CC BY
16
С.М. Попков
Курганский государственный университет
УДК 141.5
СЕЛЕКТИВНЫЕ ФОРМЫ ТРАНСЛЯЦИИ КУЛЬТУРЫ
Аннотация
В статье рассмотрено содержание селективных форм трансляции культуры: мораль и её институциональные формы - профессиональные и корпоративные кодексы этики.
Ключевые слова: этика, мораль, свобода выбора, профессиональная и корпоративная этика.
S.M. Popkov Kurgan State University
SELECTIVE FORM OF THE TRANSMISSION OF CULTURE
Annotation
The article considers the maintenance of a selective form of the transmission of culture: morals and its institutional forms which are professional and corporate codes of ethics.
Keywords: ethics, morals, freedom of choice, professional and corporate ethics.
Культура представляет накопленный людьми опыт, в который включаются религиозные верования, нормы морали, научные теории, конструкты повседневного мышления и т.д. и вместе с тем различные способы трансляции этого опыта. К селективным способам относятся ценности, которые передаются через свободу выбора индивидов по отношению к ним. В аксиологии ценности дифференцируются на витальные, прагматические и надпрагматические, духовные, в состав которых входят познавательные, нравственные, религиозные, художественные. Из них нравственные играют особо важную роль в жизни человека, так как по отношению к добру и злу остальные ценности являются нейтральными, и гуманистическая духовность характеризуется приоритетом именно нравственных ценностей.
В истории этики имели место две методологии исследования нравственных ценностей: одна субстанциональная, идущая от Аристотеля, согласно которой
мораль представляют объективные общезначимые неизменные ценности, а другая, идущая от Канта, функциональная, в которой общезначимость морали обусловливается процедурами долженствования в процессе свободного выбора индивида [1, 9-11]. Априоризм всеобщих нравственных законов и автономия от эмпирических склонностей обеспечивают, по Канту, превращение эмпирического индивида в субъекта нравственного выбора и этического поведения. Необходимым условием для этого Кант считал такие ценностные абсолюты, как Бог и бессмертие души.
Кантовская этическая традиция получает развитие в разработанной Ю. Хабермасом [2] теории коммуникации в моральной сфере, в которой нравственный универсализм Канта ограничивается признанием разнообразия моральных представлений и формирования моральной интерсубъективности в процессе коммуникации. Но в границах кантовской этики, в которых рассуждал Хабермас, решить проблему соотношения универсализма нормативной морали и свободы выбора моральной позиции индивида оказалось невозможным.
Дальнейшее развитие проблема свободы выбора получила в экзистенциализме применительно к сфере морали и религии. С.Къеркегор ограничил выбор индивида двумя вариантами. «... Выбор необходим, - писал он, - решайся: "или-или", "аи^аиГ... "Или - или" звучит для меня . , подобно заклинанию, настраивает душу чрезвычайно серьезно, иногда даже потрясает ее» [3, 227]. Поскольку у индивида имеется два выбора, и один из них (предположим это) соответствует предписаниям долга, то кантовская дилемма кажется решенной. Но предположение может быть ложным, и тогда индивид снова находится перед дилеммой универсального долга и свободы выбора. Кроме того, принцип «или-или» ограничивает возможности выбора субъектом, его духовную активность.
Правда, можно признать, что пространство выбора содержит множество «или», а индивид способен своей субъективностью расширять это пространство выбора. Но даже в этом случае не существует гарантии, что выбор индивида совпадёт с предписаниями долга, так как без ценностного абсолюта невозможно сделать моральный выбор. К тому же сам индивид детерминирован своей биографией и не может быть абсолютно свободным в выборе. Поэтому следует согласиться с Ф. Шеллингом, который предложил новую форму соотношения свободы выбора и детерминизма: «Каждый органический индивидуум в качестве ставшего. зависим по становлению, но отнюдь не по бытию» [4, 97]. Но эта формула не избавляет от позиции этического релятивизма, открывая простор для произвольного выбора индивида. Поэтому в довершение к этой формуле следует уточнить, каким образом будет выбирать индивид, на какой ценностный абсолют ориентироваться. У Канта таким абсолютом является трансцендентный практический разум, который представляет результат гипостазирования, приписывания разумом отвлечённому понятию долга самостоятельного существования. Этот долг есть абстрактный объект в сфере этики.
