CC BY
92
УДК 101.9+111 Науч. спец.: 09.00.01
С. И. ОРЕХОВ О ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ: АКТУАЛЬНАЯ ПОВЕСТКА
Статья посвящена осмыслению некоторых аспектов философского творчества С. И. Орехова, касающихся исследования виртуальной реальности. Показана актуальность и эвристичность предлагаемых им новаций, вписанность их в тренды развития современной философской мысли. В частности, установлено, что антропный принцип, сформулированный автором для виртуальной реальности, является закономерным продолжением логики европейского антропоцентризма и обнаруживает парадигмальную ограниченность данной традиции. В статье показано, что вводимое Ореховым в дискурс о виртуальной реальности понятие интернет-соборности (кибер-соборности) отражает начавшийся в пространстве восточного христианства процесс секуляризации, взращенный на почве коммуникативной программы в современной философии и технологическом потенциале современной эпохи.
Ключевые слова: виртуальная реальность, антропный принцип, коммуникация, интернет, соборность.
A. A. MaKCUMeHKO L. A. Maksimenko
S. I. OREKHOV ABOUT VIRTUAL REALITY: CURRENT AGENDA
The article is devoted to the understanding of some aspects of S. I. Orekhov's philosophical creativity concerning the study of virtual reality. The relevance and heuristics of the innovations proposed by him, their integration into the development trends of modern philosophical thought are shown.In particular, it is established that the anthropic principle, which was formulated by the author for virtual reality, is a continuation of the logic of European anthropocentrism and reveals the paradigmatic limitations of this tradition.The article shows that the concept of Internet-sobornost (Cyber-sobornost) introduced by Orekhov into the discourse on virtual reality reflects the process of secularization, which began in the space of the Orthodox tradition, grown on the basis of the communicative program in the modern philosophy and technological potential of the modern era.
Keywords: virtual reality, anthropic principle, communication, Internet, sobornost.
Сергей Иванович Орехов (1949-2008) вошел в историю философии как один из первых исследователей виртуальной реальности (далее - ВР). Самобытность мыслителя, его творческое воображение определили эвристический потенциал предлагаемых им новаций. Многое из того, о чем размышлял С. И. Орехов, сегодня приобрело определенный драматизм в обсуждениях того, «что такое виртуальная реальность», к которой мы, так или иначе, активно при-частны.
Прежде всего Орехов исследовал онтологические основы ВР. С его точки зрения, ВР - это искусственная реальность, существующая как превращенная форма, возникающая как результат сложных отношений в системе «техника-сознание», которые воплощаются в наглядные образы. В качестве важного момента в понимании генезиса ВР он формулирует по аналогии с реальностью научной антропный принцип в его разных версиях (сильной, слабой, фина-листской) [1, с. 96-97]. Утверждается, что «человек занимает центральное место в этой ВР», и что «он представлен только своим сознанием», которое является главным элементом в генерации ВР. Это значит, что «человек соответствует условиям своего существования в ВР», что «ВР со всеми своими физическими параметрами создается как подогнанная к человеку» [1, с. 102-103].
Антропный принцип в космологии ХХ века стал очень обсуждаемой идеей. Наибольшую дискуссионность вызывала модальность долженствования, столь нехарактерная для научных утверждений, да еще и с такой антропной акцентуацией (Вселенная должна быть такой, чтобы ней появился именно человек» - не инфузория-туфелька!). Но мало кто смог заметить, с чем были связаны истоки столь императивного требования к миру.
Между тем, как убедительно показано А. Н. Павленко [2], антропный принцип в космологии стал совершенно закономерным финалом европейской рациональности с ее акцентуацией исключительного (центрального) положения человеческого разума, ставшего мерой всех вещей, включая Вселенную. Другими словами, антропный принцип -это не начальный пункт, а конечный, фиксирующий тонкую настройку европейского мышления, его подгонку под «антропную логику» подобного рода утверждений. Этот факт даже сегодня не замечается и плохо продумывает-ся в силу своей очевидной гносеологической естественности, подобно тому как не замечается воздух, которым дышит человек.
