Семиотические стратегии автора в поэтическом тексте Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

О. В. Четверикова

СЕМИОТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ АВТОРА

В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ

OLGA V. CHETVERIKOVA SEMIOTICS STRATEGIES OF THE AUTHOR IN THE POETIC TEXT

В статье представлен комплексный анализ поэтических текстов Н. Гумилева и А. Ахматовой, позволяющий обнаружить функциональную однородность языковых единиц, служащих манифестации авторских смыслов и эмотивных доминант.

Ключевые слова: поэтический текст, коммуникативная модель, когнитивная структура, когнитивный признак, авторский смысл.

In article it is presented the complex analysis of N. Gumilev's and A. Akhmatova's poetic texts, allowing to detect functional homogeneity of the language units, working as a manifestation of author's senses and emotive dominants.

Keywords: poetic text, communicative model, cognitive structure, cognitive indication, author's sense.

Комплексное рассмотрение природы художественного текста, преодолевающее поаспектное, поуровневое его изучение, позволяет обнаружить целенаправленное взаимодействие языковых единиц разных уровней, выступающих в произведении в качестве средств объективации личностных смыслов автора, эмотивных доминант, благодаря чему в тексте во всей полноте реализуются и эстетические функции. В нашей работе поэтический текст рассматривается как специфическая модель мира, которую мы понимаем как эстетически и коммуникативно значимое субъективное отражение действительности сознанием автора, представленное в личностных смыслах, имеющих специальные языковые формы воплощения в тексте. Мы исходили из того, что в основе механизма выявления смысла как элементарной единицы текста лежит концепт, понимаемый нами как объемное ментальное образование динамического характера, базирующееся на перцептивно-когнитивно-аффективном познании мира индивидом и отражающее его систему представлений, знаний, мнений об определенном фрагменте действительности. Концепт же проявляется в тексте через базовую ментальную единицу — слово, которое представляет собой когнитивную структуру (КС), своего рода фрейм, способ кодирования и хранения информации, которая вводится рядом интерпретирующих её признаков, объективированных в тексте единицами языка (когнитивных признаков). При

Ольга Владимировна Четверикова

Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики его преподавания Армавирского государственного педагогического университета ► 352901, г. Армавир, ул. Р. Люксембург, 159, кафедра русского языка и методики его преподавания

этом значение слова рассматривается как динамическая структура, в которой в зависимости от смысловых стратегий автора и контекстного окружения актуализируются те или иные компоненты. Информация, вводимая посредством когнитивных признаков (КП) в речь, обусловливает связанность способа актуализации когнитивных структур с субъективным смыслом. С позиций вышесказанного рассмотрим языковые способы маркирования авторских смыслов в стихотворениях Н. Гумилева и А. Ахматовой.

В стихотворении Н. Гумилева «Она» (1911), посвященном Анне Ахматовой, реализуется коммуникативная модель с близким автору адресатом, однако грамматическое представление его местоимением 3-го лица создает оппозицию Я — она, в результате чего говорящий и адресат пространственно несколько отдалены друг от друга. Так автор создает модель сложных, неоднозначных отношений, выражающих компоненты доминантной когнитивной структуры, имеющей, несомненно, этическую, ценностную природу. В стихотворении пять катренов. Размер — ямб. Рифма перекрестная. Сфера автора маркирована личным местоимением я, притяжательным моё, глагольными формами знаю, иду. Адресат грамматически представлен местоимением она, а лексически — номинацией женщина: Я знаю женщину: молчанье,/ Усталость горькая от слов,/ Живет в таинственном мерцанье/ Ее расширенных зрачков. Пространство адресата означено некоторыми характеризующими его деталями, выполняющими функции акцентирования определенной когнитивной структуры, вводящих её когнитивных признаков и авторского смысла.