Но индивид в повседневной жизни руководствуется конкретными интересами, а не абстрактными объектами, в связи с чем возникает необходимость поискать ценностные абсолюты в исторической действительности. Кант и многие после него, вплоть до постмодернистов, считали это невозможным. Так, З. Бауман утверждает, что сегодня «нет суверенных, универсальных, конституирующих общество "сверху" инстанций (Бога, Разума, Государства); на "моральный инстинкт"
- от природы, "снизу" - надежды нет. Не верящая экспертам масса не в состоянии аккумулировать собственный кодекс универсальных принципов этики, она лишь способна формулировать этику в терминах "неотвратимой неизбежности", ибо человек массы всегда свободе выбора воображаемой ситуации предпочтет "я вынужден"» [5]. Но в выборе кроме разума индивида присутствует и вера, причём для веры необязательно действительное существование универсальной инстанции, а достаточно предположения, что она существует.
Но возникает и другой вопрос: действительно ли все ценностные абсолюты утратили свою общезначимую ценность, и в исторической действительности они отсутствуют. Для ответа на этот вопрос следует, прежде всего, подчеркнуть, что индивиды, этносы, общества не могут существовать без ценностных абсолютов. В том случае если они их утрачивают, то погибают, так как ценностные абсолюты, придавая вещам и поведению человека ценностный статус, обеспечивают самовоспроизводство общества. Но ценностные абсолюты не создаются произвольно, по «хотению» людей, а формируются в процессе истории. Поэтому история ценностных абсолютов есть фундируемая социальными вызовами история их поисков, утверждения в ходе конкуренции и смены.
Следовательно, речь может идти не об исчезновении ценностных абсолютов как таковых, а об утрате веры в старые, их кризисе и поиске новых, так что «исторический процесс в своей наиболее существенной составляющей представляет собой переход от одной системы ценностных абсолютов к другой» [6, 98]. Это, в свою очередь, означает признание исторического характера ценностных абсолютов, а значит и их относительности. Вместе с тем связь ценностных абсолютов с историческим процессом позволяет обнаружить и такие ценностные абсолюты, которые являются вечными, непреходящими. Ими являются общечеловеческие ценности.
Они зародились в далёком прошлом, а в I в. н.э. в христианстве были онтологизированы именем трансцендентного Бога. Но поскольку человечество тогда ещё не сформировалось, то другого всеобщего субъекта этих ценностей, кроме Бога, не могло быть. Эти ценности продолжали существовать и в последующие исторические периоды, расширяя аксиологическое пространство своего содержания, а в XX в. обрели и своего нового всеобщего субъекта - человечество, существование которого в эпоху глобализации признаётся многими исследователями. Сегодня эти ценности стали общезначимыми. «Они (эти ценности - С.П.), - считает И.Н. Степанова, - абсолютны, поскольку связаны с абсолютной системой отсчёта (человечество) по сравнению с другими единицами исторического процесса, и в то же время являются историческими, поскольку представляют результат ценностного отбора со стороны многих поколений, а значит онтологически невечными, существующими до тех пор, пока существует человечество» [7, 127].
Общечеловеческие ценности имеют гуманистический смысл: они признают человека абсолютной ценностью, поскольку он обладает свободой выбора как важнейшим компонентом сущности человека. Границами этой свободы являются нормы культуры, а опасности абсолютизации как свободы личности, так и норм культуры должны погашаться их оптимальным сочетанием. «Никакая, - считает С.М. Шалютин, - даже самая положительная ценность не должна быть абсолютизирована. Иными словами, в сфере должного необходимо ис-
кать оптимумы» [8, 9]. Доверие индивидов к ценностям и нормам культуры обеспечивает возможности поиска и нахождения таких оптимумов.