Антропный принцип в ВР выглядит как продолжение логики этой традиции. Но именно здесь он с еще большей ясностью показывает ее парадигмальную ограниченность; то, что раньше воспринималось как соринка в глазу, теперь выглядит бревном. Сформулировав антропный принцип для ВР, Орехов как бы поставил жирную точку в этой логике европейского антропоцентризма.
Соглано антропному принципу, виртуальная реальность так же, как реальность космическая, должна быть антропной в еще большей степени: если «антропность» Вселенной милостиво допустила к существованию и инфузорию-туфельку, и даже множество многоклеточных созданий, то ВР - реальность «чисто антропного разума» просто обязана допускать существование в ней человека, должна быть соразмерна своему создателю!
Но ВР и человек естественный оказалась в состоянии нарастающего конфликта. Прежде всего речь идет о разных темпоральностях и скоростях: пространство ВР принципиально нечеловеческое - «киберпространство». Например,
камень воспринимается человеком, обременным логикой научной рациональности как неживой. Медленные процессы в камне свидетельствуют о его неживой природе, потому что «живость» человек соизмеряет с собственной темпо-ральностью. В то же время сам человек в гуще скоростных виртуальных потоков, порожденных быстродействующими операциями процессоров, вопринимается из ВР подобно неживому камню - его сознание не способно удерживать такой темп.
Неслучайно сегодня так часто обсуждается тема «нового поколения», выросшего в иной культурной реальности. «Цифровое слабоумие» у детей и «информационная псев-додебильность» у взрослых перестают быть метафорами, навеянными критикой ВР и обывательским технобесием тех, кто не смог адаптироваться к «дивному новому миру». Ж. Бодрийяр объясняет аншлаг виртульности предположением, что искусственный цифровой разум «освобождает нас от разума природного» [3, с. 86]. Врачи всерьез обсуждают идею дополнения Международной классификации болезней новыми диагнозами, связанными с зависимостью человека естественного от ВР. Философ ставит диагноз его умственному бытию: «инет-сюнейдофрения» - это паралич «ума» (гр. фр|^ - «ум»), возникший вследствии гипертрофированного расширения в киберпространстве сознания человека (гр. аигабпап - «сознание»), подавляющего целевую и синтетическую работу его разума. Компьютерная сеть становится «зеркалом коллективного сознания» «подпольных людей» сетевого интернет-сообщества. Опасность заболевания - в минимизировании индивидуального в человеке, утрате в нем собственно человеческого [4]. «Человек из подполья - сюнейдофрен» пока еще остается человеком. Но, если среда его обитания становится все более искусственной, виртуальной, то для снятия конфликта необходима не только прогрессирующяя «инет-сюнейдофрения», но и прогрессирующяя кибер-подстройка человека под новую реальность, киборгизация, киберчеловек в лучших традициях трансгуманизма.
Год назад, открывая XXI Всемирный русский народный собор Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, подчеркнул: «Сегодня борьба за будущее - это борьба за антропологию. Это борьба за определение того, что есть «человек». Сюда входят вопросы о биотехнологиях, прогрессе человеческой природы, искусственном бессмертии. <...> Вера в технологию сегодня - <...> своеобразная квазирелигия» [5].
Орехов мыслит тему киберантропологии в тренде идей органопроекции (Э. Каппа и П. Флоренского), полагая, что в современных реалиях это приведет к проекции «образов сознания, души», к «продолжению личности», к новым степеням свободы, обретенным в ВР [6]. Киберантропология оптимистично представлена им как проективная антропология. Автор исходит из трактовки ВР как средства преображения человека, преображения его сознания, «которое затем, будучи возвращено в реальный мир, станет обладать необходимыми качествами» [1, с. 182]. Как настоящий апологет ВР, Орехов в традициях русской философии делает акцент на мысли о преобразовании человека, подчеркивая разные позитивные стороны ВР, но мысль об инструмен-тальности этого средства ускользает от анализа. В таком
ключе онтологические основы ВР оказываются антропо-логизированы, что и фиксирует провозглашенный Ореховым антропный принцип. Антропологических оснований для понимания ВР недостаточно. Здесь открываются разные пути для дальнейших поисков.
