CC BY
175
Hintergrund. Baden-Baden, 1965. С. 237; Wagner M, Butz H. Nomadenkunst. Ordos Bronzen der Ostasiatischen Kunst. Samlung Museum fur Asiatische Kunst, Staatliche Museum zu Berlin //Archдologie in Eurasien. Bd. 23. Meinz, 2007. С. 86-87.
12. Пугаченкова Г.А. Короластика Мерва // Тр. ЮТАКЭ. Т. 11. Ашхабад, 1962. С. 148-161.
13. Сулейманов Р.Х., Исамиддинов М.Х. О находке серийной продукции коропласта Еркургана // Изобразительное и прикладное искусство. Ташкент, 1990; Сулейманов Р.Х. Древний Нахшаб. Самарканд-Ташкент, 2000. С. 198.
14. Гаибов В.А. Маргианская булла с изображением царя-всадника // ВДИ. 2004. № 2. С. 69—75; он же. Образ царя в искусстве Маргианы парфянского времени // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда. Т. II. М., 2008.
15. Гаибов В.А., Кошеленко Г.А. Буллы из раскопок Гебеклы-депе // ВДИ. 2001. № 2. С. 71-78.
16. Логинов С.Д., Никитин А.Б. Монеты с всадником из Мерва // СА. 1986. № 3.
17. Луконин. Культура Сасанидского Ирана ..., табл. 3.
18. Филанович. Ук. соч.
ON MALE TERRACOTTA GROUP FROM MERV V.N. Pilipko
Among the many ancient terracotta finds in Turkmenestan are original small plaques showing men with luxuriant hair dressed in late Parthian style. Two motifs have emerged. It is presumed that on one plaque there is a figure of a sitting man, evidently highborn, probably a ruler (the plaque is only partially preserved). The second one shows a similar man on horseback. The finds are not rated, but their connection with Merv oasis is quite evident. The plaques can be referred to the 2nd — first third of the 3rd cc. B.C., to judge from some stylistic and technical properties. They can be regarded as object of Merv proclamation art.
©2010
А.Б. Никитин САСАНИДСКИЙ КУШАНШАХР
Сасанидский Кушаншахр — территория современных южных районов Средней Азии, Афганистана и Пакистана, находившаяся под контролем Сасанидского Ирана с середины III в. до конца IV в. н.э. Ранее все перечисленные территории, а также часть Северной Индии и, вероятно, некоторые районы Восточного Туркестана входили в состав Кушанского царства, возникшего на месте прежних греко-бактрийских государств, откуда происходит название Кушаншахр — «царство кушан».
До недавнего времени наши представления об истории Кушаншахра, его хронологии, политическом статусе, культуре, были весьма неопределенными.
Только в последние десятилетия, благодаря археологическим открытиям, а также исследованиям в области нумизматики, глиптики и эпиграфики, мы получили более полное представление о Кушаншахре как в кушанский период, так и в то время, когда эти районы контролировала иранская династия Сасанидов1.
Вопрос о хронологии Сасанидского Кушаншахра тесно связан с проблемой кушанской хронологии, которая в течение последних полутора столетий породила множество предположений и догадок, не имевших под собой каких-либо реальных оснований. Кушанские монеты и надписи, происходящие главным образом с территории Северной Индии и Пакистана, позволили выстроить относительную хронологию правителей кушанской династии: безымянный царь («Сотер Мегас»), Куджула Кадфиз, Канишка I, Хувишка, Васудева, гипотетический Канишка II, Канишка III. При Канишке I было принято новое летоисчисление, начиная с первого года его правления, которым пользовались немногим более 100 лет. Именно этот столетний период, за которым последовал упадок, а затем завоевание Кушаншахра Сасанидским Ираном, именуется эпохой Великих Кушан. Споры об абсолютной хронологии Кушанского государства, об «эре Канишки», начались еще в первой половине XIX века. Предлагались самые разные начальные даты для «эры Канишки» — от конца I в. до н.э. до сере-2
дины III в. н.э.2 Только в самом конце XX столетия появились объективные данные, позволившие сузить хронологические рамки для начала «эры Канишки» до одного десятилетия. Нумизматические и эпиграфические данные позволили установить также, что Сасанидский Кушаншахр не был неким статичным образованием. В течение полутора столетий менялся и статус этих территорий и их границ.