В ситуациях свободы выбора человек всегда рискует, на что обратил внимание Сартр, сделав вывод о том, что выбор всегда оказывается неудачным, так что свобода превращается в тяжелое бремя для человека. Ответом на вопрос, почему же человек рискует, служит доверие, которое представляет не только ожидание будущего, но и убежденность в собственных действиях. Именно доверие нейтрализует риск, делает его проблематичным, обеспечивает уверенность человека в своих силах, возможностях влиять на ситуации. Существуют, как выразился П. Штомпка [9, 12], целые «пирамиды доверия», среди которых живет и ориентируется человек. Особо важную роль при этом играет исторический коллективный опыт, создающий ценностно-нормативные системы, которые сакрализуются в форме ценностей и норм религии, морали, права и т.д.
Важнейшим фактором сакрализации выступает вера. Это может быть религиозная вера в Бога или светская вера (доверие) во всеобщий нравственный закон или справедливость права и т.д. «Вера, - пишет С.М. Шалютин, - как таковая играет определяющую роль в сакрализации ценностей. Более или менее интенсивная вера в этом смысле присуща каждому верующему и в меру этой интенсивности выполняет свою сакра-лизующую функцию» [10, 269]. Человек верит в те или иные ценностные абсолюты, и эта вера, а также авторитет предмета веры и ожидание воздаяния (со стороны церкви, государства, права, общественного мнения и т.д.) являются факторами сакрализации ценностно-нормативных систем. В связи с этим П. Штомпка выделяет «культуры доверия» и «культуры недоверия», которые представляют ценностно-нормативные системы. Но в первой аккумулируются и кодифицируются в правила преобладающие опыты с различными видами доверия: культуры поощряют доверять другим и требуют быть заслуживающими доверия. Во второй - кодифицируются в правила преобладающие опыты с различными видами недоверия: культуры поощряют не доверять другим и требуют быть не заслуживающими доверия [9, 13].
Культуры доверия, согласно Штомпке, присущи демократическим обществам, где в культуру введены принципы культурного разнообразия и равноправия, а культуры недоверия - деспотическим, диктаторским и тоталитарным обществам, для характеристики которых он вводит понятие «культура блока» с широкой эрозией доверия. Для функционирования культуры доверия и недоверия он выделяет структурные возможности (социальные институты, поощряющие или не поощряющие доверие) и агентурные ресурсы (личностные характеристики индивидов - доверчивость или недоверчивость). Подчеркивая роль социальных изменений для культуры, Штомпка вводит понятие «культурная травма». «Если, - пишет он, - происходит нарушение порядка, символы обретают значения, отличные от обычно означаемых. Ценности теряют ценность, требуют неосуществимых целей, нормы предписывают непригодное поведение, жесты и слова обозначают нечто, отличное от прежних значений, верования отвергаются, вера подрывается, доверие исчезает, харизма терпит крах, идолы рушатся» [11, 11]. Одним из таких последствий он считает синдром недоверия. Действительно, «культуры недоверия» представляют ценностно-нормативные системы, разрушающие общество и человека как личность.
В индустриальном обществе возникает профессиональная этика в связи с появлением массовых профессий: инженера, врача, учителя и т.д. Но её истоки относятся к античному обществу, где уже был разработан и применялся кодекс врачебной этики, созданный Гиппократом (клятва Гиппократа). Сегодня существуют этические кодексы тех профессий, в которых этические проблемы обусловлены самим содержанием деятельности. Усложнение и структурирование общества в процессе его развития приводит к возникновению множества организованных групп и коллективов, которые выполняют ту или иную социальную деятельность. Их превращение в моральных субъектов связано с созданием различных профессиональных этических кодексов поведения. С их помощью «производится кодифицирование разного рода деятельности, т.е. акцент переносится от трудно предсказуемых индивидуальных выборов - на кодифицированные выборы, способные создавать превентивные механизмы безнравственному (социально безответственному) поведению» [12, 209]. Эти кодексы помогают не только достигать прагматических успехов, но и завоевывать доверие окружающих. Тем самым профессиональные кодексы обеспечивают переход от этики должного к этике практически действующей. «Теперь нравственность, - считает Д.Ю. Локатинов, - проявляет себя в другой форме, определяемой не индивидуальной добродетельностью, а социальной логикой поведения в системе самого общества. В этом плане традиционная нравственность теряет своё содержательное начало, а институциональная этика воздействует на общество» [13, 221]. За этическими кодексами находятся нравственно мотивированные правила, но они обеспечиваются процедурами принятия профессиональных решений. Эти кодексы охватывают все сферы общественной жизни, и доверие (недоверие) к ним способствует формированию определённого типа поведения.
