CC BY
86
УДК 745(470.67)
СЕМАНТИЧЕСКИЙ СТАТУС БЫТОВЫХ ПРЕДМЕТОВ БАШКИР И ИХ РОЛЬ В УБРАНСТВЕ ИНТЕРЬЕРА БАШКИРСКОГО НАРОДНОГО ЖИЛИЩА
© Т. А. Масленникова
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. Октябрьской революции, 3а.
Тел.: +7 (347) 272 67 46.
E-mail: maslennikova03@mail.ru
В статье рассматриваются группы объемных предметов, наполнявших традиционный башкирский интерьер. Проводятся параллели между их символикой и художественными особенностями оформления. Выясняется вопрос о том, как различный семантический статус изделий повлиял на характер их распределения во внутреннем пространстве дома. В результате исследования был сделан вывод о существовании целостной системы взаимосвязанных по смыслу и декорированию устойчивых элементов убранства интерьера башкирского народного жилища.
Ключевые слова: декор, структура жилища, щий, сакральный смысл, символика.
Введение
Обращение к проблемам башкирского народного искусства приобретает в наши дни особую актуальность в связи с попытками сохранить культурное наследие и местные традиции. Важным моментом, определившим своевременность статьи можно считать ускорившийся процесс исчезновения элементов традиционного уклада жизни башкир. Особенно быстро происходит утрата примет привычных пространственных ориентиров, «осовременивание» интерьера и исчезновение традиционных предметов из бытовой обстановки.
Новизна работы заключается в комплексном исследовании башкирского народного искусства, в попытке рассмотрения предметов декоративноприкладного искусства в традиционной пространственной среде. Впервые выявляется связь символического содержания бытовых изделий с особенностями их декорирования и зависящая от семантического статуса система их размещения в интерьере. Художественные характеристики даются на основе традиционного мировидения башкир и реконструкции картины мира.
Основное содержание
Группам бытовых предметов, которыми пользовались башкиры - посуде, вооружению и конской сбруе традиционно придавалось особое значение, которое сообщало им определенный семантический статус и характер декорирования, что, в свою очередь, влияло на их место в интерьере и на общий характер оформления внутреннего пространства.
Посуда представляла собой изделия, характеризовавшие убранство женской половины. Часть посуды, в основном деревянная была достаточно мобильной и располагалась во время праздничных и повседневных трапез в зоне гостевого места.
В целом своим присутствием посуда обозначала нижний ярус структуры жилища - пол. Она находилась близко от входа, элемента жилища, связанного с опасным в смысловом аспекте переходом во
зона и уровень пространства, оберегаю-
внешний мир. Поэтому, в первую очередь, в ней отчетливо выражена оберегающая функция. Посуда вмещала то, что непосредственно входило в человека как еда или питье. У мусульман считалось, что с пищей внутрь может проникнуть шайтан, поэтому перед едой и после нее, гости и хозяева обязательно должны были произнести «бисмилля» [1, с. 239] /бисми-лляхи-р-рахмани-р-рахим - «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного». В башкирских представлениях не благословленная «бисмилля», посуда, оставленная на ночь, могла быть использована зловредными джинами. После чего человек поражался нечистым духом [2, с. 2]. Таким образом, с посудой были связаны поверья и обрядовые действия, что свидетельствовало о ее особом статусе. Форма утвари была весьма разнообразна: круглая, цилиндрическая, бочкообразная. Круглую форму имели чаши, тарелки, ковши, в которых подавалась еда и питье. Круглые сосуды перекликались с общей формой юрты, а она ассоциировалась с представлениями башкир об окружающем мире. Цилиндрической формой отличалась посуда больших размеров для хранения продуктов. Одни из них декорировались орнаментом, на других его не было. Принципы размещения орнамента, как было сказано, соотносились с поверьями башкир о возможности проникновения злых сил через посуду внутрь человека. Как показали специальные исследования, посуду издревле украшали резьбой, а в более позднее время иногда делали роспись, что по древним представлениям башкир было средством защиты от злых сил природы [3, с. 196]. Узор располагался по краям в нижней и верхней части, иногда в центре изделия и на крышке, то есть в местах окончания форм, соприкосновения предмета с окружающим миром. Кроме того система декора в ряде случаев особенно на деревянных тэпэнах явно обозначала три уровня, которые имели аналогии со структурой строения космоса. Это верхняя часть с крышкой, на которой иногда изображали солярные символы, а края декорировали полосами орна-
мента. В средней части встречались круглые элементы, также напоминавшие солярные символы. Нижний ярус акцентировали рядами узора в виде елочки, наклонных насечек и проч. Выступая в комплекте с ковшом, чашками и узорной салфеткой, тэпэн являлся как бы основным оберегающим средством от влияния зловредных сил. Ту же смысловую функцию выполняли деревянные ковши, ручки которых были сделаны в виде птичьих головок. Связывая эти изображения с тотемистическими представлениями башкир и персонажами из фольклора, можно сказать, что образ птицы являлся условным обозначением верхнего яруса и его жителей. Ковш обычно привешивался за верхний край тэпэна, тем самым он включался в систему ассоциаций с верхним миром, переданную на бочонке посредством орнаментальных символов. В свою очередь ковши прикреплялись к декоративным цепям на противоположном конце которых в круге помещались изображения лисицы, волка, иногда медведя [3, с. 196]. Подобные мотивы можно соотнести уже со средней зоной космологической картины мира. В результате посуда связывалась сразу с двумя зонами пространства.