ВР - это мир, удвоенный «в цифре». Сегодня «виртуальным оказывается все то, где хотя бы в какой-то мере используются информационные технологии» [7, с. 206]. Действительно, мы свидетели тотальной «оцифровки бытия». Но удвоение всегда воспринималось в культуре настороженно, как «зазеркалье», таящее в себе таинственную враждебность. Мифы о двойниках тому свидетельство. Лингвистически двойничество выражается через префикс «анти» («лже») (антимир, Антихрист, лжепророк и т. д.), логически и стилистически - через форму оксюморона. Термин «виртуальная реальность» именно таков: буквально «невещественная вещественность», т. е. явно подчеркивается имитационная природа новой реальности. Добавляет символизм в эту картину и двоичный код виртуального бытия.
Не следует недооценивать ВР, рожденную в постмодернистской культуре, объявившей о «смерти метафизики». У ВР обнаруживается своя собственная метафизика. ВР возникает, как пишет Орехов, «в пламени сознательной психики человека» «казалось бы из ничего, небытия», потом «превращается в силу, с которой приходится считаться обществу», которая теснит другие реальности [1, с. 82]. Не просто теснит, а судя по заявлению в «Манифесте вир-туалистики», уже вытеснила: «Мир виртуален» [8]!
Дискурс о ВР ведется в терминах, явно отягощенных метафизикой. Достаточно заглянуть в «Словарь виртуальных терминов» [9], чтобы ощутить дыхание иных миров в лаборатории виртуалистики. Если в данном случае можно списать метафизику на «авторский подход» к изучению нового феномена, то в работах других исследователей она прячется в более привычных терминах: информация трактуется как «инобытие знания», как его отчужденная форма, «равнодушная к истине», «дух ее (информации)» воплощаясь в интернет-реальности, «творит бездуховное бытие» [10, с. 22], за интернетом признается «некое магическое воздействие его на человеческий разум и эмоции» [11, с. 312]
Обращает на себя внимание заглавная буква, которая обычно используется, когда говорится об интернете (Интернет). Уважительное почтение, выраженное именем собственным, можно интерпретировать как неявный лингвистический намек. Автор метафоры «идеальной» глобальной деревни к концу своей жизни увидел, что вместо свободы и «чувства всеобщности и сотрудничества» человечество погружается в еще большую отчужденность и враждебность: «Электронная вселенная - это не что иное, как бессовестный обманщик, вульгарное и омерзительное олицетворение Антихриста» [12]. Современные исследователи предпочитают инструментальное понимание ВР в качестве своеобразной страховки от порабощения темными силами интернета: «Когда мы начинаем его обожествлять, делать его единственным источником коммуникации, наделяя статусом «Сверх медиа», и писать Его с большой буквы, то мы, по сути, становимся его «сервомеханизмами», не замечающими потери подлинной сущности, с восторгом запутываясь в паутину окружающих нас сетей» [13, с. 30].
Что касается коммуникационных основ ВР, то здесь к трофеям интеллектуальной эквилибристики Орехова можно отнести целый ряд открытий: интернет-собрность (кибер-сорборность), гипертекст, коллективное и индивидуальное виртуальное, смайлография как описание «виртуального эмоционального».
Наиболее дискуссионным в этом перечне оказалась интернет-соборность. На первый взгляд, это очень странный концепт, который автор определяет так: «Интернет-соборность - это понятие, обозначающее единство сети Интернет как организма и объединение людей на принципах свободы, поиска и приобщения к различным формам проявления человеческого духа». Это «форма единения свободных личностей в виртуальной реальности, в кибер-пространстве», «сетевая демократия», «всеобщее единение глобальной сети, гипертекстов и локализованных в пространстве индивидов», «синтез индивидуальных сознаний (личностей)», «суперсознание», «модель соборного человечества» [1, с. 168-169].