В середине 1990-х гг. в научный оборот были введены монеты сасанидских правителей Варахрана I (273-276) и Нарсе (293-302), чеканившиеся в Балхе,
3
столице северной части Кушаншахра3. Наличие этих серебряных драхм с обозначением монетного двора Балха — bhly — говорит о том, что к концу III в. Кушаншахр уже вошел в состав Сасанидской империи, причем управлялся из центра, как одна из провинций. Никаких полуавтономных «вассальных» правителей в конце этого столетия в Кушаншахре еще не было. Балх и его округа, а, возможно, и вся северная часть Кушаншахра, управлялись сасанидским наместником, носившим титул «шахраб Балха». Глиняные буллы с оттисками печати этого шахраба найдены в Северном Афганистане на Жига-тепе. Примечательно, что они имеют «двуязычную» надпись — среднеперсидскую и выполненную бактрийским курсивным письмом. При этом бактрийская надпись на самом деле является повторением среднеперсидской титулатуры, хотя и начертана знаками бактрийского алфавита4.
Наличие сасанидских монет и надписей III в. подтверждает сведения, содержащиеся в царских надписях Шапура I (241-272), претендовавшего на владение Кушаншахром «вплоть до Пешкабура». Ранее многие исследователи рассматривали это заявление Шапура как не имевшую под собой реальной основы пропаганду. Отсюда следует, что около 260 г. Шапур уже владел Кушаншахром, что Кушаншахр мог быть завоеван Сасанидами в первой половине его правления. Это подтверждается и недавней находкой в Афганистане наскального рельефа, изображающего охоту царя Шапура на носорога5.
Уточнение хронологии Сасанидского Кушаншахра позволяет привести в относительный порядок и абсолютную хронологию Великих Кушан: если Кушан-шахр перешел к Сасанидам в середине III в., следовательно, отсчет лет по эре Канишки, которой пользовались немногим более ста лет, начинается где-то от середины II в. Все гипотезы, относившие начало эры Канишки к рубежу н.э. или к III в. н.э., таким образом, отпадают. Научная литература прошедшего столетия содержит немало попыток синхронизировать различные системы летоисчисления, которыми пользовались в Индии в предкушанское и кушанское время (эра Шака, эра Викрамы, эра Канишки и др.), однако они не увенчались даже созданием достоверной относительной хронологии, не говоря уже об абсолютной.
Изучение монет сасанидских царей, чеканившихся в Кушаншахре, и сасани-до-кушанских правителей позволяет предположить, что к началу IV в. сасанид-ская администрация отказалась от системы управления Кушаншахром из Ирана. Кушаншахр превратился в контролируемое Ираном автономное государство, управляемой собственной династией. Цари Кушаншахра получили право чеканить собственную золотую и медную монету, серебро, за исключением отдельных ограниченных эмиссий, не чеканилось. В этом они следовали прежней кушанской денежной системе, в которой также отсутствовало серебро, а медные денежные знаки обеспечивались золотом. Имена правителей Сасанидо-ку-шанской династии — западноиранские, такие же, как у представителей Саса-нидской династии: Варахран, Хормизд, Пероз, Кавад. Было предложено несколько реконструкций относительной хронологии сасанидо-кушанской династии. Все они основывались исключительно на нумизматическом материале. Наиболее правдоподобные принадлежат Р. Гёблю и Дж. Криббу6.
Все сасанидо-кушанские монеты можно условно поделить на две группы: северную, представленную медными монетами, отчеканенными на аккуратных круглых кружках, а также золотыми скифатными монетами с именами тех же правителей (значительная часть последних чеканилась в Балхе), и южную, в которой золото отсутствует, а медные монеты, более тяжелые, отчеканены на небрежно отлитых или обрубленных толстых кусочках меди. К этой группе принадлежат серия монет с именем Шапура (как с бактрийской, так и со среднеперсидской легендой) — несомненно, Шапура II из династии Сасанидов (310-379) и серия с именем Кавада (не имеющего никакого отношения к правившему позднее в Иране Каваду I), с бактрийской легендой — kobado. Наличие монет Шапура II (изображенная на них корона полностью соответствует короне Шапура II на сасанидских драхмах) говорит о том, что какие-то районы Кушаншахра (часть территории современного Пакистана) и в IV веке продолжали управляться из Ирана.