Сосуды, применявшиеся башкирами, были весьма разнообразны и некоторые из них сохранили свой особый смысл. В быту использовалась кожаная, деревянная, берестяная, лыковая, позже металлическая утварь. Орнаментом украшались только деревянные сосуды. Именно в них хранились и подавались к столу особо ценные продукты, такие как кумыс, мед, мясо. Кроме комплектов для кумыса, включавших чаши, кадки /тэпэн/ и деревянные ковши ижау, башкиры изготавливали резные вазочки для меда и батманы для его хранения, кадочки для медовки кэрэге, наборы столовой посуды, состоящие из разных по размеру чаш и больших разливательных ложек. Посуда декорировалась редким орнаментом, но отбор мотивов обеспечивал силу оберега. Основными элементами узора являлись солярные знаки и ромбические изображения в виде совмещенных треугольников; кроме того, на ковшах присутствовали зооморфные мотивы птиц, указывающие на образы птиц и животных.
Большим почетом пользовалась кожаная посуда, в которой изготавливался и хранился кумыс. В кочевом быту молочные продукты считались наиболее ценными. Как указывают исследователи традиционной культуры сибирских тюрков, они являлись коллективным достоянием и отношение к ним как к культурным ценностям, как символам принадлежности к родовой группе сообщало их вместилищам особый статус [4, с. 133]. Например, молоко в башкирском фольклоре обладало очистительными свойствами. Им обливали постройку или дерево, на которые садилась кукушка, так как ее появление считалось недоброй приметой [5, с. 534]. По наблюдениям С. И. Руденко, загоревшийся от молнии дом, тушили кислым молоком [6, с. 316].
В сказках молоко выливали на героя, вышедшего из тела аждахи, чтобы тот не умер от яда [7, с. 84]. Кожаная посуда размещалась не только в жилище, она была частым атрибутом убранства лошади. А. Жакмон отмечал, что для приготовления хорошего кумыса молоко выливалось в кожаный турсук, который перекидывался через спину лошади и уравновешивался тяжестью. Движения лошади и теплота ее тела усиливали брожение, позволяя получить целебный напиток [8, с. 67]. Таким образом, сосуд из кожи мог находиться далеко за пределами жилища, сохраняя при этом свое значение вместилища продукта, обладавшего по местным представлениям, особыми свойствами. Среди кожаных изделий у башкир выделялись главные, наиболее почетные, воплощавшие идеи благополучия кочевого общества. Таким сосудом можно назвать саба / каба /, в котором хранился кумыс. Имевший большие размеры, он вмещал в себя до восьми ведер кумыса и был самым заметным предметом на хозяйственной половине. П. С. Назаров писал в конце XIX в.: «На женской половине главное место занимает саба или турсук, поставленный на специальную подставку - сабаяк» [9, с. 179]. Наба как бы символизировал жизнь и благополучие жилища. В башкирском свадебном обряде, по свидетельству И. Г. Георги, невеста, покидая родительский дом, обнимала кумысный мешок, питавший ее, и прикрепляла к нему небольшой подарок [10, с. 18]. Для облегчения родов беременную постукивали пустым кожаным сосудом [11, с. 41]. У тюрков Южной Сибири, по словам ученых, «сосуды-вместилища освященного напитка опосредовали контакт людского сообщества со светлыми божествами. В ходе ритуала они уподоблялись небесному источнику благодати и, по существу, выступали аналогами молочных озер героических сказаний» [4, с. 126]. Нечто подобное можно сказать и о кожаных сосудах башкир, которые также имели высокий семантический статус, проявлявшийся в особом отношении к ним и участии их в обрядах.