Сегодня структура профессий постоянно изменяется, и место статуса профессий (престижные-непрестижные) заменяет компетентность.
«Выученное, - писал Р. Герцог, - устаревает в новой профессиональной-трудовой сфере очень быстро. Предъявляются новые требования: речь идёт об обучении в течение всей жизни, которое должно сочетаться с творчеством, умением работать в команде и личной ответственностью. ...Всё это я хотел бы назвать очень обобщенно «жизненной компетенцией» человека... Под этим я понимаю, по крайней мере, следующие качества: самостоятельность, способность устанавливать отношения, готовность брать на себя ответственность, надёжность, креативность, способности к наблюдению и восприятию, умение высказывать собственное мнение, терпимость, открытость миру и культуре» [14]. По сути дела, в содержании понятия «жизненная компетенция» соединяется как профессиональная, так и общекультурная компетентность. Образовательный стандарт компетентности требует ориентации образования на качество обучения, особенно на способы работы с информацией, её выбор, обработку и принятие решения. Овладение профессиональными качествами формирует профессионализм, выражающийся в применении знаний при осуществлении действий.
Рассмотрим профессиональную этику учителя и врача. На Западе этические кодексы учителя появляются с начала XX в. Особую значимость им придавали в США из-за отсутствия общей системы подготовки специалистов. Проблемы профессиональной этики учителя в нашей стране стали разрабатываться с 20-х гг
XX в., и в них особое внимание уделялось морально-политическому облику учителя. Но педагогические кодексы как таковые не были ни разработаны, ни внедрены в сообщество учителей.
Гораздо больше разработано содержание этики врача как основы медицинского профессионализма. Это связано, во-первых, с тем, что врач является посредником между жизнью и смертью человека; во-вторых, с распространением биомедицинских исследований и практик, которые нуждаются в этическом регулировании; в-третьих, с включением медицинских услуг в систему рыночных отношений. Парадокс медицинских исследований и практик выражается в том, что каждое новое завоевание в спасении человека получает свою оборотную сторону: трансплантация привела к продаже человеческих органов, реанимация после клинической смерти - к практике эвтаназии, продление человеческой жизни - к торговле человеческими эмбрионами, регулирование пола ребёнка - к селективным абортам.
На протяжении всей истории медицины врачебная деятельность регламентировалась нормами и правилами профессиональной врачебной этики, которая сегодня эволюционировала от кодекса врача к биоэтике, так как патерналистская модель взаимоотношения врача и пациента «позволяет рассматривать врача в качестве единственного морального субъекта, выполняющего профессиональный долг перед пациентом» [15, 42]. Факты врачебных ошибок, доминирование в действиях врача экономических интересов над интересами здоровья пациентов потребовали перейти к новой модели взаимоотношений врача и пациента, регулируемых идеями и принципами биоэтики.
Биоэтика содержит базовые идеи «активного пациента» и «автономии пациента», что обеспечивает равенство врача и пациента в решении вопросов его здоровья и жизни и более широкое понимание основных принципов врачебной этики «не навреди» и «делай благо», в частности, на информацию пациента о его здоровье и последствиях его лечения. Эти принципы истолковываются в свете биоэтики как превышение блага над неизбежным объективным вредом от вмешательства врача; выбор самого безопасного способа действия врача; морально-правовая ответственность врача за уклонение от помощи или требование платы за предусмотренные государством бесплатные медицинские услуги; незаконное помещение пациента в психиатрическую больницу и т.д.
