CC BY
992
СЕМИОТИКА КУЛЬТУРЫ
СЕМИОСФЕРА И СЕМИОТИКА КУЛЬТУРЫ
Галина Валентиновна ГРИНЕНКО,
академик РАЕН, почетный работник ВПО РФ, доктор философских наук, профессор Всероссийской академии внешней торговли loglingw@mail.ru
В статье рассматривается введенное Ю.М. Лотманом понятие семиосферы, оно сравнивается с понятиями биосферы и ноосферы у В.И. Вернадского. Анализируется роль языка и семиосферы в создании картины мира, а также значение для последней лжи и фантазии.
Ключевые слова: семиосфера, ноосфера, язык, картина мира, ложь, фантазия.
In article the concept entered by J.M. Lotman «semiosphere» is considered, it is compared to concepts of «biosphere» and «noosphere» at V.I.Vernadsky. The role of language and semiosphere in creation of a picture of the world, and also value for last lie and imagination is analyzed.
Key words: semiosphere, a noosphere, language, a picture of the world, lie, imagination.
Юрий Михайлович Лотман - крупнейшая фигура российской гуманитарной науки второй половины ХХ века, значение его идей признано во всем мире. Одно из его важнейших достижений состоит в том, что вместе с коллегами и учениками он создал новое научное направление - семиотику культуры, где культурные феномены анализируются как тексты (знаковые системы). Наиболее фундаментальным понятием, предложенным Ю.М. Лотманом в этой области, является понятие «семиосфера». Введено оно им было довольно поздно - в работе «Внутри мыслящих миров», впервые опубликованной в Лондоне в 1990 г., на русском языке эта книга вышла только в 1999 г.
Ю.М. Лотман не предлагает читателю строгую и точную дефиницию понятия «семиосфера», а лишь дает многочисленные разъяснения того, чем эта сфера является. При этом чаще всего звучит мысль о том, что семиосфера - семиотическое (языковое, знаковое) пространство, т.е. сфера, заполненная языками
(системами знаков), причем языками, различными по своей природе, - вербальными и невербальными, естественными и искусственными; в центре каждой се-миосферы всегда находится национальный язык, к которому «примыкают» различные специализированные языки, базирующиеся на данном национальном (диалекты и языки литературные, языки науки и техники, языки жестов, моды, ароматов и т.д.), благодаря которым происходят все формы коммуникации людей в процессе их жизнедеятельности в социальном пространстве и времени. При этом он настойчиво акцентирует внимание на том, что семиосфера - необходимая предпосылка языковой коммуникации: «Устройство, состоящее из отправителя, адресата и канала информации, само по себе еще не будет работать. Для этого оно должно быть погружено в семиотическое пространство. То есть участники коммуникации должны иметь предшествующий семиотический культурный опыт». Это семиотическое пространство есть «и результат, и условие развития культуры». Семиотические объекты выступают как своего рода «мыслящие структуры» , и именно семиосфера является генератором новых смыслов.
