CC BY
23
УДК 32.019.52
Е. О. Негров
САМОСОЗНАНИЕ ЖИТЕЛЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА В СОВРЕМЕННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ УСЛОВИЯХ: ОПЫТ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Представленная статья раскрывает особенности самосознания петербуржцев через анализ интенсивности потребления политической информации и отношения к символической политике государства. С помощью метода анализа стандартизованных остатков выявляются скрытые связи между социально-демографическими характеристиками респондентов (пол, возраст, образование, род занятий и доход) и сущностными ответами на вопросы, касающиеся каналов получения политической информации и отношения к ней. Эмпирическая база исследования основана на телефонном опросе «Политический Петербург — 2013» (октябрь 2013 г).
Ключевые слова: общественное мнение, картина мира петербуржцев, символическая политика, политическая идентификация.
В рамках статьи речь пойдет прежде всего об исследовании самосознания петербуржцев, выражающегося в интенсивности потребления политической информации в целом и в отношении к символической политике государства в частности. Эмпирическая база исследования основана на телефонном опросе «Политический Петербург — 2013», проводившемся в октябре 2013 г в Санкт-Петербурге Центром мониторинга социальных процессов факультета социологии СПбГУ (руководитель — канд. соц. наук С. М. Снопова) и разработанном Центром эмпирических политических исследований факультета политологии СПбГУ (руководитель — проф., докт. полит. наук О. В. Попова).
Прежде чем говорить о конкретных политических предпочтениях петербуржцев, скажем несколько слов о терминах, обозначающих политическую и идеологическую идентификацию, так как, на наш взгляд, одна из главных причин низкого уровня общественно-политической дискуссии в современной России — отсутствие консенсуса по поводу основных понятий, относящихся к сфере идеологии. В качестве примера можно привести ситуацию, сложившуюся вокруг понятия «консерватизм». Как справедливо указывает известный американский исследователь российского консерватизма Р. Пайпс, сам термин «консерватизм» имеет разные значения в зависимости от политической культуры страны, ибо именно культура в конечном счете определяет, что именно консерватизм стремится «законсервировать», т. е. сохранить в первозданном виде. Например, в США консерватизм подразумевает ограничение государства, тогда как в России, наоборот, его расширение (Пайпс, 2008, с. 12). При этом весьма популярно мнение, неоднократно озвученное в популярных СМИ — трансляторах официального и лоялистского типов политического дискурса. Оно состоит в том, что Россия в силу причин, заложенных в ее социальной структуре, культуре или их взаимодействии, обречена на авторитарное правление и не может существо-
© Е. О. Негров, 2014
вать в современных границах без «сильной руки» и связанных с этим ограничений свобод. Получается, что на Западе консервативная идеология появилась как реакция на крайности Просвещения, давшие знать о себе во Французской революции; в России же на протяжении всей ее истории она была основополагающей теорией управления, последовательно поддерживаемой верхами и господствовавшей в общественном мнении; это и привело к существующему диссонансу.
Очевидно, что, отвечая на вопрос о сущностных характеристиках самосознания петербржцев, который касается не только количественной, но и качественной стороны дела, следует учитывать прежде всего такие социально-демографические факторы, как возраст, пол и образование респондентов. В политической социологии влияние этих факторов на политическую и идеологическую идентичность общепринято и доказано многочисленными эмпирическими исследованиями (Дилигенский, 1996; Попова, 2001; 2011; 2011а).
Российскому обществу присуща еще одна специфическая черта: слабо выраженная связь между электоральными предпочтениями и идеологической идентичностью. Это можно объяснить как рядом исторических и социально-политических причин (несоответствие «идеальной» картины мира и суровой реальности), так и конкретными особенностями современного политического процесса (использование административного ресурса на выборах, их общая нетранспарентность). Также нельзя не отметить проблему искусственного конструирования политической «повестки дня», в том числе роль средств массовой информации и влияющих на них политических акторов в формировании общественно-политического дискурса. Эта проблема особенно актуальна в современных российских условиях. Американский исследователь Д. Грин считает, что «явление овеществления — приписывания абстракциям свойств материальных объектов — выполняет в политике специфическую функцию: люди привыкают воспринимать абстрактные понятия, например "либерализм" или "консерватизм", как нечто реальное существующее и потому подлежащее "правильному" определению. В этом случае чрезвычайную важность приобретает вопрос о том, кто контролирует толкование политических терминов. Политики соревнуются за то, чтобы овеществление проходило с их позиций, дабы иметь возможность формировать общепринятые значения указанных терминов и тем самым влиять на формирование категорий политического сознания» (Green, 1987, p. 3). Это особенно характерно для официального политического дискурса, контролируемого политической элитой и отождествляемого с государством.