Монеты позволяют нам говорить и о переходном периоде, который приходится на начало IV в., годы правления Хормизда II (303-309) или начало правления Шапура II, когда начинается внедрение в Кушаншахр новой, связанной с Сасанидами династии. В этот период временной базой для новой администрации Кушаншахра становится Мерв, столица Северного Хорасана и важный административный и торговый центр на путях, связывавших Сасанидский Иран с Кушаншахром и областями Средней Aзии. В.Г. Луконин первым отме-
тил, что первые золотые сасанидо-кушанские монеты, еще не скифатные, но близкие к сасанидским эмиссиям, могли выпускаться в Мерве'.
Нам не известно ничего определенного о том, что вызвало интерес Сасани-дов к Кушаншахру и предопределило его завоевание и последующее создание «буферного государства», управляемого ставленниками Сасанидов. Естественно, что любая империя, достаточно сильная, чтобы присоединить и удержать соседние территории, стремится к территориальной экспансии. Экспансия может продолжаться до тех пор, пока центростремительные силы не приходят в равновесие с центробежными, или пока динамично расширяющаяся империя не сталкивается с сильным соседом, проводящим сходную политику.
Начальным импульсом для сасанидской экспансии стало возрождение единого иранского государства при Aрдашире I (224-241), первом правителе династии Сасанидов. Территориальная экспансия трактовалась как возвращение исконных иранских земель, входивших в состав Ирана еще при Aхеменидах (в VI-IV вв. до н.э.), тем более, что многие присоединенные области были действительно населены народами, говорившими на иранских языках или испытавших заметное влияние иранской культуры. Кушаншахр (древняя Бактрия) тоже входил в прошлом в состав империи Aхеменидов, и население его говорило на одном из диалектов иранского языка. Это идеологическая составляющая саса-нидской экспансии, но, вероятно, не единственный фактор, предопределивший вторжение Ирана в Кушаншахр.
Захват Кушаншахра привел к тому самому балансу центробежных и центростремительных сил на восточных рубежах Ирана. Кушаншахр (в прошлом — Бактрия-Тохаристан, в будущем — Aфганистан) — не та территория, которой с легкостью можно управлять извне. Его географическое положение, наличие проходящих через него торговых путей, особенности рельефа, сами по себе поощряют развитие сепаратизма. На западе иранской экспансии противостояла Римская Империя, не менее агрессивная, но также начинающая испытывать проблемы с центробежными тенденциями.
Можно предположить, что помимо простого желания сасанидских царей захватить побольше земель и пользоваться доходом с них, экономическая составляющая уже в III-IV вв. включала и международную торговлю.
Ни о какой сколь либо масштабной торговле между Китаем и Западом, в том числе и Ираном, в то время говорить не приходится; отдельные упомянутые в источниках контакты Китая с Западом потому и попали в анналы истории, что представляли собой исключения. Как бы ни пытались сторонники идеи «Шелкового пути» (возникшей в XIX веке) удревнить историю торговых отношений между Востоком и Западом, для выводов о каких-либо устойчивых связях ранее начала IV века у нас нет данных. В IV веке они появляются, причем как в Китае, так и на Западе. Экспансия Сасанидов на Восток стала скорее всего причиной возникновения новых торговых путей, а вовсе не следствием их стремления установить контроль над «Шелковым путем», тогда еще не существовавшим.
Что касается торговли с Индией или, вернее, торговли Индии с соседними странами, поскольку Индия проводила в этом направлении весьма активную политику, то установление контроля над ней могло стать веским аргументом
для экспансии. Индия, одна из наиболее технологически развитых стран Древнего Мира, уже в домаурийское время (VI-V вв. до н.э.) монополизировала центральноазиатскую торговлю предметами роскоши (зеркала, ювелирные украшения). В первые века н.э. индийские торговцы преобладают на рынках Восточного Туркестана (северо-западных областей Китая). Вместе с индийскими товарами в Центральную Азию проникают и индийская культура, письменность (документы начала эры из Восточного Туркестана на индийских языках), идеология (индуизм и буддизм). Следы влияния индийской культуры на культуру центральноазиатских народов не менее заметны, чем следы влияния Ирана и Китая.