В многочисленных работах по семиотике, особенно по семиотике культуры, большинство авторов повторяют мысль Ю.М. Лотмана о том, что семиосфера есть область, заполненная языками. Но здесь неизбежно возникает еще и вопрос о вхождении в семиосферу речи и текстов. После того, как в начале ХХ века Ф. де Соссюр провел свое знаменитое различие между языком и речью как способом реализации языка, любая постановка вопроса о языке требует уточнения: имеется ли в виду только язык или только речь, или и то и другое? Конкретно в данном случае необходимо решить, входят ли в семиосферу, кроме языков, еще и соответствующие речи? Ведь процесс коммуникации осуществляется хотя и благодаря языку, но непосредственно - через речь. Именно в речи язык реализует свои потенции, только благодаря речи он существует. А из положительного решения данного вопроса с неизбежностью следует еще один: входят ли в семиосферу еще и тексты, порождаемые в процессе речи? В таком случае размеры семиосферы принципиально увеличиваются и меняется ее внутренняя структура: вокруг каждого языка (как невидимого идеального ядра) нарастают оболочки - речевая и текстовая. Рождаясь по законам и правилам языка, речь и текст, в свою очередь, влияют на язык, способствуя его развитию. Именно в речи осуществляется диалог между людьми, появляются новые языковые формы, соответствующие языковым правилам, находящиеся на грани допустимого языком и выходящие за пределы этой грани, которые могут как усваиваться языком, меняя его (в том числе - правила), так и отторгаться. Тем самым очень ярко проявляется характер языка как некого живого образования и «мыслящей структуры». Тексты, в свою очередь, являются «хранителями» языка, воплощая в себе языковые нормы и правила, которые только в текстах и реализуются и только по текстам могут изучаться. Тексты тоже могут вступать в диалог друг с другом (вспомним, например, что у М.М. Бахтина один из видов диалога - это диалог текстов, так называемое «чужое слово») и, таким образом, тоже могут рассматриваться как своего рода «мыслящие структуры», генерирующие новые смыслы, например, за счет вхождения в новый контекст. И, собственно, читая работы Лотмана, легко сделать вывод, что и он относит к семиосфере речь и тексты. Тем самым семиосфера оказывается очень сложным образованием - со своей структурой, «географией» и законами.
Ю.М. Лотман подробно рассмотрел ряд фундаментальных свойств семиосферы, такие как бинарность и асимметрия, неоднородность, проблему границы и многие другие. Но мы хотим здесь коснуться одного вопроса, прямо им не затронутого, но вытекающего из его постановки проблемы. Это вопрос о соотношении понятий «семиосфера», «биосфера» и «ноосфера». Лотман неоднократно указывал, что его понятие «семиосферы» возникло на базе понятия «биосферы», введенного В.И. Вернадским. Согласно учению о планетарной эволюции, появление биосферы является закономерным этапом в развитии нашей планеты. Ноосфера - предположительно новая, высшая стадия эволюции биосферы, становление которой связано с появлением разума и развитием общества, оказывающего глубокое воздействие на природные процессы.
Хотя понятие «ноосфера» ввел не сам Вернадский1 , в сущности, с его именем связано как появление данного понятия, так и развитие учения о ноосфере. По Вернадскому, «в биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе... Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его как существа общественного». И благодаря развитию научной мысли биосфера постепенно переходит в новое эволюционное состояние - ноосферу. Однако, отметим мы, научная мысль, как и мысль вообще, существует только в неразрывной связи с языком, а значит, и с семиосферой.
Очевидно, что понятие «семиосфера» по своему содержанию гораздо ближе к понятию «ноосферы», нежели «биосферы». Биосфера может существовать и реально существовала на Земле в течение миллиардов лет и без участия разума, тогда как семиосфера, в силу своей знаковой природы, теснейшим образом связана именно с разумом. Знаки играют важнейшую роль в формировании и развитии человеческого сознания. «Человеческая цивилизация невозможна без знаков и знаковых систем, человеческий разум неотделим от функционирования знаков, а возможно, и вообще интеллект следует отождествить именно с функционированием знаков», - справедливо указывал один из основоположников современной семиотики Ч. Моррис. Знаки можно назвать фундаментальной составляющей человеческой культуры. Культура, понимаемая как «вторая природа» или «природа рукотворная», в значительной степени состоит из знаков, они же есть и важнейшее связующее звено между «первой» и «второй природой». Любой природный объект может занять место в картине мира, существующей в сознании человека, лишь получив имя2, но при этом такой объект еще обретает особые черты, связанные как с его местом и ролью в данной картине, так и языковыми характеристиками его имени, причем далеко не всегда эти черты присущи ему реально как физическому объекту (например, неодушевленный объект может обрести мужской или женский род, свойство или отношение превратиться в предмет и т.д.). О влиянии языка на картину мира и ментальность народов говорил еще В. фон Гумбольдт, прямо утверждалось оно в гипотезе лингвисти-
1 Понятие «ноосфера» впервые использовал профессор математики Сорбонны Эдуард Леруа, понимавший под ней «мыслящую» оболочку, формирующуюся человеческим сознанием. Леруа отмечал, что пришёл к этой идее совместно со своим другом - католическим философом Пьером Тейяром де Шарде-ном, но при этом они основывались на лекциях по геохимии, прочитанных в Сорбонне в 1922/1923 годах В.И. Вернадским. Данное понятие, сочтя его удачным, стал использовать и сам Вернадский.