В рамках настоящего исследования основной интерес представляют данные, касающиеся анализа степени вовлеченности петербуржцев в политическую жизнь, а также их понимания роли символической политики, реализуемой государством.
Эмпирическая часть работы представляет собой анализ связи социально-демографических характеристик отдельных групп респондентов и степени их интереса к политическим событиям, а также отношения к символической политике государства. При исследовании использовался метод анализа значений стандартизованных остатков. Сами социально-демографические характеристике -
ПОЛИТЭКС. 2014. Том 10. № 3
ки были отражены в анкете исследования и представляли собой пол респондентов (в таблицах показаны варианты мужской/женский), их возраст (от 18 до 29 лет / от 30 до 39 лет / от 40 до 49 лет / от 50 до 59 лет / выше 60 лет), образование (начальное и неполное среднее / среднее (все виды) / высшее), род занятий (рабочий / ИТР / управленец / работник культурной сферы / работник торговли / предприниматель / военнослужащий / работник сферы услуг / домохозяйка / студент / пенсионер / безработный / другое) и доход (до 15 000 руб. в месяц на одного члена семьи / от 15 000 до 35 000 руб. в месяц / выше 35 000 руб. в месяц).
Первый вопрос исследуемого блока был сформулирован следующим образом: «Скажите, пожалуйста, какая информация, получаемая вами из СМИ, интересует вас в первую очередь?». Значимые ответы на него предполагали следующие варианты: «политическая», «экономическая», «бытовая», «спортивная», «новости о звездах», «другое». В приводимых здесь и далее таблицах показаны только графы со значимыми стандартизованными остатками (выше 1,65 по модулю). В табл. 1 представлена связь социально-демографических характеристик со степенью интереса к политической или экономической информации.
Таблица 1. Связь социально-демографических характеристик с обнаружением преобладания политической информации в структуре интересов респондентов (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
Пол
Мужской +1,7
Женский -1,8
Возраст
18-29 -1,9
40-49 +2,1
от 60 +1,8
Образование
Начальное и неполное среднее -1,9
Высшее +2,0
Род занятий
Рабочие -1,8
Военнослужащие +1,9
Пенсионеры +2,1
Доход
до 15 000 руб. +1,9
выше 35 000 руб. +2,1
Из приведенных данных можно сделать следующие выводы: — существует достаточно выраженное гендерное противопоставление по вопросу о степени проявления интереса к политической информации; у мужчин-петербуржцев зафиксирован положительный стандартизован_ 81
ПОЛИТЭКС 2014. Том 10. № 3
ный остаток в рамках ответов «политическая и «экономическая» [информация] (в сумме) (+1,7), тогда как у женщин, наоборот, отрицательный (-1,8);
— молодежь существенно меньше и осознаннее не интересуется политикой и экономикой) (-1,9), тогда как люди средних лет (40-49) и старшего возраста (от 60), наоборот, обнаруживают такую склонность (+2,1 и +1,8 соответственно);
— различие в рамках образования респондентов тоже дает о себе знать; люди с начальным и неполным средним образованием обнаруживают наличие политической и/или экономической информации далеко не на первом месте в структуре своих интересов (-1,9), тогда как люди с высшим образованием, наоборот, достаточно активно и осознанно интересуются этой сферой (+2,0);
— что касается занятости, то значимые стандартизованные остатки обнаружены у представителей рабочих специальностей, у которых политика далеко не на первом месте (-1,8), а также у военнослужащих и пенсионеров, наоборот, активно интересующихся политикой и экономикой (+1,9 и +2,1 соответственно);
— наконец, по доходам единодушное увлечение политической информации показали как люди с относительно низкими (менее 15 000 руб. в месяц на члена семьи), так и относительно высокими (выше 35 000 руб.) доходами (+1,9 и +2,1 соответственно).