Как видно из приведенных выше определений, автор очень настойчиво ищет и находит точки соединения казалось бы столь далеких вещей - религиозной идеи соборности и идеи глобализации в сфере современных коммуникаций. Собственно «единение» («единство») в интернете как концептуальная скрепа соборности понимается именно и только как коммуникация. Это вполне соответствует реалиям. Подавляющее большинство интернет-пользователей использует интернет для общения в социальных сетях. Интернет - это особый «коммуникационный медиум, который впервые сделал возможным общение многих людей, со многими другими, в любой момент времени и в глобальном масштабе» [14, с. 15].
В чрезвычайно настойчивой артикуляции Ореховым идеи интернет-соборности, на мой взгляд, пересеклись два момента. С одной стороны, момент, связанный с глубокой мотивацией автора, направленной на поиск чего-то устойчивого в захлестнувших нас мутноватых потоках виртуальной турбулентности. С другой стороны, на этот мотив наложи-лась выявленная Ореховым, объективно присутствующая связь между формами коммуникации в обществе и религиозной жизнью, которую он интерпретировал с присущим ему оптимизмом.
Он утверждает, что соборность «возможна не только в церкви и не только на пути движения к религиозной истине». Существует светский вариант в виде интернет-соборности [1, с. 164]. Однако не поясняется на пути движения к какой истине возможен этот вариант. Более того, открытым остается вопрос о востребованности в дискурсах интернета истины вообще. Орехов ограничивается только самим эквилибристическим трюком: он пророчески показывает, что интернет-соборность - закономерное явление, а почему - не объясняет, оставляя лишь наметки, указывая на идею всеединства как историческую предтечу соборности и отмечая широту диапазона интерпретаций этого понятия.
Между тем объяснение существует. Оно связано с коммуникацией. Что такое коммуникация? Исходно это понятие имело религиозное содержание. «Соттипюаге», «соттитге» -«сонаделять» (от латинского «титге» - «наделять»): «Это понятно: в храме стоит священник с ложечкой, в белом сти-
харе, и вкладывает в рот прихожанам частицу святого причастия. Вот «communire» в чистом виде» [15].
Соборность как форма религиозной коммуникации восходит к иудео-христианской традиции, к кафолическому пониманию церкви, которое при переводе на русский язык точно отображается термином «соборность». Исторически такое понимание церкви связано с кочующим иудейским народом, верившим, что «их бог пребывает с ними в любом месте и в любое время»: «Церковь там, где сейчас собрался "народ избранный"». Эта протобиблейская интуиция - объединение общающихся единоверцев, хранящих (удерживающих) таким способом своего бога, - «много позднее будет секуляризована». После тщательного «апгрейда» предстанет в трудноузнаваемом виде: «communitas специалистов, communede Paris французской революции, и в совсем уже трудноузнаваемой - в «интерсубъективном сообществе» Гуссерля, концепции «совместного употребления языка» Витгенштейна, «коммуникативных программах» К.-О. Апеля и Ю. Хабермаса» [16, с. 37], позволим себе продолжить этот ряд и добавить сюда «интернет-соборность» Орехова. Она очень четко вписывается в этот тренд!
Коммуникация в своем религиозно-политическом значении связана с переходом от общинного причащения к причастию к свободе, это «радиальное движение» от периферии к центру, выражающее позицию суъбекта. Слова «община», «обчина», «оптия» и «коммуна» выражают центробежную динамику: «"Общее" означает вынесенное вовне - удаленное от центра» [15]. Технологическое воплощение эта динамика нашла в интернете, ставшим «становым хребтом всех современных обществ по всему миру». Все начиналось с «виртуальных общин», выражающих ценность горизонтальной, свободной коммуникации [14, с. 70-73]. Свобода в интернете понималась апологетами ВР как «свобода сознания, духа» [1, с. 167]. А заканчивается все, по мнению современных исследователей, широким применением «пастухами коммуникации» «Vim-технологий», «принуждающих» принимать «коммуникативное стадо» (свободных участников коммуникации) строго определенную информацию [16, с. 163].