2 Одним из парадоксов сознания и языка оказывается при этом введение и использование для некоторых объектов имени «Безымянный», как, например, для Дао в даосизме.
ческой относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, признается оно и большинством современных лингвистов и специалистов по когнитологии.
Причем в силу природы знаков любой реально существующий объект - как природный, так и «рукотворный» - в некотором коде может быть использован как означающее, не только обретая при этом отдельные смысл и значение, но связываясь с целым семантическим полем. И тогда он становится звездой в пределах космологического горизонта, свет от которой вплетается в ткань всего Космоса культуры. Быть знаком - значит быть чем-то большим, нежели сам по себе объект, используемый в роли знака. Но тот же самый объект может стать и означаемым. И одним из интереснейших обстоятельств, связанных со знаками, является то, что для них тоже возможны свои знаки - знаки знаков, причем в силу природы знаков знаки могут обозначать и самих себя (автонимное использование). Аналогично, чтобы говорить о языке, можно использовать метаязык, причем этот метаязык может быть погружен в объектный язык, что еще больше усложняет строение семиосферы.
Тогда спрашивается, почему Ю.М. Лотман, говоря о семиосфере, сравнивает ее с биосферой, а не ноосферой? Вряд ли можно предположить, что он не был знаком с последним понятием. Может, все дело как раз в том, что понятия «семиосфера» и «ноосфера» очень близки и их трудно развести? Ведь разум непосредственно связан с языком, не может без него существовать. Может быть, это одна и та же сфера, но не то что увиденная с разных сторон (как раз для сферы это совершенно несущественно), а скорее - под разными углами зрения или через разные «фильтры», позволяющие в одном и тот же объекте рассмотреть разные свойства и черты? Но это тоже будет неточно: ведь в ряде существенных отношений они не вполне совпадают.
Так, биосфера занимает реальное пространство - это некая «пленка» на поверхности Земли, но и ноосферу (т.е. сферу взаимодействия общества и природы, где разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития), тоже можно до определенной степени локализовать в обычном пространстве, при этом ноосфера будет частью биосферы. Тогда как для се-миосферы такая локализация в принципе невозможна - ее «местоположение» за пределами трех обычных пространственных измерений и географически фиксируемых координат. Конечно, определенную «привязку» к реальному миру она имеет: во-первых, носителями языка (языков) являются люди, всегда локализованные в пространстве-времени, во-вторых, знак - элементарная составляющая языка - это двусторонняя сущность, и означающее обязательно имеет «материальную оболочку», «физическую составляющую» или «экспоненту» (как ее называют некоторые лингвисты), которая где-то в конкретном месте продуцируется, а в ряде случаев и находится после продуцирования (последнее возможно для записанных знаков, как письменных, так и устных). Это как бы якорь, которым знак цепляется за физическую действительность. Но вторая стороны знака - означаемое - чаще похожа на воздушный шар, который парит не просто над землей, а скорее, где-то в ином измерении. К этому вопросу мы еще ниже вернемся, пока же хочу заметить, что и локализация экспонент составляет проблему, так как одно и то же означающее может одновременно присутствовать в
* Для последних это возможно с середины XIX века, когда появилась звукозапись.