В первом катрене КС «женщина» проявлена посредством КП «молчание», КП «свет»: говорящий акцентирует внимание на таинственном мерцании глаз хранящей молчание женщины, на её «усталости горькой от слов». Автору важно выделить смысл «жизненный опыт героини», репрезентантом которого выступает оценочное прилагательное горькая. Более того, в сочетании с номинацией «слово» лексемы «усталость», «горькая» имплицитно актуализируют связь

героини со словесным творчеством и, на наш взгляд, с эмотивной доминантой этого творчества. Ритмически маркированные номинации молчанье, усталость выполняют характеризующую функцию и служат означиванию КП «тайна» в сфере лирической героини. Отметим, что КП «свет» маркирован автором речи не только лексически — номинацией мерцанье — но и фонетически: ассонансами на «светлые», «нежные» гласные [е], [о]. Ударный гласный [а], по классификации А. П. Журавлёва1 «густо-красный», «яркий», выступает репрезентантом значения «сверкать во тьме», объективирующего в тексте атмосферу не только таинственности, но и опасности. Эту же функцию выполняет и аллитерация на согласные [х]-[ч]-[с]-[т]-[ж], «страшные», «тяжелые», «темные».

Во втором катрене КС «женщина» актуализирована через КП «душа»: Её душа открыта жадно/ Лишь медной музыке стиха,/ Пред жизнью дольней и отрадной/ Высокомерна и глуха. Душа женщины вне обыденной жизни. Предикаты открыта жадно, высокомерна и глуха — средство акцентуации эмотивно-смысловых доминант: героиня понимает свое высокое предназначение, что находит подтверждение в метафорической конструкции «медная музыка стиха», которая с опорой на перцептивный модус слуха репрезентирует КС «поэтическое творчество» и выступает в качестве ее когнитивного признака. Заметим, что прилагательное медная (музыка) ассоциирует данное высказывание со славой (ср. с устойчивым сочетанием медные трубы, т. е. слава) и является маркером аналоговой КС «всеобщее признание». Ритмически выделены ключевые предикаты — высокомерна и глуха (для земной жизни): последняя строка катрена имеет только два ударных слога, что является средством смысловой актуализации. Частотны ассонансы на гласный [а] — «густо-красный», «яркий», «сильный», маркирующий в данном контексте волевой характер героини, ее желание принадлежать только поэзии, которая для неё — музыка и смысл жизни. А жизнь обыденная, простая, оставляет героиню безучастной. Частица лишь в акцентной позиции начала строки акцентирует эту мысль.

В третьем катрене КС «женщина» проявлена через КП «внешние данные», который объективирован в тексте единицами разных языковых уровней, объединенными заключенной в них семой отрицания — шаг неслышный, неторопливый; назвать нельзя ее красивой: Неслышный и неторопливый,/ Так странно плавен шаг её,/ Назвать нельзя ее красивой,/ Но в ней всё счастие моё. Отрицание приобретает в контексте положительные коннотации, что и находит свое языковое воплощение в противительной синтаксической конструкции «Но в ней всё счастие моё». Говорящий прямо объективирует свое отношение к женщине, а архаическая форма номинации счастья — «счастие» — маркирует центральное положение героини в жизни отправителя речи: Когда я жажду своеволий/ И смел и горд — я к ней иду./ Учиться мудрой сладкой боли/ В её истоме и бреду.

В четвертом катрене фиксируется пресечение в авторском сознании КС «женщина» и КС «лирический герой» через маркирование смысла «любить, несмотря на ...; вопреки». Эта женщина — смысл жизни для героя, свет; у нее он учится «мудрой сладкой боли», в ней ищет спасение. Предикат учиться ритмически выделен и выступает вместе с прилагательным мудрый знаком восхождения героя к горнему, что в пятом катрене подтверждается синтаксически: появлением словосочетания «райский огненный песок». Известно, что в некоторых традициях (например, в исламе) песок считается чистым веществом и используется для очищения2. Аллитерации на согласные [з] — «темный», «острый», [д], [м] — «светлые», «хорошие» звуки на фонетическом уровне объективируют переменчивость натуры героини, ясность и остроту ее мысли. Ассонансы на гласный [а] — «густо-красный», «сильный», — маркер духовной высоты человека, его внутренней энергии; [о] — «светлый», «нежный» — репрезентант эмотивной доминанты текста: Она светла в часы томлений/ И держит молнии в руке,/ И четки сны её, как тени/ На райском огненном песке. Заметим, что образ молнии, введенный в текст Гумилевым, — символ творческой силы. Властителями молний были, как правило, верховные боги (Зевс, Юпитер, Перун). В то же время

молния соотносится со светом и просвещением; это образ логоса, пронзающего тьму3. Таким образом, когнитивный состав сферы адресата основывается у Гумилева на базовом концепте «свет», который маркирован и лексически, и фонетически, и синтаксически: «она светла», «держит молнии в руке», «огненный песок». Отметим совпадение лексически маркированного лингвоспектра текста Гумилева (белый, желто-красный: мерцанье зрачков, светла, молнии; медный, красный: огненный) и фонетически представленного, прежде всего, ассонансами на [а]-[е]-[о].