Наиболее развитую форму обоснования коммуникативной программы предлагает К.-О. Апель. В его трансцендентальной прагматике претензия на универсальность (всеобщность, кафоличность) заключается в «признании трансцендентального сообщества, предшествующего всякому акту познания» [15, с. 34]. А. Гулыга, осмысляя понятие «соборность», поминая добрым словом С. Н. Трубецкого, подытожившего размышления о природе человеческого сознания в лапидарной формуле «трансцендентальное соборно», поддерживает этот вывод: «В гносеологическом плане русская соборность означает то же, что и немецкая трансцендентальность» [17]. Почему же эту роковую связь между коммуникацией и трансцендентальностью не замечали ни С. Трубецкой, ни А. Гулыга, ни Орехов, знакомый с указанными работами?!
Ответ на данный вопрос, вероятнее всего, связан с приверженностью русских философов к онтологизму, поэтому универсальность искалась именно там. Например, С. Л. Франк мыслил соборность в терминах органического «онтологического всеединства, лежащего в основе
человеческого бытия». Выделяя три формы соборности (брачно-семейную, религиозную и общность судьбы и жизни), он основывался на естественности этих форм. Особенно это подчеркнуто в отношении первой «космической соборности, которая лежит в основе даже нашего физического бытия» [18, с. 109]. А потому соборность у него оказалась «сверхвременной соборностью» [18, с. 117-120], она никак не могла быть введена в поле временной процессу-альности коммуникации.
Это можно было увидеть только из гносеологической перспективы, в которой коммуникация, как бы «заново открытая», засияла своей естественностью во всех сферах - от социальной-политической с нескончаемыми ток-шоу до научной с ее интерсубъективностью, наукометрией, в которой общезначимость, исчиленная количественно, намекает на замену истинности суждений.
А. Н. Павленко, эксплицируя эпистемологический смысл библейской «соборности» вычитанием из нее признаков религиозной семантики, в чистом виде получает удивительный результат: соборность (кафоличность) и коммуникативность совпадают! Из чего он делает вывод, что в основании столь востребованной сегодня коммуникационной программы лежит господство библейской традиции, которое в западном христианстве приняло форму «кафоликии», а в восточном -«соборности». И поскольку секуляризация в большей степени задела именно западную часть христианской культурной истории, постольку «разобожествление» проявилось именно там. А вот у нас все еще впереди! Нам только предстоит пройти «западный путь разобожествления «соборности»» [16, с. 43]. Похоже, что Орехов, объявив об интернет-соборности, как раз зафиксировал наше начало этого пути: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся!».
А мы как-то не сразу заметили! Между тем уже почти два десятилетия интернет имеет собственного покровителя из отряда католических святых! Папа Иоанн Павел II, вошедший в историю как самый либеральный понтифик, признав интернет сокровищницей знаний, еще в 1999 г. назначил ему покровителя - святого Исидора Севильского - латинского писателя, который впервые в своей 20-томной «Этимологии» применил систему перекрестных ссылок, похожих на гиперссылки. Можно сказать, что он не только отец Церкви, но и «отец Гипертекста», составляющего «кровеносную систему» тела ВР, которая празднует свой международный день (так хочется приписать «женский» - все-так цифровая, с двоичным кодом!) 4 апреля, как бы символически намекая на одну из самых распространенных ошибок в интернете -ошибку НТТР 404 (notfound - не найдено).
А чтобы подобных ошибок случалось меньше, и вообще, чтоб не сбиться с пути праведного в странствиях по интернету католики уже давненько используют изготовленную для этих целей «Молитву перед выходом в интернет» [19]. Православные юзеры о святой «крыше» веб-паутины договориться не смогли, но молитву по аналогии составили, и теперь она даже входит в «Полный православный молитвослов» [20]. Глядишь, так и до литургии по интернету доживем, а там до интернет-соборности - рукой подать!