разных местах и тем более - в разное время. Тогда как в силу синтаксической абстракции отождествления все экспоненты одного знака рассматриваются как тождественные, т.е., например, все равно, где и как мы скажем или напишем слово «Луна» («Луна», «Луна» и т.п.), это все равно будет то же самое слово. И если продолжить ту же метафору, то можно сказать, что один и тот же знак цепляется за действительность множеством якорей в самых разных местах и временах. (В связи с этим хотелось бы вспомнить оригинальное учение о языке и языковых знаках в древнеиндийской школе пурва-мимансы, где онтологической основой бытия являются фонемы - языковые звуки, из которых состоит текст Ригведы. Они считаются существующими объективно и вечно, а любое их произнесение человеком рассматривается не как их порождение, как «высвечивание» уже существующего объекта, но ранее невидимого в темноте.)
Но гораздо интереснее обстоит дело с отношением обозначения. Самый простой для логического анализа случай - это собственные имена (то, что в логике называют сингулярными термами). Такое имя означает отдельный конкретно существующий в действительности объект (например, «Солнце», «Луна» и т.д.). Здесь знак-слово - последовательность звуков или письменных (графических) значков - связывается с определенным объектом (денотатом), т.е. один материальный объект, принадлежащий действительному миру, связывается с другим объектом этого же мира. Но при этом само отношение обозначения, осуществляющего данную связь, существует лишь в уме человека и относится не к физической реальности, а к семиосфере*. К ней же относится и смысл имени (или при несколько ином подходе - десигнат), который, как правило, существует не изолированно, а только в языковой системе в целом. Особо надо отметить случаи, когда собственное имя вообще не имеет денотата - означаемого - в реальном мире, а только смысл (или десигнат) в семиосфере. Таким образом семиосфера содержит не только идеальные копии реальных вещей, но и особые идеальные объекты, не имеющие аналога в действительности.
Следующая группа языковых выражений - общие имена, относящиеся к целому классу объектов («человек», «дерево», «кошка» и т.п.). Здесь вопрос о характере означаемого становится более сложным. В настоящее время в логической семантике выделяются три их возможных типа значения: 1) неопределенный объект из соответствующего класса, 2) каждый объект данного класса, 3) класс в целом. И только контекст использования может позволить решить, какой именно тип значения имеется в виду. Здесь отношение обозначения может соединять один фрагмент действительности (означающее) с множеством различных объектов этой же действительности (означаемых). Однако границы классов часто размыты, неопределенны, в ряде случаев соответствующие классы содержат бесконечное количество объектов. Все это значительно усложняет
* Устанавливаться оно может на разных основаниях. Ч. Пирс - родоначальник семиотики - различал ико-нические знаки, индексы и условные знаки. У иконических знаков означающее обладает определенным сходством с означаемым, у индексов означающее и означаемое связаны причинно-следственной связью, у условных знаков в основании отношения обозначения лежит конвенция, договоренность об употреблении (сам Пирс эти последние знаки называл «символами», но мы предпочитаем здесь данный термин не использовать в силу множества его культурных коннотаций, которые могут увести в сторону от проводимого здесь анализа). Кроме того, мы выделяем еще группу «сопричастных знаков», очень важную для понимания сакральных текстов и «природной теории языка» (см.: Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация. Логико-семиотический анализ сакральной магии. М.: Новый век, 2000. 448 с.).
характер отношения обозначения для общих имен. Отметим также, что и такие имена могут быть «пустыми», т.е. соответствующий класс может не содержать реально существующих объектов.
Следующая группа - имена свойств. Мы не будем обсуждать здесь вопрос о том, что первично в человеческом восприятии: сами ли цельные объекты, у которых выделяются принадлежащие им свойства, или же сами свойства, воспринимаемые отдельными органами чувств, на основе которых наше сознание конструирует представление об объектах. Для нас сейчас важно лишь то, что свойства объектов в человеческом сознании могут отделяться от объектов -носителей этих свойств, что и подтверждается наличием в языке самой этой группы имен свойств - прилагательных; можно также говорить об именах отношений, действий, состояний объектов и т.п. И само «отделение» в сознании человека свойств от их материальных носителей, осуществляющееся благодаря имеющимся языковым формам, позволяет в речи эти свойства комбинировать, создавая тем самым некие идеальные объекты (десигнаты) в качестве их значения.