Таблица 2 отражает значимые стандартизованные остатки при ответе на вопрос «Из каких источников вы чаще всего получаете политическую информацию?». При вариантах ответа «телевидение», «радио», «печатная пресса», «Интернет», «друзья, знакомые, коллеги» и «затрудняюсь ответить» в табл. 2 представлены графы «телевидение» (ТВ), «радио», «пресса», «Интернет» и «физические лица» (ФЛ).
Здесь выводы таковы:
— мужчины склонны пользоваться печатными источниками информации (+1,9), тогда как женщины тяготеют к телевидению (+2,1) и своему личному окружению (+1,9);
— возрастные различия проявляются следующим образом: молодежь склонна пользоваться Интернетом (+1,8), люди средних лет (40-49) предпочитают печатные средства массовой информации (+1,8), респонденты постарше (50-59) выделяют радио (+1,9), пенсионеры (от 60 лет) — телевидение (+2,1); осознанное неприятие какого-либо источника информации обнаружили только молодые люди от 30 до 39 лет, предпочитающие игнорировать мнение окружающих в качестве источника политической информации (-2,1);
— что касается образования петербуржцев, то удалось зафиксировать предпочтение телевидения у людей с начальным и неполным средним образованием (+2,3), а также предпочтение Интернета и игнорирование физических лиц у людей с высшим образованием (+1,9 и -1,8 соответственно);
Таблица 2. Связь социально-демографических характеристик с преобладающими источниками политической информации в структуре интересов респондентов (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
ТВ Радио Пресса Интернет ФЛ
Пол
Мужской +1,9
Женский +2,1 +1,9
Возраст
18-29 +1,8
30-39 -2,1
40-49 +1,8
50-59 +1,9
от 60 +2,1
Образование
Начальное и неполное среднее +2,3
Высшее +1,9 -1,8
Род занятий
Рабочие +1,9
ИТР +1,8
Управленцы +1,9
Работники культурной сферы +1,8
Предприниматели +2,1 -1,9
Военнослужащие +2,1
Пенсионеры +2,1
Доход
до 15 000 руб. +1,9 +1,9
15 000-35 000 руб. -1,9
выше 35 000 руб. +1,8
— род занятий петербуржцев также показывает довольно наглядную картину: телевидение предпочитают рабочие и пенсионеры (+1,9 и +2,1 соответственно), печатную прессу — управленцы, работники культурной сферы и военнослужащие (+1,9, +1,8 и 2,1 соответственно), физических лиц — инженерно-технические работники (+1,8), которые, видимо, высоко ценят мнение своих коллег, а Интернет предпочитают предприниматели (+2,1), наоборот, обнаружившие неприятие мнения своего окружения в качестве источника политической информации (-1,9);
— в случае доходов ситуация такова: люди с доходами ниже 15 000 руб. предпочитают телевидение и свое окружение (в обоих случаях +1,9), со средними (от 15 000 до 35 000 руб.) игнорируют Интернет (-1,9), с высокими (выше 35 000 руб.), наоборот, предпочитают Всемирную паутину (+1,8).
Таблица 3 отражает связь между социально-демографическими характеристиками петербуржцев и степенью их доверия к предпочитаемым (предыдущий вопрос) средствам массовой информации. Вопрос был сформулирован следующим образом: «В какой степени вы доверяете средствам массовой информации, из которых черпаете сведения о происходящих событиях?» и предполагал варианты ответов «Доверяю полностью», «Доверяю в существенной степени» (в таблице объединены в графу «Доверие»), «В чем-то доверяю, в чем-то нет» (графа «Колебание»), «Скорее не доверяю», «Практически не доверяю» (графа «Недоверие») и «Затрудняюсь ответить».