Таким образом, идеи Орехова оказались в мейнстриме современной культуры информационного общества, секу-лярного по форме, но не по сути. Многие исследователи
указывают на мистические аспекты ВР, связывая ее с религиозными традициями античного язычества, иудео-хрис-тианства, суфизма. Орехов также подчеркивает определенную мистичность интернет-соборности: информация для рядового пользователя дается «как откровение!» [1, с. 171]. Интернет-соборность как «соборность сознания» оказывается очень близка к диагнозу «сюнейдофрения», при котором чрезмерное сознание, составленное как бы из пикселей отдельных экранов гаджетов, ситуативно и непрерывно коммуницирующих между собой, подавляет мысль. Тогда наступает режим «посткоммуникации, когда язык утрачивает связь с мышлением, со смыслом» [21, с. 390-391]. Глобальная задача технологий ВР и интернет-коммуникаций - непрерывно воспроизводить правдоподобную иллюзию «реального мира», активно способствуя при этом утрате индивидуальной субъектности.
Интернет из «великого уравнителя», идеальной «электронной агоры» с безграничными возможностями прямой демократии становится похож на вавилонскую сеть, в ки-берпространстве которой сепарируются собственные техно- и киберэлиты. Они играют роль тени медиумов, подобно духовенству в коммуникационных практиках традиционных религий. «Коммуникативное пастбище» интернета структурируется на «наблюдателей» («пастухов») и «наблюдаемое стадо» - обыкновенных жителей «галактики интернета», современных «людей из подполья».
1. Орехов С. И. Поиск виртуальной реальности : моногр. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2002. 184 с.
2. Павленко А. Н. Антропный принцип: истоки и следствия в европейской научной рациональности // Философско-религиозные истоки науки. М. : Мартис, 1997. С. 178-219.
3. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М. : Добросвет, Изд-во КДУ, 2014. 260 с.
4. Павленко А. Н. Сюнейдофрения и инет-сюнейдоф-рения (Ф. М. Достоевский, «чрезмерное сознание» и его онтологические истоки) // Философские проблемы информационных технологий и киберпространства. 2017. № 1 (13). URL: http://cyberspace.pglu.ru/issues/list.php?SECTION_ ID=4199 (дата обращения: 10.01.2019).
5. Слово Святейшего Патриарха Кирилла на открытии XXI Всемирного русского народного собора // Официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www.patriarchia. ru/db/text/5052002.html (дата обращения: 10.01.2019).
6. Орехов С. И. Киберантропология // Реальность. Человек. Культура : материалы межвуз. науч. конф. (23-24 декабря 2002). Омск : Изд-во ОмГПУ, 2003. С. 60-63.
7. Орехов С. И. Этимологические предтечи категории «виртуальная реальность» // Генезис категории «виртуальная реальность» : материалы Междунар. науч. конф. (15 февраля 2008). Саранск : Рузаевский печатник, 2008. С. 202-206.
8. Носов Н. А. Манифест виртуалистики. М. : Путь, 2001. 17 с. URL: http://www.virtualistika.ru/vip_15.html (дата обращения: 10.01.2019).
9. Носов Н. А. Словарь виртуальных терминов // Труды лаборатории виртуалистики. Вып. 7. Труды Центра профориентации. М. : Путь, 2000. 69 с. URL: http://www.virtualistika. ru/vip_7_0.html (дата обращения: 10.01.2019).
10. Иванюшкин И. А. Философско-методологический анализ феномена интернета : автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 2017. 26 с.
11. Иванюшкин И. А. Историко-философские пролегомены к онтологии интернета (природа интернета в свете классической философской мысли) // Вестник Мурманского государственного технического университета. 2013. № 2(16). С. 312-317.
12. Попов И. Беглец из «Глобальной деревни». Пророк из Торонто. URL: http://gazeta.mirt.ru/stat-i/obschestvo/post-1822/ (дата обращения: 10.01.2019).