Биоэтический принцип «автономии пациента» требует информированного согласия индивида на проведение любого медицинского вмешательства, а принцип «справедливости» - обязательного предоставления и равнодоступности медицинской помощи. Биоэтика закрепила и социально-этический подход к вопросу об экспериментах на человеке, осуждая эксперименты над пленными, заключёнными и смертниками в обмен на свободу или отмену смертной казни, внедряя модели «экспериментирование на себе» и «экспериментирование на добровольцах» в границах правовой регламентации практики проведения опытов [15, 46-63]. Биоэтика требует от врача-исследователя не только профессиональной, но и моральной ответственности. Эти требования обусловлены тем, что современные технологии в биомедицинских исследованиях, если они являются экономически выгодными, остановить оказывается невозможно. Поэтому биоэтика не только осуществляет теоретический анализ профессиональной деятельности врача, связанной с негативным воздействием на
человека, но и внедряет этические ценности в законодательство по вопросам здравоохранения.
С Нового времени наряду с профессиональными этическими кодексами стала создаваться корпоративная этика (бизнес-этика, менеджерская этика), происхождение которой связано с возникновением европейской рыночной экономики. «Вообще, - пишет А. Гостев, - бизнес традиционно считался занятием этическим. Первые европейские предприниматели рассматривали своё ремесло как религиозный долг сродни монашескому подвигу. ...Парадоксально, но вся жестокая маши-нерия «свободной конкуренции» создавалась людьми с вполне христианским сознанием, убежденными, что делают они угодное Богу дело» [16].
В XX в. профессиональные ассоциации и профессиональные этики подавляются корпорациями и корпоративной этикой в силу того, что «профессиональная мораль не способна в достаточной степени противостоять присущему организациям инструктивному способу регуляции поведения» [17, 25]. Основной экономической причиной доминирования корпоративной этики в современную эпоху является переход от конвейерного производства, в котором отношения людей регулировались управленческой теорией тейлоризма, превращающей их в «винтиков», к постфордистской модели производства индивидуализированных товаров и услуг, в котором работники должны самостоятельно выстраивать отношения с покупателями и принимать решения.
Как считают специалисты в области исследования корпоративной этики, её кодексы должны выполнять три главные функции: репутационную, управленческую, развития корпоративной культуры. Первая состоит «в формировании доверия к компании со стороны референтных внешних групп», вторая - «в регламентации поведения в сложных этических ситуациях», третья -в том, чтобы «транслировать ценности компании всем сотрудникам, ориентировать сотрудников на единые корпоративные цели и тем самым повышать корпоративную идентичность» [18]. В кодексах выделяется две части: идеологическая (назначение, цели, ценности) и нормативная (стандарты рабочего поведения). Создаются два варианта кодексов: декларативный, решающий задачи развития корпоративной культуры и развёрнутый, подробно регламентирующий этику поведения сотрудников компаний.
Сегодня корпоративная этика служит международным стандартом в сфере бизнеса; крупнейшими международными организациями приняты международные своды правил ведения бизнеса, одним из главных принципов которого стал «этика бизнеса: от буквы закона к духу доверия». В большинстве кодексов корпоративной этики используются принципы честности, уважения человеческого достоинства, справедливости, «авансирования доверием» по отношению к сотрудникам корпорации, социальной ответственности. Большинство кодексов корпоративной этики базируется на основополагающих принципах философской этики. В этом отношении показательна корпоративная этика Л. Хосмера, в которой основанием её десяти принципов выступают философско-этические идеи Демокрита, Платона, Аристотеля, Августина, Т. Гоббса, Дж. Локка, И. Бентама, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, К. Ролса и т.д. Например, принцип «Никогда не делай того, чего ты не желал бы рекомендовать делать другим, оказавшимся в похожей ситуации» основан на категорическом императиве этики Канта [19]. Корпоративная этика содержит требования отношения к сотрудникам как к личностям, соблюдения их прав и свобод. Большинством крупных
корпораций мира, в том числе и в России, приняты кодексы корпоративной этики.