Таблица 3. Связь социально-демографических характеристик со степенью доверия средствам массовой информации (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
Доверие Колебание недоверие
Пол
Мужской +1,9
Женский +1,9
Возраст
18-29 +2,1
30-39 +1,9
40-49 +2,1
от 60 +1,9
Образование
Начальное и неполное среднее +2,1
Высшее +1,9
Род занятий
Управленцы +1,9
Работники культурной сферы +2,1
Пенсионеры +2,1
Доход
до 15 000 руб. +1,9
свыше 35 000 руб. +2,0
Сформулируем выводы из этой таблицы:
— мужчины предпочитают колебаться при вопросе о доверии своим источникам политической информации («в чем-то доверяют, в чем-то нет» (+1,9), тогда как женщины, наоборот, проявляют в этом вопросе большую доверчивость (также +1,9);
— что касается возрастных отличий, то анализ показал следующее: молодежь склонна скорее не доверять своим источникам информации (+2,1), люди молодые, но постарше (30-39) в целом колеблются (+1,9), а респонденты средних лет (40-49) и пенсионеры (от 60), наоборот, предпочитают доверять своим источникам (+2,1 и 1,9 соответственно);
— респонденты с начальным или неполным средним образованием скорее доверяют своим источникам (+2,1), тогда как люди, получившие высшее образование, склонны к большей осторожности, предпочитая в чем-то доверять, а в чем-то нет (+1,9);
— если говорить о профессиональной деятельности петербуржцев, то здесь удалось зафиксировать показательные значения доверия у управленцев (+1,9; видимо, здесь речь идет о достаточно строгом предварительном отборе) и пенсионеров (+2,1; тут, вероятно, сказывается уже некритичность мышления), а также колебания у работников культурной сферы (+2,1);
— наконец, люди с низкими доходами предпочитают доверять своим источникам политической информации (+1,9), а с высокими склонны к большей осторожности и доверяют не полностью (+2,0).
Следующие таблицы отражают блок вопросов, относящихся к символической политике государства. Первый из них был посвящен не так давно введенному новому государственному празднику и сформулирован так: «Чем лично для вас является празднуемый 4 ноября День народного единства?». Варианты ответа были следующими: «Важным символом российской государственности» (графа «Положительная оценка»), «Чем-то искусственным, надуманным» (графа «Негативная оценка»), «Обыкновенным выходным днем» (графа «Нейтральная оценка»), «Другое [открытый вариант]» и «Затрудняюсь ответить». Значимые стандартизованные остатки по данному вопросу представлены в табл. 4.
Здесь выводы таковы:
— очевидно, что новый праздник, введенный вместо привычной годовщины Революции 1917 г., а впоследствии Дня согласия и примирения, еще не стал «праздником для всех», и оценки его как большинством граждан страны, так и петербуржцами во многом полярны и неоднозначны; обнаруживает себя в данном вопросе и гендерный фактор: мужчины склонны к нейтральной оценке праздника («есть выходной — и слава богу») (+1,8), женщины же предпочитают праздник приветствовать (+1,9);
— в случае возрастных отличий ситуация следующая: молодежь в целом склонна приветствовать новый праздник (+2,1), у людей средних лет (40-49 и 50-59) оценка скорее нейтральная (+2,3 и +1,9 соответственно), у пенсионеров (от 60 лет) наблюдается четко выраженная позиция — резкое неприятие нового праздника (+2,1) и нежелание считать его чем-то значимым и объединяющим (-1,8);
— в рамках образовательного ценза респонденты с начальным и неполным средним образованием склонны поддерживать новый праздник (+1,9), а люди с высшим образованием достаточно четко определились с отношением к нему (причем это отношение может быть разным) и поэтому всячески избегают нейтральных оценок (-2,1);
— в рамках профессиональной специализации ситуация такова: позитивно оценивают День народного единства рабочие, военнослужащие и пенсионеры (+1,9, +2,2 и +2,1 соответственно); скорее негативно — пред-
приниматели (+2,1); видят в нем только выходной и ничего более — инженерно-технические работники (+1,8); — наконец, респонденты с относительно низкими доходами склонны положительно оценивать 4 ноября в качестве государственного праздника (+1,9), а люди с доходами высокими видят в нем преимущественно только выходной день (+1,8).