Многочисленную группу предметов составляли охотничьи принадлежности, вооружение и конская сбруя, размещавшиеся на мужской половине. В отличие от посуды, связанной в большей степени с нижней зоной интерьера, вооружение и конская сбруя развешивались на стены и расставлялись на полу, обозначая своим присутствием также и средний ярус. Будучи элементом убранства гостевой половины, они выполняли усиленные охранительные функции. Смысловая насыщенность этих изделий была сосредоточена не только в их назначении и мотивах орнамента, но и в характере материала и форме. В частности, металл и форма колющих предметов обладала, по представлениям башкир, особыми защитными свойствами. Так, шайтана изгоняли, по наблюдениям И. И. Лепехина, обнаженной саблей и заряженной двумя пулями пищалью [12, с. 74]. Согласно сведениям С. И. Руденко, магические свойства
приписывались пуле, которой одним выстрелом были убиты две птицы. Частицы такой пули принимались женщинами внутрь от бесплодия [6, с. 326]. В погребальных обрядах холодное оружие выполняло функцию отпугивания злых духов. По этому поводу Н. В. Бикбулатов и Ф. Ф. Фатыхова пишут, что на грудь покойнику клали железные предметы, например, нож [13, с. 119]. Для вызывания солнечной погоды, по утверждению Л. И. Нагаевой, в землю втыкали металлические предметы, в том числе нож, кусок железа и проч. [14, с. 69]. На свадьбе, как указывал И. Г. Георги, мулла дарил жениху стрелу и говорил, чтобы он был храбрым и защищал свою жену [10, с. 16]. Лук со стрелами вообще в тюркской традиции наделялся сакральным смыслом. Они были символическим атрибутом богини Умай [15, с. 272, 274]. Кроме того, со -вмещение этих двух предметов - стрелы и лука - приобретали космологический смысл. Кор -п ус лука трактовался учеными как нижний мир или период между закатом и восходом солнца, между рождением и смертью. Стрела, включенная в эту космическую схему, выступала аналогом центральной оси, соединившей миры, а также считалась средоточием благополучия дома и исполняла роль оберега его обитателей [4, с. 134, 135]. Вероятно, в этом смысле она использовалась башкирами в свадебном обряде. В башкирском фольклоре наглядно проявляется вера в магическую силу оружия. В богатырских сказках часто звучит тема о душе героя, которая находится в каком-нибудь предмете оружия, обычно в мече [16, с. 98]. Неслучайно колчаны и налучья, кожаные щиты сплошь покрывались тисненым орнаментом, состоящем из трилистников и сердцевидных фигур, узоров пришедших из древности. Как отмечает исследователь татарского искусства Г. Ф. Валеева-Сулейманова, исходными мотивами подобного орнамента стали сердечко, степной тюльпан и мотив стебля - вьюнок. Связывая некоторые их этих изображений, например, лотосовидную пальметту с идеей о священных плодах, ученый утверждает, что она символизировала плодородие, отвращала дурной глаз [17, с. 25, 27]. Часто для отделки использовалось серебро - универсальный оберег.
Из конской упряжи в нижней зоне, на полу расставлялись седла, все остальные элементы снаряжения коня развешивались на стены жилища. Седла в ряде случаев имели луку в форме птичьей головки что, вероятно, было связано не столько с символической структурой дома, сколько со сравнением коня с небесными обитателями. Среди предметов конской сбруи в поверьях башкир особо выделяется плетка. Так, С. И. Руденко, описывая представления башкир, говорит о том, что нагайка, пропитанная лошадиным потом, считалась смертельной для змей [6, с. 316]. Здесь есть прямая связь с образом лошади, которая являлась помощником
человека и была незаменимой в кочевом быту. В башкирском фольклоре лошади связывались и с верхним миром (крылатый конь Акбузат, спустившийся с неба) и с нижним подводным царством. Это подтверждают многочисленные сюжеты преданий о выходящих из озера табунах лошадей. Как показали исследования фольклористов и этнографов, лошадь у башкир являлась защитницей людей от зла, болезней и несчастий. Считалось, что конский глаз наделен сверхъестественной способностью видеть скрытое от человека. Магическая сила придавалась веревкам, свитым из конских волос или кожи [18, с. 212]. Подобное отношение к лошади проецировалось на оформление конского снаряжения. Его декору уделялось особое внимание. Исходя из двойственного смысла образа лошади, можно сделать следующее предположение. Будучи убранством лошади, предметы конской упря -жи, вероятно, обозначали верхний мир. Находясь в жилище, они указывали на нижний ярус. Исследователи декоративного творчества башкир писали о куполообразных бляхах, скреплявших места соединения ремней конской упряжи. Согласно замечанию Р. Г. Кузеева, Н. В. Бикбулатова и С. Н. Шитовой, «по форме и по названию (кэмбез - «купол») они напоминали силуэт юрты» [3, с. 10]. Аналогии с формой юрты, возможно, когда-то наполняли упряжь определенным космологическим смыслом. Серебро же являлось одним из основных магических и декоративных средств.