Даже появление в языке знаков-имен «удваивает» действительность: означаемое существует не только в реальном мире (как объект, свойство и т.д.), но и как значение знака в семиосфере. Но еще важнее то, что означаемое может вообще отсутствовать в действительности и обладать бытием только в семиосфере: язык позволяет конструировать имена несуществующих объектов и ситуаций, наделяя их означаемые особым типом существования. Можно сказать, что язык позволяет создавать даже целые несуществующие (выдуманные) миры, что и является принципиальной особенностью культуры. Интересно отметить, что уже в первобытной культуре «удвоение» или «умножение» мира идет не только в вербальном языке, но и в «языках» изобразительного искусства (наскальная живопись, скульптура), а также в языках ритуалов, песен, танцев и т.п. Причем «вторая природа», порождаемая самим человеком, это уже не только и не столько копирование или усовершенствование «первой природы», сколько творение принципиально иной реальности.
Сама возможность появления в культуре несуществующей реальности связана как со спецификой мира, в котором обитает человек, так и с некоторыми особенностями человеческой физиологии и психики. В плане онтологии важнейшим свойством мира, с одной стороны, является его изменчивость (то, что было еще вчера, сегодня уже исчезло, то, что появится завтра, сегодня еще не существует), а с другой - повторяемость ряда событий (смена дня и ночи, круговорот сезонов, фазы луны и т.д.), создающая базу для прогнозирования будущего. Важнейшие гносеологические предпосылки - это память, сохраняющая впечатления от уже исчезнувшего, и способность к абстрагированию, позволяющая моделировать возможное будущее. Благодаря этому в сознании человека неизбежно совмещаются две реальности: то, что есть, и то, чего уже или еще нет. Сновидения и галлюцинации уже у первобытного человека значительно обогащают мир того, чего нет, украшая его фантастическими персонажами и небывалыми событиями. В результате человек живет не только в определенном физическом мире, но и в определенной картине мира.
Каждая историческая эпоха, каждая человеческая культура порождают свою картину мира. Действительность, в которой каждый вечер одно Солнце умирает
на западе, и каждое утро другое Солнце рождается на востоке, значительно отличается от той, где одно и то же Солнце каждый день встает и садится. А еще сильнее она отличается от той, где Земля вращается вокруг Солнце, и смена дня и ночи оказывается результатом суточного вращения самой Земли.
Особо отметим, что в этой картине мира очень важное место занимают не только телесные, чувственно воспринимаемые объекты, но и умопостигаемые сущности, причем считающиеся как материальными, так и идеальными. Например, материальным умопостигаемым объектом в древности считали Ночное Солнце, проходящее по подземному миру, и анти-Землю, русалок и кентавров, апейрон Анаксимандра и гомеомерии Анаксагора, первоматерию Аристотеля или, скажем, пракрити и составляющие её гуны (в индийской философии) и многое другое. А в нынешней картине мира к таким же объектам можно отнести элементарные частицы и кварки, суперструны, Темную материю и Черные дыры и т.д. и т.п. Все эти объекты считаются в определенное время реально существующими. Но сменяются эпохи, и многое из того, что когда-то наполняло картину мира, уже признается несуществующим в реальности. Пройдет несколько столетий, и что из нынешних умопостигаемых объектов сохранится в картине мира наших потомков?
Использование знаков и знаковых систем позволяет человеку оперировать в своем сознании «заместителями» объектов внешнего мира, выявлять свойства и отношения между такими объектами, создавать знаковые модели действительности и т.п. При этом важнейшим видом знаков являются языковые, образующие особую систему, - язык. Именно благодаря его использованию человек получил возможность говорить о том, чего уже нет или еще нет в действительности. Поэтому появление в естественном языке (языках) грамматических и лексических средств, позволяющих отличать события прошлого и будущего времени от событий настоящего, является показателем важнейшей революции в сознании homo sapiens, связанной с развитием абстрактного мышления*. Причем очень может быть, что именно она в определенной степени подготовила неолитическую революцию. Ведь переход от хозяйства присваивающего типа к хозяйству производящего типа требует осознания желаемого, но еще не существующего. Особенно важную роль эта способность играет в культуре Нового времени, принципиально обращенной к еще отсутствующему будущему и прославляющей прогресс, в отличие от традиционной культуры предшествовавшей эпохи, ориентированной на состоявшееся прошлое и заветы предков.