Таблица 4. Связь социально-демографических характеристик с оценкой Дня народного единства (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
Положительная оценка нейтральная оценка негативная оценка
Пол
Мужской +1,8
Женский +1,9
Возраст
18-29 +2,1
40-49 +2,3
50-59 +1,9
от 60 -1,8 +2,1
Образование
Начальное и неполное среднее +1,9
Высшее -2,1
Род занятий
Рабочие +1,9
ИТР +1,8
Предприниматели +2,1
Военнослужащие +2,2
Пенсионеры +2,1
Доход
до 15 000 руб. +1,9
свыше 35 000 руб. +1,8
Таблица 5 посвящена отражению мнения петербуржцев о государственном гимне РФ. Вопрос «Выскажите, пожалуйста, ваше мнение о государственном гимне России» предполагал ответы «Меня полностью устраивает нынешний гимн» (графа «Положительная оценка», «Меня больше устраивал предыдущий гимн ("Патриотическая песня" Глинки)» (графа «Нейтрально-консервативная оценка»), «Необходимо придумать совершенно новый гимн с новой музыкой и словами» (Негативная оценка»), «Иное (открытый вопрос)» и «Затрудняюсь ответить».
Таблица 5. Связь социально-демографических характеристик с оценкой государственного гимна РФ (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
Положительная оценка нейтрально-консервативная оценка негативная оценка
Пол
Женский +1,9
Возраст
18-29 +2,1
30-39 +1,8
40-49 +1,7
от 60 +2,1 -1,7
Образование
Среднее (все виды) +1,8
Род занятий
Рабочие +1,7
Работники культурной сферы +1,9
Предприниматели +2,1
Военнослужащие +2,1
Пенсионеры +2,4
Доход
до 15 000 руб. +1,8
свыше 35 000 руб. +1,9
Из приведенных данных можно заключить следующее:
— женщины проявляют большую склонность к позитивной оценке современного варианта гимна РФ (+1,9), тогда как у мужчин значимых стандартизованных остатков не выявлено ни по одной позиции;
— в рамках возрастной структуры респондентов положительно оценивают современный вариант молодежь (+2,1) и пенсионеры (+2,1), причем последние резко отрицательно относятся к идее создания абсолютно нового гимна, без советских коннотаций (-1,7); первый гимн современной России, «Патриотическая песня» Глинки, вызывает позитивные эмоции у людей в возрасте от 30 до 39 лет (+1,8), а люди среднего возраста (40-49) обнаруживают скорее негативную оценку нынешнего варианта со старой музыкой Александрова и новыми словами Михалкова (+1,7);
— люди со средним образованием (независимо от его вида — полного, профессионального или технического) скорее позитивно оценивают именно современный вариант (+1,8);
— профессиональные различия тоже определенным образом влияют на предпочтения петербуржцев в этом вопросе: так, положительно оценивают современный вариант рабочие (+1,7), военнослужащие (+2,1) и пен-
сионеры (+2,4) и, наоборот, склонны к негативной оценке работники культурной сферы и предприниматели (+1,9 и +2,1 соответственно); — наконец, низкие доходы (до 15 000 руб.) заставляют относиться к гимну скорее положительно (+1,8), а высокие (выше 35 000 руб.), наоборот, скорее отрицательно (+1,9). Заключительная таблица (табл. 6) отражает связь социально-демографических характеристик петербуржцев с оценкой важности темы возвращения исторических имен и названий. Вопрос был сформулирован так: «На рубеже 1980-1990-х гг. по всей стране активно возвращались дореволюционные названия, переименовывались города, улицы. Например, Ленинград вновь стал Санкт-Петербургом. Процесс возвращения названий в стране не был завершен. Как вы полагаете:» и предполагал варианты ответов: «Необходимо вернуть все дореволюционные названия и свести к минимуму советские» (в таблице представлен графой «Радикально-антисоветская позиция», «Нужно вернуть все, как было в СССР» (графа «Радикально-просоветская позиция») и «Необходим запрет на все попытки дальнейшего переименования» (графа «Консервативная позиция»).