Выводы
Таким образом, одушевление природных объектов - рек, озер, гор, поклонение животным и явлениям природы создало предпосылки формирования языка художественного произведения. Его особенности были связаны с существованием крупных архетипов творения мира - моделей общих мироздания. Символико-семантическая смысловая обобщенность и частных структур предметно-пространственной среды определила художественный образ бытовых изделий. Графика фигуративного состава и сюжетно-символического формообразования, украшавших предметы орнаментов зависела от исходного мотива (дерева, птицы, солнца, земли, звездного мира, рога барана, амулета), осмысленного в народных представлениях. Цвето-колористическая структура, также задавалась сакральными маркерами и проявлялась в технологии изготовления вещей, в использовании определенных материалов и красителей.
Проведя анализ, мы выяснили, что участки внутреннего пространства характеризовались различными группами вещей. Это значимые предметы, описанные в фольклоре, участвовавшие в обрядах и выполнявшие оберегающую функцию. По-
суда из дерева и кожи располагалась на женской половине и отчасти присутствовала в районе гостевого места, оформляя его и выполняя защитные функции периферии интерьера. Вооружение и конская сбруя составляли убранство мужской половины, обозначая особый статус названной части дома. Таким образом, предметы играли важную роль в интерпретации каждого уровня интерьера (пол, стены, гостевое место и вход, составлявшие художественную структуру среды жилища), подчеркивая своим присутствием смысловую и декоративную насыщенность тех или иных зон внутреннего пространства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Серебрякова М. Н. О некоторых особенностях этно-этикета у современных турок // Этикет у народов Передней Азии. М.: Наука, 1988.
2. Алимгулов А. Башкирские мифологические рассказы // Вестник Оренбургского учебного округа. 1915. №5.
3. Кузеев Р. Г., Бикбулатов Н .В., Шитова С.Н. Декоративное творчество башкирского народа. Уфа: Башк. кн. изд., 1974.
4. Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А. М., Усманова М. С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вечный мир. Новосибирск: Наука Сиб. отд-ние, 1988.
5. Башкирское народное творчество. Предания и легенды. /Сост. Надыршина Ф. А. Т. 2. Уфа: Башк. кн. изд, 1987.
6. Руденко С. И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. Л.-М.: Наука, 1955.
7. Башкирские народные сказки. / Под ред. Бессонова А. Г. Уфа: Башкнигоиздат, 1941.
8. Жакмон А. На башкирских землях // Северный вестник. СПб. 1887. №8. август.
9. Назаров П. С. К этнографии башкир // Этнографическое обозрение. 1890. №1.
10. Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов СПб. 1799. Научный архив УНЦ РАН. Ф. 3, оп.12, ед. хр.79.
11. Акбулатов И. М., Булгаков Р. М. Праздники в исламе: Религиозные и народные праздники башкир. Уфа: МП: Литера, 1992.
12. Лепехин И. И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства в 1779 году. СПб, 1802.
13. Бикбулатов Н. В., Фатыхова Ф. Ф. Семейный быт башкир Х1Х-ХХ вв. М.: Наука, 1991.
14. Нагаева Л. И. Башкирские народные праздники, обряды и обычаи. Уфа: Китап, 1999.
15. Потапов Л. П. Умай - божество древних тюрков в свете этнографических данных // Тюркологический сборник. М. 1973.
16. Багаутдинова Г. Традиционные обычаи, обряды и поверья башкир, связанные с предметами вооружения // Ватандаш. 2001. №4.
17. Валеев Ф. Х., Валеева-Сулейманова Г. Ф. Древнее искусство Татарстана.. Казань: Тат. Кн. изд., 2002.
18. Бикбулатов Н. В., Юсупов Р. М., Шитова С.Н., Фаты-хова Ф. Ф. Башкиры: Этническая история и традиционная культура. Уфа: Науч. изд-во «Башкирская энциклопедия», 2002.
В редакцию поступила 15.03.2011 г.