В стихотворении А. Ахматовой «Он любил три вещи.» (1910) коммуникативная эготивно-апеллятивная модель структурирована как модель Я — Он, и авторским сознанием осуществляется поиск адекватных средств передачи специфики когнитивных отношений, реализующих данную речевую схему.

Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. ..А я была его женой.

В стихотворении два действующих лица — Он и Она. В тексте КС «лирический герой» грамматически репрезентирована местоимением он и проявлена через КП «мир героя», КП «эмоциональные реакции на окружающую действительность», объективированные в тексте через бинарную оппозицию «любил — не любил» в речевой сфере говорящего. КС «лирическая героиня» грамматически маркирована местоимением я и эмотивно акцентирована посредством КП «мир героини как его отсутствие». Когнитивные признаки актуализированной автором КС «лирический герой» проявляются в тексте посредством перечисления номинаций, маркирующих те реалии, которые имеют приоритетное значение в жизненном пространстве героя или же, наоборот, раздражают его. В именных словосочетаниях смысловой акцент падает на ритмически выделенные атрибутивные и предикативные конструкции:

ОН ЛЮБИЛ

за вечерней пенье белых павлинов стертые карты Америки

НЕ ЛЮБИЛ

когда плачут дети чая с малиной женской истерики

Буквальное восприятие словосочетаний, включающих предикат «любил», не дает основания для понимания личностного авторского смысла текста, хотя и не исключает интерпретацию. Сопоставление же их семантики позволяет выделить интегративный концепт, который интерпретирован в тексте смыслами, представленными отмеченными словосочетаниями: он любил все необычное, оригинальное, все, что находится за гранью обыденной жизни. Лирический герой — эстет, мечтатель, путешественник. Синтаксическая конструкция «любил... за вечерней пенье» — маркер смыслов «романтизм», «красота». Словосочетание «белые павлины» репрезентирует смысл «увлечение чем-то необычным, неординарным», а «стертые карты Америки» символизируют страсть к путешествиям, «к перемене мест». Обращает на себя внимание и звуковая инструментовка первых трех строк стихотворения и цветовая гамма звуков. Строки изобилуют аллитерациями на губные согласные [л], [в] — «светлые», «нежные»; [б] — «светлый, «сильный»; ассонансами на ударные [е] — «зеленый», «нежный»; [и] — «синий», «нежный», которые на фонетическом уровне маркируют КП «эмоциональные реакции на окружающую действительность» в КС «лирический герой».

Отрицание «не любил» объективирует тот факт, что герой не принимает ничего бытового, приземленного. Синтаксические конструкции чай с малиной, когда плачут дети, женская истерика — маркеры эмотивного смысла «раздражение». Все это тяготит лирического героя и мешает мечтать о необычном, манящем. Ассонансы на ударный [а] — «густо-красный», «громкий», «сильный», аллитерации на звукосочетания [гд], [ск], [ст], «темные», «грубые», «страшные», маркируют силу негативных эмоций героя, неприятие

им существующего положения вещей. Отметим, что характеристика героя находится в речевой сфере лирической героини и отражает её внутренние переживания, выполняя одновременно функцию структурирования образа автора речи. В последней строке ассонансы на гласные [а], [о] передают эмоцию страдания, отчаяния лирической героини. Ее внутреннее «я» сопротивляется обстоятельствам.