Благодаря использованию языка человек получил возможность говорить и о том, чего никогда не было и чего никогда не будет, т.е. лгать, выдумывать и фантазировать. Перефразируя Ж.-Ж. Руссо, можно сказать, что во всех бедах и несчастьях цивилизации, но одновременно и во всех ее достижениях виноват тот, кто первым однажды сознательно солгал, и те, кто ему поверили.
Так что трудно сказать, какое свойство языка важнее: способность описывать существующую действительность или творить несуществующую. И тогда новый смысл получает знаменитая строчка Ф.И. Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь!»
* Отметим, что о развитии абстрактного мышления говорит и хорошо известная эволюция первобытной живописи от реалистических, выписанных до мельчайших деталей, изображений к схематическим, символическим.
Как ни парадоксально это звучит, но способность лгать и выдумывать является важнейшим шагом на пути к цивилизации, хотя, замечу, эта способность долгое время ставила человека в тупик. Так, поскольку большая часть произносимых речей относилась к материальному чувственно воспринимаемому миру, то выдуманные, сконструированные благодаря языковой деятельности объекты тоже считались относящимися к этой же самой реальности. Отсюда знаменитая проблема, поставленная элеатами, - о бытии Небытия. Возможность (следуя грамматическим правилам языка) сконструировать имя «Небытие» неизбежно приводила в то время к выводу о существовании поименованного объекта. Но, поскольку в рамках той культуры объекты не делились на идеальные и материальные, а типы существования не различались, то и загадка какого-то странного существования Небытия представляла мучительную проблему.
Любая человеческая фантазия и даже просто ложь, рождающаяся посредством языка и в соответствии с его законами, это не просто обман, но еще и творение небывалой действительности - созидание новых миров в семиосфере. И некоторые из них оказываются столь могущественными, что в состоянии повлиять на материальный мир, изменить его, стать его частью, как например воплощаемая мечта или идеал. Вспомним о многочисленных попытках построить «царство Божье» на земле. Причем для множества людей - от отшельников, художников, поэтов и до современных «фанатов» Интернета - этот выдуманный мир часто является более привлекательным и в чем-то даже более «реальным», чем физическая действительность. Не случайно симулякры стали одним из символов современной цивилизации!
Обратившись к древним мифам, мы обнаруживаем, что и для богов главным орудием творения мира, который до того не существовал, часто была речь: древнеегипетский бог Птах творил мир «словом и сердцем» (мыслью, так как с точки зрения древних египтян сердце является органом мышления); в библейской картине космогенеза непосредственно участвовало божественное слово («И сказал Бог: Да будет свет. И стал свет» [Бытие. 1:3]); в зороастризме процесс творения мира был совершен Ахура-Маздой «словом и мыслью»; с помощью речи создали мир боги майя. Примеров такого рода можно привести еще множество. Таким образом, согласно древним мифам, именно боги породили семиосферу, а с ее помощью - и сам мир. Человек же лишь продолжил их деятельность по творению, и при этом он не только преобразует данный ему реальный физический мир в ноосфере, но и создает множество других миров в семиосфере.
И в свете всего сказанного невольно возникает вопрос об интерпретации библейского рассказа о Вавилонском столпотворении: было ли появление множества языков наказанием за попытку достичь неба (т.е. своеобразного движения в ноосфере) или же даром, направляющим людей на особый путь развития - создания множества семиосфер, активации в них смыслогенеза и творения множества новых миров?
Список источников
1. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю.М. Семиосфера.
2. Вернадский В.И. Автотрофность человечества // Русский космизм: Антология философской мысли. М.: Педагогика-Пресс, 1993.
3. Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика. М.: Радуга, 1983.