Таблица 6. Связь социально-демографических характеристик с оценкой важности темы возвращения исторических имен и названий (значимые стандартизованные остатки)
значения стандартизованных остатков (выше |1,65|)
Радикально-антисоветская позиция Радикально-просоветская позиция Консервативная позиция
Возраст
30-39 +1,8
50-59 +1,9
от 60 +2,1
Образование
Высшее +1,9
Род занятий
Рабочие +1,9
Предприниматели +1,8
Пенсионеры +2,1
Доход
до 15 000 руб. +1,9
15 000-35 000 руб. +1,8
Здесь выводы следующие:
— молодые люди (30-39) настроены радикально и считают, что процесс возвращения исторических имен еще далеко не завершен (+1,8), а люди старшего возраста (от 50 лет), наоборот, полагают, что дальнейших пе-
реименований быть не должно и все должно оставаться так, как есть (+1,9 в рамках возрастной группы 50-59 и +2,1 в возрастной группе от 60 лет);
— среди людей с высшим образованием также преобладают сторонники консервативного подхода, которые, видимо, считают, что задача переименования стоит в нашем Отечестве далеко не на первом месте (+1,9);
— так же консервативно настроены рабочие и пенсионеры (+1,9 и +2,1 соответственно); однако, казалось бы, прагматичные представители бизнеса обнаруживают склонность к дальнейшему возвращению исторических имен и избавлению от советского наследия (+1,8);
— чем ниже доходы (до 15 000 руб.), тем консервативнее люди в вопросе продолжения процесса возвращения/переименования (+1,9), однако люди со средними доходами (от 15 000 руб. до 35 000 руб. в месяц), что неожиданно, обнаружили склонность к охранительной просоветской позиции, им ближе вариант ответа «Нужно вернуть все, как было в СССР» (+1,8).
Подводя итоги, еще раз подчеркнем, что в современной России отсутствует консенсус по поводу значения основных терминов, отражающих идеологическую идентификацию, в связи с чем весьма сложно выявить подлинные идеологические предпочтения респондентов. При этом у петербуржцев преобладают патерналистские ценности; это коррелирует как с артикулируемой идеологической идентичностью, так и с неявно выраженными предпочтениями, которые могут быть выявлены именно через поиск значимых ценностей, в том числе в рамках символической политики. В связи с этим весьма показательна тенденция, характерная для официального политического дискурса, апеллирующая к сакральности, духу народа и т. д.
Другой важный вывод состоит в том, что такие социальные характеристики, как пол, возраст и образование, существенно влияют на идеологическую идентичность, причем в данном вопросе можно зафиксировать схожесть этих зависимостей с общемировой ситуацией и извечными конфликтами поколений (конечно, с поправкой на российскую специфику, связанную с крушением СССР и привычного уклада жизни). На наш взгляд, именно рассмотренные в статье особенности во многом будут определять политическую конфигурацию в рамках текущего политического процесса, отличающегося весьма высокой степенью турбулентности. От них будет зависеть стратегия федеральной и региональной политической элиты, чья задача состоит в том, чтобы добиться не столько легальности продления своих полномочий (с этим в условиях реалий нашей политической жизни сложностей не предвидится), сколько их легитимности.
Литература
Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М., 1996. 304 с. (Diligensky G. G. Social and Political Psychology. M., 1996. 304 p.).
Пайпс Р. Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры. М.: Новое издательство, 2008. 249 с. (Pipes R. Russian Conservatism and its Critics: Study of Political Culture. M.: New Publishing House, 2008. 249 p.).
Попова О. В. Политические установки петербуржцев перед новым электоральным циклом // Вестн. С.Петерб. ун-та. Сер. 6. 2001. № 1. С. 67-75 (Popova O. V. Political Attitudes of St. Petersburgians Before New Election Cycle // Bulletin of St. Petersburg State University. 2011. Ser. 6. N 1. P. 67-75).
Попова О. В. Развитие теории политической идентичности в отечественной и зарубежной политологии // Идентичность как предмет политического анализа. М., 2011а. С. 1329 (Popova O. V. Development of Theory of Political Identity in Domestic and Foreign Political Science // Identity as a Subject of Political Analysis. M., 2011а. P. 13-29.).
Попова О. В. Социально-демографические факторы политической идентичности // Miscellanea humanitaria philosophiae: очерки по философии и культуре. СПб., 2001. С. 170184 (Popova O. V. Socio-demographic Factors of Political Identity // Miscellanea humanitaria philosophiae: Essays on Philosophy and Culture. SPb., 2001. P. 170-184).
Green D. The Language of Politics in America: Shaping the Political Consciousness from McKinley to Reagan. Ithaca, 1987. 296 p.