13. Емелин В. А. Философско-методологический анализ трансформации идентичности человека в условиях развития технологий информационного общества : автореф. дис. ... д-ра филос. наук. М., 2017. 42 с.
14. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург : У-Фактория (при участии изд-ва Гуманитарного ун-та), 2004. 328 с.
15. Ефим Островский и Гейдар Джемаль о коммуникации и о языке. URL:http://c-society.ru/main.php?ID=273973 (дата обращения: 12.01.2019).
УДК 37.013.73 Науч. спец.: 09.00.13
ОБРАЗОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ В МИРЕ
ВЗАИМНЫХ КОММУНИКАЦИЙ: ИДЕИ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ
ЛИЧНОСТИ В ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ И ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
В статье в рамках антиномии «индивидуальное - общественное» рассматриваются подходы к воспитанию в философской и педагогической антропологии. Отмечается, что большинство исследователей находят возможность интеграции целей личности с целями общества.
Ключевые слова: воспитание, образование, духовность, свобода, ответственность.
Воспитательная цель, или, как ее сейчас определяют, личностный результат, входит в структуру целей современного образования и является ее ядром. Концепция духовно-нравственного воспитания определяет базовые национальные ценности, в ней наряду с воспитанием патриотизма и гражданственности, т. е. идеями, ориентирующими на воспитание общественно-значимых качеств, представлена способность личности к духовному развитию, нравственному самосовершенствованию, самооценке, пониманию смысла своей жизни. Таким образом, в современном обществе со сложными формами социального взаимодействия и взаимных коммуникаций концепция интегрирует в «национальном воспитательном идеале» разнонаправленные идеи: ценности личностного развития и ценности сферы общественных и государственных отношений.
16. Павленко А. Н. Пределы интерсубъективности (критика коммуникационной способности обоснования знания). СПб. : Алетейя, 2013. 280 с.
17. Гулыга А. Формулы русской идеи. URL: http://www. patriotica.ru/religion/gulyga_rusidea.html (дата обращения: 10.01.2019).
18. Франк С. Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. Paris: YMCA-PRESS, 1930. URL: http://www.odinblago.ru/duh_osnovi_obsh (дата обращения: 10.01.2019).
19. A Prayer before Logging onto the Internet and the Catholic Online. URL: https://www.catholic.org/saints/isidore. php (дата обращения: 12.01.2019).
20. Молитва перед выходом в интернет. URL: https:// azbyka.ru/molitvoslov/molitva-pered-vyxodom-v-internet.html (дата обращения: 12.01.2019).
21. Джемаль Г. Разговоры с Джемалем. СПб. : Питер, 2017. 400 с.
© Максименко Л. А., 2019
Е. №. HaBOunuK E. Y. Navoychik
THE EDUCATION OF THE INDIVIDUAL IN THE WORLD OF MUTUAL COMMUNICATIONS: IDEAS OF SPIRITUAL AND MORAL EDUCATION OF THE INDIVIDUAL IN PEDAGOGICAL AND PHILOSOPHICAL ANTHROPOLOGY
The article discusses approaches to education in philosophical and pedagogical anthropology within the framework of the antinomy: "individual - social". Most researchers find the possibility of integrating the goals of the individual with the goals of society.
Keywords: education, spirituality, freedom, responsibility.
В философской и педагогической антропологии существуют разные подходы к разрешению этого противоречия: с одной стороны, за свободной личностью признается определенная независимость; с другой - ее воспитание пытаются включить в социальный контекст, при этом рассматривая данный шаг как возможность более полного и целостного развития.
И. Кант в «Лекциях по педагогике» подчеркивал, что человек является единственным созданием, которое надо воспитывать. Человек может стать человеком лишь благодаря воспитанию: индивид есть лишь то, что из него формирует образование. Причем он может воспитываться лишь теми людьми, которые тоже «были воспитуемыми». В контексте своей этики он определяет цель воспитания
