CC BY
11
представить свои научные изыскания на суд людей, составляющих цвет русской науки, и познакомиться с публикациями русских и зарубежных коллег по интересующей тематике.
При всём этом научный потенциал семинара далеко не исчерпан. Соприкосновение произведений B.C. Соловьёва с разнообразными областями гуманитарных и даже естественно-научных дисциплин, отражение биографии B.C. Соловьёва в судьбах деятелей русской культуры оставляют множество возможностей для развития семинара. Уверены, что его работа вносит весомый вклад в культурную жизнь современной России, в становление и восстановление русского национального самосознания. Желаем всем участникам Соловьёвского семинара новых научных свершений и творческих встреч, долгого плодотворного сотрудничества, удовлетворения и радости от проделанной работы.
Н.Е. МУСИНОВА
канд. искусствоведения, ст. преп. кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Военной Академии РХБ защиты им. маршала С.К. Тимошенко, г. Кострома
РЫЦАРЬ ДОБРА
Ощущаю перемены. Весна. Выборы. Выбор. Пытаюсь совместить в себе учёного и поэта. Пишу докторскую и новую книгу стихов. Борюсь и живу в предчувствии Нового... В отличие от Владимира Соловьёва, не ищу «смысла любви». Смысл - прерогатива логики. Любовь вне сферы разума и схоластики. Любовь -барышня творческая. Она экзистенциальна и онтологична. Смысл
- внешний взгляд на происходящее, а Любовь - внутреннее око того, что есть, и того, чего нет, а главное, того, что, непременно, будет. В этом Любовь и Вечность тождественны.
Смысл - это свойство причинно-следственных связей; это волнующий, но тривиальный вопрос: «А так ли я поступаю?» или «А что мне за это будет?». Любовь отрицает банальность и мелочность «земного» человека и поднимает его на небесных крыльях вдохновения до альтруизма («Нежный друг мой, беспощадный враг,/ Так благословен твой каждый шаг», - у Н. Гумилёва), до самопожертвования («Так дай Вам Бог, любимой быть другим», - у А. Пушкина), до человека «космического».
Смысл - есть доля обыденного философствования. Любовь - движущая сила становления Формы. Любовь -синтез статики («дна мирового колодца»,
- у Н. Гумилёва) и динамики («мира бегущих линий», - у него же), а значит, -абсолютное чувство. Смысл имеет скрытую корысть: «А если бы не ..., то что?», а любовь - бескорыстна.
Любовь примиряет «добро» и «зло», «плюс» и «минус», «инь» и «ян» и воссоздаёт гармонию. Теперь я соглашаюсь с В. Соловьёвым, что любовь - это нечто большее, чем простое соединение мужского и женского начал, андрогинность, целостность, исконное и сущностное единство человеческой природы. Нравственные нормы человеческого бытия служат восстановлению идеальной Целостности и Бого-подобия, в котором сливаются все противоположности (у Н. Гумилёва: «Я всей вселенной увижу звенья»). Ах, если бы это правильно услышали и поняли современные люди!.. Человек будущего - Богочеловечен, духовно-телесен, по мысли В. Соловьёва. И нам есть, над чем работать в своём внешнем и внутреннем облике.
В таком видении, безусловно, усматривается христианская идея «Воскрешения к жизни вечной». Вот только осталась нам,
людям, для этого самая малость - победить свою греховность окончательно и бесповоротно, выкристаллизовать свою душу до чистоты кристаллов святой крещенской воды - и Преобразимся...
P.S. Вот и получилось, что «смысл любви» я всё-таки ищу. Диалектика.
Читайте В. Соловьёва!
О.В. КОЗЛОВА
канд. фнлос. наук, доцент кафедры истории и философии Ярославской государственной медицинской академии
СОВРЕМЕННОСТЬ НАСЛЕДИЯ ВЛ. СОЛОВЬЁВА
Нашему поколению предстоит заново ориентироваться в своем прошлом и настоящем, пересмотреть свое идейное наследие и сознательно отнестись к основным явлениям духовной жизни современности. В жизни каждого здравомыслящего человека есть место вере. Я в данном случае имею ввиду не религиозную, иррационально-мистическую, а вполне рациональную, разумную, ответственную. Диапазон человеческой рациональной веры широк: от жизненно-практической, повседневно-бытовой, очевидности до логико-математической аксиоматики. Философия при всей ее диалогичности, критичности и свободомыслии не отрицает и авторитета как в общевекторальном своем поступательном развитии, так тем паче и в экзистенциально-субъектном. И хотя давние оппоненты Френсис Бэкон и Рене Декарт при всей разности гносеологических подходов были удивительным образом единодушны, солидарны, в своем отвержении и крайне негативном отношении к роли авторитета в познании, следует заметить, что сомнение сомнению - рознь, сомнение без меры превращается в скептицизм, а то и в нигилизм. Тот или иной авторитет вполне может быть (и de facto многотысячекратно был) той стимулирующей, «руководящей» и направляющей интеллектуальной силой, что помогает, поддерживает и ведет по жизни становящегося философа. И вот тут я хочу признаться, что таким интеллектуальным авторитетом в моей творческой жизни стал Владимир Сергеевич Соловьёв.