Упадок индийской торговой монополии, по-видимому, не случайно совпадает по времени с возникновением Сасанидского Кушаншахра. На международном рынке появляется новая сила — согдийцы. Их внезапное появление с начала IV в. одновременно в Китае (о чем свидетельствуют согдийские «старые письма», переписка резидентов согдийской торговой колонии в Китае с метрополией) и в Кушаншахре (буллы с согдийскими надписями из Северного Афганистана; гемма с двойным портретом в ознаменование брака между согдийским принцем и индийской принцессой8) заставляет предположить, что захват Ираном Кушаншахра и создание там подконтрольного Ирану государства что-то радикально изменило в соотношении сил на мировом рынке. Проводил ли Иран сознательную протекционистскую политику в отношении согдийских купцов, мы не знаем, но согдийцы с этого времени появляются всюду, где от международной торговли можно получить малейшую выгоду.
Не менее любопытна и культурная составляющая сасанидской экспансии. Если в самом Иране объединение исконных иранских территорий предполагало унификацию их идеологии, искоренение иноземных культов, насаждение «ортодоксального» зороастризма (в той его форме, которой придерживалась са-санидская жреческая элита), то на Востоке ничего подобного не прослеживается. В то время как в самом Иране иноверцы преследуются, а их святилища (в том числе и буддийские храмы) разрушаются и заменяются зороастрийскими храмами огня, в восточных иранских землях буддизм процветает. Буддийский монастырь появляется даже в Мерве, на территории, исторически связанной с Кушаншахром. Знаменитая ступа в юго-восточном углу Гяур-калы, центр обширного буддийского комплекса, закладывается, судя по найденным в ее основании монетам, в первой половине правления Шапура II9. Такая двойственная «либеральная» политика Сасанидов на Востоке может быть объяснена только их ясным пониманием того, что удержать Кушаншахр, не сообразуясь со вкусами и взглядами его населения, невозможно.
Дошедшие до нас произведения искусства Сасанидского Кушаншахра отражают очень сложное переплетение иранских, индийских и средиземноморских черт. Даже в таком консервативном жанре, как изображение царской охоты (сюжет, в III-IV вв. доминирующий в сасанидской торевтике), искусство Кушаншахра отходит от традиционных канонов. Особой популярностью там пользуется изображение охоты на кабана: сасанидо-кушанский царь, рубящий с коня выскочившего из камышей кабана на блюде из эрмитажной коллекции, принцы, поражающие одного кабана рогатиной и отбивающие атаку другого
кабана точным ударом пятки в пятачок — в классическом сасанидском искусстве подобная легкомысленная трактовка сюжета была бы недопустима10. В IV-V вв. в торевтике Кушаншахра неожиданно возрождаются и почти забытые уже античные сюжеты: триумф Диониса, Диоскуры, сцены из греческой драмы, напоминающие изображения на мегарских чашах. То же самое относится и к глиптике: в очень близкой к иранской технологии трактуются необычные сюжеты, восходящие к античной или к индийской мифологии, портреты владельцев в три четверти (на классических сасанидских геммах их предпочитали изображать в профиль), сочетание иранских и индийских элементов в прическе и одежде. Один из шедевров сасанидо-кушанской глиптики — сердоликовая инталия с портретом знаменитой Шахерезады (коллекция Джонатана Розена, Нью-Йорк) — яркий пример неожиданной, не без индийского влияния, трактовки иранского женского портрета на гемме. Гемма имеет бактрийскую легенду: siurozado «благороднорожденная», «царственнорожденная». В иранской ономастике это женское имя, с момента выхода знаменитого труда Ф. Юсти11 и до самого недавнего времени, было представлено всего одним примером — именем той самой рассказчицы из «1001 ночи». Его появление на бактрийской (сасанидо-кушанской) почве наводит на размышление и заставляет вспомнить выводы литературоведов, неоднократно отмечавших связь сказок «1001 ночи» с индийской литературой («Панчатантра», «Калила и Димна» и другие сборники). «Страна Кушан» вполне могла обеспечить условия для смешения индийских и иранских литературных элементов и для ассоциации их с именем Шахе-резады — судя по гемме, представительницы местной знати.