Этические кодексы предприятий и фирм расширяют сферу действия требований закона, осуждают нелегальную деятельность в сфере бизнеса, обеспечивают моральную ответственность бизнес-сообщества перед гражданами, поддерживают правопорядок в сфере экономики, являются основой делового этикета с его принципами равенства, партнёрства, взаимного уважения. Доверие играет в корпоративной морали весьма важную роль психологического медиатора межличностных и деловых отношений между сотрудниками корпорации, отношения к самим корпорациям со стороны клиентов, поставщиков, подрядчиков, отношений между корпорациями, между корпорациями и государством и т.д.
Конечно, расхождение между этическими общезначимыми ценностями и интересами корпораций имеет место, но в демократических обществах с развитой системой конкуренции и общественно-государственного контроля быть честным в сфере бизнеса не только престижно, но и выгодно, тогда как корпорации, нарушающие принципы и нормы морали, теряют деловую репутацию и обречены на банкротство. Поэтому возникающие этические противоречия в сфере бизнеса разрешаются с помощью переговоров, в которых достигаются компромиссы.
Доверие в селективной форме трансляции культуры является психологическим обеспечением функционирования нормативной морали и вместе с тем формой рациональной веры, представляющей, как выразился Э. Фромм, «видение настоящего, чреватого будущим». Недоверие, наоборот, разрушает нормативный статус морали, но в определённых условиях способствует её обновлению.
Список литературы
1. Беляева Е.В. Аристотель и Кант: две методологические программы в этике// Облики современной морали. - М., 2009.
2. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб., 2006.
3. Киркегор С. Наслаждение и долг. - Киев, 1994.
4. Шеллинг Ф.В. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах//Соч.: В 2 т. - М, 1989. - Т.2.
5. Бауман З. Жизнь во фрагментах. Эссе о постмодернистской морали// http://www.nir.ru/socio/scipubl/sj/bauman.htm
6. Шалютин Б. С. Исторический процесс как смена ценностных абсолютов // Философия ценностей. - Курган, 2004.
7. Степанова И.Н. Абсолютные и относительные ценности //Духовность, достоинство и свобода человека в современной России: философско-этические, религиозные и культурологические аспекты. - Пермь, 2009. - Ч.1.
8. Шалютин С.М. Ценности, абсолюты, оптимумы // Машины. Люди. Ценности. - Курган, 2006.
9. Фрейк Н.В. Концепция доверия в исследованиях П.Штомпки//http://ecsocman. hse.ru/data/467/785/1219/002_ Freik.pdf
10. Шалютин С.М. Проблема сакрализации ценностно-нормативных систем // Машины. Люди. Ценности. - Курган, 2006.
11. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социологические исследования. - 2001. - № 1.
12. Генявичюте Н, Васильев А. Этика организаций -способ формирования действенных ценностей нравственности // Облики современной морали. - М., 2009.
13. Локатинов Д.Ю. Институциональная этика // Облики современной морали. - М., 2009.
14. Кербер В. Качества, необходимые специалистам в будущем// http://avpu.pomorsu.ru/ proect/form_cult/p_1.htm
15. Костылев Е.Н. Биоэтика и основные сферы её регуляции. - Курган, 2010.
16. Гостев А. Деловой мир без добрых людей//http:// planetahr.ru/publication/920/0/12
17. Ганапольский М.Г. От этики места к этике дела (смена акцентов в трактовке этоса) // Социальные ценности и выбор времени. - Курган, 2011.
18. Стернин И., Панферова Н. Кодекс корпоративной этики: каждой компании - свой кодекс// http://www.iteam.ru/ publications/corporation/section_94/article_3227/
19. Кибанов А.Я., Захаров Д.К., Коновалов В.Г. Этика деловых отношений. - М., 2002.
