент, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия, omasalova@mail.ru
SERBIAN MOTIFS IN THE CREATIVITY OF A.S. PUSHKIN. PUSHKIN - IS A «GRANITE EAGLE» SOARING OVER NJEGOS
I. Batakovich, O. Masalova
Kazan Federal University
Abstract. The article is dedicated to the search of "poetic parallels" in the creativity of a Russian poet A.S. Pushkin and a Montenegrin lord poet P.P. Njegos. The authors considers the poetry of the two geniuses of the 19th Century on the basis of cultural analysis. The article offers an analysis of the practice of poetic translation of the works of Petar Njegos and an insight into the influence of the Russian poetry on the Serbian poetry. Parallels in the creativity of the Russian and the Serbian poets are also presented.
Keywords: poet, Pushkin, Njegos, Russia, Montenegro, poetry, parallels in creativity of poets, literary monument, «The Mountain Wreath».
References
1. Alexandrov A.I. Materials and some research on the history of Montenegro.- Kazan.: Lithographic Printing House Of Imperial University, 1897. - 143 p.
2. Bogdanov K. Everyday life and mythology: studies on semiotics of folklore reality. - St. Petersburg: ABC, 2015. -416 p.
3. Vujosevic, S., Kartashova T. V. National art of Montenegro in the context of Cultural dialogue with Russia: an introduction to the problem. / Vujosevic S., Kartashova T. V. // Bulletin Of Kemguki - 2016. - No. 37: Literature. Literary study. Oral folk art. - P. 123-130.
4. Martinovich N.S. Petr II Petrovich Negos in Pskov. // The Temporary to the Pushkin Commission,1966. / Academy of Sciences of the USSR. Separation of Literature and the Language of the Pushkin Commission. - Leningrad: ScienceA 1969. - P. 59-61.
5. Nikolskyi S.V. Literary connections and literary process: from the experience of Slavic literatures. - Moscow: Science, 1986. -349 p.
6. Pavic M. Biography Of Belgrade. - St. Petersburg: Amphora, 2009. - 320 p.
7. Pejovic C. d. Montenegro in the era of Peter I and Peter II. - Belgrade: CID, 1981. - 402 p.
8. Peter II Petrovic Njegos. Mountain crown. - Kraljevo: Word, 1995. - 229 p.
9. Peter II Petrovic Negos and Russia (Russian-Montenegrin relations in 1830-1850-ies.). Documentation. - Moscow: Russian Fund for support of science and education, 2013. - 752 p.
10. Popov A. N. A trip to Montenegro. - St. Petersburg: Printing House Of Eduard Prats, 1847. - 306 p.
11. Rovinsky PA Collection of the Department of Russian language and literature of the Imperial Academy of Sciences. Vol. 45: Montenegro in its past and present : geography - history - Ethnography - archaeology - current situation. Vol.1. - St. Petersburg: printing house of the Imperial Academy of Sciences, 1888. - 927 p.
12. P. A. Rovinsky Collection of the Department of Russian language and literature of the Imperial Academy of Sciences, V. 63: Montenegro in the past and present : geography - history - Ethnography - archaeology - the current situation. Vol. 2, Part 1. - Saint-Petersburg.: printing house of the Imperial Academy of Sciences, 1897. - 785 p.
I. Batakovich, student, Institute of International Relations, History and Oriental Studies of Kazan (Volga region) Federal University.
O. Masalova, Cand. Sci (History), Associate Professor, Kazan (Volga region) Federal University, Kazan, Russia. omasalova@mail.ru
Authors of the published work
Дата поступления 20.03.2018