Сасанидский Кушаншахр просуществовал немногим более ста лет. Aрхеоло-гические раскопки на юге Средней Aзии и в Северном Aфганистане подтверждает, что на этот период приходится расцвет культуры, ремесла, градостроительства. В начале V века Сасаниды теряют контроль над Кушаншахром. Это косвенно подтверждается появлением серии монет, выполненных в одной манере, но подражающих сасанидским драхмам Шапура III (393-388), Варахрана IV (388-399) и Йездигерда I (399-420). Находки таких подражаний происходят с территории Кушаншахра. По-видимому, новые пришельцы с Востока (письменные источники именуют их хионитами и эфталитами), вытеснив Сасанидов из Кушаншахра, вынуждены были первое время выпускать свою монету по образцу сасанидских драхм, обращавшихся в тот момент на местном рынке.
С образованием на территории бывшего Кушанского царства новых эфта-литских, а затем тюркских государств, Иран не утратил окончательно контроль над этими территориями. Местные монеты до конца VIII века чеканились по образцу сасанидских драхм, в местной культуре продолжают преобладать иранские влияния. Можно предположить, что с развитием международной торговли, в первую очередь с Китаем и Восточным Туркестаном, Сасанидам оказалось выгодней поддерживать местных правителей, гарантировавших безопасность торговых путей, а не пытаться вернуть свои бывшие восточные владения, управление которыми потребовало бы от них чрезмерных затрат.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Завьялов В.А. Кушаншахр при Сасанидах. По материалам раскопок на городище Зартепа. СПб., 2008.
2. Herzfeld E. Kushano-Sasanian Coins. Calcutta, 1930; Зеймаль Е.В. Кушанское царство по нумизматическим данным. Автореф. дисс... канд. ист. наук. Л., 1965; Bivar A.D.H. The Absolute Chronology of the Kushano-Sasanian Governors in Central Asia // Prolegomena to the Sources on the History of Pre-Islamic Central Asia. Budapest, 1979. P. 317-332; Brunner Ch.J. The Chronology of the Sasanian Kusansahs // American Numismatic Society. Museum Notes. 1979. P. 145-164; Cribb J. Some Further Hoards of Kushano-Sasanian and Late Kushan Series // Coin Hoards. Vol. VII. London, 1985. P. 308-321.
3. Nikitin A.B. Notes on the Chronology of the Kushano-Sasanian Kingdom // Coins, Art and Chronology. Wien, 1999. P. 259-263.
4. Никитин А.Б. Сасанидский сатрап Балха // Византия и Ближний Восток. СПб., 1994. С. 54-57.
5. Grenet Frantz. Le relief sassanide de Rag-i Bibi en Afghanistan // Les Perses sassanides. Fastes d’un empire oublie (224-642). Paris, 2006. P. 39.
6. Gobi R. System und Chronologie der Munzpragung des Kusanreiches. Wien, 1984; Cribb J. Numismatic Evidence for Kushano-Sasanian Chronology // Studia Iranica. 19. Fasc. 2. 1990. P. 151-193.
7. Луконин В.Г. Кушано-Сасанидские монеты // Эпиграфика Востока. XVIII. 1967; он же. Культура Сасанидского Ирана. М., 1969. С. 124 сл.
8. Ghirshman R. Quelques intailles du musee de Calcutta, а legendes en Tokharien, Pehlevi Aesacide et Pehlevi Sassanide // Archaeologia Orientalia in memoriam Ernst Herzfeld. New York, 1952. P. 108. Pl XXI, 5a, 5b.
9. Loginov S.D., Nikitin A.B. Coins of Shapur II from Merv // Mesopotamia. 1993. 28. P. 247-264.
10. Harper P.O. An Iranian Silver Vessel from the Tomb of Feng-Hetu // Bulletin of the Asia Institute. 4. 1990; Glories of the Past. Art from the Shelby White and Leon Levy Collection. New York, 1990. Р. 58-59
11. Justi F. Iranisches Personennamenbuch. Marburg, 1895.
SASANIAN KUSHANSHAKHR A.B. Nikitin
The article deals with the history of Kushanshakhr (formerly Bactria-Tokharistan and later Afghanistan) that existed over a hundred years under the control of Sasanian dynasty. Until the present time we did not know much about its chronology, political status, and culture. And only past decades brought us a more or less full notion of the Kushanshakhr both of Kushan period and of Sasanian dynasty control period thanks to archeological discoveries, and research in the area of numismatics, glyptics, and epigraphy.