Вторая оппозиция стихотворения — противопоставление КС «лирический герой» и КС «лирическая героиня» через оппозицию КП «он и его мир» и КП «мир героини как его отсутствие», вводящих ассоциативную КС «просто жена», которая имеет синтаксический способ языкового означивания: словосочетание женская истерика (эмоциональная реакция на происходящее; нежелание мириться с данным положением вещей); противительная конструкция «А я была его женой». Героиня — жена, просто жена, хотя и ее интересы вряд ли ограничиваются чисто бытовыми проблемами. Противительный союз а — маркер эмотивной компоненты в речевой сфере героини (усталость от непонимания, от нелюбви), он направляет ассоциации читателя, помогает домыслить ситуацию с помощью ввода своих языковых маркеров. Таким образом, эмотивно-смысловая доминанта стихотворения — две сильные личности, живущие в параллельных мирах, чуждые друг другу и обреченные на расставание. Обращает на себя внимание тот факт, что глаголы в тексте имеют форму прошедшего времени: любил, не любил, была женой. Перед нами некая ретроспектива того, что было когда-то, но ушло. Несмотря на то, что тональность стихотворения кажется спокойной, ровной, чувствуется напряженность и даже некое отчаяние лирической героини. Двойная оппозиция стихотворения маркирует эмотивный смысл: наличие конфликта между героями.

Интересна рифмо-ритмическая организация стиха. Ощущается ритмическая тенденция к трехдольности, причем первая строка отягчена начальным хореическим ударением. В стихе семь строк. 1-я строка рифмуется с 4-й; 2-я с пятой; 3-я с 6-й. Седьмая строка, в которой героиня проявлена через перволичностную конструкцию,

ямбическая и вне рифмы, что также репрезентирует некую отдельность, делая более рельефным мотив разрыва, отчужденности героев. Отметим, что ударение на последнем слоге конечного слова стиха (мужская рифма) противопоставляет словоформу женой в этом отношении всем остальным конечным в строке словам, в которых рифма женская. Таким образом, все выделенные языковые репрезентанты значимы не сами по себе, а как указатели на другой, более общий смысл. Ассоциативность мышления делает возможным возникновение и передачу сложнейших эмоциональных состояний, на концептуальном уровне четко не представленных. Эта же ассоциативность помогает в интерпретации смысла текста.

Таким образом, анализ произведений Н. Гумилева и А. Ахматовой доказывает неразрывность эмотивно-смысловых, коммуникативных и обусловленных ими семиотических стратегий автора, объективирует существование единых на уровне конкретной концептосистемы принципов презентации авторским сознанием реалий действительности и самого себя.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Журавлев А. П. Звук и смысл. М.,1991. С. 74.

2 Адамчик В. В. Словарь символов и знаков. М., 2006. С. 146.

3 Там же. С. 116.

МЫ МОЖЕМ ПОМОЧЬ!

Замечательный преподаватель Санкт-Петербургского университета Екатерина Степанова попала в беду: в 2006 году в Институте гематологии и трансфузио-логии был поставлен страшный диагноз — хронический миеломоноцитарный лейкоз.

Сейчас ее состояние ухудшается. Требуется срочная операция по пересадке костного мозга. В Университетской клинике г. Майнца (Германия) есть возможность поиска донора и проведения такой операции. После консультации был сделан вывод о возможности успешного лечения Кати. Предварительная стоимость операции составляет 310 000 евро.

Катя, несмотря на свой молодой возраст (ей всего 37 лет), успела уже много сделать в профессии. В 2001 году после окончания аспирантуры она защитила кандидатскую диссертацию «Универсальное и специфическое в интонационном оформлении нейтральных и эмоционально окрашенных высказываний на неродном языке», опубликовала более 20 научных работ, читала лекции «Лингвистические основы описания РКИ» (Фонетический аспект), проводила семинарские занятия в курсе «Методика преподавания РКИ», практические занятия по русскому языку, руководила педагогической практикой, курсовыми, дипломными и магистерскими работами российских и иностранных студентов.

Катя много работала для создания учебных материалов «Восток-Запад» и учебного комплекса «Русское слово» для иностранных студентов элементарного уровня владения русским языком; разработала программу курса лекций «Лингвометодическое описание русского языка как иностранного» (фонетика) для иностранных магистров и учебную программу «Лингвистические основы описания русского языка как иностранного» (фонетика) для студентов, получающих дополнительную специализацию РКИ. В 2007 году ей было присвоено ученое звание доцента русского языка как иностранного и методики его преподавания.

Банк получателя: ОАО «Банк Санкт-Петербург» к/с № 30101810900000000790, БИК 044030790 Получатель: Степанова Екатерина Александровна № счета получателя: 40817810147001047946 Назначение платежа: благотворительная помощь на лечение